Rose Cherokee. Blood & Chocolate

La vita non è aspettare che passi la tempesta… ma imparare a ballare sotto la pioggia.

Смысл жизни не в том, чтобы ждать, когда закончится гроза, а в том, чтобы научиться танцевать под дождем.

______________･｡ﾟ☆*.☽.*☆.･_______________

      Семья видела Сяо Чжаня во всех его проявлениях: радостным, печальным, озорным. Даже когда его накрывала слепая ярость, в глубине глаз мерцал живой огонёк, искра человечности. Но тот, кто вышел из грота после ритуала, напоминал короля волков лишь безупречной, холодной, почти неземной красотой. В остальном это была пустая, бездушная оболочка, лишённая привычной теплоты и мягкости, готовая уничтожить всех и вся, кто посмеет посягнуть на то, что ему принадлежит. Он проходит мимо Сюань Лу, не замечая её. Взгляд его пустой, застывший. А ведь прежний Сяо Чжань оставил бы любые дела, лишь бы поприветствовать старшую сестру. Эта мысль горьким комом застревает в горле Сюань Лу. Неужели мы потеряли его навсегда? Ван Хаосюань, который никогда не упускает возможности подразнить старшего брата, сейчас испытывает лишь леденящий ужас. Он боится поднять взгляд, опасаясь, что встретившись с Сяо Чжанем, может разбудить дремлющую в этой оболочке тьму. Он с облегчением выдыхает, когда брат садится в машину к Лю Хайкуаню. Всё это словно сон, один из ужасающих кошмаров, который не собирается заканчиваться. Сюань Лу стоит с закрытыми глазами, позволяя холодным порывам ветра хватать её за оголённые плечи. В душе разливается тяжелое предчувствие. Мэн Цзыи рядом, прослеживает за взглядом Хаосюаня, останавливая его на красных огоньках удаляющихся фар. — Бога ради, Цзыи, — шепчет Хаосюань, кивая в сторону грота, когда внедорожник с Сяо Чжанем скрывается из виду. — Кто это вышел оттуда? — Боюсь, что сам дьявол… Густая, давящая тишина заполняет салон автомобиля, как невидимый туман. За окнами стремительно проносятся размытые огни фонарей, но ни один из пассажиров не замечает этой эфемерной красоты. Хаосюань, вцепившись в руль так, будто тот может выскользнуть, лихорадочно прокручивает в голове события последних часов. Мысли, подобно рою разъярённых ос, жалят мозг. Что делать дальше? Как быть, если Сяо Чжань навсегда останется в этом состоянии? Мэн Цзыи, устремив невидящий взгляд в окно, кажется застывшей статуей. Ночной пейзаж пролетает мимо, не оставляя следа в сознании. Все её мысли сосредоточены на одном: как вернуть всё на круги своя, не разрушив при этом хрупкую конструкцию их жизни. Сюань Лу, отворачивается к окну, прикрыв глаза. Сон бежит от неё, как испуганная лань. Спокойствие, такое привычное и желанное, теперь кажется недостижимой роскошью. «Когда-нибудь… когда-нибудь я снова смогу спать спокойно», — мелькает горькая мысль. Внезапно резкий визг тормозов разрывает тягучую тишину; машина замирает у обочины. Девушки обмениваются встревоженными взглядами и устремляют их на водителя. — Что случилось? — тихо спрашивает Сюань Лу. — Машина сломалась? — Нет, с ней всё в порядке. — В голосе Хаосюаня ощущается пустота, из-за чего у девушек по коже пробегает холодок. Раз уж их неугомонный, весёлый братец впал в отчаяние, это уже говорит о том, что всё плачевно. — Скажите, что это просто кошмарный сон… Что всё обратимо… Вопрос адресован Мэн Цзыи; Сюань Лу и вполовину не так хорошо разбирается в древних ритуалах, тем более в таких страшных. — К сожалению, это не сон. — Цзыи и сама не хочет верить в происходящее. Она как никто понимает, что дальше будет хуже. — Сяо Чжань обменял своё сердце, свою душу на жизнь любимого человека. Я искала, перебирала все известные мне варианты, но… другого выхода не было. — Почему ты просто не отказала ему? — Хаосюань не унимается. — Ну спас он одного человека. И что? Разве это стоит того? — Не говори глупостей! — резко обрывает его Цзыи. — Поставь себя на его место. Что бы ты сделал, если бы Ян-Ян оказался на грани смерти? Ты бы умолял отдать за него не только эту жизнь, но и все последующие. — К тому же Чжань-Чжань и без ритуала мог стать таким, потеряй он Ибо, — вмешивается Сюань Лу, опасаясь, что спор между братом и их невесткой перерастёт в ссору. — Ладно, ладно, — сдаётся Хаосюань. — Вы правы. Я просто… не представлял, что Чжань-гэ настолько сильно любит Ван Ибо. Он так мастерски скрыл свои чувства под маской лёгкой влюбленности… Почти все думали, что это так, увлечение, и оно скоро пройдет. Я изначально скептически отнёсся ко всему. Сюань Лу слушает и молчит, пряча в глубине души тайну. Рассказывать сейчас о том, что эта привязанность возникла не на пустом месте, кажется бессмысленным. Сяо Чжань, лишённый памяти, всё равно не поймет, а возможно, даже не захочет слушать. «А если кто-то ещё узнает… — Лу-Лу внезапно пронзает страх. — Желающих избавиться от Ван Ибо станет ещё больше. И сейчас защитить его от угрозы из Тёмного мира может только Сяо Чжань, который ничего о нём не помнит». — Что будем делать? — Хаосюань поворачивается к девушкам, чтобы видеть их лица уже полностью, а не в зеркало. — У этого заклинания случайно нет лазейки, как в сказке, что поцелуй истинной любви может разрушить чары? Ну хоть что-нибудь? — Лазейка есть. — Новость хорошая, но в голосе Цзыи не слышно оптимизма. — Любовь может помочь, именно поэтому я оставила Ван Ибо его воспоминания. Сяо Чжань ушёл, его шаги уже далеко. Мэн Цзыи вернулась в комнату, чувствуя невыносимую тяжесть от того, что собирается сделать. Заставить забыть человека о том, что он кого-то любит. Это казалось большим преступлением, чем просто забрать жизнь. — Прости меня, Ибо, — прошептала она, протягивая руку, но её остановила хватка, обжигающая раскалённым огнём. — Не делай то, что собираешься… пожалуйста. — Ибо всё также обессилен, но его желание отговорить Мэн Цзыи сильнее яда в крови. — Так и знала, что ты не спал всё это время. — Цзыи невольно вздохнула, послушно опуская руку. Она присела на край кровати, оценивая состояние Ибо. — Я и не хочу лишать тебя воспоминаний о нём, могу их тебе оставить. Но сможешь ли ты жить с ними в то время, как Сяо Чжань напрочь забудет о твоём существовании? Это слишком жестоко. — А ты можешь не отнимать у него душу? Ибо не отпускал руку Цзыи, держась за неё как за последнюю надежду. Несмотря на своё состояние, когда он находился на грани жизни и смерти, он беспокоился о другом человеке, звере, которого большая часть человечества без раздумий обрекла бы на смерть. — Я не отнимаю его душу. Это плата за твою жизнь. — Не нужно меня спасать, — Ибо отчаянно замотал головой на подушке, — особенно такой ценой. Мэн Цзыи так и видела немую мольбу в глазах Ван Ибо, где он кричал, пытаясь достучаться до неё. Но каждый из них смотрел только с одной стороны и хотел лишь одного — сохранить жизнь другому. — Если ты умрёшь, умрёт и Сяо Чжань, которого мы все знаем, в тот же миг. Ты до сих пор не понял, насколько сильны его чувства к тебе? — Мои чувства сильны не меньше. Ван Ибо стонет, сдерживая боль, что клокочет у него внутри. Яд выжигает всё на своём пути, целеустремленно добираясь до сердца. По оценкам Цзыи, ему осталось несколько часов, если не принять меры. — Но в этот раз ты проиграл, — с сожалением шепчет Цзыи. — Оставь мне воспоминания, и я обещаю, что больше не проиграю. Возможно, это единственное верное решение, принятое за весь день. Только один человек во всей Вселенной может вытащить Сяо Чжаня из того ада, куда он собственноручно себя загнал.

