Сердце султана

      Донхэ надеялся, что в коридоре перед покоями султана его будет ожидать Хёнвон или хотя бы Шивон-ага, но ни того, ни другого на месте не оказалось, лишь Кюхён-паша вопросительно косится на хатун, неприкрыто глубоко втягивая носом воздух, чтобы, очевидно, запомнить запах нового фаворита Повелителя. — «Вот его стоит бояться даже больше, чем хасеки…» — понимает парнишка, снова подавляя в себе желание поискать вуаль, чтобы закрыться ею от строгого тёмного взгляда молодого альфы, ведь эта тонкая ткань осталась в комнате. — «И нечего так ко мне принюхиваться!»       Если бы можно было нахамить этому янычару без риска для собственного здоровья, то Донхэ бы обязательно это сделал: его невероятно раздражает эта молчаливая заносчивость и пресловутая недружелюбность Хранителя покоев, и только большие возможности этого альфы и его высокий статус сдерживают хатун от желания вступить в конфликт. — «Вот будь я также влиятелен, как хасеки, я бы ещё мог сказать этому нахалу всё, что я о нём думаю», — думает парнишка, нервно сглотнув. — «Но почему я вообще думаю об этом? Мне сейчас важнее всего привлекать как можно меньше к себе внимания, особенно с моим названым статусом…»       — Донхэ-хатун, тебе пора возвращаться в гарем, — позади рыженького парня раздается спасительный голос Кихёна-калфы, подоспевшего как раз вовремя, и Донхэ с плохо скрываемым облегчением поворачивается к омеге. — «Слава Аллаху…» — успевает подумать парнишка, и тут же мешкает, не понимая, откуда в его голове вдруг появилась подобная мысль. — «Возможно, я уже привыкаю к местным фразочкам… Мне следует выбраться отсюда со своими друзьями как можно скорее, пока мы не стали такими же, как и все….»       С другой стороны, Донхэ не может отрицать вероятность того, что дело может быть и в том, что, пусть омега и взаперти, он всё равно начинает постепенно что-то вспоминать. — «Может быть, если я буду больше знать о местных устоях, истории и быте, то это навеет какие-то воспоминания о моей семье?..» — в предположении омеги есть смысл, особенно если учесть, что сейчас у него появилось первое задание от султана — ознакомиться с корейскими сказками, но получше обдумать собственную теорию Донхэ не успевает: Кихён-калфа, намереваясь увести хатун отсюда как можно скорее, нетерпеливо подзывает омегу к себе:       — Донхэ-хатун, чего застыл? Идём, нам пора!       — А… да, — стараясь не обращать внимания на то, как Кюхён-паша пропускает еле слышный смешок, Донхэ спешно следует за калфой, желая как можно скорее отправиться в свою комнату, где он наконец сможет отдохнуть и подумать обо всём, что сказал ему султан Ли Хёкджэ хан Ынхёк. — Идём.       Омега готов практически пуститься вскачь, чтобы он смог как можно быстрее скрыться от взгляда Хранителя покоев — и поговорить с Кихёном наедине, благо, калфа тоже выглядит весьма озадаченным, явно желая что-то сказать ему. — «Главное — не уснуть на ходу, раз теперь моя жизнь вне опасности…» — понимает Донхэ, старательно подавляя зевоту, и, покосившись на неподвижного Кюхёна-пашу, заходит за угол, наконец, покидая поле зрения подозрительного альфы. — «Вот теперь можно и вздохнуть спокойно», — омеге даже легче становится: он поводит плечами и даже украдкой улыбается, чувствуя эту долгожданную свободу, хоть и частичную — тот страх, который питал парнишку в покоях султана, под столь строгим взглядом местного правителя, наконец, отступает, и вовремя, так как Кихён-калфа сразу же замедляет шаг и любопытно смотрит на принарядившегося фаворита:       — И что ты учудил за последние сутки? — тихо, но уже как-то привычно ворчит калфа, поправляя свою рубашку. — То весь дворец пляшет под твою дудку и готовится к празднику, то хасеки в гневе велит тебя из комнаты не выпускать, то вдруг я узнаю, что ты гуляешь с его семьей в саду, а затем тебя вызывает к себе Повелитель. Ты как-то можешь это объяснить?       — Если бы я мог, то я бы это сделал, — вздыхает Донхэ, виновато улыбаясь и тихо посмеиваясь над тем, как масштабно звучат его приключения из уст повидавшего жизнь калфы. — Но я не знаю, как всё это произошло, честное слово. Правда, сейчас мне нужна твоя помощь.       — О, Аллах, и почему я не удивлён… — Кихён, пахнувший персиком, даже останавливается и поднимает голову к потолку, обреченно глядя куда-то вверх пару секунд, для поддержания драматичного эффекта, но в итоге сдаётся и снова обращается своим вниманием к своенравному хатун. — Хорошо, и что ты опять устроил?       — Слушай, то, что я несколько раз попадал в неприятности по чистой случайности, не даёт тебе повода так со мной обращаться, — Донхэ даже давится воздухом от возмущения, не обращая внимания, что калфа лишь усмехается в ответ на его слова, не воспринимая своего воспитанника всерьёз. — «Он теперь всегда будет считать меня зачинщиком всех неприятностей?» — омеге становится даже обидно: не каждое происшествие, связанное с Донхэ, случилось по его вине, потому Кихёну определённо не стоило говорить подобное, хоть он уже и спасал жизнь хатун и его друзей уже несколько раз. С другой стороны, калфа, как более статусный слуга во дворце, может снова помочь омеге выполнить первое задание, данное синеволосым альфой, султаном Ли Хёкджэ, потому, немного подумав, омега всё-таки решает не обижаться на Кихёна и нерешительно произносит:       — Султан дал мне очень необычное задание… Он наказал мне ознакомиться с вашими сказками, а Инсон-ага вряд ли принесёт их на занятие, потому я даже не знаю, что мне делать.       — Повелитель приказал тебе? — недоверчиво переспрашивает калфа, почёсывая затылок и с сомнением покосившись на рыженького хатун рядом с собой: Донхэ даже не удивлён, что Кихён ему не поверил, ведь само задание звучит не просто странно, а необычайно странно. — А ты точно ничего не напутал?       — Поверь, я сам не понимаю, почему он дал мне такое странное задание, — парнишке приходится проявить недюжинное терпение, чтобы снова не сорваться от усталости на омеге, который не верит его словам, решив, что Донхэ снова что-то перепутал. — Но Ли Хёкджэ выразился вполне ясно: мне нужно прочитать сборник детских сказок, а после султан вызовет меня на беседу. Так ты поможешь мне?       — Чтож, раз сам султан приказал тебе ознакомиться с нашими сказками, то, думаю, никто не будет возражать, если я отведу тебя к нашим летописцам, — решает Кихён, немного подумав перед тем, как ответить, и согласно закивав головой. — Всё-таки кто мы такие, чтобы обсуждать волю Повелителя, верно? Идём, Донхэ.       У омеги нет никакого желания оспаривать слова калфы, так как это бесполезно: даже если волю султана Ли Хёкджэ ещё возможно обсуждать за его спиной, хоть тихо и с проверенными людьми, перечить приказам местного правителя нельзя ни в коем случае, если не хочешь оказаться на морском дне с камнем на шее. Вдобавок, Кихён сказал, что поможет Донхэ — и сейчас это самое главное, ведь тогда парнишка сможет ознакомиться со сказками как можно раньше, так что рыжеволосый хатун лишь затихает и послушно семенит следом за калфой, стараясь не зевать слишком громко на ходу. Ни к чему всему дворцу знать о том, как он устал.

