Ломая оковы

      

8

      На кладбище было тихо и спокойно. Только небольшой ветер колыхал многочисленные высокие деревья, создавая иллюзию чьего-то присутствия. Это не позволяло сойти с ума окончательно. Джин ещё ночью сбежал сюда, как только его муж уснул. Ноги сами шли, прекрасно зная дорогу, хотя солнце ещё даже не собиралось вставать. Омега не плакал. И не сказал ни слова. Просто сидел и смотрел на место, где лежал его погибший любимый. Он хотел сказать так много, хотел в тысячный раз извиниться за своё «предательство», но изо рта так ничего и не вырвалось. Сокджин сам себя боялся и не понимал. Пока бежал сюда, в голове были сотни мыслей, но, усевшись на влажную землю, они все куда-то испарились. Перехотелось говорить о том, как ему жаль, как он разбит и как ему жить дальше. Почему-то Сокджин знал, что Соджун бы его точно не осуждал. Он и сам понимал, что это нормально: жить и двигаться дальше. Джин хотел бы… Но эта больная преданность и любовь только отравляют его изнутри всё больше. Не дают жить в гармонии с самим собой. Он так устал. Устал от бесконечных мыслей о Соджуне, устал от сочувствующих взглядов после того, как все узнали, что его отправляют на Ночь выбора. Устал от всего.       А от того, как ужасно он поступил с Намджуном прошлой ночью, и вовсе хотелось умереть где-нибудь в уединённом месте. Чтобы никто не смог найти, потому что Джин сам себя не сможет простить за ту боль, которую причинил хорошему альфе. Конечно, Джун узнает чьё имя стонал омега. Возможно, он уже узнал. И от этого становилось так неприятно. Сокджин уже успел много раз пожалеть, что согласился завершить их брачный обряд. Если бы он не пошёл на поводу своих непонятных убеждений, то не было бы ничего. А сейчас свежая метка неприятно зудела и пульсировала. Вся сущность омеги требовала быть сейчас рядом со своим альфой, чтобы тот зализал укус, обласкал, подарил безопасность и тепло. Но Джин просто сбежал, как только спал узел. Он даже не помылся. Тело ещё приятно потягивало от пережитого оргазма, а губы кололо от многочисленных поцелуев Намджуна. И омега почему-то не чувствовал себя грязным, хотя в своей голове обозвал себя самыми последними словами.       Он теперь понятия не имел, как смотреть в глаза альфе с безумно красивыми голубыми глазами. Но Сокджин понимал, что в них увидит. Разочарование. Возможно, ненависть. Но что-то подсказывало, что Намджун не сможет его возненавидеть. Просто он не такой. Он добрый и рассудительный. Отважный и спокойный. Из всех альф, которые могли его выбрать, Джун был самым лучшим. Этого нельзя было отрицать. Пусть все северные альфы отличались своей жестокостью и равнодушием, Ким был совсем не таким. Полная противоположность. И от этого становилось ещё хуже. Как он мог вот так обидеть альфу? Головой Джин понимал, что это из-за его слепой любви к Соджуну, что только так он смог дать себя пометить, представив на месте Намджуна его любимого. Но омега внутри обиженно скулила, потому что не хотела причинять такую боль. И Сокджин был с ней согласен. Но ничего пока что с этим поделать не мог. Не мог он по щелчку пальцев взять и отпустить того, с кем был счастлив долгое время.       — Как мне жить дальше, Соджун-а, — горло першило от долгого молчания, затрудняя произношение слов. — Как попрощаться с тобой? Чтобы перестало уже болеть в груди. Чтобы не обижать Намджуна. Как перестать любить тебя?       Самый главный вопрос сорвался так легко, что омега даже удивился. Долгое время он даже не смел думать о том, чтобы перестать любить погибшего мужа. Ему не нужно было это. Но сейчас, когда он снова замужем, это гложило его каждую секунду. Как перестать любить. Где есть такое средство, которое вырывает с корнем все светлые чувства из раненого сердца? Джин хотел бы знать ответ.       — Он не заслужил такого, понимаешь? — говорил сам с собой омега. — Не заслужил моего холода в его сторону. Он достоин самой большой любви, многодетной семьи. А что я ему могу дать, если моя душа и сердце уже лежат вместе с тобой вот уже пять лет? Так тяжело без тебя, Джун. Очень тяжело. Дай мне хоть какой-нибудь знак. Что делать со всем этим?       