Нарушенная клятва: Каз Бреккер.

Лия Ван Эк ежедневно подсылал к ней Бажана, и все это время тот был исключительно любезным и дружелюбным, даже когда пытался выудить из нее информацию о местоположении укрытий Каза. Лия подозревала, что Ван Эк не являлся к ней лично, потому что знал, что Бреккер будет внимательно следить за его передвижениями. Или же он полагал, что с сулийцем она будет более покладистой, чем с лукавым купцом. Но сегодня что-то изменилось. Обычно Бажан уходил, когда Лия ясно давала понять, что больше есть не будет, – прощальная улыбка, легкий поклон, и он уходил. Сегодня вечером он задержался. Вместо того чтобы уйти, кога она оттолкнула связанными руками тарелку с едой, он спросил: – Когда ты в последний раз видела свою семью? Разве у тебя нет живих родственником, тети? Новый подход. – Ван Эк предложил тебе награду, если ты сможешь вытянуть из меня информацию? – Это был просто вопрос. – А я всего лишь пленница. Он угрожал тебе наказанием? Бажан взглянул на охранников и тихо сказал: – Ван Эк мог бы вернуть тебя в твою страну. Вернуться тебя к твоей тете, к твоей семье. Он мог бы выплатить твой долг Перу Хаскелю. Это вполне ему по средствам. – Это была твоя идея или твоего господина? – Почему это имеет значение? – спросил Бажан. В его голосе слышалась нервозность, которая насторожила Лию. «Когда приходит страх, что-то должно произойти». Но боялся ли он Ван Эка, или же беспокоился о ее благополучии? – Ты сможешь уйти от Отбросов, Пера Хаскеля и этого мерзавца Каза Бреккера свободной и невредимым, – продолжил Бажан. – Ван Эк мог обеспечит тебя транспорт до Равки и даст деньги на путешестивие. Предложение или угроза? Мог ли Ван Эк найти способ вернуть ее ко двору Равки? Равкианский суд и вторую армию было трудно подкупить, не говоря уже о том, чтобы заставить их поверить в то, что один из них, который ранее считался мертвым, был жив. Но что, если Ван Эк послал к ним свих людей, с новостью о пропавшей грише-целительнице? Девушка, которую вместе с матерью похитили одним прохладным утром. – Что Ван Эк знает о моей семье? – спросила Лия, с нарастающей злостью – Он знает, что ты далеко от дома. Он знает условия твоего суда и сумму твоего контракта со «Зверинцем». – Тогда он знает, что я должна была стать рабыней. Он собирается арестовать Танте Хелен или дрюскелей, которые хотели продать меня ей? – Я... не думаю... – Конечно же нет. Ван Эку плевать, что меня хотели продать и купить, как рулон ткани. Он просто пытается найти рычаг давления. Но следующий вопрос Бажана застал Лию врасплох. – Твоя тетя или мама пекли миндальный пирог? Девушка нахмурилась. – Конечно, – это было основное блюдо равкианцев. Лия могла приготовить его даже во сне. – С корицей? – Нет, я не люблю корицу. Мама заменяла её ванилью. – И она посыпала его апельсиновой цедрой? – Да. Она знала, на что рассчитывал Бажан, пытаясь навеять ей воспоминания о доме. Но Лия была так голодна, а воспоминания таким сильным, что у нее в животе все равно заурчало. Она представила, как ее мама на кухне пекла наивкуснейший миндальный пирог, как она вытирала муку со лба. Она вспоминала, как дочиста вылизывала ложку, пробуя глазурь. – Твои друзья не придут, – заявил Бажан. –Пришло время подумать о том, как выжить. Ты можешь воссоединиться с семьей и снова стать солдатом второй армии. Ван Эк поможет тебе, если ты позволишь ему. Внутри у Лии все тревожно загудело, предупреждая об опасности. Игра была слишком очевидной. За обаянием Бажана, в его темных глазах и легких обещаниях таился страх. И, тем не менее, среди этого гула, полного подозрений, раздавался и другой, нежный звоночек: «А что если?» Что, если она позволит утешить себя, перестанет притворяться, будто ей плевать на все, что она потеряла? Что, если она просто позволит Ван Эку посадить ее на корабль и отправить домой? Она почувствовала вкус миндального пирога, теплого, только что с противня. Но Лия была умнее. Она училась у лучших. «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь». Каз