______________･｡ﾟ☆*.☽.*☆.･_______________

Всё кажется простым, когда не чувствуешь и не думаешь ни о чём, но это не так для того, кто остался на другом берегу этой бурной реки. «Тебе стоит спрятать его номер и ваши фотографии куда подальше, иначе станет ещё невыносимее», — слова Мэн Цзыи продолжают звенеть в ушах Ван Ибо, пока он идёт по длинному коридору медицинского центра, как по мостику в мир, который кажется нереальным. Он понимает, что покой будет недосягаем ещё долгое время. В голове зреет мысль — уйти на больничный, взять паузу, отдохнуть от постоянного напряжения. «Проводить операции в таком состоянии — не лучшая идея. Руки хирурга должны быть как сердце мудреца — спокойны и уверены», — думает он. К концу дежурства Ибо получает больничный на неделю. Его удивляет, что никто даже не спрашивает о недавнем происшествии с пациентом, все всё забыли в одно мгновение. Судя по всему, Сяо Чжань заранее позаботился о том, чтобы все вопросы разбивались о стены молчания. «Якобы ничего и не было. Наверняка все данные про того пациента утопили в бездне и стёрли воспоминания у персонала», — размышляет Ибо с благодарностью и лёгкой горечью на сердце. Ему бы не хотелось сидеть на допросах и нести несусветную чепуху. Но становится невыносимее от осознания, что Сяо Чжань ничего не помнит. Сейчас бы обнять его и не отпускать, но вместо этого Ван Ибо в обнимку с холодным воздухом застывает у своего внедорожника на парковке, не в силах сесть за руль. Он словно заброшен в лабиринт, застрял в тупике, откуда и выхода-то не видно. И что делать всю неделю? Выспаться? Вряд ли, даже если бы и хотелось, не получится. С учётом последних событий вовсе ничего не хочется. Ибо жизненно необходим только один человек. Сяо Чжань. Ван Ибо прожигает взглядом экран телефона; уведомления как в воду канули, даже назойливые рекламы молчат. Чего он ждёт? Что Чжань-гэ напишет? Но сердце не умолкает; оно кричит и, кажется, погибает в огне. — Братец Ибо, — за спиной доносится уже знакомый, мелодичный голос, как солнечный луч, пробившись сквозь грозовые облака. Ибо поворачивается без промедлений; в нескольких метрах от него стоит Сюань Лу, а с ней малыш Итин, которого она крепко держит за руку. Но что там руки, если мальчик уже мчится к Ибо, как ракета, запущенная к звёздам. — Ибо-гэгэ, — звонким голосом разносится эхо по парковке, привлекая внимание некоторых прохожих. Ибо идёт навстречу, подхватывая мальчишку на руки. Теперь он взят в плен маленькими, но на удивление крепкими ручками, обвившими его шею, а холодный носик зарывается где-то около яремной впадины, как в надёжной гавани. — Малыш, я по тебе скучал, — почти шёпотом признаётся Ван Ибо; он прижимает Итина к себе, как бесценное сокровище. Сюань Лу не сдерживает улыбки, наблюдая за трогательной сценой со стороны. — Я подумала, что нам необходимо увидеться. Ему это нужно, да и тебе тоже, — говорит она, снимая груз с души. Подавленное в свете последних событий состояние Итина тревожит всех без исключения. Дети быстро привязываются к тем, кто проявляет к ним заботу. Лу-Лу подходит ближе, и теперь между ней и Ван Ибо чуть меньше метра. — Может, прогуляемся? — предлагает Ибо. — Погода всё ещё держится, свежий воздух нам не помешает. — Отличная мысль. — Сюань Лу кивает в знак согласия. — Пойдём пешком. Ибо ставит Итина на землю, но держит его за руку. Они идут немного впереди, в то время как Сюань Лу договаривается по телефону с Сун Цзияном. — Мы прогуляемся, будь в округе или, если хочешь, присоединяйся к нам. — Я бы с удовольствием, но мы не можем привлекать внимание. Лучше я буду незаметно следовать за вами. — Ладно, если что, будь на связи. Лу-Лу прибавляет шагу, чтобы догнать Ибо и Итина. Ещё бы, им весело вместе, что неудивительно. Малыш без умолку рассказывает про новые машинки и другие игрушки, которые ему подарили дяди и тёти, а Ибо слушает с таким увлечением, будто в мире нет ничего важнее этого рассказа. Подошедшая к ним Сюань Лу ловит взгляд Ибо. Он словно спрашивает:«Как он там?» А она лишь качает головой:«Лучше и не спрашивать, хуже и быть не может». — Малыш, беги вперёд, собери опавшие листья. Мы сделаем поделку для твоих братьев. Итин, как отважный маленький исследователь, убегает вперёд, оставляя за собой шлейф из осенних листьев. Но всё же остаётся в поле зрения под прицелом внимательного взгляда Ван Ибо, готового прийти на помощь в любую секунду. — Всё настолько плохо? — тихо, почти шёпотом интересуется Ибо, боясь услышать горькую правду. — Очень плохо. Лу-Лу отвечает спокойно. Может показаться, что она заставила себя принять эту истину; примирилась с мыслью, что Сяо Чжань больше не воспринимает людей и мир вокруг; находится за непробиваемой стеклянной стеной. — Где он сейчас? — Проливает реки крови. — Слова откликаются в душе как удар молнии. — Он уехал сразу после ритуала, но домой вернулся только Куань-гэ. Через несколько часов Чжань-Чжань наконец появился весь в крови. Когда его спросили, что случилось, он лишь бросил, что разобрался с парочкой монстров. Мы так и не поняли, кого он имел в виду — монстров или охотников. Кажется, он больше не видит в них разницы. — Чжань-гэ не станет просто так убивать людей, даже в таком состоянии, — уверенно заявляет Ибо, но внутри его что-то нашёптывает:«Да-да, думай так, если тебе от этого легче».Он спешит заглушить этот внутренний голос. — Надеюсь, малыш не видел его в таком виде? — Нет-нет, Итин уже спал в это время, не волнуйся, — успокаивает Сюань Лу. — Что говорит сестрица Цзыи? Есть способ вернуть его? — Сегодня утром она сказала, что Чжань-Чжань слишком силён, и воспоминания пробиваются через стену, которую она возвела. Именно поэтому он не может найти себе места — они гложут его изнутри, как голодные звери, и он восполняет эту пустоту любыми способами. Возвращение воспоминаний сейчас — как подписать ему смертный приговор, но смерть так и не наступит. Вместо этого боль будет рвать изнутри так сильно, что он захочет вырвать сердце, чтобы только это прекратилось. — Не продолжай, — отчаянно кивает Ибо, пытаясь избавить себя от глубоких размышлений. — От одной мысли, что ему плохо, мне невыносимо. — И всё же только ты можешь помочь ему. — Но как? Что мне сделать? — Отчаяние и надежда перемешиваются в его голосе. — Цзыи сказала, что любовь — наш единственный шанс вернуть его душу из ада. — Любовь? — Ибо впервые за всё время разговора отрывает взгляд от Итина, переводя внимание на Лу-Лу. — Как в сказке? — В сказке просто пересказали реальность. — Сюань Лу едва заметно улыбается. — Любовь способна изменить всё. — Сестрица Лу, ты уверена, что этих чувств хватит, чтобы помочь ему? — сомнение накатывает на Ибо. — Ты сомневаешься? — С Чжань-гэ мы знакомы всего три месяца. Между нами есть чувства, но они ещё далеки от тех, что могут разрушить проклятие. Эта связь только зародилась, её нужно взращивать, как нежный бутон. — Боюсь, на вас с Чжань-гэ лежит большая ответственность и времени совсем мало. Ван Ибо замолкает, а Лу-Лу понимает, что в её словах скрывается глубина, которую он пока не может осознать. Звонок телефона возвращает её в реальность. Абонент важен; девушка отходит в сторону, чтобы ответить. В это время Итин собирает букет из кленовых листьев — красные, зелёные, жёлтые, как осенние краски на холсте природы. Заметив Ван Ибо, он поспешно мчится навстречу, радостно сверкая глазами. — Ну что, собрал? — с улыбкой спрашивает Ибо, присаживаясь рядом. Запах влажной листвы и прохлада осеннего дня заполняют его сознание свежими впечатлениями. — Собрал! — радостно кивает Итин. Вдруг их перерывает проходящая женщина со своим малышом, немного старше Итина. Он, вероятно, уставший после детского сада, предпочёл устроить маме спектакль. «Смотри, папа с сыном собирают листья для поделок, а ты капризничаешь и ничего делать не хочешь», — бормочет она. Эти слова раздаются совсем рядом. В долю секунды лицо Итина омрачается, грозясь пролиться дождём из слёз. — Что случилось? — Ван Ибо мягко подвигается ближе, обнимая его. В ответ Итин обнимает его еще сильнее. — Что-то болит? — Нет. — Малыш качает головой, и помпон на шапочке задорно раскачивается из стороны в сторону. — Эта тётя сказала «папа», и я сразу вспомнил о Чжань-гэгэ. Он вчера сказал, что ему нужно стать совсем-совсем другим, и поэтому, может, не пришёл утром ко мне в комнату. — Он так сказал? — от неожиданности Ван Ибо приподнимает широкие брови. — А что ещё? — Чжань-гэгэ очень торопился! Он сказал, что должен измениться, но я не должен его бояться. — Итин прищуривает глазки, вспоминая что-то важное. — Настоящий герой, чтобы спасти тебя, Ибо-гэгэ! — Он внезапно оживляется и возбужденно продолжает: — Когда мама с папой