Сердце султана

      В данный момент Айден слабо понимает, что происходит вокруг него: всех пленников выводят из трюма корабля и связывают им руки, соединяя наложников единой веревкой на небольшом расстоянии друг от друга, чтобы те могли передвигаться, не натыкаясь друг на друга. Непривыкшие к свету, пленники мало сопротивляются и лишь зажмуриваются, дергаясь в разные стороны, как слепые котята. И если с другими омегами и гаммами проблем у купцов не возникло, то Айден сдаваться так просто не собирался.       — Пустите меня! Я не пойду с вами! Отпустите нас, слышите?! — рыжий парень яростно сопротивляется и извивается в руках альфы, пытаясь вырваться из крепкой хватки того чужака, который пленил его. Омега дёргает руками из стороны в сторону, не позволяя обмотать его запястья верёвкой, и щурится от яркого солнечного света, еле сдерживая желание громко чихнуть от щекочущего ощущения в носу. После того, как пленники провели целый месяц в полумраке трюма, ясный солнечный день для них становится настоящей пыткой. Но, невзирая на первую естественную реакцию омеги — злость и сопротивление, любопытство всё-таки пересиливает его чувства, потому украдкой Айден, пытаясь часто моргать, старается оглядеть причал, чтобы понять, где они находятся и можно ли проложить себе путь для побега. Увиденное настолько шокирует бойкого омегу, что он застывает на месте, широко раскрыв рот от удивления, чем тут же пользуется хитрый купец, с широкой, самодовольной улыбкой принимаясь торопливо связывать руки норовистого паренька, пока он не получает от Айдена никакого сопротивления.       По сравнению с грязным и суетливым греческим рынком, вид Кореи попросту поражает омегу. Еле вспомнив, что нужно закрыть рот, парень морщит нос, привыкая к солнцу, и с жадностью рассматривает незнакомую страну, которая, по словам альфы, является его домом. Уютные и аккуратные дома, расставленные так, что улочки между ними прямые и ровные, без петляющих лабиринтов и тупиков, суета местных жителей на крупной торговой площади, высокие сторожевые башни — и огромный белокаменный дворец вдалеке, с балконов которого наверняка виден океан во всей его красе. Омега не помнит своего детства, но интуиция подсказывает парню, что он не видел прежде корейский причал так близко. Возможно, Айден был из бедной, но очень дружной семьи, и, скорее всего, его, как и многих других молодых омег, похитили в рабство, уничтожив беззащитную деревушку во время войны. — «Были ли у меня братья? А отец? Каким он был? Вдруг он успел куда-то спрятать маму и моих братьев? Мама…» — рыжеволосый омега застревает в своих мыслях, пытаясь выцепить хоть какой-то образ из прошлого. Ну должны же ему помочь родной воздух и земля под ногами, которая кормила его семью посевами и обеспечивала травой для скота! Но в голове парня лишь унылая пустота — Айден ничего не помнит, не может найти ни единой подсказки вокруг себя: и солнце кажется ласковым, и шум прибоя становится таким знакомым, и ветер как будто нашептывает ему на ухо забытую мелодию, но всё это никоим образом не помогает омеге. Айдену бы пробежаться по базарам, порасспрашивать местных, и, возможно, тогда омега сможет что-то вспомнить, или же кто-то по его чертам лица узнает отголосок своих близких или соседей и друзей. Но омеге не собираются давать такую возможность.       — Иди давай, — один из альф мягко подталкивает парня за плечо, заставляя двигаться вперёд, и омега вздрагивает, оглянувшись на незнакомца. Как оказалось, пока Айден блуждал в своих мыслях, его уже привязали к общей верёвке, сразу за Вуки, который беспокойно оборачивается через плечо, пытаясь посмотреть на омегу и привлечь его внимание.       — Айден? У тебя всё хорошо? — тихо спрашивает немногословный омега, волнуясь за своего младшего друга, и, к удивлению парня, подобная забота вызывает у Айдена лишь спонтанно возникающее раздражение. — «Почему они просто смирились?» — не может понять омега, сердито покосившись на притихшего Вуки, а после находя взглядом в цепочке взъерошенного Мина. — «Почему они даже не попытались сопротивляться?!»       — Нет, — недовольно шипит парень, зло зыркая взглядом в сторону альфы, который невозмутимо шагает рядом с ним, и, старательно восстанавливая сбитое от сопротивления дыхание, припоминает корейские слова, чтобы задать незнакомцу волнующий его вопрос. — И что, все попадают во дворец против своей воли?       — Вовсе нет, — смеётся мужчина, оглядывая рыженького омегу, а после протягивает к нему свою руку. Айден недовольно рычит и пытается отскочить в сторону, избегая прикосновения чужака, но общая верёвка мешает ему отойти далеко, так как ровный ряд движущихся пленников продолжает свой путь. Да и в этот раз опасения Айдена не подтвердились: альфа всего лишь поправляет лямку его подранной майки, возвращая её на плечо омеги, и тут же убирает руку, невозмутимо пожимая плечами.       — Ты удивишься, но во дворец норовят попасть многие. Здесь не так плохо, — пытается приободрить его альфа, еле заметно улыбаясь. Пареньку начинает казаться, что этот незнакомец даже симпатизирует ему, что определённо отличает корейцев от греков: омега повидал немало альф на приёмах бывшего хозяина, и ни с одним из них рыженький парень не мог почувствовать себя спокойно или расслабиться хоть на мгновение — везде приходилось держать ухо востро, чтобы быть готовым улизнуть от настойчивого внимания неприятных самцов.       Этот альфа, который заприметил Айдена на рынке Греции, относится к своим пленникам не в пример лучше, но это может быть связано с распоряжением султана, к которому их всех ведут. — «Ну куда ему столько наложников?» — рассуждает омега, шагая по песчаному берегу и глядя себе под ноги, чтобы глаза перестали слезиться от яркого солнца. Его даже не удивляет, что никто из горожан не пытается подойти к ним и предложить помощь: наложники и рабы есть везде, так что несколькими пленниками, привязанными друг к другу веревкой, наверное, никого не удивишь. Так что, не рассчитывая на поддержку местного народа, Айден лишь хмурится ещё больше, надеясь, что они не привлекают излишнего внимания к себе, и продолжает размышлять на тему того, куда будут девать такое большое количество наложников. — «Ну не ест же султан их…» — успокаивает себя омега, стараясь не вдаваться в панику и не совершать необдуманных действий, за которые есть риск поплатиться. — «Так много ртов они, наверное, не прокормят…»       — «Точно! Наверняка во дворце отберут самых сговорчивых, а остальных, возможно, даже отпустят!» — неожиданно логичная мысль приходит в голову парня, отчего он тут же веселеет, взбодрившись. Шансы обрести свободу по-прежнему были невелики, но Айдену было достаточно и этого — теперь всё, о чём он думает, так это о плане их побега. — «Нужно подсказать Вуки, чтобы он начал читать свои занудные речи, а мы с Мином, если что, поотбиваем этому старому извращенцу всю охоту заглядываться на честных омег!» — убеждает себя парень, ехидно усмехаясь. — «Всё, что угодно, только бы выбраться из дворца свободными. Мы же граждане Кореи, нас нельзя удерживать против воли!»       Но показать чужаку, что у него появился план, Айден никак не может, ведь его подозрительная оживлённость наверняка насторожит альфу. — «А что, если к нам приставят больше охраны или не допустят до султана так сразу?» — вполне логично опасается омега, поёжившись от ветра, дующего со стороны океана. — «Ну нет. Нужно быть очень осторожным и выждать время». Убедив себя в правильности такого решения, Айден, не желая отвечать, нарочито равнодушно отворачивается и смотрит в сторону водной глади, как будто любуясь тем, как волны накатывают на каменистый берег, к которому пленников не подводят слишком близко: ступать по гальке, особенно в прохудившихся тапочках, практически невозможно, так что за то, что их ведут лишь по горячему песку, который ещё можно вытерпеть, омега отчасти благодарен купцам, но даже такая своеобразная забота не расположит паренька к этим обманщикам. — «Ещё и хотеть попасть во дворец? Ну да, как же!» — насмешливо фыркает рыженький парень, тут же начиная предусмотрительно морщиться, как будто он очень хотел чихнуть, но не получилось, чтобы не привлечь внимание альф, шагающих рядом с цепочкой пленников. — «Да кто добровольно захочет лечь под султана, которому плевать на всех и который думает только о себе?!»       — Плевать, — шепчет омега, мотая головой и прикрывая свои суженные глаза рыжей чёлкой. — Меня вы не обманете красивыми сказками. Я сбегу. Мы сбежим. Вы не сможете удерживать нас здесь вечно.