никогда не обещал ей счастья, и она не доверяла мужчинам, которые клялись преподнести ей его на блюдечке. Ее страдания были не напрасны. Святые привели ее в Кеттердам не просто так – её цель  заключается в охоте на дрюскелей, миссия которая придала бы значение всему, через что ей пришлось пройти. Она не предаст эту цель или своих друзей ради каких-то грез о прошлом. Лия зашипела на Бажана – животный звук, который заставил его отпрянуть. – Передай своему хозяину, чтобы не нарушил прежние сделки, прежде чем заключать новые. А теперь оставь меня. Бажан быстро ретировался, словно разодетая крыса, которой он и был, но Лия поняла, что пришло время побега. Новые наставления Бажана не сулили ей ничего хорошего. «Пора выбираться из этой ловушки, – думала она, – пока это существо не соблазнило меня воспоминаниями и состраданием». Может, Отбросы и собираются прийти за ней и Инеж, но она не будет просто сидеть и жать, когда это произойдет. Как только Бажан и охрана ушли, девушка вытащила осколок разбитой миски из-под веревок на лодыжках и принялась за работу. Она действительно была слаба и неуверенно стояла на ногах, но, когда Бажан пришел с той источающей райский аромат миской овсянки, она лишь притворилась, что упала, чтобы намеренно сбросить поднос со стола. Если бы Ван Эк хорошенько изучил ее, то предупредил бы Бажана – Жнец никогда не падает. И уж тем более не валится нескладной кучей на пол. Это позволило ей с легкостью спрятать острый осколок посуды между веревками. Казалось, прошла вечность, прежде чем она смогла, разодрав пальцы в кровь об острые края осколка, подрезать веревки, стянуть их, и, наконец, полностью разорвать свои путы и освободить руки. Затем девушка развязала ноги и начала нащупывать вентиляционное отверстие. Охранники не вернуться до утра. Они подарили ей целую ночь, чтобы сбежать из этого места и убраться как можно дальше. Проход был ужасно тесным, воздух внутри – затхлым от запахов, которые она не смогла до конца определить, а темнота – такой кромешной, что с тем же успехом Лия могла оставаться с повязкой на глазах. Девушка понятия не имела, куда может привести вентиляционное отверстие. Оно могло тянуться еще на пару футов или на полмили. Лии нужно выбраться отсюда к утру, иначе ни обнаружат, что решетка, которая закрывала отверстие, снята с петель, и будут точно знать, где находится их пленница. «Что ж, удачи им в попытках достать меня», – угрюмо подумала Лия. Она очень сомневалась, что кто-нибудь из людей Ван Эка сможет втиснуться в узкий проем вентиляционной шахты. Им придется найти какого-нибудь поваренка и обмазать его жиром с головы до пят. Лия медленно продвигалась вперед. Какое расстояние она уже преодолело? Каждый раз, когда она делала глубокий вдох, шахта сжималась вокруг ее ребер. Вполне вероятно, что она находится в верхней части здания. Быть может, она высунет голову на другой стороне только для того, чтобы обнаружить внизу людную улицу Кеттердама. С таким раскладом девушка еще может побороться. Но что, если шахта просто закончиться? Если на другой стороне она замурована? Ей придется ползти ногами вперед всю дорогу обратно и надеяться, что у нее получится перевязать веревки так, чтобы тюремщики не заметили ничего подозрительного. Невозможно. Сегодня нет места тупикам. «Быстрее», – подгоняла она себя, чувствуя, как на лбу проступают капельки пота. Было трудно не представлять, как здание сужается вокруг нее, как его стены выжимают воздух из ее легких. Святые, если бы только она была такой же гибкой, как Инеж. Она не могла составить план действие, пока не доберется до конца туннеля и не узнает, как далеко ей придется зайти, чтобы сбежать от людей Ван Эка. Затем Лия почувствовала его – легчайший порыв ветра, обдувающий ее влажный лоб. Она быстро прошептала благодарственную молитву. Впереди должно быть какое-то выход. Девушка принюхалась, пытаясь почуять намек на угольный дым или на зеленые поля загородного дома. Она