были живы, папа сказал маме, что её так сильно любит, что готов жизнь отдать! Я подумал, ну вот и Чжань-гэгэ тоже так любит тебя — как сказочный герой! Слова Итина звучат с детской наивностью и той детской мудростью, что иногда проникает глубже, чем ожидалось, смешивая эмоции и веселье. — Любит меня? Ничего удивительного, но сердце Ван Ибо будто проваливается в бездну. От этого осознания ему становится трудно дышать, и он с ужасом открывает для себя новый оттенок тоски — осознание того, что Сяо Чжань его не помнит. Нет ни единой возможности позвонить ему, обнять, снова ощутить сладость поцелуя на своих губах. Его охватывает отчаяние, и он готов закричать… Это и есть та боль, о которой Мэн Цзыи говорила, предостерегая его. Ван Ибо смотрит на красную нить, обвивающую его запястье, — она кажется раскалённым железом, выжигающим след на коже. Это доказательство их некогда нерушимой связи с Сяо Чжанем, которая крепла день ото дня, но сейчас висит на волоске над пропастью. — Ибо-гэгэ, ты ведь тоже герой, как и наш папа, — тоненький голосок Итина возвращает его в действительность. — Малыш, я не герой, как наш папа… — Ибо вторит Итину, не замечая, как соглашается с тем, что является частью этой маленькой, только что родившейся семьи, когда мальчик сам провозгласил Сяо Чжаня и Ван Ибо своими родителями, хотя они даже не его родственники. — Но обещаю тебе, что верну нашего Чжань-гэ. А ты мне скажи, где его найти? — Завтра будет второй этап гонок, Фаньсин участвует, — вступает в разговор Сюань Лу. Судя по её живому румянцу и светлой улыбке, она получила хорошие вести. — Приходи туда, хотя я не могу точно сказать, будет ли Чжань-Чжань. — А мне что делать, если он придёт? Просто подойти и сказать: «Привет, Чжань-гэ, а ты меня не помнишь? Я просто парень, в которого, кажется, ты был влюблён?!» — Ибо делает паузу, замечая грубый тон. — Если дела обстоят так плохо, после такого заявления он может сделать из меня конфетти. Сестрица Лу, я бы не хотел, чтобы господин волк оторвал мне голову на глазах у всех. — Конечно нет. — Лу-Лу качает головой. — Нужно действовать медленно, как яд, осторожно вводимый в организм, крошечными каплями.

______________･｡ﾟ☆*.☽.*☆.･_______________

— Найдите этот проклятый склеп немедленно! Это отродье превратилось в самого дьявола и вскоре перебьёт всех к чёртовой матери! Глава клана Чернокнижников и Ведьм вне себя от ярости. Ему кажется, что все вокруг нарочно идут против него, даже его собственная дочь, Фрея. Он в бешенстве, и каждая его мысль пылает, как огонь. — Отец, склеп защищён всевозможными заклинаниями твоей же дочери! — словно обвинение, с гневом бросает Фрея. Высокие потолочные своды зала глухо отзываются на её слова, как будто сами стены с сожалением вздыхают. — Не называй её моей дочерью! — ещё сильнее взрывается мужчина, бросая на девушку испепеляющий взгляд, желая сжечь всё её самомнение дотла. Однако на лице Фреи нет ни малейшей эмоции — она привыкла к этому огню, и страха в ней уже нет. — Оставь их в покое, наконец! — не выдерживает она и впервые осмеливается повысить голос. — Они никого не трогали и просто жили своей жизнью, но ты влез со своей бессмысленной местью, и теперь столько людей погибло. Всё это по нашей вине! — Фрея, остановись! — в разговор вмешивается Андреас, естественно, на стороне отца. — Сяо Чжань убил множество людей, жестоко и бездумно. Он угроза. Его необходимо уничтожить, как и все кланы под его началом тоже. Лишь тогда воцарится мир. — Мир?! — От ужаса и лицемерия у Фреи перехватывает дыхание. — О каком мире ты мне рассказываешь? Тебе не надоело бегать, как послушная собачонка? Убив сотни тысяч, теперь ты говоришь о мире?! Оставь свои рассказы себе! На твоём счету гораздо больше жизней, не забывай об этом! Она уходит из зала, оставляя сбитого с толку отца, которого поражает её дерзость. Брат же лишь вздыхает, качая головой, чуть ли не с завистью, но не удивлённый. Фрея, подобно Лие, постепенно превращается в бунтарку. Не исключено, что вскоре она решится на побег, как это сделала её старшая сестра тысячу лет назад, оставив после себя лишь воспоминания и легенды. Эти мысли, подобно теням, всё чаще подкрадываются к её сознанию, как будто сама Лия незримо следует за ней, нашёптывая истории о свободе и милой сердцу вольности. Однако внутренний голос шепчет Фрее, что, оставшись, она может хотя бы как-то противостоять отцу, чья жажда мщения не знает границ. Уединившись в своей комнате, защищённой всевозможными магическими заклинаниями, которые не смог бы разрушить даже верховный колдун, Фрея медленно склоняется над широкой чашей с кристально чистой водой. Она как зеркало души: стоит лишь провести над гладью рукой, и в глубине начинают проступать образы — лучший способ наблюдать за кем-то издалека. Девушка каждый день наблюдает за кланами волков, особенно за Сяо Чжанем. Она стала невольной свидетельницей драмы, развернувшейся прошлой ночью. Зная правду, о которой не ведает никто, кроме Сюань Лу, Фрея искренне пожалела молодого волка. Не зная истины, он отдал свои воспоминания и душу древней магии, хотя всё это было напрасно. Ван Ибо не погиб бы — он мог исцелиться сам. Но ведьма понимает: нельзя вмешиваться в то, как судьба плетёт тонкие, но прочные нити. Значит, так и должно было случиться. Ведь именно такие моменты укрепляют связь между теми, кому предначертано быть вместе. А встреча Сяо Чжаня и Ван Ибо давно записана в книге судеб. Туман постепенно рассеивается, и яркие образы расчерчивают тёмно-синюю гладь воды. Сяо Чжань стоит на краю обрыва, задумчиво глядя вниз на реку, омывающую острые камни. Его сущность борется с последствиями: воспоминания рвутся наружу, царапают душу, пытаясь вырваться из глубин забвения. «Кого я забыл? Кто тот человек, что значил для меня всё?» — терзается он, ощущая боль утраты. Невыносимо… Больно… Но почему? Из-за кого? — Несчастный одинокий волк, — с грустью шепчет Фрея, наблюдая за этой картиной. Завеса вновь опускается, и вода в чаше становится прозрачной, как прежде. Фрея отводит взгляд, сердце её сжимается от сочувствия и беспомощности. — Лия, ты ведь понимаешь, что это заклинание отнимет все твои силы. Ты умрёшь! Призрачный образ Фреи следовал за Лией, которая готовилась к самому опасному обряду — запечатать склеп с помощью сущности своих сыновей, отдав при этом свою жизнь. Девушка из последних сил держалась, пытаясь не поддаться отчаянию. В соседней комнате покоилось безжизненное тело Юншэна, Лия даже не успела оплакать его. Ещё немного — и она воссоединится с ним, а значит, нет нужды в прощальных словах. — Иначе этого монстра не остановить, — раздраженно бросила ведьма. — Всему виной безграничная жажда отца отомстить мне. Я уверена, охотников на всё это подбил именно он. Что ж, он может гордиться собой. Надеюсь, будет счастлив, — в её голосе звучали горечь и отчуждение. — Мой муж умер у меня на руках, и в этот раз я не смогла его спасти. Я тоже умру меньше чем через час, но моих детей я не отдам на растерзание этому чудовищу. Они будут жить! Фрея молчала, внимательно наблюдая за суетой в комнате. Лия, с отчаянием, написанным на лице, спешно вывалила из небольшого мешочка на заставленный магическими предметами стол различные кристаллы и травы. — Должен быть другой способ, — не унималась младшая сестра, но вдруг резко замолчала, будто осенённая внезапной мыслью. — Возьми мою силу, запечатай моей. — Фрея. — На глазах Лии выступили слёзы, сверкающие, как капельки росы на утренней траве. — Ты для меня такая же семья, как и мои дети. Я не могу забрать твою жизнь, чтобы спасти их. — Девушка наконец осмелилась взглянуть на призрачный образ сестры. Как же сильно она жалела, что не может обнять её, просто коснуться, почувствовать тепло. — Меня не будет больше рядом, а мои дети могут попасть в беду, они не привыкли быть смертными. Присматривай за ними. — Обещаю, я буду присматривать за твоими сыновьями и за теми, кто продолжит твой род, до тех пор, пока не покину этот мир, — произнесла Фрея с твёрдостью в голосе. В её сердце боролись страх и решимость, как поток и берег, сдерживающий его. Эти воспоминания преследуют Фрею с тех самых пор, как её старшая сестра пожертвовала собой. Все эти бесконечные годы, столетия она старается уводить внимание отца от волков, но, похоже, иллюзия счастья оказалась кратковременной и обманчивой. Как только до него дошло, что уцелели потомки Лии, его жажда мести вспыхнула с новой силой. — Я всё ещё приглядываю за ними, каждый день притворяясь, что они для меня непостижимая загадка, хотя знаю о них всё. — Фрея горько усмехается, наблюдая, как мрак мыслей всё больше затмевает надежду. — Но я пока не знаю, как остановить весь этот кошмар.

