Нарушенная клятва: Каз Бреккер.

Лия лежала на животе с вытянутыми руками, извиваясь в темноте, как червь. Несмотря на то, что она морила себя голодом, вентиляционное отверстие все еще было узковато. Она не видела, куда ползла, но упорно продолжала двигаться вперед, подтягиваясь на кончиках пальцев. Девушка очнулась через какое-то время после произошедшего на Вельгелюке, не имея ни малейшего представления, где она и как долго пролежала без сознания. Она помнила лишь то, как неслась камнем вниз с огромной высоты, когда один из шквальных Ван Эка уронил ее, и тут же была подхвачена вторым: стальные руки обхватывают ее талию, ветер бьет в лицо, вокруг одно лишь серое небо, а в голове взрываются вспышки боли. Следующее, что она помнила, – это как она проснулась в кромешной темноте с раскалывающейся головой. Ее руки и ноги были связаны, и она чувствовала тугую повязку на глазах. На какую-то секунду Лия снова почувствовала себя пятнадцатилетней девочкой, которую бросили в трюм корабля дрюскелей. Она заставила себя дышать спокойно. Где бы девушка ни находилась, она не ощущала мирного покачивания на волнах и не слышала скрипа парусов. Она была на твердой земле. Куда Ван Эк мог привезти ее? Возможно на склад или в чей-то дом. Может быть, она даже не в Керчии. Но все это не имело значения. Она – Лия Батр и не станет дрожать, как кролик в ловушке. «Где бы я ни была, мне просто нужно выбраться». Она терлась лицом об стену, пока не стянула повязку. В комнате была непроглядная темень, и в тишине слышалось только ее учащенное от вновь начавшейся паники и взяла дыхание под контроль – вдох через нос, выдох через рот. Ее мысли обернулись молитвами к собравшимся вокруг нее святым. Девушка представила, как они осматривают веревки на ее запястьях, вдыхают жизнь в ее руки. Она не пыталась убедить себя, что не боится. Давным-давно, после тяжелого ранения, после урока самообороны, ее мама сказала, что только дураки ничего не боятся. «Мы встречаемся со страхом лицом к лицу, – сказала она. – Мы приветствуем неожиданного гостя и внимательно слушаем, что он хочет нам поведать. Когда приходит страх, что-то должно произойти». Лия намеревалась сделать так, чтобы что-то произошло. Она решила не обращать внимание на боль в голове и начала медленно передвигаться по комнате, пытаясь оценить ее размеры. Затем воспользовалась стеной, чтобы подняться на ноги, и ощупала ее, ерзая и подпрыгивая, чтобы найти двери или окна. Услышав приближающиеся шаги, девушка рухнула на пол, но у нее не хватило времени, чтобы вернуть повязку обратно на глаза. С тех пор охранники завязывали ее еще туже. Но все это было не важно, потому что Лия нашла вентиляционное отверстие. Единственное, что ей требовалось, – это освободиться от веревок. Каз справился бы с этой задачей в темноте и, вероятно, под водой. Инеж смогла бы выбраться из этого места через ту самую вентиляцию, со связанными руками и глазами. Тщательно осмотреть помещение, где ее держали, удавалось, только когда приносили еду, освещая комнату лампой. Лия слышала, как ключи поворачивались в череде замков, как распахивалась дверь, слышала звук, с которым поднос ставили на стол. Через минуту повязку осторожно снимали с ее лица – Бажан никогда не бывал с ней груб или резок. Это не в его характере. По правде. По правде говоря, девушка подозревала, что ухоженные руки музыканта вообще не способны на такое. Перед собой она увидела Инеж, стоящую на коленях, связанную и измученную. Она совсем не была похожа на Призрака. Лия так и не поняла, где Ван Эк держит ее, ведь они спали в разных комнатах. Купец не был настолько глуп, чтобы позволить Призраку и Жнецу спать в одной комнате. Естественно, на подносе никогда не лежали столовые приборы. Ван Эку так же хватало ума не доверять им даже ложку, но Лия пользовалась любой возможностью, чтобы изучить каждый миллиметр пустой комнаты, выискивая признаки, которые помогли бы ей определить ее местоположение и спланировать побег. Разгуляться было негде – бетонный пол, совершенно пустой, не считая кучи одеял, в которые она заворачивалась по ночам, стены с пустыми полками, выстроенными в ряд, а также стул и стол, за которым они с Инеж ели. Окон не было, а единственным намеком на то, что они все еще находились неподалеку от Кеттердама, был влажный привкус соли в воздухе. Бажан развязывал ей руки, а затем снова связывал их спереди, чтобы она могла есть, но как только Лия обнаруживала вентиляционное отверстие, она сократила прием пищи и ела ровно столько, сколько было нужно, чтобы поддерживать в себе силы. Однако когда Бажан и стражники принесли сегодня поднос, Инеж