Нарушенная клятва: Каз Бреккер.

Джеспер Джесперу казалось, что одежда кишит блохами. Каждый раз, когда банда покидала остров Черной Вуали, чтобы пошататься по городу, они надевали костюмы из «Зверской комедии» – плащи, вуали, маски и иногда рога, – которые туристы и местные использовали, чтобы наслаждаться прелестями Бочки, оставаясь неузнанными. Но здесь, на престижных проспектах и каналах университетского района, Мистер Кримсон и Серый Бес привлекли бы к себе слишком много внимания, поэтому они с Уайленом избавились от костюмов, как только покинули Обручи. Да и откровенно говоря, Джеспер не хотел встретиться с отцом впервые за долгое время, будучи в маске с выпученными глазами, разодетым в оранжевый шелковый плащ или даже оставаясь в своем обычном бандитском прикиде. Он оделся так прилично, как только было возможно. Уайлен одолжил ему несколько крюге на подержанный твидовый пиджак и уныло серый жилет. Стрелок смотрелся в этом не очень уж респектабельно, но студенты и не должны выглядеть слишком процветающим. Он снова поймал себя на том, что тянется к своим револьверам, скучая по знакомому прикосновению пальцев к перламутровым рукояткам. Тот жалкий адвокатишка приказал распорядителю спрятать их в сейфе «Кучевых облаков». Каз сказал, что они их вернут, когда придет время, но Джеспер сомневался, что он был бы так же спокоен и собран, если бы кто-то отобрал его трость. «Это ты поставил их на кон, как идиот», – напомнил он себе. Джеспер сделал это ради Лии и ради Инеж. И, если быть честным, он сделал это и для Каза, чтобы показать, что готов сделать все возможное, чтобы все исправить. Не то чтобы это впечатлило Бреккера. «Что ж, – утешал он себя, – я бы в любом случае не смог взять револьверы на эту встречу». Студенты и преподаватели не ходят из класса в класс с пушкой в кармане. Иначе занятия проходили бы гораздо веселее. И все ж Джеспер спрятал один несчастный пистолет под пиджаком. В конце концов, это же Кеттердам, и вполне возможно, что они с Уайленом направляются прямиком в ловушку. Поэтому Каз и Матиас следуют за ними тенью. Стрелок не заметил ни одного из них, что, в принципе, было хорошим знаком, но он все равно был благодарен Уайлену за предложение пойти с ним. Каз позволил ему пойти только потому, что ему нужно кое-что приобрести для его работы над долгоносиком. Они миновали студенческие кафе и книжные лавки,а также витрины магазинов, забитые учебниками, чернилами и бумагой. Парни находились меньше чем в двух милях от шума и гама Бочки, но создавалось впечатление, будто, перейдя через мост, они попали в другую страну. Им не преграждали путь толпы матросов, только что вернувшихся с рейсов и ищущих бед на свои задницы, или туристов, толкающихся со всех сторон,, туту люди уступали друг другу дорогу, и переговаривались тихими голосами, чтобы никому не мешать. Никакие зазывалы не орали с порогов магазинов в надежде выудить чужие денежки. Изогнутые переулки полнились переплетчиками и аптекарями, а по углам не жались парни и девушки, которым не хватало работы в домах Западного Обруча, из-за чего они были вынуждены торговать собой на улице. Джеспер остановился под навесом и глубоко вдохнул через нос. – Что такое? – спросил Уайлен. –Здесь хорошо пахнет, – дорогой табак, влажная после утреннего дождя мостовая, синие облака гиацинтов на подоконниках. Никакой мочи, рвоты, дешевого парфюма или гнилого мусора. Даже запах угольного дыма казался здесь не таким резким. – Ты тянешь время? – спросил Уайлен. – Нет, – Джеспер выдохнул и слегка поник. – Ну, может, самую малость. Ротти отправили с весточкой в гостиницу, где остановился человек, называющий себя отцом Джеспера, чтобы они могли назначить время и место встречи. Джеспер хотел пойти сам, но если отец действительно приехал в Кеттердам, вполне вероятно, что его использовали как приманку. Лучше встретиться при ярком дневном свете и на нейтральной территории. Университет казался хорошим вариантом – далеко от опасностей Бочки или обычных мест обитания