______________･｡ﾟ☆*.☽.*☆.･_______________

Трибуны автодрома ещё пустуют; широкое, затаившее дыхание пространство готово в любой момент заполниться гулом восторженной толпы. На местах разве что те немногие, кто причастен к гонкам. Около боксов, подобно муравейнику, стоит людская суета. Последние контрольные проверки гоночных автомобилей превращают этот хаос в мастерски отлаженный процесс. Яркие, как жонглёры, цвета, баннеры спонсоров перекликаются на каждом рекламном щите. Ван Ибо охватывает лёгкое беспокойство. Мысли его вновь и вновь возвращаются к восьмому ряду пятого сектора, навевая сладкую грусть о первом поцелуе с Сяо Чжанем под дождём. Невыносимо… Он не думал, что будет настолько тяжело. — Доктор Ван, — тихий, но уверенный голос Сун Цзияна за спиной вносит живую ноту в размышления. Сун Цзиян кажется беззащитным, словно его хрупкость можно держать ладонями, как невесомый цветок. Но это лишь видимость. Познав истинную природу семьи Сяо Чжаня, Ван Ибо начал смотреть на них иначе. Сун Цзиян выносливый, как алмаз в скромной огранке — такое сочетание внешней мягкости и силы вызывает восхищение. — Просто Ибо, — пробует он улыбнуться. Сун Цзиян лишь склоняет голову, на губах появляется лёгкая, загадочная улыбка. — Я не хотел напугать, — голос звучит мягко, успокаивающе. — С тех пор, как произошло превращение, я больше по духу стал похож на вампира, чем на оборотня. Семья всегда обращает внимание на мою способность бесшумно и быстро появляться и исчезать. Ибо опирается на барьер, за которым расстилается гоночный трек; запах резины заполняет воздух. Сун Цзиян присоединяется, пробегая взглядом вдоль бокса, где суетятся знакомые мальчишки. — Это весьма полезно, — замечает Ван Ибо, удивляясь собственной непринуждённости в разговоре на такие темы. Очевидно, разум его привык к этой новой для него реальности. — Он здесь? — Нет, ушёл рано утром. — Цзиян мгновенно понимает, о ком идёт речь. — Он стал призраком, которого можно заметить лишь по хлопку двери. Исключительно поздно ночью или рано утром. — Но сегодня важный день для его сына. — Ван Ибо кивает в сторону Фаньсина. — Он не может пропустить гонку. — Боюсь, Сяо Чжаня больше не волнуют такие вещи. Жажда мести поглощает его целиком и полностью. Он поставил цель — уничтожить клан охотников. — Я не знаю, с чего начать, чтобы помочь ему вспомнить. Ван Ибо ощущает, как безысходность постепенно оплетает его, словно густой, тягучий туман. Каждый прожитый без Сяо Чжаня час делает разрыв между ними шире и неумолимо глубже. Он дал обещание Итину вернуть Чжань-гэ и теперь не может позволить себе отступить, даже сам смысл этого слова ему чужд. — Делай так, как велит сердце. Оно всегда знает верный путь. — А что, если оно замолкает? — Ван Ибо с грустью косится на Цзияна. — Сердце никогда по-настоящему не молчит, но иногда его голос едва слышен. Главное — уметь слушать. Размышления о будущем неизбежно истощают. Где-то внутри зарождается головная боль от постоянного потока мыслей о Сяо Чжане. Возможно, стоит перевести фокус, отвлечься — и тогда свет истины прорежет этот туман. — Ты один? А где молодой господин Ван? — спрашивает Ибо, не столько из любопытства, а чтобы переключиться на другую тему. — Хаосюань решает дела, я приехал с Юй Бинем. Увидел тебя в одиночестве и решил подойти. Думаю, тебе сейчас сложнее, чем кому-либо. Жил себе спокойно, работал, пока вся эта лавина не обрушилась на голову. Открыл для себя целый новый мир, полный сверхъестественных существ. — Похоже, ты прошёл нечто подобное. — Ибо заметно оживляется; эта тема ему близка. — Ты ведь не кровный родственник семьи? — Нет, я такой же, как и ты, не знал об этом мире. Волки, вампиры и всё остальное кажется поначалу бредом, — рассуждает Сун Цзиян, мысленно возвращаясь в далёкие воспоминания. — Моё прошлое было мрачным. Я ушёл из дома, где меня ждали упрёки и иллюзорная доброжелательность. Меня воспитывали дальние родственники, и проявляли они доброту ко мне лишь на людях для очередной показухи, чтобы все говорили о том, какие они великодушные, что решили обо мне позаботиться. На самом деле это была не жизнь, а каторга. В итоге я уехал в другой город, благо меня даже не стали искать. Надежда светила лишь редкими проблесками: я работал официантом, копил на учёбу и поступил на экономический факультет. Тогда-то и встретил Хаосюаня. Он пришел с небольшим опозданием на первую пару, свободных мест было достаточно, но он сел рядом со мной. Я сразу почувствовал какую-то необъяснимую связь, как и он. Наверное, это то самое, когда встречаешь родственную душу. Между нами всё закрутилось стремительно. Было ощущение, будто мы связаны невидимыми нитями судьбы. Но его настойчивость довела меня до отчаяния, я не выдержал этого давления, бросился с моста, едва не погиб. В итоге господин Ван похитил меня из реанимации, привез сюда, а Сяо Чжань дал вторую жизнь, превратив в волка. Утро следующего дня началось для меня с чистого листа. Ван Ибо смотрит на Цзияна с восхищением и удивлением. Кто бы мог подумать, что за его ангельской улыбкой скрывается такая драматичная история? Полная противоположность демонической ухмылке Ван Хаосюаня. Неудивительно, что они стали парой. Каждому дьяволу нужен свой ангел. — Ты никогда не жалел о том, что стал другим? — Крошечная горошина сомнений гнездится в душе Ван Ибо, ведь мысли о жизни с Сяо Чжанем начинают превращаться в более чем просто отрывки мечтаний. Перспектива будущего понемногу прорисовывается, как очертания волка в ночной мгле, и порой неуверенность накрывает с головой. — Нет, для меня это не стало сюрпризом, — начинает Цзиян, его голос мелодично струится, как ручей в лесу, убаюкивающий тишину. — Незадолго до того, как я бросился с моста, я понял, кем является тот, кого я полюбил. И, скажу честно, это не стало причиной моего отчаянного шага. Поражает, но я остался спокоен, словно уже знал всё это на уровне интуиции. Позже пришлось учиться управлять новой силой: сжимать стеклянный стакан так, чтобы он не растрескался в ладони, или аккуратно захлопывать дверь машины, чтобы не согнуть металл. — Он смеётся, вспоминая первые дни после обращения. — Это как учиться заново ходить. Но я никогда не жалел о том, как всё сложилось. Я обрёл семью, которой у меня никогда не было. Они приняли меня без всяких вопросов и косых взглядов, словно я всегда был одним из них. Моё мнение ценят, ко мне обращаются за советом по делам клана, хотя могли бы и игнорировать, ведь я просто обращённый, а не кровный. И всё же существует правило: если трансформацию провёл чистокровный, как Сяо Чжань, то ты становишься частью рода. Это закон. — Но превращение произошло без твоего согласия — это не вызывало в тебе злобы? Ван Ибо тщетно пытается склеить мозаичную картину своих противоречивых эмоций. В глубине души, несмотря на его сопротивление, разгорается тихий огонёк желания познать неизведанный мир, быть наравне с тем, в кого он без памяти влюблен. Ибо начинает понимать Сяо Чжаня, почему тот избегал своих чувств. Возможно, он сразу начал думать о будущем, предполагать и пришел к выводу, что такой успешный молодой человек, как Ван Ибо, не захочет стать волком. В итоге, спустя десятки лет он его покинет, старость и смерть заберут