Ломая оковы

      Сокджин сидел у окна в своём доме и смотрел, как последние лучи солнца прячутся за горизонтом. Приближался декабрь, но погода всё ещё была очень тёплая. Уже больше месяца омега жил со своим мужем и больше месяца между ними ничего не происходило. Они разговаривали, вместе проводили время за ужинами и завтраками, да и просто так могли поболтать. Но эти отношения всё больше походили на дружеские. Не сказать, чтобы Джин был не рад этому. В его сердце всё ещё жила призрачная любовь к Соджуну, от которой он хотел бы освободиться. Омега часто видел отсутствующий взгляд Намджуна, когда они находились рядом, но ничего не говорил. Потому что не мог облегчить его страдания. Пока.       Альфа не прикасался к нему, даже самых обычных объятий в их жизни не было. Спали каждый на своей половине кровати под разными одеялами. Намджун предложил даже поставить ещё одну, но омега категорически отказался. И причин отказа не называл. Альфа только пожал плечами и сказал, что сделает так, как захочет Джин.       Входная дверь скрипнула, и омега сразу же повернул голову, рассматривая вошедшего мужа. Намджун уже некоторое время был одним из лучших охотников. Его добыча всегда была большой и мясистой, отчего все омеги наперебой твердили, как же Сокджину повезло с супругом. А тот только кивал, потому что сказать правду никак не мог. Да и не нужна она никому.       Уже разделанная тушка дикого кабана упала на широкий стол у входа, и альфа отошёл, чтобы вымыть руки. На Сокджина даже не посмотрев.       — Сегодня охота была хорошей, — начал Намджун, так и не обернувшись. — Я взял для нас кабана. Захотелось снова попробовать то рагу перед уходом.       Тут Джин напрягся. Каким уходом? Намджун куда-то собрался?       — Ты уходишь? — он старался не выдавать интонацией свои тревожные мысли. Он уже настолько успел привыкнуть к присутствию альфы рядом, что даже день без него казался бы пыткой.       — Да, — Намджун развернулся, вытирая длинные пальцы. Белоснежные волосы были собраны в небрежный пучок, а лицо покрывала испарина. — После выходных я и несколько охотников со стаи уходим на несколько недель дальше в лес. Вожаки хотят, чтобы до снега в январе у нас уже были хорошие запасы мяса.       Омега кивнул, погружаясь в свои мысли. Как раз в это время у него должна начаться течка. И он не знал, как та пройдёт без альфы рядом. Без связанного с ним альфы. Но и Намджуну он ничего не хотел говорить. Их взаимоотношения сложно было назвать супружескими. Альфа за всё время ни разу не посмотрел на него с желанием, поэтому он и промолчал о предстоящем уязвимом времени.       — Конечно, — хрипло отозвался Джин. — Я приготовлю завтра рагу.       Взяв чистые вещи, Намджун ушёл в баню, чтобы смыть грязь, пот и кровь убитых животных. А омега так и остался сидеть у окна, наблюдая за уходящим мужем. Такая рутина изрядно успела его вымотать. Он надеялся, что пройдёт время, и в их жизни произойдут хоть какие-то изменения. Надеялся, что образ погибшего любимого перестанет преследовать. Но ничего не происходило. Сердце всё также ныло от тупой боли, напоминая, чего он лишился.       Внезапная мысль, пришедшая на ум, заставила омегу соскочить с лавки и выбежать из дома. Пока Намджуна не было, он обязан был попробовать. До дома Ханыля Джин добрался быстро. Старый омега сидел у печи и что-то помешивал в небольшом горшочке.       — Добрый вечер, аджосси, — Сокджин вежливо поздоровался, тихо прикрывая за собой дверь.       — Добрый, Ким Сокджин, — отозвался тот, не глядя на вошедшего. — Что же привело тебя ко мне в такой поздний час.       На поселение уже медленно опускалась ночь, но Джин не мог ждать до утра. Он хотел попробовать сейчас.       — Помогите мне забыть.       Ханыль замер с ложкой в руках и медленно повернулся. Столько боли было в этой просьбе, столько отчаяния, что становилось не по себе.       — Что же помочь тебе забыть, дитя моё?— старый омега прекрасно знал ответ, но намеренно не говорил его сам.       Сокджин устало сел на лавку рядом со стариком, прикрывая глаза. Ханыль оставался его последней надеждой. Этот старый омега был в их поселении кем-то вроде шамана. К нему часто обращались с проблемами, которые не могли решить, с болезнями, которые Хосок не мог вылечить. И всегда омега находил решения, всегда помогал, если видел, что может облегчить чью-то судьбу. А на вопросы, как он это всё делает, всегда отвечал, что это не он, а Луна приносит всем успокоение. Ханыль просто знает, как правильно попросить молчаливую покровительницу всех волков.       — Помогите забыть Соджуна, — тихо на выдохе проговорил Ким.       — А ты правда этого желаешь?       Джин задумался. Они столько всего прошли вместе с Соджуном. Столько счастья он испытал с этим альфой, который дарил всегда только тепло и любовь.       — Н-нет, — ладони сами накрыли лицо, а из глаз потекли горячие слёзы. — Не желаю, дедушка. Я просто не знаю, как ещё избавить себя от невыносимой боли. Как избавить Намджуна от страданий. Он не заслужил такого. Ему нужен любящий омега, который родит ему здоровых щенков. А я утопаю в своей скорби. Я хочу, чтобы это закончилось.       Пока молодой омега сотрясался в рыданиях, ничего вокруг не замечая, Ханыль отошёл в свой уголок с засушенными травами, взял горстку сухих иголок можжевельника и что-то прошептал, после выкинув те в огонь. Морщинистая ладонь легла на подрагивающее плечо, привлекая внимание.       — Тебе стоит говорить об этом не со мной, милый, — голос Ханыля был мягким, успокаивая плачущего Сокджина, который в непонимании смотрел своими янтарными глазами. — Ты поймёшь, когда придёт время задавать нужные вопросы. А теперь ступай, дитя моё, твой альфа скоро вернётся.       Омега спорить не стал, а молча поклонился и вышел из небольшого домика на окраине их деревни. Джин, конечно же, ничего не понял, но спорить не стал, потому что доверял старику. Ещё никто не уходил от Ханыля разочарованным. Он просто подождёт это нужное время, чтобы избавить и себя, и мужа от страданий.

***

      Чонгук устало вошёл в дом, где его за накрытым столом ждал Тэхён. Улыбка сама собой расползалась на лице только от одного вида на нежного омегу, который поправлял чашки с ароматным чаем. За прошедшее время они стали намного ближе духовно. Омега много рассказывал о своей жизни на севере, говорил, что очень скучает по папе, на что Чонгук поспешил заверить, что после зимы смогут навестить его. Тэхён тогда светил ярче Луны в ночном небе и на радостях крепко обнял альфу, прижимаясь к его широкой груди. Чонгук тогда задержал дыхание и боялся пошевелиться. Только бы не спугнуть. Но Тэхён и сам понял, что сделал, и поспешил отстраниться, смущённо отводя взгляд.       Ничего ближе того единственного объятия между ними не случилось. Даже первого поцелуя ещё не было. Чонгук не давил. Терпеливо ждал, когда его муж сможет окончательно отпустить страхи прошлого и всецело довериться.       — Выглядишь уставшим, — тихо проговорил Тэхён, рассматривая альфу.       — Да, сегодня пришлось повозиться с лосём. Загонял нас, — Чонгук развалился на стуле, позволяя омеге поухаживать за собой.       