Джеспера. Парень и сам не знал, хотел ли он, чтобы у здания университета его ждал отец, или нет. Думать о возможной стычке с противником было куда приятней, чем о позоре, о том, как ужасно он себя повел, и разговор об этом вызвал у него такое чувство, словно он поднимается на эшафот по прогнившим доскам. Поэтому он сменил тему: – Мне всегда нравилась эта часть города. – Как и моему отцу. Он высоко ценит образование. – Больше чем деньги? Уайлен пожал плечами, разглядывая витрину с глобусами, разрисованными вручную. – Знания не являются признаком божественной благосклонности, а вот процветание – да. Джеспер быстро покосился на него. Он все еще не привык к голосу Уайлена, доносящемуся из уст Кювея. Это всегда сбивало его с толку, как если бы он тянулся к бокалу вина, а вместо этого пил воду. – Твой отец действительно такой религиозный, или это просто оправдание тому, что он ведет себя как злобный сукин сын, когда дело касается бизнеса? – Он всегда такой, если не кривить душой. – Особенно с головорезами и канальными крысами Бочки? Уайлен поправил ремень своей сумки. – Он думает, что Бочка отвлекает мужчин от работы и предпринимательства приводит к вырождению. – Возможно, он прав, – сказал Джеспер. Он сам порой гадал, что могло бы произойти, если бы он не пошел гулять той ночью с новыми друзьями и никогда бы не заходил в игорный дом и не крутил впервые «Колесо фортуны». Поначалу это казалось безобидным развлечением. Для остальных таким оно и было. Но жизнь Джеспера раскололась, как полено, на две разные и неровные части: на времена до того, как он подошел к колесу, и на каждый день после. – Бочка пожирает людей. – Возможно, – задумчиво кивнул Уайлен. – Но бизнес есть бизнес. Игорные дома и бордели удовлетворяют спрос. Они предлагают работу и платят налоги. – Каким славным пареньком из Бочки ты стал! Словно процитировал страницу из книги боссов. Каждые несколько лет какому-нибудь реформатору, приходила в голову идея очистить Бочку и избавить Кеттердам от сомнительной репутации. Тогда-то и выходили брошюры, и начиналась пропагандистская война между владельцами игорных домов и домов удовольствия с одной стороны и торговцами-реформаторами в черных костюмах – с другой. В конце концов, все свелось к деньгам. Предприятия Восточного и Западного Обручей получали серьезную прибыль, и жители Бочки вносили очень даже заметную долю в казну города. Уайлен снова потянул за ремень сумки. Тот перекрутился на плече. – Не думаю, что это сильно отличается от ставки на партию шелка или юрды. Шанс значительно возрастают, когда играешь на рынке. – Ты завладел моим вниманием, маленький купец, – вопрос возрастания шансов всегда был ему интересен. – Какова самая крупная сумма, которую твой отец терял на торговле? – Если честно, не знаю. Он давно перестал обсуждать со мной подобные вещи. Джеспер задумался. Ян Ван Эк был настоящим дураком, раз позволял себе так обращаться с сыном, но стрелок не мог не признать, что ему был любопытен так называемый «недуг» Уайлена. Что он видел, когда пытался читать, и почему его не смущали уравнения или цены в меню, а вот предложения и знаки препинания вызывали трудности? Но, вместо того чтобы расспрашивать об этом, он произнес: – Интересно, не делает ли купцов близость к Бочке еще более чопорными? Черные костюмы, скованность, мясо всего дважды в неделю, пиво вместо бренди. Возможно, таким образом они компенсируют наши развлечения? – Чтобы держать чаши весов в равновесии? – Ну да. Ты только подумай, каких высот разврата мы могли бы достичь, если бы никто не держал город в ежовых рукавицах. Шампанское на завтрак. Голые оргии на полу Биржи. Уайлен издал смущенный звук, который напомнил крик простуженной птицы, и смотрел куда угодно, только не на Джеспера. Его было так легко и приятно выбивать из колеи! Хотя, стоило признать, что Джеспер сомневался, нужно ли было в университетском районе разводить грязь. Он нравился ему таким, каким был – чистым, тихим и пахнущим книгами и цветами. – Тебе необязательно