Душа войны

      — Ваше Величество! Принцесса! — сбивчиво пробормотал сир Коль, влекомый своими оруженосцами к встревоженному королевскому шатру. Малолетний сын и дочь короля вздрогнули от резкого окрика. Неспокойный сон, вызванный хмелем, заставил короля просить рыцаря повторить свои слова, чтобы окончательно проснуться. Визерис, охваченный паникой и с трудом сдерживая рвущуюся изнутри головную боль, хрипло выкрикнул: —Что стряслось?! Где моя дочь?! Рыцарь, поклявшийся защищать принцессу, был бледен как смерть, повествуя о невероятных языках пламени, оживших и поглотивших все вокруг. История была настолько нереальной, что никто не мог поверить своим ушам. Визерис, одолеваемый тревогой, ехал к месту происшествия, с каждым шагом убеждая себя, что Рейнира просто ушла. Но, прибыв на место, он увидел лишь окровавленного кабана, лежащего на месте его дочери. —Где моя дочь, Коль?! — требовательно произнес Визерис, приказав своим людям рассыпаться в поисках, игнорируя недовольное ворчание лучших охотников об отсутствии следов. Он также решил не обращать внимания на бормотания лордов, пытавшихся успокоить его, ссылаясь на театральность юных девушек. Ужас сжал его сердце, и король не мог его ослабить. Рейнира была многим, в том числе и его нынешней политической головной болью, но она не была… трусихой. — Не ведаю, Ваше Величество. Она здесь была… а затем… — сбивчиво пробормотал рыцарь, озирая жуткое видение, распростершееся между ними. —Где моя дочь?! Ты обязан защищать ее! Это твой долг! — голос Визериса дрогнул, терзаемый страхом и немым укором. Он не ошибся, предложив Рейнире брак, но чтобы она сбежала?! Покинула семью… его… двор… ради этого? Невозможно, но иного объяснения он не находил. —Осторожнее, Ваше Величество! — лекарь, пробравшись сквозь толпу ропщущих лордов, без спроса обхватил короля сзади. Визерис, качнувшись от неожиданности, замер, не ступив на выжженную землю. —Отпустите его! — раздраженно рявкнул Визерис, а Королевская гвардия уже схватила человека, чей взгляд он не мог отвести. Одежда этого закованного в цепи человека отличалась от одежд остальных. На его испуганном лице вместо паники читалась злость. Щеки горели красным, тогда как лица остальных были белы, как полотно. —Что это значит?! — потребовал ответа Визерис, сверкая грозными глазами, пока закованный человек отшатывался от короля и отметины. —Это знак языческого бога, Ваше Величество. Пылающее сердце Владыки Света — презрительная ухмылка ученого мужа заставила Визериса повернуться к пепелищу. Он напрягся, вспоминая детские уроки, пытаясь узнать символ. Молчание стало ответом, когда он обвел взглядом оранжевые края. Но слова Отто остановили его от прикосновения к знаку, когда он уже склонился к земле. Нет. Этого просто не могло быть. Сир Коль, должно быть, просто потерял сознание, и… но это Рейнира… она бы не… — Ваше Величество, следов принцессы мы не обнаружили. Лишь следы лошадей с вашим клеймом. Мы хотели бы пустить гончих по следу, с вашего позволения, — произнес лорд Вестерлинг, хотя Визерис уже махнул рукой, не нуждаясь в его формальном разрешении. Лорд Вестерлинг был с ним с тех пор, как Рейнира была маленькой девочкой, — неужели он не знал, на что готов король ради своей дочери?! Однако он приказал сиру Колю прикоснуться к этому жуткому зрелищу, если тот хотел, чтобы ему поверили. Рыцарь колебался под тяжелым взглядом своего короля. Он неуверенно шагнул вперед, с таким страхом, который Визерис, в глубине души, считал наигранным. Разве рыцарь так сильно боялся бы, если бы собирался придумать какую-то странную историю? Рука Кристона дрожала в воздухе, когда он опустил ее на почерневшую золу. И все же, пока звуки мелких животных нарушали напряженную тишину, сир Коль ударил кулаком по молчаливой земле. —Ваше Величество! Клянусь своей жизнью, она была здесь! Кабан напал, а потом ее не стало! Ее заменило это… колдовство! Умоляю, Ваше Величество, поверьте мне! Ради