Ломая оковы

      Юнхо и Чимин молча сидели на кухне в их доме, когда разозлённый Юнги буквально влетел в двери. Та с громким стуком ударилась о стену, пугая и без того нервного омегу. Вид у альфы был потрёпанный, он взял кружку и зачерпнул холодной воды, чтобы смочить горящее от долгого бега горло.       — Тебя долго не было, — всё же заговорил младший. — Я сразу же увёл из леса Чимина. Уже хотел бежать за тобой. Кто это был?       — Я не знаю, — зло рыкнул альфа, откидывая ни в чём не виноватую чашку на стол. Испуганный омега вздрогнул от сильного лязга. — Я гнал его до самой западной границы. Не видел ни цвета его волка, ни тем более человеческую форму. Он слишком быстрый. Нарушать границу я не стал. Нужно выставить больше патрульных. Это всё очень странно.       — Хорошо, я распоряжусь. Успокойся, брат. Ты пугаешь нашего мужа.       Юнги посмотрел в сторону притихшего омеги. Голубые глаза излучали панику, но Чимин старался подавлять в себе зарождающуюся истерику. Альфе стало стыдно. Как он мог вот так просто напугать это хрупкое создание, зная, как с омегами обращались на севере. Он мягкой поступью подошёл ближе и присел, сравниваясь лицами с Чимином.       — Я напугал тебя, — пальцы легко вплелись в белоснежные пряди, успокаивающе поглаживая. — Прости меня, нежный жасмин. Я был слишком резок.       Омега прикрыл в наслаждении глаза, чувствуя в волосах ладонь своего альфы. И не было того страха, что сковывал постоянно, стоило только приблизиться к нему. Чимин решительно открыл глаза, заглядывая прямо в карие радужки Юнги.       — Я хочу рассказать, — на секунду он замялся. — Хочу рассказать, почему мне было так страшно быть рядом с вами.       Юнхо сразу оказался рядом с братом, присев в ногах омеги. Они разместились прямо на полу, страшась, что Чимин может передумать. Но он рассказал всё, наблюдая за тем, как яростно сжимали свои зубы вожаки по мере узнавания правды. Альфы искренне сожалели, что их омеге прошлось стать невольным свидетелем насилия. По словам Чимина, тот альфа был намного крупнее своего мужа, которого он сильно избил. Причины он не знал, только услышал потом, что тот омега скончался у лекаря спустя несколько дней. Побои были настолько сильными, что даже волчья регенерация не справилась. И всему этому ужасу стал свидетелем маленький омежка, который сидел как мышь под лавкой у дома. Чувствовал, что если как-то себя обнаружит, то и его не пощадят. Несчастного омегу похоронили, а альфе ничего не сделали. Даже не наказали никак.       — Поэтому я боялся всех альф, — сглотнув мерзкий комок, подытожил Чимин. — Но сейчас я не боюсь. Вернее боюсь, но не так. Страха, что вы можете причинить мне боль таким образом, больше нет. Я вам верю.       Это прозвучало как признание. Да, не любви, но уже чего-то большего, чем просто навязанная связь. Их омега учился потихоньку принимать заботу и ласку. Постепенно, медленными шагами они научатся всему.       Юнхо широко улыбался, выглядя как-то придурковато, пока Юнги всё так же проникновенно смотрел прямо в глаза Чимина. Этот разговор был нужен им. Стало намного легче от понимания проблемы. Не было больше недосказанности и лишних догадок. Альфы были рады, что омега смог им раскрыться.       — Мы никогда не сможем тебе навредить, — шёпотом выговорил Юнги. — Ты же знаешь?       — Знаю, — так же тихо прозвучало в ответ.       Теперь Чимин знал точно. Луна не ошиблась, выбрав в мужья таких прекрасных альф.       — Утром нужно украсить главную площадь, — решил сменить тему Юнхо, потому что заметил неловкость омеги, который не знал, как вести себя дальше. — Мы всегда украшаем её, когда рождается новый член стаи, — пояснил он, видя ничего непонимающий взгляд. — Поможешь мне повесить красные ленты, Чимин-а?       — Конечно, — облегчённо выдохнул тот, легонько улыбаясь. — Я с радостью, хён.       Близнецы удивлённо вскинули головы. Такое обращение из уст Чимина прозвучало впервые. Приятное тепло разлилось в груди у обоих альф, осознавая, что их муж стал сейчас ещё ближе. Иногда серьёзные и порой болезненные разговоры очень сближают.       — А ты, хён, — голубые глаза переместились в сторону Юнги. — Ты будешь с нами?       И столько надежды было в голосе, что вожаку не хотелось Чимина огорчать. Но он должен был.       — Нет, к сожалению, — виновато проговорил старший. — Мне нужно сходить в сторону запада ещё раз. Может, смогу что-то уловить.       — Хорошо, — омега не расстроился, ведь понимал, что статус вожаков ко многому обязывал. — Будь, пожалуйста, осторожен.       Снова потрясение. Их омега переживает за Юнги. В груди стало ещё теплее.       — Конечно. Давайте ещё немного поспим. У нас есть несколько часов. Нужно набраться сил.       Все согласились с Юнги, потому что после всех потрясений и переживаний теперь клонило в сон. Широкая кровать так и манила к себе, и уставший Чимин не стал сопротивляться. В другой комнате он быстро сменил грязную одежду на длинную светлую рубаху и вернулся к своим мужьям, которые лежали по краям их огромной кровати, ожидая его. Место посередине пустовало, и омега, немного замешкавшись, забрался к ним. Он удобно умостился между двумя горячими телами, позволяя насыщенному чёрному чаю и свежему лемонграссу себя убаюкать. Уже засыпая, Чимин почувствовал, как альфы его легонько обнимают, защищая даже его сон. Последнее о чём подумал омега было то, что ему невероятно спокойно и приятно находиться в кольце рук Юнги и Юнхо. Это казалось таким правильным. Будто он был на своём месте. Будто всё детство и всю юность он терпел несправедливость судьбы только ради того, что в одну прекрасную лунную ночь, она свела их троих вместе.

***

             Юнги только что проводил брата и Чимина, которые с хорошим настроением ушли помогать в украшении площади. Если бы в тот момент Чимин был волком, то его белоснежный хвост ходил бы ходуном, выдавая ожидаемые предвкушения своего хозяина. Вожаку нравилось смотреть на такого омегу: беззаботного и счастливого. Тёмные времена жизни в северной стае навсегда позади. Теперь Чимин будет знать только ласку и любовь, а не жестокость и насилие.       Воспоминания о трудной жизни их омеги заставляли злиться ещё больше, потому что старший из близнецов был на взводе ещё с ночи, когда чужак посмел проникнуть на их территорию. Ярость текла по венам, заставляя ту закипать. Но нужно было успокоиться. Для предстоящего патруля мысли должны быть ясными, чтобы уловить каждый шорох, рассмотреть каждую сломанную веточку, почуять любой посторонний запах. Юнги мог бы отправить вместо себя Юнхо, но тот более благотворно влиял на Чимина. Младшему близнецу пока что было намного легче успокоить волнения их мужа. Юнги пока не понимал, почему рядом с омегой ему срывает голову. И это чувство тоже нужно контролировать. Чтобы не пугать ещё больше. Чимин столько всего пережил, что и подумать страшно. Пусть он и рос в любви родителей, та жестокость, которую довелось увидеть совсем юному волчонку, оставляла свои отпечатки на душевном состоянии. С последствиями ещё нужно будет разобраться. Показать, что те времена уже прошли, что теперь он там, где должен быть. Рядом со своими альфами, которые не дадут никому в обиду и сами ни за что не смогут причинить вред.       За всеми размышлениями вожак и не услышал приближающихся шагов к дому и слишком яркий запах красной розы. После короткого стука в дверь, Юнги мотнул головой, предчувствуя неладное, и пошёл открывать. На пороге стоял Чонин. Только вид у него был какой-то необычный. Болезненно-возбуждённый. В нос практически сразу ударил сгустившийся аромат предтечной омеги. Вожак нахмурил брови, оглядывая юношу, который без приглашения буквально ввалился в дом.       — Доброе утро, Чонин, — альфа старался сохранять спокойствие, потому что безрассудство, на которое решился молодой омега, придя в таком уязвимом состоянии, очень нервировало. Хотелось наорать на глупца и отправить домой к родителям. — Что-то случилось?       Чонин еле стоял на ногах, опираясь на прочный стол, и рвано дышал. Вот-вот и течка накроет с головой, Юнги это чувствовал. Феромон омеги с каждой секундой раскрывался всё больше, будто нежный бутон, который медленно распускается на солнце, источая манящий сладковатый запах. Только вожака он абсолютно не трогал. Ничего внутри не отзывалось возбуждением, потому что его волк уже связан с другим омегой. Но Чонин этого, видимо, не понимал. Или же не хотел понимать.       — Вы же видите, вожак Мин, что случилось, — омега, наконец, обернулся. В глазах стояли непролитые слёзы, а кожа на щеках горела возбуждённым румянцем. — У меня совсем скоро начнётся течка, и я пришёл предложить вам своё тело, — он еле переставлял ноги, но всё же смог добраться до Юнги, повиснув на подставленных руках. — Только ты способен унять мою боль, Юнги.       Последние слова сорвались с губ лёгким шёпотом. Пронзительные карие глаза смотрели прямо в душу альфы, который из последних сил сдерживался, чтобы не откинуть назойливого омегу. Но он не мог так поступить. Он обязан быть мудрым и терпеливым. Объяснить омежке, что нельзя приходить вот так к альфам накануне течки.       — Ты не понимаешь, что ты творишь, Чонин, — строго проговорил Юнги, отцепляя горячие руки. — Будь это не я, а кто-то другой, тебя бы уже давно изнасиловали. Тебе разве не рассказывал папа, что так нельзя делать? Нельзя приходить течным к альфе.       — А может, — дыхание сбивалось от насыщенного запаха лемонграсса, глаза сами собой прикрывались в блаженстве. — Может я сам хочу, чтобы ты меня взял. Я бы не пришёл, если бы не хотел.       — Ты же знаешь, что я уже связан узами брака, правда? — омега только кивал, завороженно следя за двигающимися губами альфы, в которые так хотелось впиться долгожданным поцелуем. Как в тот раз. — Тогда ты должен знать, что никакой другой омега, кроме моего супруга, не способен меня привлечь больше.       Последние слова подействовали отрезвляюще, словно ведро ледяной воды вылили на голову, заставляя задыхаться от пронизывающего холода. Чонин едва сдерживал слёзы, стараясь не разрыдаться на глазах у своего любимого.       — То есть, — нежный голос дрожал, выдавая волнение и нервозность. — Я тебя даже течный не привлекаю?       — Нет, — вожаку было жаль вот так разбивать чужие хрупкие мечты, но другого выхода просто не было. Омега должен уже понять, что в сердце Юнги для него никогда не будет места. — Ты слишком юн, и пока не понимаешь ничего. Связанные альфа и омега никогда не смогут друг друга предать. Такой закон всех волков.       — Но у вас же нет меток, — пытаясь уцепиться за малейший шанс, упрямо говорил Чонин. — Связь становится полноценной только благодаря меткам. Сейчас вы не настоящая пара.       — Метка только скрепляет наши сущности, наших внутренних зверей. Она не влияет на человеческую сторону. А перед Луной мы уже семья. Уже связаны навсегда, и никто не способен эту нить разорвать.       Казалось, глаза омеги потухли. Руки сами опустились, переставая цепляться за Юнги. Чонин так надеялся, что сможет обратить на себя внимание их сильного вожака. Но он недооценил северного омегу, который пробрался в чёрствое сердце Юнги. Неожиданно мальчишка вскрикнул и рухнул на пол, обхватывая руками болезненно ноющий живот. Течка. Сладкий и почти удушающий цветочный феромон заполнил гостиную, и альфа сразу же кинулся к дверям, раскрывая те настежь. Возле их дома как раз шёл Джин, неся в корзине разноцветные ленты.       — Хён, — громко позвал того вожак. — Сокджин-хён, мне нужна твоя помощь. Срочно.       Ким тут же подбежал к дому вожаков, непонимающе хмурясь по мере приближения. Из дома доносился слишком стойкий аромат красных роз. Настолько сильный, что сбивал с ног.       — Что тут происходит? Почему из твоего дома несёт течным омегой, Юнги?       Слова друга прервал звонкий и протяжный стон, полный боли и возбуждения. Джин сразу же бросился в дом, замечая на полу гостиной скорчившегося Чонина.       — Что он, вашу Луну, здесь в таком состоянии делает? — грозный взгляд, казалось, мог разрезать даже сталь.       — Он влюблён в меня и решил, что его течка подтолкнёт меня к действиям. Но он не знал, что мою связь с Чимином не разорвать. Даже если нет метки.       — Айщ, какой глупый. Малыш, — голос Сокджина стал мягче, успокаивая своим тоном страдающего на полу Чонина. — Чонин-а, давай, поднимайся, я отведу тебя домой.       Младший омега ухватился дрожащими пальцами за Джина как за спасательный круг. Свежий мандариновый запах успокаивал. Ким бережно подхватил горячее тельце и повёл хныкающего Чонина прочь из дома. Наконец-то, Юнги смог выдохнуть. он прикрыл дверь, а окна распахнул, чтобы аромат красных роз побыстрее выветрился из дома. Сам же спешно собрался и вышел на улицу, чтобы вместе с несколькими альфами отправиться в лес на поиски следов чужака.

