Rose Cherokee. Blood & Chocolate

⠀

⠀⠀⠀⠀

─── ･ ｡ﾟ☆: *.☽ .*: ☆ﾟ. ───

Amore è una parola che il cuore ha bisogno di sentire.

Любовь — это слово, которое сердцу нужно услышать.

⋆˖⁺‧₊₊‧⁺˖⋆ ── ⋆⋅♡⋅⋆ ── ⋆˖⁺‧₊₊‧⁺˖⋆

⠀ ⠀⠀⠀⠀       «В этой истории я тот, кому суждено гореть в аду, когда придёт время».       Слова Сяо Чжаня, сказанные им в первые дни знакомства с Ибо, теперь звенят в ушах, раз за разом меняя оттенок значения.       Душа в плену тьмы, и с каждым шагом становится всё мрачнее.       Кто он?       Убийца?       Монстр?       Творение тьмы?       Сам Дьявол?       — Чжань-гэ.       Огромный волк жестоко и беспощадно расправляется с двумя людьми, перегрызает глотку ещё одному, но шёпот Ибо за спиной громче любых голосов во всей Вселенной и заставляет остановиться.       Имя… Его имя…       Голос, ставший родным, превращается в острую стрелу, что пронзает грудь. Осознание причиняет боль, волчий вой вырывается наружу, оглушая всех, кто оказался рядом.       Ван Ибо не должен был видеть весь этот ужас. В глазах волка неподдельный страх, он неуклюже пятится назад, чувствуя на себе ничего не выражающий взгляд Ибо, будто вместо глаз стекло.       Чёрная дымка обволакивает, возвращая человеческий облик.       Сяо Чжань задыхается от собственных слёз; они обжигают щёки и кожу, что выглядывает из-под окровавленной белой рубашки. Как же хочется убежать подальше. Хочется стереть память Ибо, чтобы он забыл весь этот кошмар.       Он не сможет смотреть на Чжаня как раньше. Никогда не сможет…       Сяо Чжань весь в чужой крови, стоит на коленях среди разорванных им же в клочья тел. Вот его настоящее лицо. Он — убийца, которому место в аду.       Ван Ибо был его коротким раем. Эти двери закроются навсегда, скрывая за собой тот яркий свет, а он…       Это его конец…

____________________

      За несколько часов до…       В операционном зале царит напряжённая атмосфера, наполненная монотонными звуками медицинского оборудования и меткими движениями опытных хирургов. Ван Ибо сосредоточенно выполняет каждый жест, словно танцуя под мрачным аккомпанементом сердца пациента, которое бьётся на грани жизни и смерти. Руки Ван Ибо двигаются уверенно, каждое движение расчётливо и безупречно точно, словно это его естественное состояние.       Все в операционном зале знают: когда Ван Ибо стоит за операционным столом, нет места ошибкам. Его профессионализм, его мастерство, его точность вызывают восхищение у всех, кто имеет счастье работать рядом с ним. Пациенты приходят, зная, что в руках доктора Вана они в безопасности, что их жизнь находится под его надёжной защитой.       Эта операция не исключение; хирург затягивает бесчисленные нити вокруг судьбы человека, который оказался на краю пропасти.       Ван Ибо сделал своё дело; операция завершается успешно, но даже в этот момент победы его сердце остаётся заполненным тоской, тревогой, неизвестностью.       Сяо Чжань исчез; он оставил лишь недосказанное обещание и мучительное ожидание. Сказал, что появились срочные дела и ему необходимо уехать всего на один день, и Итина взял с собой. Только это было три дня назад. С тех пор Сяо Чжань не выходит на связь и не отвечает на звонки. На фоне неизвестности Ибо чувствует себя наркоманом, который остался без дозы. Отсутствие Чжаня заметно сказывается на нём.       — Операция прошла успешно. Всем спасибо, — негромко констатирует и благодарит Ибо. Он не дожидается ответа от коллег; никогда прежде не было настолько тяжело. Личные душевные терзания впервые так сильно давят во время работы.       Ибо выходит из операционного зала; его шаги звучат гулко на холодном кафельном полу. В глазах отражается беспокойство, оно проникает в самую глубь души. Он снова поднимает телефон, проверяя, не пропустил ли звонок или уведомление от Сяо Чжаня. Но экран остаётся пустым, словно молчаливое напоминание о его отсутствии.       Издали слышится тихий звон. Ибо поворачивает телефон, надеясь, что это наконец его Чжань-гэ, но это всего лишь посторонний звук: у кого-то в коридоре звонит телефон.       Ибо опускается на скамью, прямо там, в коридоре, складывая руки в замок и закрывая глаза. Без Чжаня время течёт медленно, словно застывшая река. Ван Ибо чувствует себя одиноким среди толпы, потерявшим путеводную звезду в бескрайнем космосе. Присутствие Чжаня наполняло его жизнь смыслом, с ним он чувствовал, что его душа находится на своём месте.       Ибо вновь окидывает неуверенным взглядом экран телефона, решая отправить очередное сообщение. Пальцы набирают слова, словно пытаясь передать все эмоции, что пылают внутри.       «Где ты?» — короткий вопрос, но в нём заключён весь страх, вся надежда на то, что всё будет хорошо. Он надеется, что ответ придёт скоро, принеся долгожданное спасение от пустоты, овевающей душу.       Мессенджеры всё ещё не уведомляют о сообщениях от самого главного человека в его сумасшедшей жизни. В душе владычествует и злорадствует пустота, в голову лезут мысли одна хуже другой.       — Где же ты? — почти неслышно вопрошает пустоту Ибо.       «Может, Сяо Чжаню надоело, и он решил таким образом прервать эти отношения? Он говорил, что его жизнь опасна. Может, попал в беду? Или ещё хуже… Он погиб в какой-то бандитской перестрелке. И вообще, кому нужен такой человек, как Ибо: со странными приступами, которого практически всегда необходимо укладывать спать, как ребёнка, напевая колыбельные песни? Никому не нужен…»       Помимо всего этого, в голову приходят и другие мысли, но и они не лучше.       «Вдруг с Итином что-то случилось и Чжань-гэ не хочет ничего говорить, поэтому не отвечает на звонки?»       На второй день после исчезновения Сяо Чжаня Ван Ибо заставил своих людей чуть ли не рыть землю в поисках, но даже они со своими безграничными ресурсами оказались не в силах узнать, где Чжань. Обидно, но Ибо даже не знает, где живёт Чжань-гэ. Он не спрашивал его об этом.       — Вернёшься, я тебя убью! — бормочет Ибо вваливаясь в свой кабинет, громко хлопая дверью на весь коридор.       Рабочая неделя вытянула из него все силы. Он даже в выходные дни приходил на работу, чтобы хоть как-то отвлечься. За утро провёл две операции, не такие сложные, чтобы жаловаться на усталость, однако беспокойство за Сяо Чжаня беспощадно давит по всем фронтам.       Гудки идут около минуты, натягивая до предела нервы, как струны, и в итоге резко прерываются, когда абонент не отвечает.       Терпение взрывается подобно термоядерной бомбе.       Струны лопаются.       — Где тебя черти носят? Почему не можешь ответить на этот долбаный звонок?!       Ибо почти кричит, но сам даже не замечает этого. Сяо Чжань испытывает его и не подозревает. Ван Ибо только успевает сесть за рабочий стол, как следует робкий стук в дверь. На часах почти час дня, скоро обеденный перерыв.       «Это может быть Чжань-гэ», — мелькает в голове Ибо. Он пулей подлетает к двери и распахивает её с той же силой, что и захлопнул, когда вернулся.       Смятение накрывает с головой. На пороге не Сяо Чжань, но человек, который непосредственно связан с ним. Она улыбается привычной добродушной улыбкой. Однако в её взгляде Ибо улавливает тревогу, и от этого сердце начинает биться ещё сильнее. Какие только мысли не приходят в голову, одна хуже другой.       — Госпожа, пожалуйста, проходите. — Ван Ибо чуть отходит, жестом приглашая Сюань Лу в кабинет.       Не разговаривать же на пороге, тем более у неё в руках увесистый бумажный пакет и два стакана с кофе из «Роза Чероки». Она принесла их как раз в то время, когда Сяо Чжань их приносил. Пока Сюань Лу молча ступает в помещение, Ибо грызут тревога и нетерпение задать самый главный вопрос.       — Доктор Ван, извините за беспокойство, — начинает Сюань Лу привычным спокойным тоном. — Я принесла ваш любимый кофе.       — Не стоило волноваться обо мне, госпожа. — Ибо всё ещё стоит на том же месте, словно врос ногами в пол. — Что привело вас сюда? Что-то с Чжань-гэ? Или что-то с Итином?       О последнем варианте Ибо даже не хочет задумываться. Был бы суеверным, то определённо сплюнул бы три раза.       То, как Ибо произносит имя Сяо Чжаня с нескрываемой тревогой, заставляет Сюань Лу невольно улыбнуться и про себя отметить, что решение тогда, во время гонок, отправить Сяо Чжаня к Ван Ибо было самым правильным.       Лу-Лу осторожно ставит пакет и кофе на стол и поворачивается, одаривая молчаливым спокойствием.       — С ними всё хорошо, доктор Ван.       — Просто Ибо, — следует просьба, на что Сюань Лу согласно кивает.       Сяо Чжань официально не знакомил Ибо с семьёй, чтобы он мог обращаться к ним беспрепятственно. Он знает их лишь по тем моментам, когда они проводили дни напролёт у палаты Фаньсина. В целом, у всех сложилось хорошее впечатление друг о друге. Хотя Ван Ибо сразу заметил необъяснимую странность во всей этой семейке.       Ван Ибо познакомился с Сюань Лу поближе самостоятельно, после того, как Сяо Чжань исчез со всех радаров. Он точно помнил: в личном деле Фаньсина есть запасной номер, его вписала сама Лу-Лу при заполнении анкеты. Когда не осталось никаких вариантов, а тревога зашкаливала, Ван Ибо не выдержал и позвонил ей.       — Тогда называй меня сестрица Лу. — Сюань Лу и так видит в Ибо младшего брата с тех пор, как Сяо Чжань с ним сблизился. Странное чувство возникает в ней, но она точно знает, в чём истинная причина.       — Сестрица Лу, где они?       Этот вопрос Ибо задаёт в пустоту все эти дни. Ответом служит невыносимая тишина и неизвестность.       Разве можно привязаться к людям настолько, что невозможно не думать о них, а одна мысль, что с ними случилось нечто ужасное, сносит крышу напрочь?       Ответ: можно!       — Прости. Я ничего не могу сказать.       Сюань Лу виновато покачивает головой. Она не может сказать, но видит Бог, насколько ей тяжело даётся молчать. Смотреть на растерянное лицо Ибо подобно пытке, он ничем не заслужил такие душевные муки. В его жизни и без того проблем хватает, теперь ещё приходится волноваться за Сяо Чжаня и Итина.       Лу-Лу обещала своему А-Чжаню ничего не говорить, и именно это обещание сейчас сдерживает её от желания рассказать Ван Ибо обо всём. Она могла бы облегчить эти невыносимые терзания.       С другой стороны, что вообще возможно рассказать?       Поведать о том, что Сяо Чжань и вся его семья превращаются в огромных волков и всю жизнь борются за своё существование? Про вампиров, ведьм, демонов и других тварей, которые населяют землю? Или, быть может, рассказать о нападении, когда перерезали всю охрану, а дом взлетел на воздух? Это всё чепуха по сравнению с новостью о пропаже Итина на фоне последних событий. Он и Цзюньсян ещё не нашлись.       Живы ли они вообще…       — Они ведь правда в порядке? — Знает ли Сяо Чжань о тщетных попытках Ван Ибо узнать о нём хоть что-то за прошедшие дни, ставшие для него адом? Испытывает ли ту же тоску по Ибо?       — Чжань-Чжань скучает по тебе так же сильно, как и ты по нему. — Сюань Лу еле заметно улыбается, но говорит она искренне.       Сяо Чжань тоскует по своему Бо-ди, всякий раз порывается позвонить или уже тянется к зелёному значку «ответить», но в ту же секунду понимает: если ответить на звонок, обязательно последует просьба поговорить с Итином. Что делать в этом случае? Солгать или сказать правду?       Лгать Ван Ибо невыносимо, а из-за правды он лично прибьёт Сяо Чжаня. Как так получилось, что толпа взрослых людей с кучей охраны не смогла уберечь маленького мальчика?       Для Сяо Чжаня сущий кошмар сказать Ван Ибо: «Прости, я не знаю, где Итин. Я его потерял».       — Когда Чжань-гэ и А-Тин вернутся?       Ибо смотрит прямо в глаза Сюань Лу, ей становится не по себе, но этого она никогда не покажет. Стоит только отвести взгляд, он сразу поймёт, что Лу-Лу в некоторых моментах лукавит. Этого нельзя допустить, Ван Ибо должен поверить, что всё хорошо.       — Скоро, очень скоро. Возможно, даже завтра, — отвечает она, при этом очень правдоподобно.       Не впервой ей убеждать кого-то в лживой «правде». Сюань Лу талантливый дипломат, только она может уговорить стаю разъярённых волков остановиться.       Ван Ибо слушает каждое слово Сюань Лу, взвешивая на внутренних чашах душевного маятника. Его глаза ищут на её лице ответы, которые он так страстно желает услышать. Он знает, что ему нужно доверять, что он должен верить, но сомнения всё ещё остаются где-то на задворках разума.       «Возможно, даже завтра», — повторяет он про себя.       Эти слова должны успокоить его душу, но они всё ещё звучат эхом в тёмной пещере. Ибо кивает, пытаясь принять их как истину, как луч света во мраке сомнений.       — Как там малыш? — интересуется Ибо, вспоминая его шалости, радостные смех и искристые глаза.       Ибо очень скучает по этому непоседливому мальчику. В его отсутствие привычная жизнь теряет половину своих красок. Самое время задать себе вопрос. А как вообще жилось до встречи с Сяо Чжанем и Итином?       Складывается впечатление, что вовсе никак, хотя до этого казалось, будто жизнь бьёт ключом: работа, учёба, гонки, иногда вечеринки. Но где было счастье, радость, любовь? Ван Ибо понимает, что они изменили его мир, привнесли в него цвет и тепло, которые прежде отсутствовали.       Ибо вновь вглядывается в глаза Сюань Лу, видя в них отражение своих мыслей и чувств. Он знает, что она старается, делает всё возможное, чтобы помочь ему пережить это испытание. Он благодарен ей за поддержку, хотя всё ещё стоит на краю пропасти, пытаясь удержаться.       — А-Тин капризничает, хочет поскорее вернуться домой.       Лу-Лу сохраняет на лице невозмутимую улыбку, дабы не вызвать подозрений. Она без раздумий продаст душу дьяволу, чтобы узнать хоть что-то об А-Тине и А-Сяне. Страх усиливается, когда она вспоминает, что у Цзюньсяна заканчивается снадобье от яда. В бессознательном состоянии, под властью гнева и ярости он способен натворить непоправимое.       На лице Ван Ибо на мгновение мелькает что-то похожее на улыбку впервые за всё время. Это не спокойствие, нет. Он сможет успокоиться только тогда, когда увидит Сяо Чжаня и А-Тина перед собой. До тех пор ему грозит этот беспощадный плен нескончаемых тревог.       — Хорошо. — Ибо кивает; он смирился с мыслью, что ему придётся ещё подождать. — Чжань-гэ говорил правду, когда сказал, что его жизнь непредсказуема и опасна? Он глава мафии и теперь вынужден скрываться?       После нескольких безуспешных попыток найти Сяо Чжаня, в голову Ибо закрадываются даже такие мысли. Возможно, его Чжань-гэ действительно опасная личность, поэтому он так не хотел подпускать к себе Ван Ибо.       — В его подчинении отнюдь не мафия, — негромко смеётся Сюань Лу. Ван Ибо почти угадал. — Мне хотелось бы спросить: кем бы он ни оказался, сможешь ли относиться к нему как прежде? Может, он серийный убийца?       — Это точно не про него. — Ибо и сам усмехается от абсурдности таких предположений. — Чжань-гэ не может быть убийцей.       Сюань Лу останавливается на пороге, её глаза полны загадочности и понимания. Она слушает слова Ибо, обращая на них внимание, как на музыку, пытаясь проникнуть в каждую ноту его мыслей. Ей хотелось бы понять его глубинные чувства, его связь с Чжань-гэ.       — Реальность может оказаться намного страшнее, — мудро произносит она, словно предсказательница тайн.       Её голос звучит как шёпот в тёмной аллее, намекающий на скрытые опасности. Она задаёт вопросы, на которые Ибо страшится отвечать, вычерпывая из него последние капли веры в Сяо Чжаня.       Ум Ибо бурлит от мыслей, сердце колотится в неверном ритме. Он чувствует себя на грани пропасти, словно гонимый тенью сомнений.       — Выпей кофе, пока он горячий. Я и так отняла у тебя много времени.       Лу-Лу отходит к двери; ей нужно идти, и так слишком задержалась. Чжань лишь просил отнести кофе и выпечку Ван Ибо, а поговорить с ним надумала сама Сюань Лу.       — Сестрица Лу, — зовёт Ибо; его слова звучат как призыв души к спасению. — Я буду относиться к нему так же, как и сейчас, даже если он маньяк.       Сюань Лу оборачивается, её глаза встречаются с его глазами, словно два огня, сверкающие во тьме. Она улыбается, но в этой улыбке скрыто что-то глубокое, неуловимое, несказанное. И она ускользает, словно фата-моргана, призванная развеяться в воздухе, оставив след загадки, который Ибо должен разгадать самостоятельно.       Ван Ибо садится обратно за рабочий стол, его руки сжимаются в кулаки, словно желая сжать весь этот кошмар в ладонях и размять. Кофе, позабытый и немного остывший, готов вновь напомнить ему о неведомом страхе, который бурлит в груди. В ушах звучит эхо шагов Сюань Лу, отголосок её таинственной улыбки, её загадочных слов.       Ибо закрывает глаза, пытаясь отпрянуть от них, но они прочно укоренились в сознании, как проблеск света во мраке. Сяо Чжань, Итин, мучительные мысли — всё это смешалось в голове, словно картина отчаяния, которую нельзя стереть. Ибо ощущает боль, страх, тревогу, которые не принадлежат ему, которые не имеют объяснения. Кто-то где-то испытывает их, и он сам страдает вместе с этим таинственным существом, которое, подобно призраку, скрыто за туманным занавесом.       Нечто неистовое клокочет в сердце, царапает изнутри, словно дикий и опасный зверь, готовый вырваться наружу.       Ван Ибо отрывисто вздыхает из-за бушующего потока эмоций. Звонок телефона прерывает его тоскливое размышление, заставляя оторваться от тёмных мыслей и вернуться в реальность.       К сожалению, это снова не Сяо Чжань, но Ван Ибо вынужден ответить.       — Что? — Голос Ибо звучит резко, но его телохранители привыкли к холодному отношению, особенно когда Ибо не в духе, как сейчас.       — Босс, сегодня намечаются уличные гонки. Будете участвовать?       Ответ на вопрос о гонках приходит быстро, без колебаний. Душа Ибо жаждет скорости, адреналина, закрывая глумливые шепотки тревоги.       — Да! — слова, как удар молота, пронзают тишину кабинета.       — Понял.       В телефоне слышны гудки, короткие, как и сам разговор.       Ван Ибо знает, что гонки — его спасение, возможность вырваться за пределы души, заглушив все мучительные раздумья. Он не нуждается в призах, его приз — это скорость, адреналин, свобода.       Всё остальное замирает на фоне предстоящего вызова, на фоне рёва моторов, на фоне бешеной скорости, которая одарит его мгновенным забвением и мгновенным спокойствием.

