Вампиры-близняшки

В комнате стоит марево дыма от дешевых сигарет, и Чонгук терпеть не может горький привкус на языке, который дым оставляет со вздохом, и он ничего не говорит лишь по тому, что по складочкам стекает тонкая струйка взбитой до пены смазки, а по пояснице размазаны белесые сладко пахнущие разводы свидетельств чужого удовольствия. Чимин, зажав фильтр в зубах, похлопывает его по мясистому бедру и садится рядом с его растащенным оргазмом телом на узкую кровать мотеля — всё, на что хватило денег двум студентам, чтобы уединиться. Пак вообще-то не платил, он здесь не за этим, всё оплачивал Чонгук, жаль, что не сигареты, конечно, иначе выбрал бы другие, что послаще, даже если и подороже. А Чимину плевать, что курить. Он картинно закидывает голову и выдыхает тяжелое сизое облако в потолок, и подрагивающий от секса Чон восхищенно касается его тонкого кадыка кончиками пальцев, следует вниз по вылепленной груди, чьи мышцы специально были натренированы для того, что убрать всю раздражающую мягкость. Пак кайфует от внимания. То, как с виду неприступный качок-омега наглаживает его тело, как божество, как стесняется заговорить после всего, боится не так прикоснуться. Хочет ему услужить, понравиться, оставить на себе его взгляд. В такие моменты Чимин чувствует себя по настоящему желанным, доминантным. И плевать, что не альфа. Это не столь важно, когда выносливые ноги и резиновый член на насадке трахают до подрагивающих коленок. — Ну как? — Круче, чем с альфой, — с придыханием хрипит от сорванного голоса омега. Хочет коснутся его руки, ещё понежится, но Чимин отвлекается от ласки на вдруг зазвонивший среди ночи телефон и с громкой руганью тут же подскакивает с кровати. Чонгук пораженно смотрит, как самый крутой парень из универа, которого, к счастью, едва ли пришлось уламывать на трах, потому что Чимин — тот еще бабник, собирается так скоро смыться от него, хотя отель оплачен до утра. — Уходишь.? Чимин показывает ему указательный палец, убрав сигарету в угол рта, и услужливо улыбнулся, прося помолчать. Пока перезванивает, он умудряется натянуть кед, а со вторым в руке и одним одетым рукавом кожанки вылетает в коридор, миленько пропевая в трубку «Да, Юнги-и». — Мудак! — Чонгук кричит уже в захлопнутую дверь и раздраженно хватает полотенце, чтобы пойти в душ. Пускай смазка Чимина на коже пахнет превосходно, пудрой, соленой карамелью и сливочным кремом, этот запах никак не подходит скотскому характеру его носителя. Гондон. Тем временем Чимин упускает проехавшее мимо такси и несется по заброшенным подворотням. Еще несколько часов назад он был под кайфом и ему было плевать, куда Чонгук вел его за обещанным сексом, но теперь он находится черт знает где на отшибе города и мог лишь молиться, чтобы ему не попались бездомные вампиры. У тех кукуха всегда едет от вида носителей крови. И попутно всему этому он пытается сделать свой голос максимально спокойным для собеседника. — Тебя снова нет в общежитии, — сухо и строго доносится в динамике. Чимина передергивает. — Засиделся в комнате у друга, — елейно оправдывается омега. Он идет по лужам, от которых отражается радужный свет неоновых вывесок, чьи лавки по обе стороны уже прикрыты на ночь, а переулок совершенно пустынный. Нужно найти дорогу и попытаться словить такси. — Уговор был гулять по выходным. Сегодня среда. — Да-да, — Чимин участливо кивает, и ему удается-таки выбраться на людный переулок, и он на радостях кричит «Такси!», а затем тихо ойкает. — Так ты всё-таки не в общежитии? — Чимин буквально чувствует, как чужие глаза опасно сощуриваются. — Вышел сигарет купить, — зажав динамик пальцем, он говорит водителю адрес своего общежития, и откидывается на спинку, переводя дыхание, чтобы снова приготовиться нагло врать, но Юнги уже скинул вызов со словами: — Чтобы завтра был дома. *** Мало кто знает, что скрывается за душой красавчика-обольстителя Пак Чимина, местного развратителя и заводилу в «университете благородных девиц», как Пак его обзывает. У него не было выбора ни в профессии, ни в личной жизни, и всё равно все вокруг считают, что ему чертовски повезло родится с такой внешностью и в богатой семье. С совершеннолетия он узнал, что давно помолвлен, уже на смотринах узнал, что на двоих, а после подписания брачного договора, где даже не требовалось его подпись, лишь капля крови его и родителей, что на вампирах. Ничего из этого не радовало, особенно буйный нрав омеги, что хотел приключений, воли и свободы, планировал прогуливать отцовский счет до скончания века и никогда не быть укушенным всяким зверьем. И, хотя денег у семьи Мин попой жуй, наследнички их, мягко говоря, своеобразные. Юнги — старший брат-близнец, и эти дополнительные две минуты в мире раньше брата очень по-скотски сказались на его характере. Более подверженный инстинктам, зрелый, взрослый, в их будущей семье деньги водятся только у него одного, ведь весь бизнес клана Мин сейчас под его ответственностью. С Чимином он ведет себя сухо, общается, как с малым дитём, воспитывает и строго наказывает. О его тяжелой руке знают не только сам Чимин, что заслужил пока только одну серьезную порку в самом начале за то, что откровенно послал Юнги благим матом, но и его младший брат-близнец, Шуга. С Шугой Чимин на более короткой ноге. По крайней мере, он не кажется таким далеким и неприступным. Чимину даже кажется, что Шуга завис на том уровне развития, что сейчас омега, и не стремится к более высоким целям. Он в молодые годы собрал себе банду, и на нынешний момент она превратилась в организованную преступную группировку. Чимин не знает, если ли у него деньги, но отчего-то Шуга всегда на мели, так что вполне возможно, что он тоже побирается у брата на свои хотелки. Шуга сразу принял Чимина с душой. Он общался с ним, как с мелким братишкой, а не навязанной обязанностью, всегда был за немного бунтарскую сторону Чимина, хотя и более лояльно относится к обязанностям, что возложили и на его плечи в том числе, и никогда не обвинял Чима в излишней экспрессии с братом. Мимо за окном такси, догнавшим ушедшее с города дождевое облако, размазываются пейзажи тяжелых лап хвои пригорода, и уже через пару километров водитель тормозит на подъездной дорожке у кованных ворот. Пускай Юнги и сказал, что время встречи — завтра, Чимин знает, что с ним лучше не затягивать. Не стоит давать слишком много времени на обмозгование и как следствие выдумку более изощренных способом «проучить». Особняк — типичное вампирье гнездо для тех, у кого деньги водились веками. Всё из огромных каменных блоков с плющом, стены толстые, и внутри холодно, как в склепе. Хотя бы пристройка сделана из дерева и отапливается, там Чимин и тусуется, когда вынужден добровольно-принудительно сюда наведываться. Шуга стоит на пороге и салютует ему сигаретой. На лице новые ссадины, костяшки сбиты, но для вампира такие царапины не страшны. Наверняка тоже боится показаться брату, дожидаясь, когда подействует регенерация, иначе в грозу пошел бы курить не на улицу, а на балкон. — Что у тебя? — Чимин сует руки в карманы и очень выразительно смотрит на сигарету, но Шуга лишь мотает головой и выдыхает в сторону от омеги. — Драка, как видишь, — альфа шевелит перед лицом разбитыми пальцами, вероятно, они были знатно подпорчены ещё пару часов назад. — А ты в чем провинился на ночь глядя? Неужто снова сбежал из пансиона благородных девиц? Ладно, эту шутку все же придумал не Чимин, но также активно её пользует. — Ну типа того. — У-у, — Чимину хочется стукнуть его по голове за такое нагнетание ситуации. Ну что Юнги ему сделает? Старший вампир большую часть времени дома проводит в своем кабинете. Чимин не особо изучал распорядки близнецов, и потому может понадеяться, что Юнги уже прирос к своему офисному креслу и ничего сделать ему не сможет. Ягодицы еще болят от сильных воспитательных шлепков. Перед самым кабинетом Чимин проверяет на свежесть дыхание и на наличие растрепанности и помады свое лицо, одежду и волосы в камере телефона. Убедившись, что выглядит вполне прилично и без запаха сигарет и травки, он открывает дверь и тут же дергается, когда натыкается прямо на старшего вампира, что очевидно слышал его копошения в коридоре. — Привет. — Здравствуй, — Юнги окидывает взглядом его образ уличного хулигана и, явно оставшись недовольным увиденным, с хмуростью на лице указывает раскрытой ладонью на кресло в центре комнаты, а сам занимает соседнее. Со спины старший вампир не такой устрашающий. Он явно печется о чистоте, всегда в шуршащих рубашках и с лощенными волосами, от чистоты блестящими на свету. В копне брюнетистых прядей ближе к челке затесалась крупная седая прядь. Чимин не знает, как она там появилась, и сомневается, что это такое «стильное решение». Тонкими пальцами старший поправляет дужку очков с затемненными линзами — Чимин никогда не видел его лица без них — Юнги довольно властным движением