Душа войны

      Проклятье. Деймон предчувствовал беду, ведь мысли его были заняты лишь образом женщины, сидевшей за столом в его покоях при свете камина. Караксес докучал ему картинами контрабандистов на восточном фронте, но Деймон лишь презрительно фыркнул своему дракону. Минуло много лет с тех пор, как ему нужно было напоминать своему крылатому другу, что любого на этой стороне моря можно, а то и нужно, сжигать без промедления. В конце концов, эффективность блокады напрямую зависит от контроля над контрабандистами. Сам факт, что Драхар сумел протащить жрицу, о которой упоминала Рейнира, в свой трюм, был оскорблением. Но слова Рейниры вновь захватили его разум, пока ветер доносил до него звуки драконьего пламени, пронзая шлем. Я люблю тебя…- эти слова, разорванные на части, эхом разносились в воздухе, терзая его душу и одновременно даря сладостную муку. Но больше всего его тревожило то, что ей пока не грозит опасность. Если тьма так пугает её, значит, он не справляется со своей задачей. Рейнира расцвела в прекраснейшую из женщин, и то, что она даже допускает мысль ответить на его чувства, стало для него полной неожиданностью. До сих пор, помимо яростного гнева, он не смел даже мечтать об этом. Он хранил в тайне свою глубокую привязанность и любовь к ней, потому что знал, что это может ей навредить.Её отказ сломил бы его окончательно. Раньше она была ребёнком, на которого он тщетно пытался повлиять своим расположением. Но он уже не тот.       И теперь… осознание того, что принцесса хранит в себе тот же заветный секрет… Его жизнь никогда не будет прежней. Теперь, когда он познал сладость её губ и нежность кожи под своими прикосновениями, принц не мог представить себе долгие одинокие ночи в военном лагере. Не быть рядом с ней, не чувствовать её запах, не слышать её голос — это станет для него пыткой, в сравнении с которой все прежние испытания покажутся ничтожными. Воспоминания о ней терзали сердце, и Деймон сильнее сжал поводья Караксеса, словно пытаясь унять бурю, бушевавшую в душе. Неистовая потребность, вспыхнувшая в крови, была вызвана не только месячным воздержанием. Хотя, несомненно, и это сыграло свою роль в его нервозности. Никогда прежде Деймон не испытывал такого желания полностью завладеть другим человеком. Он наслаждался плотскими утехами, но то, что разожгли в нем даже невинные жесты примирения после их ссоры, было огнем совсем иного рода. Они действительно оба были из крови своих драконов. Никогда он не осознавал этого так остро, как сейчас, перед лицом ее дерзости — осмелиться отказаться от собственной безопасности. Он никогда не проигрывал подобных сражений, но сейчас Деймон не мог найти в себе и капли сожаления. Он обрел нечто большее… все. Осознать, что Рейнира не отвергла его любовь… Но ярость никуда не делась. Возможно, он сумеет сдержать ярость, направленную на Рейниру, но Деймон осознавал, что пока сердце Дракхара не окажется в его руках, покоя ему не видать. Его насторожило то, что отчаянное колдовство Дракхара раскрыло правду. Но Деймон хотел верить, что они найдут путь друг к другу, ведь даже сейчас их чувства были едины.       Однако эта мысль с трудом укладывалась в его голове, пока Караксес вновь скрывался в облаках, оставляя за собой запах горелой плоти. Его причина существования… тоже хотела его взаимно? Желал ли его кто-нибудь еще? Может быть, родители, или даже бабушка с дедушкой. Брат же только и делал, что раз за разом отталкивал. Его единственной эгоистичной трусостью было то, что принц боялся её ответа, если бы когда-нибудь признался, как во время того отвратительного ритуала. Все остальные в мире не имели значения. Никто, кроме, по правде говоря, тлеющей любви к брату. Рейнира могла иметь его. Всегда могла. Всегда имела. Даже несмотря на то, что он искал утешения в бессмысленных вертепах разврата, ожидая её. Но понимала ли она сама, чего хочет? — это еще одна горькая мысль, не дающая ему покоя. Эта война дорого ему обошлась, хотя Деймон показал ей лишь малую часть. Доказательством тому служило то, что он не обратил внимания на боль от кольчуги, терзающей его обожженную грудь. Эгоистично, ему