Сердце султана

      Один из поварят действительно безо всяких проблем отводит Донхэ до входа в бани, где хатун уже поджидает нервно расхаживающий Чондэ, крепко сжимающий в руках сменную одежду парнишки и целый ворох необходимых средств, как для стандартного ухода за собой, так и странные баночки, судя по всему, предназначенные для удаления лишних волос на теле. Никак не комментируя происходящее, молчаливый помощник повара напоследок с большим любопытством ещё раз оглядел Донхэ, на которого он и так косился во время их короткого пути, словно желая запомнить каждую черту новенького хатун, чтобы потом всё в деталях рассказать другим поварятам, и затем также безмолвно скрылся из глаз, возвращаясь на кухню. — «И чего все кастраты без полномочий здесь такие неразговорчивые…» — думает рыженький хатун, но вслух не решается это произнести — ещё и настроить против себя поварят такого доброжелательного парня, как Чангюн, Донхэ уж точно не хватало для окончательно заполненного списка проблем, с которыми ему придётся разбираться.       — «Я же столь опрометчиво сказал, что позволю удалить лишние волосы на моём теле…» — вспомнил Донхэ, когда более внимательно оглядел все необходимые средства в руках Чондэ и рефлекторно поёжился, мысленно попрощавшись с довольно густой растительностью на некоторых участках своего тела. — «Может, от этой смеси сахара и лимона процедура будет менее болезненной, чем та пытка с удалением каждого лишнего волоска с бровей с помощью нитки?» — с надеждой подумал хатун, довольно смело отправляясь в бани следом за своим временным слугой: отчасти сытный перекус поднял пареньку настроение, расслабил Донхэ и в какой-то мере отвлёк его от лишних тревог и беспокойства. Да и после произошедшей не очень приятной истории с течкой Хёнвона рыженький хатун только укрепляется в мысли о том, что, судя по всему, во дворце намного больше внимания уделяют здоровью и благополучию как слуг, так и наложников и прочих обитателей дворца, по сравнению с Грецией. — «Раз от этого удаления волос смесью никто ещё не умер, то, наверное, это всё-таки не так больно?» — убеждает себя Донхэ, окончательно расслабившись в тёплой бане после слов Чондэ о том, что перед этой процедурой сперва нужно хорошенько распарить и отскрабировать кожу, чтобы после не появилось никакого раздражения — эти два пункта оказались совершенно безболезненными и даже приятными, особенно ощущение того, как омертвевшие частички кожи сходят с тела под умелыми массажными движениями пальцев Чондэ.       Ещё одним, безусловно важным для Донхэ пунктом, становится тот факт, что бани пустуют: судя по тёплому, ещё не успевшему остыть воздуху внутри, кто-то из хатун здесь недавно приводил себя в порядок, но сейчас в банях никого нет, кроме рыженького омеги и его временного слуги, и для парнишки это кажется лучшим вариантом сложившихся обстоятельств — ему бы не хотелось, чтобы вокруг него собрались зрители, готовые потешиться над обросшим новичком и над унизительной процедурой, кажется, больше похожей на пытку. Что же касается Чондэ, то его омега быстро перестаёт стесняться — оказалось, когда твой слуга мучается от течки и тебе приходится посещать бани с кем-то из его друзей в качестве временных помощников, не зная, о чём с ними разговаривать, собственная нагота начинает беспокоить тебя всё меньше.       Вообще, в банях Донхэ нравится даже больше, чем на кухне: благодаря местным настоям для мягкости кожи, для гладкости и роста волос и для здорового цвета крепких ногтей омега кажется самому себе даже более красивым, чем прежде — ссадины и синяки, полученные в первую ночь, проведённую во дворце, исчезли без следа, его огненно-рыжие волосы стали расти активнее и гуще (хотя в этом может быть заслуга и здорового и весьма вкусного питания во дворце), а частые высыпания на коже из-за обилия пота и грязи, характерных для постоянной работы, уже кажутся лишь каким-то страшным воспоминанием. Только свежего воздуха хатун так и не хватает, даже с учётом того, что в его покоях есть небольшое окно, ведущее наружу, но пока у него не возникало ни возможности попросить разрешение на выход в сад у султана — ни смелости, учитывая его последние довольно опрометчивые решения.       