закидывает ногу на ногу и кладет ладони на оба подлокотника, визуально занимая большую часть пространства. Чимин всегда тушуется наедине с ним, и потому скромно присаживается на краешек кресла, стиснув прижатые коленки ладонями, и даже выпрямляет спину, что ту же начинает ныть с непривычки. Создается впечатление, что он на собеседовании со строгим начальником, а не будущим мужем. — Почему притих? Думал, люди, курившие травку всю ночь, более забавные, — Чимин буквально чувствует движение его зрачков по себе сверху вниз, от макушки до пяток, и кашляет в кулак, а затем пытается принять более расслабленную позу, слегка откидываясь спиной на невообразимо мягкую спинку. Но тут же дергается и снова садиться прямо, стоит Юнги сделать лишь крохотное движение — потянутся к столику и взять зажигалку. — Где ты был? Наводящий вопрос. Надо быть осторожным. — У друга. Мы занимались. — Чем? — вампир отводит взгляд, чтобы стряхнуть пепел не на свои дорогие брюки. Чимин гримасничает, пока он не видит, и чуть горбится, защищаясь. Сказать правду или лгать, прекрасно зная, что его мысли не под семью замками в вампирском гнезде? Он здесь по величине значимости не больше мушки, каждый захудалый кровопийца может прочитать все его секреты в голове, обидеть, и ранить неоправданной недюжинной силой. Чимину не нравится здесь находиться. — Сексом. — М-м, — бунтарская фраза, кажется, понравилась Юнги. Честность. Чимин действительно начал понимать, что к чему. — Я не давал вам брачные обеты или что-то в этом роде. Так что могу делать, что хочу. — Не давал. Чимин смотрел за действиями вампира исподлобья. Какой-то тот тихий сегодня, смирный. В прошлом за подобный выкрутас Чимин бы уже лежал у него поперек коленей, получая заслуженное. Неприятный эпизод из прошлого и то унижение, за ним последовавшее, все не отпускает задетую гордость Пака. — Однако у каждого есть свои обязанности, пуговка, и со своими ты не справляешься, — Чимина передергивает от прозвища. Отчего-то старший вампир начал называть его так с первой встречи, и Чимин ненавидит, каким виноватым вмиг начинает себя чувствовать, когда Юнги отчитывает его с таким ласковым обращением. — Твоя обязанность перед семьей — хорошо учиться. В прошлый раз мы договорились, что всю бунтарскую лабуду ты оставляешь на выходные, это твое время. И что сейчас? Никто не может выдержать прямой взгляд старшего из близнецов. Если Шуга смотрит со скрытым весельем и даже опасностью физической расправы с неприятными ему людьми, его взгляд подавляет не так сильно, как Юнги, что смотрит строго и кажись прямо в душу. — Я понял, — бурчит омега. — Что? — Больше не повторится, — уже громче и с ноткой недовольства обещает Чимин, злостливо оскалившись. Но всё равно не выглядит опаснее зверька. — Дай мне свою карту, — Чимин хватается за нагрудный карман куртки и шокировано смотрит на протянутую ладонь. Это — все его деньги. И хотя Чимин относится осторожно, не пользуясь ею, когда выбирается в город, чтобы никто не смог отследить его покупки, без неё у него не будет возможности даже на такси. — Нет. Резко брошенный отказ повис в воздухе. Чимин насупился, грозно сдвинув густые бровки, и сложил руки на груди, вызывающе подняв подбородок. И всё равно глаз Юнги не видно за отсветом темных линз. Мужчина сжимает ранее протянутую ладонь и снова откидывается в кресле, вновь становясь далеким и недоступным. Чимин только фыркает. — Нет? Альфа приподнимает бровь, и Чимин сглатывает. *** Дождавшись, когда все следы драки исчезнут с кожи, Шуга щелчком отбросил дотлевший окурок и капающей водой с водостока смыл с костяшек кровь. Бодрой походкой от зашел внутрь родного дома, где выросли они с братом и чей интерьер несмотря на каменные стены и доисторическую отделку, навевает тепло. Всегда приятно оказаться здесь после тяжелого дня. Кабинет брат обустроил себе в самом холодном крыле особняка, и именно туда альфа направляла, что-то насвистывая себе под нос и подбрасывая большим пальцем монету. Решка, черт. Выпал бы орел, пошел бы в клуб со славными омегами, вежливо попросил бы полакомиться ими, пока играл бы пальцами в их хорошеньких трусиках, может, подцепил бы даже девственницу и сделал бы вечер ещё приятнее. Но, раз выпала решка, придется довольствоваться пакетом из банка крови и, если брату не понадобиться никакая помощь, можно завалиться поспать на добрый десяток часов. Несмотря на то, что вампирам спать не нужно, Шуга слишком уж любит нарушать правила и предаваться любимейшему греху — лени, просто валяясь на перине с закрытыми глазами и слушая тихую жизнь замка и ночной ропот природы за окнами. Он с удивлением замер, когда у самого кабинета крошка-омега, который всё еще довольно юный, чтобы Шуга даже смотрел на него в большем плане, но который иногда появляется в их доме не по своей воле, вынужденный быть связанным этим дурацким контрактом крови, врезается ему в грудь, когда пулей вылетел за дверь и, увидев влажными глазами, на кого натолкнулся, слабо пихнул его в сторону и убежал прочь, утирая предплечьем слезы и второй рукой держа оба конца расстегнутого ремня, поддерживая спадающие джинсы на весу. Он сюда больше никогда не вернется, ни за какие коврижки, чтобы еще раз подвергнуться этим дедовских методам наказания, да ни в жизнь! В кабинете Шуга увидел, как Юнги разминает правую руку, кожа ладони вся красная. Наверняка Чимину досталось знатно. — Всё ещё прибегаешь к подобному? — младший со слабым интересом облокачивается лопатками о стену, когда старший кидает на него строгий подуставший взгляд, явно не заметив его приход. — Ещё одного неугомонного в доме я не переживу, — Шуга хмыкает, подтирая в уголке кровь на ранее рассеченной губе, которую забыл смыть. Да и к черту, у Юнги всё равно нюх, как у ищейки. Младший порой гадает, а у того голова не болит знать всё и вся обо всех. Размяв кисть, Юнги цепко подхватывает оставленную подожжённую сигару и, прихватив зубами, размашистым шагом идет к настенному шкафу в другой стороне от стола в неоправданно большом помещении, где постоянно стоит мрак и холод, разбавляемый только желтым электрическим светом и парой светильников в зеленых торшерах. — От меня что-то нужно сегодня? — Нет, иди спать, — Юнги возвращается к столу с большой папкой в руках, оставив на кресле бежевый пиджак и расстегнув пару пуговиц на рубашке. Снова будет пропадать за делами всю ночь. — Снова за свое? Думаю, мне нужно переставать думать при входе в этот дом — дурная привычка, — с легким намеком, но всё равно добродушно говорит Шуга, цепко смотря на брата. После его слов старший замирает и затем прикладывает пальцы к виску, смотря на близнеца. — Прости, я работаю над этим, — младший тут же машет перед лицом ладонью. Не нравится ему, когда брат перед ним извиняется. Шуга не признается, но ему всегда хотелось иметь непоколебимого и всесильного старшего брата, и ему неловко, когда Юнги извиняется перед ним за что-то, особенно за такую мелочь, как неосознанное чтение мыслей. — Короче, я пошел. Младший салютует уже спиной и уходит на кухню, где даже в такой час суетится прислуга. Он минует дверь в столовую и спускает в подвал, где всегда сыро и веет приятной прохладой, и достает из деревянного ящика накиданные гурьбой пакеты с донорской кровью. А теперь спать. *** В частном университете, единственном из немногих, где работают и учатся только люди, преподают обширный спектр наук, от гуманитарных, искусства и языков, до технических, и Чимин, радуясь самостоятельному выбору хоть где-то, выбрал иностранные языки. Работенка не пыльная, заучиваешь правила и пишешь тестики, все преподы старые и мало в тебе заинтересованы, и предметов для изучения совсем немного. Единственным обязательным предметом для всех является «Этикет вампиров». Всё, от истории до правил поведения в вампирском обществе, и устройстве заключения межрассовых браков и этапов превращения в вампиров, нужно было зазубривать на зубок, а строгая преподша никому не давала спуску. Именно из-за этого Шуга назвал это место «Пансион благородных девиц». Тут учились только омеги. Альфы редко оставались людьми, падкие на даруемую силу и бессмертие, но вот обратить омегу — дело более сложное и тонкое. Многие умирали, многие теряли фертильность, многие проходили через генетические мутации. И богатые мамочки и папочки упекали своих чад в этот закрытый университет, чтобы обезопасить их от вампирского влияния на начальных этапах взросления. Чимин считает это полнейшим бредом, но на пары ходит — а то от Юнги прилетит по самое не балуй. Первый день после возвращения из особняка он в качестве протеста лежал в своей комнате в общежитии, подзабив на учебу, и лелеял свои драгоценные ягодички, прикладывал лед и мазал заживляющими мазями. В этот раз Юнги расстарался, даже сдернул с него джинсы, чтобы удары были более ощутимыми, и держал его вертлявые бедра стальной хваткой, пока омега не начал