Он обречённо выдохнул, уткнувшись в свои колени. От размышлений уже болела голова, и захотелось уснуть на несколько дней. Но Сокджин не мог. Ему нужно вернуться, как-то поговорить с Намджуном и извиниться. Если вдруг альфа не успел узнать, как зовут умершего любимого, он расскажет всё сам. Не имеет смысла вселять в него хоть какую-то надежду. Пока он не избавится от этой любви, тянущей на дно, обещать ничего Намджуну не посмеет. Тот не заслуживает обмана и лжи.       Только омега собрался вставать со своего места, как услышал громкий крик Чонгука.       — Джин- хён! Джин-хён! — запыхавшийся альфа навалился на ничего непонимающего Сокджина.       — Что? Что случилось?       — Сумин-хён, — язык еле слушался, Чонгук так спешил к своему хёну, что даже не остановился ни разу. — Он… Он рожает!       Янтарные глаза вмиг округлились, выдавая предвкушение и волнение. Наконец-то, омега лекаря подарит их стае нового волчонка. Новую жизнь.       Джин бросил короткий взгляд на могилу мужа и отправился за Чоном обратно в поселение. Хосоку могла понадобиться помощь. Сокджин обязан быть рядом с друзьями в такой важный момент. Он чуть было не пропустил роды, которые все так ждали. Сумин ждал альфу. Сильного и такого же умного, как и его отец. Их первенец вот-вот появится на свет. Джин просто должен успеть, должен быть рядом с омегой в такое тяжёлое время. Рожать было трудно и мучительно долго. Но Сокджин так и не смог познать этого всего. Если Луна будет благосклонна, то и он в скором времени будет носить под сердцем крохотную жизнь. Но об этом пока не стоило думать. Сейчас важнее всего — Сумин и его маленький щеночек.       

***

      В доме лекаря стаи было душно. Прибежавший Джин заметил сидящих на кухне Чимина и Тэхёна, которые напряжённо оглядывали своих альф, снующих туда-сюда. Все волновались, переживали за состояние Сумина, потому что очень любили этого светлого и доброго омегу, и когда из комнаты раздавались слишком болезненные стоны, все напрягались и сочувствующе поглядывали на закрытую дверь. В дом вошёл Намджун, неся в руках тяжёлые вёдра с чистой водой. Сокджин не мог заставить себя посмотреть на альфу, потому что становилось ужасно стыдно за свою вчерашнюю слабость, за то, что сделал больно. Но всё же бросил один короткий взгляд и приветственно кивнул. Северянин выглядел отстранённым, но старался не показывать всем дыру, ноющую в груди.       — Эм, куда поставить воду?       Джин быстро пришёл в себя и сосредоточился. Сейчас важно было здоровье Сумина.       — Юнги, — обратился омега к вожаку, который выглядел слишком рассеянным. Сокджина всегда забавляла эта беспомощность, когда грозные и сильные альфы совершенно не знали, что делать. — Поставь её на печь. Она должна закипеть, а потом немного остуди. Но совсем немного, понятно?       Мин отрывисто кивнул, и омега подошёл к таким же испуганным Чимину и Тэхёну.       — Пойдёмте со мной, мне может понадобиться ваша помощь.       В комнате, где омега лекаря переживал не самые приятные моменты, было душно. Хосок хлопотал рядом, постоянно проверял сердцебиение малыша и интересовался у мужа о его самочувствии.       — Хоби, — Сокджин дотронулся до плеча лекаря. — Чем мы можем помочь.       — О, хён, вы вовремя. Успокойте Сумина, я не могу проверять его состояние и поддерживать. Я в этом не силён.       — Сумин-а, посмотри на меня, — голос старшего звучал ровно, а лёгкий мандариновый аромат успокаивал.       Чимин и Тэхён уселись по бокам от рожавшего омеги, обхватывая его горячие ладони своими, более прохладными. Сумин подарил им благодарный взгляд. Было не так страшно, когда Джин пришёл, да и новообретённые члены стаи тоже нравились мужу лекаря, поэтому он был рад, что они пришли его поддержать.       Схватки становились всё чаще и болезненнее, и омега с трудом сдерживал крики боли. По вискам стекали ручьи пота, а лёгкая рубаха уже давно прилипла к покрытому испариной телу. Сокджин заботливо обтирал лоб и разрумяненное лицо мокрой тряпочкой, чтобы хоть как-то остудить Сумина. Очередная болезненная схватка, и омега с силой сжал руки двух омег, которые со страхом в глазах наблюдали за происходящим. Неужели и они будут проходить через такие муки?       — Всё хорошо, любимый, уже скоро мы увидим нашего сына, — Хосок старался подбодрить страдающего мужа. — Ты хорошо справляешься, не забывай дышать. Джин-хён узнай, где вода.       