Тем временем приходит пора заняться тем самым пугающим Донхэ удалением волос, и Чондэ решает начать с подмышек, так как, по его словам, эта зона менее чувствительная, что поможет хатун немного привыкнуть к столь пугающей его процедуре. В итоге парнишка успокаивается и даже с интересом наблюдает за тем, как Чондэ старательно присыпает область правой подмышки рыженького парня с запахом грейпфрута каким-то белым порошком, без какого-либо выраженного запаха, а затем прихлопывает ладонью поверх, словно специально проглаживая густые волоски против их роста. Далее слуга начинает намазывать на присыпанную область тягучую субстанцию, тёплую и липкую, и приятно пахнущую сахаром, отчего Донхэ даже принимается глуповато хихикать, так как ощущения от застывающей субстанции кажутся ему весьма необычными. — «И чего я так боялся?» — рыженький хатун уже практически готов признать, что подобные процедуры по-своему даже приятны, особенно со всей подготовительной частью, и за этими мыслями парнишка совсем не обращает внимание, что его временный слуга осторожно натягивает кожу вокруг застывшей смеси свободной рукой, словно прощупывая, насколько плотно схватились волоски…       А потом Чондэ резко дёргает.       Ругался Донхэ удивительно долго даже по своим собственным меркам: истошно вопя чуть ли не на весь этаж и гневно носясь по тёплым баням, при этом энергично взмахивая рукой, чтобы хоть немного унять эту резкую, ни с чем не сравнимую боль, рыженький хатун нечленораздельно и с большим разнообразием в выражениях поминал недобрым словом того глупца, что придумал удалять нежелательные волосы таким варварским способом, трижды пообещал повертеть весь дворец с этими правилами по одному месту, и, кажется, ненароком проклял род Чондэ до не то пятого, не то седьмого колена. Только после этого, побесившись и, сбавляя пыл негодования, наконец позволив хохочущему слуге остановить его, Донхэ нехотя поднимает руку, демонстрируя гамме с запахом миндаля масштаб трагедии.       Всё оказывается не так плохо, как омега с запахом грейпфрута от резкой и непредсказуемой, не похожей ни на что другое боли себе напридумывал: кожа, к превеликому удивлению омеги, осталась на месте, никаких открытых ран, кроме красных капелек в некоторых точках, он не наблюдает, да и Чондэ спешно решает пояснить положение вещей, пока эту самую смесь ненароком не намазали ему самому на брови или даже на макушку в порыве трудно сдерживаемого гнева.       — Ну Донхэ-хатун, хватит ругаться. Это у меня ещё рука лёгкая, — смеётся временный слуга, покачивая головой и отставляя баночку со смесью в сторону, чтобы Донхэ её случайно (или даже вполне нарочно и крайне мстительно) не опрокинул. — У тебя немного выступила кровяная роса, но это только потому, что волоски очень густые, а где-то они вырастали по две или три луковицы в одном месте. Сейчас смажем специальным средством, оно успокоит кожу и в следующие разы будет легче, так как волоски будут становиться тоньше.       — У тебя лёгкая рука? Да кого ты пытаешься обмануть? — обиженно хнычет Донхэ, уже не надеясь выбраться из бань живым, после этакой экзекуции, и в принципе уже не стесняясь говорить при Чондэ всё, что он думает. — Всё-таки мне надо было подождать до конца течки Хёнвона… Я не дам тебе всё остальное!       — А вот это ты зря, — посерьёзнев, добавляет Чондэ, доставая смягчающее кожу средство и, клятвенно заверив, что от этого этапа процедуры Донхэ не будет больно, принимается бережно втирать эту смесь с кремообразной текстурой в пострадавшую от удаления нежелательных волос область, чтобы успокоить покраснение кожи от такого резкого вмешательства. — У Хёнвона очень тяжёлая рука на такие вещи, а ещё он срывает застывшую смесь очень медленно, и ты в полной мере прочувствуешь весь дискомфорт от вырываемых впервые волосков. Нет, ну, конечно, решать тебе, Донхэ-хатун.       Обиженно простонав и беспомощно закатывая глаза, Донхэ, немного подумав, всё-таки решает смириться со своим положением: подобное ему в любом случае придётся делать в дальнейшем довольно часто, хотя бы пока хатун и его друзьям не удастся сбежать из дворца, так что сопротивляться в принципе нет никакого смысла — омега с запахом грейпфрута лишь потеряет время, и, возможно, расположение к нему как Чондэ, так и Шивона-ага, когда тот узнает о протесте хатун и нарушении данных самим парнишкой заверений. Как ни крути (вернее, как ни дёргай), а деваться Донхэ от этой процедуры в целом некуда, так что, поджимая губы и обречённо вздыхая, омега всё-таки поднимает левую руку для продолжения этих «пыток красоты», зажмуриваясь и надеясь, что с его паховой зоной Чондэ всё-таки будет более осторожным. Что-то ему подсказывает, что там эти болезненные ощущения будут намного острее.