его, и Сяо Чжань навсегда останется один с разбитым сердцем, которое более не сможет никто заполнить. В глубине подсознания Ибо расползается паника, словно убийца, крадущийся в ночи, наготове, с кинжалом в руке. Что, если он не сможет пойти на такой шаг? Сяо Чжаню придётся морально умереть снова, и на этот раз навсегда. Несколько десятков лет ничто по сравнению с вечностью, которую ему предстоит провести в одиночестве. Сун Цзиян, прозорливый, как лунный свет на исчерченном мраком небе, разгадывает причину вопросов Ван Ибо. Битва внутри — это дорога, ведущая к выбору: согласиться на новую жизнь, возможно, против желания, или остаться человеком, обрекая любимого на вечные муки. — Когда я открыл глаза, не помню, что почувствовал. — Цзиян заглядывает в глубины прошлого. Он никогда об этом не думал и не вспоминал. — Возможно, я сразу всё осознал и разозлился, но рядом был Хаосюань. Он держал меня за руку всё то время. Его глаза, полные надежды и в то же время отчаяния, — это то, что я увидел в своей новой жизни. Думаю, злость, если и была, скоро испарилась, обратившись в пыль. Ван Ибо лишь кивает, погружается в пучину размышления всё сильнее, как корабль в сильный шторм. Лоб его морщится под тяжестью сомнений, а к горлу подкатывает ком, но не от слёз, а из-за тревоги, что зарождается между рёбер, давя на солнечное сплетение и затрудняя дыхание, как будто весь воздух мира внезапно стал неподъёмным. — Я примерно догадываюсь, о чём ты сейчас думаешь, — мягко произносит Сун Цзиян, его рука ложится на плечо Ибо, возвращая в реальность. — У тебя есть выбор, и никто не станет осуждать тебя за то, каким он будет. — Спасибо, — голос Ибо наполняется благодарностью, но попытка улыбнуться оказывается тщетной. — Сейчас ещё рано говорить об этом. Сначала необходимо вырвать Чжань-гэ из лап тьмы. Сестрица Лу говорила, что только любовь исцелит его, развеет тёмные чары. Но невозможно просто подойти, поцеловать, как в сказке, и ожидать, что всё изменится. Даже если погрузить Чжань-гэ в сон, как Спящую красавицу или Белоснежку. Мы познакомились не так давно, за это время между нами были моменты, навсегда поселившиеся в сердце, которые я не променяю ни на что, даже если у нас не получится быть вместе. Но этого пока недостаточно, наша картина — лишь неясный эскиз, на холсте всего лишь начертаны контуры. — Тогда нужно продолжить картину, создать ещё воспоминания, — в голосе Сун Цзияна звучит такая лёгкость, будто можно взять волшебную кисть и, махнув разок, добавить множество ложных воспоминаний. — Но как? — Ибо не может скрыть своего недоумения, глядя на Цзияна с трепетной надеждой. — Чжань-гэ ничего не помнит. Вряд ли он допустит меня близко, а если я начну навязываться, то он может просто разорвать меня в клочья, чтобы я больше не путался у него под ногами. — По мне, так и дьявола можно укротить. У меня опыт имеется. — Сун Цзиян почти смеётся, намекая на Хаосюаня. — Уверен, что даже теперь, в таком состоянии, Сяо Чжань сохраняет остатки здравомыслия. Он не тронет случайного прохожего — его цели чётко определены. Имена в его списке — это те, кто причинил семье беды и утраты. Я не оправдываю его действий, но стремление его можно, пожалуй, объяснить. — Так что же мне делать? — вопрос Ван Ибо повисает в воздухе. — О ритуалах я ничего не знаю, но, помнится, как-то проскакивали слова Цзыи: разрушение такого рода заклинания подобно ряби на воде, оно медленно, но неотвратимо. Когда Чжань-гэ увидит тебя хоть раз, расстояние между ним и дверью, что ведет к выходу из его ада, сократится на шаг. — Осталось только его найти. — Ибо вздыхает с тихой тоской, наблюдая, как зрители заполняют трибуны; за спиной нарастает привычный для автодрома гул.

______________･｡ﾟ☆*.☽.*☆.･_______________

Сун Цзиян решает не подниматься на смотровую площадку, где его семья обычно наблюдает за гонкой. Он остаётся на трибунах под открытым небом с Ван Ибо, в то время как Сюань Лу и Итин тоже присоединяются к ним. — Почему ты так беспокоишься? — в голосе Цзияна звучит неподдельная забота; он замечает тревожные движения Сюань Лу, теребящей завязки капюшона. — Просто волнуюсь, — отмахивается она, не сводя напряженного взгляда с машин, занявших стартовые позиции. — А-Син нервничает, и я тоже. Его девушка сегодня здесь, для него это очень важно. Он боится не оправдать ожиданий. Проиграть… Слегка в стороне, в соседнем секторе, в гуще шумной толпы сидит Чжоу Е с одним из своих братьев. Её внимательный взгляд прикован к гоночному автомобилю с номером «27». Ван Ибо с любопытством прослеживает за взглядом Цзияна, ненавязчиво рассматривая девушку. — Кто она? — спрашивает он с любопытством. — Волчица из другого клана либо просто человек? — Сложный случай. Девушка по своей сути оборотень по крови, — начинает Цзиян, добавляя в суждение драматичности. — Она была ещё младенцем, когда охотники расправились с её семьёй. Её пощадили из жалости, и это стало причиной раскола в ордене охотников. В итоге она решила подавлять в себе волка с помощью амулетов, из-за чего каждое полнолуние испытывает ужасные страдания. — И Фаньсин выбрал именно её? — Ван Ибо улыбается, понимая, что у этой семейки с любовью как-то всё странно получается. — Чжань-гэ не против? — Нет, он не против неё, но больше его тревожит мысль, — говорит Цзиян задумчиво, — что она человек и её жизнь столь коротка, а Фаньсин останется навсегда один, когда она состарится и покинет его. Несмотря на то, что Мэн Цзыи может сохранять юность с помощью заклинаний, ей не дано оспаривать законы природы и продлевать жизни. Сказанное заставляет Ибо углубиться в мысли, толкая к осознанию неизбежного выбора, который предстоит сделать. Если он останется человеком, Сяо Чжань может переживать вечные муки утрат. Он снова и снова возвращается к этому. — Неужели нет шанса любить снова? — спрашивает Ван Ибо, будто узнаёт о дальнейших перспективах Сяо Чжаня. — Быть волком — значит, следовать заветам природы волков. Влюбиться в другого во второй раз невозможно, — тихо проговаривает Цзиян, завершая историю оттенком печали. Рёв двигателей гоночных автомобилей заполняет воздух — это металлические чудовища, готовые сорваться с привязи по мгновенному сигналу стартового флажка. Адреналин и звуковая волна вновь возвращают Ибо в суровую реальность гонок, от которой захватывает дух. Фаньсин стартует с третьей позиции, демонстрируя уверенность, но Ван Ибо, знающий все тонкости, сразу оценивает перспективы. Фаньсин полон желания прорваться вперёд, как будто обогнать соперников — это нечто большее, чем просто азарт. Он пытается обойти по внешнему кольцу. — Похоже, у него просто неприличная тяга к этому манёвру, — небрежно замечает Цзиян, перекрикивая оглушительный шум, но Ибо улавливает каждое слово. — А-Син упрямо настойчив, хотя и понятия не имеет, как довести манёвр до успеха, а Юй Бинь из-за этого постоянно возмущается. Ван Ибо кивает. Воспоминания о прошлом настигают, затянутые мгновения ощущений, когда его автомобиль как будто парит над асфальтом, обгоняя машины одна за другой. Этот трюк требует ювелирной точности и безукоризненного расчёта — качеств, которых пока не хватает Фаньсину. Каждый круг напоминает Ибо о его прошлом, когда зрители замирали в