задушенно плакать от унижения и боли. Чимину стыдно за свое поведение там, но это лучше, чем лишится карты, которая, кстати, всё еще при нем. Он живет в комнате с соседом и сейчас со скукой смотрит на развешанные плакаты на чужой части стены. Тот намеревался поднять его утром на первую пару, но получил в ответ средний палец и с обидой умотал в одиночку. — Поднимай свою ленивую задницу, пока я сам за неё не взялся! — Хосок, это неугомонное нечто, заявляется к нему с ноги и, методично и неспеша накрутив полотенце, ударяет им по больной заднице. Чимин взвивается фурией за секунду и возмущенно пищит. — Ты чё творишь? Мои булочки-и, — омега трет ушиб и наблюдает, как Хосок без дела жмет плечами и подкрадывается к его холодильнику за съестным. Пару раз в неделю приезжает помощник Минов и затаривает его всем необходимым, но Чимину лень готовить и он питается от случая в случаю, в основном в столовках или если его кто из падких омег пригласит его в кафе. А желающих, к счастью, пруд пруди. — Пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало и ищет завтрак, — Хосок порылся на полках, и достал всё самое вкусное, что можно есть без готовки, а затем запихал всё себе в рюкзак, пока Чимин наблюдал за ним, подперев щеку. — Ты чё, еще не собрался? У нас сейчас пара с вампиршей. — Черт! При упоминании нудной преподши, что никогда не преминет случаем настучать на него Юнги, Чимин собирается за секунду и надевает самые мягкие штаны. Когда-нибудь Чимин отомстит вампиру за все принесенные страдания, вот увидите. Мисс Чон Чисэ — та самая надменная сука с охуенной фигурой, строгим костюмом и отвратительно длинной указкой, которой лупит все неугодных омег по рукам за ошибки. Она не без причин считает, что её предмет — главный в университете, и потому позволяет себе порой излишне жестокие наказания и чрезмерно строгое поведение. А еще поговаривают, что она по омегам. Чимин поначалу боялся её, как огня, но к третьему году в этом цветнике, когда сам начал ухлестывать за своим полом, на дух не перенося альф (двоих хватает), перестал дрожать перед ней осиновым листом и обосновался на задних партах, большую часть пар откровенно сопя, пока по темечку не прилетит указкой. Больно, но терпимо. — Студент Пак, что вы знаете об анатомии вампиров? Чисэ ловит его за бездельем, когда все остальные старательно записывают её лекцию. Омега поднимает голову с парты, потирая болящий затылок, и взывает к своей памяти с прошлых лекций под строгим взглядом: — У них есть отвратительно большие крылья и отвратительно острые ногти, мисс, — без энтузиазма изрекает Чимин, слыша комментарий сбоку: «Ага, и отвратительно большой член» — далее прысканье шушукающихся омег. — Член есть не только у вампиров, мисс Со, — громким голосом произнесла Чисэ, на секунду переметнув всё свое неуемное недовольство на двух залившихся краской подружек. — Хотя, видимо, вам его и не хватает, раз все мысли только об этом. Пишите лекцию и не отвлекайтесь. По аудитории расходиться пораженный гул — вот это мисс Чон дает. Такая самоуверенная и наглая, наверняка эталон для многих юных студенток. — Итак, студент Пак, — Чимин, уже обрадованный, что от него отстали, вновь подпрыгивает с места. — Продолжайте. — Ну, у них красные глаза, когда испытывают голод, и некоторые умеют читать мысли, — и нагло этим пользуются, остается невысказанным. — А если глаза золотые, что тогда? — тут же задает следующий вопрос, явно валит. Несколько ученик начинают хихикать. Чимин с недоумением смотрит на них и не может вспомнить ничего путного. Встретив продолжительное молчание, Чисэ с гадким удовлетворением покачала головой. — Господин Мин будет очень разочарован тобой. Жду его для беседы завтра утром. — Из-за одного вопроса? — недоумевает Чимин. Что, у них теперь как в школе, за любой промах сразу родителей на ковер? — Будем честны, ты откровенно клал на учебу, Пак Чимин. И меня также волнует твое поведение с одногруппниками, — Чимин падает на стул, недовольно одернув куртку. То, что он переебал здесь половину омежек, что сейчас кокетливо махали ему ручками под строгим взглядом фурии, еще ничего не значит. — Как только такой вот может быть наследником Минов, поразительно. Это осталось озвученным лишь тихим шипением себе под нос, и затем Чон продолжила скучную лекцию о древнем разделении семей на кланы. *** От гнетущих мыслей Чимин спасается сигареткой за углом корпуса, и там же его находит Чонгук. Этот жук, просящий его пожёстче в ту ночь, снова был одет в рубашечку-поло и жилетку с большими очками, вылитый ботан. И все-таки даже этот омега выше Чимина почти на голову. Чон жмет его к стенке, почти одержимо дыша сладким омежьим запахом, чей обладатель так сильно хочет косить на бэд-боя, носит кожанку и драные джинсы с тяжелыми ботинками, которые так сладко давили Чонгуку на пах, распластанному на узкой кровати и весь дрожащий от предвкушения. Не в силах забыть ту ночь, он мучался догадками весь следующий день, когда Чимина не было на парах, и сейчас проследил за ним. К счастью, несмотря на рост и выдающиеся данные, Чонгук совершенно не знал, как ими пользоваться, поэтому лишь подпер его к стенке и несильно сжал пышные бедра руками. Чимин шокировано наблюдал, как омега, будто под наркотиком пот его запаха, захныкал ему в шею, и проскулил на ухо: — Я так возбужден. Хочу тебя. И упал на колени. Он схватил его за коленку, и Чимин подпрыгнул на одной ноге, теряя равновесие и всё еще сбитый с толку, высоко поднял пальцы с сигаретой над головой, чтобы не испачкать чужой белоснежный прикид, на который самому Чонгуку было откровенно посрать. Он щенком уткнулся туда, откуда шел запах, и с мольбой «трахни меня» лизнут чиминову промежность, сжимая пальцами худенькую лодыжку. — Ты умом двинулся? — Чимин зашипел прямо ему в умиротворенное лицо и сжал его челюсть, а потом, смущенный, что вокруг всё еще ходят редкие студенты, пихнул омегу от себя. Тот сел задницей на землю и, закусив губу, достал из кармана брюк секс-игрушку специально для омежьих утех. — У меня всё готово, — заявил тот. Старший запыхтел дымом, затем подавая свою руку Чону, когда тот просяще вытянул свою огромную ладонь в его сторону, и ещё раз оценил омежку взглядом. Чонгук аж весь задрожал от его нахмуренного лица и грубых шмоток на на самом деле хрупком теле, которому не достает лишь члена, потому что трахается главный бэд-бой школы на все триста баллов. Раз радость сама идет к нему в руки, Чимин не отказывается и грубо дергает его за лямку рюкзака в приоткрытую дверь подсобки. У их мало времени, никто не знает, когда садовнику или уборщику приспичит сюда прийти. Старший спешно затягивает ремешки с прикрепленной к ней секс игрушкой, что при каждом толчке будет доставлять и ему удовольствие, попадая по клитору, Чимин дернул Чона к себе за волосы и, оттянув его крепкую ягодицу, одним махом зашел во всю длину вглубь крохотной киски. Младший омега взвизгнул, схватился за его бедро, и заныл, когда Чимин начал отрывисто и сильно долбиться к его растраханную дырку, в которой уже было так много влаги, что удивительно, как она не промочила напрочь все светлые брючки. — Да, Чимин-а, ещё, — Чонгук запищал от боли, когда Чимин с силой толкнулся и прикусил ему ушной хрящик крохотным клыком. — Как ты меня назвал? — Х-хён, хё-ён… — омега заплакал и сильно затрясся, случайно роняя с полок банки с краской и контейнеры, где отмачивались использованные кисти. — Нравиться быть выебаным другой омегой? — Очень сильно, — Чимин хрипло засмеялся, шлепая его по заднице, и впился ногтями во внутреннюю сторону взмокшего бедра. Лицом вжался в сильную шею. Ему самому невообразимо нравилось доминировать и подавлять таких с виду перекачанных, сильных парней, когда сам был довольно крохотным, и свою феминность старательно скрывал за грубыми вещами. — Да, укуси меня, пожалуйста, хён, оставь метку, — Чонгук заелозил попкой, тесно сжимая искусственную головку члена киской, и максимально отклонил голову вбок, где почувствовал чужой язык. Он обожал Чимина, его пудровый запах смазки и грубые царапины и синяки на себе, сильную хватку и животный секс. Ранее ещё девственный омега Чонгук боялся альф, как огня, но дико хотел секса, и теперь с партнером-омегой откровенно наслаждался сексом, зная, что тот не побоится надломить его, но не сломать и, пускай обходится порой грубо и не терпит нежностей к себе и после секса, Чон не боится, что тот может причинить ему вред или подавить собой. Еще старший красивый, как ангел, с характером шаловливого демона, весь из себя крутой, много курит, плюет на правила и бьет татуировки в незаметных местах, и Чонгук чувствует себя особенным, зная про крохотную белую чайку на бедре Чимина и игральные карты на щиколотке. Короткими пальчиками с ухоженными ногтями старший застучал по клитору в двое быстрее своих размашистых толчков, и Чонгук быстро кончил со вскриком и сладко