***

             Чимин задумчиво рассматривал низенькую лестницу, на которую ему предстояло взобраться, чтобы повязать ярко-красные атласные ленты на стоящий рядом столб.       — А она точно меня выдержит, — с сомнением в голосе спросил омега Юнхо, который пытался распутать ленты. — Выглядит довольно ненадёжно.       — Я буду придерживать тебя, прекрасное чудо, — Юнхо вдруг представил, как будет своими большими ладонями удерживать тонкую омежью талию. Предвкушающая волна теплом пронеслась по телу. — Не бойся, я всё время буду рядом. Не позволю упасть.       Омега смущённо отвёл взгляд, ставя миниатюрную ногу на самую низкую ступеньку. Альфа мгновенно оказался рядом, поддерживая под руку и помогая взбираться выше. Когда Чимин был уже на самом верху, Юнхо подал две красивые красные ленты, которые омега ловко повязал вокруг столба, оставляя длинные концы развеваться на ветру. Завораживающее зрелище. Совсем скоро всё будет так украшено. Омеге такие праздники были незнакомы, поэтому всё было интересным.       — Хён, — Чимин подал голос. — Ты не знаешь, как сейчас Сумин-хён?       — С ним всё хорошо. Хосок рядом с ним и сыном. Целую неделю после рождения их семью никто не будет тревожить. Даже лекарские дела Хосока могут подождать. Его ученик, Югём, будет приглядывать за больными.       — У вас всё так, — омега немного замялся, обдумывая ответ. — По-человечески. Любой праздник проходит весело и шумно. И так тепло. У нас когда омега рожал, ему давали два дня на восстановление, а потом заставляли идти работать дальше с маленьким волчонком на руках. Если альфа и омега любили по-настоящему, то омега оставался дома, потому что его муж брал всю работу на себя. Но таких семей мало.       Чимин продолжал завязывать ленты, пока Юнхо молча размышлял о сказанном омегой. Альфа никак не хотел принимать жёсткость нравов северной стаи. Они казались какими-то чудовищами. Как мог здоровый альфа отправлять работать только что родившего омегу. Своего омегу. Который подарил тебе сына. Вожак не понимал таких порядков. Волк просто обязан заботиться о своей волчице. А на севере такого слова большинство не знало. Стало так больно, что Чимин годами наблюдал за холодностью своих сородичей. Радовало, что их с Юнги омега хотя бы познал родительскую любовь.       — Теперь ты часть всего этого, прекрасное чудо.       Чимин оторвался от своего занятия, разглядывая красивое лицо своего альфы. Губы слегка изогнулись в мягкой улыбке, а глаза излучали любовь. Несколько чёрных прядей упали на лоб, и омега протянул руку, чтобы убрать их. Любое касание, даже мимолётное, проносилось разрядами тока по телу. Любая близость будоражила. Хотелось прикасаться всё больше и больше, но Чимин всё ещё стеснялся. Пусть он и не боялся больше своих альф, знал, что вреда не причинят, но подпускать их слишком близко к своему телу пока было страшно. Поэтому Чимин быстро убрал свои пухлые пальцы из смольных волос и вернулся к своему занятию.       — Может, ты расскажешь что-то хорошее о северянах. Мне интересно послушать о чём-то менее ужасающем, — Юнхо, и правда, хотел узнать чуточку больше о стае, в которой родился их муж.       — Наверное, — Чимин на секунду задумался. — Самый красивый и трепетный праздник, когда происходит первое обращение у волчат. Вся стая собиралась на площади и наблюдала, как маленькие трёхлетние дети впервые познают своих волков. Даже взрослые альфы становились добрее, если можно так выразиться. Для них это было что-то вроде проявления силы. Если первое обращение проходит быстро и без осложнений, значит волк будет сильным. Это, пожалуй, единственное хорошее, что я наблюдал на севере.       — А какое было твоё первое обращение? Родители наверняка рассказывали.       — Да, — омега лучисто улыбнулся. — Я стал волком довольно быстро, но я так перенервничал, что потом несколько дней не мог обернуться обратно.       — Моя волчица самая сильная.       