Омега быстро выбежал в кухню, напугав всех присутствующих.       — Юнги, ты нагрел воду?       — Да, вон стоит. Остудил немного, как ты и просил.       Юнхо хотел было уже встать и отнести тяжёлое ведро, но Сокджин не дал этого сделать, самостоятельно взяв воду. Запахи других альф могли не понравиться такому чувствительному сейчас Сумину, поэтому Джин не мог допустить, чтобы аромат чужих феромонов проник в комнату.       Хоби устроился между ног любимого мужа, успокаивающе поглаживая бёдра и говоря, что скоро всё закончится. Головка уже была видна, и альфа попросил Сумина потужиться на схватке сильнее. Влажные ладошки со всей силы сжали руки Чимина и Тэхёна, отчего те сморщились от боли, но не сказали ни слова, потому что понимали, что эта боль даже в сравнение не идёт с той, что испытывает сейчас омега лекаря.       — Давай, Сумин-а, тужься, ещё немного.       Омега уже очень устал, и сил почти не осталось. Это его первые роды, поэтому Сумину было очень сложно, но он старался не паниковать и во всём слушаться мужа. Ещё одна мучительная схватка, и омега собрал все свои силы, оставшиеся в теле, и постарался вытолкнуть своё дитя. Что у него и получилось. Спустя мгновение в комнате раздался пронзительный детский плач, а обессиленный Сумин рухнул на подушки, расплываясь в радостной улыбке. У него получилось. Он подарил своему альфе крепкого малыша. Их первенца.       Хосок бережно омывал младенца, который, не переставая, кричал, пока остальные омеги вытирали его мужа. Через несколько минут Сумин уже держал в руках покрасневшего и чистого малыша, который, почувствовав папу, сразу же успокоился, выискивая маленьким ротиком молоко. Омега осторожно отодвинул край рубахи, и маленький альфочка жадно припал к соску, делая свои первые глотки питательного молока.       Джин приобнял сидящих рядом Чимина и Тэхёна, которые во все глаза наблюдали за кормлением. У самого Сокджина неконтролируемо текли слёзы. От радости за своих друзей и немного от сожаления, что пока сам этого счастья ещё не почувствовал.       — Посмотри, какой наш волчонок прекрасный, любовь моя, — ворковал севший рядом Хосок. — Спасибо, что подарил мне такое чудо.       Губы альфы нежно коснулись лба Сумина, на что тот блаженно прикрыл глаза. Самое болезненное позади, сейчас его ждёт только прекрасное время со своим маленьким волчонком.       — Уён, — твёрдо проговорил Чон. — Мы назовём его Уён.       Омега коротко кивнул, соглашаясь со словами мужа. Имя подходило уже непоседливому малышу, который, наевшись, копошился в чистой ткани.       Омеги оставили счастливых родителей и вышли за дверь, оставляя тех ворковать с альфочкой. Сидящие кто где альфы сразу синхронно повернули головы на звук, взволнованно поднимаясь.       — Ну, что? — старший из близнецов хотел поскорее узнать, как прошли такие долгожданные роды.       — Всё хорошо, — тихо проговорил Чимин. — Сумин-хён родил здорового и крепкого альфочку Уёна.       Все облегчённо выдохнули и улыбнулись.       — Чонгук-а, — обратился к альфе воодушевлённый Юнхо. — Распорядись от нашего имени. Пусть начинают готовиться к празднику. Отметим рождение нового члена стаи с размахом.       Улыбка, обнажающая дёсны, украсила лица обоих вожаков, пока Чимин и Тэхён непонимающе смотрели на радостных братьев.       — У вас празднует вся стая? — всё же решился задать вопрос Тэхён.       — Да, — заговорил Юнги. — Так у нас заведено уже очень давно. Мы так благодарим наших ценных омег за то, что приносят жизнь в этот мир, что стая только крепнет и растёт. Полагаю, на севере не так?       — Нет, вожак поздравляет семью лично, и на этом всё.       — Это так… Так ужасно, извини, Намджун.       Альфа только вымученно улыбнулся.       — Не за что извиняться. У нас это никому не было нужно. Вот и всё. А мой отец ничего и не менял, потому что не видел смысла бороться с чёрствыми сердцами подавляющего большинства северян.       — Хорошо, что вы попали именно к нам, — озорно отозвался Юнхо. — Южане славятся своими пирушками. Вам точно понравится. Чонгук, почему ты ещё здесь?       Тот мигом оторвался от разглядывания своего мужа и спешно выбежал за дверь. До вечера необходимо было сделать слишком многое, чтобы к ужину вся стая собралась на главной площади у большого костра, приветствуя малыша Уёна.       