было безразлично, осознает ли она, насколько искажена душа, которую она жаждет. Она ее получит. Но внешний мир его покоев не останется равнодушным. Его брат будет яростно сопротивляться. Его «бронзовая сучка» даже сейчас доставляет одни неприятности. Сначала Дракхар… потом Ройс… потом жрица, за которую больше всего переживает Рейнира. Деймону плевать на последствия. Он достаточно настрадался. Рейнира достаточно настрадалась. Он убьет любого, кто снова попытается их разлучить. —Я люблю тебя… Я хочу тебя… — прошептала она. Единственное, что позволяло ему совладать с дрожью в теле и осознанием близости Рейниры, — это вопрос, как закончить войну. Ночь была тихой и звездной, когда он и Караксес парили в небе, скорее угрожая, чем действуя. Именно благодаря пониманию угрозы, исходящей от его дракона, и наслаждению запахом горелой плоти у него в голове зародилась идея. Ему не нравился план, возникший от скуки, но… он мог сработать… Рейнира должна была быть там, и это его больше всего останавливало… на самой последней линии обороны, где опасность будет минимальной… Но приземлившись в утренних лучах, принц первым делом направился к Корлису и Рейнис. Он послал сонного мальчишку разбудить Лейнора, независимо от того, с кем из партнеров по постели он пытался скрыться от пристального взгляда матери. Если они согласятся… тогда он даст знать Рейнире… только потому, что в глубине души надеялся, что они сочтут его сумасшедшим за такой план. Если Рейнира твердо решила участвовать в расправе над Дракхаром… он мог бы позволить ей это тоже. ******* Рейнис сдержала смешок, под пристальным взглядом мужа застегивая последнюю часть доспехов. С театральным щелчком натянув перчатки, она бросила на него кокетливый взгляд. Их совместная ночь доставила ей не меньше удовольствия, чем ему, но ей хотелось подразнить его, показав, что она может оторвать взгляд. Однако нежные чувства не позволили ей этого сделать — голова невольно склонилась в его сторону. Корлис же, совершенно не заботясь о своем неприкрытом виде, продолжал лежать, прикрытый лишь простыней. —Как думаешь, наш сын проводит меня? Или я его слишком опозорила своим поведением? — вместо этого мягко рассмеялась Рейнис. Надо отдать должное мужу, регулярные взмахи топором держали его в прекрасной форме. —Какое облегчение, что накануне мы снова услышали правду о Рейнире, — добавила она. —Нужно будет позаботиться, чтобы дети Лейны росли вместе со своими двоюродными братьями и сестрами, — отвлеченно бросила почти королева, возвращаясь к теме, которую они оба избегали во время воссоединения. Корлис, к ее дальнейшему удовольствию, откинул голову на подушку и застонал. — Лейнор, и никто другой! — прорычал Корлис, пыхтя и фыркая. Рейнис одарила его понимающим взглядом, осознавая, что рано или поздно ему придется смириться с очевидным: именно Рейнира накануне разрушила его мечты о восхождении сына на Железный трон. К его удивлению, эта новость прошла относительно спокойно. Возможно, растущее братство с Деймоном, рожденное войной, смягчило удар для Корлиса. Хотя Рейнис начинала подозревать, что упрямству Корлиса больше способствует неспособность Лейнора сдерживать свои провокации в столь ограниченном пространстве, да еще и в присутствии отца. —Кто мы такие, чтобы вмешиваться в волю богов? , — ответила она однажды на его сетования о сердцах и драконьем огне. Новая просьба Деймона о входе в их покои вновь развеселила Рейнис. Было гораздо проще игнорировать оскорбления со стороны кузенов, зная, что ее сын больше не будет пешкой в этой игре. Пусть за Железный трон сражается Корлис. Рейнис же твердо решила больше не иметь к этому никакого отношения. Деймон, хмыкнув при виде полураздетого Корлиса, вошел в покои и без слов принял предложение Рейнис отведать рыбу, к которой никто из них не притронулся из-за покрытого сажей и пропахшего драконом мужчины. —С четырьмя драконами у нас есть способ покончить с этой мерзостью… — решительно произнес принц. ******* Рейнира одарила Деймона улыбкой, когда он вернулся в их покои. С усталым стоном он стянул с себя меховые одежды, и она, игнорируя ноющую боль в ушибленных