⋆˖⁺‧₊₊‧⁺˖⋆ ── ⋆⋅♡⋅⋆ ── ⋆˖⁺‧₊₊‧⁺˖⋆

      Зловещая водная бездна утаскивает в ледяные объятия, обещая вечный покой, стоит только подчиниться. Вода шепчет сладкими, но коварными словами, зовя покончить со страданиями. Сознание медленно гаснет, словно пламя одинокой свечи на подоконнике открытого окна, трепещущее от неумолимого ветра. На грани уходящей жизни едва заметный луч надежды продолжает неравную битву, как последний отчаянный порыв души, не желающей смириться с судьбой.       Цао Цзюньсян заставляет себя очнуться. Его глаза медленно открываются; сквозь мутную воду он видит тёмные очертания. Он чувствует, как тело окутывает ледяной холод, тянущий всё глубже в бездну водохранилища. Каждое движение даётся с мучительной тяжестью, каждый вздох напоминает о неизбежности. Волчья сущность, которая всю жизнь была верным спутником, теперь обратилась против него, причиняя мучительную боль из-за яда, отравляющего незаживающую рану. Зверь внутри рвётся на свободу, разрывая изнутри хрупкие человеческие грани жизни, которая, кажется, может оборваться в любую секунду.       Холодная вода сковывает тело, и мысль о том, что это может быть конец, проносится в сознании. Хочется прокричать в пустоту, задать кому-нибудь вопрос: «Что вообще случилось?»       Воспоминания нахлынули, как по щелчку пальцев, наполняя разум образами недавнего кошмара.       Преследование закончилось падением внедорожника с плотины. Цзюньсян вспомнил, как сердце билось в яростном ритме, когда он повернул руль, пытаясь ускользнуть от преследователей. При резком повороте в воздухе его выбросило наружу, прямо в зловещие объятия воды. Он помнит, как яркая короткая вспышка разорвала небо, прежде чем его накрыла глухая тьма.       Цзюньсян из последних сил тянется к поверхности, отчаянно борясь за каждый вздох, рвущийся из лёгких. В голове пульсирует одна мысль: жить.       Спустя несколько мучительных секунд А-Сян сумел вырваться из водного плена. Пространство наполнено невыносимым шумом. Гигантские потоки воды из шлюзов с грохотом падают вниз, разбиваясь о поверхность, создавая ощущение конца света. Небо покрыто чёрными тучами, шторм лишь начинает затихать, но облегчение так и не приходит.       Сердце пропускает удар, его пронзают болезненные спазмы, но это не рана в груди. Осознание ситуации пробуждает сознание, и с ужасом приходит понимание того, что рядом нет Итина. Паника и страх охватывают Цзюньсяна, но он не может позволить себе сломаться, не сейчас. Он должен найти Итина, должен продолжать борьбу несмотря на то, что чувство страха сковало сердце.       — А-Тин!       Цзюньсян кричит, но его голос тонет в оглушительном шуме падающей воды. Он окидывает растерянным взглядом всё вокруг, отчаянно пытаясь найти что-то, за что можно зацепиться. В голове медленно восстанавливаются события последних минут. Мальчишка выпал из машины следом, до того, как она ударилась о склон плотины.       Без раздумий, движимый инстинктом, Цзюньсян снова и снова ныряет в ледяную воду, каждый раз надеясь увидеть там Итина.       Но никого… лишь пустота ждёт его в тёмной глубине.       — А-Тин!       Холодный воздух лезет в лёгкие, едва ли не режет при каждом вдохе. Глаза покрыты плёнкой, будто туда насыпали песка. Жуткое отчаяние и страх окутывают тяжёлым мрачным плащом.       В мыслях Цзюньсян казнит себя в сотый раз. Он не смог уберечь Итина, и худшего наказания невозможно представить. Вина тяжёлым камнем ложится на сердце, и теперь каждое биение отдаётся невыносимой болью. Он думает о том, что утонуть и быть покоящимся под толстым слоем ила на дне водохранилища было бы для него заслуженным концом.       — Братец Сян-гэ!       Тонкий детский голосок еле слышно доносится сквозь шум и хаос. Вначале Цзюньсян думает, что он сходит с ума, что это чувство вины теперь будет преследовать его и он всегда будет слышать голос Итина в голове, как наказание.       — Братец Сян-гэ!       Теперь голос звучит чётче и настойчивее, как в бредовом сне. Цзюньсян наконец сосредотачивается и поворачивается в ту сторону, откуда предположительно доносится голос. В глубине мрака, на клочке земли, который едва можно назвать берегом, стоит маленький силуэт.       — А-Тин, я иду! Стой там! Я сейчас!       Радость пронзает сердце Цзюньсяна, словно луч света в тёмной бездне. Он изо всех сил гребёт к берегу, молясь богам, чтобы это не было очередной иллюзией. К счастью, это не наваждение. Малыш ждёт его, крепко ухватившись за увесистую сумку, которая, судя по всему, и спасла ему жизнь, не дав утонуть.       — Ты жив! Господи!       Цзюньсян, едва выбравшись из воды, спотыкаясь, бросается обнимать хрупкое тельце Итина. Малыш трясётся от холода, но его глаза искрятся живым огоньком. Очевидно, после всего пережитого он научился не бояться.       Слёзы радости и облегчения струятся по щекам Цзюньсяна. Он обнимает Итина, стараясь передать ему всю свою теплоту и защитить от всего мира.       Ужас той погони преследует Цзюньсяна каждую ночь с тех пор, как они с Итином скрываются в глубине леса. Ночные кошмары, полные безысходности и отчаяния, не дают ему покоя, как призраки, сотканные из воспоминаний о том ночном кошмаре, что продолжает терзать его сознание.       Почти сразу за ними увязывается отряд, и в отчаянных попытках оторваться от погони волк и его маленький спутник убегают всё дальше и дальше, в самые дебри леса, где в конце концов окончательно теряются. В эти мгновения А-Сян благодарит судьбу за то, что захватил с собой достаточный запас протеиновых батончиков и несколько бутылочек с водой. Он как будто предчувствовал, что это всё может пригодиться. Благо, запасы воды они пополняют по пути, когда находят чистые ручьи среди деревьев.       А-Сян почти не пьёт и не ест, он знает, что от голода и жажды не умрёт. Волк внутри него не позволит этому случиться, поддерживая тело даже в самых экстремальных ситуациях. Главное, чтобы зелье Мэн Цзыи не закончилось.       Просыпаясь от очередного кошмара, Цзюньсян оглядывается по сторонам, впитывая окружающую темноту. Итин, свернувшись калачиком, спит рядом, окутанный набранной впопыхах тёплой одеждой.       Вдобавок к нескончаемым мучениям в голову лезут бесполезные размышления, наполняя разум беспокойством. А-Сян уже не знает, что делать. С этой частью леса он совершенно незнаком, и у них нет ничего, что позволило бы связаться с семьёй. Вероятно, их близкие тоже ищут их, как и охотники, но понятия не имеют, где именно. Если, конечно, они сами живы после той резни. Неизвестно, что стало с семье; возможно, нападение произошло и на совет кланов, где собрались многие их союзники и друзья.       Сознание уходит в глубь волн и страхов. Призраки прошлого и тени будущего сжимаются, делая каждый миг ожидания пыткой. Осознание того, что Цзюньсян и Итин теперь сами по себе, приходит к ним почти сразу. Это не повод падать духом или оставаться на месте. Необходимо идти дальше, пробираться сквозь густую чащобу, искать выход из этого зелёного лабиринта, пока зелье ещё не закончилось.