***

      Тэхён сидел рядом со своим другом и разглядывал танцующие языки пламени. Веселье только началось, и все с удовольствием ели вкусную еду. Только вот омеге кусок в горло не лез. Чонгук как-то странно себя вёл. Смотрел пристально с примесью сочувствия и жалости во взгляде. И такое Киму совершенно точно не нравилось. Альфа не старался подойти и поговорить, просто буравил своими тёмными глазами своего избранного. С чего вдруг произошли такие перемены в поведении Чона, омега не знал. Его будто подменили после утра.       Сейчас Чонгук о чём-то говорил с Джином, пока такой же хмурый, как и он, Намджун сидел поодаль с кружкой чего-то в руках. Тэхёну было искренне жаль своего хёна. Если у них с Чоном и был какой-то шанс, то у него со своим омегой вряд ли. Сокджин-хён слишком сильно увяз в прошлой любви, которую пока не хочет отпускать. Или же просто не знает как. Омега только очень надеялся, что Джуну не будет так больно со временем.       Голубые глаза устремились на Чонгука, изучая, пока тот занят разговором и не видит. Тэхён много раз так делал. Рассматривал исподтишка. Его альфа был безусловно красив, и он бы даже порадовался, что ему в пару Луна выбрала такого статного оборотня. Если бы не жгучая, отравляющая ненависть ко всем представителям «сильного» пола. Но ясное ощущение, что Чонгук был другим, всё сильнее разрасталось в груди. Да, он был слишком вспыльчивым, легко выходил из себя, но даже с таким характером, омега не чувствовал от него угрозы. Волк Тэхёна полностью ему доверял. Но не сам Тэхён. Его всё ещё съедали противоречия. Когда он видел, как Чон забавно морщил свой нос на любую шутку старших, каким преданным и открытым взглядом он смотрит на своих близких, и как спешит всем на помощь. Это… Это подкупало Кима. Но в моменты, когда альфа был раздражён его выходками или постоянными ссорами и спорами, то он невольно пугался. Боялся, что сейчас Чонгук замахнётся и ударит. Больно ударит, потому что руки у альфы были крепкими, с хорошо развитыми мускулами. Но тот никогда даже не пытался не то что ударить, даже словом унизить не мог. И омегу разрывало от своих ощущений. Если бы его душа не была такой искалеченной, он бы без раздумий доверил своё сердце этому прекрасному и доброму волку. Чонгук громко рассмеялся, и Тэхён вынырнул из своих мыслей, рассматривая широкую красивую улыбку. Когда Чон улыбался вот так, то был похож на милого кролика. Совсем не скажешь, что на самом деле это большой чёрно-золотистый волк. Ким и сам расплылся в мягкой улыбке, наблюдая, как его муж ведёт оживлённую беседу. Такой Чонгук завораживал. Но неожиданно тот будто почувствовал на себе чей-то взгляд и повернул голову в сторону омеги, который, глядя на него, тупо улыбался. Чон глазами говорил о нежности и любви, которые испытывает к Тэхёну, но тот быстро спохватился и отвёл взгляд, как и обычно, покрываясь льдом и колючками. Альфа мог только печально вздохнуть.       — Иди к нему, — тихий голос Джина раздался совсем рядом с ухом.       — Что? К кому?       — Не будь таким упрямым, Чонгук-а, — продолжал старший омега, ни на секунду не поверив в напускное безразличие. — Я же вижу, как вы друг на друга смотрите.       — Смотрю только я, хён. А он если и одаривает взглядом, то холодным и совсем неприятным.       — Дурак ты, — Джин по-доброму пихает младшего в плечо. — Ты просто не видишь, что он с тебя глаз не сводит. Смотрит и думает о своём. Поговорите уже. Хватит бегать друг от друга.       Альфа ещё раз взглянул на своего мужа, который что-то говорил сидящему рядом Чимину, и решительно встал со своего места. Хён прав. Нужно брать всё в свои руки. Волк он, в конце концов, или заяц трусливый. Он расправил рубаху, поправил слегка вьющиеся волосы и твёрдым шагом пошёл в сторону Тэхёна. Омега, как только увидел приближающегося Чона, сразу же напрягся. По серьёзному выражению лица было понятно, что Чонгук настроен на что-то очень важное.       — Тэхён, — прокашлявшись, начал альфа. — Можно с тобой поговорить.       Ким хотел резко ответить отказом, но выглядел Чон так побито, а оленьи глаза просто светились надеждой, что он не смог сказать нет.       — Думаю, да. Мы можем поговорить.       — Пойдём, я покажу тебе кое-что. Там и поговорим.       Омега с опаской вложил свою ладонь в протянутую руку и поднялся с лавки, бросая на Чимина непонимающий взгляд. Но друг только подбадривающе улыбнулся, как бы говоря Тэхёну следовать за своим мужем. И он пошёл, позволил вести себя куда-то в уединённое место, чтобы поговорить. Обозначить, наконец, их отношения.       Ким немного боялся оставаться с Чонгуком наедине, потому что уходили они всё дальше, где уже не встречались жители южной стаи. Слишком далеко они не отошли, в стороне от поселения был небольшой лесок с молодыми деревцами, а среди них небольшая полянка с мягкой и всё ещё зелёной травой. В свете луны это место казалось волшебным. Альфа осторожно усадил Тэхёна на небольшой пенёк, а сам уселся прямо так на сырую от вечернего тумана траву.       — Ты простудишься, — начал возмущаться омега. — Сейчас же встань!       — Всё в порядке, не простужусь. У нас горячая кровь, — ответил Чон, поиграв бровями.       Но Тэхён этого жеста не оценил и продолжал хмуро смотреть. — Ладно, я позвал тебя не за этим. Всё же я хочу, чтобы наш брак был настоящим, Тэхён.       — А разве он не настоящий? Мы уже связаны навсегда вместе.       — Нет. Я хотел бы, чтобы однажды ты полюбил меня так же сильно, как я люблю тебя, снежинка.       Снова это ласковое обращение. Внутри всё дрогнуло, когда Чонгук так его назвал. Жар приливал к щекам, но омега не мог поддаться своему внутреннему волку, который чуть ли не выл от того, насколько хотелось ответить альфе взаимностью. Человеческая сторона всё ещё была благоразумной.       — Любишь? Мы знакомы меньше месяца, как ты можешь меня любить?       — С первого вздоха, Тэхён. Как только я почувствовал твой восхитительный запах, я полюбил тебя. Такая у нас волчья сущность. Ты же сам знаешь это.       — Ещё скажи, что хочешь, чтобы я выносил и родил тебе щенков.       — Очень хочу.       — А как ты этого добьёшься? Ведь по собственной воле я под тебя не лягу. Никогда.       Льдистые глаза блестели злобой, и Чон сейчас понял, о какой ненависти говорил ему Намджун. Этот омега такой искалеченный внутри, что стало до обидного больно за его ранимого и нежного Тэхёна. Хотелось разорвать глотки всем тем, кто был причастен к такому отношению к альфам.       — Что же, — продолжал омега. — Изнасилуешь?       Было видно, что он в ужасе. Пусть и храбрился, и дерзил, но очень сильно боялся того, что ответит ему Чонгук.       — Никогда, — голос был таким твёрдым и уверенным, что омега не смог не поверить ему, продолжая смотреть прямо в чёрные омуты, будто выискивал там правду.       — И как же тогда нам быть?       — Будем жить. Привыкать друг к другу, учиться доверять, открываться. Я не обижу тебя, Тэхён. Не смогу просто этого сделать. Для волка ты уже его. И для меня тоже. Но я ни за что не смогу тебя к чему-то принудить. Особенно к близости, зная через что ты…       — Ты всё знаешь? — тихо прервал его Ким.       — Знаю. И хочу всех обидевших тебя и твоего папу убить.       — Если знаешь, почему тогда надеешься? Я же сломанный. Я не хочу ничего из того, чего желаешь ты.       — Я прошу всего лишь дать нам шанс. Один. Я смогу показать тебе, что внимание и понимание творят чудеса, что любовь может прогнать все твои страхи. Что скажешь? Ты согласен?       Сердце заполошенно билось где-то в глотке, пока Тэхён проникновенно смотрел на стоящего на коленях альфу. Чон ждал его ответа. Не требовал ничего, попросил всего лишь попробовать построить настоящую семью. Омега внутри просто вопил о том, чтобы довериться. Послушать в этот раз. И Тэхён послушался, прикрыл глаза и едва заметно кивнул, услышав громкий облегчённо-радостный вздох. А затем открыл свои невероятные глаза, в которых стояли слёзы, посмотрел на робко улыбающегося Чона и погладил его горячую щеку. Подарил хотя бы одно прикосновение. Пока что это всё, на что он был способен, но альфа принял этот дар с благодарностью. Неважно, сколько времени пройдёт, прежде чем Тэхён ему откроется окончательно. Он готов ждать этого омегу всю свою жизнь.

