Душа войны

      — Вон! — рявкнул Деймон, с силой отталкивая мейстера, который потянулся к пуговице на тунике Рейниры. —Мой принц, ожог… — пробормотал жалкий человек, но Деймон был в ярости и не стал церемониться. Его тело ныло от усталости, а грудь горела от того, что он нес Рейниру в шатер и не дал ей уплыть. —Ожог, синяк, кровь — вон все! — повторил он, громыхая склянками с лекарствами, которые он слишком хорошо знал по собственным ранам. Рейнира была бы унижена, если бы проснулась и увидела над собой трех мужчин. Но это был военный лагерь, и в нем не было ни одной женщины по очень веской причине. — Оставлять принцессу одну с… — глупый человек продолжал рыть себе могилу. Но в тот момент, когда клинок Деймона взметнулся в ответ на оскорбительное предположение, Корлис схватил его. Лезвие со свистом рассекло воздух, где только что была шея мейстера. Глаза мужчины расширились, и он тяжело оперся на измученную и окровавленную грудь Корлиса. —Ей здесь нечего бояться. Убирайся! — рявкнул старик, не глядя на мейстера, которого он держал за шкирку, и швырнул его к выходу. Ни драконорожденный, ни принц не проронили ни слова, слушая его бормотание. В этот момент Рейнира тихо застонала. Оба затаили дыхание в надежде, что она очнется, но, когда этого не произошло, тихо выругались. —Я позабочусь о Лейноре. Сообщи, когда она проснется. —Он с Сираккс. На холме.— Деймон раздраженно вздохнул, отодвинув свой единственный стул к кровати и неподвижной фигуре Рейниры. Корлис кивнул, чувствуя то же изнеможение, что и сам Деймон. Караксес, по просьбе Лейнора, поделился с ним информацией о местонахождении юноши. Судя по обрывкам связи, Лейнор не пострадал. Однако ни Кровавый Змей, ни Деймон не могли сейчас поддерживать с ним связь, не подавляя друг друга. Лейнор был в ужасе от Караксеса, но, к его чести, не бросил Сиракс. С болью в сердце он умолял своего дракона не трогать юношу, а обратить внимание на других. Деймон наклонился, чтобы придвинуть к себе потрепанный стол в тесном шатре. Стеклянные склянки с лекарствами мейстера тревожно зазвенели, когда рука Корлиса, после предупреждающего рычания Деймона, легла ему на плечо. Старик лишь многозначительно сжал его плечо, прежде чем выйти к сыну. Прежде чем Деймон смог снова сосредоточиться на тихих стонах Рейниры, ему потребовалось несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Если бы не кровь, липнущая к каждому видимому участку ее тела, он мог бы убедить себя, что племянница просто спит. Но она не спала… и для Деймона это было мучительным зрелищем. С одной стороны, он не желал ничего больше, чем оставаться здесь. С другой стороны, его терзало желание снова броситься в этот лабиринт, пока он не найдет Драхара. Он заставит его кричать, отрубая конечности одну за другой. Он заставит этого человека истечь кровью в тысячу раз сильнее, чем Рейнира. Он оставит его глаза целыми, чтобы скормить их крабам как последнее, что увидит Драхар. Таким образом, ему придется все это время наблюдать, как Деймон его расчленяет… Ярость не помогала Рейнире, хотя и успокаивала его измученные нервы. С решительным спокойствием он вздохнул и достал из угла шатра таз с холодной водой. Он отчасти надеялся, что она ее разбудит. Тряпка, которую он выжал, за долгие годы привыкла к крови, но, казалось, отвергала ее кровь, как и он сам. Принц сердито фыркнул, нетерпеливо вытирая ей лоб. Война приучила его латать раны и возвращать солдат в строй. Но это было не то, что больше всего требовалось Рейнире. Он рассеянно отметил, что она выросла, когда напрягал пальцы, чтобы нежнее прикасаться к ее покрасневшей коже. Черт