***

      Айден старается убедить самого себя, что ему совершенно неинтересно внутренне убранство столь огромного дворца, в коридорах которого их куда-то ведут, проводя пленников не через огромные главные ворота, а по каким-то неприметным входам. Но любопытство паренька никуда не девается, потому омега то и дело продолжает вертеть головой в разные стороны, рассматривая всё вокруг.       По одежде проходящих мимо слуг, вполголоса обсуждающих новоприбывших между собой и с неловкими охами и вздохами прикрывающих свои лица, как будто боясь показаться купцам, Айден понимает, что их ведут не через главные входы, где может пройти сам султан и прочая знать, но даже в этих, служебных коридорах пленников окружает богатая обстановка, которая интересует его намного больше, чем странное поведение местных рабов: освещение в «рабочих» проходах тусклое, как будто ржавое — на стенах висят факелы, отчего тени слегка подрагивают в ритме пляшущих языков пламени. Узоры на стенах редкие, не отвлекающие взор от белизны камня — где-то стены расписаны золотыми надписями на корейском, которые Айден не сумел разобрать на ходу из-за отсутствия практики, а где-то парень замечает синие орнаменты, изображающие лозы винограда и цветы разнообразных форм и размеров.       В этих коридорах нет окон, оттого воздух немного затхлый, стоячий, но он не пропитан застарелой смесью из запахов обитателей дворца — судя по всему, помещения здесь регулярно проветривают. Наверное, отсутствие оконных проемов в этих служебных ходах в какой-то мере неудивительно и разумно — местные слуги явно заняты работой в течении дня, им некогда любоваться видами снаружи. И, что больше всего удручает Айдена сейчас, он обнаруживает новую проблему: сбежать, выбравшись из окна, омеги не смогут. В лабиринте этих коридоров пробиться к выходу тоже не получится — у всех дверей стоят как минимум по два альфы в полном обмундировании: высокие и мускулистые, они практически не шевелятся, лишь строго оглядывая пленников. Омега украдкой бросает взгляд на их одеяние, чтобы запомнить, во что одеваются стражники, и избежать пересечений с ними во время возможного побега. На альфах надеты идентичные тёмно-бордовые кафтаны, из-под которых виднелись белые рубашки, а также широкие штаны такого же практически винного цвета. Также на головах стражников покоятся странные вертикально вытянутые шапки, видимо, не дающие альфам расслабить плечи на посту, ведь их спины идеально выпрямлены, а поверх всего одеяния на мужчинах надеты кожаные ремни и жилеты, служащие им защитой от неожиданного удара в грудь или спину. — «Удара?» — Айден даже вздрагивает от неожиданности, отшатываясь от одного из альф-охранников и стараясь не смотреть на ножны, в которых покоился длинный и наверняка острый клинок. — «Неужели дворец — небезопасное место?» Но вопросов касаемо безопасности омега никому не осмеливается задать: он уже понял, что стражники не намерены церемониться с такими, как Айден, а это значит, что проскользнуть мимо них не получится. Нужно искать другой способ, чтобы выбраться наружу.       — Добро пожаловать во дворец султана Ли Хёкджэ хан Ынхёка, — громогласно объявляет невысокий, но очень уверенный в себе омега с запахом персика, вежливо наклоняя голову и, придерживая длинную вуаль, прикрывающую его нижнюю часть лица, приглашающе взмахивает свободной рукой в сторону большого зала, скорее напоминающего тюрьму, чем помещение: никаких окон, никакой отделки стен — только голый камень, ряды скамей и пронизывающий тело и душу холод. Айден вздрагивает, успев пригреться под тёплыми солнечными лучами, из-за чего здесь, в тёмном зале, ему очень неуютно. Омега не собирался запоминать полный титул султана, так как явно не планировал обращаться к нему с уважением, но имя невольно отпечатывается в его подсознании. — «Хёкджэ…»       Распробовав имя и повторив его несколько раз в своей голове, омега, замечая краем глаза какие-то подозрительные телодвижения недалеко от себя, резко поворачивается лицом к альфам и с удивлением наблюдает за тем, как купцы развязывают своих пленников, пока тот самый рослый альфа, что выкупил их в Греции, что-то говорит этому незнакомому омеге в стороне от остальных. Парень что-то также тихо отвечает, протягивая альфе какой-то свернутый листок пергамента, после чего купцы покидают зал, а стражники закрывают двери из коридора, закрывая пленников внутри. Попались.       Убедившись, что все альфы покинули зал, а стражники остались снаружи, омега наконец убирает руку от лица и опускает вуаль, неспешно оправляя своё одеяние перед тем, как заговорить с пленниками. Эти секунды подготовки незнакомца помогают Айдену как следует оглядеть омегу перед собой: парень тут же понимает, что этот молодой человек одет богаче и солиднее, чем снующие по коридорам слуги. Омеге до сих пор сложно понять, почему местные обитатели дворца, омеги и гаммы, прикрывают свои лица даже от стражников, которые не занимаются подобными вещами и ни от кого не прячутся. Для Айдена подобное поведение удивительно и странно: в Греции альфы не покрывали головы, разве что от палящего солнца, а рабы ходили, в чем придется, и уж точно не пытались прикрыться от жадных взглядов самцов, так как понимали, что это в какой-то мере даже бесполезно. Но в этой стране порядки совсем другие, и если Айден хочет выбраться из дворца вместе со своими друзьями, то ему нужно быть очень внимательным и запоминать любую деталь, любую незначительную вещь, чтобы найти лазейку, которая поможет им сбежать.       На незнакомце, которому Айден не дал бы больше тридцати лет, надета плотная шелковая накидка цвета переспелого граната — Айден видел подобные материалы на греческих рынках, и один раз парню даже удалось потрогать этот дорогой материал, чтобы сейчас представить, насколько легка и приятна телу одежда из такого материала, кажущаяся очень тяжелой и массивной. Эта накидка лежит на плечах омеги вполне свободно, разрезы на рукавах от запястий до локтя обнажают руки, отчего ткань свешивается этаким покрывалом. Под этой накидкой виднеется рубашка из материала попроще, цвета слоновой кости, заправленная в просторные штаны, сшитые точно по фигуре хрупкого на вид паренька.       