Кривое зеркало

      Общую кухню наполнил запах свежего горького кофе и шкварчащих на сковороде яиц, как бывает в любое субботнее утро у тех, кто никуда не торопится. Быстрый стук ножа о деревянную доску перекрывал голос Юджи, который напевал себе под нос мотивчик популярной песни, иногда пританцовывая. Готовые порции он предусмотрительно накрывал пластиковыми крышками, чтобы не остыли, и отставлял в сторону, принимаясь за следующие. Периодически шумел привезённый из дома блендер – подарок дедушки на день рождения.       Сукуна сидел за столом, не спеша потягивая свой кофе, и наблюдал за хлопочущим, как трудолюбивая пчёлка, младшим братом. Большую часть жизни он имел честь лицезреть подобные картины, если выражаться точнее – с раннего детства. Родителей не стало, когда им и двух лет не исполнилось, а дед часто пропадал на работе, чтобы у маленьких внуков было все необходимое. Близнецам пришлось учиться самостоятельности через ожоги от масла, разбитые тарелки, безвозвратно испорченную мебель и многое другое. Именно в своём слишком одиноком и вместе с тем вполне радостном детстве братья поняли кто из них будет готовить, а кого пускать на кухню только поесть. Стоит упомянуть, что из-за попыток Сукуны влиться в кулинарное искусство однажды вызывали пожарную службу. Именно с того момента Юджи запретил ему приближаться к плите и другому гарнитуру без присмотра.       Само собой, всё не настолько плохо и он вовсе не бытовой инвалид; при желании и должной внимательности Сукуна мог бы научиться таким элементарным вещам, как яичница или жареный рис, но куда надежнее оставить это дело в руках близнеца и наслаждаться видом его талии, подвязанной фартуком. Особенно хорошо он выглядит сейчас, в облегающих шортах, в розовом фартуке с провокационной надписью “поцелуйте повара”, виляющий бедрами в такт исполняемой им самим песне. “Бесконечно можно смотреть на три вещи…” — мечтательно размышлял Сукуна, подперев кулаком подбородок.       На кухню вошли Мэгуми и Нобара. Вид у них был исключительно сонный, словно они всю ночь работали до потери сознания вместо сна.       “... но эти ублюдки в их число не входят”, — тотчас разозлился Сукуна и показательно отвернулся от них. Атмосфера до их прихода была в высшей степени домашней: только он и близнец, выходной, утро, кухня, однако длился этот момент душевного отдохновения недолго. Юджи напротив оказался рад их видеть. Не прекращая филигранно нарезать овощи, он повернулся к ним с улыбкой.       — Доброе утро, ребята! Завтрак почти готов!       Нобара, в отличие от Мэгуми, успевшего привыкнуть к хорошему, удивилась и спросила:       — Ты на всех что ли готовишь? Вот это удобно!       Сукуна не участвовал в разговоре, не было у него никакого желания с ними общаться. Только мельком глянул на них, замечая, что ни Фушигуро, ни Кугисаки не выглядели так, словно знали весьма необычный секрет близнецов. Он также не считал, что эти двое обладают достаточными актёрскими способностями, чтобы вести себя естественно. Соответственно, нет никаких оснований для беспокойства.       Юджи стал расставлять тарелки перед однокурсниками. Их всё ещё сонный вид вызывал вопросы.       — А вы чего такие кислые? — спросил он.       — Я смотрела сериал, легла спать уже в третьем часу ночи, — ответила Нобара и протяжно зевнула.       После неё слово взял Мэгуми:       — Меня после тренировки задержал Годжо-сэнсэй и заставил бежать вокруг стадиона до полуночи. Понятие не имею, что на него нашло.       Сукуна снова отпил из кружки. По всей видимости, их однокурсников можно не подозревать в вуайеризме. В противном случае ему пришлось бы перейти к прямым угрозам не лезть в их отношения, потому что Юджи обязательно начнёт нести какую-нибудь чушь про то, что любовь есть любовь, их личная жизнь на общество не влияет и прочее. Ему самому глубоко всё равно на то, кем они будут их считать, однако, опять же, младший брат расстроится, если его новые друзья станут иначе к нему относиться или вовсе будут презирать. Проще говоря, Сукуна расслабился и откинулся на спинку стула.       — К счастью, сегодня выходной, поэтому можно отдохнуть! — Юджи улыбался и, само собой, вообще не думал, что их с братом вчерашние игрища могли спалить. — Приятного аппетита!       Фушигуро и Кугисаки сняли крышки с тарелок. Если первый только с некоторым интересом разглядывал блюдо, то вторая тут же восторженно воскликнула и принялась делать фото.       — Офигеть! Прямо как у моих любимых моделей в сторис! Что это?       Юджи немного смутился, но всё равно гордо вскинул голову.       — Да так, омлет Пуляр и овощной салат с консервированным тунцом.       Пока Мэгуми тыкал вилкой в стоячую пышную массу, а Нобара искала подходящий ракурс для съёмки, Сукуна съел свою порцию и тихо похвалил близнеца за вкусный завтрак. Ему самую капельку ревностно, что не он один, как это было раньше, наслаждается амброзией и нектаром со всей возможной заботой да любовью приготовленные братом, но вряд ли его мнение имеет вес, если Юджи решительно намерен сдружить всех своей едой. Обычно говорят, что через желудок идет пусть к сердцу мужчины, но Юджи явно считает, что вкусная и сытная еда способна покорить любого человека. Нет причин в этом сомневаться, особенно когда двое его однокурсников с очевидным удовольствием уплетают за обе щеки приготовленный им завтрак. Нобара издаёт всевозможные звуки радости, прикрывая глаза, искрящиеся простым счастьем, а Мэгуми молча поднимает “палец вверх”. Судя по всему, это и есть высшая степень одобрения в его понимании, и другой реакции ждать не стоит.       В это время в столовую влетает Годжо Сатору. Он неизменно одет в свою форму, а на глазах всё та же повязка; ничего нового. Вид его имел стопроцентную схожесть с воодушевлённым и шкодливым ребёнком, который задумал устроить великую пакость и уверен в своём успехе. С порога Годжо поприветствовал своих учеников:       — Утречка, мои дорогие первокурсники! Как спалось?       — А то вы не знаете, — недовольно отозвался Мэгуми.       — Ты прав, — Годжо щелкнул пальцами. — Кто-то плохо, кто-то очень даже хорошо спал.       Сукуне не понравился этот тон. Он по привычке собирал пустые тарелки, хотя сначала намеревался забить на Фушигуро и Кугисаки, чтобы они сами за собой убирали.       — А как вам спалось, сэнсэй? — беззаботно спросил Юджи, испуская флюиды доброжелательности.       — Просто отлично! Смотрю, ты бодрячком, Юджи-кун, молодец! — похвалил Сатору и повернулся к его близнецу: — А ты, Су-чан?       Он может поклясться на крови, что едва не раскрошил посуду в руках, когда услышал это обращение. Челюсти сжались до боли, а лицо побагровело от злости, казалось, словно даже атмосфера приобрела мрачный оттенок.       К Сукуне за всю жизнь никто и никогда не обращался иначе как “Итадори-кун”, “Итадори-сан” или “Итадори-сэмпай”, исключение, конечно же, составляет только Юджи и дед, но не о них речь. Тут появляется придурковатого вида Сильнейший шарлатан с идиотской повязкой на глазах, который считает себя вправе называть Сукуну подобным образом. Невероятных усилий ему стоило держать себя в руках и не кинуть несчастную тарелку в так называемого учителя.       Почуяв, что запахло жареным, Юджи вклинился между братом и Годжо. Однокурсники отодвинулись подальше на случай, если Сукуна всё же начнёт кидать посуду.       — Ночь была спокойной, вам не о чем переживать, сэнсэй! — говорил Юджи. Он положил руку на плечо близнецу, как бы прося придержать коней; и тот заметно успокоился, возвращаясь к мытью посуды.       Годжо продолжил улыбаться как ни в чем не бывало.       — О, не сомневаюсь, Юджи-кун! Вижу, вы очень близки, так хорошо ладите.       — Конечно! Мы же с самого рождения вместе! — сказал Юджи и тепло посмотрел на брата. — И даже раньше.       Сукуна повернул голову, возвращая нежный взгляд младшему брату, как заметил, что Годжо стал неестественно широко улыбаться, точно едва сдерживает смех. Безумно неприятное чувство пронзило его, словно выстрел в голову; и как бы он не хотел, дал этому чувству название – осознание. Меньше чем за секунду все кусочки пазла сложились воедино: вспомнились и вчерашние слова самого Сатору, и сегодняшнее состояние Мэгуми, стали понятны эти вопросы с подковыркой. “Он обо всём знает”, — понял Сукуна и коротко вздрогнул от скатившейся по спине капле пота. Как в подтверждение мыслям подростка, которые почти что отразились на его лице, Годжо незаметно кивнул, хотя, быть может, так только казалось, и он на самом деле не кивнул вовсе, а лишь произвольно двинул головой. Однако интенсивно работающий мозг Сукуны установил данное движение как “знак подтверждения” к выдвинутой им же догадке. В конце концов не просто так Годжо сказал вчера, что его глазам доступно многое, не просто так он вечером не позволил Мэгуми вернуться в свою комнату раньше полуночи, не просто так он за завтраком активно выводил Сукуну из себя. Если следовать этой странной, непонятной логике мира Дзюдзюцу, то ещё вчера Годжо видел, как Юджи поцеловал близнеца. К тому же, сам Сукуна тогда же, после зачистки здания, понял, что его странное поведение в подвале было Сатору очевидно, но отчего-то, от глупости ли, от невнимательности ли, не подумал, что их с братом близость так же очевидна. А ведь Сукуна никогда не считал себя хоть сколько-нибудь глупым или невнимательным, но тем не менее сглупил и недосмотрел.       Ситуацию не делало лучше и то, что он совсем не знал, что должен делать. Не похоже, что Годжо их осуждал или хотел наказать за распутное поведение, чем и вводил в ступор. К счастью для Сукуны, проблему решила третья сторона.       — Так что, мы сегодня идём в Роппонги? — спросила Нобара у учителя, одновременно редактируя фото своего завтрака.       Внимание Годжо по щелчку пальцев переключилось на неё, а старший Итадори смог спокойно вздохнуть.       — Само собой, — отметил Сатору, закинув локоть на спинку стула. — Я уже забронировал столик в одном отличном заведении, чтобы отпраздновать ваш дебют в качестве первокурсников! Так что к двум часам будьте готовы.       Нобара засияла от воодушевления. Её лицо приобрело мечтательное выражение; и не трудно догадаться, что она представляла, как бы ей сегодня нарядиться. Понятное дело, что столик зарезервирован не где-то, а в ресторане, следовательно, необходимо соответствовать антуражу. Нет никаких сомнений, что Нобаре это удасться, чего нельзя сказать о близнецах. Что один, что второй предпочитали официальному стилю – удобную и простую одежду, свободную от строгого кроя и душных унылых тонов. Пожалуй, единственной частью прикида, которая по задумке производителя должна иметь категорию “деловой стиль”, была белая рубашка Сукуны, которую он носил поверх чёрного боди, когда не было необходимости носить спецформу. У его близнеца и вовсе не было чего-то подобного.       Перед уходом, Годжо сообщил, что студенты могут одеться как угодно, так как это будет ресторан традиционной японской кухни. У Сукуны возникла мысль о том, что этот Сильнейший не только имеет рентгеновское зрение, но ещё и телепат до кучи.       — Ну уж нет! — воскликнула Кугисаки.       Парни посмотрели на неё, ожидая пояснения.       — Никакой свободной формы! Я собираюсь идти в любимом кимоно и не желаю видеть рядом с собой вас в джинсах и футболках, — она поочерёдно указала на однокурсников пальцем, — так что сегодняшняя тема – вафуку.       — А если у меня нет кимоно? — спросил Юджи.       — А у тебя его нет?       — Есть…       — Значит всё на этом, — Кугисаки смерила его взглядом и вышла из столовой, подняв голову.       Нет никаких сомнений, что девушка показательно хлопнула бы дверью, тем самым обрывая возможные протесты, но, к счастью, дверной проём был пуст, а уши парней временно защищены от нагрузок. Несмотря на вполне логичное продолжение, точнее – требование, идти в ресторан японской кухни в традиционных одеждах, с которым Мэгуми и Юджи быстро смирились, протест имел место быть, пусть он происходил из чистой вредности.       — Я не собираюсь играть в показ мод с этой сучкой. Много о себе возомнила, — ворчал Сукуна, направляясь к их с братом комнате.       — Не говори так, — просил Юджи. — Хочешь один среди всех выделяться?       Старший брат скосил на него озорной взгляд и ухмыльнулся.       — Я и без этого пиздец как выделяюсь из толпы, — он приблизился к уху и прошептал: — но рядом с тобой – меркну.       Юджи засмеялся, отодвигая рукой лицо близнеца. Он смахнул проступившие в уголках глаз слезы и через смех заговорил:       — Такие подкаты давно не в моде, ха-ха! Это прозвучало тупо!       Сукуна покорно выпрямился, нежно улыбаясь одними глазами.       — Согласен, хотя героини дорам на это исправно ведутся.       — Я что, по-твоему, героиня дорамы? — посмеялся Юджи и, не приложив слишком много силы, но достаточно ощутимо ударил брата локтем по ребрам; тот лишь коротко поморщился.       — А почему бы и нет? Бедняжка-героиня попадает в эпицентр паранормальных событий, но главный и единственный мужской интерес, по велению клише, всегда готов прийти на помощь.       — Что за дораму обсуждаете?       Из-за поворота вышла Кугисаки. У неё в руках была пластиковая корзинка с разнообразными баночками и флаконами, а на плече висело полотенце. Судя по всему, она направлялась в ванную комнату, а значит, одна из них ближайшие два часа будет недоступна. Верным решением было во время застройки общежития обустроить несколько ванных комнат и столько же уборных.       Игривое настроение старшего Итадори мгновенно сменилось жгучим раздражением на грани злости. Он сверху вниз, в силу своего роста, посмотрел на девушку и ответил, а если быть точнее, то откровенно бросил слова:       — Тебя, блять, не учили не вмешиваться в чужой разговор? Пиздуй куда шла.       — Ты что!.. — прошипел на него Юджи и с опаской посмотрел на однокурсницу.       Быть может любой другой под уничижительным взглядом Сукуны, который, казалось, испускал всё презрение мира, струсил бы и убежал, да так, что пятки сверкали, однако на лице Кугисаки не проступила ни одна капля испуга. Эта уверенная в себе и своих силах девушка подошла ближе, вопреки естественному желанию сделать шаг назад перед лицом гипотетической опасности, хоть и не сказать, что Сукуна представляет собой эту самую опасность, скорее досадную неприятность или обыкновенного возмутителя спокойствия. Её голос растерял весь будничный тон, заменив его на гранитную твёрдость мостовой, которая одним своим видом обещает содранную кожу с коленей и ладоней за неосторожные действия.       — Следи за языком, — предупредила Нобара. — Не забывай, что нам, при лучшем раскладе, ещё четыре курса вместе работать.       Снова проскочила жестокая реальность мира Дзюдзюцу – нередко случалось так, что маги погибали ещё, будучи студентами, что говорить про тех, кто уже выпустился. Все до единого подвержены повышенному риску смерти, причём быть может и не быстрой, и безболезненной; об этом уже как-то говорил Годжо Сатору. Вряд ли Кугисаки также имела ввиду отложенную казнь братьев Итадори, поскольку только прошедшим днём с ними познакомилась.       