принцессы! Гнетущее чувство вины терзало Визериса, когда он, оторвавшись от поисков, отступил к лагерю. Все вокруг рыскали по лесу, отчаянно пытаясь найти его дочь. Лорд Вестерлинг, чей спокойный, но твердый голос удержал короля от необдуманного поступка, отвел рыцаря подальше от его гневного взгляда. Часы становились все темнее и холоднее, а Визерис, терзаемый беспомощностью, мог только ждать. Ведь это была Рейнира, и даже с дневной форой шансы найти ее были невелики. Но у него были лошади и легионы людей, и он не жалел ни сил, ни средств, чтобы вернуть свою дочь. Часы тянулись невыносимо. Визерис не мог избавиться от гнетущего чувства страха, которое он видел в глазах сира Коля, и от ужаса, сжимавшего его собственное сердце. Желание обнять дочь терзало его, заставляя метаться по шатру, пока Алисента пыталась успокоить Эйгона. Горе короля было очевидно, и леди Алисента, положив руку ему на спину, пыталась утешить его. Отто, не сумев найти по приказу Визериса никаких следов его дочери, лично собирал людей. На рассвете, никто не сомкнув глаз из-за исчезновения наследницы Железного Трона, король Визерис, отец Рейниры Таргариен, приказал схватить всех последователей так называемого «Владыки Света». Этот приказ вызвал восторженное восклицание мейстера и клятву полной поддержки со стороны последователей Семи. Если единственной зацепкой для поиска дочери оставался этот проклятый символ, то пусть будет так. Визерис был готов выжать из всего королевства любую информацию об этом «Владыке Света». Когда он ее найдет… он извинится. Король никогда больше не предложит ей выйти замуж, даже если долг того требовал, даже если это было бы в ее лучших интересах или естественным ходом жизни. Он готов был дать ей все, лишь бы холодная реальность жизни без дочери перестала терзать его душу. Путь в Королевскую Гавань на карте был омрачен вихрем слухов и сплетен. Новость о смерти его дочери уже разнеслась по улицам, прежде чем Визерис ступил на порог. Тяжелое молчание окутало королевскую семью. Вернувшись в свои покои, Визерис созвал знаменосцев со всех уголков королевства. Хранители драконов вздрогнули от его внезапного появления, но король приказал им отвести его к Леди Сиракс, драконихе его дочери. Она никогда бы не оставила дракона. Если Рейнира действительно сбежала от него и своей судьбы, если он довёл ее до этого, то ее путь должен был окончиться здесь. Но именно душераздирающие стоны Леди Сиракс разорвали его последнюю надежду на мелкие кусочки. Дракон метался по песку, пытаясь прорваться мимо него на свободу из глубин Логова. Ее огромная голова билась в двери логова, но купол не открывался, не давая ей вырваться. Паника, царившая в его сердце и разуме, была очевидна для всех членов Малого совета. —Откройте двери! — приказал Визерис, не в силах ничего сделать, кроме как склонить голову и попытаться скрыть слезы. Слух был правдой… но он помнил крики раненого дракона с давних времен. Это был не крик смерти, а крик боли. Почти худшая участь, которую только можно было представить. Рейнира не сбежала от него… ее похитили. —Я сказал, откройте чертовы двери! — закричал король, когда петли дверей заскрипели от поспешных действий хранителя дракона. Сиракс протиснулась между открывающимися дверями, прежде чем они смогли полностью распахнуться. Визерис молчаливо молился о своей дочери, торопя ее. Следующим же вдохом он потребовал ворона на Ступени. Караксес мог найти Сиракс. Он также приказал позвать Рейнис. Ее дракону, Милеис, он отдаст тот же приказ. Сиракс могла найти Рейниру, но мог ли он? В своей беспомощности Визерис никогда не скучал по Балериону сильнее, чем в этот день. ******* Полная тьма окутала пульсирующую голову Рейниры, когда она очнулась на чем-то холодном и, как она полагала, влажном. Отвратительный запах плесени ударил ей в нос. Песок то уступал под ногами, то нет, когда принцесса пыталась встать. Тупая боль в груди пронзала ее с каждым шатающимся шагом. В