***

      Добраться до огромной библиотеки, принадлежащей династии Ли, Донхэ и Кихёну-калфе удалось, на удивление, без происшествий: по пути, конечно, им встречались и слуги, спешащие по своим делам, и несколько евнухов, которые заинтересованно провожали омег взглядами, но ничего не спрашивали. Рыженький парнишка бы очень волновался, попадись им на пути янычары, но, судя по всему, летописцы расположились довольно близко к части дворца, относящейся к гарему султана, потому всё обошлось.       — Учти, у нас несколько минут, — наставляет омегу калфа, остановившись перед крепкой старинной дверью высокой практически до потолка. — Поговорю с летописцами насчёт сборника сказок для тебя, а потом вернем тебя в гарем. Как зайдём, будешь стоять у дверей и ждать меня, понял?       — Понял, — Донхэ-хатун решает не возражать в данной ситуации, так как он сам заинтересован в том, чтобы получить наконец те самые сказки, которые ему наказал прочитать султан Ли Хёкджэ. — Интересно, а когда султан вызовет меня к себе с ответом? Мне же ещё нужно заниматься с учителями…       — Вот уж не знаю, тут Повелитель сам решает, я ему не советчик, — Кихён-калфа коротко пожимает плечами, покосившись на хатун рядом с собой, и, коротко постучав в дверь, открывает её, заходя в библиотеку и лёгким взмахом руки призывая омегу с запахом грейпфрута последовать за ним. — Но вопрос хороший. Передам о твоём задании Шивону-ага, а он пусть решает вопрос с твоим обучением. Всё-таки он отвечает за гарем в первую очередь, пусть сам и разбирается — а там видно будет.       — Ага… — Донхэ заходит в помещение библиотеки следом за Кихёном, с любопытством оглядываясь и рассматривая просторную комнату, напоминающую длинный коридор, подпертый массивными колоннами, заполненный стеллажами с различными свитками, пергаментами и стопками бумаг, перевязанными плотными веревочками. Стены библиотеки отделаны мрамором, у сводов окон с крупными ставнями и над дверью различимы какие-то фразы на корейском — Донхэ удалось разобрать слово «Аллах», так что он предполагает, что по заветам ислама корейцы расписывают стены различными молитвами из Корана. — «Сурами», — незнакомое слово буквально выстреливает в его голове, и Донхэ чуть было не запинается, растерявшись и прислушавшись к собственным ощущениям. — «Что? Сурами? Что это слово означает? И откуда я это вообще знаю?..»       — Айден! — стоит Кихёну незаметно отлучиться, отправившись в какой-то закуток, к незнакомым Донхэ гаммам, как на парня тут же налетает Мин, крепко обнимая своего друга и даже ощупывая его, чтобы убедиться, что омеге это не снится. — Айден, наконец-то ты пришёл! Я уже думал, что не увижу тебя тут.       — Мин! — Донхэ приятно обрадовался: со всеми этими заботами он и забыл, что Кихён по просьбе омеги устроил новичка, не попавшего в гарем, к летописцам, чтобы Шивон-ага не добрался до друга своенравного хатун. — Мин, дружище, ну как ты тут? Я очень хотел прийти к тебе раньше, но меня из комнаты практически не выпускали…       — Да уж наслышан, — невысокий парнишка отпускает своего друга и, отступая назад, оглядывает Донхэ с ног до головы, восхищённо ахая. — Какой же ты стал красивый… И наряд такой дорогой, и украшения… Видимо, быть в гареме не так плохо?       — Тебе ответить честно или так, как положено? — смеётся Донхэ, оглядывая Мина в ответ: на парне какая-то традиционная для дворца униформа, широкая рубаха, подпоясанная узким пояском, простые по крою, но удобные штаны, и те самые странные носатые туфли. — На самом деле, у меня что ни день, то проблемы или приключения. Хорошо хоть, что Рёук… в смысле, Вуки, попал в услужение к валиде-султан. Теперь он точно в безопасности, как и ты. А я строю из себя важного наложника султана, при этом вынужден слушать всех и каждого, заниматься у наставников, да ещё и султана посещать. По сравнению со мной, у тебя здесь просто идеальные условия.       — Мда, невесело, — парень хлопает омегу с запахом грейпфрута по спине и мягко тянет его за руку за собой, к ближайшему столу, видимому со стороны входа. — Ты ведь теперь Донхэ-хатун, верно? Уж больно быстро ты разобрался во всех местных устоях. Кстати, мне тоже дали корейское имя. Я теперь Сонмин… это так странно, правда?       — Да, откликаться на имя «Донхэ» было очень непривычно… но, кажется, я справляюсь, — признаётся Донхэ, оглядываясь, чтобы убедиться, что Кихён-калфа ещё не вернулся, и что омега не получит от него нагоняй за отлучку. — Так ты, значит, Сонмин… я запомню. Ну что, каково тебе тут, в статусе помощника летописца?       — Уж не знаю, как ты умудрился подключить свои связи, но здесь намного лучше, чем среди других слуг, — Сонмин начинает говорить тише, тоже обернувшись на всякий случай, чтобы знать, что никто их не подслушивает, ведь. — Кажется, ты ещё какого-то местного омегу оттуда вытащил. Уж больно тяжёлую работу они выполняют. Конечно, у них всё намного проще, чем было в Греции, но всё-таки здесь работа намного комфортнее: я могу читать в любое свободное время, уборка здесь не особо сложная, да и на внешние занятия дворца меня не привлекают. Красота, да и только. Слушай, а что за переполох был в нашу первую ночь во дворце? Что-то мне подсказывает, что без тебя эта история не обошлась.       — Ну… — Донхэ замялся, осторожно проводя пальцами по поверхности стола и негромко вздыхая, не зная, как будет проще и быстрее пояснить происходящий кавардак. — Один из супругов султана решил отправить Рёука ему на ночь. Мин… в смысле, Сонмин… ты же понимаешь, что я не мог этого допустить, правда? Я заступился за него, вот и вышла вся эта неразбериха.       — Узнаю нашего Айдена, — Сонмин усмехается, покачивая головой, но лишь беззлобно посмеиваясь над омегой рядом с собой. — Точнее, уже знаменитого Донхэ-хатун, о котором судачит весь дворец. И что же ты натворил?       — Шивон-ага бросил меня в темницу за попытку бунта, а валиде-султан меня освободил по просьбе того самого омеги из слуг дворца, — рассказывает Донхэ, пользуясь возможностью поделиться с лучшим другом всеми своими злоключениями. — Потому позднее я и забрал этого омегу, Хёнвона, к себе. А потом я ворвался в покои султана Ли Хёкджэ, чтобы забрать оттуда Рёука…       — И тебя после всего этого не казнили, а взяли вместо Рёука…. Удивительно даже, — Сонмин не кажется удивлённым, он даже с плохо скрытым беспокойством начинает рассматривать своего друга, упоминая хорошо известную омеге проблему. — Судя по летописям, местный султан очень строгий. И… как ты себя чувствуешь после этого? В смысле, ты же ни разу не был с альфой, как и Рёук…       — Нет... нет, всё было немного не так, — Донхэ мотает головой, спеша разубедить Сонмина, пока тот не надумал себе невесть чего в отношении своего друга. — Мы не провели ночь вместе. Он согласился заключить со мной сделку. И да, султан очень строгий и внимательный… но в то же время он оказался таким красивым…        — Айден… в смысле, Донхэ! Да уж не влюбился ли ты в этого султана? — омега с запахом яблока коротко прыскает в ладонь, мягко пихая парня локтем в бок и даже чересчур смело подмигивая ему, также легко и свободно, как раньше. — Ты в жизни не говорил про альф, что они могут быть красивыми.       — Сонмин, это не смешно! — хихикает Донхэ, даже поперхнувшись от абсурда этой ситуации, и продолжает говорить, когда ему удаётся откашляться. — Нет, глупости какие, я ни в кого не влюбился. Просто султан Ли Хёкджэ… он оказался лучше, чем все альфы, которых мне доводилось видеть. Он такой статный… не вызывающе мускулистый, но очень сильный и стойкий. Его руки покрыты шрамами от сражений, его уважают все обитатели дворца, а его пронзительный взгляд тёмных глаз и запах сандала… На самом деле, главное, что отличает его от других альф — он до сих пор продолжает держать своё слово, и мне… хочется ему верить.       — И что же султан тебе пообещал? — уже тише спрашивает Сонмин, приблизившись к Донхэ почти вплотную и снижая громкость своего голоса, то и дело опасливо зыркая взглядом в сторону стеллажей. — И если вы не провели ночь вместе, то как ты стал… хатун?       — Он не совсем пообещал… Но, как я понимаю, он не вызывает на ночь личных слуг своих супругов, потому, взамен за мой танец, султан назначил Рёука личным слугой валиде-султан, и теперь наш скромник будет в безопасности, — рыженький омега с запахом грейпфрута нервно поводит плечом, стараясь рассказать все подробности как можно скорее и, заражаясь настороженностью друга, тоже украдкой озирается, пока продолжает говорить. — А я… а со мной султан Ли Хёкджэ заключил сделку: пока я его веселю, он не вызывает меня на ночь. Ну а потом он назвал меня Донхэ и сказал, что отныне я считаюсь хатун. Это так странно… он присылает подарки, как и другим наложникам, с которыми он проводит ночи, он подарил мне своё кольцо… просто так… и теперь это украшение — символ моего статуса здесь… Сонмин, ну чего ты смеёшься?!       — Слушай, такое только с тобой могло произойти, вот правда, — парень прыскает со смеху, снисходительно покачивая головой и не обращая внимание на то, как Донхэ характерно надулся, выпячивая нижнюю губу и нахмурившись, точно пытаясь урезонить старшего друга. — И, судя по слухам, которые распускает дворец, никто не в курсе о вашем соглашении. Ладно, хранить твои тайны мне не впервой. Ты мне лучше вот что скажи — ты как собрался веселить султана? Мне найти тебе сборник шуток?       — Да, это большая тайна, о которой, кроме тебя и султана, знают только Рёук и Кихён-калфа… — Донхэ тихо вздыхает, прибирая свою густую чёлку и в жесте неловкости поджимая свои губы. — Калфе, на самом деле, я бы вообще ничего не рассказывал. Но он мне во многом помог, подсказал, как защитить тебя от мести Шивона-ага, и вообще, как мне себя вести дальше. Наверное, он хороший.       — Ну-ну, не оправдывайся, — Сонмин аккуратно поправляет ворот рубашки Донхэ, стараясь приободрить своего младшего друга и вселить ему надежду, в которой этот задиристый парень явно нуждается. — На самом деле, даже хорошо, что ты завёл себе здесь друзей. Тот калфа, и омега, который стал твоим личным слугой… тебе нужен кто-то из местных, давно работающих здесь, чтобы уберечь от различных глупостей, в которые ты ещё вляпаешься. Да и меня сюда именно Кихён-калфа пристроил, потому за это я уже ему очень благодарен. И вообще, я теперь, к сожалению, не могу расхаживать по всему дворцу, как вы с Рёуком, потому я и не сумел выяснить, как у вас обоих дела, лишь слухи украдкой собирал. А ты заходи ко мне почаще, раз ты теперь фаворит султана. И Рёуку расскажи про меня. Может, он тоже сможет забегать сюда без риска для себя. И вообще, вы с Кихёном по какому вопросу пришли сюда? Меня навестить?       — Да я тоже пока не могу ходить по всему дворцу, Сонмин… — тихо вздыхает Донхэ, покачивая головой и беспомощно пожимая плечами. — Но да, я расскажу Рёуку о тебе при первой возможности. А вообще, я очень рад, что ты тут хорошо устроен, но мне правда нужно, чтобы ты кое-что нашёл — и это не сборник шуток.       — Понял, помогу, чем смогу, — Сонмин понимающе кивает, лениво потягиваясь и украдкой позёвывая в кулак. — Ладно, что нужно найти?       — Султан Ли Хёкджэ приказал мне ознакомиться с местными сказками, так что мне нужен сборник, — рассказывает Донхэ, с надеждой посмотрев на омегу с запахом яблока. — Ты же поможешь мне с этим делом? Я не понимаю, что султана так заинтересовало в том, чтобы я прочитал все корейские сказки…       — А ты уже вспомнил корейскую письменность? — удивлённо уточняет парень, нахмурившись и почёсывая собственный затылок. — Ты ничего не перепутал? Султан попросил тебя прочитать местные сказки?       — Я учусь всему заново, — признаётся рыжеволосый омега, еле сдерживая желание пожаловаться Сонмину на свою нелёгкую жизнь. — Письменность, чтение, география… я уже боюсь, что скоро наставники примутся пытать меня Историей Трёх Миров, и, учитывая военные походы султана, о количестве информации даже подумать страшно… Местные наставники такие строгие, у меня уже мозги плавятся. Но ошибки нет — султан расспросил меня о моём прошлом, узнал, что я ничего не помню о жизни в Корее, и потому, видимо, он решил помочь мне продвинуться в чтении с помощью корейских сказок…       — Хорошо, я тебя понял, — Сонмин легко хлопает по плечу друга, предлагая ему усесться за столом, пока он отправится на поиски необходимого. — Подожди меня здесь, Донхэ-хатун, я принесу, что тебе нужно.       И через пару минут Донхэ пожалел о том, что он попросил друга о помощи: парень рассчитывал, что Сонмин принесёт небольшую стопочку листов, но вместо этого омега, пыхтя от натуги, приволок для хатун толстую книгу, шлёпнув её на стол, поднимая тем самым клубы пыли, и отчего у Донхэ, пока он откашливался от этих слоёв времени, покрывавших книгу не один месяц, начал нервно дёргаться глаз. — «Это что… все сказки?»       — Только не говори, что все местные сказки не влезли в одну тоненькую книжицу… — жалобно хнычет Донхэ-хатун, картинно заламывая руки перед своим другом и изображая предобморочное состояние. — Да я быстрее состарюсь, чем дочитаю всё это до конца…       — А ну, соберись, хатун, — посмеивается Сонмин, доставая из-за пояса небольшую стопочку листов и протягивая её своему лучшему другу. — Прочитаешь сперва вот это. Эти сказки уж совсем для малышей — самое то нарабатывать опыт в чтении. А потом примешься за остальное. Поверь, эти сказки тебя заинтересуют, только сперва потренируешься на том, что полегче, а дальше ты всё проглотишь, как стакан айрана.       — О, тебе он тоже понравился? — Донхэ оживился, переставая изображать умирающего: встрепенувшись от упоминания вкусного напитка, омега торопливо облизывается и спешно добавляет. — Он освежающий такой…       — Вот ты где, — Кихён-калфа подходит к омегам и критически оглядывает огромную тёмную книгу с толстой коркой, проводя по слою пыли пальцем, оставляя на поверхности обложки еле заметный след, помимо следов от пальцев Сонмина. — А я уже тебя потерял. Мда… сами мы это не дотащим. Ладно, схожу позову евнухов, чтобы помогли, а ты сиди здесь и никуда не уходи. Я не хочу тебя потом по всему дворцу искать.       Но и без этих напоминаний Донхэ, собственно говоря, никуда больше и не собирался. Сейчас ему требуется отдых, а обо всех этих сказках можно будет подумать и завтра.