Глаза омеги тонко подведены чёрным цветом, на щеках в свете факелов заметен совсем легкий персиковый румянец, а густые пшеничные волосы украшены каким-то дивным небольшим головным убором округлой формы, к которому прикреплен изнутри край длинной полупрозрачной вуали, необходимой этому слуге для того, чтобы прикрывать лицо от взглядов альф. У слуг в совсем простой однотипной одежде, которые попадались пленникам на пути, головных уборов не было, из-за чего омега делает вывод, что такими головными уборами обозначают служащих с более высоким статусом, тех, кто может командовать простыми рабами. Но этот парень перед новоприбывшими не кажется знатным, особенно здесь, в этом простом и неприятном помещении.       — Ко мне можете обращаться как «Кихён-калфа», — наконец произносит омега, строго оглядывая будущих наложников. — Когда-то давно я появился в этом дворце также, как и вы, а теперь наставляю новеньких, особенное внимание уделяя тем, кто удостоится чести попасть в гарем султана.       — Чести? Да лучше в темнице сгнить! — необдуманно фыркает Айден, потирая горящие после верёвки запястья, и с вызовом смотрит на Кихёна, не обращая внимания на то, как Вуки предостерегающе дёргает его за край подранной майки, прося помолчать. Замечая на себе любопытный взгляд калфы*, омега приподнимает голову ещё выше и гордо смотрит на этого слугу, не собираясь скрывать свой характер. Айден не умеет изображать из себя смирную овечку, как порой умеет Мин, когда нужно вовремя замолчать. Также парень порывист и порой ему не хватает терпения и догадливости в части того, как нужно затеряться в толпе, чтобы к нему не было пристального внимания, как часто ведёт себя Вуки. И даже тот факт, что омега не раз получал удары плетью и тумаки за свой острый язык, никак не помогает Айдену. Он не учится на своих ошибках.       — Если провинитесь — вполне можете там оказаться, — Кихён покачивает головой, улыбаясь краешком рта после довольно предсказуемых слов от пленников. — Или с вами не станут церемониться и просто казнят. Не лучше ли послушать о том, как можно устроить свою жизнь?       Айден задыхается от возмущения, открывая рот, чтобы высказать этому омеге всё, что он думает об этом дворце, султане в частности, и их дурацких правилах, но друзья паренька опережают его: Мин украдкой отвешивает младшему подзатыльник, а Вуки сильно цепляется за руку Айдена, чуть было не вонзая ногти в его кожу. Омега нехотя сдерживается, понимая, что хоть он сам и не страшится смерти, но здесь вместе с Айденом его лучшие друзья, о которых нужно позаботиться. Если они будут держаться вместе, то сумеют выбраться отсюда. Только исходя из этих умозаключений омега заставляет себя коротко кивнуть, призывая калфу продолжать говорить, но голову под взглядом Кихёна парень так и не опускает — слишком гордый.       — Итак, какой у вас путь, — омега громким голосом продолжает свой рассказ, неспешно проходя мимо пленников, построенных в ряд. — Сейчас вас всех отведут в бани, где вы приведёте себя в порядок после долгого путешествия, а после вас осмотрит лекарь. Затем часть из вас отберут в гарем, а остальные станут новыми слугами в этом дворце. Те, кто попадут в гарем, будут выполнять несложные работы по дворцу и много учиться. Тех из вас, с кем наш султан проведёт хотя бы одну ночь, одарят богатыми подарками. Вы станете знатными и обеспеченными.       — А есть вариант не ложиться в постель к султану? — бездумно брякает Айден под шикание остальных, уже не удивляясь тому, как быстро он начал понимать корейскую речь. Если тот купец и его друзья правы и парень действительно родился в Корее, но потерял память после падения, то подсознание не смогло забыть родную речь. Правда, с чтением у омеги пока всё прескверно, и, судя по всему, с написанием тоже. Но это можно будет решить и позже. Сейчас парня волнует нечто другое. — «Чего это они?» — омега с удивлением косится на других пленников, не находя поддержки кроме сомнения на лицах его друзей. — «Я что, один не готов отдаваться какому-то султану? Он же наверняка старый, толстый и безобразный!»       — Почему же нет? Есть, — Кихён-калфа лишь покачивает головой, заложив руки за спину и продолжая неспешно прогуливаться перед пленниками. — Если вы принадлежите гарему, а за несколько лет султан ни разу вас не вызвал — вам устроят хороший брак с визирями, послами или отличившимися по службе янычарами**. Это хорошая альтернатива, к тому же так вы сумеете покинуть дворец. Султан лично подбирает таким омегам мужей или доверяет это дело своему супругу. Для тех, кто не относится к гарему, варианты намного скромнее — подняться по службе и стать, например, калфой, как я, или после большого срока службы вам тоже устроят будущее и отпустят из дворца. Но вас могут выдать замуж в любой момент, и это может сделать любой совершеннолетний член семьи султана, даже выросшие дети.       — А могут ли нас за хорошую службу просто отпустить на свободу спустя какое-то время? — несмело интересуется один из омег, задавая, пожалуй, самый важный в данной ситуации вопрос. Кихён останавливается перед ним и поджимает губы, отрицательно покачав головой:       — Нет. С тех пор, как вы переступили порог врат, ведущих во дворец, вы принадлежите султану. Так что лучше постарайтесь устроить свою жизнь. Бежать бесполезно — вас не выпустят янычары. Более того, вас строго накажут. Ваши крики никто не услышит — территория дворца огромна, а верхние этажи изолированы от шума на этих, нижних этажах. Хорошенько это запомните. А сейчас вы все идёте в бани, а потом вас осмотрит лекарь. Следуйте за мной.       Айден недовольно шипит, всем сердцем желая сорвать эту надоевшую вуаль с лица Кихёна, которой тот прикрывается перед тем, как постучать по тяжёлым дверям. Но Вуки оказывается рядом со своим другом и, покрепче ухватив омегу за руку, парень тянет его за собой, следом за калфой.       — Всё не так плохо, — подаёт голос рассудительный Мин, шагая сразу за ними. — Если мы не попадём в гарем, то, может, со временем нам разрешат ненадолго выбираться из дворца, на тот же рынок, и тогда…       — Тише, не так громко, — шикает рыженький омега, недоверчиво покосившись на улыбчивых слуг, стоявших у стен, в одинаковых белых рубашках с тёмно-синими жилетами. Все они одеты, как на подбор: свободные штаны одного и того же, самого обыденного кроя, края рубашки заправлены за пояс штанов, а на ногах странная обувь, напоминающая узконосые тапочки. Никаких узоров или орнаментов — материалы очень простые, дешевые и скромные. Незнакомцы беззаботно перешёптываются, с любопытством изучая новеньких, и Айден собирает воедино остатки своей гордости, чтобы расправить плечи и держаться достойно. Другого выбора у него просто нет, ведь Мин прав: важнее всего сейчас — не попасть в гарем.       