идти со мной, если что, – сказал Джеспер, посчитав это необходимым. – Ты нашел свои материалы. Можешь подождать в безопасности какой-нибудь уютной кофейне. – Ты этого хочешь? «Нет. Я не могу сделать это один». Джеспер пожал плечами. Он не знал, как относиться к тому, что Уайлен может стать свидетелем предстоящей сцены в университете. Джеспер редко видел своего отца в гневе, но как он может не разозлиться сейчас? Он врал и навлек опасность на ферму, на которой так упорно трудился его отец. И ради чего? Теплой кучки ничего. Однако Джесперу становилось дурно при мысли том была невыносима мысль о том, что он столкнется со своим отцом в один на один. Инеж бы его поняла. Она бы держала его за руку, и говорила мудрые сулийские пословицы. Если бы здесь была Лия, то она бы его обняла и напевала бы на ухо земенские песни. Не то чтобы он заслуживал сочувствия Инеж или тепла Лии, но в них был какой-то стержень, благодаря которому они, несомненно распознали бы его страхи и постарались бы развеять их. Он надеялся, что Каз вызовется сопровождать его. Но когда они разделились, подойдя к университету, Каз одарил его лишь быстрым мрачным взглядом. Послание было ясным: «Ты сам вырыл эту могилу. Теперь лежи в ней». Каз все еще наказывал его за засаду, которая чуть не сгубила их работу в Ледовом Дворе еще до того, как она успела начаться, и Джесперу понадобится пожертвовать чем-то большим, чем револьверами, чтобы вернуть благосклонность Каза. Хотя был ли он вообще к комо-то благосклонен? Сердце Джеспера забилось чуть быстрее, когда они прошли под огромной каменной аркой во двор Буксплейна. Университет состоял не из одного сооружения, а из целой группы зданий, выстроенных Мостом Оратора, где люди встречались, чтобы подискутировать или выпить по-дружески пинту в зависимости от дня недели. Но Буксплейн был сердцем университета – четыре библиотеки, расположенные в центральном дворике, и Фонтан Ученого. С того момента, как Джеспер впервые ступил на территорию университета, прошло почти два года. Официально он так и не отказался от обучения. Он даже не принимал формального решения перестать его посещать. Просто в какой-то момент он начал проводить все больше и больше времени в Восточном Обруче, пока однажды не поднял глаза и не понял, что Бочка стала его домом. Однако за то короткое время, что он успел побыть студентом, Джеспер влюбился в Буксплейн. Он никогда не был книжным червем. Ему нравились истории, но он ненавидел долго сидеть на месте, а учебники, которые задавали им читать, были просто созданы для того, чтобы заставить его витать в облаках. В Буксплейне, куда бы ни устремился его взгляд, всегда было что-то притягательное: литые окна с витражными бордюрами, кованные ворота с узорами в форме книг и кораблей, центральный фонтан с бородатым ученым и, самое главное, горгульи – гротескные существа с крыльями как у летучих мышей и с академическими шапочками на головах, – и каменные драконы, засыпающие над фонтанами. Ему нравилось думать, что, кто бы ни создал это место, он знал, что не всем студентам подходит спокойное созерцание. Когда они вошли во двор, Джеспер не стал смотреть по сторонам, чтобы полюбоваться на каменную кладку или послушать всплески фонтана. Все его внимание сосредоточилось на мужчине, который стоял у восточной стены и разглядывал витражные окна, сжимая в руках шляпу. С внезапной болью Джеспер осознал, что его отец надел свой лучший костюм. Аккуратно зачесал назад свои рыжие каэльские волосы. Теперь в них появилась седина, которой не было, когда Джеспер покидал дом. Колм Фахи выглядел как фермр, направляющийся в церковь. Совершенно не к месту. Каз – черт побери, да любому в Бочке, – хватило бы одного взгляда на него, чтобы увидеть ходячую, разговаривающую мишень. В горле у Джеспера пересохло словно он глотнул мелкого песка. – Папа, – прохрипел он. Его отец вскинул голову, и Джеспер приготовился к тому, что может последовать дальше. Какие бы оскорбления ни обрушил на него отец, он заслужил. Но он