возьми, Рейнира стала еще красивее. Деймон не мог не заметить этого, когда его измученный взгляд лихорадочно осматривал ее в поисках ран, боясь, что она исчезнет. Однако именно кровь требовала его нежных усилий, она заглушила все мысли, кроме боли и ярости. Он втер в ее волосы, откуда, по-видимому, и шла вся кровь на ее лице и голове, вонючую мазь мейстера. Мысль о том, что красота Рейниры может быть навсегда омрачена, терзала принца. Он осознавал, что она всегда будет для него самой прекрасной женщиной, но она никогда не поверила бы в искренность его слов. Синяки уже начали проступать на ее коже, но, возможно, она все еще не желала признавать реальность своих ран. Его сковывало напряжение, но оно постепенно отступало, пока мужчина осторожно расчесывал ее коротко стриженные волосы, розоватые от засохшей крови. Он всем сердцем надеялся, что это не ее кровь, ведь не нашел под волосами никаких ран. Деймон снова вознес мольбу о пробуждении, когда повернул ее лицо к свету очага. Но Рейнира не проснулась. И тогда, в наступившей тишине, эхом в его памяти отозвались ее слова, призывающие его не сдаваться. Он наклонил ее голову еще сильнее, ища те следы, которые раньше не требовались ему, чтобы прикоснуться к ней. Мысль о том, что племянница пыталась оградить его от своей участи, казалась абсурдной. Ее боль была его болью. Он бы обнял ее, даже если бы она, подобно Дракхару, была покрыта чешуей. Прошло три, почти четыре года с тех пор, как он видел ее. Но на ее холодной и нежной коже не было чешуи. Возможно, это была небольшая милость среди всего того дерьма, что обрушилось на него в последние дни. Деймон бережно провел тряпкой вдоль ее уха, выдыхая воздух, который, как он понял, не мог вечно задерживать. Его дыхание все еще было тяжелым, но он разгладил края темнеющего цвета в холодном геле мейстера. Деймон фыркнул, когда Караксес яростно вторгся в его мысли. Он покачал головой в ответ на гневный рев дракона, вызванный приближением Корлиса. Кровавый змей, не желая поднимать голову со спины Сиракс, рычал на него с угрозой. Деймон холодно напомнил ему, что Лейнор и Корлис — их союзники, их кровь. Он с интересом наблюдал, как дракон Лейнора оттеснил отца своего наездника от щелкнувших челюстей Караксеса. Улыбка тронула губы Деймона, когда старик с шипением упал на землю. Молодой дракон, растерянный, не знал, что делать. Но Лейнор встал между ними, и Деймон, поборов гордость, отозвал Караксеса. Соединив их ментальную связь, Деймон поделился с драконом видением Рейниры. Оба существа застонали от боли, но затем успокоились, синхронизируя биение своих сердец. Деймон давно знал о чувствительности Караксеса к высоким звукам, но его удивила не столько степень его защитной реакции, сколько собственное спокойствие. —Только ты, Маленький Дракон, — вздохнул Деймон, когда Караксес разжал челюсти, давая Веларионам передышку. Деймон вернулся к своим обязанностям, чувствуя на себе их настороженные взгляды.       Рейнира не проснулась от шума драконов, что еще больше усилило тревогу Деймона. Он мог только ждать, что всегда давалось ему с трудом. Успокоив себя тем, что Караксес не собирается пожирать Веларионов — иначе Рейнис не пощадит его, — принц снова сосредоточился на опухшем запястье Рейниры. Было бы полезно, если бы племянница могла сказать ему, где именно ей больнее всего, но Деймон был рад, что она не чувствует боли. К счастью, перелома, похоже, не было, но он не будет уверен, пока она не попробует пошевелить рукой. В палатке витал запах лекарств, вызывающих головную боль, когда он наносил неестественно холодный гель на всю открытую кожу