Однако в банях Айдену понравилось. Конечно, он не упускает возможности хорошенько оглядеться, но в этих помещениях нет окон, потолки слишком высокие, а отверстия слива заделаны плотной решёткой, такой толстой, что просто так сломать её не получится. Как пояснил калфа, все эти меры предосторожности приняты ради безопасности слуг: до султана не должен добраться никто из недоброжелателей, даже через гарем и слуг, которые являются собственностью правителя. С одной стороны, это хорошо — после тех грозных альф, которых Кихён называл янычарами, омеге хоть немного полегчало от мысли, что здесь они в безопасности, но теперь возможность побега осложняется ещё больше.       Как бы то ни было, здесь намного приятнее, чем в тесной комнатке в Греции, где рабы мылись в паре тазов, по очереди. Стены и пол этих помещений выложены светлой, немного шершавой плиткой, на которой очень удобно стоять, не боясь, что можно подкатиться и упасть. Места здесь много, ведь баня похожа на небольшой лабиринт — вокруг много аккуратных и просторных закутков и специальных небольших углублений в виде раковин. Пленникам уже пояснили, что у фаворитов султана и членов его семьи другие бани. Со слугами же во время водных процедур всегда будет находиться кто-то из калф, потому новенькие здесь в полной безопасности. И вообще, самое важное, что новеньким стоит уяснить — им нужно как можно больше слушать, запоминать и держаться приставленного к ним калфы, чтобы не совершить непоправимых для себя ошибок. Последнее Айден особенно не хочет исполнять, а вот совет быть наблюдательным приходится как нельзя кстати.       Несколько слуг приходят на помощь замешкавшимся пленникам: омеги и гаммы показывают новеньким, как правильно завернуться в широкое полотенце с толстым ворсом, чтобы прикрыть интимные места и грудь и не чувствовать неловкость, и как лучше всего сесть на скамью, чтобы было удобно набирать воду в небольшие ковши. Также все слуги наперебой твердили о специальных растворах, хорошо очищающих кожу и волосы, совсем не стесняясь того, что новенькие смотрят на них не то недоверчиво, не то — запуганно и устало. — «Конечно, им легко говорить», — с долей зависти думает Айден, держась особняком и пытаясь привести себя в порядок самостоятельно, то и дело пытаясь заново завязать край полотенца, спадающего с его тела. — «Наверняка они сами попросились во дворец. Вон, какие весёлые». Рыжий омега гневно зыркает на слуг, которые пытаются приблизиться к нему, чтобы помочь, и красноречивым взглядом отправляет их подальше от себя, даже несмотря на то, что эти рабы не выглядят враждебно: парень видит, как бережно один омега промывает волосы Вуки, подставляя руку, чтобы мыльная вода не попала ему в глаза, и как беззаботно другой слуга болтает с настороженным Мином, протягивая ему небольшой флакончик и рассказывая о составе раствора в нём, необычайно полезного для здоровья и блеска волос.       — Кто тут у нас остался? А, это ты, — к парню подходит сероволосый омега, очень высокий и удивительно худенький, с непропорционально длинными руками и ногами. — Давай помогу. Не бойся меня.       — Я и не боюсь, — бурчит Айден, недоверчиво рассматривая большие голубые глаза омеги, в которых он не замечает никакого подвоха. Незнакомец закусывает полные губы и с плохо скрываемым ликованием наблюдает за тем, как полотенце на теле новичка в очередной раз развязывается, отчего омега лишь устало вздыхает. Айдену хочется поскорее закончить с этими непривычными для него процедурами, потому парень коротко кивает, нехотя поворачиваясь к парню спиной, и чуть запрокидывает голову назад, чтобы вода не попала ему в глаза.       — Вот и умница. Погоди, сейчас завяжем полотенце получше, чтобы тебе было комфортно, — голос омеги очень мягкий и нежный: парень как будто специально старается успокоить новенького, подходя ближе, и проворно подвязывает угол полотенца Айдена, делая это так быстро и ловко, что пленник не успевает ни огрызнуться, ни возмутиться. — Вот так лучше, правда? А теперь давай смоем с твоих волос всю соль. Видимо, путешествие у тебя было длительное.       Омегу невероятно раздражает то, что незнакомец обращается с ним, как с ребёнком, но накатывающая усталость даёт о себе знать: в тёплом помещении, среди ароматного и даже жаркого пара Айдену снова становится спокойно и хорошо, что даже хочется вздремнуть. Возможно, парень и правда прикорнул бы в этой бане, если бы около его волос, в опасной близости к шее, не было бы этого странного корейца.       — У тебя красивые волосы, — омега продолжает говорить со слабой улыбкой, Айден это понимает по голосу незнакомца, пока тот понемногу поливает тёплой водой рыжие пряди волос паренька, чтобы как следует их промочить. — Рыженький, словно закат. Как тебя зовут?       Парень не готов откровенничать с кем-либо, особенно с этим сероволосым омегой, который так приторно пахнет виноградом, что немного неестественно сочетается с его бледной кожей, такой белой на фоне загорелого Айдена. Более того, этот парень кажется омеге слишком любопытным, потому Айден предусмотрительно замолкает, нервно дёргая плечами и показывая, что он не будет поддерживать разговор с этим слугой. Но в итоге этот парень с молочной кожей принимает нежелание новенького разговаривать и замолкает, осторожно нанося на волосы омеги какое-то специальное средство, которое пахнет незнакомыми для Айдена цветами. Посидев в тишине несколько секунд, парень прислушивается к отдалённой болтовне друзей, которые сидят на других скамьях и заводят себе новые знакомства. Айдену определённо нужно поступить также и побольше разговорить этого слугу, который может выдать какую-нибудь полезную для их будущего побега информацию, потому омега нехотя подаёт голос, решая представиться:       — Меня зовут Айден.       — Какое красивое имя, заморское, — тут же отзывается незнакомец, повеселев и принимаясь оживлённо болтать всякие глупости, в которых омега боится запутаться, случайно пропустив нужную информацию. — А я Хёнвон. Обычно я помогаю на кухне. Наш повар, Чангюн-ага, отличный парень. Дело своё знает, на него никто никогда не жаловался. У него хорошо работать, ведь порой может что-то вкусненькое перепасть…       Айдену, честно говоря, всё равно и на местного повара, и на изысканные блюда и вкусную еду, и особенно — на своего нового знакомого, Хёнвона. Но он вслушивается в звонкую речь Мина, в тихий, звенящий, как россыпь колокольчиков, смех Вуки, и понимает — здесь лучше держать связь с хорошим знакомыми, чем наживать себе врагов. Кто знает, какая помощь им может потребоваться в дальнейшем.       