Душа войны

      Деймон застонал от раздражения, когда Рейнира убрала руки с его головы, чтобы он мог встать. Она торопливо вытерла слезы на щеках, пока он на мгновение скрылся из виду. Но кинжал в ее ладони творил чудеса, рассеивая края темноты в комнате во время его короткого отсутствия. Рейнира сбилась с дыхания, когда Деймон вернулся без промедления и снова опустился на землю. Принц запрокинул голову за край ванны, кошачьим движением подтолкнув ее сжатые пальцы. Это вызвало у нее еще одну слабую улыбку, и Рейнира мягко бросила его кинжал на землю рядом, с тихим всплеском воды. Теперь его волосы были достаточно длинными, чтобы щекотать ее пальцы, когда принцесса их гладила. Она вздохнула с расслаблением, которого не испытывала уже давно. Рейнира повернулась, чтобы положить голову на предплечье рядом с его шеей на краю ванны. Она как раз разглядывала бледный шрам за его правым ухом, когда Деймон рассмеялся. Смех был резким, он закрыл глаза и запрокинул голову назад. Остановив свое блуждание, Рейнира невольно подняла бровь в его сторону, пока ей не передали небольшой пергамент. —Брат, Рейниру похитили! Оставили лишь знак Р’ллора. Я выпустил Сиракс, лети за ней! —К делу, — хрипло проговорила она, чувствуя, как истощение подступает все ближе. Рейнира нахмурилась, глядя на печать, а затем вернула ее брату. —Представляю, какой ужас терзает отца в мое отсутствие. Хотя, возможно, незнание было бы для него более милосердным. Ее ребра болели в такт сердцебиению, и Рейнира с трудом дышала. —Когда я смогу вздохнуть полной грудью, я обязательно облегчу его участь. —Сколько… сколько летит ворон из Королевской Гавани? — спросила она, борясь с собственным невежеством. Последние слезы упали в воду со всплеском, пока принцесса ждала ответа. —Три-четыре дня, — пожал плечами Деймон, прежде чем, казалось, осознал всю тяжесть вопроса. Но он качнул головой к ее виску, и она поняла, что сейчас не время хандрить и предаваться беспокойству. — Кажется, прошло больше вечности, — пробормотала она, закрывая глаза, чувствуя, как сон поглощает ее, смиряя с болью. —Когда я его поймаю, он будет на коленях умолять меня рассказать, что он натворил! Прежде чем я скормлю ему его же чешую… — Деймон прорычал, угрожающе сверкнув глазами и отстраняясь от ее прикосновения. —Она уже все мне поведала, — призналась Рейнира с тяжелым вздохом, опуская ноги в плещущуюся воду. —Она? — переспросил Деймон, нахмурившись. —Я… я просто не могу больше… Можно ты останешься со мной? — прошептала Рейнира, не гордясь своей просьбой. Стыдно было и от того, что ей нужна была помощь, чтобы подняться, и от того, как она поморщилась от боли. Принцесса отпустила его предплечье, неловко одергивая слишком большую рубашку, но не оставляя свою цель. Рубашка неприлично облегала нижнюю часть живота, но у нее уже не было сил ни на что другое. Сон. Спокойный, теплый сон. Рейнира проигнорировала начинающие терзать ее приступы голода, когда опустилась на кровать Деймона. Чувство безопасности будто вытащило на поверхность все боли, которые она так отчаянно пыталась игнорировать. Он промолчал, когда рубашка Рейниры задралась на бедре, соприкоснувшись с его мехом. —Подними правое запястье, чтобы я мог проверить ребра, — хрипло проговорил он, пока принцесса ерзала, пытаясь устроиться поудобнее в его молчании. Рейнира почувствовала, как румянец заливает щеки, и ей хотелось бы списать это на вновь обретенное тепло внутри, но она снова поправила намокшую рубашку, прикрывая то, что должно быть скрыто. Подчиниться его приказу было легче, чем размышлять о том, как он видел ее ребра, когда накидывал на ее плечи шкуру бурого медведя. —Деймон? — позвала она, почти сразу же закрывая глаза. Рейнира еле заметно улыбнулась ему, когда дядя тяжело рухнул рядом с ней, его нога коснулась ее ноги, разделенные только мехами. Сон пришел к Рейнире, когда он позволил своему пальцу лечь поверх ее. ******* В отличие от той безучастности, которую она ему дарила, настоящий сон Рейниры был полон душевной близости. Он был немного расстроен, что уснул почти сразу же, как лег в постель. Не стоило ему так расслабляться. Впереди его ждала война. Нужно было убить Краба… медленно… В его постели лежала необычайно красивая, полураздетая, изможденная, запретная женщина. Деймон всегда плохо справлялся с «запретным», особенно когда речь шла о Рейнире. Визерис постоянно ставил ее ему в пример, как доказательство этого. Он не мог ей отказать. Неспособность отказать ей или причинить боль терзала его всю жизнь. Не после того, как он видел, как умирает Эймма. Конечно, он мог играть на грани привязанности и неприличия, которую так ненавидел его брат, но Рейнире никогда не угрожала опасность. Хотя иногда он сам заставлял всех думать об обратном. Так же, как и Визерис, порочный принц был раздражением всей его жизни. Деймон поднес