***

      Через часок-другой Донхэ уже начал думать, что отправляться на приём предсказателя огня станет плохой идеей — несмотря на хорошее успокаивающее кожу средство, хатун ещё сложно забыть эту резкую боль на нескольких участках своего тела, и пусть даже Чондэ действительно справился со своей миссией довольно быстро и ловко, парнишке всё равно хотелось немного подуться на него, как будто Донхэ снова стал маленьким ребёнком.       К сожалению, ни Хёнвон, ни Сюмин жалобную тираду хатун, полную страданий и пережитой боли, не оценили, лишь добродушно посмеявшись над омегой, а сочувствие в данный момент Донхэ больше не от кого было получить — Кихёну сейчас не до него, до своих друзей парнишка добраться при таком ажиотаже не сможет, а Шивон-ага точно не поддержит хатун в этой ситуации, а скорее наоборот, только больше отчитает его за чрезмерно бурную реакцию, так что, не найдя поддержки, омега надулся и, больше ничего не говоря, уселся на своей кровати, наблюдая за тем, как временные слуги, многозначительно переглянувшись, принялись подбирать для него одежду и украшения для будущего приёма, под чётким руководством Хёнвона с диванчика, разумеется.       Вообще, если говорить о Хранителе гарема, то Донхэ и Чондэ, возвращаясь из бань, наткнулись на него в просторном коридоре: высокий евнух суетливо проносился мимо, но, разглядев на своём пути «помеху» из копны рыжих волос, Шивон уделил хатун несколько секунд своего времени, остановившись и убедившись в том, что омега и его временный слуга идут именно из бань, а также уточнил, что Донхэ во время подготовки зала гарема будет сидеть в своей комнате и терпеливо дождётся предсказателя огня. Последнее, пожалуй, устраивает парнишку больше всего, так как простые наложники заняты работой, а с неразговорчивыми и довольно враждебно настроенными хатун Донхэ говорить совершенно не хочется, даже несмотря на то, что, по словам Хёнвона и его друзей, омеге с запахом грейпфрута придётся сесть рядом с другими фаворитами султана.       — Донхэ-хатун, так нельзя, — вздыхает омега с запахом винограда, сидя на диванчике и, укрывая ноги покрывалом, с пониманием смотрит на недовольного фаворита. — Ты не сможешь держаться в стороне от гарема вечно. Пусть пока хасеки разрешает тебе заниматься со своими детьми, но скоро ты перегонишь их по познаниям, и тебе придётся ходить на занятия с другими хатун.       — Вообще, приём — самый подходящий повод завести разговор, Донхэ-хатун, — Чондэ подаёт голос из угла комнаты, задумчиво перебирая рубашки хатун в поисках подходящей и покосившись на недовольного омегу. — Присядь к ним, расспроси о чём-нибудь, да даже о других визитах предсказателя поинтересуйся. Глядишь, и поладите.       — К той парочке? Ну уж нет, — Донхэ нервно дёргает плечом, не испытывая никакого желания первым заводить разговор с уже известными ему хатун, Кино и Исином. На самом деле, ему совсем не хочется думать о других фаворитах султана, а вот почесаться — очень даже хочется. Даже с учётом того, что Чондэ своевременно нанёс на участки, где были удалены нежелательные волосы, мягкую кремообразную субстанцию, раздражение ещё не ушло в полной мере, и Донхэ бы с удовольствием почесался, останься он один в своих покоях. Конечно, временный слуга пообещал ему, что этот зуд пройдёт в течении ближайших пары часов, но это не значит, что от его заверений хатун захотелось чесаться меньше. Вместо каких-то непонятных и чопорных приёмов парнишка бы лучше остался в комнате и, выпросив у лекаря какой-нибудь охлаждающий настой, завалился бы спать, чтобы не терпеть этот зуд, но судьба к рыженькому омеге была слишком часто сурова и неблагосклонна, чтобы его удивляло такое сочетание событий, и потому вместо желанного отдыха Донхэ приходится сидеть смирно и думать о других хатун, с которыми он не то, что общаться — видеть их не хочет, благодаря собственному предчувствию. Даже несмотря на то, что один из фаворитов султана показался хатун менее враждебным, с ними обоими парнишка бы не хотел иметь никаких дел и общих тем для разговора. — «Мальчики же обещали рассказать мне про любимую сказку султана», — так кстати вспоминает Донхэ и, невольно улыбнувшись и не обращая внимание на укоризненные взгляды, он радостно отвечает окружающим его слугам:       — Вообще, Тэян-султан