Он прикрыл глаза и короткими вдохами наполнял лёгкие морозной свежестью, которая ощущалась в последние дни слишком ярко. Волк внутри будто с цепи сорвался, требовал омегу рядом с собой круглосуточно, а когда пара находилась порознь, то воем разрывал грудную клетку. Нежная ладонь опустилась на напряжённое плечо, и Чонгук вздрогнул. Сейчас всё ощущалось острее, желаннее. До безумия хотелось, чтобы омега немного дольше дарил ласку от своих почти невесомых прикосновений. Но в очередной раз Чон заткнул свою сущность, стискивая кулаки под столом.       — Всё в порядке? — Тэхён выглядел обеспокоенным.       — Да, просто устал. Давай поужинаем и пойдём спать.       Чонгук старался внимательно слушать рассказ о том, как прошёл день его супруга, как он делал успехи в приготовлении пищи, с каким трепетом он отзывался о Джине, который согласился обучить омегу ведению хозяйства. Но не получалось концентрировать своё внимание на смысле сказанных слов. Альфа неотрывно наблюдал за двигающимися губами, но не слышал ни звука. Чонгук представлял, как вгрызается в эти розовые уста голодным поцелуем, как посасывает сначала верхнюю, затем нижнюю, а после проникает языком в податливо раскрытый рот. Дальше поцелуев альфа не фантазировал, потому что сорвался бы сразу же.       — Чонгук, — требовательный тон заставил вынырнуть из рисующихся картинок в воображении. — Ты меня слушаешь?       — А да, прости, — и взгляд такой отсутствующий.       — Что с тобой?       — Я просто залюбовался тобой, снежинка, — омега опустил глаза вниз, прикусывая нижнюю губу. — Не вини меня за это.       — Я не виню, — Тэхён спешно поднялся со стула, начиная убирать посуду. Хотелось скрыться от этого пристального внимания, которое и пугало, и заставляло предвкушающие мурашки бегать по телу.       Омега уже давно хотел разделить их первый настоящий поцелуй, но никак не решался. Трусил в последнюю секунду. А пристальные и изучающие взгляды, которыми Чонгук одаривал его сейчас, только подстёгивали любопытство. Тэхёну до дрожи в коленях хотелось узнать, каково это — целовать своего супруга.       Лёжа в кровати и ожидая Чонгука из бани, он продолжал об этом думать. Возможно, стоит предложить альфе сделать это прямо сейчас. Подходящего времени не будет никогда, так зачем же чего-то ждать. Альфа отсутствовал довольно долго, а Тэхён только больше нервничал. Былая храбрость постепенно ускользала, но омега не хотел отступать от задуманного. Он будет сильным и смелым. Позволит Чонгуку сегодня чуточку больше, чем обычные объятия перед сном.       Альфа вошёл в спальню, принося с собой такой приятный запах леса после дождя. На этот аромат тут же откликался немного резкий морозный феромон. Снова Чонгук сдерживал внутреннего зверя, который метался внутри от желания покрыть любимого омегу. Тэхён слишком остро ощущал жар, исходивший от распаренного тела Чона, когда тот залез под одеяло. Какое-то время было слышно только их дыхание. Никто не решался прервать тишину.       — Чонгук, — омега решил быть смелым до конца, первым начав волнующий разговор.       — Да, — шёпотом отозвался тот, поворачивая голову и смотря прямо в голубые глаза.       Мысленно Тэхён досчитал до десяти и на выдохе выпалил:       — Поцелуй меня.       Тёмные глаза в неверии расширились. Чонгук на секунду подумал, что ослышался. Не может это быть правдой. Но омега молчал, смотря прямо в глаза.       — Я правильно понял, что…       — Да, Чонгук, — Тэхён прервал его, теряя терпение. Он уже хотел, чтобы всё произошло, потому что доза храбрости, непонятно откуда взявшаяся, потихоньку испарялась. — Просто поцелуй меня. По-настоящему.       