ожидании, зная, что если он начнёт этот манёвр, то добьётся своего. Теперь же перед глазами молодая копия его самого, ещё не понимающая всех тайн гоночного мира. Ибо откидывается на спинку кресла, наблюдая, как Фаньсин раз за разом пытается повторить его легендарный приём и каждый раз останавливается в шаге от исполнения. Половина дистанции пройдена, почти сотня кругов позади, а Фаньсин наконец находит баланс между азартом и расчётливостью, удерживая второе место. Ибо смотрит на молодого гонщика, одновременно приводя себя в своих воспоминаниях. — Он просто не способен ждать подходящего момента, — наконец отвечает Ибо. — Как я понимаю, Фаньсин никого не слушает, когда дело касается гонок? — Слушает, — отстаивает племянника Сюань Лу. — Но, когда у него в голове рождается сумасшедшая идея, ни один совет не пройдёт. Он может услышать, но в итоге игнорировать даже своего отца. В это время хитрец Итин находит способ устроиться рядом с Ибо. — Ну конечно, когда поблизости Ван Ибо, Итин никого не воспринимает, — шутливо возмущается Сун Цзиян, пересаживаясь ближе к Сюань Лу, освобождая место. Ибо с доброй улыбкой обнимает скучающего малыша, который, как котёнок, жмётся к нему. Но что-то тревожит его. — Что случилось? Тебе наскучили гонки? — негромко проговаривает Ибо рядом с ухом малыша, уже чувствуя, что что-то не так. Пухленькие щечки Итина горят, его глазки покраснели, и он кажется болезненно сонным. Ван Ибо, не обращая внимания на окружающую толпу, касается губами лба малыша, чувствуя жар. — У нас температура, возможно, уже тридцать восемь и пять, — предупреждает Ибо остальных, настороженно глядя на Сюань Лу. Девушка мгновенно обращает внимание на Итина, а Сун Цзиян присоединяется к этому волнению. — Ручки тоже горячие, — подтверждает Лу-Лу, беря Итина за руку. — Малыш, всё хорошо. Сейчас мы поедем домой. Отчаянный взгляд Сюань Лу переходит с автомобиля Фаньсина на Ван Ибо и затем на Цзияна. Она разрывается между необходимостью поддержать племянника на гонке и заботой о заболевшем Итине, для которого сейчас важнее всего сбить температуру. — Не переживай, я останусь, — быстро подхватывает Сун Цзиян, получая одобрительный кивок старшей. — Сестрица Лу, моя помощь нужна? — спрашивает Ибо, осторожно перекладывая Итина к себе на руки. Малыш, засыпая, ещё больше прижимается к нему, прячется от нескончаемого шума. — Помоги донести Итина до машины, дальше я сама, — соглашается Сюань Лу, выходя из ряда, а за ней Ван Ибо с ребёнком на руках. Ревущая толпа остаётся позади, не тревожа малыша — его температура слишком высокая, чтобы он мог что-либо замечать. Они быстро доходят до внедорожника, и Сюань Лу уже готова открыть дверь, когда вдруг замечает знакомый «Range Rover Sport SVR», припаркованный неподалёку. Мысли стремительно проносятся в её голове, пытаясь осмыслить увиденное. Она знает, что Фаньсин не мог приехать на автомобиле отца, у него есть своя машина. Тогда это может означать только одно, но… — Что с ним? — Голос за спиной заставляет Ван Ибо вздрогнуть. Он узнает его из миллиардов; родной, но в тоже время такой чужой, металлический, как холодная сталь кинжала, нависшая над жизнью. Сяо Чжань… Сердце Ибо замирает в груди. Он медленно поворачивается, ещё сильнее прижимая к себе Итина, как если бы его хотели отнять. Перед ним стоит тот, кого он любит больше жизни, но кто теперь не видит в нём никого, кроме незнакомца. Эмоции накатывают волной, но Ибо сдерживается, так как в его груди возникает сияние надежды, что где-то глубоко в душе Сяо Чжань всё же может помнить его. Этот свет трепещет в его сердце, переплетаясь со страхом и смятением. Он хочет вернуться в то время, когда их чувства были ясны, но теперь ему остаётся лишь одно — бороться за свою любовь вновь. Сяо Чжань смотрит на Ибо с пристальным вниманием, будто пытается вспомнить, кто именно стоит перед ним. В этом изучающем, но холодном и даже жестоком взгляде Ибо видит пустоту утраченных дней. Разочарование от пробелов в памяти отражается в его глазах как забвение. — Чжань-Чжань, — робко произносит Сюань Лу, немного растерявшись от неожиданного появления брата. — Я не знала, что ты приедешь. — Решил посмотреть, как успехи у Фаньсина, — холодно отзывается Сяо Чжань, не отрывая взгляда от Итина, который совсем зарылся головой в куртку Ван Ибо. Он замечает учащённое дыхание у ребёнка, и этот знак вызывает в нём волну беспокойства. — А вы?.. Ван Ибо не сразу осознаёт, что вопрос обращён к нему, но слова для ответа приходят мгновенно. — Ван Ибо. Я детский врач, и Цзян Итин мой пациент уже несколько месяцев. — Что с моим сыном, доктор Ван? — Сяо Чжань подходит ближе, осторожно касаясь ладонью пухлых щёк малыша. — Это что-то серьёзное? — Высокая температура, — отзывается Ибо, стараясь не встречаться глазами с Сяо Чжанем, и всё же не сдерживается, не в силах. Глазами он словно фиксирует момент, как будто не видел его целую вечность. — Не думаю, что это серьёзное заболевание. Возможно, сезонная простуда, но температура представляет опасность, если её не сбить вовремя. Это может привести к осложнениям. — Тогда не стоит терять время. — Сяо Чжань кивает в сторону своего автомобиля. — Сестра, я отвезу Итина домой, а ты присмотри за Фаньсином. — Да, конечно, — соглашается Лу-Лу, радуясь внезапному появлению брата. — Доктор Ван, я, конечно, понимаю, что просить об этом нагло, но раз вы здесь, не будете против поехать с нами? Мне будет спокойнее, если специалист понаблюдает за состоянием моего сына, ведь он закреплён за вами. Конечно, я оплачу вам это. — Не нужно ничего оплачивать, это моя работа, — сдержанно произносит Ван Ибо и идёт в сторону «Range Rover Sport SVR», понимая, что это его шанс быть рядом, пусть даже о нём ничего не помнят. Усевшись на заднее сиденье, Ибо крепко удерживает Итина на руках, будто защищая его от всех невзгод. Он постоянно проверяет температуру малыша, касаясь губами его лба, и тревога в душе усиливается с каждым новым прикосновением. Жар неумолимо растёт, и Ибо понимает, что необходимо действовать быстро. Сяо Чжань заводит двигатель автомобиля и аккуратно прокладывает путь сквозь оживлённые улицы от автодрома. Время от времени он следит за Ван Ибо через зеркало заднего вида, замечая, как тот заботливо гладит Итина по спине. Ему это кажется странным — доктор проявляет такую теплоту, но, вероятно, он так относится ко всем детям, детский врач, как ни крути. — Господин Сяо, у вас дома найдутся антибиотики? — Ибо старается сосредоточиться, избегая прямого взгляда на Сяо Чжаня. — Азитромицин? Амоксициллин? — Не нужно беспокоиться, — сдержанно парирует Сяо Чжань, удерживая голос ровным. — Необходимое уже есть. Всё настолько серьёзно? — Температура у малышей всегда переносится тяжелее, чем у взрослых. А у него может уже до сорока градусов доходить. Нужно сбивать срочно. — Спокойствие, доктор Ван, мы уже приехали. — Сяо Чжань сворачивает к высокому забору, ошеломляя величием трёхэтажного дома. — Это мой дом, он несколько ближе, чем тот, где живёт моя семья. Ибо впервые слышит об этом месте. Возможно, Сяо Чжань редко здесь бывает или приобрел его недавно, чтобы укрыться от мира. Эта загадка добавляет молчаливой напряжённости. — Разницы нет, — торопливо откликается Ван Ибо, словно