девушки. Царапины выделялись белым на фоне покрасневшей от рукавов кожи. Он двумя пальцами правой руки достал мазь от синяков, а указательным пальцем окунулся в водянистые травы из банки с лекарством от сгустков крови для заживления царапин. Его страх усилился, когда он потянулся к пуговице, к которой не хотел подпускать мейстера. Она легко расстегнулась, пока он медленно и аккуратно спускался по ее груди. Мысль о том, чтобы поделиться с ней шуткой о своем опыте раздевания девушек, мелькнула в его голове, но Деймон не мог себе этого позволить. Гнев Деймона рос, и он ударил кулаком по столу, когда богато украшенная кожа одежды никак не хотела отделиться от ее тела. Закрыв глаза, он отгородил Караксеса от своих мыслей, скрывая от дракона бушующий в нем гнев. Даже близкому существу не следовало видеть этого. Деймон осторожно раздевал Рейниру, снимая с нее оставшуюся одежду. Дни, проведенные в тунике, не прошли бесследно: кожа под ней покраснела и воспалилась. Он старался дышать спокойно, но каждый вздох отзывался болью во всем теле. Ребра… Гнев вырвал его из оцепенения. Он резко отвернулся, и стул с грохотом опрокинулся на пол. Караксес, чувствуя бурю эмоций, несмотря на попытки Деймона оградить его, издал мучительный рев. Меч тяжело висел на поясе. Деймон сорвал его с себя и, швырнув Темную Сестру через палатку, принялся проклинать всех богов, что только могли прийти ему на ум, обвиняя их в муках Рейниры. Валирийские, Семеро — каждое имя было произнесено с яростью, пока он яростно пинал железную печь в центре своего жилища. Все, что попадалось под руку, становилось жертвой его гнева. Его крик, полный смертоносной злобы, сотрясал воздух палатки. Наконец, изнеможение вернуло его к Рейнире. Сжав зубы, принц вытащил кинжал, и в его глазах снова вспыхнула искра ярости. Кожа Рейниры почернела от драконьего пламени, слившись с ее обожженной плотью. Аккуратно отделяя ткань от обугленной плоти, Деймон медленно продвигался по ее груди. Лезвие кинжала зловеще мерцало, и с каждым новым разрезом, обнажая алые раны, его дыхание становилось прерывистым. На ее теле, бледном как призрак, остался лишь один ожог, и Деймон старался не смотреть туда, чтобы сохранить свое душевное равновесие. Его разум балансировал на грани, поддерживаемый лишь заботой о Рейнире. Дракхар… Дракхар бы орал. Деймон опалил бы огнем каждую его чешую, прежде чем вырвать их одну за другой из его плоти в отместку за этот богомерзкий поступок. Он скормил бы этому человеку его же собственные легкие, вырывая орган за органом из тела своего врага. Ничто никогда не утолит эту ненависть. Ничего никогда не будет достаточно. Вытерев руку о грязную рубашку, Деймон сосредоточился на дыхании, чтобы продолжить. Щедро взяв мазь из банки мейстера, он как можно нежнее нанес ее на ожог в форме сердца на ее теле. Желая успокоить их обоих, он поймал себя на том, что обхватил ее подбородок и провел большим пальцем по ее коже. Убедившись, что на ней не осталось ни дюйма без какой-либо травы или геля, мужчина схватил, пожалуй, самую чистую рубашку из маленького сундука у подножия своих мехов, который был опрокинут и разбросан. Осторожно он одел ее избитое тело в свою одежду, его лоб коснулся ее лба, когда он приподнял племянницу, чтобы ее бессознательное тело покоилось на нем. —Ты со мной. Ты со мной, — прошептал он, поморщившись, когда его задача была завершена, и он не мог пошевелиться, держа ее так близко, несмотря на жжение от ожога на груди. Таргариен не мог понять, хотел ли он своим объятием успокоить ее или же обрести покой сам. Прижавшись к ней на единственной кровати, он прижимал ее голову к