В итоге, когда все пленники хорошенько отмылись от грязи и морской соли, те же самые слуги принимаются ловко перебирать стопки ткани, лежащие на продолговатых скамьях. Омега, кутаясь в полотенце, настороженно наблюдает за тем, как рабы протягивают новеньким одинаковые длинные рубахи грязно-белого цвета, прикрывающие пах и ягодицы. Никакой другой одежды им не дают, а их предыдущие, старые вещи куда-то унесли, потому всё, что начинает происходить с пленниками, крайне беспокоит Айдена.       В этих странных рубахах, не давая просохнуть в тёплых банях до конца, омег и гамм ведут в соседний зал под пристальным взглядом калфы и в сопровождении других слуг. В этом помещении, конечно, не было тех самых строгих альф, который Кихён назвал янычарами, но у зарешеченного окна за столом сидит темноволосый, немного округлый из-за своей пухлости мужчина, от которого остро пахнет затхлыми травами. Айден морщится и кривит рот, понимая, что перед ними — лекарь-гамма, который так часто работает с различными травами и настоями, что его собственный запах, судя по всему, тоже какой-то травяной, распознать и отличить от снадобий практически невозможно. Более того, омеге не нравится не только запах, исходящий от лекаря, но и его тёмный взгляд — такие люди обычно слишком строгие и слишком молчаливые. — «Наверняка он многое знает, но слишком мало говорит», — резюмирует Айден, украдкой окинув мужчину взглядом. — «От таких на помощь рассчитывать не приходится…»       — Во дворце есть несколько лекарей. Одни отвечают за здоровье рода султана, а другие — за слуг и простых наложников, — негромко поясняет Кихён-калфа, подходя ближе к рыженькому омеге и как будто проводя ему небольшую лекцию. После этих слов Айден лишь недоверчиво хмыкает, обхватывая свои плечи крест-накрест и хмуро поглядывая на калфу. Добровольно омега к лекарю идти не собирается, потому даже не встаёт в очередь из пленников, которые по одному подходят к хмурому гамме, проводящему осмотр. — «Только не лекарь», — парень старается не паниковать, но в его горле предательски пересыхает, а голос, вырывающийся наружу, скорее напоминает испуганный сип, чем привычный дерзкий тон:       — Почему ты рассказываешь это мне?       — Ну-ну, не упрямься, — усмехается невысокий калфа, протягивая руку к напряжённому омеге и убирая рыжую влажную чёлку с его глаз. — Это не больно, да и лекари — не альфы. Он просто убедится, что вы все здоровы, а также выяснит, кто из вас невинен. Вот и весь осмотр. Да и твои друзья уже закончили.       — «Невинен?!» — это уточнение заставляет омегу покраснеть от возмущения. Ему совершенно не хочется раздвигать ноги перед этим строгим гаммой, который смотрит на новеньких, как на пустое место. Айден с сомнением оглядывает других новеньких: кажется, после осмотра все парни чувствуют себя хорошо, только изрядно смущены от неловкости столь пристального обследования у лекаря. Некоторые пленники выглядели так же, как и до осмотра, а у парочки других, включая Мина, лекарь повязал на запястьях какие-то странные красные ниточки. — «А это что ещё за опознавательные знаки?» — омега настороженно косится в сторону строгого мужчины, по-прежнему не решаясь подойти к нему. Нити на руках пленников, конечно, не выглядят чрезмерно страшными, но от того, что Айден не понимает их значение — ему очень неспокойно. — «Тех, что с метками, отпустят? Или их затолкают в постель султана? Чего нам от них ждать?» — волнуется омега, поджимая губы и встревоженно оглядывая Вуки, который только подошёл к тем, кто уже прошёл осмотр. Никаких ниточек на его руках не было, потому рыжий парень даже не может представить, по какому критерию лекарь делит новоприбывших.       — Давай, все тебя ждут, — Кихён-калфа, истолковав нерешительность бойкого омеги по-своему, мягко подталкивает его за плечо, ближе к лекарю. — Это необходимая процедура, ведь во дворце о вашем здоровье будут заботиться. Наш султан строгий, но мудрый и справедливый, и о своих подданных беспокоится.       — Мне всё равн… — Айден пытается огрызнуться, но выходит это очень неуверенно. В любом случае, его друзей уже осмотрели, так что упрямиться смысла попросту нет. Выдохнув, парень согласно кивает и, делая несколько шагов навстречу лекарю, на удивление покорно расстёгивает свою рубаху. Пожалуй, пару минут унижений можно и потерпеть. Главное — вести себя уверенно.

***

      — Держи, — после осмотра лекарь-гамма протягивает омеге, который быстро застёгивает пуговицы своей рубахи, неприметный флакончик из тёмного стекла, похожий на маленькую бутылочку. Парень опасливо оглядывается на других пленников, но каждый из них держит в руках такой же флакон, и это хоть немного, но всё-таки успокаивает рыженького парня.       — Что это? — Айден недоверчиво берёт флакон одной рукой, и осторожно вынимает плотно сидящую пробку, несмело принюхиваясь к острому запаху трав, который, в отличие от аромата, исходящего от лекаря, немного приятнее: из флакона пахнет садом, раскинувшимся под открытым небом, с огромным фонтаном, вокруг которого посажены свежие зелёные растения.       — Настой, — насмешливо фыркает гамма, пододвигая к себе какой-то свиток, в котором он на протяжении всего осмотра делал пометки, в которых Айден так и не сумел разобраться, ведь корейская письменность ему так и не вспомнилась, но парень предполагает, что лекарь записывал общую информацию пленников: рост, примерный вес, особенности телосложения и состояние здоровья новенького в день прибытия. — Безаллергенный, приглушает запах в острый период. Принимай только в первый день по десять капель на кружку воды три раза за сутки. Когда началась последняя течка?       — Что? — парень несдержанно ахает, нервно облизываясь. Во рту омеги снова пересохло, а паническая дурнота подступает к горлу каким-то привычным действием. В свои двадцать восемь лет у Айдена, в отличие от его друзей, ни разу не было течки. Насколько омеге известно, это может означать только одну из двух вещей: он является поздним омегой и тогда течка рано или поздно начнётся, или же парень «бракованный», как брезгливо говорят люди, которые знают о таких вещах. Подобных омег чаще всего умертвляют, чтобы такие, как они, не рожали для своих альф больное потомство. Гаммы же, к их счастью, лишены такой проблемы, но Айден — не гамма, потому он очень рисковал. У прошлого хозяина парень всегда мог просто осесть в комнатке, в которой рабы ночевали во время течек, и скрыть свой обман даже от других слуг, потому что о том, чтобы рассказать другим о своей особенности, не могло быть и речи.       