осторожно ползла вперед, пока ее пальцы не коснулись решетки вентиляции. Через нее не проникал свет, что наверное, было хорошим знаком. Комната, в которую она сейчас вылезет, вероятно, пустая. Святые, что, если она в усадьбе Ван Эка? Что, если она приземлиться прямиком на спящего торговца? Она прислушалась к звукам – ни храпа, ни глубокого дыхания. Ничего. Как бы ей хотелось сейчас получить свои топоры и кинжалы. Были ли они до сих пор у Ван Эка? Или он их продал? Выбросил в море? Она все равно перечисляла имена кинжалов: Лизабета, Санкт-Владимир, Санкта-Алина, - и каждое прошептанное слово придавало ей храбрости. Затем Лия потрясла решетку и с силой толкнула ее. Та распахнулась, но, вместо того чтобы закачаться на петлях, полностью слетела с них. Девушка попыталась схватить решетку, но та выскользнула у нее из пальцев и упала на пол. Лия ждала с колотящимся сердцем. Минута прошла в тишине. Затем еще одна. Никто не приходил. В комнате было пусто. Может, все здание пустовало. Ван Эк не оставил бы ее без охраны, так что его люди должны стоять снаружи. Если это так, то проскользнуть мимо них не составит особого труда. По крайне мере, теперь Лия приблизительно знала, как далеко находится пол. То, что последовало далее, невозможно было сделать грациозно. Лия скользнула вниз головой, цепляясь за стену. Затем, оказавшись больше чем наполовину снаружи и наклонившись, она свернулась в клубок и, прикрывая руками голову, чтобы защитить череп и шею при падании, позволила силе инерции протащить ее вперед. Удар вышел почти безболезненным. Здесь пол был сделан из того же бетона, что и в ее камере, но девушка вовремя перекатилась и уперлась во что-то, что напоминало спинку чего-то твердого. Она поднялась на ноги, ощупывая руками невидимый предмет. Он был обит бархатом. Пройдя дальше, она нащупала рядом точно такой же предмет. «Сиденья! – осенило Лию. – Я в театре». В Бочке было полно концертных залов и театров. Неужели она так близко к дому? Ил, возможно, она в одном из роскошных оперных театров Крышки? Она медленно шла, выставив перед собой руки, пока не наткнулась на стену предполагаемой задней части помещения. Девушка начала шарить по ней рукой, надеясь найти дверь, окно или хотя бы еще одно вентиляционное отверстие. Наконец ее пальцы нащупали дверной косяк, а ладони сомкнулись на ручке. Та не поддавалась. Заперто. Лия осторожно потрясла ее. Комната залилась светом. Лия вжалась в дверь, щурясь от внезапной яркости. – Если вы хотели экскурсию, госпожа Батр, могли бы просто попросить, – сказал Ян Ван Эк. Он стоял на сцене обветшалого театра. Его черный костюм торговца состоял сплошь из строгих линий. Зеленые бархатные сиденья проела моль. Занавеси, обрамляющие сцену, висели клочьями. Никто не потрудился убрать декорации, оставшиеся после спектакля. Они выглядели так, ка испуганный ребенок представляет себе операционную комнату: на стенах висели увеличенные в размерах пилы и молотки. Лия узнала декорацию к «Безумцу и доктору», одной из коротких пьес «Зверской Комедии». По всей комнате были расставлены охранники, и Бажан стояла рядом с Ван Эком, а рядом с ним Инеж, с связанными руками и веревкой на шее. – Кажется вы также глупы или также умны, как госпожа Гафа. Приведите ее сюда, – приказал Ван Эк охранникам. Лия не стала мешкать. Она запрыгнула на узкую спинку ближайшего кресла и помчалась к сцене, прыгая из ряда в ряд, пока охрана пыталась перелезть через сиденья. Она наклонилась и пнула Бажана в голень, чтобы освободить Инеж. После этого девушка взлетела на сцену, пробежала мимо ошеломленного Ван Эка, мастерски увильнула от еще двух стражников и, схватившись за одну из веревок, начала взбираться по ней вверх, молясь, чтобы та выдержала ее вес, пока Лия вместе с Инеж не доберутся до вершины. Там они смогут спрятаться среди стропил и найти путь на крышу. – Перережьте ее! – спокойно приказал Ван Эк. Лия и Инеж забирались все выше и быстрее. НО уже через секунду Жнец увидела над собой лицо одного