      ***

      После ухода Чонгука Джин посмотрел на своего мужа, который сидел всё на том же месте и смотрел на огонь. Им нужно было поговорить, поэтому омега решительно поднялся и пересел к альфе. Намджун окинул его нечитаемым взглядом и вернул всё своё внимание большому костру.       — Намджун, — начал говорить Сокджин. — Я хочу извиниться перед тобой…       — За что? — перебил его альфа, всё так же не отрывая взгляда от языков пламени.       Старший сглотнул вязкую слюну, стараясь подобрать слова, чтобы правда не была такой жестокой. Только это было невозможно. Как бы он это не сказал, всё равно сделает нестерпимо больно.       — Джун, я…       — Не называй, — Намджун устало прикрыл глаза. — Не называй меня так.       Омега удивлённо округлил глаза и в ту же секунду всё понял: он узнал имя его любимого. Узнал и всё верно сопоставил. Джин поджал губы. Его извинения, наверное, не будут иметь уже никакого смысла. Для чего они нужны, если его альфе легче не станет.       — Ты всё узнал, — не спрашивал, просто констатировал факт. — Кто сказал?       — Чонгук. Я не спрашивал специально. Просто хотел узнать, где ты. А он ответил, что ты у Джун-хёна. До меня сразу дошло, что ночью ты не меня представлял, не моё имя кричал. А я ещё думал, почему ты не хочешь открыть свои глаза. Взглянуть хотя бы разок… Но я не сержусь и не обижаюсь, Джин.       По щекам омеги текли слёзы. Он слушал и не перебивал. И даже сейчас в голосе альфы не было ненависти, не было ярости. И это очень поражало Сокджина. Другой бы давным-давно разозлился и дал понять, что отныне только он есть у омеги. Больше никого не должно быть между ними. Даже мёртвых. Но Намджун молчал.       — Я хочу, чтобы я мог двигаться дальше, — срывающимся голосом ответил Джин. — Но не знаю как, не могу так просто выкинуть его из сердца.       — Я и не прошу, Сокджин. И зла не держу. Я, наверное, уже смирился с тем, что не быть мне счастливым в браке с любимым омегой. Поэтому перестану на тебя как-то давить. Будем жить как друзья. Друзьями же мы можем быть? Не прикоснусь к тебе. Пока что, во всяком случае. Пока не могу. Да, нам потом придётся зачать волчат, а для этого нужно будет повторить нашу брачную ночь, но… Давай пока повременим с этим.       И уставился своими голубыми глазами на Джина. Будто в душу смотрел. Омега не мог выдавить и звука, а потому просто кивнул, соглашаясь со словами его мужа. А тот, увидев немой ответ, поднялся и пошёл в сторону их дома. Праздник утомил Намджуна. Всё утомило. Хотелось забыться в исцеляющем сне, чтобы хотя бы там не болела израненная душа.       А Сокджин остался сидеть на лавке. С заплаканным покрасневшим лицом и огромной дырой в груди от несправедливости, на которую обрекла их Луна. Одно он знал точно: просто друзьями им никогда не быть.