своему ожогу, словно желая заглушить бушующие в его душе ярость и боль. Мышцы ныли, но он давно уже забыл об этом. Нежно зарывшись рукой в ее волосы, он одновременно приподнял ее запястье, чтобы оно не опухло. Сон не шел, и Деймон мог только смотреть на нее, ожидая, пока племянница проснется на рассвете. Рейнира распахнула глаза, но тут же зажмурилась, ослепленная резким светом. Она попыталась освободиться от тяжести, давившей на ее руки, и, обхватив голову, вскрикнула от мучительной боли. Сиракс отчаянно вопила в ее сознании, призывая их обоих выстоять. Чьи-то руки суетливо схватили ее, но Рейнира могла только свернуться клубочком, разделяя боль и отчаяние дракона. Обрывки бессвязных видений впервые за несколько дней, проведенных во мраке, промелькнули в ее голове. Паника Сиракс подстегивала ее собственную, и они обе могли только кричать друг другу, как наяву, так и в своих мыслях. —Сиракс! — продолжала кричать Рейнира, впиваясь ногтями в терзающие ее разум образы. Лицо отца расплывалось перед глазами, уступая место веларионскому браслету покойного солдата, тьма закружилась перед ней, В то же время Сиракс обрушила на нее видения грозовых облаков и вспышек красных чешуек. Слова Кинвары роились в голове, пока грубые мужские голоса, обсуждающие планы нападения, отбрасывали их на периферию. Ощущение болезни Дракхара сменилось образом бледно-голубого дракона. Каждое изображение сменяло другое с жестокой скоростью, отражая неподконтрольную связь всадницы и дракона в момент их воссоединения. Ужас, боль и одиночество терзали их обоих, и они могли только продолжать кричать. Рейнира не осознавала, что чьи-то руки полностью подняли ее, поскольку она, терзаемая болью, слилась с разумом Сиракс. Теперь, когда они снова обрели друг друга, ни один из них не хотел отпускать. Она не чувствовала ни дрожащей под ногами земли, ни ветра, трепавшего полотнище вокруг нее. Образ земли и ее собственного тела быстро сменился тьмой и холодом. Единственное, что она ощущала, было тепло Сиракс, когда, находясь в чьих-то руках, она коснулась своей драконицы. Сиракс обхватила ее своим телом, когда Рейниру прижали к тяжело дышащему боку дракона. Боль медленно отступала у обеих, по мере того как дракон и всадница сливали биение своих сердец в единый ритм. Их уши, прикосновения и мысли на долгие мгновения стали единым целым, чего не было, казалось, целую вечность. — Всё хорошо. Просто дыши, — словно издалека, сквозь шум в ушах, донёсся до Рейниры чей-то голос. Она осознала, что может расслабить руки, которыми до этого прикрывала голову, но глаза её так и оставались плотно закрытыми. Голос был ей знаком, она чувствовала это всем своим существом, хотя и не могла сразу припомнить, кому он принадлежит. —Деймон? — хрипло произнесла девушка, пытаясь шевелить языком. —Ты в безопасности. Я здесь, рядом с тобой. Дыши вместе с нами, — тихо прошептал он ей, крепче обнимая. Её тело наполнилось облегчением, и, казалось, даже Сиракс поддержала его слова. Но первое, что Рейнира увидела, оглядываясь за плечо Деймона, был хвост Караксеса. Её бок прижимался к краю крыла её драконицы. Деймон, казалось, оказался зажат между крылом Сиракс и Рейнирой, в то время как под ними извивался хвост Караксеса. Шипение его дракона стало первым, что она услышала, звуча ближе, чем когда-либо. Рейнира вздрогнула от неожиданности, но сильнее сжалась вокруг Деймона, обращаясь к источнику звука. —Она находит это ужасно милым, — тихо сказала Рейнира, ощущая возвращение сил. Сиракс невольно зарычала в ответ на дракона и его всадника, тесно прижатых к ней. Тихий смех Деймона заставил Рейниру на миг