и Тэмин-султан обещали поболтать со мной на приёме, так что…       — А вот на это не советую рассчитывать, Донхэ-хатун, — Хёнвон тихо вздыхает, покачав головой и позволяя себе перебить фаворита султана. — Я почти уверен, что хасеки не возьмёт на приём своих детей. Насколько я помню, на прошлом визите предсказателя огня Хичоль-султан не брал с собой ни Мингю-шехзаде, ни Ёнгука-шехзаде, и, если хочешь знать моё мнение, я его хорошо понимаю. Всё-таки предсказания любого рода — это такие сложные для понимания вещи, и ни к чему маленьким детям их слушать. Так ведь можно и вообще круто поменять ребёнку жизнь, и он окажется к этому попросту не готовым.       — Вот как… — в словах высокого сероволосого омеги была логика, и Донхэ приходится её признать, даже несмотря на то, что следующая встреча с близнецами у него состоится только на занятии, и потому о сказке парнишка сможет узнать лишь через пару дней, что его немного расстроило. — Ну тогда, возможно, валиде снова возьмёт Рёука с собой и я смогу поболтать с ним…       — Скорее всего Чонсу-султан возьмёт с собой Онью, — Чондэ, наконец остановив свой выбор на алой однотонной рубахе с мелкими серебряными вставками в виде провисших цепочек на всей линии груди, удовлетворённо цокает языком и аккуратно расправляет рубашку на кровати хатун. — Рёук, если я не ошибаюсь, довольно молод, а Онью служит валиде уже не первый год, и, возможно, через пару лет его выдадут замуж. Предсказание о будущем супруге ему не повредит.       — Замуж? — нервно икает Донхэ, чуть было не подпрыгнув на кровати от ужаса. — «Неужели Рёук и Сонмин по-прежнему в опасности?» — это первое, о чём ему хочется спросить, учитывая обстоятельства, но, понимая, что излишний интерес к происходящему выдаст его с головой, парнишка прокашливается в кулак и уже спокойнее добавляет:       — И… часто здесь выдают слуг и наложников замуж?       — В последний год валиде и хасеки устроили семейную жизнь нескольким наложникам и парочке хатун, которых Повелитель вызывал к себе ещё во времена, когда сам Хичоль-султан был хатун, — задумывается Хёнвон, пожав плечами и, покосившись на своих друзей, осторожнее продолжает свою импровизированную лекцию:       — В ближайшее время, скорее всего, никого замуж выдавать не будут, ну только если пожелают отправить кого-то из дворца. Гарем изрядно поредел в последнее время, потому вас и приняли так спешно. Обычно на осмотры и обучение наложников, которые попадут в гарем, отводится больше времени.       Ни для кого в этой комнате не было секретом, что омега с серыми волосами крайне бережно обходит тему упоминания Химчана-султан по понятным всем причинам, но Донхэ по-прежнему мало той информации, которую он услышал, потому, нетерпеливо поёрзав на кровати и сдерживая желание почесаться, парнишка уточняет:       — То есть, Рёука никто сейчас не будет замуж выдавать? И Сонмина тоже?       — Сонмин — это новый помощник летописцев? — вопрошает Сюмин, уточняя имя друга Донхэ и поднимая голову от сундука с украшениями, которые он задумчиво перебирал в поисках чего-то подходящего под столь изящную рубашку. — Когда евнухи относили сборник сказок обратно в библиотеку, я слышал, как парочка летописцев переговаривались о том, что они на нового слугу нарадоваться не могут — и умный, и читает и пишет бегло, и чистоплотный. Без приказа султана или его супругов никто Сонмина после таких отзывов замуж не выдаст — летописцы к себе не каждого слугу берут.       — Вот уж точно, после таких слов без уважительной причины летописцы его не отдадут, — посмеивается Чондэ, покачивая головой и раскладывая на постели Донхэ его штаны с вертикальными полосами рядом с рубашкой. — Что касается другого твоего друга… Рёук, да? С учётом того, что валиде в ближайшие пару лет вполне может выдать Онью замуж, другой расторопный слуга ему необходим, так что вряд ли Рёука ожидает в скором времени семейная жизнь.        — Хорошо, я вас понял, — устало бурчит Донхэ, поразительно быстро смирившись с тем, что приятных собеседников у него на приёме не будет, ведь с этим обстоятельством ему мало что можно поделать без нового риска для себя самого: вести светские беседы с валиде или, не приведи Аллах, с хасеки, он не сможет, а Кихён-калфа наверняка будет ужасно занят. — Попробую поговорить с этими хатун. Может, и правда они не такие уж и плохие.       — Вот и отлично, — Хёнвон довольно улыбается оборачиваясь к своим друзьям и особенно пристально наблюдая за гаммой, что по-прежнему не может выбрать что-нибудь к рубашке хатун из большого количества украшений. — Сюмин, а возьми, пожалуйста, те длинные серьги. С рубашкой они будут хорошо смотреться на Донхэ-хатун.       Поскольку временные слуги спешно занялись сборами, Донхэ в очередной раз покоряется судьбе, не мешая собирать его на приём. Более того, парнишке даже начинает нравиться, что Хёнвон учитывает его нелюбовь к излишне громоздким аксессуарам и пытается что-то с этим придумать, чтобы не раздражать омегу этими формальностями — благодаря цепочкам на рубашке никаких подвесок или брошек омеге с запахом грейпфрута не предлагают, с кольцом, подаренным ему султаном Ли Хёкджэ хан Ынхёком, хатун и сам не желает расставаться, и его сложившийся образ дополнили лишь теми самыми длинными серебряными серьгами, обвивающими хрящики ушей, как тоненькие гибкие веточки, что отлично сочетаются с украшениями на самой рубахе.       Также Донхэ на удивление стойко и практически без возражений переносит и необходимый макияж, так как временные слуги под руководством Хёнвона хорошенько очертили тёмным средством контур его изрядно прореженных бровей (Чондэ умудрился очень ловко и точно вырисовать весьма изящную форму и удалить лишнее с помощью той тягучей смеси), а также подкрасили его веки оттенком пигмента, близким к алому, и, решив обойтись без румянца, даже уговорили парня слегка подвести глаза и нанести еле заметный слой специального масла на губы. Против последнего пункта, конечно, Донхэ попытался поворчать, но гаммы заверили его, что никакого вреда организму не будет, даже если парнишка случайно съест это масло с губ во время перекуса на приёме, потому хатун в итоге смирился — в этот раз ему не придётся надевать вуаль, потому и крыть парнишке аргументы временных слуг нечем.       Вдобавок оказалось, что Сюмин своими пальцами творит просто волшебные причёски — Донхэ казалось, что Хёнвон отлично плетёт косички, но то, что сделал с его рыженькими прядями этот временный слуга, хатун готов счесть настоящим волшебством: гамма с запахом пастилы начал плести косичку от виска Донхэ, постепенно продвигаясь к другому виску через линию роста чёлки, словно собирая волосы в импровизированную корону, а, достигнув второго виска, повёл косичку в обратную сторону, но уже пониже, по середине затылка, превращая эту «корону» в устроившуюся на горячем песочке змею, разложившую своё длинное тело на несколько дуг. Это мастерство больше всего привлекло внимание Донхэ, потому он несколько минут вертелся перед большим зеркалом, под довольными взглядами временных слуг рассматривая свою причёску со всех сторон, чтобы понять, как такая красота получилась из его довольно непослушных волос.       — Кстати, а вы же оба пойдёте со мной, правда? — Донхэ неожиданно вспомнил о том, что и самим слугам наверняка будет интересно посмотреть на предсказателя огня вблизи, потому, обернувшись через плечо, парнишка любопытно смотрит на слуг. — Конечно, Хёнвону, к сожалению, придётся остаться в покоях, но раз его течка практически закончена, то вы оба можете пойти вниз, правильно?       Но вместо радостных восклицаний или хоть какой-то положительной реакции хатун награждают воцарившимся молчанием: Чондэ и Сюмин переглядываются, не проронив ни слова, и Донхэ это крайне беспокоит. — «Я что, сказал что-то не то?» — волнуется омега и тут же бросает взгляд на Хёнвона, который тоже выглядит весьма взволнованным, рассматривая своих друзей.       — Мы уже давно не участвовали в подобных развлечениях, — честно, но очень мрачно признаётся Чондэ, повернувшись к Донхэ и негромко вздохнув. — Нет, если тебе очень нужно, чтобы мы пошли с тобой, Донхэ-хатун — мы пойдём. Но я бы предпочёл остаться здесь.       — А мне казалось, что все во дворце рады этому предсказателю огня, — осторожно отвечает Донхэ, внимательно наблюдая за слугами и откровенно не понимая, почему их так отталкивает мысль о том, что придётся спускаться вместе с ним в общий зал во время приёма. Более того, хатун никак не может понять, отчего после его слов Чондэ становится ещё мрачнее, а Хёнвон, догадавшись, в чём тут дело, но, видимо, не собираясь прояснять ситуацию, лишь поджимает губы, покосившись на притихшего Сюмина.       — Понимаешь, Донхэ-хатун, предсказатель огня действительно очень способный и даёт предсказания, которые потом сбываются, — добавляет Чондэ, мотнув головой и даже неловко поёжившись. — Но эти предсказания… они не всегда приятные, а если ты неправильно их истолковал, Донхэ-хатун — ещё и болезненные. Я просто… не хочу услышать какое-нибудь новое ужасное предсказание. Лучше оставаться в неведении.       Хёнвон украдкой пытается привлечь внимание Донхэ, чтобы тот перестал развивать эту тему, но от того, насколько печальными стали и Чондэ, и Сюмин — омеге многое становится понятно. — «Возможно, этот предсказатель огня намекнул им на смерть их будущего господина… ведь этот Чжухон приходил во дворец ещё до появления Химчана-султан», — предполагает хатун, лишь медленно покачивая головой в знак того, что то, что ему рассказали — не пустой звук для нового фаворита султана. Но, с другой стороны, Донхэ уверен в том, что ему очень понадобится помощь или какой-нибудь совет от знающих людей, если что-то пойдёт не так, ведь нет никаких гарантий, что Кихён-калфа окажется рядом и вовремя поможет ему, потому, задумчиво посмотрев на молчавшего Сюмина, хатун решает спросить и его мнение, решив быть честным со временными слугами, взамен за их откровенность:       — А ты что скажешь, Сюмин? Я не хочу вас заставлять идти со мной, но на приёме будут и валиде с хасеки, и мне бы не хотелось создать очередные проблемы…       — Хорошо, Донхэ-хатун, я пойду с тобой, — почти тут же соглашается гамма с запахом пастилы, явно относясь к происходящему более сдержанно и спокойно, чем Чондэ, и, в целом, не возражая против просьбы омеги. — Мне только нужно отойти до нашей комнаты, чтобы переодеться, и я сопровожу тебя. А Чондэ пусть останется с Хёнвоном, вдруг ему что-то понадобится.       — А… хорошо, тогда я дождусь тебя здесь, — Донхэ тут же успокаивается и облегчённо вздыхает: после совершённых проступков хатун было страшновато даже думать о том, чтобы идти на такой ответственный приём одному. — Да хранит тебя Аллах за твою доброту, Сюмин. И… я хотел кое-что сказать вам обоим, когда у Хёнвона закончится течка, но лучше будет сделать это прямо сейчас.       Пока временные слуги замолчали, с интересом наблюдая за Донхэ, тот, не теряя уверенности, подходит к большому шкафу и находит там небольшой свёрток, который он успел подготовить в тот момент, когда ни Чондэ, ни Сюмина не было в комнате, с подсказками Хёнвона, который целиком и полностью одобрил его идею. Аккуратно придерживая свёрток обеими руками, рыженький хатун относит его на стол и, развязывая узел на гладкой ткани, Донхэ открывает виду временных слуг парочку украшений.       — Я понимаю, что вы вызвались помочь мне потому, что Хёнвон ваш друг, но я всё равно хочу поблагодарить вас за всё, что вы за это время сделали для меня и для него, — одновременно с этими словами Донхэ осторожно берёт в руки изящный небольшой гребень с длинными зубьями, предназначенный для того, чтобы его вставляли в прибранную причёску, украшенный крупными цветами и жемчужинами разного размера, прикрепленными к его основанию. — Возможно, я был груб в каких-то словах, и я буду очень рад, если вы примите эти подарки в знак того, что не держите на меня зла. Это для тебя, Сюмин.       — Аллах свидетель, Донхэ-хатун, нам не за что злиться на тебя, — мягко отвечает Сюмин, перед этим растерянно покосившись на Хёнвона, который тут же энергично закивал, подбадривая своего друга, после чего гамма с запахом пастилы вежливо поклонился, принимая из рук Донхэ подарок и бережно держа его на ладони, с восторженным любопытством рассматривая гребень. — Он такой красивый… Да пошлёт тебе Аллах здоровья и счастья, Донхэ-хатун.       — А это для тебя, Чондэ. На твоих длинных пальцах этот браслет будет выглядеть очень изящно, — приободрившись после первой положительной реакции, Донхэ берёт со стола украшение необычной формы — серебряный браслет, овивающий запястье, но вместо смыкания краёв спускающийся по тыльной стороне ладони к указательному пальцу, охватывая его на манер пары колец — у основания и на ближней к ногтю фаланге, выполненный в виде переплетённых округлых веток. — Надеюсь, ты тоже не злишься на меня.       — Мы рады помочь Хёнвону и тебе, Донхэ-хатун, — Чондэ явно продолжает думать об этом приёме, так как парень не кажется очень радостным, но его тёмный взгляд хоть немного смягчается после слов хатун, когда гамма с запахом миндаля кланяется и принимает подарок. — Да хранит тебя Аллах от всех бед и несчастий. Но Сюмину нужно собраться, чтобы сопроводить тебя на приём, так что могу ли я сейчас отправиться с ним в нашу комнату? Тебе же ничего сейчас не нужно, Донхэ-хатун?       — Мне? Нет, я планирую дождаться вас здесь, так что не переживайте и ступайте к себе, — хатун одобрительно улыбается и, ещё раз поклонившись ему, временные слуги покидают покои Донхэ, чтобы Сюмин успел привести себя в порядок, раз он согласился пойти на приём вместе с рыженьким омегой в качестве его помощника. Только после этого, убедившись, что двое друзей уже спустились в общий зал, Донхэ шумно выдыхает и садится обратно на свою кровать, пытаясь ненароком почесать через плотную ткань штанов себе хотя бы под пупком: Хёнвона в обстоятельствах стихающего, но ещё назойливого зуда парнишке уже не хочется стесняться.       — Донхэ, я так тебе благодарен за твою заботу о них, — честно признаётся слуга с запахом винограда, поправляя покрывало на своих ногах и словно не обращая от волнения внимание на то, как хатун пытается почесаться после процедуры удаления нежелательных волос. — В последний год им действительно было нелегко, и… У тебя поистине доброе сердце. Благодаря тебе и Чондэ с Сюмином немного оживились, и детям хасеки ты явно понравился, и Повелитель понемногу возвращается к жизни, даже в гарем начал заглядывать. Может, ты послан нам Аллахом?       — Не думаю, что Аллах привёл меня сюда, — усмехается Донхэ, покачивая головой и принимаясь играться с цепочками на своей рубахе, не беспокоясь о том, перекрутит ли он их случайно или же нет — до приёма ещё будет время, чтобы распутать эти украшения, в случае чего. — Из того, что я помню в своей жизни, ничего хорошего со мной так и не происходило. Я не живу, Хёнвон — я выживаю, и каждый раз только добавляю себе проблем, что ты, наверное, уже заметил.       — Не говори так, — сероволосый слуга, чуть помедлив, поднимается с диванчика и оборачивает покрывало вокруг своих бёдер несколько раз, чтобы ненароком не запачкать постель хатун, так как после этого Хёнвон смело подходит к Донхэ, ещё не очень крепко держась на ногах, и усаживается рядом с ним, легко похлопав паренька по руке. — Ты видишь в своей жизни только плохое, но взгляни на всё иначе — ты завёл друзей в Греции, вернулся вместе с ними в родные края, и уже стал фаворитом султана Ли Хёкджэ хан Ынхёка. У тебя много денег, драгоценностей и красивых нарядов, и янычары защитят тебя от любой опасности извне. Возможно, постепенно к тебе вернётся память и ты узнаешь, кем ты был раньше. Всё не так плохо, Донхэ, и Аллах присматривает за тобой и заботится о тебе, ведь иначе всего этого бы не было.       — «Если бы он действительно присматривал за мной, этот купец отпустил бы нас, а не продал бы в рабство султану. А так получается, что я сменил одно рабство на другое, на золотую клетку с кучей драгоценностей, но без возможности выйти на улицу», — упрямо думает Донхэ, задумчиво глядя на Хёнвона, но оставляя своё мнение при себе, так как ничего хорошего из высказанных им предположений не выйдет: омега может ненароком и проболтаться о настрое фаворита султана, и тогда шансы на побег станут совсем мизерными. — «Можно попробовать разговорить этого предсказателя наедине — вдруг он подскажет хороший способ, как выбраться из дворца», — рассуждает рыженький хатун, поджимая губы и медля перед своим ответом. — «Да и пока мне выгодно оставаться здесь — я должен не только бегло читать, но ещё и вспомнить письменность и хотя бы историю этого государства, и пока из-за этого мне придётся быть ещё осторожнее, своевременно веселить султана, не раздражать Шивона-ага и хасеки… и что-то придумать с завтрашним осмотром, чтобы лекарь не распознал во мне дефектного омегу». Но вслух Донхэ говорит совсем другое, стараясь, чтобы его голос был бодрым и по возможности искренним:       — Да, наверное, ты прав, Хёнвон. Хасеки на меня не злится, я буду дальше заниматься с близнецами и, возможно, уроки истории помогут мне вспомнить хоть что-то, и здесь просто потрясающе кормят. Чего же мне ещё желать?       — Ты первый хатун на моей памяти, который радуется не подаркам Повелителя, а искусству Чангюна-ага, — посмеивается Хёнвон, покачивая головой, но не возражая против таких слов Донхэ и явно поверив ему, как и всегда. — Кстати, как он тебе? Шивон-ага же отвёл тебя к нему?       — О, он строгий и ответственный, но такой добрый, — радостно делится впечатлениями Донхэ, даже зажмурившись на пару секунд от приятных воспоминаний. — Он даже угостил меня остатками еды и сказал, что раз у меня хороший аппетит, то он придумает, как класть нам порции побольше. Только Чангюн-ага просил не болтать об этом и сказал, что вы хорошо общаетесь, потому ты поймёшь его предостережение…       — Ну, если главный повар дворца султана Ли Хёкджэ хан Ынхёка так сказал, то он точно найдёт способ, как провернуть это без ведома Шивона-ага, — сероволосый омега, даже не удивившись услышанному, важно озвучивает титул Чангюна, подчёркивая их дружеские взаимоотношения с поваром. — Вообще, очень хорошо, что вы поладили. Чангюн-ага неплохо разбирается в людях, так что мне приятно знать, что и он убедился в том, какой ты хороший, Донхэ-хатун. Кстати, если у тебя есть какие-то отдельные вкусовые предпочтения во время течек, не забудь мне сказать. Для течных у него особое меню, но если тебе что-то нужно в этот период, он обязательно приготовит, если лекарь одобрит.       — Течка? — изумлённо икнув, Донхэ чуть с кровати не подскакивает, растерявшись и никак не ожидав такого вопроса, потому соображает лихорадочно, чтобы не попасть впросак. — Честно говоря, даже не знаю… О нас в Греции в эти периоды так не заботились… Но я точно знаю, что во время течки я съедаю большое количество грейпфрутов. Не знаю, почему, но они мне облегчают дискомфорт — может, потому, что я и пахну ими…       — Я обязательно передам это Чангюну, а ты сообщи об этом Сынхуну на завтрашнем осмотре, — предлагает Хёнвон, не замечая, что своими словами он перепугал хатун ещё больше: осмотр всё ближе, и Донхэ следует поторопиться, чтобы придумать, как его избежать, по возможности, до тех пор, пока ему не удастся сбежать из дворца вместе с друзьями. — Не переживай, он очень умный и внимательный лекарь, и он весьма аккуратен при осмотрах. Всё пройдёт хорошо.       — Да… кстати, когда ты пойдёшь к Чангюну, нужно будет передать ему от меня немного монет, — вспоминает Донхэ, поторопившись сменить тему, пока не стало слишком поздно. — Он, конечно, не просил ничего за своё угощение, но мне бы хотелось поблагодарить его таким образом. Он за свою заботу заслуживает поощрения даже больше, чем Шивон-ага за своё ворчание.       — Хорошо, как скажешь, — Хёнвон, не возражая, лишь послушно качает головой и, поднявшись с кровати, возвращается на диванчик, устроившись на нём. — И раз ты говоришь мне об этом наедине, Чондэ и Сюмин ничего не должны знать. Я всё понимаю, но ты учитывай, Донхэ, что во время моей течки с временными слугами Чангюн, скорее всего, не сможет тайно увеличивать твои порции…       — Это я переживу, — Донхэ отмахивается от слуги, снова вспоминая о Чондэ и Сюмине и решаясь задать интересующий его вопрос, очень осторожно подбирая слова. — Кстати, а почему твои друзья живут в отдельной комнате? Они остались в покоях своего господина или…        — Что? Нет, слуги не живут в покоях супругов султана, — помотав головой, Хёнвон ненадолго задумывается, чтобы объяснить рыженькому хатун происходящее более простыми словами. — Как бы объяснить… Рядом с покоями супругов Повелителя есть жилые комнаты, поскромнее, чем твоя, Донхэ, но побольше, так как они вмещают в себя несколько спальных мест. Обычно там и живут слуги супругов султана, так как за маленькими детьми Повелителя требуется постоянный уход, да и слуги могут понадобиться своим господам в любую минуту. Что же касается Чондэ и Сюмина… их решили не возвращать в гарем после произошедшей истории, а переводить их в статус слуг вне гарема было бы неразумно. Вот они и продолжают жить вдвоём в той комнате, но днём они находятся в гареме и в целом готовы услужить супругам султана, если тем что-то потребуется. Сейчас вот они вызвались помочь тебе, Донхэ, пока я временно не у дел. Они очень хорошие, потому я прошу тебя — не обижай их.       — Я и не думал их обижать, — Донхэ спешит заверить сероволосого омегу в своих благих намерениях, пока его снова не начали обвинять во всех возможных прегрешениях. — Просто я ещё не все правила этого дворца успел запомнить и понять, а спрашивать об их комнате у них я как-то не рискнул, учитывая обстоятельства…       — Тогда мы постараемся обучить тебя всем правилам как можно скорее, — улыбается Хёнвон, окончательно успокоившись. — Но это будет уже после приёма и твоего осмотра, Донхэ-хатун, а сейчас можешь расслабиться и приготовиться отлично провести время. Выступления предсказателя огня — это всегда очень интересно.