закатанными глазами. Оставив его приводить себя в порядок, Чимин кинул ему его игрушку, заметив, что ботан голодно вжался носом в шарик, всё это время стимулировавший Чимина, и облизал его полным слюны языком. Усмехнувшись, омега с самодовольством потрепал его по голове и, оглянувшись на пример свидетелей, выскользнул из-за угла. С приподнятым настроением столь скорый поход в «дом ужасов» уже не кажется такой катастрофой. Чимин заходит в комнату за рюкзаком, догадываясь, что ему придется остаться на ночь, и, дождавшись перерыва на ужин у охраны, перепрыгивает через забор в тенистой и заросшей части живой изгороди позади общежитий. Он мог был выйти и через главные ворота, но есть риск, что те позвонят Минам и те пришлют машину и вытрахают мозг еще на подъезде, а Чимину хочется прогуляться и подумать в одиночестве. Идя по мокрому узкому пласту асфальта меж густеющего леса, Чимин игрался с зажигалкой, откидывая крышку и, когда огонек загорался, обратно прятал его под колпачок. До особняка идти не так уж и далеко, около пяти-шести километров, и Чимин отказывался от любого предложения подвезти от встречавшихся машин. Он был похож на сбежавшего из дома подростка со скудным узелком пожитков за спиной и драной одежде, жертва моды. И Чимин был бы не прочь сейчас сесть на попутку и сбежать куда-нибудь в неизвестный городок, питался бы раменом до скончания века, устроился бы барменом и периодически развлекался бы с омегами, пока не подхватил бы сифилис или не скурился в конец. Вот она, молодость — желание свободы, с которой ты не знаешь, что делать, и мысли о смерти при любой неурядице. Чимин знает, что не выживет в мире, где люди давно соседствуют с хищниками-вампирами, и, если уж долой всю гневливую спесь за отобранный выбор, Мины не так уж плохи. Особенно Шуга. Альфе вообще плевать, чем Чимин занимается, и у него в запасе всегда полно развлечений и авантюр. Но и не так уж хорош в долгосрочной перспективе, а есть Юнги. Чимин его побаивается, если честно. После случая, когда на летних каникулах увидел, как тот пьет из донора. — Это у Юнги фишка такая, он может пить только из источника, — объяснил Шуга, когда Чимин прибежал к нему в комнату в слезах, заметив бледную, как призрак, девушку с прокушенной шеей и жирными разводами крови на груди, которая выходила из с Юнги под руку. Чимин боялся, что тот может причинить ему боль, не беря в расчет шлепки — тут по большей части Паку надо просто по меньше выебываться, но он не может, постоянно забывает про не железное чужое терпение и постоянно напрашивается. Юнги кажется ему необузданным вампиром, которому нет никакого дела до ценности чужой жизни. Холодный и бесстрастный, как настоящий маньяк. И как жаль, что Чимину почти всегда нужно иметь дело именно с ним, потому что Шуга не любит бумажную работу и ответственность, у него свои дела, возня с шайками, пристраивание неприкаянных детей-вампиренышей в гнёзда и мелкое бандитство. Только завидев в оранжевом апокалиптическом свете заката пики крыши, Чимин закинул жвачку в рот, спасаясь от запаха дыма, и взбежал по ступенькам на крыльцо. В особняке жило помимо двух братьев еще трое слуг, но Чимин никогда не видел их лично, так, только тени, мелькающие по коридорам со стопкой постельного белья или садовыми ножницами на лужайке. Кинув рюкзак в выделенной ему комнате, Чимин на цыпочках пошел в комнату почти соседнюю с его, и тихо проник внутрь через приоткрытую щелочку. Шуга раскинулся на большой шкуре, служащей ковром, на полу у кровати и, пуская кольца дыма в воздух, держал над лицом книгу. Странно увидеть мафиози за чтением. Альфа скосился на новоприбывшего и приподнял бровь. У него на животе лежал надкусанный сникерс, который он лениво жевал. В отличие от брата, ему плевать, что есть, и вместе со сном любил человеческие сладости, даже учитывая, что человеческая еда ему абсолютно не нужна. — Птенчик? — Чимин снял обувь у него на пороге и в очаровательных белых носочках, как Шуга отметил, в забавной большой серой куртке пошел к нему и в очаровательной манере забрался с ногами на стул. У каждого из Минов было припасено для него милое прозвище, от которых Чимин постоянно странно вздрагивал, но попросить их прекратить не мог: он вообще в тайне боялся обоих близнецов. — Вас вызывают в универ, — поделился Чимин, и Шуга, не удосужившийся подняться и хотя бы сесть, сложил книгу на животе и недоуменно затянулся, не отрывая он него взгляд. — Ну, Юнги. Но я не пойду к нему. Наконец осознав, что Чимин хочет, альфа промычал и поднялся на локте, выдыхая за плечо. — А-а, родителей в школу, да? — он усмехнулся, обрадованный появившимся занятием, и энергично поднялся с пола, выкидывая все с себя на идеально застеленную шелковую простынь. — Что натворил? — Что значат у вампиров желтые глаза? — вдруг вспомнил Чимин вопрос, что не давал покоя с самой парой, ведь мегера так и не дала ответ. А ему интересно. — Похоть, — буднично пояснил мужчина, стоя к нему спиной и роясь в вещах в противоположном конце комнаты. — Зачем тебе? — Не ответил училке по вампиризму и она взъелась. — М-м, хорошенькая? — Шуга поиграл бровям и нацепил на шею несколько подвесок. Он вообще любил свои цацки и ходил без них только в одиночестве. А тут компания образовалась. — Так себе, фигуристая, но стерва. — Думал, ты разбираешься в омегах, птенчик? Плевать, кого трахать, стерву или нет, главное, чтобы фигуристая. Чимин сморщился, хотя в принципе был согласен. Он вот сегодня с Чонгуком развлекался, а тот парень красивый, но пиздец странный да к тому же ботан. Тоже характер не фонтан. Пак не особо скрывал свои «предпочтения» как акт бунта, и оба брата были более ли менее в курсе о его личной жизни. Не то чтобы их это должно волновать, ведь у них никогда не было какой-то близости и, Чимин уверен, не будет. — Ужинал? — поинтересовался Шуга, натягивая рубашку поверх тонкой байки с какой-то старой рок-группой. — Одиннадцать вечера на дворе, — парировал омега. — И что? Пойдем куплю тебе стейк, птенчик. Или, может, торт? — Шуга задумчиво постучал указательным пальцем по губам. Чимина порой умиляла эта его особенность. Может, поэтому ему и нравился больше Шуга, потому что тот был ближе к людским привычкам и слабостям. Юнги же был словно выточен из камня, как неприступная стена. — Что вы, омеги, любите, для отращивания жопок? Чимин вначале аж задохнулся возмущением, а потом, уловив подтекст, от души рассмеялся. Шуга лишь по-доброму усмехнулся, отдавая ему снятые ранее кроссовки, чтобы надел опять. — Для отращивания жопок омеги хотят молочный коктейль, картошку, свиные шкварки и большой стакан пива. — Молоко и дрожжи? — задумался Шуга. — Мне это нравится, — щелкнул пальцами, не заботясь о полезности такой пищи, в сторону Чимина и повел его на выход, к своему байку. Машины он не любил, скорость маленькая и не мобильно. Ближайшая забегаловка с потребованным ассортиментом блюд была в десяти минутах езды по трассе. В ночь здесь все пропахло смешанными феромонами, потом байкеров, дешевыми духами их подружек и жаренным маслом. Чимин заскочил на один из диванчиков поближе к музыкальному автомату, когда Шуга отправился делать заказ у полного бармена, и от скуки принялся вертеть в руках меню. На удивление, не прошло и трех минут, как их заказ был готов. Альфа взял себе тоже самое, кроме коктейля, и еще большой бургер. Он залпом осушил весь литровый стакан пива, умирая от жажды, пускай и иного сорта, но сегодня ему было лень спускаться в подвал и выискивать пропитание в пакетах, а потому так же голодно накинулся на бургер. Наблюдая за его аппетитом, Чимин тоже вдруг нестерпимо захотел кушать и напихал себе в рот побольше жаренной картошки-фри с чесночным соусом и запил большим глотком ванильного коктейля. — Не спеши, а то подавишься, — Чимин замер, когда Шуга кончиками украшенных кольцами пальцев убрал его светлую челку за ушко, чтобы волосы не лезли в еду, и перевел взгляд обратно на свое угощение. Младший с трудом сглотнул и от чего-то с заполошно бьющимся сердцем уже более спокойно, почти мучительно медленно закончил свой ужин. В забегаловке никого не было, кроме них и пьяницы-дальнобоя, вокруг которого китайской стеной стояли уже осушенные кружки пива. Хозяин бара и, видимо, жена, болтали на кухне, пока мыли плиту. Их было видно в узком окошке, откуда подавались подносы с заказами. — Хочешь, покажу трюк с картами? — Шуга достал из рукава рубашки пару игральных карт, неужели они всегда у него там припасены, или это тоже фокус? Он показал обе масти Чимину: дама пик и черный джокер — а потом развернул к нему одну карту рубашкой и щелчком пальца развернул её обратно к Чимину, где была уже не дама, а кровавый джокер, а проделав то же самое со второй, там уже была дама червей. — У тебя 4 карты! — догадался Чимин. — Не-а, — усмехнувшись, Шуга кинул на стол действительно всего лишь две карты и показал омеге свои абсолютно