Ещё раз просить не пришлось, потому что альфа сразу же навис над хрупким телом нерушимой скалой. В глазах мгновенно зажёгся желтоватый огонь, заставляя омегу задержать дыхание. Ещё ни разу Чонгук не смотрел на него вот так. Волк внутри Тэхёна упал на спину, открывая горло в подчинении. Всё внутри требовало своего альфу. А человеческая сторона продолжала бояться. Пусть страх был уже другого рода, омега всё равно не мог расслабиться полностью.       Их горячее дыхание смешивалось, между губами не оставалось даже сантиметра. Сейчас существовали только они. Альфа и омега. Не имея сил больше сдерживаться, требовательные губы накрыли другие, более нежные и несмелые. Омега опустил веки, отдаваясь моменту. Он хотел всё прочувствовать. Каждое умелое движение, которое дарил альфа, собирая рваные выдохи. На очередном тихом стоне язык властно вторгся в приоткрытый рот, мокро сплетаясь с языком омеги, который старался не отставать и повторять каждое прикосновение.       Чонгук распалялся всё больше. Он совершенно потерял себя в удовольствии. Тэхён, такой покорный, лежит под ним и едва слышно поскуливает от откровенной ласки. Для первого поцелуя это слишком. Слишком много ощущений. Омега терялся от такого напора, но продолжал целовать в ответ. Ему даже нравилась та жадность, с которой Чонгук буквально выпивал его. Слюна уже стекала по подбородкам, но на это было так наплевать.       Более громкий стон сорвался с губ Тэхёна, когда альфа поцелуями перешёл на нежную шею, всасывая губами небольшие участки. Завтра там расцветут яркие метки, которые всем будут говорить о том, кому этот омега принадлежит. Собственник внутри удовлетворённо урчал, но этого было мало. Рассудок постепенно покидал Чонгука, а руки двигались уже на инстинктах. Большие ладони сжали округлые мягкие бёдра, фиксируя омегу в одном положении. Так было намного проще потираться ноющим возбуждением, проезжаясь между сочными половинками.       Здесь Тэхён начал по-настоящему паниковать. Он был готов только к поцелую. Удовольствие сменялось страхом, и дрожащие руки пытались оторвать от своей шеи вошедшего во вкус альфу.       — Ч-чонгук, — словно в бреду шептал омега. — Чонгук, остановись.       Но его никто уже не слышал. Горячие руки забрались под рубаху, оглаживая обнажённые участки кожи, а шею царапали выступившие клыки, будто подыскивая место для метки. Осознание того, что может сейчас произойти, позволило Тэхёну собрать все силы, что у него ещё были, и оттолкнуть Чонгука на пол. Тот резко вскинул голову, показывая горящие жёлтым глаза и крупные длинные клыки. Утробное рычание звучало из груди, пугая омегу ещё больше. В когда-то добром взгляде больше не было тепла, там было только желание обладать. Присвоить своё. Альфа рванул в сторону кровати, желая закончить начатое, но поражённо замер, когда его пара громко всхлипнула и закрыла лицо руками. Мороз больше не приносил приятную свежесть, а колючей проволокой оседал внутри.       Свет в тёмных глазах потух, и теперь взгляд был затравленный, а не жаждущий. Чонгук медленно подошёл к кровати, на которой продолжал всхлипывать его муж, и не имел ни малейшего понятия, как успокоить. Осознание того, что он натворил, ударило слишком сильно.       — Тэ-Тэ, — альфа ласково позвал свою пару, но та только больше забилась в угол, не поднимая головы.       Чонгук с болью в глазах смотрел на Тэхёна, чувствуя, что волк снова пытается пробиться к нежному, испуганному созданию. Он сотворил непоправимое под действием гормонов. Его осенило. Как же он раньше не догадался. Альфа быстрым шагом пошёл на выход, потому что чувствовал накатывающую волну дикого возбуждения. Скорее убежать в лес, скрыться, чтобы не навредить ещё больше. Позже он всё уладит, вымолит прощения, объяснит, что не хотел испугать. Только его вина, что не смог вовремя почувствовать приближающийся гон.