воздухе витал запах смерти, словно ее поместили в гробницу, а не в тюрьму. Именно так она себя и чувствовала. Деревянная дверь, окованная кованым железом, поддалась ее блуждающим рукам. Холодные и грубые каменные стены окружили ее в кромешной тьме. Семь футов от стены до стены — вот все, что она могла охватить своими руками, скука росла с каждой минутой, проведенной в этом кошмаре. Вопросы терзали ее, но ответов не было. Принцесса могла лишь убеждать себя, что она жива. Острая боль пронзила правую руку, а тупая — отозвалась в груди. Вскрик — ее собственный голос — прозвучал зловеще в этой молчаливой гробнице. Словно он испугал какую-то неведомую силу. Даже Сиракс была слишком далеко, чтобы Рейнира могла почувствовать что-то большее, чем слабый намек на жизнь дракона. Раздражение росло. Ничего подобного с ней не случалось за всю жизнь. Она пыталась дотянуться до своего дракона, но сил хватало лишь на короткие попытки, и вскоре она обессилела. В кромешной тьме Рейнире удалось лишь погрузиться в тревожный, прерывистый сон. Сколько он длился — час или день — она не могла знать, ведь ей нечем было определить время. Проведя рукой по волосам, Рейнира вздрогнула, вытащив из запекшейся крови комья песка. Это простое занятие помогло ей сосредоточиться, пока память не вернула обрывки: кабан… она убила кабана, а потом… оказалась здесь. Она пыталась выжать из памяти хоть какую-нибудь зацепку о своем положении, но смогла лишь провести пальцами по коже своих походных доспехов. Пытаясь облегчить боль от укуса пчелы на левой груди, она протянула руку, но не смогла дотянуться. Вместо этого ее кончики пальцев нащупали замысловатую вышивку на коже, что помогло принцессе вернуться в реальность. Внезапный лязг металла вырвал Рейниру из задумчивости. В маленьком окошке на двери тюрьмы вспыхнул факел, ослепив ее. От неожиданной яркости принцесса откинула голову назад и снова вскочила на ноги. — Кто ты? — раздался женский голос в застывшей тишине. Рейнира повторила его, бросая вызов. —Кто ты?! — требовательно спросила она, невольно скользя вбок, как ей многократно доводилось видеть на тренировочных площадках дома. —Я — Кинвара, жрица Владыки Света. Как тебя зовут? — ровный, бесстрастный голос донесся из-за пылающего занавеса. Образ пламени терзал память Рейниры, воскрешая воспоминания о том, как отец хвалил ее за прилежное изучение писаний. Увы, одно из немногих, в чем они сходились в последнее время. Здоров ли он? Или же каким-то образом оказался здесь? —Как я здесь оказалась? Я не помню, — с подозрением ответила Рейнира, когда мягкий, снисходительный смех женщины отразился от стен ее темницы. —Я тебя привела… по велению Владыки Света. Ему решать все. Я лишь его служительница и не должна была дерзать знать его истинную волю. —Ты меня привела? Зачем? —За его сердцем. —О чем ты, черт возьми, говоришь?! — не сдержалась Рейнира, отступая к дальней стене у тяжелого дверного проема. Огненный вход пел ей о тревоге, а за ним явилось не женское лицо, а чудовищное видение из ее кошмара наяву. Гниющая плоть мужчины пела в такт его шагам, словно вот-вот оторвется от костей при каждом отвратительном движении. Но Рейнира — дракон, напомнила она себе, обретая некоторое спокойствие. Выпрямившись, она осознала, что они знают ее личность.       Спасение еще было возможно. Не сбежать, так хотя бы до того, как они осуществят свои планы. В поиски отца она верила, даже если больше ни во что не верила. Девушка должна быть такой же, как Деймон, чьи слова о круге охотников были одними из последних воспоминаний. Может быть, он тоже придет за ней, как она давно надеялась. Рейнира отступала все дальше от приближающегося мужчины. Ладони царапались о шершавую стену, сердце бешено стучало. Она приказывала себе не бояться, но дрожь в коленях и испуг в глазах выдавали ее страх. Его гниющая плоть скользнула по ее левой щеке, словно ласка рыцаря, одержавшего победу на турнире. Ужас захлестнул