пустые рукава. И, пока Чимин изучал всю подноготную кусочков картона для игр и пытался найти скрытое дно фокуса, он вдруг щелкнул пальцами у него перед носом и в них очутилась крупная монета. — Я тоже знаю фокус, — вдруг оживился Чимин и, потянувшись к уху альфы через стол, якобы вытащил оттуда монету. Шуга рассмеялся, побрасывая свою в воздух и пряча в карман рубашки. — Ты держал её в ладошке. — А вот и нет, — с задор ством отрицал Чимин, кокетливо склонив голову к плечу, радуясь, что его секрет не раскрыли. Шуга подпер щеку рукой и, пока Чимин заканчивал с едой, лениво бегал глазами по бару. Его слегка голодный хищнический инстинкт всегда останавливался на бьющихся жилках живых шей людей вокруг. Но он брезговал кусать немытых мужчин и старых женщин. Не заинтересовавшись никем из них, он снова перевел взгляд на Чимина, на его масленые губки, с охотой жующие вредную вкуснятину, на чистую шею, где тоже билась жилка, но она совсем не привлекала. В самом начале они с Юнги договорились, что никогда не будут кусать Чимина, так как омег и без того довольно трудно обращать. Не хотелось бы вредить этому птенчику. — Тебе не нравится здесь? — Чимин заметил приунывший вид вампира, и Шуга посмотрел на него, отвлёкшись от чтения надписей на музыкальном автомате. — Уже привык к таким местам. Мне просто скучно, поживёшь с моё — поймешь, — и от безделья начинает переставлять салфетки в салфетнице. — Так что, ты сходишь в универ к этой преподше? — М-м, птенчик, если вызывали Юнги, то- — Нет, просто кого-то из старших, — поспешил соврать Чимин. Эта курица может и знает, что у Юнги есть близнец, но уж точно не отличит их друг от друга. На радостях выдуманного плана Чимин выпил до конца свой коктейль. Шуга кинул подошедшей официантке в корзинку из-под столовых приборов смятые двадцатки из заднего кармана джинсов. Так и не скажешь, что наследник богатого клана. — И не только Юнги-хен, мой, эм… представитель. Слово «опекун» не очень подходило к их отношениям, а «жених» — вообще откровенно и слишком честно. Шуга потер пальцами руки, на которую положил щеку, висок под отросшими и небрежно-волнистыми черными волосами и потянулся за очередной сигаретой. Чимин выразительно глянул на пачку, но он только мотнул головой. Отчего-то Шуга прямо не запрещает, потому что заниматься воспитанием — не его, но никогда не позволяет Чимину курить из своих рук. — Правда хочешь, чтобы я пришел к тебе в школу? — для альфы было всё одно: школа, универ, пансион — ему понятно было одно — птенчик ещё кроха, его надо учить, поэтому он ходит туда учиться, а уже специальные названия ему были по боку. Всё одно — детский сад, там тоже книжки читают. — Не подпорчу тебе репутацию или что-то вроде? — Моя репутация подпортилась бы сильнее, если бы Юнги протянул меня от ворот до деканата за ухо. Шуга хохотнул, чиркая спичкой. Ему нравилась эстетика горящего дерева, легкого риска обжечь пальцы, и потому он не носил зажигалки. — Да, он может, — согласился альфа. Некоторое время они сидели в тишине. Чимин ковырял приклеенную к столу клетчатую скатерть, испещренную царапинами и ожогами от того, что об неё тушили сигареты. — Вообще, надеюсь, ты не злишься на него, — Шуга поднял на него осторожный взгляд, и Чимин, замечавший весь вечер в нем вспышки красного у коричневой радужки, отчего взгляд слишком стал напоминать глаза Юнги, что всегда пребывает на грани голода, пока не припрет к стенке срочно искать донора, неловко заерзал на месте. — Этот сухарь, кхм, то есть, мой брат. Чимин довольно фыркнул. Первое сравнение ему понравилось больше. — Он заботится о тебе. Омега замер, ожидая явно не этих слов. Словно в неверии он посмотрел на Шугу, сомневаясь, что услышал правильно. — На него много свалилось от клана. Я, можно сказать, бежал от всего этого, и теперь предпочитаю больше работать руками, чем головой, как он. Иногда он может перегибать палку, но, видимо, от того, что хочет быть ответственным с тобой. Вероятно, слишком ответственным, но я ничего в этом не смыслю, — мужчина пожал плечами, его завившаяся от дождя на улице челка волнами упала на глаза и достигала аж верхней губы. В розовом свете от автомата и красной рубашке от был невероятно красивым. Чимин тряхнул головой и посмотрел на кусок оторванной им скатерти. — Он бесчувственный и злой, — упрямо выдал омега. Он свято верил, что Юнги, как горгулья — каменный, холодный, и убивает взглядом, поэтому всегда носит темные очки. — Я тоже так думал, — не стал в ответ спорить Шуга. Чимин его слов не понял, но переспрашивать не стал. *** Утром Шуга решил проводить его в школу пешком. Чимин спрыгивал бойкой ланью с лестницы, чтобы успеть убежать во двор до появления прислуги и не быть замеченным, но столкнулся с самым нежеланным — с Юнги. Тот опять был в очках, и как раз шел в сторону лестницы с фарфоровой белой кружкой с кофе, которую Чимин чудом на него не развернул. — Привет, — решив не дать альфе задать вопрос, он мило улыбнулся, махнул рукой в приветствии и, мысленно открестившись, побежал на улицу, размахивая рюкзаком и курткой в руках, как бравый индеец, ну или неловкая курица. За ним лениво и разнузданно спускался Шуга, едва поднимая ноги и попутно поправляя рукава кожанки на своих многочисленных браслетах. — Что он здесь делает? — Скучно стало, пришел навестить, — как на духу выдал Шуга, подошел ближе, заглянул, чёй-то там у брата в чашке, и успел сербнуть живительный глоток до того, как старший брезгливо уберет у него из-под носа чашку. Единственную человеческую еду, которую Юнги позволял себе — это кофе. — А ты куда? — Дела, — так же легко заявил младший, но был остановлен сосредоточенным взглядом из-под очков. — Шуга, не ври мне, — и голос был такой же хриплый, но подернутый не ленью, как у младшего, а бесконечной усталостью. Младший порой чувствовал стыд за это. Рассказать Юнги — сдать птенчика. Но только Шуга знает старшего брата куда лучше их юного омеги — Юнги никогда не пожелает им зла, какой бы древней ящерицей он ни казался. — Птенчик повздорил с преподшей, и та попросила вызвать опекунов в школу, — старший задумчиво отпил кофе, внимательно слушая его, но смотря куда-то в бок, а вот последняя фраза младшего уже неприятно полоснула и отразилась на лице хмуростью. — Он боялся рассказать тебе и попросил сходить меня. Юнги увидел, как Чимин вдруг показался в окне, выискивая пропавшего близнеца, но, столкнувшись с ним взглядами, подпрыгнул и тут же скрылся из виду. — Я понял. Старший развернулся и пошел туда, куда и собирался — в своей кабинет. Сегодня ему нужно съездить в компанию лично, не стоит опаздывать. Шуга просмотрел ему в след, только догадываясь, о чем тот может думать. Правда, конечно, неприятная, но это всё равно лучше, чем ложь. Наверняка он расстроен, неприятно, когда собственный омега, пускай и мальчишка еще, боится тебя и предпочитает прятаться, а не идти на контакт. Словив вопросительный взгляд Чимина, альфа лишь сощурил на секунду глаза и мотнул головой, давая понять, что ни о чем беспокоится не стоит. Они пошли по подъездной дорожке, чтобы потом сократить путь до трассы через лес, и Шуга отчетливо чувствовал взгляд в спину, с какой-то грустью и даже некой обидой смотря на Чимина, что ведет себя подобным образом с братом, избегая его, но не обернулся. *** — Воу, это твой папочка? — Хосок игриво толкнул друга в бок, увидев, с кем Чимин пошел до корпуса администрации и вышел один, когда декан попросил подождать его на улице. — Дурак, да? — Чимин хлопнул его по кепке, засунул промерзшие от утреннего холода ладони в карманы куртки и присел на холодные перила. — Это один из Минов. — О, ну, я не так уж ошибся, — Хосок как всегда бодренький с утра запрыгнул рядом с ним и предложил сигаретку. — А где второй? У тебя же, вроде как, комплект. — Пошляк, — фыркнул Чимин, но из-за подаренной сигаретки бить больше не стал и даже разделил с ним огонек от своей зажигалки. — У нас чисто платонические отношения. — Расскажешь мне об этом, когда наконец попробуешь с альфой. У тебя дома два таких горячих экземпляра, а ты всё по омегам ходишь. Чимин посмотрел на него со всей брезгливостью и иронией на свете, поставив ногу на перила напротив, и Хосок закатил глаза так сильно, что едва не свалился назад, своей выходкой и последовавшим смехом разряжая обстановку. Тут дверь открылась, и к ним вышел крайне обеспокоенный Шуга. Чимину это ой как не понравилось. Альфа подошел к ним сам и забрал у Чимина сигарету, закуривая, и достал из куртки телефон. — Сейчас сюда приедет Юнги, — хриплый низкий голос пробрал Хосока до мурашек. Его хлебом не корми, дай позалипать на красивых альф. Да Чимин долбанный везунчик, как только может не замечать этого? И о, неужели они сейчас увидят знаменитого старшего Мина, о котором Чимин пел хвалебные (матерные) оды всякий раз, когда оставался на мели после раскрытой шумной пьянки и гулянок? — Зачем? — как-то