Ловушка для принца

      Спускались сумерки, а принц по-прежнему оставался в дурном расположении духа. Они ехали в полном молчании, не останавливаясь в деревнях, даже не заглядывая туда, перекусывали на ходу, лишь изредка прерываясь на разминку, которая занимала не более пятнадцати минут, там нужду справить, коней напоить и опять в путь.       У Джина уже болел зад, спина ныла от усталости. Он всё чаще думал о том, что у принца, должно быть, просто каменный зад. Вообще всё сходилось: лицо кирпичом и каменная задница, тут не было противоречий. Интересно, это результат тренировок или он уже таким родился?       Видимо, каменное выражение лица было у него с рождения. Джин не смог сдержать улыбку, представив младенца с сурово сведенными бровями, грозно смотрящего на мир. Он тут же поймал неодобрительный взгляд принца, но это уже не произвело на него особого впечатления. Можно сказать, что он уже привык.       — Привал! — неожиданно скомандовал принц. Джин с недоумением огляделся по сторонам: вокруг простиралось бескрайнее поле, лишь изредка прерываемое небольшими деревцами, да вдалеке виднелась река. И это было всё, что можно было увидеть.       Какой привал? Джин хотел было выразить своё недовольство, но решил промолчать. Он понимал, что шансы на то, что клинок принца случайно проткнёт его до того, как они доберутся до Юнги, становятся всё больше, и не хотел их увеличивать. Всё же Джин любил своё тело и мечтал прожить в нём ещё лет шестьдесят, а то и больше.       Кряхтя, он спустился с лошади, чуть не свалившись, когда ноги почувствовали землю, проклиная про себя упёртого принца. А тот, как ни в чём не бывало, начал разбивать лагерь. Джин честно был поражён и восхищён, да на таком пахать и пахать надо. Такому можно было бы доверить вспахать поле вместо лошади.       Пока Джин растирал ноги и плечи, принц сходил и насобирал палок и веток. Пока Джин, охая и ахая, развьючивал свою лошадь, принц разжёг костёр. Джин не торопился. Зачем спешить? За работой не стоит гнаться, она сама тебя догонит. Поэтому лучше притормозить, вдруг она пробежит мимо тебя.       Вот и костёр уже горит, и ветки собраны, теперь можно и отдохнуть. Джин, разложив плащ, улегся около костра.       — Надеюсь, тебе удобно? — спросил принц. Всё-таки он не такой уж и плохой человек, заботится о людях.       — Если честно, не очень, ветка колет в бок, комары кусают, да и спина уже болит, — начал жаловаться Джин о своей тяжёлой жизни, но что-то не было видно сочувствия на лице принца.       — О, мне так тебя жаль, — сказал принц, но Джин понял, что врет подлец, не жаль. Голос принца звучал фальшиво. — Но, может быть, ты поднимешь свою задницу и приготовишь нам поесть?       Джин вздохнул, но спорить не стал, ну а что спорить с этим черствым человеком? Вот почему надо ходить в поход на дракона одному, без всяких там обуз, сейчас бы он с комфортом дней за десять добрался бы до горы, Юнги бы его поднял наверх. А потом по обычному сценарию: он забегает с безумными глазами в пещеру, пытается спасти принца, тут залетает Юнги, он с ним дерется, Юнги плещет огнем, швыряет его почем зря, Джин всегда говорит Юнги, что это лишнее, но он наотрез отказывается эту часть пропускать, потом дракон его хватает и уносит, еще ревет немного, а потом Джин приходит, говорит, что дракон побежден, и уводит принца. Красота же.       Такой чудесный план, все живы, здоровы и счастливы. Но тут появился этот принц... Может быть, его ударить чем-нибудь и усыпить для общего дела? Да и казанок такой увесистый, так хорошо лежит в руке.       — Ну чего ты стоишь, иди уже, — прокричал принц. Не стоит отказываться от такого хорошего плана, решил Джин, идя к воде. План, где Чонгука можно покалечить слегка, не сильно, ему всё больше нравился.       За этими мечтами он и не заметил, как приготовил кашу, даже с мяском. Чонгук по дороге смог подстрелить дрофу из лука. С одного выстрела. Джин с трудом вынужден был признать, что как воин он хорош.       