Второй раз за утро Юджи вклинился между братом и другим человеком, стараясь сгладить углы. За свою недолгую жизнь он делал это так часто, что уже можно считать его кармической задачей. Про себя Юджи надеялся, что когда-нибудь Сукуна перестанет отвлекать от себя людей и наконец расширит свой фокус с него одного. Хотя сегодня, он вынужден признать, старший превзошёл самого себя.       — Ой-ой, Кугисаки! Прошу, не злись! Су, бывает, ведёт себя, как… — он не мог подобрать подходящий из множества нелестных эпитетов.       — Как мудак, — подсказала Нобара.       — Да…       — Я ещё здесь, — напомнил о себе Сукуна, кладя руку на плечо близнеца. Тот только предупреждающе, как делают строгие мамы своим непослушным детям, шикнул, одним этим звуком обещая долгий разговор за закрытыми дверями.       В то же время Кугисаки с интересом вглядывалась в их лица и не могла не отметить:       — Удивительно, что вы так похожи, но такие разные.       Юджи на это мог только неловко улыбнуться. Им это часто говорили, в особенности дед и учителя; в конце концов все фразы подобного содержания стали качественной характеристикой на близнецов Итадори. Кто-то говорил это с целью уколоть, кто-то, как Нобара, – просто отмечал как факт. Сам Юджи считал, что они с братом идеально дополняют друг друга, как две половинки кулона дружбы, как клубника и шоколад, хотя больше подойдёт описание клубники и сыра с плесенью; оба варианта имеют право быть.       Нобара ушла, не желая тратить время на споры, когда как могла потратить его на себя. Братья тоже вернулись к первоначальному маршруту и уже в комнате снова заговорили. Юджи, вытаскивая из-под кровати ящик с аккуратно сложенными кимоно, позвал брата:       — Сукуна…       Тот вымученно вздохнул.       — Не начинай.       — Я серьёзно, — Юджи встал напротив него, — что это было? Обычно ты более сдержан.       Старший не знал, что ответить. Здесь, в утренней прохладе комнаты, подальше от людной кухни, в остывающее сознание закралась мысль, что он, возможно, немного перегнул палку. А ведь Юджи прав, так как в характере Сукуны кинуть какую-нибудь колкость или молча сверлить взглядом, но никак не опускаться до прямых оскорблений. Собственное состояние беспокоит с каждым разом все сильнее, и, учитывая новую картину мира, не стоит ли ему считать себя проклятым каким-нибудь злобным колдуном? Если отбросить логику обыкновенного современного скептика, который никогда в жизни не сталкивался с настоящей магией и плотоядными монстрами, кем Сукуна считал себя до недавнего времени, то такая возможность есть.       Не то чтобы раньше он был агрессивным, скорее излишне раздражённым и то, когда его выводили из-под купола безразличия к большинству окружающих. Даже во время драк за школой он старался сохранять спокойствие; правда, была парочка раз, когда глаза застилала кипящая ярость из-за оскорблений каких-то олухов в сторону его семьи. Более того, рядом всегда был младший братишка и играл роль ведра с ледяной водой.       Сукуна так ничего и не ответил, лишь подошёл вплотную к близнецу, прося объятий. Его сразу же заключили в тиски крепких рук, прижимая голову к плечу. Короткие нежные поцелуи посыпались на шею и за ухо, как бы подбадривая и говоря “всё хорошо”.       — Извинись перед ней, — тихо попросил Юджи, запустив пальцы в его волосы.       Секунду неуверенных раздумий спустя Сукуна кивнул, тут же чувствуя, как его отпускают.       — Я думаю, что вы подружитесь, — сказал близнец и поцеловал родимое пятно под левым глазом.       Сукуна в этом сомневался, да и вообще не видел смысла заводить друзей-подружек. Тратить время на общение с ними, гулять, смотреть фильмы вместе – всё это он мог делать и с Юджи. Одного брата ему достаточно для счастливой жизни.       — Поищи наши кимоно в тех коробках? Там должна быть только одежда, — попросил Юджи, когда как сам искал ящик с дзоро.       — Как скажешь.