тихо и очень испугано спросил Чимин сиплым тоном. — Дело дрянь. Сказали, что тебя не допускают к сессии из-за какого-то там предмета, что-то про «вампиризм». Видимо, преподша явно что-то не поделила с фамилией Мин и отказывается менять свое решение. — Вот дрянь, — пораженно тянет Хосок. Он-то не догадывался даже, что это сука может так под насрать. Шуга согласно мычит на этот комментарий, и звонит брату, а Чимин синеет, краснеет, зеленеет и бледнеет на глазах. Только не Юнги. Они столько раз за последний год спорили об учебе, которую Чимин запустил в качестве бунта, но в последнее время даже стал стараться вести записи и чаще появляться на парах, лишь бы больше не донимать старшего Мина. В какой-то момент омеге даже стало немного стыдно за то, что доставляет столько проблем. Но ситуация сейчас — это полнейшая катастрофа. — Он меня убьет, — с поражающим осознанием и принятием неизбежного изрек в пустоту Чимин. Шуга смерил его взглядом и тяжело вздохнул. Он правда не знал, что брат сделает с ним за это. Но не убьет, уж точно, однако одной красной жопкой в этот раз тому отделаться не удастся. Так альфа стоял среди подростков, что тихо бранили высокомерную сучку, но так. чтобы она не дай бог не услышала, у администрации же всё-таки, и Хосок откровенно залипал на вставшего к нему в пол оборота Шугу, что курил в сторону от них и нервно перекидывал через палец брелок от ключей. Поскольку дорога от особняка и вправду была не долгая, что Чимин часто преодолевал её туда-обратно пешком, вскоре через ворота въехал черный автомобиль со знакомыми номерами, и Чимин весь покрылся мурашками, спрыгнул с перил и решил-таки не прятаться за Шугой, а встретить Юнги самостоятельно. Он вздрогнул, замерев со стороны водительского сидения, когда дверь машины громко хлопнула, и низко повесил голову, виновато смотря куда-то на бежевые полы чужого пальто. Где-то сзади от эстетического восторга Хосок едва не потерял сознание, очарованно ахнув. — Ну и? — громогласно разнеслось сверху. Чимин вжал голову в плечи, сложив руки в замок перед собой, и выдал задушенное: — Прости. Юнги вздохнул. У него срывается давно запланированная деловая встреча, на которую он никак не успеет после звонка брата. Чимин дернулся, когда альфа вдруг положил ладонь на его макушку не с целью дать подзатыльник, а мягко почесал пальцами загривок и сказал: — Пойдем. Чимин кивнул, всё ещё немного ошеломленный неожиданным прикосновением, и повел Юнги в здание, чувствуя, что тот невесомо прикоснулся ладонью к его лопаткам. Чисэ явно ждала именно Юнги, поскольку она улыбается ему и приветствует рукопожатием. Наверняка отличила близнецов всё же, сука, а может даже лично с ними знакома. Однако вместо разговоров о неуспеваемости, она вдруг заводит тему о том, что на Чимина очень дурно влияет общежитие. Мол, два курса он учился на отличника, а на третьем (когда родители Чимина и отдали его Минам, заручившись денжатами и поддержкой клана) вдруг стал буянить, превратился в бунтаря и, бочежки ты мои, даже напал на беззащитного Чонгука, крошечку, зайчика и отличничка. Глаза Чимина стали по пять копеек. Это он-то лез? Да этот ботаник сам просился трахнуть его в любой удобный момент. Случай в подсобке не был исключением. Тот уже добрые месяцы подмазывался к Чимину, и только недавно Чимин сдался и согласился поехать с ним в мотель. Не мудрено, что какие-то ужимки этого озабоченного с ним оказались пойманы университетской камерой. Как оказалось, Чонгук является племянником строптивой Чисэ, кто бы, блять, подумал. Когда Чимин хочет встать и возмутится, Юнги усмиряет его строгим взглядом, и вдруг говорит, что полностью согласен по поводу общежития. Чимин живет не так далеко от дома, и ему, видимо, впредь нужен присмотр. Но насчет видео Мин категорично требует не распространять его и всё-таки допустить Чимина к сессии. Чисэ выглядит довольной и этой маленькой победе — теперь её малыш-Чонгук переболеет в одиночестве и не будет больше ешкаться с Минами и их омегой. На том и порешили. Тем временем Хосок успевает разговорить Шугу, в каких барах он зависает, что пьет и предпочитает из легких наркотиков. Чон, конечно, не сука, парня отбивать у друга — дело неблагородное, но его хлебом не корми, дай поговорить с красавчиком. Хосок натура влюбчивая, но отходчивая. Чимин выходит на улицу взмыленный и взбешенный. Он пытается оправдаться перед Юнги, что этот Чон сам полез первым, Чимин даже не знал, что эта стерва — его родственница, иначе бы на рожон не лез, и отбирать у него общежитие — не честно, они договаривались, что до выпуска у него будет самостоятельность. — Как можно было попасть под камеры, целуясь с другим омегой? — вдруг Юнги остановился от своего пути к машине и развернулся, впервые ответив что-то на словесный водопад. — Да за один такой промах можно запросто вылететь из университета. Что ещё, добавь сюда курево за корпусом и постоянное нарушение комендантского часа. И все те промахи по учебе за прошедший год! Чимин прикусил язык, понимая, что Юнги прав. Он облажался. — Я понимаю, что тебе сложно и контракт давит и на тебя тоже, но мы с братом буквально не требуем от тебя ничего. Абсолютно. И ты продолжаешь отвратительно себя вести. Капризный и бестолковый! Тебе тринадцать, или всё-таки девятнадцать, как написано в паспорте?! Юнги указал на него пальцем, как всегда любил делать с младшим братом и своими подчиненными, когда отчитывал, и Чимин посмотрел на него влажными глазами. Юнги впервые кричал на него и так ругал. Резко опустив голову, он шумно всхлипнул, вмиг теряя всю напускную спесь и образ плохого мальчика. С Юнги не получалось по-другому. Хосок заулюлюкал, готовый кинуться укутать друга в своих объятиях, но Шуга не влезал. Стоял в сторонке и курил, и, не смотря на свой разнузданный характер, он понимал, что такое ответственность, поэтому был полностью согласен с братом. — Садись в машину, — сказал Юнги и кивнул близнецу. Тот прытко щелкнул сигарету в сторону и, подняв в прощальном жесте ладонь Хосоку, попросил его не волноваться, и пошел к переднему пассажирскому. Чимин еще постоял, шумно всхлипывая и утирая крупные слезы, и всё-таки сел на задние сидения. Там он свернулся в клубок, скинув кроссовки и уперевшись пяточками в край кресла, и всю дорогу старался издавать как можно меньше звуков. *** У Юнги в тот день не было времени ждать его, поэтому за своими вещами в общежитие Чимин вернулся в понедельник, после учебы. Его предупредили, что единственный пропуск по неуважительному — и вылет из универа обеспечен. Чисэ постаралась на славу, чтобы приструнить его. Его комната в особняке была неплохой. Большая, просторная, по планировке такая же, как у братьев. Прибрав все вещички по местам, Чимин уселся на большой подоконник и провел в обиде и раздумьях целый вечер. Отчего-то гулять, сбегать на вечеринки и хулиганить больше не хотелось. Он не был таким неуправляемым и за первые два года заслужил себе репутацию почти такую же, как и у Чонгук а — тихий пай-мальчик заучка. Отец отдал его в этот университет, потому что он был самым безопасным для омеги-человека, не было риска быть случайно укушенным и ешкаться с компанией вампиров, но, как оказалось, была и иная цель — брак по расчету. И тогда Чимин решил доказать, что он — самая плохая идея для брака. Пил, курил, гулял, хотелось секса, так как развязные плохие компашки преподносили это как атрибут крутости, но боялся, что с ним сделают за то, что он лишится девственности до свадьбы. У него очень консервативная семья, отец — зверь, когда дело касалось чистоты и невинности его сына, а своих женихов и вампирские обычаи он знал очень плохо и рисковать не хотел. А развлекаться с омегами, причем сплошь наповал девственными, оказалось классным. Он сам ничего не смыслил, но преподносил это с грубыми резковатыми прикосновениями, фантазируя, что так делал бы и любой альфа, и пошлыми словами, так что невинные омежки таяли и давали Чимину желаемое чувство контроля, которого так не хватало. Но, как оказалось, к желаемому такое поведение не привело — распустил учебу, завоевал плохую репутацию у преподов, выставил себя в мерзком свете перед Минами, которые так и не отцепились, но прижали знатно. После месяца жизнь в особняке, когда Чимин выходил максимально рано и приходит максимально поздно, всё это время пропадая либо на учебе в библиотеке, так как экзамены приближались, либо в ближайшей забегаловке с Хосоком, выпивая и куря по мелочи, Чимин решил, что нужно идти на мировую. У Шуги был странный график, и, как оказалось, он редко бывает дома. А если такое случалось, то либо валялся в комнате, либо уходил охотиться в лес. Кровь животных ему была не очень интересна, а так лишним мясо к столу никогда не будет. Тем более омега в доме, его кормить нужно. Юнги же почти всегда был дома, в кабинете. У Чимина комната в деревянным крыле, которое хорошо отапливается, и