Наконец они сели у костра, чуть поодаль друг от друга. Джин, хоть и был голоден, не мог отвести взгляд от принца. Он даже затаил дыхание, когда тот зачерпнул первую ложку.       Что-что, а готовить он умел, в пещере было скучновато, вот он и увлекся готовкой. А из Юнги такой себе едок, ему все вкусно, будь это мышь летучая или его стряпня.       Чонгук отправил ложку в рот и нахмурился. Джин взвыл про себя. Скотина какая неблагодарная, понятно всё с ним, никогда хорошей еды не ел, нечего ему и начинать. Он угрюмо зачерпнул ложку из своей чашки. Хмуриться на его еду, которую приготовил сам Ким Сокджин, да как он смеет? Бесчувственный, черствый истукан.       — Как вкусно! — вдруг раздался восторженный вскрик принца, и его лицо просияло от восторга. Джин замер, услышав эти слова. — Просто восхитительно, как тебе удалось приготовить такое из овса и дрофы?       У Джина от неожиданности даже еда попадала изо рта.       — М… — удивленно произнес Чонгук, немного поубавив свой пыл. — В целом, хорошо сготовил. Молодец, — сказал он уже без прежнего энтузиазма, снова погружаясь в чашку и быстро поедая кашу.       А у Джина на душе словно расцвели цветы. Не зря ему сразу понравился принц — чистый, благородный и искренний. Он по достоинству оценил его тяжелый труд. Возможно, когда всё закончится, Джин закажет его портрет и поставит в рамку. Может быть, даже поставит за него свечку.       А Чонгук в это время уже наворачивал вторую чашку каши, а потом третью. Пока Джин предавался мечтам, тот уже слопал всю кашу в котелке, а потом еще наглец со стенок сгреб и эти остатки подожрал, так еще совести хватило тоскливо посмотреть на Джинину чашку с кашей, которую тот еще доедал.       Джин был так зол, что чуть не разбил её об голову принца. Ага, благородный? Да какой ему портрет, только если поставить да ножи в него метать! А чревоугодие — это смертный грех, на секундочку. Да он так всех крестьян обожрёт с таким аппетитом, ругался Джин, пока отмывал котелок вдалеке от принца.       Но вот всё отмыто, костёр горит, и пора спать. Джин ложится поближе к костру.       — Ким Сокджин, — позвал его принц. Джин закатил глаза, ну что ему еще надо, объел его, заставил работать, и все никак не угомонится.       — Да, Ваше Высочество, — произнес Джин елейным голосом. Однако принц бросил на него взгляд, который не оставлял сомнений в том, что он не верит в его искренность. Но Джину было все равно, его желудок требовал добавки, а вся еда была в бездонном желудке принца, так что тот почти стал его личным врагом.       — Давай на караул. А когда луна будет вот здесь, — принц ткнул пальцем на небе, — буди меня, я заступлю.       — Зачем нам караул, когда у меня есть камни фей? — с лёгкой небрежностью отмахнулся Джин, не желая жертвовать своим сном. Он уже отдал еду, хватит.       — Камни фей? — удивленно протянул Чонгук, с любопытством глядя на Джина. Когда он так смотрел, то казался совсем юным. Его большие глаза искрились интересом, а хмурая складка между бровей разгладилась. Трудно было поверить, что принцу всего лишь двадцать шесть лет, на вид ему можно было дать от силы восемнадцать.       — У меня есть парочка знакомых фей, — Джин вытащил из своего мешка десять камней и начал раскладывать их по кругу, чтобы в него поместились и костёр, и кони. — Они неплохие ребята, да и живут рядышком. Иногда, конечно, беспокойные, особенно Тэхени, любит шутки шутить свои, но в основном безобидные и помогают всяким. Правда, обычно помогает Намджун, Тэхёну лишь бы проказничать да сценки разные ставить, страсть как любит это дело.       — Живут рядом? Так вроде феи селятся вдалеке от людей, в горах и дремучих лесах? — произнёс Чонгук всё так же с интересом. Чёрт, Джин, язык твой — враг твой. Джин неестественно рассмеялся:       — Да шучу я, шучу, у торговцев выторговал на рынке, — а потом быстро произнёс заклинание и юркнул к себе спать. Повисла тишина.       — И что, прям никто не попадет к нам? — раздался недоверчивый голос принца. Джин устало закатил глаза, ну что же он такой неугомонный, он ему ещё и спать не даст?       — Никто, Ваше Высочество, — произнес Джин и опять замолк, надеясь, что принц поймёт намёк и тоже уснёт. Хотя ему самому не спалось, подстилка была тонкой, костёр хоть и грел, но холодный ветерок пробирал до костей. Время шло, а Джин так и не смог уснуть. Он услышал приближающийся шорох, потом писк, когда, вероятно, полевая мышь наткнулась на барьер.       — И правда, никто пройти не может! — раздался восторженный голос принца. Да боже ты мой, за что ему такое наказание, тут уснуть не может, так этот тоже ещё не спит.       — Сокджин, ты спишь? — почти шёпотом спросил принц.       — Нет, Ваше Высочество, — буркнул Джин.       — Сокджин, с моим братом всё в порядке? Ты же много знаешь о драконах. Мы точно успеем? Вдруг, пока мы до него добираемся, он что-то сделает Хосоку? — в голосе принца слышалось неподдельное беспокойство.       Джин смягчился, всё же его сердце не было чёрствым, и случись что с Юнги, он бы тоже переживал.       — Драконы страсть как золото любят, а это целый королевский сын, точно не съест, будет выкуп ждать.       Над поляной вновь воцарилась тишина. Джин беспокойно ворочался на своем месте, пытаясь заснуть, но сон никак не приходил, казалось, становилось лишь холоднее.       — Сокджин, ты не можешь уснуть? — снова спросил принц. Джин даже уже как-то с смирился с этим.       — Холодно, Ваше Высочество, — вздохнул он, снова переворачиваясь.       — Можешь лечь ко мне поближе, будет теплее. — Джин от такого предложения аж глаза вылупил и вскочил. Ближе к этому горячему, мускулистому телу… Кхм, к теплу, конечно. Он не упустит такой шанс! Схватив плащ, он бросился к принцу, точнее, к теплу, конечно, кому это мускулы нужны, не ему, конечно, неа.       — Не переживай, я тебя не трону, — зачем-то сказал принц, когда Джин устраивался рядом с ним.       — Это вам стоит беспокоиться, чтобы я вас не тронул, Ваше Высочество, — весело произнес Джин, ложась рядом с принцем спиной к нему и стараясь держать дистанцию, чтобы не коснуться королевской тушки. Так и правда теплее.       Джин блаженно закрыл глаза.       — А зачем мне беспокоиться? — последовал вопрос.       Джин уже начинал засыпать, а принц всё не умолкает.       — Девушки меня не очень привлекают, я больше до мужчин охоч, — пожал плечами Джин, закрывая глаза.       На поляне воцарилась тишина. Он уже погружался в полудрему, когда новый вопрос вырвал его из царства сна:       — И ты так просто об этом говоришь? Не стыдишься?       В голосе принца слышалась неуверенность, словно он не мог поверить в то, что услышал. Джин нахмурился: ему только проблем не хватало из-за этого. Но, честно говоря, ему уже было всё равно. Он не стыдился своей любви к мужчинам, а если у принца были с этим проблемы, то пусть.       — А что скрывать-то? Шило в мешке не утаишь, ну и какая разница, кто мне больше люб, на вас я не наброшусь, не переживайте, Ваше Высочество. Жизнь-то у меня одна, чтобы я ее разменивал на то, что мне не нравится. Да и себя не переделаешь, я такой, какой я есть, и если таким уродился, значит, так тому и быть.       Снова повисла тишина. Как же хорошо потрескивает костёр, как тепло, так и уснуть можно.       — Сокджин, — снова раздался голос принца.       Ну почему? Почему он не может успокоиться? Когда же он наконец-то уснёт?       — Да, Ваше Высочество? — обречено вздохнул Джин, принимая свою судьбу.       — Можешь называть меня Чонгук.       Джин аж от неожиданности развернулся, в слабом свете костра черты принца стали мягкими, глаза потеряли свой суровый блеск, а губы наконец-то тронула улыбка. В душе Джина что-то екнуло и затрепетало. Только не это. Только не влюбляться в принца, табу, запрет, нельзя. Ему еще его как-то надо обмануть. Но он лишь смог произнести:       - А меня Джином.