***

      — Хёнвон, а почему у вас все сказки такие… в большинстве своём однотипные? — недоумённо вопрошает Донхэ, отрываясь от чтения большой и тяжёлой книги сказок: маленькую книжицу омега прочёл довольно быстро, и одна сказка уже привлекла его внимание, но рассказы в этом большом сборнике кажутся рыжеволосому хатун ужасно скучными.       Вообще, хатун больше всего понравилась сказка про коварного тигра и доверчивого оленёнка — она идеально совпадала с мнением омеги о том, что с тем, кто сильнее тебя и может быть для тебя опасен, лучше не заговаривать и близко к ним не подходить. Конечно, на купцов, забравших его и друзей из Греции, рыжеволосый парнишка уже не так сильно злился: всё-таки здесь, во дворце, он себя ощущает в большей безопасности, даже после всех происшествий он не боится спокойно спать в комнате, и никто здесь не попытается взять его силой, кроме султана. Но в то же время омега продолжает осуждать собственную излишнюю доверчивость — Донхэ так обрадовался возможности сбежать от хозяина, что ни о чём другом уже и не думал. — «Я не должен быть доверчивым оленёнком», — уверен хатун, когда перелистывает страницу за страницей. — «Мне следует быть послушным, как этот умный зайчик, который помог оленёнку, и, как и он, держаться подальше от коварных тигров…»       Донхэ бы охотно уже остановился в своих исследованиях, раз свою любимую сказку парень уже выбрал, но ослушаться Ли Хёкджэ после последнего разговора омеге страшновато. — «Султан не на шутку рассердился, когда я затронул столь опасные, как оказалось, темы для разговора», — вспоминает Донхэ, поёжившись и поджимая губы, вспоминая строгое выражение лица синеволосого альфы, и его превосходное владение собственными чувствами: казалось, что омеге стоит только неправильно вздохнуть, слишком громко или опрометчиво не вовремя, чтобы Ли Хёкджэ хан Ынхёк разъярился окончательно и повелел бы бросить хатун в темницу, но молодой мужчина всё-таки держал себя в руках, а после и вовсе сменил гнев на милость, когда Донхэ, осознав свою ошибку, быстро исправился в своих суждениях и речах. — «Что он сделает со мной, если я не справлюсь с таким простым заданием?»       Вдобавок, парня больше не приглашают на занятия и даже этот строгий евнух перестал захаживать в комнату — Хёнвон признался, что Шивон-ага постоянно спрашивает его об успехах Донхэ в чтении, но, однако, никаких распоряжений кроме наблюдений и заботы о хатун этот широкоплечий кастрированный альфа так и не даёт. Не то, чтобы Донхэ соскучился по строгому Инсону-ага, да и заниматься вместе с гаммами-близнецами ему не очень хотелось, но с этими мальчишками по-своему было даже весело, ведь омега, как оказалось, очень нуждается в активном общении с такими же оживлёнными собеседниками, как и он сам, а Хёнвон, несмотря на то, что тот оказался исполнительным слугой и хорошим другом, всё-таки на роль такого собеседника не подходил. Но обратно на занятия парень не просился — сперва нужно выполнить задание султана, чтобы не иметь проблем в дальнейшем.       — Что ты имеешь в виду, Донхэ? — омега с запахом винограда, раскладывая на диванчике несколько ночных рубах для хатун, придирчиво осматривает, казалось бы, похожие элементы одежды, выбирая наиболее подходящую рубашку для Донхэ на эту ночь, и с любопытством поворачивает голову в сторону омеги, прислушавшись к хатун после его вопроса. — У нас много разных сказок. Возможно, твоё внимание привлекли похожие рассказы с одним посылом…       — Да если бы, — бурчит парнишка, поднимаясь с места и потягиваясь, чтобы размять затекшие мышцы спины и как следует пройтись по мягкому ковру босыми ногами. — Практически во всех сказках сирот обижают жестокие хозяева или мачехи, юных влюблённых разлучают — и те погибают при мрачных обстоятельствах. Сплошные жертвы ради вечных символов любви. И это всё рассказывают маленьким детям?       — Не совсем так, — сероволосый омега с пониманием улыбается, покачав головой. — Маленьким детям сперва рассказывают сказки про животных — в основном они построены на неких поучительных уроках о проницательности и хитрости. А вот эти однотипные, как ты их назвал, рассказы о трудолюбивых омегах и об умных альфах — это уже для детей постарше, ведь там повествуется об испытаниях и о вечной любви, которая способна преодолеть даже смерть.       — Силу любви явно преувеличивают, — Донхэ подходит к окошку, ведущему на территорию сада, и любопытно выглядывает наружу, делая вид, что он просто любуется местными видами, без личного интереса со своей стороны — Хёнвону ни к чему знать, что омега до сих пор не теряет надежды сбежать из этого дворца, как бы тут хорошо ни было. — «Теперь я знаю, где можно найти Мина», — думает рыженький хатун, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. — «Вернее, теперь он Сонмин. Осталось узнать, какие дела поручают Рёуку, и где он теперь ночует…»       — И это говорит такой юный и красивый омега, который привлёк внимание нашего султана? — наедине Хёнвон смелеет и даже позволяет себе немного подшучивать над хатун, пользуясь его замешательством. — Неужели тебе не понравился султан Ли Хёкджэ?       — «Нет!» — парень был готов излишне самоуверенно дать довольно категоричный ответ, но в то же время Донхэ останавливали от столь порывистого действа пара нюансов: Хёнвон не должен догадаться, что синеволосый альфа и новенький хатун не делили ложе той самой ночью, ведь ни с кем другим, кроме нескольких избранных людей, которым Донхэ доверяет, даже со своим новым другом омега не готов быть откровенным в этом моменте. Второй же причиной молчания Донхэ становится довольно очевидный факт — отрицать, что местный султан оказался не только молод, но также умён, статен и красив, попросту бессмысленно. — «Возможно, мне было бы легче ненавидеть его, не будь Ли Хёкджэ таким… невероятным», — признаёт хатун, покачивая головой. Но, к счастью для него, Донхэ вовремя вспоминает, что Хёнвон рассказывал ему о правилах для истинных во дворце — и это отчасти отрезвляет паренька.       — А что султан? Не он борется с другими омегами и гаммами за внимание Повелителя, не он живёт взаперти, как самый обычный раб, и не он рискует жизнью каждый день, если невовремя посмотрит на кого-то или скажет что-то лишнее, — ворчит Донхэ, поворачиваясь к Хёнвону и стараясь не присматриваться к укоризненному взгляду сероволосого омеги. — Для всех, кроме него, любовь подобна смертному приговору. Либо ты влюбляешься в султана и ввязываешься в борьбу за его внимание с другими наложниками, либо ты находишь свою истинную любовь — и, скорее всего, этого альфу тут же казнят. А в вопросах брака в наше время омег и гамм совершенно никто не спрашивает об их предпочтениях, всё решают альфы. Разве это честно?       — Думаешь, быть султаном — легко? — негромко спрашивает Хёнвон, присаживаясь на край дивана, так как из-за разницы в росте Донхэ смотрит на него снизу вверх. — Оберегать покой и мирную жизнь своих подданных, защищать границы нашего государства от любых посягательств, налаживать торговые отношения, предпринимать меры, когда выдаётся неурожайный год или сезон засухи… Султан думает обо всём, даже о том, как не допустить распространения эпидемий и заразных заболеваний. Он должен разбираться в военном деле, во внешней и внутренней политике, понимать, на что идут расходы казны, владеть языками и знать точные науки. Правитель — это не просто «сидеть на троне», Донхэ.       — Разве у него нет для этого советников или что-то в этом роде? В Греции всем этим занимаются… — Донхэ, стараясь не выказывать слишком яркого удивления, немного замялся, пытаясь прикинуть, как будут на корейском языке звучать привычные ему греческие термины. — Стратеги и архонты. Только на военное время из их числа выбирался автократор, который и решал все вопросы. Неужели здесь… всё иначе?       — Кто-кто в вашей Греции этим занимается? — со смехом переспрашивает Хёнвон, беззлобно хихикая над забавными по его мнению словами. — Какие забавные слова. Это имена или титулы? Что эти люди делают?       — Ну… стратеги отвечают за военные финансы и налоги, — начинает перечислять Донхэ, задумавшись и загибая пальцы по очереди, чтобы ничего не забыть случайным образом. — Они контролируют доставку продуктов в города и ведут следствие в судах. А архонты рассматривают уголовные преступления, управляют правосудием в городах и держат связь с иностранными послами… Потому мне слышать, что за всё должен отвечать один человек, очень странно…       — Нет, ну у султана всегда есть советники, которые отвечают за свои области, — Хёнвон мягко поправляется, стараясь развеять недоумевание Донхэ по этому поводу. — Но так или иначе, они отчитываются перед Повелителем и самые важные решения всё равно принимает он. Потому дети султана и проводят столько времени с учителями — они должны многое знать и уметь к своему взрослению, ведь каждый правитель помнит о том, что когда трон опустеет после того, как султан отправится к Аллаху, шехзаде начнут кровавую борьбу за власть. Последний вопрос, кстати, изменился лишь в последние годы, благодаря мудрым решениям султана Ли Юнхо, да пребудет его душа с Аллахом.       — Если шехзаде начинали драться за трон, какой смысл заводить так много детей, особенно шехзаде? — Донхэ удручённо покачивает головой, не скрывая, что в устройстве этого мира он до сих пор мало что понимает. — Омеги ещё понятно, их можно выдать замуж, трон они не наследуют. Гаммы, даже с уклоном в альфу, тоже не будут допущены до трона. Тогда зачем создавать такие большие гаремы для султана?       — Потому что его род должен продолжаться, — вздыхает Хёнвон, переставая смеяться, но продолжая внимательно наблюдать за реакцией хатун на его слова — и за поведением Донхэ, чтобы убедиться, что тот понимает его правильно. — Как бы грустно это ни звучало, но уж пусть лучше брат пойдёт против брата и трон займёт самый сильный и умный шехзаде, чем кто-то совершенно посторонний. И каждый султан думает об этом, потому и старается продолжить род, чтобы быть уверенным в том, что в итоге его потомок станет следующим правителем.       — Я… никогда не думал об этом, — задумчиво отвечает рыженький хатун, растерянно покосившись на омегу рядом с собой. — И все эти наложники и супруги султана… они ведь тоже это знают, правда? Что любой из их шехзаде может стать следующим султаном…       Ответом Донхэ лишь служит воцарившаяся тишина комнаты. — «Я бы не смог ввязывать своих детей в эти игры… Смотреть на то, как сын какого-то другого наложника борется с моим ребёнком за этот трон….» — думает хатун, делая ещё несколько неспешных шагов по ковру, как вдруг парень неловко запинается. Одна яркая и быстро промелькнувшая мысль посещает его рыжую головушку, потому, взмахнув руками и удержавшись на ногах, Донхэ резко оборачивается и, выпучив свои глаза шоколадного цвета, совсем тихо добавляет:       — Подожди… То есть, Хичоль-хасеки понимает, что два его шехзаде могут…       — Не об этом тебе следует думать, Донхэ, — помрачнев, добавляет Хёнвон, поднимаясь с диванчика. — Мне надо тебе рубаху выбрать, а ты садись читать дальше. Султан Ли Хёкджэ хан Ынхёк может вызвать тебя в любой момент.       — Да… ты прав, — хатун заставляет себя согласиться со словами слуги, хоть вопрос, пришедший ему в голове, беспокоит Донхэ. Не сопротивляясь, он послушно кивает головой и, замолчав, возвращается к большой, поднадоевшей книге, чтобы продолжить чтение: в любом случае, ему нужно ознакомиться со всеми сказками, ведь неизвестно, какие вопросы начнёт задавать ему султан. Но хатун не может выбросить из головы вопрос, который Хёнвон не позволил ему озвучить полностью. — «То есть, хасеки понимает, что Мингю и Ёнгук могут пойти друг против друга?..»