⋆˖⁺‧₊₊‧⁺˖⋆ ── ⋆⋅♡⋅⋆ ── ⋆˖⁺‧₊₊‧⁺˖⋆

      Кадры падения внедорожника с плотины водохранилища показываются на всех мониторах, уже в сотый раз прокручиваясь перед измученными взорами. В раскадровках чётко видно, что мальчишки выпадают из машины до того, как она с грохотом обрушивается на склон дамбы и взрывается. Но падение с такой высоты может оказаться смертельным.       — Водолазы уже в третий раз прочёсывают дно водохранилища, и, кроме мусора, там ничего нет, — голос Ли Бовэня звучит устало и обречённо. Кажется, его силы на исходе, как и у всей семьи, которая забыла, что такое нормальный сон.       — Говорю вам, нет смысла искать их на дне и тратить на это время. Мальчишек на этом дне даже не было, они живы и скрываются где-то в лесу. — Мэн Цзыи, казалось, балансировала на грани отчаяния и надежды.       Для неё эта неделя стала личным адом. Бессонные ночи и истощающиеся магические силы, поддерживающие её в этом суровом времени. Ей остаётся лишь твердить себе одно: мальчишки живы. Она знает, что находчивый Цзюньсян нанёс на себя и Итина специальный символ, который защищает от любого магического воздействия. Теперь же они словно невидимки. Их невозможно найти чужим, но и своим тоже.       После пожара семья переселилась в многоэтажный дом в частном секторе города. Для тех, кто долго жил далеко за чертой Юэгуана, шум города становится нервирующим, не позволяя сосредоточиться. Да будет проклята эта звукоизоляция, неспособная сдерживать нескончаемый гул.       Но даже под этим домом нашлось своё укромное местечко — лаборатория, где и засиживаются Ли Бовэнь с Цзи Ли, работая дни и ночи напролёт. Остальные частенько присоединяются к ним, стараясь оказать хоть какую-нибудь помощь, хоть на мгновение облегчить их тяготы.       — Народ! Хорошие новости! — Цзи Ли врывается в лабораторию, срывая вуаль усталости, что тяжёлым покрывалом легла на присутствующих, пробуждая их интригующим заявлением.       — Что? Нашлись? — Мэн Цзыи вздрагивает, отметая сонное состояние, а вместе с ней и Бовэнь.       — Увы, я не с этой новостью. — Цзи Ли качает головой в отрицательном жесте. — Завалы поместья только что разобрали, удалось спуститься в подвальное помещение. Там почти всё уцелело, правда система произвела аварийное отключение. Придётся повозиться с восстановлением данных, но это не так страшно по сравнению с тем, что мы думали — полной и безвозвратной потерей всего, чего мы добились за эти годы.       — Ну, слава богу, — заметно выдыхает Бовэнь, словно сбрасывает с плеч тяжёлый груз. Он искренне радуется этой новости, хоть и ждал совсем другую. Однако только он и Цзи Ли по-настоящему понимают, сколько труда вложено во все эти исследования.       — Кто есть дома? — Мэн Цзыи коротким взглядом указывает на верхний этаж. Сидя в лаборатории полдня, она совсем потеряла счёт времени.       — Энн и Чжосюань готовят обед. Куань-гэ вернулся недавно, — кивает Цзи Ли.       — От мальчишек совсем никаких новостей? — вопрошает девушка, не скрывая отчаяния.       Мэн Цзыи уверена, что Цзюньсян прихватил с собой все пузырьки с зельем, которые она приготовила перед их отъездом. По её подсчётам, этого должно хватить ещё на день, не больше. Даже эта малая надежда, медленно утекающая сквозь пальцы, добавляет ей сил продолжать борьбу и не опускать руки.       — Нет, совсем ничего. — Цзи Ли вздыхает, устало присаживаясь в кресло перед своим компьютером.       В таком информационном вакууме они никогда не оказывались. Вся их сила, не считая физической, когда они превращаются в волков, заключается в технологиях. Но сейчас они словно ослепли и оглохли, не имея никакой возможности узнать хоть что-то о мальчишках. Это чувство полного бессилия перед ситуацией выбивает почву из-под ног, заставляя сердца сжиматься от отчаяния.       — Я попробую снова. — Цзыи решительно растирает руки, прежде чем закрыть глаза и сосредоточиться. — Надо их срочно найти, у Цзюньсяна заканчивается время.       Яркие вспышки — это всё, что видит Мэн Цзыи, когда пытается использовать магические способности. Она успокаивает себя тем, что если бы Цзюньсян и Итин были мертвы, вместо ярких вспышек она видела бы непроглядный мрак. Иногда, на одно мгновение, перед её внутренним взором проскальзывают короткие призрачные образы и бесконечные зелёные кроны деревьев.       — Мы его слишком хорошо обучили защищаться, — констатирует Бовэнь. — Нам их так не найти, только искать вслепую.       От отчаяния Цзи Ли безрезультатно нажимает на клавиатуру, словно надеясь, что следующий удар принесёт долгожданную информацию. Компьютер упрямо протестует, выдавая ошибку за ошибкой. Этот звук, отдающийся эхом по лаборатории, напоминает всем о бессилии семьи, у которой, казалось бы, безграничные ресурсы и силы, но которая тем не менее оказывается неспособной помочь.       — Надо прочёсывать весь лес, — пытается предложить хотя бы что-то Бовэнь.       — Ты видел масштабы того, что собираешься прочёсывать? Мальцы могут быть где угодно. Мы искали всю неделю, а времени у нашего племянника нет. Ещё день, и он может убить мелкого, — отражает всю тяжесть их положения голос Цзи Ли.       — Я их не вижу. — Мэн Цзыи обессиленно опускает голову на стол, её глаза закрываются от усталости.       — Сестра, отдохни немного. Ты истощена. — Бовэнь осторожно тянет девушку за плечо в попытке успокоить её. — Мы справимся.       Цзыи ничего не отвечает, её силы на исходе. Она кое-как поднимается с места и молча выходит из лаборатории. Кажется, что вот-вот рухнет на пол, но её бледные худощавые руки сохраняют равновесие, крепко держась за стены, как за последние опоры.       Состояние изнеможения, до которого довела себя Мэн Цзыи, беспокоит всех. Неудачи в попытках пробиться через защиту, которую выстроил Цзюньсян, заставляют её раз за разом отдавать силы, хотя она понимает, что все усилия могут быть тщетными.       — С одной стороны, это хорошо. Остальные тоже не смогут их найти, — шепчет она, успокаивая саму себя, пока поднимается по лестнице на первый этаж; её голос звучит тихо и одиноко.       Каждый шаг даётся ей с трудом, но она идёт вперёд, несмотря на усталость. В этой тишине и одиночестве она находит хоть какое-то утешение, продолжая борьбу за жизнь тех, кто ей дорог.