ее. Это был его «ласковый» жест, его награда за венец ее благосклонности. Звуки его кожи, будто он скользил по чешуе Сиракс, терзали ее слух. Рейнира зажмурилась, не в силах смотреть на то, что не могла остановить. Всей своей волей она призвала Сиракс, мысленно протягивая руку к своему дракону, находящемуся далеко. Когда его рука исчезла, а разлагающееся лицо прижалось к тому месту, где она только что была, девушка скривилась от отвращения. Его хриплый смех коснулся ее уха, обжигая огнем унижения и страха. Он задержался дольше, чем требовала бы даже пытка, наслаждаясь ее дрожью, прежде чем, к счастью, отстраниться. Рейнира не гордилась вырвавшимся стоном, но, увидев перед собой чудовищного мужчину, сдержалась. Он провел по серым краям своего лица, одарив ее довольной улыбкой. —Понравилось? — выкрикнула она, не в силах сдержать гнев. Унижение захлестнуло ее, но больше всего Рейниру огорчил хриплый, прерывистый смех тюремщика. В ответ на ее крик боли факел взметнулся вверх, словно дубина. Мужчина, словно заправский воин, нанес удар ей в живот. Упав на землю, Рейнира стиснула зубы, чтобы не заплакать. Слезы все же текли по ее щекам. Свернувшись калачиком, она не собиралась терпеть это дальше. Беспомощно выбросив ноги вперед, принцесса попыталась напасть на него. Удар пришелся ему по голени, но он лишь продолжил свой жуткий смех, направляясь к открытой двери. Рейнира могла только наблюдать, как за его уходом последовал лязг. Тени мужчин заплясали в одиночном присутствии ее мучителя у единственного выхода. Красный кусок ткани мелькнул у нее в глазах, а затем раздались грубые голоса и звук падения того, кого, судя по размерам и шуму, можно было принять только за другого человека. Когда дверь закрылась, Рейнира поняла, что не может пошевелиться. Она пыталась отдышаться, не в силах ничего сделать, кроме как слушать через открытое окно, которое отбрасывало тени благодаря факелу. — Я передам Верховной Жрице волю нашего Лорда и его благословение, — провозгласила женщина, не заботясь о том, чтобы понизить голос. Растущий интерес Рейниры подпитывался ее любопытством. Что бы ни сказал ей тюремщик, оставалось загадкой, потому что тишина снова поглотила стены темницы. Но на этот раз Рейнира приветствовала ее, хотя факел все еще освещал окно. Сделав глубокий вдох, Рейнира прислонилась к каменной стене. Обхватив руками ноющие ребра, она наблюдала, как металлический предмет упал рядом с дверью. Факел погас, и единственный источник света — окно — исчез, закрытый массивной решеткой. —Кто здесь? — хрипло спросила Рейнира в нарастающей тишине, обращаясь к тому, кого привели разделить с ней ее участь. Однако в продолжающейся тишине и постепенно стихающей боли она снова поднялась на ноги. Каждый шаг сопровождался болезненным выдохом. Она осторожно подошла к своему невольному спутнику, гадая о состоянии его костей, но с ужасом отпрянула, осознав, что под ее ищущими руками находится ледяная плоть. Отпрянув от трупа, она вскрикнула от боли, когда ее ладонь порезал какой-то предмет. В отчаянии она бросилась к выходу из своей тюрьмы, но по мере того, как страх отступал, а тишина снова окутывала ее, Рейнира пыталась успокоить себя заверениями. Ее отец будет искать ее. Она наследница Железного Трона. Никто не останется равнодушным к ее спасению… и все же юная принцесса задавалась вопросом, как кто-то сможет найти ее в этом месте, которое для нее было воплощением ада. Труп мужчины в сгущающейся темноте стал единственным компаньоном, пока она не нашла то, что ее порезало. Ее кинжал… девушка со всей силы, на которую была способна, сжала рукоять. Молчаливая молитва вознеслась к Семерым, когда она попыталась спрятать его под одеждой. Долгие минуты Рейнира, борясь с подступающей тошнотой, пыталась осознать, что за труп лежит перед ней. Ощупывая его руками, она не могла видеть, но неровные края костей под пальцами не оставляли сомнений. Вспоминая, как Сиракс терзал добычу, она