ребрах, поднялась ему навстречу. Тяжело дыша, он расстегнул доспех на груди, заставив ее слегка нахмуриться. И все же, принцесса поспешила ему помочь, чувствуя себя при этом скорее обузой, чем помощницей из-за своей неопытности. Но Деймон хранил молчание, пока его рука не скользнула к ее подбородку. Его взгляд был пронзительным, словно он мог поглотить всю ее душу одним вздохом. Именно это он, похоже, и собирался сделать, когда его губы без колебаний накрыли ее. Льняная ткань, которая раньше защищала доспехи, теперь прилипала к нему, пропитанная потом и запахом дракона. Для ее чувств это была опьяняющая смесь. Таргариен отстранил ее на несколько шагов, и Рейнира вдруг осознала, что позади нее находится кровать. Тяжелые доспехи упали на пол у их ног, когда Рейнира изо всех сил попыталась ответить ему взаимностью. Злорадный восторг пел в ее измученных нервах, когда его руки перестали быть невинными. Ее собственные руки потянулись к его бедрам, стремясь приблизить его. Но крик боли сорвался с ее губ, когда его хватка на нижней части спины усилилась, посылая новую волну боли в ребра. —Мне нужна… ты, — прошептал Деймон, снова проводя руками по ее лицу. Тихий скулёж сорвался с измученных губ от волн ощущений, которые он вызывал в ней. —Дышать… — поддразнил он, когда Рейнира не смогла удержаться от того, чтобы на дюйм кинуться вперед, заставляя его отступить. Она была уверена, что ей не хватает изящества, но потрескавшаяся кожа его губ манила ее. Принцесса зарылась руками в его короткие волосы, и их головы склонились друг к другу. Руки Деймона скользнули ниже, к ее замершему пониманию. Еще один пронзительный удар боли оторвал ее от его просьбы поцеловать ее. —Черт возьми! — выругалась девушка, когда боль в груди начала пульсировать в такт с ребрами при учащенных вздохах. Она потянулась правой рукой, чтобы успокоить боль, но разочарованный крик вырвался у обоих. Никогда еще удовольствие не бежало по ее венам с такой силой. Она никогда не знала, что может так быстро воспламениться, так от одного поцелуя. Она хотела большего… —Хватит, ты моя… Пока я не могу быть нежным. Насколько ты сможешь сохранить спокойствие — решать тебе, но я больше не могу сдерживаться, — прорычал Деймон, когда у Рейниры уже не осталось сил сопротивляться или сомневаться в его внезапной решимости. Рейнира споткнулась, следуя за ним, что вызвало у нее замешательство. Он послал ей еще один болезненный вздох через ребра, когда она неожиданно оказалась на его почти пустом столе. Письмо отца лежало на дальнем краю стола, забытое, когда Деймон вновь прильнул к ее губам. Скрежет ножек стула прервал их, и принц быстро отстранился. Опустившись на стол перед ней, Деймон заметил, как она дернулась. —Что… — попыталась заговорить Рейнира, но все ее мысли захлестнула пьянящая страсть. Деймон не ответил, лишь рвал шнуровку брюк, в которые она была облачена. Рейнира наблюдала, как ее руки обхватывают край стола, полные доверия и желания. Она никогда не могла бы быть с другим человеком. Никому нельзя было доверить такое, но, что еще важнее, она и не подозревала, что может хотеть подобных вещей до этого… до него. Деймон был ее сердцем, так же как и она его. Встав на ноги, принцесса помогла ему избавиться от ткани, разделявшей их. Тонкая одежда давно была отброшена, и теперь она смотрела ему в лицо с такой откровенностью, какой никогда не позволяла себе ни с кем другим. Деймон многозначительно надавил ей на бедра, не отрывая взгляда от ее тела. В ответ на его действия, Рейнира невольно издала приглушенный стон, когда он снова раздвинул ее колени и устроился между ними. Брюки мешали ему, и принц, неловко скинув их с лодыжек, вернулся на свое место перед ней. Стон удовольствия, вырвавшийся из его груди, когда Деймон приник к плоти, вызвал волну жгучего жара в ее глубинах. Ее губы приоткрылись в ответ на ласку, но боль в ребрах напоминала о недавнем противостоянии, и девушка не могла полностью расслабиться, как бы он ни старался. Его губы манили ее, а его язык, жадный и искусный, скользил по ее телу. Сердце колотилось в груди, разрываясь между болью и наслаждением, грозясь вырваться