⋆˖⁺‧₊₊‧⁺˖⋆ ── ⋆⋅♡⋅⋆ ── ⋆˖⁺‧₊₊‧⁺˖⋆

      В салоне автомобиля царит тяжёлая тишина. Каждый погружён в свои размышления, но эти мысли переплетаются, словно нити одной и той же судьбы.       Равнодушный взгляд Сюань Лу устремлён на увядающие краски осени, мелькающие за тонированным окном. Лу-Лу молчит с тех пор, как она вышла из медицинского центра, и Сяо Чжань не решается нарушить это молчание.       Девушка удивлена этим; она ожидала, что брат задаст ей массу вопросов после встречи с Ибо. Но его мысли, тёмные и мрачные, затмевают все его намерения. С одной стороны, Чжань беспокоится за Ибо, который не понимает, что происходит, и сходит с ума от неизвестности. С другой стороны, его мысли заняты Итином и Цзюньсяном, о которых до сих пор нет никаких вестей.       Сяо Чжань сжимает руль так, что костяшки пальцев белеют. Очередная волна неприятных мыслей захлёстывает. Это не ускользает от внимательного взгляда Сюань Лу, которая осторожно поворачивает голову к брату, стараясь не тревожить его лишний раз резкими движениями.       — Знаешь, мы ведь и не из таких ситуаций выбирались, — мягко проговаривает Лу-Лу, — держи себя в руках.       Слова сестры не сразу доходят до Сяо Чжаня. Некоторое время он продолжает молчать, только потом едва заметно вздыхает, возвращаясь в реальность.       — Я не должен был втягивать Ибо во всё это. Теперь он ищет пятый угол и не может понять, что происходит. Я пойму, если он решит вычеркнуть меня из жизни. Так мне и надо. Заслужил.       — Ибо скорее захочет умереть, чем решит вычеркнуть тебя из своей жизни. Корни слишком глубоко ушли. — Сюань Лу не нужно особых усилий, чтобы понять, что творится в голове её брата в этот момент. — Чжань-Чжань, подумай ещё раз. Мы не знаем, насколько всё это затянется. Ты не можешь прятаться от Ибо так долго. Рано или поздно он поставит весь мир с ног на голову, чтобы найти тебя. Сам знаешь, его возможности ничуть не уступают нашим.       — Я не знаю, что ему сказать, — голос Сяо Чжаня звучит глухо и растерянно.       Он останавливает автомобиль у обочины, упирается лбом в руль и замолкает, прикрыв глаза. Сюань Лу сначала смотрит на него, а затем переводит потерянный взгляд на сгущающиеся грозовые тучи впереди. Они наводят на мысль о том ужасном состоянии, в котором находится их семья.       — Бояться потерять его — это нормально. Это ещё раз доказывает, что всё это не какое-то мимолётное увлечение, которое пройдёт уже завтра, — тихо говорит она.       — Он — моя хроническая болезнь. И я не хочу даже пытаться вылечить то, что лечению не поддаётся! — Чжань тихо смеётся, отдаваясь эмоциям. Несмотря на окружение людей, он чувствует одиночество, колоссальную нехватку одного единственного человека.       — Он — и болезнь, и лекарство. — Сюань Лу наконец-то улыбается. — Я думаю, ты знаешь, что нужно сделать, вопреки всему.       — Знаю… — словно приговор, произносит Сяо Чжань.       Внедорожник с рёвом заводится и резко разворачивается, оставляя на асфальте чёрные полосы от шин. Навигатор безучастно уведомляет: «Маршрут перестроен».       Обратная дорога в город кажется намного короче, или это только иллюзия. Внутри Сяо Чжаня бушует ураган. Сердце больно бьётся о рёбра в ожидании и нетерпении долгожданной встречи, которая откладывалась слишком долго. Дни, ставшие для Сяо Чжаня вечным адом, наконец приоткрывают дверцу, выпуская из заточения узника.              — Чжань-Чжань, я подожду тебя в шоколаднице. К тому же на город явно надвигается ураган. Лучше переждать его там, чем сидеть в машине.       Грозовые тучи на сером небосводе чернеют с каждой секундой. Порывы ветра гонят их, создавая на небе штормовые волны, как в океане. Эта череда жуткой непогоды удивляет синоптиков всю неделю.       — Как скажешь, Лу-Лу, — отвечает Сяо Чжань.       Он подъезжает прямо к шоколаднице. Сюань Лу улыбается ему, словно напутствуя, и, не задерживая рвущегося к Ван Ибо брата, легко, словно пушинка, выходит из внедорожника. Спустя несколько секунд она скрывается за стеклянными дверьми «Роза Чероки».       Как только Лу-Лу переступает порог, по крыше начинают барабанить капли дождя, сначала размеренно, а затем всё сильнее и сильнее. Это не просто каприз природы, а настоящая истерика небес, отражающая весь драматизм происходящего.       Между Сяо Чжанем и Ван Ибо простирается пешеходный переход, лестница и небольшой коридор до кабинета. Мысль о том, чтобы выбежать и добраться до медицинского центра быстрее и проще, чем разворачивать автомобиль и искать парковочное место в этом хаосе, кажется особенно рациональной в такой момент.       Светофор для пешеходов загорается зелёным, и люди с обеих сторон, скрытые под зонтами, начинают движение через проезжую часть. Ливень заливает дорогу, но для Сяо Чжаня погодные условия не представляют никакой преграды.       Всего одно мгновение — и он уже полностью промокший, но неудержимый. Словно стрела, пущенная из лука, Сяо Чжань летит к цели, задевая всех на пути. Водители по обе стороны улицы ждут, пока пешеходы закончат переход, и с удивлением наблюдают за высоким длинноногим парнем, который расталкивает движущуюся вереницу людей. Ливень обрушивается на лицо, подобно миллионам острых стрел, пытаясь остановить и замедлить, но ничто не может его удержать.       Когда Сяо Чжань влетает в холл медицинского центра, именно в тот корпус, где находится Ван Ибо, вода стекает с него, заливая плитку под ногами, но ему сейчас всё равно. Его встревоженное лицо заставляет медсестёр за стойкой регистратуры вздрогнуть и вскочить на ноги. Все они внимательно смотрят на Сяо Чжаня, когда он подбегает к ним.       — Доктор Ван… Где он?       Это всё, что он успевает спросить; его дыхание сбито, а чувства обострены до предела. Сердце бешено колотится в груди, и если бы он был смертным, то, наверное, упал бы прямо там с сердечным приступом.       — Доктор Ван только что вернулся с операции, он у себя. — Одна из медсестёр указывает на конец коридора.       Чжань моментально срывается с места и, оставляя за собой след из капель дождя на полу, бежит к Ибо. Осталось совсем немного, их разделяет всего лишь одна деревянная дверь. Чжань замирает на пару секунд, прежде чем поднимает руку, чтобы постучать. В этот миг он слышит отчётливый стук своего сердца и, к огромному удивлению, ещё одно, которое звучит совсем рядом, словно эхо его собственного. Этот момент полон напряжения и ожидания, как будто весь мир замер, держа пальцы скрещенными в надежде на долгожданную встречу.       Дверь открывается прежде, чем Сяо Чжань успевает постучать. Он замирает от неожиданности, просто стоит и смотрит на возникшего перед ним Ван Ибо, который также застывает на пороге собственного кабинета.       Ван Ибо после проведённой им операции выглядит уставшим. Неожиданное появление Сяо Чжаня кажется ему сном, вызванным переутомлением. Он видел Чжаня во сне каждую ночь все эти мучительные для него дни, и сейчас ему уже не понять — это сон или явь.       — Чжань-гэ, — шёпот Ибо, полный недоверия и облегчения, заставляет Чжаня громко выдохнуть и рывком обнять его.       Мокрое от дождя тело и крепкие объятия заставляют Ван Ибо вздрогнуть. Ибо только тогда начинает осознавать, что это не сон.       — Чжань-гэ, — повторяет Ибо, затягивая Сяо Чжаня в кабинет. Он обнимает его с такой силой, что неровен час, как переломает ему все кости.       — Ибо, прости меня. Прости. — Сяо Чжань не отпускает. Вся медицинская одежда давно промокла от их объятий.       — Где ты был? Почему ты не отвечал на звонки? Я думал, что с тобой что-то случилось, — дрожит от эмоций голос Ван Ибо; он утыкается в плечо Чжаня, не желая отпускать. Страх терзает его, нашёптывая за спиной, что Чжань-гэ снова исчезнет.       — Прости, прости, — только и повторяет Сяо Чжань, не зная, как рассказать всю правду.       Это слишком сложно, невозможно объяснить всё сразу. И с чего можно начать?       — Ты ведь больше не исчезнешь? — Ибо не может поверить в происходящее. Всего пару часов назад он разговаривал с Сюань Лу и уже смирился с тем, что его Чжань-гэ не вернётся в ближайшее время. И всё же чудо произошло.       — Не исчезну. — Чжань наконец находит силы взглянуть в глаза Ибо, ощущая, как в сердце вспыхивает огонь.       Ван Ибо больше не выглядит уставшим. Силы разом вернулись к нему, стоило лишь увидеть перед собой Сяо Чжаня. Тревога исчезла, словно её и не было, как будто она не терзала его, нагоняя ночные кошмары. Сколько раз Чжань умирал на руках у Ибо за эти дни? Сколько раз он кричал во сне, не в силах проснуться?       Слишком много раз… Эти сны были горьким, невыносимым испытанием.       — Ты даже не представляешь, сколько раз я терял тебя во сне, — негромко и беспомощно произносит Ибо, и у Сяо Чжаня сжимается сердце.       — Ты меня не потеряешь, обещаю. — Чжань снова обнимает Ибо, осознавая, какой ад устроил своим отсутствием. Он не заслуживает Ван Ибо и никогда не будет достоин его. Эта мысль прочно поселяется в голове. — Если после этого не захочешь видеть меня, я пойму.       — Я злился на тебя в начале, — признаётся Ибо, немного отстраняясь от Чжаня, но не отпуская от себя. — Мне казалось, что тебе всё это надоело и ты решил таким образом покончить со всем, что связано со мной.       — Покончить?! — Сяо Чжань вздрагивает от таких слов. — Мне может надоесть весь мир и всё, что в нём, но не ты. Никогда! Как ты вообще до такого додумался?!       — А что мне оставалось? — Ибо нахмурился. — Ты исчез, толком ничего не объяснил, а потом и вовсе перестал отвечать на звонки и сообщения. Я искал тебя везде, но не смог найти.       