О том, что Айден «с дефектом», знали только двое его лучших друзей, и парень был уверен, что они ни за что не разболтают его маленький секрет. Но что сказать этому подозрительному лекарю, когда на тебя смотрят столько глаз, омега не смог придумать мгновенно, оттого и невольно запаниковал, что не укрылось от взгляда гаммы за столом.       — Ну, дату последней течки, живей! — нетерпеливо рявкает гамма, строго оглядывая парня и не скрывая того, как он недоволен возникшей заминкой. — Что, язык проглотил?       — Двадцать дней назад, — Вуки очень вовремя подаёт свой голос, оказавшись рядом и в очередной раз спасая Айдена, который за всё время их длительного путешествия совсем забыл, что нужно отвечать в таких ситуациях: на корабле некоторые омеги, конечно, мучались во время течки, но парню никто вопросы об этом не задавал, ведь подобное любопытство нетактично, да и у этого пленника течка могла закончиться аккурат перед тем, как Айден попал на корабль. — «Мне стоит быть поосторожнее», — парень напоминает это самому себе, оборачиваясь к Вуки и с плохо скрываемой благодарностью смотрит на него, радуясь, что его скромный друг вовремя сориентировался, намного быстрее, чем сам рыженький омега.       — Ты настолько не следишь за своим здоровьем, что за тебя даты течек помнят твои друзья? — усмехается лекарь, но, так или иначе, делает пометку в своём списке, как будто не зацикливая внимание на странной заминке, которая произошла у этих странных новых наложников.       — Просто мы очень долго плыли сюда. Другой климат, качка на воде, потому у нас циклы сбились и стали синхронными, — поясняет Вуки, сжимая пальцы Айдена в своей руке и утаскивая его за собой, к другим пленникам. Стараясь не оборачиваться, омега на негнущихся ногах идёт следом за своим другом, пытаясь не думать о том, как его спину практически прожигают взгляды лекаря и Кихёна-калфы.       После осмотра у лекаря им наконец-то выдали одинаковое белое исподнее, ту самую странную носатую обувь, которая привлекла внимание Айдена часом ранее, а также более свободные длинные рубахи для сна. Кихён-калфа подробно пояснил новеньким, где и у кого можно будет взять средства для стирки своей одежды и дополнительные комплекты в случае необходимости.       — Сейчас среди вас отберут тех, кто подходит для гарема, после чего вы получите разные жилетки, — произносит калфа, пока слуги учат новичков, как правильно нужно заправлять рубашку в штаны, не застёгивая нижние пуговицы для удобства. — Запомните, синие жилеты получат слуги, которые не попали в гарем. С этими работниками вы можете спокойно общаться вне рабочего времени. Если будет происходить что-то срочное, тут же сообщайте об этом калфам. Те, кто станут потенциальными наложниками, получат красные жилеты.       Айден слушает эту своеобразную лекцию лишь краем уха, заправляя низ рубашки в штаны и аккуратно подвязывая пояс тонкой веревочкой. В целом, омега даже не удивляется, что широкие штаны ему большеваты, ведь под всех новеньких сложно подобрать нужные размеры, потому проще и логичнее шить вещи под средние, универсальные размеры. Но в какой-то мере омеге повезло: он следит за своим телом и регулярно упражняется, потому у него, в отличие от большинства омег, широкие плечи и немного рельефный торс с очерченными мышцами. А вот Вуки, пареньку невысокого роста, всё оказалось слишком велико, отчего хён неуклюже барахтается в одеждах, пока уже знакомый Айдену омега, Хёнвон, не приходит на помощь новичку, ловко подкатывая штанины снизу и помогая правильно завязать пояс. Парнишка невольно улыбается, наблюдая за этой сценой, и, задумавшись, неловко вздрагивает, когда слышит зычный голос позади себя, заставший его врасплох:       — Новенькие, построились!       Слуги тут же суетливо подсказывают новоприбывшим, как правильно встать в один ряд, лицом к двери. Нехотя пленники подчиняются, выстроившись в линию, и Айден с интересом наблюдает за тем, как слуги отходят к дальней стене и вежливо кланяются вошедшему, не прикрывая свои лица. — «То есть, не перед всеми нужно будет лица закрывать?» — озадаченно предполагает омега, наконец, переводя взгляд на того, кто приказал им построиться.       Вошедшим оказался высокий альфа, в цветной рубашке с мелким растительным узором, похожим на завитки, и в тёмных штанах с вертикальными полосками. Этот наряд отличается от одеяния янычар, которое Айден уже успел запомнить, так что омега тут же делает простой и логичный вывод — этот альфа не считается тем самым янычаром, про которых новеньким так никто и не поясняет. Об этом же парню в какой-то мере подсказывает странный головной убор незнакомца, похожий на небольшой тюрбан. Но, помимо странного и необычного одеяния вошедшего в помещение альфы, Айдена смущает что-то ещё. Принюхавшись, чтобы распознать запах чужака, омега узнаёт аромат можжевельника, но такого странного, со слишком лёгким, почти отсутствующим шлейфом. Следом за ним в комнату заходит ещё один омега, который неприметно останавливается рядом с другими слугами и, бросив взгляд на новеньких, вполголоса начинает расспрашивать омег и гамм о чём-то.       — Ты как раз вовремя, Шивон-ага. Вот сведения о новеньких от лекаря, — Кихён-калфа приветствует пришедшего, учтиво поклонившись, и, когда омега выпрямляется, он протягивает этому странному альфе свиток с записями лекаря, который под шумок покинул зал, видимо, не желая к себе дополнительного внимания. — «Пожалуй, в этом мы с ним похожи», — невольно усмехается Айден, поёжившись от того, каким холодным и испытывающим был взгляд гаммы, когда тот смотрел на новеньких. — «Хоть и не во всём. С ним точно нужно держать ухо востро».       Но пока парню стоит выбросить лекаря из головы, так как сейчас тоже происходит нечто подозрительное и непривычное: Айден полагал, что все омеги и гаммы прикрывают лица от альф, но почему-то перед Шивоном-ага никто не пытается этого делать. Омега бы предположил, что этот альфа не считается важной персоной во дворце, но, напротив, и слуги, и калфа крайне уважительно склоняются перед этим мрачным мужчиной. — «Все эти порядки кажутся такими сложными…» — усталая мысль проскальзывает в голове рыженького парня. Его подсыхающие волосы начинают лезть в глаза и мешаться, потому Айден украдкой прибирает их, сдерживая желание широко зевнуть. Безусловно, парень всё ещё хочет как можно скорее сбежать из заточения, не забивая себе голову столь странными правилами поведения и иерархией слуг султана, но определенно это стоит делать не сегодня: после длительного путешествия и Айден, и его друзья ужасно устали, и все они сейчас еле на ногах держатся, едва не сползая по стене на пол.       — Все новенькие осмотрены и готовы к отбору, — докладывает калфа, пока мужчина пробегается взглядом по строчкам, судя по всему, вчитываясь в то, что о будущих наложниках написал лекарь. Айден нервно сглатывает, затаив дыхание и стараясь не вдаваться в панику. — «Он же не догадался, что я дефектный, правда?..»       Тем временем любопытство паренька не даёт ему покоя: омегу очень удивляет внешность и запах Шивона-ага. Айден осматривает рослого мужчину сверху донизу, отмечая, что его одеяние выполнено из дорогих материалов. — «И этот странный тюрбан, похожий на шапку Кихёна-калфы…» — рассуждает омега, призадумавшись над особенностями столь странного альфы перед ним. Остальные, возможно, тоже сейчас удивляются противоречивым и непонятным порядкам дворца, иначе Айден никак не может понять, почему остальные помалкивают и смотрят на Шивона-ага во все глаза. Мужчина выглядит и ведёт себя, как знатный слуга, но при этом пахнет так слабо, почти неощутимо, как будто…       Неожиданная догадка осеняет парня, отчего тот не может сдержаться — и шумно фыркает одновременно с коротким смешком. — «Даже странно, что я не понял этого раньше», — Айден укоряет свою недогадливость, стараясь подавить излишне насмешливую улыбку. Этот мужчина перед ними — евнух. Такие слуги достаточно популярны у родовитых хозяев в Греции, так что омеге приходилось видеть подобных альф. Такие мужчины уже не могли найти себе пару, да и не имели на это никаких прав и возможностей, ведь они не способны оплодотворить омегу или гамму. У слуг-евнухов, насколько Айдену известно, либо половые органы удалены полностью, либо отбиты или отрезаны только семенники — богатые в средствах хозяева также были богаты и на фантазию по части того, как сделать альфу непригодным для оплодотворения.       С другой стороны, в подобных слугах есть главный плюс — евнухи хорошо присматривают за рабами, и они всегда могут находиться рядом с пленниками и в случае чего защитить их, особенно во время течек рабов, при которых стражники-альфы могут повести себя непредсказуемо, так как звериные инстинкты в этом вопросе зачастую превалируют над разумом. — «Судя по всему, в этом дворце точно такие же порядки…» — рассуждает Айден, по достоинству оценив выбор султана: этот альфа высок, мускулист и статен, так что в случае возможной опасности для раба-омеги или гаммы Шивон-ага сумеет позаботиться о подчинённом султана.       — Тебе смешно? — евнух с неприязнью бросает взгляд в сторону усмехающегося Айдена и уверенно идёт в его сторону. Сглотнув, омега тут же убирает улыбку со своего лица, и поджимает губы, растерявшись. Он не знает, стоит ли позволить себе огрызнуться на Шивона-ага в ответ или же лучше промолчать в этот раз, но ситуацию вовремя спасает Кихён-калфа, подходя ближе и привлекая внимание евнуха к себе:       — Я ещё не успел рассказать им о тебе, Шивон-ага.       — Ну, тогда я сделаю это сам, — рослый мужчина со смуглой, загорелой кожей равнодушно отмахивается от калфы и, ещё раз оглядев Айдена, евнух теряет к нему интерес и принимается неспешно проходить перед новенькими. — Итак, как вы все уже знаете, ко мне следует обращаться как «Шивон-ага». Я — хранитель гарема нашего могущественного султана. Сейчас я отберу тех, кто туда попадёт под моё подчинение. Вы будете многому учиться у нескольких наставников, в том числе и у Кихёна-калфы, но отвечать за вас буду именно я, так что не советую вам меня подводить. Те, кто не попадёт в гарем, будут подчиняться другим калфам и работникам дворца. Тот, кого я выбираю, остаётся в линии, остальные отходят на другую сторону.       — «Только не в гарем, только не в гарем», — Айден тупым взглядом таращится в одну точку перед собой и горячо просит об этом судьбу, которая и так была к нему слишком жестока все эти годы. — «Ну хоть сейчас я могу получить то, что так хочу?! Хотя бы один раз!»       — Ты — отходишь, — зычно произносит Шивон-ага, и омега вздрагивает и поворачивает голову в сторону голоса, чтобы увидеть, как, практически на негнущихся ногах, Мин идёт к остальным слугам. Айден с облегчением вздыхает, обращая внимание на то, что всех пленников, кому лекарь повязал красные ниточки на руки, евнух отбирает к основным слугам, которые не попадут в гарем. У него самого и Вуки таких ниточек нет, а это значит, что они сейчас в большей опасности, чем Мин.       — Ты — в гарем, — кастрированный альфа с интересом оглядывает Вуки, жестом заставляя его повернуться на месте, и коротко причмокивает губами, удовлетворённый своими наблюдениями. После этого Шивон-ага приближается к самому Айдену, который уже и позабыл, что ему надо беспокоиться о себе. — «Вуки… Вуки попал в гарем… Что же делать?»       Парнишка так ошеломлён, что он практически без сопротивления даёт себя осмотреть: Шивон-ага сжимает его подбородок своими пальцами, поворачивая голову Айдена то в одну сторону, то в другую, и чуть было в рот ему не заглядывает, словно омега — лошадь на базаре, а не живой человек в своей родной стране.       — Ты — в гарем, — всё-таки произносит рослый мужчина и отпускает Айдена, переходя к следующему омеге, но рыженький парень тут же вздрагивает, словно очнувшись ото сна, и дрожащим голосом произносит:       — Я не хочу.       — А тебя и не спрашивают, — подозрительно спокойно отвечает мужчина, потеряв к омеге интерес и занимаясь осмотром других пленников. Айден сжимает руки в кулаки, готовый прямо сейчас устроить этому кастрату взбучку, чтобы доказать, что для гарема он непригоден. Да, возможно, он за это горько поплатится, но, если так подумать, к физическим наказаниям омега привык, а о его дружеских отношениях с Мином и Вуки пока ещё никто не знает, так что больше никто не сможет использовать его друзей, чтобы навредить самому Айдену. Шумно и часто дыша, парень начинает закатывать рукава, не слушая предостерегающего шёпота Вуки, но вовремя замечает, как из-за спины Шивона-ага Мин начинает махать руками, чтобы привлечь внимание Айдена.       Все остальные почему-то помалкивают, не решаясь обсуждать друг с другом проходящий отбор — судя по всему, с этим евнухом шутить действительно опасно. Мин же тем временем, чтобы не подавать голоса, произносит что-то одними губами и указывает Айдену на Вуки. Парень быстро поворачивает голову к другу и, разом потеряв свой пыл, сильно сжимает руку старшего товарища, который в ответ испуганно таращится на него, не зная, что сказать. Но омега понял, о чём его попросил хён. Кто-то должен оберегать слишком покорного и скромного Вуки в гареме, и делать это придётся, видимо, Айдену.