━─┉┈┈◈♡◈┈┈┉─━

      Само собой, в ресторан они опоздали, причём из-за той, что, казалось, больше остальных хотела там побывать. Вины Нобара не испытывала, аргументируя тем, что опоздание на десять минут для девушки простительно, и не важно, что она задержала всех на полчаса из-за прически, которая “снова лежит не так”. Зато она осталась крайне довольна своим внешним видом: белое кимоно с крупным узором алых роз всегда смотрелось на ней шикарно. Единственное, что омрачало её настроение, так это унылые невзрачные наряды однокурсников, однако она с этим ничего не могла поделать, поскольку на мужчин почти никогда не шили ярких одежд. К слову, Годжо Сатору тоже был одет соответствующе, словно заранее знал, как нарядятся его студенты.       “...или подслушивал”, — предположил Сукуна.       А ресторан оказался действительно дорогим, настолько, что даже один раз в жизни отобедать в нём будет непростительно дорого. При этом отношение администратора, обратившегося к их учителю уважительно и чётко, давало понять, что тот бывал в этом заведении ни раз и не два.       — Годжо-сама, рады приветствовать Вас и Ваших спутников, — поприветствовал администратор, поклонившись. — Позвольте проводить вас.       Их зарезервированным столиком оказалось просторное изолированное помещение с отличным видом на аллею вишнёвых деревьев. Сочетание тёмного лакированного дерева, светлых элементов и живых цветов придавало ему вид императорского люкса. В комнате тихо играла ненавязчивая мелодия, чтобы не мешать разговору и заполнить глухую тишину. Несмотря на всё это Годжо имел наглость сказать, что это не самый лучший ресторан в городе.       Листая меню без ценников, Сукуна не мог даже представить насколько их куратор богат, раз такое превосходное заведение удостоилось оценки “не самый лучший”. Наверное, хорошо, что он решил угостить своих студентов, которые точно не смогли бы заплатить за себя; более того, они не смогли бы даже войти в ресторан такого уровня.       Заказанные блюда подали очень быстро, как если бы вся кухня готовила только для них одних, хотя никто бы не удивился, окажись оно так. За едой оживлённо шёл разговор то о том, то о другом, в основном о предстоящих заданиях. Годжо, иногда поправляя очки, скатившиеся с переносицы, говорил о спонтанности работы и условности выходных дней, предупредил, что каникул, в их классическом значении, не будет. Нобара жаловалась на ужасное руководство техникума, но быстро успокоилась, когда услышала размер стипендии, которая может вырасти за счёт отлично выполненных миссий. Мэгуми говорил немного, но всегда отвечал, если его спрашивали непосредственно. Он все возился со складками кимоно, как если бы оно было не по размеру. Больше всех говорил, само собой, – Юджи; ему даже удалось уговорить однокурсницу обращаться друг к другу по именам.       — Я не против, но его, — она указала на Сукуну, — по имени звать не буду. Так стрёмно.       Фушигуро с ней согласился. Учитель молча наблюдал за ними.       — Это ты стрёмная, — кинул в ответ старший из близнецов, за что получил локтëм по рёбрам.       — Да ладно вам! Нормальное имя! — возразил Юджи, глядя то на друга, то на подругу.       Кугисаки лениво водила палочками в миске с лапшой, отвечая:       — Ты забыл чей палец съел?       После её слов младший из близнецов заметно сдулся. Он изо всех сил старался не думать о Том-что-внутри, даже в мыслях, не называя его по имени, поскольку слишком странно хоть как-то отожествлять его с братом. Временами он и вовсе забывал, что является сосудом для древней сущности.       