улыбнуться, несмотря на продолжающуюся боль. Сиракс отвечала своим тихим стоном. —Можешь двигать пальцами? — спросил Деймон, предоставив Рейнире моменты тишины для восстановления. С трудом подавив стон, Рейнира осторожно вытянула свои ноги, обтянутые кожей, из-под Деймона и поднесла болезненно пульсирующее запястье к лицу. Она вскрикнула, пытаясь осмотреть себя, но внутри чувствовала гордость за то, что смогла двигать пальцами. Ей хотелось улыбнуться Деймону, даже когда он осторожно утер слезу с её щеки. —Можно ли нас разлучить? Ренира замялась, мысленно окинув взглядом Сиракс. Она уже не раз убеждалась, что подобные попытки тщетны. Но на этот раз и дракон, и всадник облегченно хмыкнули, услышав не просто биение чужих сердец, но и их единение. Кивнув Деймону, она прижалась к его запястью и, опираясь на него, попыталась подняться на дрожащие ноги. Однако он одним ловким движением подхватил ее и бережно поставил на землю. Рейнира прильнула к его плечу, чувствуя, как Сиракс сворачивается вокруг палатки, в которую их привел Деймон. —Я позабочусь о ванне. Отдыхай, — хрипло проговорил он, заправляя за ухо прядь ее коротко остриженных волос. Усадив Рейниру на чужие меха, Деймон развернулся и хотел было уйти, но она потянулась к нему, не успев попросить остаться. Вновь обретенное одиночество терзало ее душу. Оглядевшись, принцесса отметила беспорядок, царивший в комнате. Здесь не было той безупречной чистоты, к которой она привыкла у дяди, но в то же время она осознала, что не была в его покоях уже много лет. Единственным предметом, не опрокинутым в этой вакханалии хаоса, казалось тяжелое зеркало. Равновесие Рейниры пошатнулось, а ребра в знак протеста вновь заныли, но она все же подступила к стеклянной поверхности. Её вид был просто ужасным. И все же она пыталась вычесать из волос циновки, когда по взмаху руки Деймона к холсту ворвались молодые солдаты. Но он не смотрел на нее, не замечая ее смущения и того, как она терзалась вопросом, как же она оказалась в мужской рубашке. Рейнира поправляла свой образ, как могла, пока солдаты наполняли ванну, установленную у подножия мехов. Стараясь не обращать внимания на слуг, она украдкой наблюдала, как они клали нагретые камни на землю и край ванны. Краем глаза принцесса видела, как они закрывали шипящие камни от огня, чтобы нагреть металл и воду. Оставалось только смотреть, как они уходят, а Деймон исчезает за холстом вместе с ними. Рейнира, все еще борясь с волосами, осознала, что шум льющейся воды в ванне — это настоящий рай. Она с шипением стянула с бедер кожаные штаны. Она не помнила, когда потеряла обувь, но была рада, что не нужно нагибаться. Однако, когда девушка скрестила руки, чтобы снять рубашку, из ее измученного тела вырвалось еще одно шипение. От острой боли в груди Рейнира вскрикнула. Схватившись за край ванны, она с трудом удержалась на ногах. Сдерживая стон, девушка осторожно отодвинула белье на дюйм от обжигающей кожи. Слезы скользили по щекам, когда она разглядела черные полосы на левой груди. Не в силах больше смотреть на них, Рейнира стиснула зубы и ступила в горячую воду, ища утешения для измученной души и тела. Она опустилась на тёплую купель, не отрывая взгляда от оставленной ей ткани. Сильно терла ссадины на коленях, пока засохшая кровь не начала отходить. Но погрузить под воду что-либо выше живота у нее не хватило сил. Льняная рубашка, взятая взаймы, липла к телу, пока она машинально теребила шнурки, собираясь заняться волосами. Мыло, предоставленное ей, пахло не так уж и отвратительно, но Рейнира чувствовала, как кожа сохнет по краям. Внезапный треск огня из центра