пергамент к свету, и на губах снова появилась садистская улыбка. Его брат находился за пятьсот лиг. Деймон не получал от него ни слова годами, даже чтобы узнать о его здоровье. Но теперь Визерис отправляет это письмо именно в самый неудобный момент. Деймон едва сдерживал смех, чтобы не разбудить дочь этого человека. Визерис и его проклятое чувство времени! Конечно, он бы нашел Рейниру, получив это… но, черт возьми, у этого человека было врожденное чутье узнавать, когда Деймон находится рядом с его дочерью! В разгар многолетней войны Деймон наконец обрёл краткий миг покоя. Но Визерис, даже не желая того, вырвал покой из его рук, снова вмешавшись между ним и Рейнирой. Это было нелепо и смешно, если бы не ужасный момент. Чёрт, её невинная ласка стала блаженством после мучительной недели, года, всей его жизни. Какого чёрта его волосы, и так слишком длинные для битвы, должны были чувствовать такое? Ей нужна была его помощь… и это не причиняло ей боли. По крайней мере, в этом смысле, подумал он, сильнее сжимая её левую руку в своей. Возможно, это было самым блаженным, если не самонадеянным, в её присутствии, которое приносило ему мир. Они находились в палатке посреди военного лагеря. Его военного лагеря. Рейнира не могла остаться. Он не мог остаться. Но черт возьми, ему удалось её увидеть. Обнять. Прикоснуться. Спустя столько лет он жадно разглядел изменения, помимо синяков, теперь, когда он знал, что они не останутся на ней навсегда. Даже её волосы все еще обладали своей притягательностью, хотя теперь принц знал их на ощупь. Деймон не мог позволить себе снова попасть под её влияние. Деймон убрал концы серебристых волос, дразнящих его с её плеча, когда племянница во сне уткнулась лицом в его подушку. Это было ошибкой, он знал это. Ведь юная девочка, которая украла его сердце незаметно для всех, теперь превратилась в женщину. И до сих пор, к его полной агонии, контролировала его дыхание. Годы должны были бы вернуть ему хотя бы частичку себя. Он не протянул руку, чтобы остановить это. Он позволил молчанию и расстоянию поглотить огонь в его груди к её существованию. Этого было недостаточно. А когда Таргариен узнал, как Драхар раскрыл его самый охраняемый секрет… черт возьми, смерть была бы для него лишь началом. ******* —Ваше Величество, я умоляю вас! Пожалуйста, прошу вас просто приостановить эти действия. Отложите эмоции в сторону и начните править испуганным народом! Чем дольше мы разыскиваем этих фанатиков среди простолюдинов, тем больше вы подвергаете свое королевство риску протестов и мятежей. Последователи Семерых бесчинствуют во имя вашего имени! Ваши знаменосцы позволяют себе вольности, которые им не положены! Прошло всего три дня, а один из них уже объявил о казни своего соперника, обвинив его в ереси пламени, что, очевидно, является обманом! — Отто Хайтауэр умолял Визериса, пока Малый совет пребывал в сильнейшем напряжении. Недостаток сна был заметен на всех их лицах, но хуже всего выглядел король. Его волосы висели безжизненно, а темные круги под глазами поглощали то немногое, что не было покрыто тонкой серебристой щетиной. Советники не могли не заметить, что он отстранил жену от себя из-за ее беспокойства о его здоровье. И что король только что вернулся из Клоаки, оглушенный криками. Молчаливый наблюдатель, пока Золотые Плащи искали любого, кто мог бы дать ему ответы. Место, где он не появлялся со времен своей юности, по крайней мере! Многие жители столицы уже начали осуждать его за эти действия, называя истинным братом их предыдущего командующего городской стражей. —Пока моя дочь не будет найдена, я буду беспощадно карать каждого из этих фанатиков Р’ллора. Пусть я не могу сразиться с богом, но в моих силах истребить его последователей в моем королевстве. Слишком долго я терпел это, нося титул Визериса Миролюбивого! Вы просите у меня снисхождения, которое я бы даровал любому другому, но это не тот случай! Это моя дочь! Моя чертова наследница! И я не допущу, чтобы мои последние слова ей были продиктованы гневом и давлением этого проклятого совета! Найди ее, Отто, или я клянусь всеми королевствами, я не остановлюсь! Повелитель Света горько пожалеет о том дне, когда он забрал моего ребенка, используя огонь, которым он так щедро одаривает своих верующих! — бушевал Визерис, его рука в перчатке стучала по каменной столешнице. —Ваше Величество, я не требую от вас прекратить поиски, но прошу вас ограничить влияние веры Семерых в этом деле. Осознайте, какие действия совершаются во имя Принцессы, а также во имя ваше! Я верен вам как никто другой, но эти люди уже переходят все границы, преследуя свою цель под знаменем Отрады Королевства! — тщетно умолял Десница короля, но его слова не могли пробиться сквозь завесу горя, окутавшую Визериса. —И они будут продолжать это делать, пока вы не найдете мою дочь! — отрезал король.