Сидящий рядом Сукуна всем своим видом показывал недовольство, без каких-либо гаданий позволяя понять, что за испорченное настроение его близнеца придется платить. Извинения, которые он обещал принести, могут и подождать, а может и вовсе не станет этого делать, учитывая поведение Кугисаки. Однако ничего он сказать не успел, поскольку встретился взглядами с той самой сущностью. Не похоже, что хоть кто-то, включая всевидящего учителя и самого Юджи, заметили появление в их компании лишней персоны. Поистине, удивительно то, как оно может быть таким незаметным и при этом постоянно появляться перед Сукуной. А тот и знать не хочет, чем именно заинтересовал Двуликого.       Меж тем Нобара продолжила, как ни в чем не бывало:       — Кстати, это же по факту палец трупа, как ты вообще смог это положить в рот и проглотить? Меня от одной мысли тошнит!       По обыкновению, Юджи быстро сбросил кислую мину и заговорил своим повседневным тоном:       — На вкус ужасно, да и на вид тот ещё отстой. Повезло, что…       Голоса доносились, как из-под водной толщи – вроде как слышишь, но совершенно ничего не разбираешь, а всё потому что Сукуна никак не мог оторваться от того, что проступило на щеке брата. Мерзкий инородный глаз не моргал, не двигался; он пустой и холодный, как стеклянная бусина, окрашенная в алый. Это точно не тот взгляд, которым обещают все муки ада или насмехаются над оппонентом, и старший Итадори не в силах понять, что за ним скрывается; понятно только одно – Двуликий что-то от него хотел.       — Эй, Су-чан, ты слышишь?       Сукуна повернулся, не сразу замечая, как его назвали. Проклятая сущность скрылась.       — А? — секундой позже он опомнился и злобно рыкнул в сторону улыбающегося Годжо: — Что надо?       Учитель только шире ухмыльнулся, выставляя напоказ ряд белоснежных зубов.       — Говорю, не расскажешь, как ты справился со вчерашним проклятием?       Рядом встрепенулся Юджи и тоже выказал желание узнать подробности, как и Нобара с Мэгуми. Под пытливыми взглядами Сукуне ничего не оставалось делать, кроме как рассказать, пусть и не всю правду, но хоть часть, чтобы отвести от себя подозрения. Он в первую очередь пожаловался на выданное оружие, бесполезное против мелких целей, с которыми ему довелось сражаться. На это Годжо Сатору неопределенно хмыкнул, видимо, его это не особенно волновало. Рассказ продолжился на размышлениях о кладбище, а там уже проклятая техника сама себя явила. Его похвалили за наблюдательность и посоветовали тренировать контроль проклятой энергии, чтобы избежать нежелательных последствий. Юджи всё это время молча восхищался своим близнецом, его умом и силой. Он нетерпеливо обхватил его руку, прося, как маленький ребенок, показать технику. Фушигуро закатил глаза и сказал, что это небезопасно, но было поздно.       Ладонь обаяло неторопливое пламя, переливаясь всеми оттенками рыжего и золотого, завораживая любого наблюдателя. Огонь вился невысоко, не изрыгал дыма и ярко освещал восторг на лице Юджи. Как заколдованный непреодолимым желанием коснуться запретного сокровища, он потянулся к опасному, но невозможно красивому явлению.       — Юджи, стой!.. — Мэгуми попытался остановить друга, но сам впал в ступор от удивления.       От соприкосновения с огнем кожа на руке Юджи не только не покрылась ожогами, но даже ничуть не покраснела. Танцующие язычки все так же лениво облизывали его пальцы, не нанося никакого вреда, и позволяли утолить любопытство. Понимая это, Юджи лучезарно улыбнулся и проговорил:       — Я знал, что Су никогда не причинит мне вреда!       Комнату заполнил его серебристый смех и тихие вздохи облегчения, исходившие от однокурсников. Сукуна тоже незаметно улыбался брату, пока не заметил вновь появившийся стеклянный взгляд.