со страшим, что находится в другой стороне особняка, он сталкивается очень редко. Бывало, вампир мог уехать куда-то на день на машине, но всегда возвращался вечером или утром следующего дня. Следить за распорядком двух братьев быстро наскучило, но было очень информативно. Однажды вечером, вооружившись учебниками, как прикрытием, Чимин прошествовал в «зону отчуждения», коей называл нежилой этаж, и мягко постучал в дверь. — Входи, — раздалось глухое, и Чимин проскользнул из неуютного темного коридора в хорошо освещенный кабинет. — Я посижу здесь, можно? — Чимин нервно оправил подол белого свитера, переминаясь в милых тапках, и Юнги с недоумением посмотрел на него, как всегда похороненный под документами. — Садись. Чимин переместился в удобному на вид дивану и забрался в позу лотоса, как ответственный ученик разложил учебнички и тетрадочки. Альфа, видимо, ждал подвоха, но довольно быстро перестал следить за ним, занявшись своими делами. У омеги был план — помириться. Ведь почти год их знакомства состоял из препирательств, ругани, неприятных наказаний, навязанных проблем и страха. И хотя Чимин не мог изменить свое мнение к старшему по щелчку пальцев, он всё ещё пугал его, омега пораскинул, что так продолжаться не может. Контракты на крови просто так не рвутся, а жить в такой обстановке Чимин не может. Наверное, поэтому и сбежал в общежитие, хотя он, в общем-то, вполне домашний мальчик. Уткнувшись в конспекты, Чимин наконец дошел до момента, помеченного красной ручкой, который он не понимает, и мягко позвал: — Хен? — Да, пуговка, — черт, за месяц полного дистанцирования и предшествующие контры Чимин и позабыл это ласковое прозвище. Почему он, мать вашу, его забыл? Как-то не вяжется тот монстр, придуманный у него в голове в образе Юнги, с альфой, что буквально с первой встречи зовет его так трогательно пуговкой. Чимин пошлепал к нему через комнату с раскрытой тетрадью и, нагловато положив поверх всех бумаг свой конспект, указал на нужное место и попросил объяснить, что это значит. — Ну смотри, это довольно простой момент… Чимин присел на краешек его кресла, без удивления наблюдая, как такому умному мужчине потребовалось всего несколько минут, чтобы вникнуть в тему, и приняться за объяснения. Рассказывал он, кстати, вполне сносно, местами интересно. Не то, что на парах, и уж точно не занудно и заунывно, как омега себе представлял. Когда Чимин потянулся перелистнуть странички до нового помеченного маркером места, но едва не соскользнул с кожаного быльца, так как закинул ногу на ногу, и почувствовал мягкое прикосновение к своей пояснице. Юнги приобнял его, чтобы не свалился, и оставил руку на боку, в области тазовой косточки, пальцами второй вертел ручку перед лицом и совершенно не обращал внимание на прикосновение, когда Чимин осторожно обернулся посмотреть на него через плечо. Прочистив горло, Чимин указал на новое место, и прикосновение исчезло, когда Юнги наклонился к столу, чтобы прочитать, и омега незаметно выдохнул, почувствовав, что в комнате стало немного жарко. — М, спасибо, — он быстро вернулся к своему дивану, но не выдержал и ретировался из комнаты к себе. Он никогда не чувствовал подобную реакцию на Юнги. Иногда от Шуги, его внешнего вида, разнузданного и полураздетого, как после секса, иногда от запаха одеколона Шуги, интересно смешанного с травкой, иногда от взглядов младшего близнеца, потому что смотрел он, вопреки необязывающим словам и легкому на подъем характеру, глубоко, сильно и тяжело. И от этого порой у Чимина между ног становилось мокро. Но он прятал эти моменты за семью печатями. Но чтобы на Юнги… Чимин даже побежал в ванную, чтобы вдруг не спутать это чувство с диареей, и ахнул, увидев на трусиках жирную и явную влажную полосочку смазки. — Черт, я влип, — заныл омега, запрокинув к небу голову. Только в эту секунду на него накатило осознание, что у него двое альф. *** Поскольку Чимин еще не обратился и мало общался с вампирами, он понятие не имеет, что такое скорость. И потому однажды на выходных Шуга предложил взять его с собой на прогулку. — Оденься поплотнее, птенчик, иначе порежешься о ветки, — на страхе Чимин надел свои самые плотные штаны, куртку и даже нацепил панаму. Шуга — бунтарь. Вероятно, в молодые годы это выражалось более явно, но и теперь он казался весьма воодушевленным, а не полумертвым, когда ухватил маленькую ладошку омеги в свою руку и повел поглубже в лес, к реке. Чимин знал все его приколы, потому что эта вылазка — не первая, и в тот раз он визжал, как резанный, однако, оказывается, к чему-то всё-таки привыкнуть нельзя. Когда, подойдя вплотную к трехметровой речке, Шуга взял его на руки и перепрыгнул с ним через глубокую воду, Чимин снова кричал, как в первый раз, и мертвой хваткой обнял его за шею. Сегодня Чимин впервые узнал, что у вампиров и вправду есть крылья. Ему твердили об этом на вампиризме, но он ни разу не видел вживую и, как оказалась, он до усрачки боялся высоты. Даже в небе Шуге удавалось лихачить. Он от поднимался в пике, то сигал вниз, и этот адреналин прямо насыщал его силами. Чимин так не мог. Он обнял его за шею и почти весь полет провел с закрытыми глазами, слыша, что мужчина обещает его не уронить, если он откроет глаза, и Чимин чувствовал, как тот крепко и сильно держит его под бедра. И всё равно он не мог совладать с собой, слишком страшно. — Опусти меня, — захныкал омега, не в силах больше терпеть свою дрожь, и Шуга, осознав, что Чимин действительно боится, а не прикалывается, ибо птенчик порой бывает полон сарказма, альфа в легкой панике стал выискивать крышу их дома, и плавно спикировал на плоскую часть. — Тише, птенчик, ты плачешь? — Шуга мягко потрепал его по волосам, придерживая омегу на себе одной рукой, и убрал крылья. — Нет, — буркнул он полным слез голосом. Альфа жалостливо замычал, показывая, что сожалеет. От отнес омегу в его комнату и уложил на спинку на простыни, где Чимин, наконец, отцепился от его куртки, порвав кожанку ноготками на плечах. Чимин открыл глаза и посмотрел на него, очень некрасиво шмыгая носом, и Шуга мягко усмехнулся, показывая, что всё в порядке. И тут Чимин осторожно потянул его за ворот к себе и их губы встретились в мягком поцелуе со вкусом соли. Вдруг всё начало переходить в нечто серьезное. Чимин почувствовал неконтролируемую вспышку своего запаха, и Шуга сверху зарычал, его пальцы сжали бедро Чимина до легкой боли, и вдруг Пак неожиданно застонал, выгнувшись на постели. Альфа резко скинул с себя куртку и, с помощью таких же спешащих рук омеги, задрал его футболку и во вспышке сильного возбуждения поцеловал его в бок, в ребра, в живот и быстро опустился к пряжке ремня и ниже, к ширинке. Чимин пискнул, когда старший опалил горячим дыханием его лобок и поцеловал его с раскрытым ртом через джинсы. Младший не соображал, что с ним происходит, и завозился, уже готовый помочь альфе стянуть с него джинсы, чтобы он поцеловал ему там по-настоящему, вдруг так нестерпимо захотелось альфу. Шуга, возясь с его ремнем, поднялся к нему и вновь поцеловал. Однако случайно его удлинившиеся клыки задели налитую нижнюю губу омеги и случайно проткнули. Альфа тут же испуганно отстранился, когда Чимин вдруг завизжал от неприятной боли, и вкус крови на языке, на удивление, отрезвил его. Осознав, что омега на грани течки, Шуга затараторил: — Я позову Юнги, я, я не могу себя контролировать… Но быстро разнесшийся по особняку запах живой крови сам привел вампира к нему. Оценив ситуацию, Юнги сам за волосы оттянул младшего брата от омеги и, заметив его полностью налитые кровью глаза, предупреждающие, что вампир в охоте, от души врезал ему в челюсть, отпихивая к стене. — Ты что творишь?! Младший застонал, придерживаясь за стену и стирая с губ кровь. — Я случайно. У него начинается течка, — Юнги развернулся к омеге, чьи лучистые голубые глазки действительно начали золотиться. — Я укусил его, хён. Чимин испуганно коснулся своей дрожащей нижней губы, что продолжала кровоточить, и вдруг заполошно задышал от наступающей паники. В то же время всё в животе скрутилось узлом и с первым спазмом он напрочь вымочил все брюки. — Нет… — Юнги подошел к кровати и потянул на себя его губку большим пальцем. Там была длинная царапинка с черноватыми вкраплениями яда. — Ты знаешь, блять, как это опасно, придурок?! Будучи на обостренных эмоциях, Чимин закрыл голову руками и закричал, слыша ругань, скрип передвигаемой мебели, звук разбитого стекла и следом хлопок двери. А потом кровать прогнулась рядом с ним и Юнги коснулся его волос мягким, ласковым прикосновением. — Всё будешь хорошо, пуговка, там всего капелька яда, — Чимин застонал от боли, стараясь отвлечься на мягкий массаж головы и шеи. Его всего скрутило на постели, от сильной вспышки спавших гормонов первая течка ударила ему поддых. Казалось невероятным то, что Юнги ещё держится, а не кидается, как Шуга. Он что, вообще