***

      До рассвета ещё пара часов. Даже солнце не думало вставать, а Чимин уже не спал, лёжа в коконе сильных рук. Альфы мерно посапывали, уткнувшись носами в омежью шею. Не хотелось подниматься и тревожить сон вожаков, поэтому Чимин смирно лежал, думая о своей жизни. Прошло больше месяца с их первых поцелуев, которые омега до сих пор вспоминает с трепетом. Он прекрасно помнит, как нежно и неторопливо целовал его Юнхо и как голодно и страстно вылизывал рот Юнги. Если во время близости с младшим из близнецов тепло медленно расползалось по телу, то со старшим страсть затапливала собой сразу же. И это так сбивало с толку. Потому что Юнхо в общении был лёгким и непринуждённым, всегда знал, как поднять настроение, что сказать, чтобы развеселить. А Юнги… Юнги был скупым на эмоции внешне. Практически ничего не говорил. Взгляд всегда был серьёзным, а смягчался только когда смотрел на Чимина. Но то, какие альфа дарил поцелуи, говорило о многом.       Дальше таких невинных ласк они за прошедшее время так и не продвинулись. Поиски чужака занимали почти всё свободное время, и всё, что оставалось, это ленивые и чувственные поцелуи. Вожаки ждали течку омеги, чтобы облегчить боль от первой близости и закрепления брачной связи. Чимин не знал, чего ожидать, а подкидываемые воображением картинки вгоняли в краску. А тот факт, что у него два альфы, которых он должен будет удовлетворить, заставлял немного бояться. Как всё между ними произойдёт, он не знал. Знал только, что будет неимоверно приятно и хорошо, потому что даже поцелуи и крепкие объятия сводили с ума.       За всеми этими мыслями Чимин и не почувствовал, что два горячих тела прижались ещё ближе. Альфы всё также спали, но неосознанно льнули ближе к возбуждающему запаху. Тела просыпались раньше разума, поэтому омега чётко смог ощутить два крепких возбуждения своими бёдрами. Щёки моментально раскраснелись, и Чимин замер, стараясь не шевелиться. Страха он больше не испытывал. Скорее любопытство и предвкушение. Его собственный член тоже отзывался на сплетающиеся между собой ароматы Юнги и Юнхо. Омега рвано дышал, стараясь успокоить разгорячённую кровь. Жасмин становился всё слаще, и Юнги неосознанно прижался ещё ближе, укладывая горячую ладонь в опасной близости от паха омеги. Чимину хотелось выть от безысходности. Всё внутри зудело от желания потереться об альфу. Кажется, ему хватило бы одного касания, чтобы наслаждение затопило с головой. Омега уже не контролировал ни свой запах, ни реакции своего тела. Он чувствовал, как под свободной ночной рубахой головка обильно текла, пачкая лобок и низ живота. Если бы Чимин не боялся разбудить близнецов, то уже бы заскулил от желания.       Он совершенно не заметил, как за его душевными терзаниями уже несколько минут наблюдает Юнхо. Альфа проснулся от копошения рядом и заметил, как их омежка пытается спокойно лежать, пока Юнги буквально вжимался в него. Предвкушающая ухмылка сама собой появилась на лице, а терпкий аромат чёрного чая наполнил спальню.       Младший альфа осторожно приблизился к нежной шее, вдыхая такой будоражащий запах жасмина. Язык широким мазком прошёлся по запаховой железе омеги, заставляя того удивлённо округлить глаза.       — Маленький омега возбудился от наших жарких объятий? — хриплый шёпот звучал в тишине комнаты слишком громко.       Чимин не знал, что ответить. Да и стоило ли что-то говорить. Возможно, именно сейчас ему хотелось, чтобы всё не закончилось только на одних поцелуях. Но Юнхо всё решил за него, впиваясь губами в нежную кожу под ухом, отчего омега громко вскрикнул, вскинув бёдра вверх. Юнги от таких действий ожидаемо проснулся. Сперва дезориентированный, но, увидев блестящие возбуждением голубые глаза и целующего Юнхо, сразу понял, в чём дело. На подсознательном уровне старший альфа догадался, что брат настроен зайти немного дальше обычного. И Юнги был только рад. Наконец-то он сможет сбросить накопившееся напряжение и страсть.       — Ты такой громкий, Чимин-и, — в самое ухо проговорил Юнги, прихватывая зубами мягкую мочку. — Твой звонкий голосок разбудил меня.       — П-прости, — омега млел от возбуждающих касаний братьев. До безумия хотелось большего, но он сам не знал, о чём просить. — Я не… Не х-хотел будить. Ах, — стон сорвался с полных губ, когда Юнхо прикусил оголённую ключицу.       — Шшш, ну что ты, котёночек, — ворковал Юнги, поглаживая гладкую кожу под коленкой. — Я нисколько не сержусь. Даже рад. Как бы я тогда смог удовлетворить своего омегу?       Просто слова уже доводили Чимина до блаженства. Он ни за что не признается, но такой теряющий голову Юнги нравился ему больше всего. Холодный и отстранённый в обычной жизни и страстный и горячий наедине с ним.       Длинные пальцы ползли всё выше, задирая лёгкую ткань. И Чимин бы испугался, но не теперь, когда до дрожи в коленях хотелось испытать настоящее удовольствие. Глаза закатывались сами собой, и омега сдался. Позволил себе отпустить, наконец, все свои страхи и получить желанное освобождение. Тихие стоны только подстёгивали альф. Их паре хорошо. Волки внутри удовлетворённо урчали.       — Ты столько болтаешь, брат, — Юнхо оторвался от вылизывания омежьей шеи и поднял горящие глаза. — Просто прикоснись уже к нему. Ты же видишь, какой он нуждающийся.       Ладонь Юнхо скользнула по другому бедру вверх, и теперь Чимин ощущал настойчивые касания уже с двух сторон. Пальцы с лёгкостью проминали мягкую кожу, заставляя омегу сходить с ума. Ещё немного, и альфы коснутся его возбуждённого органа. И этого хотелось сейчас большего всего на свете. Чтобы прикоснулись, чтобы показали, как потрясающе с ними может быть.       Долгожданное прикосновение к влажной головке отозвалось жаром внизу живота, и Чимин почувствовал, как вязкая и горячая смазка вытекала из него густыми каплями. Он бы точно застеснялся, но ему не дали на это времени. Юнги принялся медленно водить ладонью вверх-вниз, распределяя скользкий предэякулят, а Юнхо, развернув лицо омеги к себе, впился в искусанные губы. Чимин тонул в ранее незнакомых ощущениях, которых было чересчур много. Один альфа жадно сцеловывал сладкие стоны и поглаживал дрожащее бедро под рубахой, а второй — размеренно ласкал небольшой истекающий член, вылизывая при этом шею.       — Ты такой сладкий, — страстно шептал Юнги. — Я чувствую твою приближающуюся течку, котёночек.       А смущающийся омега краснел всё больше. Его альфы говорили такие стыдные слова, но от них возбуждение накатывало ещё сильнее. Хотелось, чтобы они замолчали и в то же время продолжали говорить.       — Только представь, каким будет наш омега, — вторил брату Юнхо, оторвавшись от зацелованных губ.       Задушенный всхлип раздался в тишине, когда Чимин открыл глаза и увидел две пары жёлтых глаз, которые с жадностью его разглядывали. Братья улыбнулись, и омега ясно мог видеть слегка удлинившиеся клыки. И это не пугало. Вожаки держали своих зверей под контролем. Важнее всего было доставить своей паре неописуемое удовольствие.       Голубые глаза распахнулись шире, когда он почувствовал, как пальцы Юнхо опускаются вниз, к самому сокровенному. Ягодицы были уже давно в смазке, и альфа застонал, когда ощутил липкость на своей руке.       — Он такой мокрый, Юнги, — младший из близнецов зарылся носом в основание шеи Чимина, потираясь ноющим членом о ногу омеги.       Юнги сделал то же самое, ускоряя движения ладони по возбуждению Чимина. Тот просяще скулил, а из глаз текли крупные слёзы. Кончить хотелось неимоверно. Нервная система просто уже не справлялась с накатывающим наслаждением.       — П-пожалуйста, — шептал он.       Никогда ещё Юнги не видел ничего более прекрасного, чем его муж, умоляющий о разрядке. Он ощутимо надавил большим пальцем на уздечку, провёл по чувствительной головке и с силой сдавил подрагивающий орган, вот-вот готовый излиться. Требовательные губы нашли раскрытые в немом стоне омежьи, и язык нагло ворвался внутрь. Чимин всегда терял голову от поцелуев Юнги. Тот всегда брал от такой, казалось бы, невинной ласки всё. Но чего-то будто не хватало. И Юнхо позволил себе пробраться к пульсирующему входу, легонько надавливая средним пальцем. Он не ввёл его внутрь, лишь немного стал поглаживать круговыми движениями. И Чимин сорвался. С громким и протяжным стоном он залил своей спермой кулак Юнги, пока братья, продолжая потираться о сочные бёдра, догоняли омегу.       