Ловушка для принца

      Утро было не самым радостным для Джина. Костёр потух, и с первыми лучами солнца повеяло прохладой. Так еще и ветки трещали, и, приоткрыв один глаз, он увидел, как принц, а точнее Чонгук, ломает их и разжигает огонь. Джин думал, что в походе принц будет будить его ни свет ни заря и заставлять работать в поте лица, но он сам всё делает. Это было немного неудобно, но не настолько, чтобы встать и начать помогать.       Тут принц зырк на него глазищами своими, Джин быстро глаза и закрыл. Это была привычка, которую он перенял у Юнги, тот так с ним всегда такое проворачивает. Джин его с утра ждет, поболтать, полетать куда-нибудь, а тот откроет один глаз, увидит, что его ждут, ну и давай храпеть да погромче. Так что это почти уже семейная традиция.       — Джин, ты что, и правда думаешь, что я на это куплюсь? — скептически спросил принц. Джин услышал шаги, которые остановились рядом с ним, и еще усиленно захрапел, прям с присвистом даже, заслушаешься, сам удивился, как у него хорошо выходит.       А потом… бдыщ, грохот такой силы, что у Джина зазвенело в ушах. От неожиданности он вскочил с диким криком, выпучив глаза. А принц, негодник, держал в одной руке поварешку, в другой котелок и заливается счастливым смехом. Так сказать, сделал пакость — сердцу радость.       — С добрым утром, Джин! — весело произнес Чонгук, когда Джин, ворча, забирает у него кухонную утварь. Хотя, честно говоря, Джин и сам про себя посмеивался над этой ситуацией. Хорошо, что Юнги нет поблизости, а то потом всю жизнь бы ему это припоминал.       — И так вы обращаетесь с пожилым человеком, Ваше… — начал Джин, но принц его перебил:       — Чонгук, — произнес юноша.       — Да скорее сопля… — Джин осекся и в ужасе уставился на Чонгука. Вот и всё: пока беззаботная жизнь, привет, бесславная смерть. Чонгук нахмурился:       — Значит, так вы обращаетесь к королевской особе? — грозно гаркнул принц, у Джина даже котелок из рук выпал и ноги подкосились. Может, удастся выторговать хотя бы смерть через обезглавливание, крови побольше, конечно, но хоть быстро, а через повешение не понятно, как еще судьба сложится.       Но пока он мысленно прощался с жизнью, он услышал хихиканье, а затем Чонгук рассмеялся, не стесняясь.       — Ты бы себя видел, стал белым, как мел, хоть к нам во дворец как скульптуру ставь, — задыхаясь от смеха, сказал Чонгук. Джин хотел бы разозлиться, но не смог и сам рассмеялся, толкая юношу в бок. Он давно так ни с кем не смеялся, кроме Юнги, конечно.       Готовя завтрак, пока принц сворачивал лагерь и навьючивал лошадей, Джин всё больше понимал, что положение дел у него складывается прямо-таки печальное. Хорошо обманывать плохих людей, их вроде и не жалко совсем, а принц-то не такой, и всё больше в нём просыпается совесть. Вот её-то он совсем не хотел будить, лучше, когда она спит. Он быстро управился с кашей за такими размышлениями.       — Джин, вкуснотища какая! — проговорил принц с полным ртом еды, когда первая ложка была отправлена в рот. Он даже глаза прикрыл от восторга. В душе Джина как будто хлопали фейерверки, он страсть как любил похвалу. — Я бы тебя своим поваром сделал! — продолжал принц. Джин хотел было опять засмеяться, но Чонгук так внимательно на него смотрит.       — Да куда же мне, — отмахнулся он, подумав о Юнги, который без него совсем зачахнет. — Я лучше девиц ещё поспасаю.       Чонгук кивнул головой:       — Да, это дело нужное, — говорит он. — Только меч у тебя, если честно, совсем дерьмовый, им только у дракона в зубах ковыряться. Как ты умудрился стольких ещё положить, для меня загадка.       Джин даже задохнулся от гнева, так и знал, что его и здесь надурили, ничего святого нет, ему-то можно дурить, а другие-то чего? Но виду решил не подавать.       — Ну вот я их щекочу до смерти своей зубочисткой, — Джин с детства понял, что юмор решает все проблемы, вот и принц усмехнулся, а дальше спрашивать не стал, лишь за добавкой опять в котелок нырнул. Джин теперь, наученный горьким опытом, тоже туда нырнул, пихались они, конечно, за последние куски каши, но смог и себе урвать из цепких рук принца. Чонгук правда сначала нахмурился, потом горько вздохнул и опять сел есть.       — Джин, — снова начал Чонгук, и Джин поднял глаза от своей победной каши, словно спрашивая, что ещё нужно. Чонгук перешёл на полушёпот: — А это вот это стремление к мужчинам только у вашего простого люда?       Джин аж этой кашей и поперхнулся:       — Да какой, Ваше… — Чонгук нахмурился. — Чонгук, — быстро поправился Джин. — Среди высшей знати этого добра хоть отбавляй.       Чонгук недоверчиво посмотрел на него и сказал:       — Врешь же, я знаю только несчастного Дасома, и то он давно не при дворе.       — Это те, кто не скрывается. Есть Кан, Чжоу, Ю, а есть те, кто не прочь как с девушками, так и с мальчиками, их-то полно, и Чан, и Лим, и Хан, — начал перечислять Джин. У Чонгука глаза стали ещё больше, он почти вплотную придвинулся к Джину. Джин искренне не понимал, почему Чонгук, будучи при дворе, таких дел не знал. Он, пока спасал девиц и в их домах недолго жил, всё узнавал. Слуги любят поболтать, да и девицы тоже, особенно во время исповеди. Юнги ему всё рассказывает, этот дракон такой, делает вид, что ему неинтересно, а на самом деле любит послушать про чужие судьбы.       — Так у них же дети есть и жены! — воскликнул Чонгук. Джин засмеялся:       — Ну и что? Кен тоже женится в этом году, но это не мешало нам видеться.       — Ты с Кеном встречался? — недоверчиво произнес Чонгук. Джин кивнул: было дело, урывками, недолго, с Юнги долго и не получится. Он своего дракошу даже на мужчин не променяет.       — А он тебе до сих пор нравится? Ты его любишь? У тебя вообще есть возлюбленный? — понуро спросил Чонгук. Джин на него зыркнул: не к добру это всё, по ходу, не просто так он всё выспрашивает.       — Уже давно нет, да и сейчас пока ни к кому сердце не лежит, — признался Джин, и Чонгук просиял от этих слов. На сердце Джина тоже стало легко. Эх, не к добру это всё, Джин, так эта дорожка может далеко увести, осадил он себя.       А Чонгук начал опять расспрашивать про тех и про этих, Джин ему без утайки и рассказал, что знает. Чонгук за ним словно щенок ходит, он мыть котёл — и тот за ним, он собирать вещи — и тот рядом.       Уже на половине дороги Чонгук вдруг прервал его рассказы об очередном любовном походе Ли и спросил:       — А ты сам, Джин, откуда будешь?       Джин сглотнул, понимая, что это опасный вопрос. Он решил не говорить правду, а сказать то, что обычно говорят в таких случаях:       — С деревни Сырые Болоты.       Это был привычный ответ, и Джин уже сам в него верил.       — О, так это совсем рядом с легендарной деревней Чон, которую дракон сжёг, — восторженно произнес Чонгук, Джин кивнул. Да, деревня Чон, называлась она, конечно, раньше Глухое, но это название показалось неблагозвучным для королей.       — А ты это видел? — спросил Чонгук, с любопытством глядя на него.       — Да мне шесть лет было, зарево только от пожара видел да и дымком тянуло, вот и всё, — Чонгук разочарованно вздохнул. Джин соврал, он и сейчас помнит этот удушающий едкий дым и жару, как будто его поместили в жаровню. Ему до сих пор кошмары снятся, что он горит заживо, такое забыть нельзя.       — А как убивать дракона будем? — вдруг спросил Чонгук. — Надо же план придумать?       Вот тут и пошел разговор. «Прости, Юнги, но тебя можно убить множеством интересных способов», — думал про себя Джин. А также Джин во время разговора понял: костьми ляжет, но этого живодера он до своего драконушки точно не допустит, а то сдерет с него шкуру и не поморщится. ***       Юнги не знал, что делать с Хосоком. В пещере ему было скучно, и когда он перестал кричать, то начал осматриваться. В нём было столько энергии, как в ртути. Но пещера быстро закончилась, и что с ним делать? Он сидел, скучал и горестно вздыхал.       