***

      — Добро пожаловать в гарем султана Ли Хёкджэ хан Ынхёка, — объявляет Шивон-ага***, когда Айден вместе с остальными омегами и гаммами, которых отобрал евнух, входят в часть дворца, принадлежащую гарему. Как поясняет мужчина, крупная надпись над дверьми означает, что вход в гарем для альф разрешён исключительно султану и таким, как Шивон-ага. Янычары сюда войти не могут, ровно как и паши****, некастрированные слуги-альфы, которые занимают важные посты во дворце. А вот члены семьи султана могут войти в гарем беспрепятственно и, более того, фавориты правителя тоже живут здесь, только на верхнем этаже столь огромного помещения.       — Все вы будете жить на первом этаже, — произносит Шивон-ага, указывая на ряд однотипных кроватей вдоль стен. — Выбирайте себе свободные постели. Завтра начнутся ваши занятия, на рассвете. Сейчас вам принесут ужин и можете устраиваться на ночь.       — Да кто эти ваши янычары и паши? — бурчит Айден себе под нос, поправляя свою красную жилетку и с сомнением глядя на Вуки, который, как будто только этого и ждал, с восторгом падает на ближайшую кровать, как только евнух покидает гарем.       — Ка-а-йф, — довольно стонет омега, перекатываясь набок и, тихонько засмеявшись, обхватывает руками большую подушку. — Айден, тут так мягко… Я никогда на такой постели не спал.       — Только не вздумай расслабляться, — фыркает рыженький парень, занимая соседнюю кровать и присаживаясь на неё. Ему не хочется признавать, что кровать действительно безумно приятная и мягкая, как будто омега сидит на пушистом облаке — так и хочется прилечь и вздремнуть. Но, пока Вуки бурчит что-то неопределённое, отчитывая друга за то, что тот не умеет радоваться простым вещам, Айден решает оглядеться в этом просторном помещении гарема, чтобы оценить обстановку.       Зал, в котором их разместили, поистине огромен: даже невзирая на наличие постелей, неприметно расставленных между стенами и высокими и широкими колоннами на небольшом подъёме, посередине зала очень много свободного места, устланного ковровыми дорожками. Здесь очень светло — с высокого потолка зал хорошо освещён, не попадая при этом в спальные зоны, вдобавок, как Айден понял, на ночь они могут отгородиться от свободной части плотными шторами, которые сейчас аккуратно прибраны. — «То есть, можно ложиться спать и пораньше, задёрнув шторы…» — предполагает омега, тихо вздыхая. — «Но разрешат ли нам здесь ложиться, когда хочется?»       Парень оглядывает белоснежные стены, покрытые пышными золотыми узорами, подчёркнутыми тёмно-красными тонкими линиями, затем обращает внимание на хихикающих омег и гамм, которые пока не намерены знакомиться с новенькими, но уже вовсю обсуждают их, а потом замечает на себе и других новоприбывших взгляды откуда-то сверху. Запрокидывая голову, Айден смело и даже с вызовом смотрит на верхний этаж, пока недоступный для них, по словам Шивона-аги. Там, опираясь о деревянные перила, новеньких с любопытством и вызывающим снисхождением рассматривают двое обитателей гарема.       — Это хатун, — поясняет Вуки, пересаживаясь к другу на постель и украдкой посматривая в ту же сторону, куда и рыженький омега.       — Кто? — переспрашивает Айден, не отводя взгляда от статных людей наверху. Один из них, очевидно, омега, а второй, кажется, гамма — и выглядят они просто потрясающе. На этих наложниках надеты пышные кафтаны и накидки со струящимися шелковыми рукавами, у них очень броский и яркий макияж, и из-за сложившегося образа парень был готов принять тех двоих за знатных слуг, но у них нет никаких головных уборов, но зато длинные волосы наложников украшены тонкими цепочками с россыпью драгоценных камней разных цветов, а на тонких пальцах поблескивают золотые кольца.       — Хатун — это фавориты султана, — рассказывает Вуки, усевшись поуютнее и немного поёрзав на мягкой постели. — Это те, с которыми султан провёл хотя бы одну ночь. Они не выполняют работы по дворцу и вообще живут припеваючи. Султан дарит им дорогие шелка, меха и золото.       — То есть, это те люди, которыми нам лучше не становиться, — подытожил Айден, насмешливо фыркая и с пренебрежением отводя взгляд от хатун*****. — И вообще, откуда ты это знаешь? А про этих янычар и паш тебе что-то известно?       — Нет, я больше ничего не успел выведать, — признаётся Вуки, покачивая головой. — А про хатун мне один из слуг рассказал в банях. Кажется, его зовут Онью и он прислуживает какому-то валиде-султан. Я не успел расспросить его, кто это такой, но парень хорошо отзывается о своём господине. Вроде это какой-то омега, но большего я не знаю. Но разговорчивость Онью мне понравилась, он славный. А тебе что-то удалось узнать?       Айден со стыдом вспоминает, что он упустил свою возможность порасспрашивать омегу, который помогал ему привести себя в порядок в банях. — «Хёнвон, кажется…» — омега лихорадочно пытается выудить из монотонной болтовни худенького омеги с большими, как будто оленьими глазами, что-то полезное.       — Вроде как слуги могут работать у повара, — неуверенно произносит рыженький парень, надеясь, что Вуки не заметит его заминки. — Кажется, повара зовут Чангюн. Но не думаю, что он сумеет нам помочь.       — Поживём-увидим, — позёвывает Вуки, пересаживаясь на свою кровать и освобождая Айдену место на его постели. — Давай пока отдохнём и восстановим силы, а утром разберёмся, что к чему. Да и нужно будет выяснить, куда определят Мина.       — Да, это точно, — заражаясь зевком, Айден устало бухается на свою постель и потягивается, невольно простонав: оказалось, что его друг был прав и кровать на самом деле даже мягче, чем омеге показалось изначально. Постель как будто обволакивает рыжего парня, уютно обнимает и убаюкивает, погружая того в сон. После деревянного пола в трюме и после ночёвок в холодной греческий комнате, это место и вправду кажется раем. Главное — не попасть к хатун, главное — не заинтересовать султана. А всё остальное можно и стерпеть, пока не выдастся шанс сбежать. Статусы, которые мы узнали сегодня: * Калфа — обращение к слугам, занимающим высокие посты во дворце. Как правило, это омеги и гаммы, не попавшие в гарем, но хорошо показавшие себя. Калфы отвечают за слуг, что не принадлежат гарему, а также ведут занятия для всех, в том числе и для хатун. Чаще всего будет упоминаться Кихён-калфа — наставник обитателей гарема. ** Янычар — элитный молодой воин Корейской империи. Эти воины (исключительно альфы из знатных семей) охраняют дворец и всех его обитателей, включая султана и его семью. У них высокий уровень физической подготовки. Янычарам не разрешается заводить семьи, но есть исключения (приближенные к султану воины либо отправленные в запас, в город, по истечению нескольких лет службы). Вне части дворца, относящейся к покоям султана и его близких, омеги и гаммы любого статуса должны прикрывать свои лица от янычар. *** Ага — обращение к кастрированным слугам-альфам. Они нечувствительны к течкам омег и гамм. Такие слуги занимают достаточно высокие посты: надсмотрщики, казначеи, дегустаторы. Чаще всего будет упоминаться Шивон-ага — главный хранитель гарема. Ему подчиняются все слуги, в том числе янычары дворца и калфы. Ему могут приказывать только члены семьи султана. Перед ага омеги и гаммы лица не прикрывают. **** Паша — обращение к слугам-альфам, занимающим высокие посты во дворце и в стране. Это могут быть советники султана, не проживающие во дворце, начальники янычар или приближённые к султану альфы. Мы уже знакомы по прологу с Кюхёном-пашой, но помимо него будут упоминаться ещё несколько пашей. Вне части дворца, относящейся к покоям султана и его близких, омеги и гаммы любого статуса должны прикрывать свои лица от пашей. ***** Хатун — обращение к омегам и гаммам — фаворитам султана. Этот статус приобретается, когда султан проводит с наложником из гарема хотя бы одну ночь. Вне зависимости от того, вызывают ли хатун впредь или он больше никогда не увидит покои султана, он приобретает статус, может распоряжаться слугами, не попавшими в гарем, и переезжает на верхний этаж гарема, в отдельную комнату. Он может выбрать себе личного слугу, а также султан щедро одаривает хатун после проведенной ночи тканями, мехами и золотом.