не дышит, что ли? Чимин приоткрывает один глаз, замечая белоснежный кардиган, а под ним мягкую голубую футболку. Альфа явно хотел как-то более комфортно провести этот вечер, потому что обычно Чимин видит его в офисном, порой сутки на пролет, потому что без сна вампиру очень легко потеряться во времени. Омегу всего крутило и выворачивало на постели из-за спазмов, и он не мог найти комфортное положение, извиваясь змеей на простынях, пока Юнги не сжал мягко его плечо, прижимая спиной к постели, и, сомкнув ноги, прижал их к груди. Чимин с недоумением посмотрел на него, но альфа продолжал держать его, и младший застонал, ударяясь затылком о постель. — Всё в порядке, подыши немного, а потом пойдем в ванную. Так непривычно ощущать заботу от кого-то, от Юнги особенно. Он так легко и мягко касался его, так уверенно говорил, что вся паника отступила. Чимин мог полностью доверится ему. — Это твоя первая течка? — альфа коснулся его щеки, убирая все волосы прочь со взмокшего лица, и Чимин, прижав руки к коленкам, шумно дыша через рот и периодически жмурясь, издал какой-то непонятный звук. Юнги принял его за подтверждение. — Всё хорошо, в этом нет ничего страшного. Это естественно. Альфа погладил его по ногам, большой рукой по голени, второй не переставал поглаживать волосы, успокаивая и пытаясь расслабить. — Поч- почему т-ты держишься, м? — на последнем «м» голос Чимина повысился на пару октав, он всхлипнул, когда новая порция смазки, возможно, и с другими постыдными жидкостями, он не знает, вытекла на брюки. Но теперь стало значительно легче. Ему так стыдно не было еще никогда, но он пострадает после. Сейчас слишком больно. — Я умею себя контролировать, — мягко пояснил Юнги. Несмотря на его от природы грубый голос, Чимин слышал его сладкой патокой в ушах. — Потому что пользуюсь услугами доноров. Шуга делает это реже, поэтому всегда наполовину голодный и дикий. Омега глубоко задышал через рот, чувствуя, что первые спазмы начали отпускать, и Юнги, поняв всё по его лицу, спустил его ноги на постель, прекратив давление на живот. — У тебя когда-нибудь был альфа? Чимин замотал головой, сглатывая сухим горлом. — Тогда течка пройдет очень быстро. Юнги мягко погладил его по низу живота, убрав прикосновения с волос, и Чимин коснулся его запястья — очень хотелось подержаться за другого человека. Дверь тихо приоткрылась, они оба повернулись в сторону Шуги. Тот скинул уличное, убрал волосы с лица резинкой, и взгляд его заметно смягчился, стал таким же спокойным, как у старшего брата, без урагана и желания охотится. Юнги был уверен, что тот опустошил как минимум ящик крови, прежде чем набраться смелости еще раз подступиться к Чимину. Младший альфа сел на пол у кровати и чмокнул омегу в округлую коленку, сжав протянутую ему ладошку. — Пришел в себя? — поинтересовался Юнги. Все синяки и порезы, что он оставил ему, уже затянулись после утоления жажды. Шуга мало обращал на него внимание. После они обязательно поговорят наедине, но сейчас главное Чимин. Птенчик, которого он обидел. — Первый спазм уже прошел? — спросил Шуга у омеги, что скосил на него золотые глазки, и Чимин доверчиво кивнул, пребывая в странном мареве нахлынувшего спокойствия и уюта. Альфа погладил его крохотное личико и алые губки большим пальцем, а Юнги поднялся с кровати. — Отнеси его в ванную, — бросил старший и пошаркал тапочками в пристроенную к спальне личную ванную комнату. Шуга вздохнул, понимая, что полностью заслужил холодность брата и его приказной тон. Младший был не в обиде за устроенную взбучку и то, что его вышвырнули за дверь. По сути, его отлупило собственное отражение, только со вставленными на место мозгами. Чимину же он не показал своих эмоций, мягко улыбнулся и заворковал, закидывая ручки себе за плечи и поднимая омегу на руки под влажную попку. Простынь под ним была напрочь испорчена разводами смазки, мочи и крови, но кому есть дело до куска ткани. Младший уткнулся носиком-кнопкой ему в шею, ища запах, что расцвет в полной мере, так как выпитая кровь сделала тело альфы вновь во всеоружии, живым и сильным. Чимин сам кое как разделся и выкинул на бортик грязные вещи, на дрожащих ногах забираясь в частично набранную ванную с пенкой. Он взъерошил себе волосы, стремясь хоть немного скинуть пелену с глаз, и неосознанно чуть не расцарапал себе кожу. — Тише-тише, давая я подержу, — Юнги, поправив штанины, присел на корточки и нежно взял Чимина за оба запястья, не давая нему причинить себе боль и увидеть, как на самом деле сильно трясутся его ручки. Шуга испуганно замер, боясь подступиться к крошке и снова сделать больно. Старший вздохнул, понимая, что сейчас с ним в комнате двое маленьких детей. Нет, он в брате не сомневается — в критической ситуации тот всегда возьмет себя в руки, не поддаваясь страху и собственной боли, однако сейчас Юнги не хочет всё оставлять на эксперимент, поэтому лучше пусть младший действует по указке. Так он не будет столь усердно обдумывать каждый свой шаг и не будет боятся омеги. Едва заметным жестом Юнги кивнул подойти сюда, и Шуга сам мягко сжал оба запястья Чимина, что сморщил очаровательный нос и совсем не соображал, что они делают. Сам Юнги сел у изголовья на бортик и снова принялся гладить его волосы, заметив, что это хорошо расслабляет омегу. Тут второй спазм не заставил себя ждать, и Чимин взвизгнул, сгребаясь в комок. Вода чуть помутнела от крови. — Что… — Шуга сглотнул. Вид крови больше не влиял на него, но страх не отпускал. — Что я могу сделать? — и с надеждой посмотрел на задумчивого брата, что не прекращал наглаживать волосы. — Мышцы начали быстро сокращаться и вырабатывать смазку. Это псевдо-течка. Проходит быстро и болезненно. Можно помочь с выходом и надавить ему на живот, но не сильно. Шуга с готовностью поднялся на ноги, и Чимин посмотрел на него слезящимися глазками, потеряв прикосновение. — Прости, пташка, это я виноват, — в чем был, альфа залез в воду, не волнуясь о вещах, отчего та перелилась за борт. Он умостил мальчишку у себя на коленях и Юнги помог им правильно устроится: руки Шуги обнимали Чимина за голени, тесно прижав бедра к торсу, и Чимин, окутанный теплом, вжался в него всем телом. Когда спазмы закончились, вода уже остыла, а омега был абсолютно обессилен. Он разлегся на Шуге, обнимая его за руку, и не сопротивлялся, когда его вымыли под душем, а сам он натирал кожу о чужие мокрые джинсы и футболку. — Я заберу тебя в кроватку, пуговка, — заверил Юнги, поднимая Чимина из ванной, когда омега заныл, не желания терять запах. Но тут он нашел новый и с милым игривым звуком белочки, что нашла новый орешек, вжался и в его шею мордочкой. Юнги накинул ему на бедра пушистый халат и понес в постель. К сожалению, та была напрочь испорчена. Он задумчиво натянул пушистую белую ткань на быстро продрогшие плечики и коленки, понимая, что в этой постели еще долго будет пахнуть кровью и в ней надо менять всё, включая одеяло и возможно матрас. — Не против поспать сегодня со мной? Чимин уже окончательно пришел в сознание. Юнги понял это по запаху, который, как быстро вспыхнул, так и быстро потерял концентрацию. Омега надул губы в задумчивости и глянул на его, натягивая большой халат по самые уши, стараясь не думать о том, в близости от чего находятся чужие руки. Они встретились взглядами, и младший зарделся, но неожиданно для себя кивнул. Получив требуемое разрешение, Юнги ушел, прекрасно зная, что младший брат спокойно найдет их по запаху. Комната у Юнги чуть дальше по коридору после Шуги, она вся в голубо-синих тонах, не то что у младшего брата — кроваво-бордовых. Тут спокойно. Чимин утонул в темно-синих простынях и тут же забрался под одеяло, повязав халат. Никто не говорил ни слова, Чимин не просил уйти, а Юнги не думал о том, чтобы спать по разные стороны, и потому Чимин подсуетился и скоро улегся ему на грудь, как только альфа скинул кардиган и лег к нему. Юнги вздохнул и подсунул руку, обнял его талию, мягко целуя в волосы. Вскоре дверь открылась, и Шуга замер в дверях, не решаясь отчего-то нарушать их идиллию. И всё-таки поинтересовался, увидев, что Чимин ещё не спит: — Можно к вам? Омега просто протянул ему ручку, не отрывая щечки от твердой груди старшего альфы, и младший прытко забрался к нему со спины, мягко прижимаясь ближе и также осторожно обнимая. Еще сегодня утром у них не было никакого телесного контакта, и в другой ситуации Чимин уже бегал бы с распятием и чесноком, если бы ему сказали, что он будет спать с альфами. Но сейчас ему было нужно, как никогда. Просто было нужно тепло, много теплого феромона и запаха, который он пока не мог в полной мере осознать. Губа саднила, и он прекрасно понимал, что одной ранкой это не кончится, но пока не хотел думать об этом. Альфы поглаживали его по волосам и, пока он засыпал в их тепле и объятиях, они читали мысли друг друга и общались без слов, не тревожа чужой хрупкий сон.