***

      Чимин сидел за столом и смотрел, как радостные южане танцуют у костра. Он чувствовал спокойствие. Впервые за всё время он ощущал себя на своём месте. Даже в своей родной стае такого не было. Там было всё таким холодным. В прямом и переносном смысле. Климат был суровее, как и характеры северян. Не всех, конечно же, но несколько человек не смогли бы растопить те льды, которые сковывали практически каждого. Поэтому сейчас омега искренне мог порадоваться, что его выбрали такие добрые и чуткие альфы, которых он, кстати, нигде не видел. С самого начала вечера вожаки оставили Чимина, но тому не было скучно. Только сейчас, когда Тэхён ушёл куда-то за Чонгуком, он ощутил грусть. Он также видел, как Намджун оставил плачущего Джина одного, но не решился подойти к старшему омеге, чтобы спросить о случившемся. Что-то подсказывало, что сейчас не лучшее время.       Веселье набирало обороты, когда Юнхо и Юнги уселись рядом с ним. Чимин в удовольствии прикрыл глаза, вдыхая любимый смешавшийся аромат чёрного чая и лемонграсса. Он невольно подумал о том, что будет, когда близнецы его пометят, смешав три феромона в один. Будет ли его нежный жасмин сочетаться с такими сильными запахами? Поняв, о чём думает, Чимин резко открыл глаза, а щёки затопило смущённым румянцем.       — Прекрасное чудо, — прямо в ухо прошелестел Юнхо. — Не хочешь с нами в лес? Выпустим волков, побегаем, порезвимся. Сегодня такой замечательный повод.       Омега посмотрел на Юнги, который ничего не говорил, но смотрел пристально, ожидая ответа. Положительного ответа. И он кивнул, позволяя утянуть себя двум крепким рукам в сторону ночного леса. Страшно не было, наоборот, в крови бурлило предвкушение. Чимин очень любил гулять в волчьей форме. Любил гонять зайцев в северном лесу, а сейчас нестерпимо захотелось исследовать и южный лес.       Отойдя немного вглубь, вожаки стали стягивать с себя одежду, абсолютно не стесняясь. Чимин, конечно, не мог ещё так спокойно обнажаться перед альфами. Пусть даже его собственными мужьями. Поэтому нашёл разросшийся кустарник и зашёл за него, пряча своё обнажённое тело за пока ещё зелёной листвой. Было до невозможного приятно чувствовать своего волка, который теперь мог дышать полной грудью.       Белоснежный волк казался в темноте леса, освещаемой только луной, чем-то божественным. Ярко-голубые глаза отчётливо выделялись, привлекая к себе внимание двух крупных волков. Глаза вожаков прожигали омегу, пока тот ленивой трусцой подбегал к ним, а после, на один миг остановившись, игриво вильнул хвостом и скрылся среди деревьев. Рыжий волк насмешливо фыркнул на такую провокацию, и, игриво куснув брата за чёрное ухо, ринулся вслед за Чимином.       Омега бежал быстро, отдаваясь ощущениям, которые прошивали его тело приятными волнами. Уже прошло много времени с тех пор, как он позволял вот так отпустить себя. Наслаждался каждой секундой, проведённой в теле своего волка. Остановился только, когда добежал до небольшой речки, которая текла с гор вдалеке. Склонив морду ближе к воде, Чимин почувствовал прохладу, которую хотелось почувствовать горящими от бега лапами. И он долго не думал, заходя в ледяную воду, которая так приятно остужала натруженные после бега мышцы зверя. Его альфы вскоре нашли его, ведомые тонким жасминовым шлейфом, и наблюдали с берега, как их муж гуляет в холодной воде, разбрызгивая ту в стороны. Чимин совершенно точно сейчас чувствовал себя счастливым.       Наигравшись, омега вышел на берег, отряхивая белую шерсть от лишней влаги. На душе было так тепло, что этим теплом захотелось поделиться с Юнги и Юнхо, которые пристально за ним наблюдали. Чимин не отводил взгляд, когда медленно стал приближаться к альфам. Те, казалось, даже дыхание задержали от того, насколько близко к ним подошёл омега. Ноздри Чимина расширились, вбирая в себя стойкий запах чёрного чая у шеи чёрного волка. Затем мордочка сместилась чуть вправо, зарываясь носом в ярко-рыжую шерсть. Так омега давал понять, что доверяет. Что не боится волков двух братьев. Да, в человеческой форме на такое он бы пока не решился, а вот в волчьей… Запросто.       