В комнате было душно и пахло сексом. Три аромата смешались в один вкусный коктейль. Чимин не открывал глаза, переживая своё первое настоящее наслаждение. Юнги и Юнхо лежали на спинах рядом, приводя сбившееся дыхание в норму.       — Кончил в штаны, словно молодняк в половое созревание, — хохотнул младший альфа.       — Тут невозможно было удержаться, — подхватил Юнги. — С таким-то сладким омегой.       Тот приоткрыл глаза, разглядывая нависшего над ним вожака. Смущение накрывало с головой, но омега не отводил взгляд, оглаживая рукой горячую щёку, к которой альфа льнул, словно щеночек.       Тело полностью расслабилось, и Чимин хотел бы остаться в постели весь день. Но, к сожалению, ни один из них не мог себе позволить такую вольность. Юнхо поднялся с разворошенной кровати и скрылся за дверью. Когда альфа вернулся, омега заметил мягкое полотенце в руках.       — Давай, прекрасное чудо, убери руки. Нужно вытереть тебя, — на его слова Чимин немного поёжился. — Не переживай, подсматривать не буду, — и подмигнул, придавая немного уверенности.       Омега позволил бережно себя вытереть от уже немного подсыхающего семени, пока Юнги поглаживал его разметавшиеся по подушке белоснежные волосы.       — Вставай, Юнги. Нам тоже нужно привести себя в порядок. Наш омега ждёт завтрак.       — Я сам могу накормить вас, — протестующе начал Чимин, но был прерван.       — Не нужно, нежный жасмин. Отдохни пока.       И с этими словами альфы вышли из пропахшей их феромонами спальни. Раз они оставили омегу одного, он может немного отдохнуть. Довольная улыбка красовалась на лице Чимина, когда он понял, что смог преодолеть ещё один барьер в их взаимоотношениях. После сегодняшнего утра они стали ещё ближе.

***

      После неторопливого завтрака близнецы ушли на собрание. Вопрос с чужаком всё ещё оставался нерешённым. Тот, к слову, больше не появлялся на территории южной стаи. Ответа от западного вожака пока не было, и братья ждали хоть какой-то весточки от него.       Чимин убирал со стола оставшуюся еду, когда в дом влетел заплаканный Тэхён. У него дрожали руки, а волосы на голове напоминали гнездо.       — Тэ-Тэ, что случилось? — обеспокоенно спросил Чимин, хватая того за руки и усаживая на скамью.       — Чонгук, он, — голос омеги был хриплым, а из глаз снова полились слёзы. — Он ушёл.       — Куда ушёл? — Чимин ничего не понимал.       — Мы поужинали, — дрожа, начал рассказ лучший друг. — Потом улеглись в кровать. Всё было как и всегда. Но мне захотелось, чтобы Чонгук поцеловал меня по-настоящему. Ты столько рассказывал о поцелуях с вожаками Мин, что мне тоже захотелось испытать такое на себе. Захотелось почувствовать хоть что-то приятное и волнующее, — Тэхён негромко всхлипнул, но быстро собрался, растирая по покрасневшему лицу солёную влагу. — И всё было хорошо. Он так… Это было так потрясающе, Чимин. Чонгук был таким нежным и в то же время требовательным. Мне так понравилось, что я растворился в наслаждении. Но потом…       Друг прервался, не моргая и смотря в одну точку. Чимин испугался не на шутку.       — Что потом, Тэ? Он что-то сделал?       Омега боялся услышать положительный ответ. Чонгук никогда не казался тем, кто способен причинить своей паре вред. Тем более, зная, как альфа относится к Тэхёну. Чимин просто не мог поверить в это.       — Он будто бы сорвался с цепи, — безжизненный голос звучал так разбито. — У него выросли клыки. Очень сильно. А глаза горели жёлтым. Но не так, как это у нас бывает во время чего-то волнительного. Там не было человека. Там был только волк. И я уже много раз видел такой взгляд, Чимин. Я испугался, попросил остановиться, но он не слышал. Только когда я смог его оттолкнуть, Чонгук на мгновение пришёл в себя. Пытался подойти, но я не смог его подпустить. А потом он убежал. И я не знаю, что теперь мне делать.       