пыталась унять рвотные позывы, но не могла, пока не узнает наверняка. И тут она нащупала знакомую эмблему на наруче несчастного. Морской конек! Символ Морского Змея! С волной облегчения Рейниру захлестнула надежда. Деймон! Он же был с Морским Змеем в Ступенях! Он был рядом! И клянутся боги, это было все, что ей нужно было знать, чтобы выдержать это, сколько бы ни пришлось! Он придет. В этом она не сомневалась ни на миг. Это было блаженное знание. Да, это была могила, но не её. ******* Он знал этот смех. Он преследовал его во снах всю жизнь, но здесь, казалось, возымел обратный эффект: вместо того, чтобы убаюкать и унести в забытье, он разбудил его. Раньше воспоминания об этом смехе вырывали его сердце из когтей криков и пролитой крови, царивших в сновидениях. Теперь же он лежал неподвижный во тьме. Его секрет, который никто не должен был узнать, иначе он их убьет. Темное и зловещее око давило на его разум. Деймон пытался вызвать образ Рейниры, чтобы хоть как-то унять нарастающую боль. Сладкий и невинный смех, самый дорогой его памяти, словно катился перед закрытыми глазами, пока он кричал в безмолвной пустоте. В глубинах души Караксес негодовал, рыча и ворча. Его терзало воспоминание о маленькой ручке с серебристыми волосами, которая ласкала его. Крошечные пальчики тянулись к дракону, и юный Деймон, не в силах противиться, лишь направлял ее руку, к вящему раздражению Караксеса. Несмотря на то, что они оба не ладили с детьми, Рейнира крепко обхватила его ногу, а он мог лишь улыбнуться, надеясь, что никто этого не заметит. В свои семнадцать он не мог допустить, чтобы его четырехлетняя племянница кричала перед его драконом, как это делали все остальные. Рейнира в своей целеустремленности напоминала свою юную визжащую Сиракс, что пробудило в нем детское чувство юмора. Она упрямо тянулась к дракону, не обращая внимания ни на всадника, ни на самого дракона, будучи твердо уверена в своей правоте. Маленький дракончик, словно золотая точка, был сброшен с песка ударом хвоста Караксеса. Рейнира с обожанием смотрела на своего дракона, не обращая внимания на его раздражение. Она пыталась забраться на спину древнего зверя, но он был слишком высок. Сердце Деймона дрогнуло, и на мгновение он забыл о своих обязанностях, наслаждаясь этим украденным моментом. —Помни, Маленький Дракон, наша кровь священна, и огонь всегда будет ее защищать. Мы — Огонь и Кровь, — прошептал Деймон, прижимаясь лбом к пылающему виску Рейниры, тщетно пытавшейся дотянуться до Караксеса под его заслоняющей ладонью. В его душе дракон хохотал, не в силах решить, кому из маленьких драконов отдать предпочтение. Деймон был так же несчастен, как и сейчас. Он умолял брата не жениться на женщине из Долины, но Визерис не внял его мольбам. Ответ брата был хуже участи самого Деймона. Единственным выходом оставалось обручение Рейниры с младенцем Лейнором… По приказу брата Деймон, отбросив чувства, отвел юную Рейниру в драконьи ямы. Его выбор был незавидным: жениться на Леди Ройс или обречь брата на вечный гнет их кузины. К счастью, Деймон и Эймма пресекли все разговоры о том, чтобы Рейнира участвовала в решении Великого Совета. Визерис, Деймон, Эймма, но главное — Рейнира, никогда не будут в безопасности от игр Железного Трона, если Рейнис окрепнет. Без армии Долины, способной соперничать с флотом Морского Змея… Он не верил, что его добрая кузина решится на это… но уже ходили слухи. В суде его доброго деда ходили слухи, что если Рейнис одержит победу на грядущем голосовании Великого Совета, она может устранить всех, кто посмеет бросить ей вызов. Женщины никогда не занимали трон, и что же она предпримет, чтобы укрепить свое положение? Он не знал ответа. Он не мог себе позволить такой риск, и Долина это осознавала. Разгневанный призыв Эйммы, звучащий из могилы, преследовал его память, требуя выступить против претензий Рейнис. Его согласие, возможно, было продиктовано не только долгом, но и жаждой