стремясь опередить время, как только машина останавливается во дворе, он выбирается с ребёнком на руках. Сяо Чжань остаётся у машины, следуя за Ибо взглядом. — Поднимайтесь на второй этаж, в первую комнату справа. Всё необходимое в комоде: аптечка, шприцы, градусник. Ибо не задаёт вопросов и уверенно идёт вперед, как будто делает это каждый день. Он движется твёрдо и решительно, его шаги отдаются эхом по лестнице. Спустя минуту он и Итин оказываются в просторной комнате. Здесь, в спальне с умиротворенной обстановкой, Ибо осторожно укладывает Итина на кровать. Малыш не просыпается, его сон столь глубок и беспробуден, что, кажется, никакая суета вокруг его не касается. Ван Ибо идёт к комоду на поиски аптечки и вскоре находит всё необходимое. Облегчение, смешанное с тревогой за малыша, охватывает его. Когда Сяо Чжань наконец заходит в комнату, его встречает резкий запах медицинского спирта, создающий атмосферу стерильности. Доктор Ван уже успел сделать укол малышу, но по его взгляду видно, что он о чём-то глубоко размышляет. — Господин Ван, всё в порядке? — настороженно спрашивает Сяо Чжань, подойдя к кровати. — Запасных вещей Итина здесь нет, я так понимаю, — отвечает Ибо, — после укола он начнёт потеть. — Вещей нет, но можно обернуть его в обычную простыню, — предлагает Сяо Чжань. Одним лёгким движением он оказывается возле шкафа и, дотянувшись до верхней полки, ловко достаёт белоснежную простынь. Ван Ибо осторожно снимает с Итина одежду, освобождая его от давления материала. Маленькое тельце горит, и даже Сяо Чжань вздрагивает, когда касается ребёнка. Ван Ибо не в силах оторвать взгляд от Сяо Чжаня, озадаченный его спокойствием и теплотой, которые, казалось бы, противоречат жестокому образу, созданному слухами. Может, это лишь маска, и заклинание не сработало? — Хотите кофе? — неожиданно предлагает Сяо Чжань, его серьёзный взгляд пронзает Ибо, заставляя на мгновение замереть. На лице ни улыбки, ни намёка на прежнюю дружелюбность, но его голос звучит так, будто где-то глубоко внутри прежний Сяо Чжань борется за свободу. — Да, — отвечает Ван Ибо быстрее, чем осознаёт, что не в силах выдавить из себя отказ. Сяо Чжань едва заметно кивает, покидая комнату. Ибо выдыхает напряжение и садится рядом с Итином, поправляя одеяло. Тишину нарушает ненавязчивая мелодия телефона, напоминая о внешнем мире. — Сестрица Лу, — произносит Ван Ибо почти шёпотом, стараясь не тревожить Итина. — Как малыш? — доносится заботливый голос по ту сторону. — Я сделал ему укол, скоро должно стать лучше, — отвечает он, касаясь лба мальчика. — А ты сам? — Настороженность в голосе ощутима даже на расстоянии. — Он ничего не вспомнил? — Нет, — задумчиво отвечает Ибо, снова оглядываясь вокруг, будто прячась от собственных подозрений. — Но Чжань-гэ не похож на того, кто остался без души и проливает реки крови. Он предложил мне кофе и ушёл его готовить, конечно, без энтузиазма, но разве это не странно? Может, он прикидывается, что забыл всё? — Вряд ли. Вы вдвоём связаны, и, несмотря на отсутствие души, он всё равно чувствует это, — с неким пониманием отвечает Сюань Лу. — Всё в порядке, думаю, так и должно быть. — Как закончилась гонка? — интересуется Ван Ибо, стараясь отвлечься и сменить тему разговора. — Не совсем удачно, — в голосе Сюань Лу начинает звучать нотка печали. — А-Син всё-таки попытался сделать этот трюк на последнем круге и его вынесло. Автомобиль несколько раз перевернулся, к счастью, без пожара. Даже зная, что с Фаньсином ничего не случится, мы все были жутко напуганы. Он сейчас в ужасном настроении, а Юй Бин злится. — Я даже не удивлён, что он всё же попробовал. — Ван Ибо вздыхает с пониманием. — А завтра будут тренировки перед следующим этапом? — Думаю, да, а что? — Лу-Лу не сразу улавливает мысль Ибо. — Хочешь посмотреть? — Ну да, почти. — Ван Ибо выдерживает небольшую паузу, обдумывая свои слова. — Я хочу поговорить с Юй Бином. — Он обычно уезжает на автодром к девяти утра, — говорит Лу-Лу, точно зная расписание. — Спасибо, сестрица Лу. До встречи! — До встречи! Ибо продолжает заботливо укутывать Итина, это чувство защитить ребёнка становится всё сильнее. Но более волнительно осознавать, что внизу Сяо Чжань готовит кофе. Эта мысль кажется нереальной, особенно после всего произошедшего. Пока Ибо возится с мальчиком, в комнату возвращается Сяо Чжань с двумя чашками кофе. Ван Ибо сразу же чувствует знакомый и любимый аромат напитка, который мог приготовить только Сяо Чжань. — Как мой сын? — спрашивает он с порога, его голос звучит мягче, чем ожидалось. — Температура снижается, — не глядя, отвечает Ибо, касаясь ладонью лба Итина. — Вы ко всем своим пациентам так внимательны? — Думаю, да. — Ибо мысленно возвращается к моменту, когда работал в детском отделении. — Мне нравится моя работа, но Итин особенный малыш. Он умеет располагать к себе людей. — Согласен с вами. — Сяо Чжань кивает, оставляя чашку для Ибо на тумбочке. — Повезло, что вы оказались рядом. Любите гонки? — Увлекался когда-то, — осторожно признаётся Ван Ибо, стараясь не выдать больше, чем следует. — У меня сейчас отпуск, решил так провести время, чтобы не сидеть в четырёх стенах. Наконец Ибо отрывает внимание от Итина и переводит взгляд на Сяо Чжаня. Тот сидит в кресле, пристально смотря на него, будто пытается проникнуть в суть происходящего, как будто он уже видел этого человека. — Папа, — еле слышно доносится голосок Итина. Малыш, едва прищурив глазки, ищет знакомое лицо. — Вас зовёт, — с теплотой говорит Ван Ибо, освобождая место для Сяо Чжаня. — В последнее время я не уделял ему должного внимания. — Сяо Чжань, каким бы бездушным он ни стал, всё ещё демонстрирует проблеск отцовской любви. Связь с сыном слишком крепка и даже ритуал не может её полностью разорвать. — Что, родной мой? Я здесь, не бойся. Итин, ничего не говоря, медленно подползает к Сяо Чжаню, укладывая голову ему на колени. Тёплое, уютное объятие наполняет комнату. Ван Ибо с лёгкой печалью и удовлетворением наблюдает за этой сценой, наслаждаясь кофе. Насыщенный аромат и знакомый вкус вызывают всплеск воспоминаний. Мгновения той первой встречи с Чжань-гэ, когда всё вдруг изменилось, заставляя взглянуть на жизнь по-новому. Эти чувства стали для него чем-то необычайно значимым. Ван Ибо раньше не встречал любви большей, чем та, что связывает его с человеком, сидящим в метре от него прямо сейчас. — Господин Сяо, я уже пойду. — Ибо поднимается с места, выставляя руки вперёд, тем самым дав понять Сяо Чжаню, чтобы он оставался на месте и не двигался лишний раз, беспокоя Итина. — Я помню, где выход. — Подождите немного, я скажу водителю отвезти вас туда, куда вам нужно. — Кажется, Сяо Чжань искренне беспокоится, уже тянется к телефону. — Нет-нет, не вижу в этом смысла, — успокаивает Ибо, осмеливаясь дотронуться до плеча Сяо Чжаня, чтобы остановить его. — Я живу совсем рядом, от силы десять минут пешком, а то и меньше. — Уверены? — Более чем. — Ибо заботливо касается пухлых щёчек Итина. — Оставайтесь с сыном, и спасибо за кофе. — Спасибо ещё раз за помощь, — Сяо Чжань говорит искренне, но не улыбается. Всё же ритуал действует, даже если он не смог забрать связь, самую красивую улыбку во всей Вселенной он всё же украл.