комнаты заставил ее подскочить. Воспоминания о Сиракс и ее собственные переживания нахлынули, омрачая расслабление. Тепло было в новинку, когда в жилах царил такой холод. Она была рождена огнем, но его оказалось недостаточно, чтобы чувствовать себя так, как сейчас. Казалось, темнота из каждого угла просторных покоев насмехалась над ней. Сердце бешено колотилось, прежде чем она успела остановить себя, осознав, что паникует без причины. Она была одна… как и раньше… —Деймон? — не раздумывая, позвала Рейнира. Шум постукивания справа привлек ее внимание, когда девушка вцепилась в край купели. С облегчением она выдохнула, увидев лезвие. Деймон стучал кинжалом по внутренней стороне деревянной опоры палатки. Металл скрежетал вверх и вниз, оставляя зловещие зазубрины, призванные успокоить ее. Однако его рук в поле зрения было недостаточно для ее нынешнего состояния. — Присоединишся ко мне? — принцесса невольно вздохнула, когда его рука коснулась дерева. Но ей нужно было его видеть. Слишком долго она сидела в темноте, одинокая и испуганная. Рейнира еще не была готова остаться одна. Услышав его усталый вздох, она обхватила руками поднятые колени, прячась от его взгляда. Рейнира не хотела признаваться, что чувствует себя маленькой, когда он с раздражением приподнял бровь. О скромности она думала меньше всего, но все же теребила край рубашки под водой. —Кажется, мне понадобится твой клинок, — Рейнира пожала плечами, поворачиваясь с гримасой. Ей удалось вычесать много колтунов, и она была уверена, что волосы больше не испачканы кровью, но оставались неровными. Деймон устало и снисходительно схватил опрокинутый стул. Она попыталась улыбнуться ему ободряюще, но получилось скорее гримасой. Когда его пальцы нежно коснулись ее затылка, девушка повернула голову. Она пыталась прогнать образ более грубого захвата, который она пережила, когда кто-то в последний раз держал ее так. Но слеза выкатилась, и она не могла остановить дрожь. Рейнира закусила губу, услышав, как он водит кинжалом по ее туалетному столику. Его хватка оставалась нежной, и к счастью, Деймон ничего не сказал о ее дрожании. Когда он объявил, что закончил, Рейнира почувствовала его руку на своем плече. Рейнира с водянистой улыбкой коснулась ровных и прямых концов своих теперь коротких волос. Она хотела поблагодарить Деймона, но ее взгляд смягчился и расширился, когда блеснул его кинжал. Последние силы покинули ее. Девушка открыто рыдала, наблюдая, как Деймон без колебаний начал обрезать свои собственные локоны. Рыдания усилились, когда он отсек косу, чуть не задев ухо. Боль от пережитого и безмолвное проявление любви Деймона окончательно сломили ее, и Рейнира залилась слезами. Четыре года разлуки, но никакое время не могло их разделить, в этом она не сомневалась. От осознания этого, равно как и от его поступка, сердце ее переполнилось. Не останавливаясь, он схватил с пола полотенце, которое предназначалось для нее. Положив его на край ванны, он протянул ей свой кинжал. Рейнира, вместо клинка, сжала его руку. Он неуклюже рухнул на землю, закрыв глаза и откинувшись назад, чтобы она повторила его действия. Однако из-за короткой стрижки у него было меньше свободы маневра. Прежде чем взяться за дело, принцесса сделала несколько глубоких вдохов, держась за его руку, как за единственную опору. Его волосы были намного короче ее, и она сосредоточенно склонилась над его повернутой спиной. Зажмурившись от слез, Рейнира почувствовала, как он смахивает их своим большим пальцем. — Ваша Светлость, из Королевской Гавани прилетел ворон, — послышался голос молодого оруженосца за полотняным входом.