Тогда Юнги решил:       — Взбирайся на меня, я тебе кое-что покажу. Хосок недоверчиво посмотрел на него, но полез и снова уселся на загривок.       — Цепляйся крепче, — сказал Юнги и выбежал из пещеры, расправил крылья и полетел. Сколько же было крика! Он уже пожалел, что придумал это.       Но они все же добрались до места – полянки в самой середине горных хребтов. Здесь трава была сочная и зелёная, цветов много, разных таких, их и не встретишь в королевстве, и ручей бежал лазурный.       Хосок притих, открыв рот от удивления, а на лице его был восторг, чисто детский. Юнги усмехался про себя, пусть развеется. Тут он заметил светлые макушки Намджуна и Тэхёна. Маленькие феи, ростом с ладошку, настороженно поглядывали на Хосока и потом на него с вопросом в глазах.       Тэхён не выдержал и вылетел из укрытия, Хосок завизжал, как будто и не кричал всю дорогу. Намджун даже замер в воздухе, а Тэхёну хоть бы хны. Он облетел человечка и направился к Юнги.       — Это кто? Ты зачем к нам его привёл? — с допросом пошёл он к дракону. Глаза тёмные, внимательные, прямо в душу смотрят. А на красивом лице недовольство.       — Это королевский сын, от безделья мается, развлеките его, буду благодарен вам. И про Джина главное не говори, и Намджуна предупреди, — попросил Юнги. Тэхён просиял, он любил веселиться, а Джин быстро уставал с ними, а тут новый человек.       Полетел он к Намджуну, быстро прошептал ему что-то на ухо, и закружили они Хосока. Тот сначала их побаивался, потом сам с ними в пляс пошёл, да так хорошо ещё пляшет, загляденье. А феи от восторга прямо пищат, точнее Тэхён, Намджун-то поскромнее. Юнги довольно прилёг на полянку и закрыл глаза, всем хорошо, и ему, значит, тоже. ***       Хосок совсем уже выдохся, утомили его феи, и он упал на траву. Тэхён ещё с ним рядом полетал, но видит, что человек хоть и крепок, но устал, и полетел доставать Юнги. А Намджун рядом уселся.       — А вы и правда из королевского дворца? — спросил Намджун.       — Конечно, самый что ни на есть королевский сын, — усмехнулся тот.       — У вас там и королевская библиотека есть? — с надеждой спросил Намджун.       Хосок с готовностью кивнул:       — Конечно, одна из самых больших.       У маленькой феи глаза аж загорелись.       — Сокджин сказал, что у вас там и труды Аристотеля есть, — проговорил Намджун с надеждой. А Хосок нахмурился:       — Сокджин? — переспросил он.       Маленькая фея испуганно глаза расширила, рот закрыла, но сказанного не воротишь. Пулей бросилась наутек к раздражённому Юнги и хохочущему Тэхёну. ***       Юнги понял, что всё плохо, когда прилетел испуганный Намджун и начал тянуть Тэхёна, а потом ему что-то шептать на ухо. Тэхён тоже с опаской посмотрел на Юнги, а потом выпалил:       — Нам пора.       Юнги подозрительно прищурился:       — Что вы натворили? — спросил он.       Но Тэхён лишь сделал вид, что его чувства оскорблены:       — Да что мы можем сделать, ничего, конечно, и Намджун ничего не говорил.       Фей, стоящий рядом, усиленно закивал. И прежде чем Юнги успел что-то сказать, юркнули в траву, как будто их и не было. Юнги нахмурился, что-то неладное тут, а тут и Хосок задумчивый подошёл. Юнги не стал спрашивать, что случилось, но плохое предчувствие в нём поселилось. Они молча долетели до пещеры, Хосок даже вёл себя прилично, не орал.       Когда Юнги уже приземлился, тут только Хосок и задал вопрос, от которого у него в глазах всё потемнело:       — Так Ким Сокджин, убийца драконов с Сырых Болот, твой друг?       Джин меня убьёт, — тоскливо подумал Юнги.