из охранников Ван Эка с ножом в руке. Он перерезал веревку. Та тут же поддалась, и Лия вместе с Инеж полетели на пол. И их тела содрогнулись от удара. Прежде чем одна из них успела прийти в себя, на них накинулись три стражника, чтобы не дать сбежать. – Госпожа Гафа, госпожа Батр, вы серьезно? – начал Ван Эк с упреком в голосе, – Нам хорошо известно о ваших талантах. Неужели вы думали, что мы не примем меры предосторожности? – он не ждал ответа. – Вы не сможете уйти отсюда без моей помощи или помощи господина Бреккера. Но поскольку он не спешит к нам на встречу, возможно, вам двоим стоит подумать о смене союзников. Лия и Инеж промолчали. Ван Эк убрал руки за спину. Было странно смотреть н на него и видеть в его лице схожесть с Уайленом. – Город охватили слухи о пареме. В польский сектор пожаловала делегация фьерданских дрюскелей. Сегодня шуханцы пришвартовали два военных корабля в Третьей гавани. Я дал Бреккеру семь дней, чтобы заключить сделку ради вашей безопасности, но все вокруг ищут Кювея Юл-Бо, и очень важно, чтобы я вытащил его из города прежде, чем его найдут. Два шуханских военных корабля. Вот что изменилось. У Ван Эка не было времени. Знал ли об этом Бажан, или просто почувствовал перемену в настроении хозяина? – Я надеялся, что Бажан проявит себя в сем-то еще, помимо оттачивания игры моей жены на фортепьяно, – продолжил купец. – Но, похоже, нам с вам пора поговорить с глазу на лаз. Где Каз Бреккер прячет мальчишку? – Откуда нам знать? – прорычала Инеж. – Вы должны знать, где находиться убежища Отбросов. Бреккер ничего не делает без подготовки. Его норы прорыты по всему городу. – Раз в так хорошо его знаете, то вам наверняка известно, что он никогда не стал бы прятать Кювея там, куда мы могли бы вас привести, – сказала Лия. – Я в это не верю. – Мы не можем повлиять на то, во что вы верите. Ваш шуханский ученый наверняка уже в чужих руках, – сказала Лия. – До меня дошли бы слухи. Мои шпионы повсюду. – Определенно не повсюду, – ухмыльнулась Инеж. Губы Бажана скривились в ухмылке. Ван Эк устало покачал головой. – Положите их на столы. Лия знала, что сопротивляться бесполезно, но все равно боролась. Либо так, либо она поддастся страху, накатывавшему на нее волнами, пока охрана поднимала ее на стол и хватала за руки и ноги. Теперь она видела, что один из реквизитных столов завален приспособлениями, которые отнюдь не подходил на гигантские молотки и пилы, висящие на стенах. Это были настоящие хирургические инструменты. Скальпели, пилы и зажимы, которые блестели со зловещей решимости. – Вы – Жнец, госпожа Батр. Вы убили многих: советников, воров, членов преступных группировок, но еще больше людей вы исцелили. И вы – слабость Бреккера. Его правая рука, – Ван Эк сделал паузу, затем повернулся к Инеж. – И вы – Призрак, госпожа Гафа. Вы собирали секреты судей, советников, воров и убийц. Сомневаюсь, что в этом городе есть что-то, чего вы не знаете. Вы обе легенды бочки. И сейчас вы мне расскажите, где находятся укрытие господина Бреккера. – Мы не можем сказать вам то, чего не знаем, – заявила Инеж. Ван Эк вздохнул. – Помните, что я пытался относиться с вами учтиво, – он повернулся к одному из охранников – крупному мужчине с острым, как лезвие, носом. – Я бы не хотел, чтобы это затянулось надолго. Делай то, что считаешь нужным. Рука стражника зависла над столом с инструментами, словно он решал, какое изуверство будет наиболее эффективным. Лия почувствовала, как ее отвага начала улетучиваться, она задыхалась от охватившей ее паники. «Когда приходит страх, что-то должно произойти». Бажан склонился над Лией с бледным лицом и глазами, полными тревоги. – Пожалуйста, скажи ему. Неужели стоит ради Бреккера калечиться и покрываться шрамами? Расскажи, что знаешь. – Я знаю только то, что люди, такие как ты, не заслуживают права дышать этим воздухом. Бажан выглядел так, словно Лия задела его чувства. – Я всегда был к тебе добр. Я не какое-то там чудовище. – Нет, ты просто человек, который