______________･｡ﾟ☆*.☽.*☆.･_______________

Впервые за месяц Ван Ибо засыпает спокойно, без тревожных мыслей и кошмаров. Утром следующего дня в половине десятого он приезжает на автодром. Фаньсин в этот момент готовится к тренировке, а Юй Бинь и его команда находятся внутри бокса. Появление Ибо становится неожиданностью, что легко читается по реакции. — Ибо, — искренне удивляется Юй Бинь, подойдя ближе. Он не знает, как правильно реагировать на всё происходящее, особенно учитывая, что Ван Ибо, по идее, не должен помнить ничего, связанного с семьёй Сяо Чжаня. — Всё в порядке, я помню обо всём, — поспешно успокаивает Ибо, заметив растерянность на лице Юй Биня, и тот облегченно выдыхает, чуть расслабив плечи. — Что привело тебя сюда? Хочешь посмотреть на тренировку нашего непослушного юнца? — Юй Бинь кивает за спину Ван Ибо в сторону, где неподалёку находится Фаньсин. Он слегка улыбается, оборачиваясь через плечо. — Вообще, надеялся помочь, — уверенно заявляет Ибо. — Помочь? — Удивление в глазах Юй Биня усиливается, когда он слышит эти слова. — Знаешь, как отговорить моего юного племянника от безрассудных поступков? — Почти, — с лёгким лукавством отвечает Ван Ибо, достав из кармана золотую медаль — символ триумфа, которая вручалась лишь один раз и только одному человеку за всю историю гонок. Юй Бинь недоуменно смотрит на медаль, его взгляд блуждает по гравировке, и в этот момент осознание окатывает его, словно волна. Перед ним тот, кем до сих пор восхищаются гонщики, чей трюк так отчаянно стремится повторить Фаньсин. — Да вы — настоящий ящик Пандоры, господин Ван, — замечает Юй Бинь с улыбкой, возвращая медаль владельцу. — Хотите сказать, что со связями вашей семьи вы до сих пор не знали, что у меня есть такое прошлое? — слегка удивляется Ибо, наслаждаясь моментом. — Мы знаем о тебе только то, что есть в открытом доступе. Сяо Чжань запретил кому-либо из семьи искать информацию о твоей жизни. Он очень дорожит тобой, и я уверен, это чувство всё ещё внутри него, несмотря на то, что случилось. Слова Юй Биня согревают душу Ибо. Он всегда думал, что Сяо Чжань знает о нём всё с самого начала, просто оставляет секреты из уважения и ждёт момента, когда Ибо сам расскажет обо всём. Понимание того, что Сяо Чжань запретил узнавать о нём что-то, разливается тёплым ощущением в груди, напоминая о том, насколько он дорог ему. — С твоего разрешения, я могу вмешаться в ваш тренировочный процесс? — спрашивает Ибо, в голосе слышится лёгкое волнение, но и неприкрытая решимость. — Однозначно, — с готовностью кивает Юй Бинь, его глаза живо загораются интересом. — Я только за. Будет замечательно, если Фаньсин наконец научится делать этот трюк и успокоится. Иначе я уже не знаю, чего от него ожидать. Благо хоть за его жизнь не приходится переживать, — многозначительно добавляет он, подмигивая. В этом движении скрыто понимание семейных секретов и особой природы Фаньсина. — Когда можно приступить? — Ибо не скрывает нетерпения, его сердце уже настойчиво бьётся в такт заведомому шуршанию шин по трассе. Энергия наполняет его, как будто пробуждая давно забытые чувства. Люди вокруг, звуки, запахи — всё это возвращает его в тот мир, который когда-то был так дорог. Желание снова оказаться на треке растёт с каждым мгновением, хотя раньше он не испытывал подобной тяги. — Прямо сейчас, если тебя это не затруднит, — соглашается Юй Бинь, подзывая команду, чтобы они быстро подготовили ещё один гоночный автомобиль и принесли костюм. — Тебе нужен разогрев? — Всего один круг, чтобы прочувствовать трек и сам автомобиль, — отвечает Ибо с уверенностью и лёгкой улыбкой на губах. Пока команда готовится, Ибо отправляется в раздевалку. Там он методично переодевается в гоночный костюм, ощущая знакомый и обволакивающий комфорт дорогих материалов. Надев шлем, он чувствует себя полностью готовым. У выхода из бокса Ван Ибо видит Юй Биня, в голове которого явно зреют новые идеи. Гонщик под номером «85», чья личность до сих пор остаётся загадкой для всего мира, неожиданно оказывается здесь, в самом сердце автодрома в маленьком городке. Ван Ибо садится за руль, и команда слаженно суетится вокруг него, проверяя ремни безопасности и шины. В этот момент Ибо охватывает вихрь воспоминаний из прошлого, как будто они пытаются догнать его. Перед ним раскинулся давно забытый гоночный трек, но ощущение, будто всё это было вчера, настолько живо и реально для него вновь. Сердце Ван Ибо трепещет от волнения и предвкушения. Эмоции, которые казались потухшими, вспыхивают с новой силой. Чувство свободы и безудержного восторга захлёстывают, когда он вдавливает педаль газа, ощущая, как адреналин разливается по венам. Этот звук рёва двигателя, дрожь машины под ним — всё это возвращает его туда, где он всегда чувствовал себя живым по-настоящему. Тем временем рядом из автомобиля выбирается Фаньсин, недоумевая. — Кто это? — спрашивает он, переводя взгляд с автомобиля на Юй Биня. — Дядя, ты нашёл нового гонщика в команду? — с интересом добавляет Го Чэн. — Не совсем. — Юй Бинь улыбается, глядя на своих племянников, чьи лица светятся от любопытства. Пока Фаньсин совершал свои круги, они упустили невероятное событие. — По фигуре… не знаю даже, — размышляет вслух Ци Пэйсинь. — Кажется знакомым и в тоже время нет. — Я тоже не знаю, — недоумённо пожимает плечами Цао Цзюньсян. — Терпение, молодые люди, — интригует их Юй Бинь, усиливая интерес подростков. — Скоро всё узнаете. Автомобиль Ван Ибо с шумным рёвом срывается с места, и спустя пару секунд он уже словно вживается в этот забытый ритм. Ибо ощущает, как его тело и машина становятся единым целым, и это приносит ему невероятное удовлетворение. Находясь здесь, на узкой ленте трека, он чувствует, что наконец-то вернулся домой, к своей истинной страсти. Это чувство — быть частью гоночного мира, снова и снова находить себя в скоростных ритмах и поворотах трассы — напоминает Ван Ибо, почему он всегда так любил гонки. Теперь он знает точно, что его любовь к скорости и тяга к адреналину никуда не делись, они просто ждали своего часа, чтобы вспыхнуть с новой силой. Уже на первом повороте Ван Ибо демонстрирует выдающееся мастерство. Он уверенно ведёт автомобиль к самому краю гоночной полосы, преодолевая круг, как будто это не просто скорость, но искусство обгона по внешнему кольцу. За каждым его манёвром внимательно следят у бокса, особенно те, кто ещё не ведает, кто сейчас за рулём. — Мне показалось или этот гонщик только что продемонстрировал перехват, и его ни разу не вынесло за трек? — Го Чэн переглядывается с остальными. — Дядя? — Все четверо поворачиваются к Юй Биню, их глаза полны вопросов. Но он, сохраняя невозмутимый вид, не спешит раскрывать карты. — Надо же, — спокойно, но с явным восхищением произносит Юй Бинь. — Он всё ещё в отличной форме, несмотря на годы отсутствия подобной практики. Должен сказать, у твоего отца хороший вкус. Теперь Фаньсин окончательно теряет нить. Он уверен, что за рулём не просто гонщик, а возможно сам легендарный гонщик «85». Но как это связано с его отцом, Сяо Чжанем? — Кто-нибудь понял, о чём речь? — Цзюньсян недоумевая оглядывается на братьев, но те, судя по озадаченным лицам, тоже ничего не понимают. Мгновения ожидания кажутся вечностью, пока не раздаётся скрип тормозов, и автомобиль резко останавливается в метре от них. Команда сразу же подбегает, чтобы освободить Ибо от ремней безопасности. — Это было невероятно. — Юй Бинь приветствует его с улыбкой и крепким рукопожатием. — Спасибо, — отвечает Ибо. Хотя голос пока ещё доносится из-под шлема, он звучит так знакомо для подростков, особенно для Фаньсина. От шока у него опускаются руки. — Ибо-гэгэ? — негромко восклицает он, утопая в своих сомнениях. — Для тебя он теперь Ибо-лаоши и гонщик «85», — поясняет Юй Бинь. — Дорогой племянник, ты так исказил легендарный трюк господина Вана, что он не выдержал и решил тебя лично научить. Ван Ибо снимает шлем с улыбкой, и в этот момент мальчишки смотрят на него с истинным восхищением и удивлением. Они наконец-то осознают, что спокойный доктор Ван и есть тот самый гениальный гонщик «85». В их головах всё это никак не укладывается: он был рядом всё это время, и никто и не подозревал. Теперь слова о вкусах Сяо Чжаня стали более чем понятными. — Господин Юй шутит. — Ибо качает головой с ласковой улыбкой. — А-Син, у тебя неплохо получается, но нужно больше тренироваться. Я учился этому почти год, чтобы выполнять без ошибок, и готов научить тебя, если хочешь. Ван Ибо протягивает руку, и Фаньсин, всё ещё в полном недоумении, с благодарностью её пожимает. — Я буду стараться, учитель Ван! — отвечает он с искренним трепетом и неверием в происходящее.