Душа войны

      —Принцесса! — вскрикнул сир Кристон, ледяной ужас сковал его, когда кабан с ревом ринулся навстречу его долгу. Страх сковал его, заставив вскочить на ноги. Одна задача, и рыцарь готов был ее провалить! Скрипя по земле рядом с неподвижными телами зверей, Кристон с хрипом попытался утащить их в сторону. Не останавливаясь, он не стал проверять, дышит ли кабан. Кристон был готов к ужасающему зрелищу — к отсутствию принцессы. В отчаянной попытке отдышаться, Коль окинул взглядом место схватки, но тщетно. Лишь пустота царила вокруг. Сердце его сжалось от леденящего душу осознания, когда рука с глухим стуком коснулась влажной от крови земли. Лихорадочно скользя взглядом по окрестностям, он искал любые следы принцессы. Если бы она ушла, то непременно оставила бы следы, по которым он мог бы ее найти. Но их не было, к его безграничному удивлению. Не было и никаких признаков того, что Рейнира покинула это место. Неужели он потерял сознание, и за это время она успела скрыться? Неужели ее… нет здесь? —Принцесса?! —Принцесса Рейнира?! — снова хрипло выкрикнул он, пытаясь сообразить, куда она могла уйти, и споткнулся. Неужели она сбежала? Неужели он потерял сознание, и за это время она успела скрыться? Как погиб кабан? Где же Рейнира?! Его сердце сжималось от ужаса и самообвинения. Он поклялся защищать ее, но она исчезла, оставив его в одиночестве. —Рейнира?! — продолжал звать сир Кристон, опустошенный и отчаянный. Вдруг острая боль пронзила запястье. Он отдернул руку, и жгучее ощущение ожога опалило его незащищенную плоть. Спотыкаясь, сир Кристон в ужасе смотрел, как земля изгибается и извивается, словно под влиянием некой зловещей силы. Холод пронизывал его до костей, пока он отползал назад, подальше от этой жуткой аномалии. Ледяной ветер, исполненный злобы, хлестал его лицо, вбивая волосы и кровь в глаза. Сир Кристон отчаянно пытался отмахнуться, но тщетно. Чувствуя, как кровь отливает от лица, оставляя лишь бледность и тьму, он отползал назад, не сводя взгляда с извивающейся под ним земли. Неведомая сила, таящаяся в этой жуткой аномалии леденила душу рыцаря. Кони, с которых они с Рейнирой скакали с охоты, в панике рвали привязи. Стоило Кристону подумать об их успокоении, как копыта грозно застучали по земле. Но он не пытался, лишь сжимая обожженную ладонь. С треском рвущейся кожи в нарастающем ветре он мог только смотреть, как кони уносятся вдаль, оставляя испуганные ржания, эхом раздающиеся в леденящем воздухе. Костер погас, огонь исчез под напором ветра. Лишь на месте, где он последний раз видел принцессу, возникло странное зрелище: красные следы, единственный источник тепла, извивались по земле неестественно прямой линией. Кристон вскочил на ноги. Пламя распространялось рядом с телом кабана, чернея и превращаясь в квадрат выжженной земли. Гроб, где только что была принцесса. Все растения вокруг чернели. Поваленное бревно, на котором она сидела, с треском развалилось, обратившись в пепел. Отраженные огни плясали в его глазах, зловеще послушные воле неизвестного хозяина. Земля над пеплом вздымалась, окрашиваясь в оранжевые и красные оттенки глины, о которой никто не знал. Огонь, который он сам развел, словно подчиняясь чьей-то злобной воле, рисовал на окровавленной земле картины смерти. Оранжевые и красные тона поднимающейся грязи были видны всем, кто мог их увидеть. На земле зиял черный символ, будто выжженный нечестивым пламенем. Сир Кристон не мог отвести взгляд от этого жуткого знака, не понимая его значения, но чувствуя, как он въедается в его память. Опаленные края символа остывали, и неестественный ветер стихал. Охваченный ужасом, рыцарь сидел на земле. Крики совы заставили его вскочить и инстинктивно схватиться за брошенный меч. Осмотревшись, он ощутил, как страх леденит душу. Зловещие звуки леса словно насмехались над ним. Лишь спустя много минут, как будто вернувшись из