не был готов к улыбке облегчения, расплывшейся на грубоватом лице Колма. Джеспер чувствовал себя так, словно ему пулю засадили прямиком в сердце. – Джес! – воскликнул мужчина. Затем Джеспер пересек двор, и руки отца сомкнулись вокруг него, обнимая так крепко, что стрелку показалось, что его ребра сжались. – Ради всех святых, я думал, что ты мертв! Мне сказали, что ты здесь больше не учишься, что ты просто исчез и... Я был уверен, что тебя зарезали бандиты или другие им подобные в этом позабытом святыми месте. – Я жив, папа, – выдохнул Джеспер. – Но это ненадолго, если ты и дальше будешь меня так сжимать. Отец рассмеялся и отпустил парня, держа его на расстоянии вытянутой руки и положив крупные ладони на плечи сыну. – Клянусь, ты вырос еще на сантиметр! Джеспер наклонил голову. – На пол сантиметра. Э-э, знакомься, это Уайлен, – сказал он, перейдя с земенского на керчийский. Дома они общались на обоих языках: на родном языке его матери и на языке торговцев. Родной его отцу каэльский оставляли на те редкие случаи, когда Колм пел. – Приятно познакомиться. Ты говоришь на керчийском? – едва не прокричал господин Фахи, и Джеспер понял почему: Уайлен выглядел как шуханец. – Пап! – стрелок скривился от смущения. – Он прекрасно знает керчийский. – Приятно познакомиться с вами, мистер Фахи, – сказал Уайлен. Святые, благословите его купечейчкие манеры. – И мне, парень. Ты тоже тут учишься? – Я... учился, – неловко ответил Уайлен. Джеспер понятия не имел, чем заполнить последовавшую паузу. Он и сам до конца не знал, чего ожидать от этой встречи, но явно не дружеского обмена любезностями. Уайлен откашлялся. – Вы голодны, господин Фахи? – Умираю от голода! – ответил тот с благодарностью. Уайлен пихнул Джеспера локтем. – Может, сводим твоего отца на обед? – Обед? – повторил тот, словно впервые услышал это слово. – Да, обед. Кому не нравится обед? – обед казался настоящим чудом. Они поедят. Поговорят. Может, даже выпьют. Пожалуйста, пусть они выпьют... – Но, Джеспер, что происходит? Я получил уведомление из Геменсбанка. Время на погашение кредита почти вышло, а ты завеял меня, что это временно. И твое обучение... – Папа, – перебил Джеспер. – Я ... дело в том... Во дворе раздался выстрел. Джеспер толкнул отца себе за спину, и в ту же секунду пуля отскочила от камней у их ног, поднимая клубы пыли. Внезапно по всему двору пронеслось эхо залпа. Многократное отражение звука мешало понять, откуда именно исходили выстрелы. – Что, во имя всего святого... Джеспер дернул отца за рукав и потащил его, чтобы укрыться в каменной арке дверного проема. Затем посмотрел влево, собираясь схватить и Уайлена, но маленький купец уже сорвался с места и спешил за Джеспером, предусмотрительно пригнувшись. «Ничто не учит быстрее, чем пара выстрелов, нацеленных на тебя», – подумал стрелок, когда они спрятались под дугообразным навесом. Он вытянул шею, пытаясь разглядеть линию крыши, но моментально отпрянул при звуке следующей очереди. Откуда-то сверху и слева раздался новый грохот залпа, и Джесперу оставалось лишь надеяться на то, что Матиас и Каз открыли ответный огонь. – Святые! – ахнул его отец. – Этот город хуже, чем написано в путеводителях! – Пап, дело не в городе, – сказал Джеспер, вытаскивая пистолет из кармана пиджака. – Эти люди охотятся за мной. Или за нами. Трудно сказать. – Какие люди? Джеспер обменялся взглядом с Уайленом. Ян Ван Эк? Конкурирующая банда, пытающаяся свести счеты? Пекка Роллинс или еще кто-то, у кого Джеспер одолжил деньги? – Список потенциальных поклонников довольно длинный. Нам нужно убираться отсюда, пока они не решили представиться нам лично. – Бандиты? Джеспер знал, что его могут изрешетить в любой момент, поэтому постарался подавить ухмылку. – Что-то типа того. Он выглянул из-за проема, дважды выстрелил и спрятался обратно, когда воздух взорвался еще одной очередью. – Уайлен, прошу, скажи мне, что у тебя в сумке не только перья, чернила и ингредиенты для долгоносика. – У меня две фотобомбы и кое-что