Голова Ибо осторожно опускается на плечо Сяо Чжаня. Он наконец вдыхает полной грудью знакомый аромат парфюма и окончательно успокаивается после стольких дней тревоги.       — Я идиот, мне нет оправданий, — отзывается Чжань.       В его жизни наконец появился человек, который ему близок не по крови и который перевернёт мир, чтобы защитить его.       — Да, ты идиот, — улыбается Ван Ибо, припадая губами к губам Сяо Чжаня. Вся власть сейчас в руках Ибо, и Чжань не может сопротивляться, да и не хочет.       — Я должен кое-что тебе рассказать. — Чжань нехотя прерывает поцелуй. — Это очень важно.       «Доктор Ван, срочно пройдите в операционную».       Звук интеркома, словно ледяной поток, прорезает тишину, как нож по живому, разрывая момент и тёплый кокон, окутывающий Сяо Чжаня и Ван Ибо.       Голос возвращает их к суровой реальности.       Ван Ибо недовольно морщится и тяжело вздыхает. Он задерживает руку на плече Чжаня, словно боится, что тот исчезнет, стоит только повернуться спиной.       — Что ты хотел рассказать? — Ибо, кажется, не услышал вызова или сделал вид, что не слышал. Он всё ещё смотрит на Чжаня, ожидая от него рассказа, словно не желая отпускать этот момент.       И пусть весь мир подождёт.       — Тебя уже зовут, — с сожалением шепчет Чжань, осторожно отдаляясь, напоминая Ибо о его обязанностях.       — Ты ведь не уйдёшь? — Ван Ибо смотрит с надеждой, его глаза полны мольбы и желания услышать заветные слова.       — Я подожду тебя здесь. — Чжань улыбается, внимательно осматривает Ибо с головы до ног. После всех этих объятий его одежда становится влажной, и мокрые следы сразу бросаются в глаза. — Тебе не помешает сменить одежду, а то возникнут сплетни вокруг твоей персоны.       — Мне всё равно, что скажут остальные, — упрямо отвечает Ибо, приподнимая подбородок.       Этот упрямый характер всегда был частью его. Обязательно должно быть так, как он захочет.       — И как ты будешь объяснять всё это? — Изящный палец Сяо Чжаня вычерчивает в воздухе неровные очертания мокрых пятен на медицинском костюме.       — Скажу, что был в родильном отделении и пришлось стать невольным свидетелем появления нового человека на свет, — отвечает Ибо с шутливой улыбкой.       Чжань находит шутку забавной и начинает негромко смеяться. Ибо бессовестно лгал бы, если бы утверждал, что не скучал по этому звуку. Он бы пожертвовал чем угодно, лишь бы услышать этот смех снова.       — Доктор Ван, я не сомневаюсь в ваших способностях, но вам следует поторопиться, иначе сюда прибегут ваши коллеги, — напоминает Чжань, давая понять, что не хочет искушать Ибо.       Сяо Чжань отходит к кушетке и усаживается там.       — Никуда не уходи, я вернусь, как только представится возможность, — говорит Ибо, прежде чем закрыть дверь, покидая кабинет.       Чжань остаётся один, его сердце всё ещё громко стучит, как барабан, напоминая о произошедшем. В помещении тихо, но каждый звук снаружи, каждое движение, кажется, усиливают его тревогу. Он всё ещё ощущает прикосновения Ибо, тепло его объятий и сладость поцелуя, что растекается на губах, словно мёд.       И всё же Чжаня раздирает вина за то, что Итин и Цзюньсян всё ещё не найдены, а он устраивает личную жизнь. Если бы Ибо знал, что в это же время Итин находится неизвестно где, возможно, в смертельной опасности, он бы лишил Чжаня жизни. «Ибо примет даже предательство, но не опасность, которая угрожает Итину», — эта мысль пронзает сознание.       Ван Ибо неимоверно привязан к мальчику, порой кажется, что даже сильнее, чем Чжань.       Чтобы хоть как-то отвлечься от навязчивых мыслей, Сяо Чжань начинает оглядывать кабинет Ибо. Вроде бы ничего не изменилось; царит идеальный порядок, свидетельствующий о профессионализме Ван Ибо. На столе лежат аккуратно сложенные бумаги, медицинские инструменты безупречно чистые и организованные. Этот порядок помогает Чжаню немного успокоиться, напоминая ему о том, что Ибо — сильный и способен справиться с любыми испытаниями.       Звонок телефона в тишине заставляет вздрогнуть, а имя Ичжоу на экране вызывает молитвы о хороших новостях.       — Ичжоу? — с тревогой в голосе отвечает Чжань.       — Чжань, мы вышли на след мальчишек. Дрон случайно заснял два силуэта в темноте. Есть большая вероятность, что это они.              — Господи, пусть так и будет. — Чжань вскакивает на ноги. — Где они сейчас? Куда идут?       — Рядом с чертой города. Судя по всему, собираются выбраться. Цзюньсян не глуп, думаю, он знает, что делает.       — Я сейчас приеду. — Чжань завершает звонок, уже направляясь к двери, но затем резко останавливается.       Он не может просто так уйти. Он обещал Ван Ибо, что дождётся его. Если он снова исчезнет, то не простит себе никогда того, что почувствует Ибо. От бессилия Сяо Чжань прислоняется к двери всем телом. В этот момент ему кажется, что он готов стать смертным и покончить с собой, лишь бы это всё закончилось. Его сдвигает сила с той стороны, и он не сопротивляется. Ибо возвратился неожиданно рано и теперь не может даже проникнуть в свой кабинет.       — Что ты там делаешь? — возмущается Ибо, просунув голову в образовавшийся проём. — Решил не впускать меня обратно?       — Да, это мой коварный план, — с усмешкой отвечает Сяо Чжань, наконец отступая в сторону. Ибо проскальзывает в помещение и видит перед собой спину Чжаня. — Ты быстро вернулся.       — Требовалась лишь моя консультация, — поясняет Ибо. — Так что ты делал у двери? Хотел снова убежать?       Сяо Чжаню в этот момент кажется, что, стоя за его спиной, Ибо всё равно смотрит ему прямо в глаза.       Невыносимо…       — Хотел, — признаётся Сяо Чжань. — Но я сказал, что подожду тебя.       — Подождал, — слишком легко произносит Ибо, но от этого слова ощущение тяжести только усиливается. Он обходит Чжаня и пристально смотрит ему в глаза.       — Не делай так, — шёпотом умоляет Чжань. — Я начинаю себя ненавидеть.       — Пару часов назад я и вовсе думал, что ты погиб, а твоя семья от меня скрывает правду. — Ибо болезненно усмехается, протягивая руку к Чжаню. Он осторожно касается его щеки, всё ещё боясь, что это всего лишь сон, который вот-вот закончится.— Ты жив, и это уже хорошо.       — Нет, это не хорошо, — выдыхает Сяо Чжань, укладывая голову на плечо Ибо. Тайны, так много, невыносимо давят на его плечи. Сжимают лёгкие в тисках; становится тяжело дышать, словно атмосфера Земли исчезла навсегда.       — Это ничего. Ты просто устал, тебе нужно отдохнуть. — Ибо обнимает Чжаня, носом уткнувшись ему в шею. Он не хочет отпускать, но выбора у него нет. Сяо Чжань всё равно ускользнёт из его объятий, словно тень на закате. — Тебе нужно идти.       — Лучше бы ты наговорил мне всякого; так было бы легче.       — Наговорить? — Ибо задумался на секунду. — Разве только то, что я очень соскучился по твоему голосу. Мне очень не хватает твоей колыбельной. Без тебя снятся кошмары.       — Тебе нужна только моя колыбельная?       Чжань выныривает из объятий Ибо. Его встречает взгляд, полный озорства, и короткий поцелуй, слаще любого десерта.       — Нет, не только. Ещё кофе и сладости, которые ты готовишь с момента нашего знакомства. Их я люблю даже больше.       Сяо Чжань впервые за несколько дней начинает громко смеяться.       — Ну конечно, сладости! Я так и знал, что где-то в твоей душе таится слабость к сладкому. Хотя ты и говоришь, что не особо увлечён всем этим.       — Только если ты их приготовишь.       — Хитрый какой.       Сяо Чжань окончательно отходит к двери, выскальзывая из крепких объятий Ибо. Если он не уйдёт сейчас, то не сможет вовсе.       — Ты ведь не исчезнешь больше?       В глазах Ван Ибо тлеет надежда. Ещё одно такое исчезновение Сяо Чжаня определённо станет причиной его сумасшествия. Одна только мысль, что Чжань исчезнет и больше никогда не вернётся, обжигает льдом весь желудок, скручивая его до боли.       — Ты потеряешь меня только в том случае, если сам того захочешь. Смысл этих слов пока что понимает только сам Сяо Чжань. Его настоящая природа может стать причиной, по которой Ибо не захочет его больше видеть. Одно дело — быть просто плохим человеком, которого сравнивают с монстром. Поступки настолько зверские, что иной аналогии нет. Совсем другое дело, когда буквально превращаешься в зверя.       — Ты ведь расскажешь правду?       Ибо делает несколько шагов к Сяо Чжаню. Страх снова накрывает вуалью, запугивая мыслями о нереальности происходящего.       — Очень скоро, обещаю.       Сяо Чжань не может сдержаться и обнимает Ибо, возвращаясь к нему. Снова чувствует крепкие объятия, но они такие короткие, что хочется кричать.       Более оставаться нельзя. Сяо Чжань нехотя ускользает из объятий и как можно скорее покидает кабинет, чтобы не искушать сердце. Оно слишком громко кричит и приказывает, перекрывая все другие голоса, ведя войну с разумом.       Выбежав из кабинета, Сяо Чжань чувствует, как холодный воздух бьёт в лицо, словно неласковое напоминание о реальности. Он ускоряет шаг, борясь с внутренними демонами и пытками совести.       Чувство вины разрывает на части. Он знает, что должен вернуться к поискам, но также осознаёт, что не может оставить Ибо в неведении. Сердце и разум сражаются за контроль, каждый пульсирующий удар отдаётся эхом в голове.       Почему всё должно быть так сложно? Почему он не может быть просто человеком, любящим и любимым? Вместо этого ему дана роль, которую он не выбирал, и ответственность, которая перевешивает всё.       Добравшись до машины, Сяо Чжань садится за руль и на мгновение закрывает глаза. Глубоко вдохнув, он пытается собрать силы и сосредоточиться на следующем шаге. Он должен найти Итина.