Юнхо совершенно не думал, когда это говорил, а когда понял, что сказал, то поспешил оценить реакцию Чимина. Омега очень сильно смутился, щёки и уши покраснели, а голубые глаза бегали в разные стороны, пытаясь найти хоть что-то, на что можно было обратить внимание. Такие откровения он не готов был услышать. А альфа будто и рад был вогнать мужа в краску и крепко ухватился за омежью талию, надёжно удерживая того на лестнице. Большие ладони казались просто обжигающими, будто и не было плотной ткани между нежной кожей Чимина и ладонями Юнхо. Пухловатые пальцы продолжали привязывать ленты, пока омега всеми силами старался не смотреть на вожака. Чаще всего именно он вызывал море смущения у Чимина. Юнхо был таким лёгким в общении и за языком в кругу близких редко следил. Поэтому и случались такие ситуации. Но альфа нисколько не жалел о произнесённых словах, потому что их мужу нужно было привыкать, что близнецы считают его красивым и желанным.       Витая в своих мыслях, омега совершенно не следил, куда ставит свою ногу, и когда нужно было отодвинуть лестницу чуть дальше, шагнул вбок, не дожидаясь, когда Юнхо ему поможет. Инстинкты и рефлексы альфы сработали моментально, подхватывая летящего вниз Чимина. Тот только тихонько пискнул, потому что ждал столкновения с землёй, чего, к счастью, не произошло. Омега и не заметил, что крепко зажмурил глаза, только когда те начали неприятно печь, он медленно поднял веки. Взгляд голубых глаз тут же наткнулся на крепкую грудь Юнхо, который, казалось, задержал дыхание. Впервые они настолько близко, настолько тесно прижаты друг к другу. Чимин очень хорошо чувствовал силу окольцовывающих его талию рук. Вожак и сам успел испугаться за любимого, поэтому только сейчас осознал, в каком они положении.       Карие глаза разглядывали белую макушку, пока омега не спешил поднять взгляд. Чимин ощущался таким крохотным, таким изящным, что мог бы легко сломаться, надави Юнхо чуть сильнее. Хрупкий. И до невозможности прекрасный. Тонкая талия хорошо прощупывалась под рубахой, а сладковатый аромат жасмина стал чуть ярче. Волк внутри альфы удовлетворённо заурчал. Его пара не боится. Даже наслаждается их близостью. Хотелось много чего сказать, в очередной раз признаться в своей слабости перед этим прекрасным чудом, но вожак молчал. Не мог спугнуть только зарождающееся доверие. Он старался незаметно втянуть пьянящий аромат глубже, насытиться этим цветочным раем.       Чимин осторожно поднял голову и заглянул прямо в тёмные радужки. Альфа рядом с ним не двигался. Просто наблюдал. Позволял решить самому, чего омега сейчас хочет. Волк внутри всей сущностью тянулся к Юнхо, хотел прижаться ещё ближе, зарыться носом в бьющуюся жилку на шее, и дышать, дышать, дышать терпким феромоном чёрного чая. Чимин гулко сглотнул, что не укрылось от внимания вожака, который теперь ощущал волнение своей пары.       — Что-то не так, прекрасное чудо, — шёпотом спросил альфа, пытаясь понять причину внезапных перемен.       — Н-нет, — Чимин заикался, потому что не хотелось вот так рассказывать о возникшем желании чего-то большего, чем обычные объятия. — Всё в порядке, хён.       — Ты врёшь, — ответил Юнхо, медленно приближаясь к раскрасневшемуся лицу. — Я же тебя чувствую, Чимин-и.       Горячее дыхание опаляло нежную кожу щёк, а такой любимый запах чёрного чая становился сильнее, заставляя коленки подгибаться. Омега вёл внутреннюю борьбу. Одна его часть безумно хотела прикоснуться к слегка пухлым губам, провести по ним своими, ощутить свой первый настоящий поцелуй с альфой, а другая часть стыдливо опускала голову перед мужем, боялась сделать первый шаг. Юнхо был терпеливым. Он давно догадался о природе душевных терзаний Чимина. Трусишка не мог решиться, не мог просто взять и поцеловать своего альфу, который изнывает от такого же желания. Сапфировые глаза опять крепко зажмурились, и вожаку показалось это настолько милым, что он не удержался и прижал мужа ещё ближе, впечатывая того в свою грудь. Теперь дыхание обоих смешивалось. Между губами не оставалось даже нескольких сантиметров.       — Посмотри на меня, прекрасное чудо, — требовательно, но в то же время мягко, с любовью.       И Чимин повиновался, раскрыл глаза. Альфа улыбался уголками губ и выражал только спокойствие. Никакого животного возбуждения не было. Омега окончательно пропал в своих ощущениях, позволил взять верх своей сущности, что так жаждала прикосновений от своего мужа. Ресницы слегка подрагивали, когда Юнхо приблизился ещё немного. От волнения розовый язык прошёлся несколько раз по полным губам, увлажняя высохшую кожу. Это стало последней каплей для альфы. Не смог больше сдерживаться. Осторожно, не делая резких движений, он мягко припал к манящим устам. Их первый поцелуй, не считая того, что произошёл на обряде бракосочетания. Его Чимин даже не считал поцелуем, потому что почти ничего не запомнил. А сейчас… Сейчас всё было иначе. Горячие губы Юнхо плавно перебирали его собственные. Настолько будоражащих чувств омега ещё не испытывал. Глаза в наслаждении закрылись, позволяя своему альфе вести.       Юнхо целовал нежно, смакуя каждое движение их губ. Длинные пальцы аккуратно вплелись в белоснежные пряди, наклоняя голову Чимина под нужным углом. Большой палец поглаживал запаховую железу на тонкой шее омеги, отчего тот неосознанно, едва слышно застонал. Было настолько приятно, что хотелось продлить этот момент навсегда. Чтобы вечно быть в этих сильных руках, которые надёжно держали вмиг обмякшее тело.       Сколько прошло времени, никто из двух влюблённых не знал. Нужно было оторваться друг от друга и продолжить работу. Но ни один из них не мог найти в себе силы отстраниться. Юнхо решил быть благоразумным и нехотя оторвался от зацелованных алых губ.       — Спасибо, что подарил мне такой сладкий подарок, Чимин, — прислоняясь ко лбу омеги, проговорил он. — Нужно поскорее закончить здесь, и мы будем дома. Только мы втроём.       Чимин согласно кивнул. Он не мог сейчас говорить. Казалось, он разучился это делать, когда альфа стоит вот так близко, после их чувственного поцелуя. Стало слишком стыдно за то, что он позволил этому произойти прямо на улице.       — Здесь никого не было, трусишка, — будто прочитал его мысли вожак, помогая взобраться на лестницу.       Им предстояло ещё много работы.

***

             После обхода территории патрульные их стаи вместе с Юнги сидели в небольшом доме, где проходили их собрания.       — Нужно выставить больше волков возле границы с западной стаей, Юнги, — продолжал говорить Чонхён, который уже много лет охранял леса от чужаков. — Мы не знаем, чего ждать. От чужака остался только запах. Следов он не оставил. Осторожный, что-то здесь вынюхивал.       — Мне нужно послать весть Сану, пусть наведёт порядки в своей стае, — отозвался молчавший до этого вожак. — Письмо будет долго идти, поэтому не расслабляемся. И выставите больше оборотней возле границы, как и сказал Чонхён. Всё, на сегодня все свободны.       Все неспешно покинули комнату, оставляя Юнги одного. Он неимоверно устал сегодня, бегая почти целый день по лесу, выискивая и вынюхивая хоть малейшую зацепку. Но никто ничего не нашёл. Только едва ощутимый запах полыни витал в воздухе. Альфа устало потёр виски. Пора и ему возвращаться домой. За окном уже было темно, Юнхо и Чимин должны ждать его дома.       Мысль об омеге, который терпеливо ждёт его возвращения, очень грела сердце оборотня. Хотелось крепко обнять мужа, зарыться в белые волосы носом, чувствовать мягкое тело в своих руках. Пусть они и не смогли ничего выяснить, воспоминания о Чимине значительно поднимало настроение.       До дома Юнги добрался быстро, подгоняемый желанием хотя бы увидеть свой нежный жасмин. Но, войдя в дом, обнаружил только Юнхо, сидящего на стуле. Брат был серьёзен, что очень сильно сбивало с толку. Обычно он всегда шутил или спрашивал, всё ли в порядке. Сейчас Юнги встречало только молчание. Чимина рядом не было.       — Что-то произошло? — он не на шутку обеспокоился. — Что с Чимином? И где он?       — Ничего не произошло, — ледяным тоном ответил альфа, сверля Юнги сердитым взглядом. — А Чимин ушёл в комнату и просил его пока что не беспокоить.       — Ему нездоровится? — беспокойство лишь нарастало.       — Ты ничего не хочешь рассказать? — Юнхо спросил сразу в лоб.       — О чём?       — О том, почему в нашем доме пахнет течным омегой. Чонином, если быть точным. Это же он пахнет красными розами.       До Юнги дошло, на что его брат был обозлён. Альфа уже успел забыть, что наглый влюблённый мальчишка посмел прийти в их дом в уязвимом положении.       — Чонин приходил утром. Пытался предложить себя в моё пользование. Глупыш не понимал, что даже без меток мы не сможем предать нашего мужа. Я ему объяснил это, а потом его накрыло. Джин был рядом и увёл его домой. Что с ним сейчас, я понятия не имею. А теперь, когда допрос окончен, я бы хотел всё-таки узнать, что с Чимином.       — Прости, — устало выдохнул младший. — Просто когда мы пришли домой, и он учуял посторонний запах, то сразу поник. Я даже слова не успел сказать, он просто попросил оставить его одного и ушёл в комнату. Заходить без разрешения я не стал. Извини, что налетел вот так с порога. Я не сомневаюсь в твоей верности ни на секунду, ты же знаешь?       — Знаю, — Юнги подошёл в брату и коротко его обнял. От Юнхо тянулся ощутимый жасминовый шлейф. — Почему ты так пахнешь Чимином?       — Ну, мы же весь день провели вместе, — заигрывающе отозвался тот.       — Даже если вы стояли рядом весь день, такого явного аромата всё равно бы не было.       — Возможно, мы стояли чуть ближе, чем просто рядом.       Глаза Юнхо так и сверкали счастьем и радостью, что наводило на определённые мысли, которые Юнги пока так и не смог озвучить.       — Мы целовались, Юнги.       На удивление никакой ревности не было. Старший только мог порадоваться за брата, который смог почувствовать вкус манящих губ.       — Неужели? — в тоне альфы тоже читались игривые нотки. — И каков же наш омега на вкус?       — Божественный. Другое слово не может описать эти ощущения лучше.       — Я рад, Юнхо, — Юнги тепло улыбался, ударяя кулаком в плечо брата. — Но всё же с Чимином мне нужно объясниться.       — Хорошо, я пока заварю нам чай.       Чимин краем уха услышал, что дверь в комнату открылась и спустя мгновение закрылась. Ненавязчивый аромат лемонграсса означал, что вошёл Юнги. Но омега не горел желанием его сейчас видеть. Он не знал, что было здесь, когда они с Юнхо ушли, но феромон чужого омеги, да ещё и течного, говорил о многом. Чимин помнил этот запах. Так пах юный омега, который влюблён в его альфу. Неужели в южной стае к браку относятся так несерьёзно. Он не хотел в это верить. И только Юнги мог сказать правду. Пусть и не самую приятную. Но Чимин должен выслушать своего мужа. Как бы больно потом ни было.       — Как прошёл день, нежный жасмин? — голос альфы был спокойным и нежным, будто обволакивал в уютный кокон.       Чимин поднялся с кровати и обнаружил Юнги стоящим у окна. Пусть альфа и не показывал, но он точно выглядел усталым. Видимо сегодняшняя вылазка в лес сильно вымотала выносливого вожака. И омеге почему-то стало даже стыдно за свою злость, но он никуда не мог её деть. Не мог от неё избавиться.       — Очень хорошо, — нашёл в себе силы на ответ, всё также не глядя на мужа. — Мы украсили площадь. Я даже не устал.       — Тогда почему ты такой грустный? — в голосе отчётливо слышалась улыбка.       Юнги забавляла реакция Чимина на возможную измену? Как он смеет так халатно относиться к его чувствам. Да, он ещё ни разу не сказал, что любит, но он готов открываться своим мужьям, готов строить с ними настоящую семью. Терпение вечно спокойного Чимина лопнуло, и он подянл полный горящим голубым огнём взгляд.       — Отчего я грустный? — омежье рычание выглядело таким умилительным, что Юнги так и не смог убрать с лица глупую улыбку. И это только подливало масло в огонь ярости Чимина. — Может потому, что мой муж, пока меня нет, был наедине с другим омегой? Течным омегой.       Он так злился, так хотел высказать всё, что успел надумать, лёжа на кровати. А Юнги стоит и улыбается, будто ничего дурного не сделал. Чимин пытался успокоиться, глубоко вдыхал, затем медленно выдыхал. Только ничего не помогало. Внутренний волк внутри оскорблён и требует ответов.       — Мой маленький омега ревнует?       Что? Он же сейчас не ослышался? Его муж смеётся над ним. Стало так обидно и больно. Вся вера на лучшее будущее рядом с братьями в один миг рухнула. Оказывается, он и не значил для Юнги ничего. Поэтому старший из близнецов был так холоден к нему. Просто не было настолько сильного притяжения, как между омегой и Юнхо.       Руки в один миг опустились, а из глаз потекли слёзы. Злость с новой силой возросла внутри. Как же так можно поступать с законным мужем, как можно вот так открыто насмехаться? Омега крепко сжал кулаки и подлетел к Юнги, толкая того в грудь. Ничего не ожидающий альфа даже пошатнулся от такого напора. Чимин продолжал наносить совершенно безболезненные удары, а нежные щёки уже успели покраснеть от солёной влаги. Юнги не выдержал. Быстро перехватил тонкие запястья и развернул яростно вырывающегося омегу спиной к себе. Только Чимин не мог освободиться, потому что альфа надёжно прижимал его к своей груди.       — Твоей страсти и ярости могут позавидовать даже южные омеги, — вкрадчиво говорил на ухо Юнги. — Даже и подумать не мог, что мой тихий муж на такое способен, — снова насмешка, и снова Чимин пытается вырваться из цепкой хватки. — Тише, нежный жасмин, успокойся и послушай меня внимательно, — омега замер на месте, против воли вслушиваясь в слова. — С Чонином у меня ничего не было. Он пришёл предтечным, рассчитывая на то, что я воспользуюсь его телом. Только он не понимал, что связанный браком волк никогда не будет с другим омегой. Даже если меток пока нет, — Юнги склонился к тёплой шее, втягивая аромат мужа, смешанный с феромоном Юнхо. Умопомрачительное сочетание. — Потому что в сердце только один единственный.       Альфа развернул тяжело дышащего Чимина к себе лицом, властно обхватывая его щёки. Голубые глаза стали темнее от пролитых слёз, и Юнги позже обязательно будет вымаливать прощение на коленях за то, что довёл до такого.       — Знаешь кто? — омега не успел даже рта раскрыть, потому что вожак сам ответил. — Ты. Только ты один.       И тут же впился требовательным поцелуем в приоткрытые губы. Чимин даже забыл, что минутой ранее был в ярости и очень злился, потому что сейчас сомнений не оставалось. То, с какой страстью Юнги буквально пожирал его, говорило о силе его любви. Да и не почуял омега такого тошнотворного запаха красных роз. Значит, Юнги к нему не прикасался.       Влажный язык обвёл зацелованные уста, прося впустить в горячий рот. Чимин повиновался, но был немного не готов к новым ощущениям. Было так волнительно странно чувствовать у себя во рту чужой язык. Но такая ласка так сладко отзывалась где-то внизу живота, что Чимин издал удивлённый стон. Юнхо его так не целовал. Пока омега терялся в ощущениях, старший близнец зарылся пальцами в белоснежные волосы, крепко стягивая их в руках. Огонь Юнги был настолько пожирающим, что не хотелось сопротивляться. И Чимин не сопротивлялся, полностью отдался этому внезапному порыву, позволял своему мужу насыщаться им. Неизвестно, как далеко зашёл бы альфа, если бы не громкое покашливание.       — Эй, голубки, — Юнхо, абсолютно не стесняясь, подошёл к обнимающейся парочке. — Я там на стол накрыл, а вас всё нет и нет. Пойдёмте, чай остынет, — и звонко поцеловал омежьи губы, которые только что облизывал Юнги.       Казалось, Чимин с головы до ног залился краской. Получать поцелуи сразу от двух альф было всё ещё стыдно. Смущение затапливало сразу же. А братья только громко смеялись, утягивая раскрасневшегося омегу за собой.