Чимин обнюхивал их практически везде, разве что под хвосты только не залез. Но пока для таких откровений даже волк не был готов, а потом вернулся обратно к их застывшим от неверия мордам. Шершавый влажный язык широко мазнул прямо по чёрному носу Юнги, у которого от близости желанного омеги зарождалось утробное рычание в груди. Затем Чимин проделал тоже самое и с Юнхо, но тот терпеть не стал и просто повалил всем своим весом белого волка на землю, нависая чёрной скалой. И даже сейчас Чимин не испугался, а просто доверчиво смотрел прямо в загоревшиеся жёлтым радужки. И альфа позволил себе наклониться ниже и ощутимо прикусить белое ушко. Омега взвизгнул, но вырываться не стал, наслаждаясь мелкими покусываниями Юнхо, который становился всё смелее прикусывая чувствительное местечко на шее, зализывая после свои метки. Помечал своим запахом, чтобы никто не смел даже смотреть на их мужа.       Юнги молча за ними наблюдал, радуясь, что их волчонок не отталкивает их. Раскрывается всё больше, доверчиво льнёт к ласкам Юнхо. Он понимал, что Чимин-человек так бы делать точно не стал, но доверие волка означало то, что и человеческая часть скоро сдастся им окончательно и бесповоротно. И тогда он смогут показать всю любовь, на которую только способны. Разделят с омегой ложе, повяжут своими узлами, поставят друг другу метки и сделают своим окончательно и навсегда. Распалённый своими же фантазиями, Юнги примостился с другой стороны от брата, также усердно вылизывая белоснежную шерсть.       Феромоны смешивались в самый идеальный коктейль, который разгонял кровь в венах, заставлял течь быстрее, возбуждал. Скулёж омеги и рычание альф эхом отдавались в тишине леса. Чимина настолько разнежило возле горячих волчьих тел, что не хотелось никуда уходить. Хотелось вечность пролежать вот так, рядом с Юнги и Юнхо. Чтобы те защищали и оберегали. Омега изредка отвечал на вылизывание такими же мазками собственного языка, чтобы дать понять, что ему безумно нравятся такие прикосновения.       Наигравшись, вожаки удобнее устроились около своего омеги, зарываясь носами в приятно пахнущий жасмином мех, пытаясь надышаться таким сладким феромоном. А Чимин и не был против, покорно уложив морду на свои вытянутые передние лапы. Можно было позволить себе немного отдохнуть, возможно, даже уснуть рядом с близнецами. Было так тепло и уютно, что глаза омеги сами невольно закрывались, пряча сапфиры голубых глаз за веками. Еле слышное тарахтенье альф приносило умиротворение и покой. Он под надёжной защитой. Можно расслабиться.       Ночной прохладный воздух ничуть не мешал крепкому сну омеги, потому что два лежащих рядом тела грели получше всяких печек. Вожаки не спали, чутко следили за малейшими звуками. Но ничего подозрительного не происходило, и в какой-то момент оба альфы уснули так же крепко, как и Чимин.       Горький и едкий аромат полыни дразнил чувствительный нос. Глаза нехотя открылись, а ноздри инстинктивно втянули холодный воздух глубже. Сразу же стало неприятно от горчащей полыни, которая витала вокруг. Рыжий волк тут же подскочил с места, вытягивая из сна и Юнхо, и Чимина. Что-то было не так. Такого феромона здесь раньше не было. Жёлтые глаза забегали по окружающей местности, но ничего подозрительного видно не было. Выдавал тревожную обстановку только запах. Полынь сгущалась и была уже, казалось, везде.       Сонный омега не понимал, что происходит. Его альфы до предела напряжены и злобно на кого-то рычат. Только вот Чимин никого не видел, даже не чувствовал, потому что несущий угрозу тяжёлый запах чёрного чая и лемограсса заполонил всё вокруг, и он испугался, прижав уши к голове.       Инстинкты Юнги так и вопили броситься вперёд, найти того, кто посмел напугать его пару. Подвергает опасности. Он развернулся к Юнхо, который в оборонительной стойке находился рядом с Чимином, и посмотрел в глаза брата. Тот понял всё без слов, кивая в сторону, откуда доносился запах. Младший из близнецов остался рядом с их омегой, пока Юнги резво рванул в самую чащу. За запахом чужака.