Ловушка для принца

      Мин Юнги редко сожалел о своих решениях, но сейчас был именно такой случай. Чон Хосок оказался слишком активным, и Юнги уже подумывал просто отпустить его. В их пещере не было слышно столько криков, сколько сейчас. Обычно девушки молчаливо забивались в угол и усердно молились всем богам. В пещере царили мир и покой, и даже не нужно было звать священника. Они замаливали грехи на сто лет вперёд, в том числе и за своих похитителей. Кто же попадёт в рай, если не замаливать грехи и не прощать своих врагов? А грехи — вообще песня, там иногда такое открывалось, даже Юнги краснел, хоть и был драконом.       Позже, правда, когда Джин и Юнги вступали в бутафорскую схватку, они забывали о своих молитвах и кричали Джину: "Убей эту кровожадную тварь". "Отрежь ему голову". "Выколи ему глаза, пусть сдохнет в муках». Но это все мелочи, что не скажешь сгоряча, Юнги даже подумывал поговорить с Джином о том, чтобы поставить алтарь в пещере. Все при деле: Юнги спит, девушки молятся.       Однако с Чон Хосоком всё пошло не так, как ожидал Мин Юнги. Он думал, что тот полезет с ним в бой, а тот кричит, боится всего: то летучих мышей, хотя они могли бы стать хорошей закуской — мягкие и сочные. Когда Юнги сказал ему об этом, Хосок лишь бросил на него взгляд, полный отвращения. Даже Джин, который очень привередлив в еде и от мышей тоже нос воротит, не делал так. То пауков и даже моли. В итоге он почти вскарабкался на Мин Юнги и лёг ему на морду. Надо сказать, он оказался очень ловким. Мин Юнги был впечатлён, ведь даже Джин себе такого не позволяет, а Хосок лежал преспокойно, но славо богу, хоть не орёт, и то хорошо.       — Ты меня зачем похитил? —спросил королевский сын. Но Юнги хранил молчание.       — Эх, ты же разговаривать-то умеешь, почему молчишь? — продолжил юноша, но дракон не отвечал. Он лишь крепче закрыл пасть и поднял голову выше, а то вдруг человек не удержится и скатится вниз, чешуя-то у него скользкая. Однако, вопреки его опасениям, человек вновь начинал ползти и вскоре оказался на макушке дракона, где и замер. Мин Юнги немного расслабился.       — Так ты боялся, что я убьюсь? — раздался веселый голос у него над ухом.       — Нет, конечно, стал бы я беспокоиться о твоей жалкой жизни? Я просто хочу откормить тебя, а потом съесть, — бурчит Юнги, понимая, что его раскрыли.       Человек зачем-то противно улюлюкает, почесывает его за гриву и говорит: «Милый какой». Юнги аж всхрапнул от возмущения, это он-то грозный дракон милый?       — Я таких, как ты, пачками ем, так что не обольщайся, человечишка. Если твой отец награды не даст, съем и не поперхнусь, — произнес дракон и осторожно положил голову на лапы, чтобы человек не скатился. Он, честно говоря, немного устал и хочет спать.       — Ага, ты очень грозный, — говорит человек, но в его голосе почему-то не слышно настоящего страха. С этим Юнги разберется завтра, а сейчас — спать. Он слышит мирное посапывание над головой и надеется, что Джин скоро избавит его от этого общества.       Обычно Юнги не мог уснуть, если Джина не было рядом, но сейчас он засыпает с мирным храпом. ***       Джин, честно говоря, с трудом удержался от того, чтобы не стукнуть чем-нибудь принца, утащить его в кусты и … связать. Ни одна шальная мысль не появляется в его голове, только связать и все, а потом уйти. Джин стоек как кремень. Этого мальца он уже ненавидит, вот честно, честно. Весь из себя расфуфыренный, лицо как кирпич, глаза сурово смотрят — вот прям портрет пиши. Кого он в чистом поле собрался таким лицом пугать? Разве что его кобылу, она как только его увидит, так сразу припускается. А на Джиновы попытки её расшевелить вообще не реагирует.       Принц уже не так рвется вперед, после того, как несколько раз пытался ускакать, а Джин попытался сбежать. Ну как сказать сбежать, так лишь в сторону повернул и на десять шагов отъехал, когда принц его догнал и сухо сказал, что тот и в трёх соснах затеряется. Джин как бы и рад, но теперь принц не спускает с него глаз. Он едет вровень, хоть и видно, что ему сложно: то ерзает в седле, то тихо какие-то песни поёт, то пугает его кобылу взглядом. Раз сбежать не получится, пойдем в красноречие.       Правда, несколько раз он пытался, но принц делает вид, что его не слышит. Как ребёнок маленький, только вылупившийся Юнги из яйца и то так не делал. А может, и правда глуховат или туповат, как бы сказал Юнги. Юнги, не Джин, Джин бы себе такой вольности не позволил даже в мыслях.        — Ваше Величество, — начал Джин, уже в очередной раз свою попытку. Но тут случается чудо чудесное, и он наконец-то удостаивается взгляда ясных очей принца. Джин мысленно смахнул скупую слезу.       — Я тут подумал, а зачем вам ехать туда, на эту гору? — говорит он.       Глаза принца заинтересованно заблестели:       — Продолжай, — подбодрил принц.       Джин приосанился, в чем он может так это в красноречии.       — Давайте вы тут посидите, — обводит Джин рукой бескрайнее поле, потом правда спохватившись: — Может, и не прям тут. А в ближайшем городке, тут если вправо пойдем как раз будет, там посидите, отдохнете, поедите, попьёте, в тепле будете. Я вам лучшую комнату закажу. Может, кого из дам прекрасных вызовете? — Джин заговорщицки подмигинул принцу, а у того будто лицо окаменело. Да что же у него с ним, может какая болезнь? Джин честно уже устал догадываться. То хмурый, то с лицом, как будто его кирпичом ударили. Не повезет его супруге, Джин возможно им на свадьбу подарит флажки разных цветов для определения настроения, а то как с таким жить? Но он продолжил:       — А я тем временем схожу и первородного принца спасу.       — Это ты хочешь, чтобы я своего брата бросил? — недоверчиво спросил Чонгук.       — Да зачем бросили? Вы доверяете его великому воину и ловцу драконов, — говорит Джин, поймав скептический взгляд принца, смущенно кашлянул: — Ну, может с вами не сравниться, но не одну девицу спас. — Начал он уже без пафоса. А потом решил пойти дальше, чтобы наверняка убедить и почти шепотом произнес: — А если вы хотите своего брата приморить, то и это устроить можно. — Тут Джин решил слукавить, но слишком уж принц какой-то хорошенький.       — Да как ты смеешь! — вскрикнул Чонгук, глаза засверкали от гнева, Джин в испуге отшатнулся: — На первый раз я тебе спущу это с рук, но еще раз хоть словом о таком заикнешься, я тебе голову сам снесу. И больше со мной не разговаривай.       Джин устало вздохнул, ну что он такой странный, где жадность, подлость и коварство, что он за принц такой?       Чонгук тем временем сжал губы и смотрел только вперед, видно, что человек в ярости.       Короли такими не должны быть. Они должны убивать, калечить, а иначе какой же он король. Но в душе Джина уже поселилось сомнение, может и правда зря он так подозревает, а вдруг на самом деле благородный принц? Может не все они плохие? И есть в них тоже понятие чести?