утешения в его унылой жизни. И вот, раздался этот прекрасный звук… Рейнира заняла в его сердце такое же место, как чешуя на Караксе. Его путь стал ясен, ведь вся его невинность угасла в ее смехе, который теперь преследует его. В клятвах, над которыми он будет насмехаться, но которые навсегда его связали. И дракон, и наездница, проявив несвойственное многим детям терпение, успокоились. Держа ее за руку, он не устоял перед дьявольским искушением посадить их обоих на спину Кровавого Змея рядом с ее самодовольным детенышем. Слыша вежливые панические крики хранителей драконов, он с решимостью велел им подняться в небо. Единственная свобода, которую он мог себе позволить, служа Дому Таргариенов. Небо, чтобы увидеть, как его сердце разобьется еще сильнее. Ветер доносил до его измученной души ликующие крики. Сиракс, опустившись на облака, смешался с веселым хохотом Караксеса. Золотая точка, пылающая силой и огнем, не оставляла сомнений: она не отстанет. Ее крылья работали с предельной скоростью. Караксес заметно сбавил ход, но руки Деймона не разжимались, крепко держа племянницу. Она же, раскинув руки в стороны, полностью доверилась своему дракону, уверенная, что он позаботится об их безопасности и знает, куда им нужно лететь. Его мысли вернулись к ней, маленькой семилетней девочке, летящей на своем драконе. Отцовские окрики эхом отдавались в его сердце. Его взгляд всегда был прикован к ремню ее седла, который он сам тщательно проверял. Караксес летел прямо под ними, бдительно следя за тем, чтобы они не споткнулись. Небо по праву принадлежало ей, когда Отрада Королевства, обернувшись, одарила его единственной улыбкой. Сердце его дрогнуло при виде ее первого полета. Всего семь лет, но она уже была той самой маленькой драконшей, как он ее ласково называл. Радостный, чистый смех эхом доносился до него, пока Караксес вел их дальше. Именно этот смех… вернул принца к мучительной реальности. Мелодия звенела в ушах, когда он сдавленно застонал от ярости. Сны о прошлом не давали покоя сердцу, пылающему в агонии, знакомой ему слишком хорошо. Руки его прижались к груди, вторя стонам измученной души. Жизнь, прожитая без любви, в одиночестве, холоде и среди тел тех, кто посмел встать на пути у Визериса… королевства Рейниры. Каждое движение терзало ожоги, скрытые под одеждой. —Легче, — голос Корлиса оборвал рычание Деймона, очнувшегося от мучительной боли. Караксес, похоже, испытывал то же самое, ведь его всадник был слишком слаб, чтобы отделить свои мысли от языка Кровавого змея. Но суровая реальность жизни проявилась в его тяжелом дыхании, стирая все следы сновидений. —Лейнор сказал, что к тебе что-то тянулось? Огнем, если я не ошибаюсь, — поддразнил Морской Змей, его окровавленные доспехи звенели в такт с наклоном чаши. Он едва помещался в запасном стуле Деймона, а Таргариен фыркнул, насмешливо глядя на него. Он увидел, как старик попытался помочь ему, но Деймон упрямо мотнул головой. Подтянувшись, он сел на кровати самостоятельно, не помня, как туда попал. Его последним ясным воспоминанием была боль Караксеса, которая, к счастью, судя по нежным прикосновениям к его мысленному взору, прошла. Всадник и дракон понимали друг друга без слов. Он взглянул на мазь на груди, запах которой привлек внимание. Паста засохла на жгучих краях сплетенного дерева обгоревшей плоти… его плоти… усиливая мучительное дыхание. Он убедился, что Караксес снова окреп, всего одним словом, прежде чем преобразовать свою ярость во что-то полезное. Летая на драконе, он был более чувствителен к присутствию магии, чем обычный человек, но даже принц не знал, как можно сгореть без огня. Острая, жгучая боль, заставившая его упасть обратно на кровать, вызвала снисходительный смешок Корлиса. Чаша с той бурдой, которую они называли элем в этой богом забытой войне, осталась в руках старшего Велариона с приглашающим жестом, который он принял с очередным рычанием боли. —Какой смысл умирать за это дерьмо?