сидит сложа руки, и хвалит себя за порядочность, пока чудовище насыщается вволю. По крайней мере у чудовища есть зубы и хребет. – Это несправедливо! Лия не могла поверить, насколько мягкотелым оказалось это существо, требующее ее одобрения в такой момент. – Если ты до сих пор веришь в справедливость, тогда у тебе была очень счастливая жизнь. Уйди с дороги, Бажан. Позволь чудовищу закончить свое дело. Остроносый стражник выступил вперед, и в его руке что-то блеснуло. Лия попыталась спрятаться в уголке покоя внутри себя – месте, позволившем ей пережить шесть месяцев на корабле дрюскелей, шесть месяцев, отмеченных болью, одиночеством и унижением, и дней, исчисляющихся избиением или еще чем похуже. – Не надо! – закричала Инеж. – Делайте, что хотите, но не с ней. Со мной! – Стой, – сказал Ван Эк. Он изучал Инеж, как будто читал гроссбух и пытался сопоставить числа. Мужчина наклонил голову вбок и произнёс, – Сломай ей ноги. Лия почувствовала, как е храбрость дала трещину. Она начала извиваться, пытаясь выбраться из хватки охранников. – Нет! – прохрипела равкианка. – Ага, – сказал Ван Эк. – Так я и думал. Стражник выбрал длинную и тяжелую трубу. – Нет, – сказал Ван Эк. – Мне не нужен обычный перелом. Использую молоток. Раздроби кость, – его лицо маячило над ними, ясные глаза сияли голубизной – глаза Уайлена, но лишенные его доброты. – Никто не сможет собрать вас воедино, госпожа Гафа. Возможно, вам удастся выплатить долг по сделке, вымаливать пенни в Восточном Обруче, а затем еженощно ползя домой в Клепку, если Бреккер конечно, выделит вам комнату. – Не надо, – Лия не знала, кого умоляла: себя или Ван Эка. Не знала, кого она ненавидела больше в этот момент. Стражник взял стальной молоток. Инеж корчилась на столе, ее тело покрылось потом. Она чувствовала запах собственного страха. – Нет, – закричала Инеж. – Нет! Стражник оценил вес молотка в руках. Ван Эк кивнул. Стражник замахнулся, молоток описал ровную дугу. Лия наблюдала, как молоток поднимается и достигает вершины, как свет поблескивает на его широкой головке и плоском бойке. Услышала потрескивание костра и подумала о волосах своей матери. – Он не пойдет на обмен, если вы покалечите ее! – закричала Лия. Слова рвались из глубины ее естества, голос звучал резко и беззащитно. – Она больше не будет иметь для него ценность! Лия вспомнила, как впервые дни работы с Отбросами, Инеж рассказала ей, о том, что впервые месяцы их с Бахтьей работы в Зверинце, она верила, что кто-то спасет их. Мужчины приходили, но не для того, чтобы освободить ее, и в конце концов ее надежда увяла. Лия не могла позволить другому мужчине снова сломать Инеж и отнять надежду. Ван Эк вновь задумался. – Раздроби руки целительнице. Молоток снова поднялся. – Нет! – закричала Инеж. – Если ты сломаешь ей руки, он никогда не пойдет на обмен. Он не потеряет своего Жнеца, даже если у него все еще останется Призрак. Ван Эк поднял руку и молоток снова опустился. Вот тогда Лия поняла. Каз спас ее от этой безнадежности, и с тех пор их жизни превратились в череду освобождений, вереницу долгов, которым они никогда не вели счет, спасая друг друга снова и снова. Лежа на столе Лия поняла, что, несмотря на все свои сомнения, она верила, что он спасет ее еще раз, позабудет о своей жадности и внутренних демонах и придет за ней. Теперь она не была так уверена. Потому что помимо смысла, слов, произнесенных Ван Эку и остановивших его руку, он уловил искренность, сквозившую в ее голосе и в голосе Инеж. «Он ни за что не пойдет на обмен, если вы покалечите ей руки» Девушка не могла притворяться, что эти слова были вызваны хитроумным планом или животным коварством. Волшебство, которые они сотворили, была рождена верой. Отвратительным заклятием. «Завтра я уже не буду столь милосердным». Был ли сегодняшний вечер репетицией, предназначенной для того, чтобы напугать ее? Или же Ван Эк всерьезготов исполнить свою угрозу? И если бы Каз все же придет, сколько от неё останется к тому времени?