новенькое, заряженное большей, гм... силой. – Бомбы? – недоуменно переспросил отец Джеспера и часто заморгал, словно пытаясь очнуться от кошмара. Джеспер беспомощно пожал плечами. – Считай, что это научные эксперимент. – Так сколько людей нам противостоит? – спросил Уайлен. – Только посмотри, ты начал задавать правильные вопросы. Трудно сказать. Они где-то на крыше, а единственный путь к отступлению – это арка, через которую мы пришли. Значит, нам придется пересечь весь двор, находясь под атакой сверху. Даже если нам удастся это провернуть, я предполагаю, что снаружи Буксплейна нас ждет еще больше вооруженных людей, если только Каз с Матиасом не смогут каким-то образом расчистить путь. – Я знаю еще один выход, – сказал Уайлен. – Но он находится в другой стороне двора, – он указал на дверь под аркой, украшенной каким-то высеченным рогатым монстром, жующим карандаш. – Читальный зал? – Джеспер прикинул расстояние. – Хорошо. На счет три попытайся прорваться. Я прикрою тебя. Отведи моего отца внутрь. – Джеспер... – Пап, клянусь, я все объясню, но сейчас тебе нужно знать только то, что мы в скверном положении, а скверные положения – это моя специализация, – и это была правда. Джеспер чувствовал, как оживает, как отступает тревога, отягощавшая каждый его шаг с тех пор, как он услышал новость о приезде отца в Кеттердам. Он ощущал себя свободным и грозным, как молния, сверкающая над прериями. – Доверься мне, пап. – Хорошо, мой мальчик. Хорошо. Джеспер не сомневался, что услышал невысказанное «пока что» в его словах. Уайлен подобрался. Для маленького купца все это до сих пор было в новинку. Оставалось надеяться, что Джеспер не прикончит их всех. – Раз, два... – на «три» он открыл огонь. Выпрыгнув во двор, перекатился и спрятался за фонтаном. Стрелок действовал почти вслепую, но успел рассмотреть силуэты на крыше, и повинуясь инстинктам, чувствуя движения стрелял не целясь. Ему не нужно было никого убивать, достаточно напугать их до чертиков и выиграть время для Уайлена и отца. В центральную статую фонтана попала пуля, и книга в руках ученого взорвалась обломками камня. Каким бы оружием ни пользовались эти ребята, они не шутили. Джеспер перезарядил пистолет и выскочил из-за фонтана, продолжая стрелять. – Святые! – выкрикнул он, когда боль пронзила его плечо. Он ненавидел, когда в него попадали. Парень спрятался за каменный выступ. Затем согнул руку, пытаясь понять, насколько серьезна его рана. Всего лишь царапина, но болела она адски, и он залил кровью свой новенький твидовый пиджак. – Вот поэтому мне и невыгодно пытаться выглядеть респектабельно, – буркнул стрелок себе под нос. Над ним передвигались силуэты по крыше. В любую минуту они замкнут кольцо с другой стороны фонтана, и ему придет конец. –Джеспер! – подал голос Уайлен. Черт бы его побрал! Он должен был спрятаться внутри. – Джеспер, на два часа от тебя! Парень поднял голову и увидел, как что-то дугой рассекает небо. Не задумываясь, прицелился и выстрелил. Раздался взрыв. – Прыгай в воду! – крикнул Уайлен. Джеспер нырнул в фонтан, и через секунду воздух замерцал от света. *** – Джеспер! – воскликнул его отец с осуждением, когда тот направил свой пистолет на ученого. – Не волнуйся, папа. В Кеттердаме люди постоянно наставляют друг на друга оружие. Это практически рукопожатие. – Это правда? – спросил господин Фахи, пока ученый неохотно отошел в сторону, чтобы дать им возможность придвинуть тяжелый стол к двери. – Абсолютно, – сказал Уайлен. – Конечно, нет, – сказал ученый. Джеспер махнул рукой, показывая, что им нужно идти дальше. – Зависит от района. Пошли. Они побежали через главный проход читального зала, вдоль которого грудились длинные столы, горящими лампочками на изогнутых ножках. Студенты жались к стенам и прятались под стульями, наверняка думая, что все они вот-вот умрут. – Народ, вам не о чем беспокоится! – крикнул Джеспер. – Это всего лишь небольшая учебная стрельба во дворе. – Сюда, – сказал Уайлен подозвал их к двери, покрытой сложным орнаментом