Рыдания Тэхёна вырвались наружу, а сам омега упал в утешающие объятия лучшего друга. Чимин нахмурил брови, судорожно думая, что такого могло случиться с всегда добрым и чутким Чонгуком.       — Где ты видел такой взгляд, Тэ, — спросил омега, когда тот немного успокоился, продолжая укачивать его в своих руках.       — Такие глаза были у всех альф в гоне, когда они приходили к моему папе. Не хочу это вспоминать. Все твердили только то, что им нужен омега, потому что без него гон пережить очень трудно.       Чимин поглаживал уже немного отросшие белые волосы, распространяя нежный аромат жасмина. Старался успокоить. А в следующую секунду почувствовал, как тело Тэхёна напряглось, и он выпрямился.       — У него начался гон, так ведь?       — Ну, судя по тому, что ты мне рассказал, то вполне вероятно, что так и есть.       — Почему тогда он ушёл? Почему не остался?       — А что бы ты сделал? — неверяще смотрел на друга Чимин. Тэхён не был глупым, но сейчас, кажется, его можно было таким назвать. — Ты же прекрасно помнишь, каким возвращался твой папа. Да и у тебя же не было ещё альфы, а первый раз в гон… Это ужасно, Тэ-Тэ. Он же себя не контролирует. Чонгук заботится о твоём здоровье в первую очередь. Поэтому и убежал. Он обязательно вернётся, не переживай.       Друг позволил себе расслабиться после утешающих слов, но позже напрягся снова.       — И к кому он пошёл? Гон без омеги — самая настоящая пытка, — в голубых глазах чётко читался страх. — Он что, ушёл к другому…       — Тэхён! — Чимин даже прикрикнул. — Ну как он может уйти к другому? Вы же связаны. Он не может изменить тебе физически. Перестань говорить ерунду.       Честное слово, омеге хотелось ударить своего лучшего друга. Да, пережитый страх не давал ясно мыслить, но не до такой же степени.       — А куда он тогда убежал, Чимин?       — Я не знаю. Хочешь, мы спросим у Джин-хёна. Он Чонгука знает, как самого себя.       Тэхён согласно закивал и снова удобно устроился в руках Чимина, утыкаясь носом в его шею. Его сладкий жасмин всегда успокаивал, поэтому омега не отказывал себе в возможности надышаться любимым и родным запахом.       — Ммм, ты пахнешь иначе, Чимин-и, — проворковал Чон, водя кончиком носа по запаховой железе.       Чимин тут же залился краской, отводя взгляд. Сразу же вспомнилось утреннее пробуждение, которое вылилось в море наслаждения и страсти. Стало так стыдно. Он ведь даже не успел сходить в баню. Да и не хотелось смывать с себя запахи его альф. Хотелось носить на себе терпкий чёрный чай и свежий лемонграсс подольше.       — Так, так, так, — начал Тэхён, замечая состояние омеги. — Рассказывай, чем вы тут занимались?       — Да ничем особенным. Обычные поцелуи, — пробубнел Чимин и собирался уже встать, как цепкие руки усадили его обратно.       — Из-за обычных поцелуев ты перестал краснеть уже несколько недель назад. Рассказывай. Сейчас же.       — Ну, — омега замялся, не зная, как вообще о таком рассказывать. — У меня течка скоро, поэтому я быстро возбудился. А они лежали рядом. Такие сильные и горячие, что я не смог сдержать феромоны. Юнхо проснулся и увидел, что я на взводе. Ну, и они немного помогли мне.       — Помогли с чем? — Тэхён прекрасно знал, с чем они помогли, но смущать своего друга было очень интересно и весело.       — Ты прекрасно понял, с чем, — буркнул Чимин.       — Нет, — глупая квадратная улыбка красовалась на лице. — Скажи, Чимин-и.       — Нет же!       Омега всё же встал со своего места и продолжил убирать посуду, пока Тэхён громко смеялся.       — Тебе хоть понравилось?       Чимин только кивнул в ответ, краснея до самых кончиков ушей, вызывая новую волну хохота, который он больше не мог терпеть.       — Так! Пошли к Джин-хёну. Будем узнавать, куда мог деться твой Чонгук.       Омега вмиг погрустнел, но покорно пошёл за другом. Не хотелось думать о том, что его альфа мог быть с другим. Пусть Тэхён и понимал, что это невозможно, ревность и обида говорили совершенно обратное. Уж он-то Чонгуку устроит. Пусть только вернётся.