мирной жизни, Коль опустил меч и уставился на то место, где еще недавно была принцесса. Смахнув с лба кровь, оставшуюся после нападения кабана, сир Коль с трудом дышал. Его разум хотел позвать принцессу, но он уже знал, что она не ответит. —Принцесса?! — в отчаянии позвал рыцарь, сжимая рукоять меча. Ответа не было. Сир Кристон бросился бежать, словно одержимый. Лес царапал его ветками, опуская сучья, словно пытаясь остановить. Зловещие эха нечестивого ветра подгоняли его, шепча, что остановка означает смерть, как и для принцессы. Ночь поглотила его. В глазах мелькали всполохи того жуткого огня. Царапины и синяки уже заживали, когда на рассвете он выбежал к спящему охотничьему лагерю. —Ваше высочество! — крикнул сир Кристон, падая в объятия соратников, все еще охваченный ужасом. ***** Крик Караксеса вырвал Деймона из сна. Паника дракона пронзила его душу, заставив вскочить на ноги. Непроизвольный стон сорвался с его губ, когда он упал на землю, ошеломленный увиденным. Опираясь на одну руку, Деймон пошатнулся, чувствуя, как сжимается грудь. Он тяжело дышал, стиснув зубы, борясь с болью, верной спутницей этой войны. Одна цель владела им. Не думая о ранах и едва держащихся на бедрах штанах, он распахнул полог палатки, превозмогая жгучую боль. Босые ноги несли его к краю лагеря, пока он не потерял возможность ходить. Прорвавшись сквозь испуганные взгляды стражников, Таргариен не мог заглушить крики, терзающие его сердце. Караксес не успокоился, когда Деймон приблизился. Казалось, их связь не давала ответа, когда он протянул руки к своему дракону, желая утешить его в неизвестной беде. Беспокойство, которое ни всадник, ни дракон никогда не испытывали даже в пылу битвы, поселилось на холме военного лагеря на Ступенях. Деймон с ужасом наблюдал, как Караксес обхватил грудь крыльями и отполз от него. Земля задрожала под его тяжестью. Дракон чуть не сорвался с утеса, если бы Деймон не вскрикнул, взывая к их связи. Боль пронзила его, когда Караксес, не в силах больше сдерживаться, открыл ему свой разум. В ответ на немой вопрос всадника, хаос красных и оранжевых оттенков, агония — вот все, что он мог увидеть. Но не только Караксес терзал его душу. Дракон, защищая его, сам страдал, и невозможно было понять, кто же был истинным источником агонии. Пронзительные свисты тревоги привели остальных воинов, когда Лейнор приземлился на холме. Морской Дым, ровесник своего всадника, склонил голову в нерешительности и страхе перед древним драконом. Лейнор боролся с паникой, охватившей его при виде Караксеса. Люди бросились прочь, когда Деймон склонился к земле, разрывая когтями чешуйки дракона. Тяжело дыша, он пытался взять на себя хаос и агонию. Ни дракон, ни всадник не желали передавать друг другу боль, но оба стремились ее забрать. В отчаянии он впился ногтями в ладони. Но Деймон не покинул Караксеса, даже опустившись на одно колено. Их общая боль немного утихла, и дракон безвольно сгорбился на вывороченной траве. Его скулеж превратился в жалобный свист, когда он прилип к своему всаднику. Никто не мог найти слов, чтобы объяснить причину, прежде чем Деймон сам упал на землю, схватившись за грудь. Волнение Караксеса улеглось, но у Деймона только началось. Дрожащими, окровавленными руками он вцепился в свою обнаженную плоть, издав крик, леденящий душу. Никогда прежде его люди не слышали такого отчаяния. Правая рука принца пылала, словно в унисон с мучительной мольбой дракона разделить его боль. Деймон не мог противиться этой мольбе, как ни старался. Караксес, скорчившись от страданий, свернулся еще туже. Морской Дым, не дожидаясь разрешения, ринулся вперед и положил свою голову на шею извивающегося старшего дракона. Деймон яростно отвергал помощь своего дракона. С каждой мольбой Караксеса об их слиянии, его вопли становились все более пронзительными и отчаянными. Лейнору удалось вырвать из него лишь обрывки