в виде завитков. – О, туда нельзя! – забрюзжал ученый, спеша за ними и размахивая полами мантии. – Только не в зал с редким книгами! – Хотите снова пожать мне руку? – поднял бровь Джеспер, а затем добавил: – Обещаю, мы не будем стрелять без необходимости. – Он подтолкнул отца к лестнице. – Наверх! – Джеспер? – раздался тоненький голосок из-под ближайшего стола. На него смотрела миловидная блондинка, скрючившаяся на полу. – Мадлен? – прошептал стрелок. – Мадлен Мишо? – Ты обещал, что мы позавтракаем! – Мне пришлось поехать во Фьерду. – Во Фьерду? Джеспер начал было подниматься по лестнице за Уайленом, но затем высунул голову обратно в читальный зал. – Если я выживу, то угощу тебя вафлями. – У тебя нет денег на вафли, – проворчал Уайлен. – Тихо. Не шуми в библиотеке. Ни разу за время своего обучения у Джеспера не появилось повода посетить зал с редкими книгами. Царившая здесь тишина была такой глубокой, словно они находились под водой. Подсвечиваемые золотыми лучами ламп манускрипты стояли на стеклянных стеллажах, а стены были завешаны редкими картами. В углу, задрав руки, стоял шквальный в синем кафтане, но тут же отпрянул, увидев их. – Шуханцы! – завопил он, глядя на Уайлена. – Я с вами никуда не пойду. Только через мой труп! Фахи-старший сделал жест руками, словно успокаивая лошадь. – Тихо, парень. – Мы просто проходили мимо, – кивнул Джеспер, вновь подталкивая отца. – Следуйте за мной, – скомандовал Уайлен. – Что шквальный делает в зале с редкими книгами? – полюбопытствовал стрелок, когда они двинулись по лабиринту из полок стеллажей, минуя встречающихся преподавателей или студентов, которые прижимали к себе книги и тряслись от страха. – Влажность. Он делает воздух сухим, чтобы сохранить рукописи. – Хорошая работа, можно неплохо устроиться. Дойдя до западной стены, Уайлен остановился перед картой Равки. Он осмотрелся, убедившись, что за ними не следят, и нажал, что на символ, обозначающий столицу Ос Альту. Страна на карте будто бы начала разрываться вдоль шва Неморя, открывая темный зазор, шрины которого едва хватало, чтобы пролезть. – Он ведет на второй этаж мастерской гравера, – сказал Уайлен, когда они вошли внутрь. – Его построили, чтобы профессора могли спокойно попасть из библиотеки домой, не участвуя в разборках с озлобленными студентами. – Озлобленными? – переспросил отец Джеспера. – Тут все студенты ходят с пистолетами? – Нет, но существует давняя традиция устраивать бунт из-за оценок. Карта снова склеилась, и они продолжали передвигаться бочком в темноте. – Не хочу показаться занудой, – пробормотал Джеспер Уилену, – но я бы никогда не подумал, что ты часто бываешь в зале с редкими книгами. – Я встречался там с одним из своих преподавателей, еще в те времена, когда мой отец думал... Репетитор рассказывал много интересных историй. И мне всегда нравились карты. Порой, когда я обводил пальцами буквы, мне становилось легче... в общем, так я и нашел проход. – Знаешь, Уайлен, когда-нибудь я перестану тебя недооценивать. Последовала короткая пауза, а затем откуда-то впереди он услышал ответ: – Тогда мне будет намного сложнее тебя удивить. Джеспер улыбнулся, хотя сейчас для этого было неподходящее время. Сзади развались крики из зала редких книг. Они были на волосок от смерти, его плечо кровоточило, но им удалось сбежать – ради таких моментов он и жил. Он должен гудеть от радости после битвы. Парень чувствовал волнение, пенящееся в его крови, но в паре с ним шло зябкое, незнакомое ощущение, которое, казалось, высасывало из него всю радость. Все, о чем он мог думать, – это: «Папу могли ранить. Он мог умереть». Джеспер привык к тому, что в него постоянно стреляли. Его бы даже слегка обидело, если бы люди перестали это делать. Но тут совсем другое. Отец не нарывался на драку. Его единственное преступление заключалось в том, что он поверил в своего сына. «В этом и беда Кеттердама, – подумал Джеспер, пока они неуклюже протискивались вперед в темноте. – Доверься не тому человеку – и тебе крышка».