из пылающей плоти. —Деймон, — выдохнула она, когда его руки крепко обхватили ее бедра. Резкий рывок вперед заставил ее колени удариться о его предплечья, прежде чем он их крепко сжал. Раздраженный помехой, Деймон грубо закинул ее ноги себе на плечи, прижимая ее к своему пылающему телу. Рейнира не могла удержаться, пытаясь успокоить свои ноющие легкие и ребра. Она упала обратно на стол, охваченная неудержимым желанием быть с ним. Зарывшись пальцами в его короткие волосы, принцесса зажмурила глаза. —Черт! — вырвалось у нее, когда влажные звуки наслаждения, пронзающие каждый нерв, заполнили пространство. Деймон не замедлился, даже когда она почти умоляла его об этом, а его язык с остервенением скользил по границам ее удовольствия, почти разрывая девушку на части. Ноги дрожали от яростных движений. Жар его дыхания эхом отдавался в бедрах, и принц дышал с придыханием, как их драконы. Рейнира пыталась успокоиться, но тщетно. Боль отдавала в ребрах и легких, а ожог страсти растекался по вздымающейся груди. Она проклинала себя за то, что способна получать такое наслаждение, поддаваясь его одержимости ее телом. Поднявшись, чтобы снова сесть, Рейнира стиснув зубы выругалась из-за боли, которую нужно было прекратить.Она бы скорее вырвала свои легкие из груди, но его прикосновение… его язык… это было слишком много. Дрожащие ноги помогли ей продолжить движение по жару к внутренней стороне бедер. Знание, пришедшее ей в открывшиеся глаза, заставило принцессу закричать правду. Шум его восторженного поглощения становился все громче, соединяясь с неумолимым движением его правой руки, которую она не могла видеть, но инстинкт подсказывал ей цель — его собственное освобождение. —Деймон! — пронзительно крикнула Рейнира в отчаянии от нарастающей волны неуправляемого жара, смешанного с неистовым наслаждением. Она обнаружила, что тянет его ближе за руки на голове и одновременно толкает бедрами в плечи, чтобы он остановился. Деймон отказался отпустить ее, возвращаясь к этому занятию с новой силой. Глухой стон, вырвавшийся из глубины ее души, сотряс воздух, когда волна дрожи пробежала по ее спине.Тело содрогнулось под искусным танцем его языка, задевая самые чувствительные точки. Жар разлился по ее телу, а волна сладости пронзила ее, заставляя зажмуриться от блаженства. Влажный блеск покрыл ее разогретую кожу, когда пульсирующая боль в синяках стала наградой за мгновенную, приятную потерю контроля над оргазмом. Волна сладостного оцепенения прокатилась по ее телу, заставляя задыхаться от наслаждения. Сердце колотилось в груди, а мысли путались в вихре противоречивых эмоций. Она потерялась в танце экстаза, где боль и наслаждение слились воедино. Дыхание Деймона стало неровным, когда он наконец уловил что-то помимо пения возбужденных нервов Рейниры. Его глаза открылись, когда боль начала закрадываться в сознание без его согласия. Рука двигалась все быстрее, зубы были сжаты, и Рейнира могла только прикусить губу, чувствуя его глубокий вздох на своей скользкой коже. На мгновение он замер, и в тишине раздавалось лишь их прерывистое дыхание. Его нежные поцелуи во внутренней стороне бедер грозили вновь заставить ее ноги дрожать. Рейнира не хотела убирать колени с его плеча, но понимала, что сейчас это было бы слишком, чтобы снова давать ему такой доступ. —Деймон… — простонала принцесса, чувствуя, как под его поцелуями на внешней стороне бедер кожа начинает покрываться синяками. Она бы все отдала, лишь бы не чувствовать эту тянущую боль от перенапряжения. Вновь прокляла она Драхара и Кинвару, понимая, что без их меток на ней это было бы только началом. Рейнира наслаждалась нежной заботой, но принц отказывался полностью отстраниться, раздраженно хмурясь на ее взгляд. Снова опустившись спиной на поверхность стола, Рейнира поддалась его восхитительно успокаивающим поцелуям, скользящим по ее коже. —Когда Рейнис вернется с твоего поручения, Драхар отведает мой клинок. А потом мы вернемся вместе. —Значит, мы сражались зря? — невольно хмыкнула Рейнира, и ее смех слился с его собственным, когда она, опустив между его ног, устроила их по обе стороны его бедер на стуле.