информации, но этого было мало. Всадник бледно-голубого дракона, охваченный таким же ужасом, как и его крылатый спутник, мог только держаться за седло. Мимолетные проблески смысла в рычании Караксеса были единственным предупреждением Лейнора о том, что его дракон умоляет освободить его от совместного патрулирования. Лейнор поспешно подчинился, спрыгнув с спины молодого дракона с неприсущей ему грацией и направившись к Деймону, видя, что его отец сделал то же самое. Корлис, отталкивая своих людей, раскачивался в распахнутом халате, словно его дреды. Вместе с другим мужчиной из Дрифтмарка они схватили Деймона за руки. Все их внимание было поглощено Морским Дымом. Юный дракон, пылая пылом сострадания, ринулся к своему терзаемому другу. Он сдерживал метания Караксеса, но это не останавливало мольбы о помощи, которые его всадник, стиснув зубы от мук, упорно игнорировал. — Лейнор?! — воскликнул Корлис, глядя на молодого драконьего всадника. Тело Деймона выгнулось в неестественном порыве, спина согнулась, а губы беззвучно раскрылись, словно лишенные силы произнести звук. Его хватка была такой сильной, что грозила содрать кожу с рук обоих мужчин, которые отчаянно пытались удержать его в агонии невидимого. — Морской Дым говорит… что-то тянет из них. Я не… — попытался объяснить молодой рыцарь, даже когда он и его отец попытались освободиться от Деймона, но их попытки были тщетны. Их руки оказались в ловушке незрячей боли Таргариена, и оба могли только снова смотреть в ужасе. Извивающиеся багровые линии давно заживших ожогов Деймона змеились все дальше, представая перед глазами кузенов. Они не могли отвести взгляд, терзаемые желанием помочь, но не ведая, как. Кожа Деймона не вскрывалась, но пылала, словно под невидимым пламенем. Запах жженой плоти наполнил воздух, пока неведомая сила клеймила его своим огненным тавром. Огонь, следуя по венам крови, пожирал все без остатка, пока, наконец, через мучительно долгое время, люди из Дрифтмарка не увидели, как он гаснет. Тонкие красные линии становились все толще, пока не достигли… чего, никто не знал, пока спина Деймона не коснулась травы. Дыхание принца стало прерывистым, полным измученной, но сдерживаемой ярости. Кровь струилась по лицам отца и сына, когда хватка Деймона ослабла. Морской Дым с тревогой вскрикнул, когда Караксес сбросил его со своей спины, огромная голова дракона повернулась к потерявшему сознание наезднику. Своими крыльями он укрыл всадников дракона и его потомство, защищая их, даже когда опасность и боль уже миновали. ***** Рейнира очнулась в замешательстве, с испуганным вздохом. Мгновение назад она рыдала, отбиваясь от кабана. Теперь же принцесса очутилась в другом мире. Убил ли ее кабан? Что с сиром Кристоном? Где она? Тьма окутала ее, холодный воздух леденил легкие. Где деревья? Где сир Кристон? Где она?! Неужели это ад, о котором говорили Семеро? Холод, когда кровь жаждет огня! — У… получилось. Мы… его сердце, — раздался из темноты глубокий женский голос. Рейнира прикрыла глаза кинжалом, сжавшись в комок. Она могла только слушать. Пламя вспыхнуло в темноте, слишком близко к ее глазам. От яркого света ей пришлось снова их открыть. Резкий рывок за локоть заставил ее встать, пошатываясь от неожиданности. К ней приближался мужчина. Его лицо было покрыто серой и белой гниющей плотью. Он изучал ее так же, как она его. Да, это, должно быть, ад, потому что перед ней стояло чудовище, склонившее голову в раздумье. Но Рейнира подняла забытый кинжал, когда его чешуйчатая рука потянулась к ее лицу. Он остановился, его губы растянулись в отвратительной улыбке, обнажая гнилые зубы. Рейнира отшатнулась, не успев помешать ему схватить прядь ее спутанных и покрасневших серебряных волос. Кажется, кивнув себе, Рейнира собиралась задать вопросы, но темнота снова поглотила ее. Его кулак врезался ей в висок. Мир покинул девушку, когда удар лишил ее сознания.