не было рядом, а ее живот громко заурчал от запаха сосисок и овсянки, что она даже забыла о своей подруге – призраке. У Лии кружилась голова от голода, и пытаясь сесть, она задела поднос, разбив при этом белую керамическую чашку и миску. Ужин шмякнулся на пол дымящейся массой, состоящей из аппетитной каши и осколков разбитой посуды, а девушка неуклюже приземлилась рядом с ней, едва не испачкав лицо в овсянке. Бажан покачал копной темных шелковистых волос: – Ты слабая, потому что мало ешь. Господин Ван Эк приказал мне насильно кормить тебя, если это будет необходимо. – Что ж, попробуй, – процедила Лия, подняв на него взгляд с пола и оскалив зубы. – Трудно будет учить игре на фортепьяно без парочки пальцев. Продолжение истории ниже Но Бажан лишь рассмеялся, сверкая белоснежными зубами. Вместе с одним из стражников он помог ей сесть обратно на стул и послал еще за одним подносом. Ван Эк не прогадал с выбором ее тюремщика. Бажан был сулийцем, на пару лет старше ее самой, с густыми смольными волосами, вьющимися у шеи, и блестящими агатовыми глазами, обрамленными такими длинными ресницами, что ими можно было отмахиваться от мух. Он сказал, что Ван Эк нанял его учителем музыки, и Лия удивилась, как торговец решился привести в дом такого парня, когда его собственная жена была почти вдвое моложе него. Либо Ван к слишком самоуверен, либо очень глуп. «Он обманул Каза, – напомнила себе девушка. – Так что скорее глуп». Когда один из стражников убрал еду с пола (Бажан не мог опуститься до такой работы) и ей принесли новый ужин, парень прислонился к стене и начал наблюдать, как она ест. Лия зачерпнула пальцами горсть каши и осторожно проглотила несколько комочков. – Ты должна есть больше, – упрекнул ее Бажан. – И если станешь более сговорчивой и ответишь на его вопросы, то увидишь, что Ван Эк вполне разумный человек. – Разумный лжец, мошенник и похититель, – ответила она, и тут же обругала себя за это. Бажан не скрывал своей радости. Каждый прием пищи проходил в одном и том же духе: Лия размазывала еду по тарелке, а он болтал, вставляя в разговор многозначительные вопросы о Казе, Инеж, Бахтье и Отбросах. Каждый раз, когда у него получалось добиться от нее ответа, он считал это победой. К сожалению, чем меньше она ела, тем больше слабела, и тем сложнее было держать язык за зубами. – Учитывая то, с какой компанией ты водишься, я бы сказал, что ложь и обман господин Ван Эка говорят в его пользу. – Шеврати, – отчетливо произнесла Лия. «Нивежда» Она не раз называла так Каза. Ей вспомнилась, как Джеспер поигрывал своими револьверами, как Инеж и Бахтья бросали свои ножи в своих жертв, как Нина выжимала из человека жизнь щелчком пальцев, как Бреккер взламывал замки в своих черных перчатках. Воры. Бандиты. Убийцы. И любой из них был лучше, чем тысяча Ван Эков. «Тогда где же они?» Этот вопрос разрывал спешно наложенный шов внутри нее. Где Каз? Она не хотела много думать на эту тему. Каз был хорошо известен своей практичностью. Зачем ему возвращаться за ней, когда он мог уйти от Ван Эка с самым ценным заложником в мире? Бажан сморщил нос. – Давай не будем говорить на сулийском. Я от этого становлюсь сентиментальным. На нем были шелковые брюки, зауженные к низу, и элегантный сюртук. К лацкану была прикреплена золотая лира, увенчанная лавровым листьями и маленьким рубином, знак, который указывал и на род его деятельности, и на дом, которому он служил. Лия знала, что не стоит продолжать разговор, но она все еще охотилась за секретами. – Игре на каком инструменте ты обучаешь? Арфе? Фортепьяно? – А также флейте и еще ставлю дамам голос. – И как же поет Элис Ван Эк? Бажан лениво улыбнулся. – Очаровательно, когда делает это под моим чутким руководство. Я могу научить тебя издавать всевозможные приятные звуки. Лия закатила глаза. Он ничем не отличался от мальчишек, с которыми она росла, – голова, полная опилок, и рот, из которого так и сыплются любезности. – Я связана и морально готовлюсь к пыткам или еще чему похуже. Ты действительно решил пофлиртовать со мной? Бажан цокнул. – Господин Ван Эк и твой господин Бреккер заключать соглашение. Ван Эк – бизнесмен. Насколько я понял, он просто защищает свои интересы. Не могу представить, чтобы он прибегнул к пыткам. – Был бы ты связан и с повязкой на глазах каждую ночь, твое воображение работало бы лучше. И если бы Бажан хоть немного знал Каза, то не был бы так уверен в обмене пленниками. В долгие часы, когда она оставалась одна, Лия пыталась отдохнуть и продумать план побега для себя и как ей вытащить Инеж, но ее мысли неминуемо возвращались к Казу и остальным. Где же ты, Каз?