Душа войны

       Они прозвали его «Кормильцем крабов». Это прозвище тешило самолюбие, ведь он умудрялся скрываться от драконьего пламени в пещерах своего народа. Но эти же пещеры стали его темницей. Умирая, он не мог их покинуть. Его люди изнывали от отсутствия неба и вида павших товарищей. Невозможно было облегчить их бремя, ведь раненые неизбежно превращались в мертвых. Возможно, именно это и подтолкнуло его к роковому шагу? Запретная магия. Шепот Красной жрицы, обещавшей припасы в обмен на то, что Семеро не обрушат свой гнев на верующих, тоже сыграл свою роль. Как и осознание того, что, кроме жизни, ему уже нечего терять. За три года этой бессмысленной войны чешуйчатка неумолимо пожирала его тело. Ступени были его по праву. Он был принцем, ничуть не менее знатным, чем тот, кто восседал на краснокрылом чудовище над его песками. Принц Дракар не собирался склоняться перед принцем Деймоном Таргариеном. Неважно, каким адским пламенем пылал его питомец! Но когда пути снабжения оказались под угрозой, а поддержка иссякла под вопли растущих монстров, он понял, что выбора у него не осталось. Чтобы победить в этой войне… он должен ступить на зыбкую тропу, на которую, возможно, не рискнул бы ступить даже Деймон Таргариен. Он должен был использовать все доступные ресурсы. Даже те, чья моральная чистота была сомнительной. И даже те, которые были запятнаны тьмой. Хладнокровно, осознавая неизбежность платы, принц Драхар, известный как Кормилец крабов, очертил на песке пещеры Ступеней кровавый круг. По земле волочили людей его врага, облаченных в доспехи, напоминающие морских коньков. Отчаянные мольбы о пощаде растворялись в гулком эхе пещеры. Судьба их была предрешена, и ничто не могло спасти их от крови, которую жаждали пески. Его крабам пришлось пропустить эту трапезу. Они внимали хриплому голосу Красной жрицы, которая велела ему начертать семиконечную звезду текущей кровью войны. Ирония судьбы: жрица страшилась именно Семерых, которым она приносила жертву. Но на самом деле, именно ее он должен был бояться. Красный цвет ее платья не омрачился ни грязью, ни пылью их убежища. Ее кожа сияла безупречной белизной, в то время как его собственная плоть уже начинала остывать в преддверии смерти. Жрица водила руками над пламенем, которое он, повинуясь ее приказу, поместил в центр. Семь поленьев пылали, раскаленные докрасна. Затем она махнула ему рукой, и тихие песнопения сорвались с ее губ, наполняя и без того холодную пещеру еще более леденящим душу холодом. Пламя, казалось, поглощало все тепло, отбрасывая на стены зловещие тени. Принц Драхар давно утратил страх темноты. Он шагнул вперед, чтобы бросить в огонь локон волос Деймона Таргариена, добытый ценой жизни целой волны солдат накануне. К его досаде, собственные шпионы оказались в этом деле менее эффективны. Один из них, умело манипулируя слабым звеном вражеского военного совета и используя Веймонда Велариона, сумел добыть этот локон без людских потерь. Один жалкий волосок вместо того, чтобы вырвать целую горсть у этого человека собственными руками. Он не мог допустить провала этого плана, ведь три других замысла остались неиспользованными в его спешке. —Я призываю Владыку Света даровать… — пела Жрица, а Драхар с нетерпением ждал, чтобы бросить в огонь оставшиеся «дары». Если ничего не выйдет, значит, так тому и быть. Но если сработает… Драхар кивнул, глядя на мерцающий красный силуэт Жрицы, и бросил в огонь сначала деревянную фигурку дракона, которую вырезал сам. Клыки зверя были остры, отражая всю ненависть, которую он испытывал каждую секунду работы над ним. Морда была грубой, а крылья квадратными, вырезанными собственным ножом. Затем последовало последнее подношение Владыке Света. Еще бьющееся сердце, которое он требовал взамен сердца своего врага. Крики привязанного позади него пехотинца лишь эхом отозвались в сознании, пока он шел к сломленному, дрожащему человеку. Громче и пронзительнее становились песнопения Жрицы, когда Драхар, хладнокровно отдав приказ своим людям держать человека, приступив к жуткой процедуре. Лезвие и руки безжалостно рвали плоть, не оставляя места ни угрызениям совести, ни сомнениям. Лишь треск ломающихся ребер служил ему ориентиром в поиске сердца пехотинца Велариона. Нельзя было терять ни секунды. Бросив трепещущий орган в пылающий очаг, Драхар захлебнулся густым, едким дымом. Край пепла разрастался, а вопли Жрицы становились все громче. Густой дым заполнял пространство, грозя удушить всех. Никто не шевелился. Кашель раздирал горла, когда неестественный ветер закружил перед ними клубы дыма. —Принесите мне сердце Деймона Таргариена! — вопила Жрица, заглушая все вокруг свистом, который, как опасался Драхар, издавал крылатый зверь. Он зажал уши, чтобы этот душераздирающий звук не разорвал барабанные перепонки. Хотя бы что-то из этого действа давало результат, но сомнения в словах Жрицы не покидали его. Даже она сама сбилась с ритма, но он распрямился и грубо поддержал ее, вновь терпя этот ужасный шум. Там, где должны были быть свет и пламя, колыхались тени. Темные руки тянулись наружу, танцуя по пещере и ее обитателям. Холодная, восхитительная злоба окутала все сердца в комнате. Не найдя никого без злого умысла, тени, похоже, остались довольны. Руки исчезли вместе со свистом Караксеса, чтобы единым целым вырваться наружу. Увлекая за собой семерых его людей с испуганными криками. Драхар крепче сжал Жрицу, когда грязные солдаты его легиона скользили по песку. Их руки оставили единственный след — царапины, похожие на когти, когда Владыка Света поглотил их на пламени магии. Их мольбы о помощи остались без ответа. Он никогда не был тронут такими вещами. Они должны были знать об этом, но все равно умоляли, сражаясь. Когда последний сапог исчез в пылающих поленьях ада, Драхар со смертельным намерением потряс затихшую Жрицу. —Семеро получили цену! Принесите мне сердце Деймона Таргариена! — приказала она, дрожа от содеянного, наблюдая за возвращением черного облака. Драхар мог только наблюдать, как его дыхание вырывалось короткими морозными облачками. Тремор Жрицы был скорее от ужаса того, что они выпустили, чем от холода, пронизывающего его омертвевшую кожу. Ветер тоже вернулся, чтобы удержать ее на пламени. Но оставил позади не… кровоточащее красное сердце, как надеялся Драхар, а женщину с серебристыми волосами, всю в крови.