⋆˖⁺‧₊₊‧⁺˖⋆ ── ⋆⋅♡⋅⋆ ── ⋆˖⁺‧₊₊‧⁺˖⋆

      — Босс, мы прочесали здесь каждый сантиметр. Склепа нет, впрочем, как и мальчишек.       Люди из клана Чернокнижников рыщут в лесу уже несколько дней, каждая минута кажется бесконечной. У них две задачи: найти склеп с древним чудовищем и заодно выйти на след Цзюньсяна и Итина, которые умело скрываются и заметают следы.       — Этот склеп вообще существует? Может, госпожа Фрея ошиблась в своих видениях? — добавил второй, приподнимая еловые ветки, чтобы проверить, нет ли там тайной двери.       — Вряд ли, она никогда не ошибается, — отзывается третий. — Склеп где-то здесь, но увидеть точно она не может. На нём древние чары, которые скрывают его.       Небольшая группа из шести человек не привлекает внимания и передвигается достаточно быстро. Однако гордиться им пока нечем. Мальчишки оказались проворнее, чем можно было представить, их невозможно найти, даже с помощью магии. Фрея предположила, что на них защитные талисманы, которые не позволяют определить точное местонахождение.       Глава клана Чернокнижников взбешён, его ярость пылает, как раскалённый уголь. Желание поскорее выпустить чудовище из склепа и покончить с родом родной дочери набирает обороты в его душе, как неумолимый шторм.       — Стойте! — приказывает главный из отряда, внезапно останавливая своих людей. — Слышите? Кто-то идёт следом.       Отряд в одно мгновение меняет расстановку, оружие направлено во все стороны. Шорохи становятся всё ближе и громче. Воздух густеет от напряжения, нисходит странная и внезапная тишина, натягивая невидимые струны страха.       Ещё мгновение, и с громким рыком из густых ветвей перед отрядом выскакивает огромный безобразный зверь. Один из тех, которых заперли в другом склепе, и теперь он жаждет крови.       В монстра летят серебряные пули, разрывая тишину леса. Но они не наносят ему никакого вреда, лишь злят ещё больше. Жестокость загорается в глазах, и зверь рычит в разы громче.       — Уходим, эту тварь не убить! — кричит кто-то, и все разом поддерживают эту идею, убегая к автомобилям.       Небольшой шанс оторваться от погони существует, но монстр бежит слишком быстро. Его прыжки сотрясают землю, вызывая ужас, который проникает в самое сердце убегающих.       — Если эти такие неубиваемые и неуправляемые, то какой же другой, чей склеп мы ищем? — спрашивает один из отряда, бросая за спину дымовую шашку в отчаянной надежде, что это задержит погоню.       — Тот ещё хуже, — отзывается главарь отряда. — Лично моё мнение: лучше его вообще не выпускать. Боюсь, он уничтожит не только оборотней, но и всё человечество.       Дым начинает распространяться плотными клубами, проникая в глубь лесного массива. Осталось немного, нужно лишь прорваться через живую изгородь из колючих кустов. Погоня, судя по всему, приостановила шаги. Возможно, монстр потерял добычу из виду.       На этот раз им сильно повезло… Не у всех получается вырваться из острых когтей смерти.       Задыхаясь и ощущая сердцебиение в ушах, отряд наконец добирается до поляны, где припаркованы автомобили. Запах креозота и остатки дыма в воздухе напоминают им о том, что они ускользнули от опасности и были от гибели на тонком волоске.       — Так какого чёрта мы пытаемся освободить это чудовище, если его потом невозможно будет остановить? — резко спрашивает один, открывая дверь внедорожника так быстро и сильно, что кажется, будто дверь вот-вот слетит с петель.       Усталость и напряжение всё ещё висят в воздухе, но сейчас главное — выбраться из леса живыми. Радость от временного спасения с каждой секундой уходит на второй план. Монстр может быть всё ещё где-то рядом.       — Все вопросы к главе клана, — нервно усмехается главный и взбирается на подножку автомобиля. — Он никак не может простить дочери её предательство, вот и готов рискнуть всем, чтобы уничтожить её род. Гнев и месть застилают ему глаза.       — Свобода этого чудовища гарантирует полное истребление человечества. Но доказывать или говорить что-то не имеет смысла, — подводит итоги ещё один из отряда. Главный бросает последний взгляд на затихший лес, пропитывающийся сыростью и пустотой. Его ярость ещё кипит, но он знает, что нужно вернуться и сообщить о неудачной вылазке.       — Едем, — тихо произносит он.       Отряд покидает лес на огромной скорости, выжимая из внедорожников всё возможное. Шум моторов и скрежет шин на взрытой земле разрывают тишину.       Цзюньсян и Итин выходят из укрытия, спускаясь с дерева, где они всё это время оставались, наблюдая за происходящим. Если бы мужчины из отряда были чуть внимательнее, возможно, заметили бы мальчишек. Однако зверь оказал неоценимую услугу, отвлекая внимание на себя.       — Они ушли? — негромко спрашивает Итин, выглядывая из-за ствола могучего дерева в несколько раз больше его самого.       — Ушли, — тихо подтверждает Цзюньсян, оглядываясь по сторонам, настороженно прислушиваясь к каждому звуку леса.       Эта новость не слишком радует его. Противоядие полностью на исходе, в запасе остаётся пара часов. Цзюньсян осознаёт всю тяжесть ситуации, понимая, что ему необходимо срочно вывести Итина из леса. Он знает, что, если потеряет над собой контроль, это может обернуться страшными последствиями.       — Сян-гэ, когда мы уже вернёмся домой? — истощённый, жалобный голосок заставляет старшего оставить все раздумья и взглянуть на малыша. — Я скучаю по па… Чжань-гэ.       Цзюньсян медленно опускается на колени перед Итином, крепко держа его маленькие ладошки в своих. Малыш почти назвал Сяо Чжаня отцом, и этот момент говорит больше тысячи слов. Цао Цзюньсян окончательно понимает, что обязан вернуть мальчика домой. После потери родителей Итин нашёл смысл жизни в Сяо Чжане, нашёл того, кому может верить и называть отцом.       — Сегодня ты будешь дома, обещаю тебе. — Старший улыбается, стараясь ободрить Итина. Это не простое обещание для утешения, это клятва сделать всё возможное и невозможное, чтобы вернуть ребёнка домой. Только он пока не знает, куда именно переселилась семья после пожара. Домов много, и заглядывать в каждый — опасно. — Идём, нам нельзя медлить.       Цзюньсян берёт Итина за руку, и они тихо и осторожно двигаются по лесу, стараясь не шуметь и не привлекать внимание. Лесное покрывало обволакивает их, шаги смешиваются с шелестом листьев, ветер несёт с собой запах сосновых игл и сырого мха. Каждый шаг даётся им с трудом, камни и корни деревьев преграждают путь, но Цзюньсян не сдаётся. Он смотрит на Итина и каждый раз убеждается в решимости.       Ветер усиливается, деревья шепчут древние секреты. Цзюньсян знает, что каждый шаг приближает их к спасению. В голове прокручиваются все возможные варианты и планы. Он готов к любым неожиданностям.       Целых три дня они вынуждены были ходить кругами, тонуть в лесных тропах, скрываясь от охотников из Серебряной стрелы и клана Чернокнижников. Каждое утро, едва подойдя к границе леса, мальчишки сталкивались с поджидающими их врагами, словно те знали, куда они направятся. Эти ловушки и засады превращали их бегство непрерывный кошмар.       Если бы Цзюньсян мог перевоплощаться… Тогда бы не было никаких проблем. Пробиваться через вооружённую толпу — безумная затея, особенно с маленьким ребёнком. При таком значительном перевесе охотники одержат безоговорочную победу.       Время неумолимо ускользает, день перетекает в вечер, тьма быстро опускается на лес. Осень придаёт ландшафту холодный оттенок и украшает нескончаемыми дождями.       — Сян-гэ, я кое-что вспомнил вчера, когда спал.       Итин выглядит серьёзным и задумчивым; судя по выражению лица, он действительно вспомнил нечто важное.       — Что вспомнил? — Цзюньсян замедляет шаг и внимательно смотрит на мальчика, идущего рядом. Ранее они никогда не говорили о прошлом Итина, даже не упоминали вскользь. Всё это время старший травил байки, придуманные им на ходу, чтобы малыш не боялся и не скучал.       — Мои родители приехали сюда не просто так. Они искали Чжань-гэ. Кажется, папа и мама хотели меня отдать, говорили, что мне угрожает большая опасность и я сам тоже опасен для кого-то.       То, что за мальчиком вели целенаправленную охоту, было ясно с самого начала. Но никто до сих пор так и не понял, по какой причине ребёнок стал целью. Цзюньсян в голове складывал все известные ему и всей семье фрагменты, однако картина оставалась непроницаемой загадкой.       Цзюньсян тем временем усаживает Итина на ветку дикого орешника и сам устраивается рядом. Это место кажется достаточно укромным. До границы города всего пара километров, можно пока подождать.       — Твои родители говорили ещё что-то о Чжань-гэ?       — Больше ничего, — покачивает головой Итин. — Но я вспомнил об этом только вчера, до этого я даже не знал, что слышал имя Чжань-гэ.       — Последствия аварии. Некоторые воспоминания могут исчезнуть, а потом возвращаются, — спокойно объясняет Цзюньсян, ощущая, как волнение мальчика передаётся и ему. Итин многое забыл на фоне сильного испуга в момент аварии.       — Сян-гэ, почему они сказали, что я опасен? Они хотели отказаться от меня? Они больше не любили меня? — голос Итина дрожит, он крепко сжимает руки на ветке.       Малыш, стойко перенёсший гибель родителей, теперь сталкивается с более серьёзной угрозой — мыслью о том, что родители могли не любить его и хотели отказаться. Эти мысли грозили стать его личным кошмаром.       — Нет, А-Тин, ты всё не так понял. — Цзюньсян ободряюще хлопает мальчишку по свисающим ножкам. — Родители хотели отдать тебя не потому, что перестали любить. Они хотели защитить тебя и понимали, что лучше Чжань-гэ никто с этим не справится.       Конечно, Цзюньсян не владеет всей правдой, но не может позволить себе расстроить Итина. Главное — сказать всё так, чтобы ребёнок не подумал, будто родители собирались бросить его. Судя по всему, Итин настолько важен, что его необходимо спрятать. Рьяная охота за ним только подтверждает эту теорию.       «Храбрый маленький волчонок. Я уверен, что родители любили тебя больше жизни. Но кто-то очень хочет забрать тебя или даже убить», — мысленно говорит Цзюньсян, удерживая тёплую ладошку Итина в своей.       Итин уже сам догадывается, что люди, устроившие аварию на дороге, напавшие на него в медицинском центре и в поместье, преследовавшие их до самого водохранилища, все эти люди желают ему смерти. А может, хотят схватить его живым для мучительных экспериментов.       Вечереет. Холодный ветер подвывает где-то в горах, наполняя воздух нотками тревоги. Оставшаяся листва на деревьях шелестит и опадает на мокрую подгнивающую траву. В первые дни всё это было пугающим. Даже Цзюньсян чувствовал ранее неизвестный ему оттенок страха.       За ними, казалось, постоянно кто-то наблюдает, прикидывается тенью во мраке. Ощущение чужого присутствия за спиной неприятно царапает по нервам, пробираясь к сердцу, оставляя след затаённого ужаса.       Внезапное мяуканье в тишине кажется слишком громким. Итин первым замечает движение на ветке, чуть выше той, на которой они сидят.       — Сян-гэ, кажется, там котёнок, — говорит Итин, указывая пальчиком наверх. Там и вправду меховой комок суетится на ветке, возможно, залез и не может спуститься.       Цзюньсян прищуривается, стараясь разглядеть существо в полутьме. Немного странно, что котёнок оказался так далеко от города. Но кто знает, что пришлось пережить этому маленькому существу до того, как он оказался на дереве.       — Надеюсь, ты не думаешь о том, о чём думаю я? — усмехается Цзюньсян, слегка наклоняясь к Итину.       Он заранее чувствует, какая просьба последует после этого щенячьего взгляда, которым его, судя по всему, захватили в плен. Итин применяет всё своё детское обаяние, против которого нет смысла сопротивляться.       — Возьмём котёнка с собой? Ну пожалуйста.       — Ну началось, — негромко вздыхает Цзюньсян. — Мы не можем его забрать.       Но котёнок, словно опровергая эти слова, начинает спускаться к их ветке. Он всё ещё мяукает, цепляясь лапками за кору дерева маленькими когтями. Белая часть его шерсти стала серой, а серая превратилась в коричневую.       — Он хочет пойти с нами, — настаивает Итин, подтаскивая это маленькое меховое существо к себе. — Котик, ты хочешь пойти с нами?       «Мяу».       Котёнок, кажется, подтверждает его слова.       — Видишь, Сян-гэ, он хочет пойти с нами.       Итин говорит так уверенно, словно понимает кошачий язык.       — Кажется, это не кот, а кошка. Больно уж симпатичная морда. — Цзюньсян приподнимает котёнка за загривок и убеждается в своём предположении. — Ладно, кто я такой, чтобы запрещать тебе забрать её с собой. Пусть идёт с нами, но заботиться о ней будешь сам.       — Ура! — ликует Итин, обнимая котёнка, несмотря на то, что тот весь в грязи.       От этой картины Цзюньсян морщится. В его волчьей сущности что-то протестует против присутствия кошачьего. Странно, что Итин так спокойно реагирует и даже обнимает его.       — Как назовёшь её? Не может же она жить без имени.       — Орешек, — говорит Итин, не переставая улыбаться. — Мы встретили её на орешнике.       — Оригинально, — усмехается Цзюньсян.       Вскоре он соскакивает с дерева, легко и без лишнего шума приземляясь на землю. Затем снимает с ветки Итина, который даже не думает выпустить котёнка из рук.       Каждый шаг отзывается эхом в душе. Лес, казалось бы, объединяет тени в защитный покров, даря чувство уязвимости и силы одновременно. Луна скрывается за облаками, и только холодный ветер проверяет решимость.       Итин, крепко держа котёнка, идёт чуть позади Цзюньсяна; его шаги маленькие, но уверенные. Орешек тихо мурлыкает, находясь в объятиях мальчика, и это приносит им обоим успокоение.       Лесной ковёр полон ухабов, ямок, в некоторых местах встречаются даже острые камни. Эти препятствия коварно прячутся в густой траве, и если идти очень быстро, можно легко упасть.       Итин, следуя за Цзюньсяном, спотыкается о такую яму. Маленькая нога попадает в ловушку, и мальчик соскальзывает, падая на влажную землю. Его правая ладошка ударяется об острый камень, мгновенно вызывая крошечные, но глубокие порезы, из которых начинает сочиться кровь. Самое главное для Итина, что он удержал котёнка, и то не пострадал при падении.       Цзюньсян почти сразу понимает, что что-то случилось. Он мгновенно бросается к Итину, осторожно поднимая мальчика на ноги.       — Малыш, ты в порядке? — с волнением в голосе интересуется А-Сян, бегло осматривая его на наличие травм.       Итин, прикусив губы, терпит боль от раны на руке. Его стойкость и мужество не позволяют проронить ни слезинки.       Цзюньсян без лишних слов обнимает Итина, понимая, насколько он силён душой, несмотря на юный возраст. Мальчик обнимает старшего в ответ, на мгновение касаясь окровавленной ладонью того места, где у Цзюньсяна находится рана от стрелы. Кровь проникает сквозь ткань рубашки, попадая внутрь.       Цзюньсян резко отшатывается назад, несколько напугав Итина. В голове раздаётся невыносимый шум, словно ультразвук, который напрочь лишает его всех чувств. Следом за этим приходит острое ощущение боли в плече. С момента ранения она не утихала, но теперь терзала с новой силой.       — Братец Сян-гэ, — негромко зовёт Итин, но не решается подойти ближе.       — Стой там, пожалуйста, — просит Цзюньсян, хватаясь за голову. Он думает, что действие зелья закончилось, а он не рассчитал время.       Яд распространяется по всему телу. Вены чёрными линиями выделяются на бледной коже, особенно рядом с шеей. Ещё несколько невыносимых секунд, и боль резко отступает, исчезает, словно раны и вовсе не было.       Цзюньсян начинает дышать свободно, жадно глотая воздух, наполняя лёгкие. Он отодвигает воротник рубашки и не верит своим глазам: раны больше нет. Кожа полностью зажила, даже шрама не осталось.       В доли секунды до осознания происходящего Цао Цзюньсян закрывает глаза. Когда он открывает их, они пылают в темноте ярким янтарным светом.       Сущность волка вырывается на свободу из тяжёлых оков. Цзюньсян чувствует небывалый прилив сил; он не испытывал ничего подобного с тех пор, как его ранили. Кровь Итина нейтрализовала яд, что само по себе является невероятным открытием.       — Вот и причина, почему за тобой охотятся, малыш. — Цзюньсян встаёт на ноги, не сводя взгляд с растерянного Итина. Он ещё не понимает, что произошло.       — Сян-гэ, ты в порядке?       — В полном порядке, — кивает старший в ответ. Он подходит к Итину, понимая необходимость обработать рану на ладошке. Хотя сам мальчишка, судя по всему, даже забыл о ней. — Ты помог мне, а теперь у нас гораздо больше шансов выбраться отсюда.       Осталось совсем немного…

⋆˖⁺‧₊₊‧⁺˖⋆ ── ⋆⋅♡⋅⋆ ── ⋆˖⁺‧₊₊‧⁺˖⋆

      Давно Ван Ибо не чувствовал атмосферу уличных гонок. И даже забыл, насколько она заряжает энергией. Иногда жизнь преподносит моменты, которые возвращают к забытому ощущению эйфории, и этот момент как раз такой.       Уличные гонщики уже знают друг друга в лицо и по машинам. Постоянные ночные забеги превратили их в небольшую семью, и полиции города уже практически наплевать на их гонки — ситуация напоминает разленившегося кота и мышей, которые продолжают бегать прямо перед его носом на свой страх и риск.       Старт у заброшенного автодрома.       Вокруг шум, смех, разговоры. Людей и машин так много, что Ибо приходится с максимальной осторожностью продвигаться к старту.       Этот океан гоночных автомобилей бушует яркими цветами и лязгом моторов, но новый чёрный Audi R8 с зелёными граффити мгновенно привлекает внимание всех. Никто даже не смог бы догадаться, что за рулём сидит талантливый хирург, чей рабочий день проходит в операционной, а не на гоночных треках.       Этого стоило ожидать. Ибо здесь впервые, а это значит, что все будут присматриваться именно к нему.       — Парень, добро пожаловать! Ты впервые здесь? Рискнёшь участвовать в гонке? — Как только Ибо доезжает до места сбора, в приспущенном окне появляется молодой мужчина. На вид ему лет тридцать пять, он среднего роста, с короткой стрижкой и в потрёпанном комбинезоне механика. На правом кармане вышито имя Джерико.       На уличных гонках нет официального лидера, но всегда есть тот, у кого свой гараж с кучей тюнингованных тачек, и такой человек негласно распоряжается всем процессом. Судя по всему, Джерико — один из этих местных авторитетов.       — Рискну, — спокойно и уверенно отвечает Ван Ибо, одаривая собеседника самодовольной улыбкой.       Даже те, кто каждый день встречается с Ибо в медицинском центре, никогда не смогли бы с уверенностью сказать, что это тот же Ван Ибо, который возится с младенцами и часами проводит сложнейшие операции, спасая людям жизни.       За рулём спорткара будто сидит совершенно другой человек. Он окидывает дерзким взглядом окружающих, ухмыляется, как сам дьявол, и уверен в себе, как все боги вместе взятые. Такого Ибо даже Сяо Чжань никогда прежде не наблюдал.       — Ставка? — голос Джерико уже не кажется таким развязным.       Одного взгляда достаточно, чтобы разговор перешёл на серьёзный уровень. Энергия, исходящая от Ван Ибо, слишком мощная и подавит любого, если он того пожелает.       — Эта малышка, — произносит Ибо, указывая на свой спорткар.       Чем выше ставка, тем выше уровень адреналина. Он знает, что никогда её не проиграет, а значит, выиграет. Двигатель машины ревёт в ответ, словно выражая протест и готовность к борьбе.       «Парень, ты всерьёз решил мной рисковать?! Не слишком ли много на себя берёшь?!» — кажется, машина негодует, но загадочная улыбка Ибо только усиливается.       В это время Джерико присвистывает, оценивающим взглядом обводя спорткар.       — Начинка у этой малышки? — спрашивает он с восхищением.       Ибо не говорит ни слова, выходит из автомобиля и подходит к капоту. Наконец любопытные взгляды толпы видят таинственного гонщика, который уже успел навести шум своим появлением.       Под медицинским костюмом едва ли можно разглядеть его мощное телосложение. Но сейчас, когда он в чёрной футболке, все взгляды прикованы к его мускулатуре. Девчонки перешёптываются, восхищённо наблюдая за ним, кто-то уже строит планы, как бы его закадрить. Но никто из них даже не подозревает, что у них нет ни малейшего шанса.       Гонщики и другие любопытные собираются плотным кольцом вокруг машины, все взгляды устремлены на капот, в ожидании, что он прячет под собой.       — Да ты шутишь! — моментально взрывается Джерико, как только видит мотор. — RB26DETT!       Ибо улыбается, зная, что его спорткар вызывает восторг у многих. Это не просто машина для него — это его страсть, его творение, его способ самовыражения.       Джерико восхищённо хлопает Ибо по плечу.       — Это впечатляет. Парень, как тебя зовут?       Скрываться не имеет смысла, но стоит ли рисковать?       — Лео, — отвечает Ибо, решив использовать псевдоним.       — Джерико, — представляется мужчина.       — Ты знаешь, как выжать из него максимум? — интересуется ещё один гонщик, с любопытством рассматривая моторное отделение.       — Можем проверить.       — Посмотрим, на что ты способен, Лео. — Джерико машет руками, подзывая толпу к старту.       Ибо улыбается, ощутив огонь соревнования. Он знает, что на трассе каждый миг имеет значение, и он готов дать бой, чтобы показать мастерство и страсть к гонкам.       — Ну что, годится? — иронично улыбается Ибо и захлопывает капот.       — Годится! — громко объявляет Джерико. — Этот парень ставит свою красавицу на кон.       — Раз ставки так высоки, я ставлю свою, — включается ещё один гонщик, указывая на свой спорткар.       — Играем по-крупному, — поддерживает другой.       Толпа расступается, освобождая место для автомобилей. Уличный свет мерцает, обнажая блеск капотов и острых линий спортивных машин. Ван Ибо садится за руль, заводит двигатель, и звук мотора заполняет ночь. Звуки ревущих двигателей смешиваются с ожиданием, в воздухе витает напряжение.       На стартовой линии выстраиваются несколько машин. Водители, настороженные и сосредоточенные, вглядываются в дорогу перед ними. Ван Ибо кидает быстрый взгляд на соперников. Уверенные, агрессивные, готовые на всё.       Случайный гонщик, выбранный в качестве стартового сигнала, поднимает перед собой флажок. Всё внимание сосредоточено на нём, каждое сердце бьётся в унисон с гулом моторов. И вот, наконец, флажок падает, и машина Ибо срывается с места, как неукротимая чёрная пантера, рёв мотора оглушает. Чрезмерная мощность разрывает ночь, в воздухе запах жжёной резины. Audi рвётся вперёд, бросаясь в ночное безумие скорости.       Засечка дистанции: узкие городские улицы, резкие повороты, острейшая траектория манёвров. Свет фар рыскает по асфальту, отражаясь в лужах, создавая призрачные тени. Каждый метр пути — это борьба, каждый поворот — вызов.       Ибо чувствует, как адреналин наполняет вены, связь с машиной становится ещё ощутимее. Он словно сливается с ней, превращаясь в единый организм, движущийся с немыслимой скоростью. Руки уверенно держат руль, ноги работают педалями: ускорение, торможение. Всё автоматически, всё инстинктивно. Соперники пытаются догнать его, но Ибо ведёт весело и дерзко, каждый раз оставляя их позади на поворотах. Он выжимает из машины максимум, чувствуя, как колёса буквально приклеены к дороге.       Моменты напряжённого ожидания перед резкими поворотами сменяются яростью ускорения на прямых участках. Ибо контролирует каждый занос, каждое движение руля, рёв двигателя становится его боевой мелодией. Он знает, что в этих гонках нет второстепенных моментов — каждый миг на вес золота.       Соперник пытается обойти его, но Ибо предчувствует манёвр и ловко блокирует попытку. Его глаза сверкают от азарта, чувствуя вкус противостояния. Но он не отдаст победу так легко.       Последний поворот. Сердце бьёт словно молот, адреналин кипит в жилах. Оставшиеся метры умещаются в один вдох-выдох. Ван Ибо ощущает, как он пересекает финишную линию первым. Толпа ликует, звук клаксонов и аплодисментов наполняет ночь.       Audi плавно останавливается, он выходит из машины, его лицо освещает лучезарная улыбка. Джерико подходит, хлопая его по плечу, признавая превосходство.       — Лео, ты превзошёл все ожидания, — говорит Джерико, и восторг в его голосе звучит словно награда.       Ибо кивает, чувствуя неподдельную радость и удовлетворение от победы. Он сделал это, он показал всем и себе самому неисчерпаемую силу решимости и мастерства.       Волны счастья и эйфории заполняют разум, и он понимает, что каждый раз, когда он садится за руль, то живёт полной жизнью.       — Парень, ты крут, чёрт возьми, — признаёт один из гонщиков, который поставил на кон свой спорткар. Он протягивает ключи, и за его примером следуют остальные. Ибо выиграл гонку честно, на глазах у всех присутствующих.       — Я здесь впервые и, по правде говоря, пришёл сюда не за наградой и призами. Просто давно не участвовал в гонках. Для меня возможность чувствовать адреналин уже награда. Поэтому нет, я не приму этих красоток, хотя они хороши. Боюсь, моя не простит измену. — Ибо сначала указывает взглядом на те гоночные машины, которые выиграл, а затем кивает в сторону своей.       В поступке Ибо есть что-то благородное и искреннее, и его слова производят на всех глубокое впечатление. Люди вокруг одобрительно улыбаются, впервые видя, как кто-то отказывается от выигрыша ради чистой любви к гонкам.       — Ты славный парень, Лео, — кивает другой гонщик. — Мы тебе всегда рады здесь. Все участники пожимают Ибо руку, и он улыбается. Гонки — его стихия и стиль. Он наконец-то чувствует, как возвращается к жизни после всех переживаний. На этот раз действительно.       — Можешь приходить в любое время, ты теперь желанный гость, — говорит Джерико, подходя к открытому окну спорткара, когда Ибо садится обратно. — И, кстати, не возвращайся той дорогой, по которой приехал. Полиция всё же не дремлет, и новички, которые не знают здешних правил, очень часто попадаются им на крючок. Поезжай прямо к самой черте города — здесь недалеко. Там свернёшь налево, и по этой дороге сможешь без проблем вернуться в город и миновать копов.       — За это отдельное спасибо, — кивает и благодарит Ибо.       Звук ревущего мотора Audi R8 снова заводит толпу и поднимает шум. Люди кричат, машут Ибо на прощание. В этом моменте он чувствует себя живым и свободным, переполненным эйфорией, подаренной скоростью.       Огни фар освещают дорогу впереди, спорткар выезжает на трассу, направляясь к черте города. Когда Ибо выезжает на открытую дорогу, ночной воздух наполняется хрустальной свежестью. Ван Ибо ощущает, как бьётся сердце, как каждый вздох наполняет его свободой. Впервые за долгое время он чувствует себя самим собой.       В тишине ночи Audi мчится вперёд, двигатель ревёт, как дикий зверь. Улицы города остаются позади и тянутся, освещённые только редкими фонарями. Ибо ощущает, как пространство и время сливаются в одно целое, и чувствует, как каждый миг становится важным и неповторимым.       Лёгкий ветер касается лица, проникая сквозь открытое окно, и приносит чувство полного спокойствия. В темноте фонари и звёзды шпагируют светом перед глазами, смешивая границы реальности.       Приближаясь к черте города, Ван Ибо решительно следует совету Джерико, сворачивая налево на узкую дорогу. Эта тропа пустынна, её практически никто не использует. Ночные фонари освещают путь редкими пятнами света. Вокруг — густой лес, который, кажется, замер в тревожном ожидании.

***

      Лес начинает редеть, и слабые огни города уже виднеются впереди, словно небольшие маяки, освещающие путь. Надежда загорается в сердце Цзюньсяна, когда он и Итин преодолевают последние метры густых ветвей и кустарников. Путь свободен, на этот раз нет охотников, которые могли бы стать преградой. Но радость оказывается недолгой. Сквозь шорох листьев доносится пугающий звук, напоминающий глухое рычание. Цзюньсян напрягается и замирает, чувствуя, как по венам разливается тревога. Волчья сущность подсказывает ответ.       В воздухе витает запах смерти. Цзюньсян понимает сразу — приближаются монстры из склепа. Их невозможно победить, даже Сяо Чжань не смог. Однако задержать их возможно, во всяком случае у Итина будет шанс убежать.       Полный уверенности и решимости, Цзюньсян поворачивается к Итину.       — А-Тин, слушай меня внимательно. Беги к дороге! Не оглядывайся и не останавливайся, понял? Я тебя догоню, как только разберусь с ними.       Малыш и сам чувствует, что на них надвигается нечто страшное. Спорить не имеет никакого смысла, он не сможет помочь, хотя оставлять Цзюньсяна одного ему не хочется.       Итин лишь кивает старшему, собрав всю храбрость, и всё же тени страха беспощадно накрывают волна за волной. Мальчик бросается к дороге, держа котёнка крепко прижатым к груди. Его шаги всё дальше и дальше утопают в объятиях ночи. Цзюньсян до конца провожает мальчишку взглядом, пока тот не исчезает во тьме.       Впереди тяжёлая битва. Осознавая это, Цао Цзюньсян поворачивается лицом к надвигающейся угрозе. В жилах закипает волчья кровь, глаза вспыхивают янтарным светом, мышцы напрягаются. Это его первая битва в обличии волка после долгого времени.       Из тёмных недр леса к нему двигаются огромные безобразные создания. Их тела покрыты чёрной шерстью, а глаза горят злобным красным светом. Рычание и грохот их шагов становится всё ближе.       С глубоким вдохом Цзюньсян начинает превращение. Чёрная дымка окутывает его; человеческий облик уступает место мощной грациозной форме волка. Шерсть тёмного цвета покрывает сильное тело, а когти и клыки становятся смертоносным оружием.       Первый монстр выскакивает из тени, рыча и щёлкая челюстями. Цзюньсян, не теряя ни мгновения, бросается в бой, но когти беспомощно скользят по чешуйчатой плоти монстра. Удары, которые могут разорвать любое существо на куски, становятся бессильными против чудовищной брони. Существо ревёт в ответ; огромной лапой он наносит удар, откидывая Цзюньсяна назад.       Второй монстр нападает со спины, и Цзюньсян реагирует мгновенно, поворачиваясь, чтобы вцепиться клыками в его шею. Но даже мощные клыки не могут пробить чешую. Монстр отбрасывает его с лёгкостью, как игрушку.       Сражение становится всё более отчаянным. Цзюньсян понимает, что против этих существ его сила и навыки бессильны. Но он не может отступить. Ярость и решимость заставляют продолжать бой, защищая Итина до последнего. Каждый удар, каждый прыжок наносят минимум вреда, но Цзюньсян не прекращает попытки, он собирается биться до последнего вздоха.       Монстры, осознавая неуязвимость, становятся более настырными. Они подбираются всё ближе. Они готовы к новой атаке, но резко останавливаются, когда чувствуют приближение других волков. Их несколько, и они несут с собой ещё больше ярости и силы.       С другой стороны леса из теней выскакивают волки. Они быстры и грациозны, их движения слажены и полны мощи. Без малейшего промедления они начинают атаковать монстров, не давая им шанса сообразить, что происходит. Первым в бой бросается Ван Ичжоу. Его мощные ноги делают огромные прыжки, и он вонзает клыки в одного из монстров, старательно избегая его когтей. За ним следует Ван Хаосюань, атакующий с другой стороны, его когти разрывают воздух, как лезвия.       Ван Чжочэн в облике волка кидается на ближайшего врага, его мощь и сила несравнимы. Фаньсин, Го Чэн и Пэйсинь поддерживают атаки, их синхронные движения подобны танцу, каждый удар точен и смертоносен.       Цзюньсян ощущает прилив новой энергии. Он присоединяется к битве, идя в одном строю со своей семьёй. Их общая ярость и решимость наполняют его силой, и удары становятся ещё более свирепыми.       Монстры, несмотря на свою неуязвимость, начинают чувствовать давление. Они не ожидали подобного сопротивления от противников. Каждый волк играет свою роль в этой битве, убегая и вновь атакуя, как слаженная стая. Они маневрируют, используя лес в свою пользу, запутывая врагов и заставляя их потеряться в тени.       Хоть клыки и когти не могут пробить кожу монстров, стратегия волков начинает работать. Они уводят врагов подальше от дороги. Лес становится союзником, усложняя движения монстров, сбивая с курса.       Сяо Чжань к битве не присоединяется; он и без того знает, что его братья и племянники справятся со своей задачей. Он также знает, что Цзюньсян не позволил бы оставаться Итину в эпицентре смертельной битвы. Велика вероятность, что ребёнок убежал к дороге, и именно туда Чжань направляется, на ходу возвращая человеческий облик. Сердце колотится, взгляд рыщет в поисках Итина.       — А-Тин! А-Тин! — восклицает Чжань, пробираясь сквозь листья и ветви, не обращая внимания на продолжающуюся битву. Его голос насыщен тревогой и отчаянием.       Тем временем Итин, держа крепко прижатого к груди котёнка, выбегает из леса; маленькие ноги бегут быстрее, чем когда-либо прежде. Он не оглядывается, боится, что тень монстра следует за ним. Опустив голову, чтобы защитить Орешек от ветра, малыш выбегает на пустынную дорогу, освещённую лишь тусклым светом луны.       Audi R8 ревёт подобно дикому зверю, рассекая ночь, словно нож. Луна едва пробивается сквозь густые кроны деревьев, создавая мрак и тени, которые пляшут перед фарами автомобиля. В этом тусклом свете Ван Ибо внезапно замечает движение на краю дороги; впереди мелькает маленькая фигура.       — Чёрт! — громко вырывается у Ибо, но инстинкты срабатывают раньше сознания. Он выжимает педаль тормоза с такой силой, что шины вскрикивают, оставляя следы на асфальте.       Ван Ибо сидит неподвижно несколько секунд, осознавая происходящее, биение сердца давно перевалило за сто восемьдесят ударов в минуту. Тем не менее взгляд сосредоточен на фигуре впереди. Это ребёнок, маленький, хрупкий, он заслоняет лицо рукой, а в другой держит маленького испуганного котёнка.       Ибо чувствует пульсацию адреналина, который бушует в венах. Он медленно отпускает руль и дышит глубже, стараясь успокоить себя. В голове прокручиваются сотни мыслей, но только одна из них громче прочих: Итин… Ибо быстрее молнии открывает дверь автомобиля и выскакивает наружу.       — А-Тин! — голос Ибо дрожит от напряжения. В голове масса вопросов, кажется, ещё немного — и они разнесут в клочья черепную коробку. — Ты в порядке? Как ты здесь оказался? — Вопросы сливаются в одно целое, смешанные с весом тревоги.       Итин, дрожа от страха и усталости, обнимает Ван Ибо, пытаясь успокоиться.       — Монстры… Сян-гэ… — запинаясь, начинает Итин, его голос дрожит.       — А-Тин!       Со стороны доносится знакомый голос. Только Ван Ибо прежде не слышал столько страха и отчаяния в нём. И всё же инстинкты работают автоматически; Ибо прячет Итина за своей спиной.       Сяо Чжань выбегает на дорогу чуть дальше от того места, куда выбежал Итин. Сначала он не видит ничего из-за яркого света фар; ещё несколько шагов — и картина наконец проясняется. Увиденное приносит облегчение и панику одновременно. Итин в порядке, он жив, только другая сторона этой картины кажется наихудшей из всех возможных вариантов.       Ван Ибо смотрит на Чжаня, взгляд полон вопросов, но, прежде чем он успевает произнести хоть одно слово, из леса вырывается ещё монстр, ревущий и свирепый.       — Ибо, забирай Итина и уходи отсюда! — кричит Сяо Чжань, его голос полон решимости и одновременно срочности.       Чжань понимает, что времени на объяснения нет. Он начинает трансформацию прямо перед Ибо. Его окутывает чёрная дымка, все мышцы напрягаются, а огненные глаза светятся яростью и желанием защитить то, что дороже больше всего.       Ибо в ужасе и смятении наблюдает за превращением. Сердце колотится, доводя до тошноты, внутри бушует страх и недоверие к себе. Неужели он снова сходит с ума?       Сяо Чжань, уже в облике волка, бросается на монстра, используя всю мощь и ловкость. Его когти и клыки сверкают в свете фар, вонзаясь в плоть чудовища.       Ван Ибо закрывает Итина собой; разум пытается связать воедино всё происходящее.       В то же время Сяо Чжань, поглощённый битвой, отбрасывает монстра назад от Ибо и Итина. Он, воплощение мощи и решимости, не собирается оставлять врагу и малейшего шанса. Его атаки непреклонны, и каждый удар приводит монстра в замешательство.       Наконец это безобразное существо, квинтэссенция диких зверей, измождённое яростным сопротивлением волка, отступает, издавая ревущие глухие звуки. Тишина на мгновение заполняет лес, только звук тяжёлого дыхания и биение сердца слышны в ночной тьме. Казалось, что они наконец-то получили небольшую передышку.       Но нет. Пронзительный свет фар очередного автомобиля прорезает темноту. Появляется группа вооружённых людей. В их глазах читается ненависть и решимость. Это охотники из Серебряной стрелы.       Сяо Чжань начинает ощущать нарастающий гнев. Его глаза сверкают янтарным цветом, наполняясь яростью при виде знакомых врагов.       — Заберите у них мальчишку! — приказывает один, указывая на Итина.       Несмотря на происходящее, Ибо ясно соображает. Он хватает Итина с котёнком в охапку и буквально подлетает к спорткару; усаживает ребёнка на сиденье рядом и сам остаётся в автомобиле.       Здравый смысл где-то из-под развалин его обрушившейся реальности истерично кричит о том, что человеку в грядущей мясорубке делать нечего. Он всё равно не сможет ничем помочь.       Эти мысли проносятся в голове, но Ибо не может заставить себя уехать. Сердце рвётся к Сяо Чжаню; он буквально чувствует неразрывную красную нить, которая их связывает. Ван Ибо ощущает внутреннюю борьбу, каждая секунда кажется вечностью; сердце колотится, дыхание сбивается. Он чувствует себя беспомощным, но не оставляет надежды, что всё скоро закончится.       Ибо никогда не считал себя суеверным человеком. Рациональный до мозга костей, он был убеждён, что мир подчиняется законам природы и науки. Всё мистическое и сверхъестественное для него всегда оставалось плодом воображения и мифов. Но эта ночь разбивает все его представления о реальности, мозг отчаянно пытается найти логическое объяснение происходящему, но ничто не может оправдать это. Страх и неверие скручивают сердце до болевой спирали.       Ибо продолжает смотреть, как Сяо Чжань в обличии волка готовится к атаке; он не пощадит этих людей.       Одно утешение: Итин слишком мал и не увидит происходящего за лобовым стеклом. Но, судя по всему, он и не пытается. Малыш сидит, вжавшись в кресло с закрытыми глазами, обняв не менее напуганного котёнка. Если бы меховой комок умел разговаривать, то непременно поведал бы о том, что было бы лучше остаться на дереве.       Тем временем охотники продолжают окружать Чжаня, их оружие готово к атаке.       — Это он! Уничтожить его! — выкрикивает охотник.       Однако ни одна пуля не может пробить броню Сяо Чжаня. Волк начинает смертельный танец, бросаясь из тени в тень, его когти и клыки сияют в лунном свете.       Первый охотник, слишком медленный, не успевает подготовиться. Волк бросается на него, разрывая половину лица. Кровь хлещет потоком, и безжизненное тело падает на землю. Другие открывают огонь, но пули лишь скользят по шерсти Сяо Чжаня. Он неумолимо приближается к ним, его движения быстрые и смертоносные.       Второй охотник, поняв судьбу, пытается сбежать, но волк оказывается быстрее. Сяо Чжань настигает его мгновенно, разрывая когтями спину. Тот падает, крича в агонии. Третий, собрав всю храбрость, стреляет в голову волка, но пуля лишь слегка царапает. Сяо Чжань вонзает зубы в его горло, оборачиваясь к следующей жертве. Четвёртый охотник пытается укрыться за деревом, но Сяо Чжань настигает и его, разрывая плоть. Вопли и крики эхом разносятся по лесу, но ничего не может остановить волка. Пятый охотник, видя, как его товарищи падают один за другим, бросается бежать. Но волк уже рядом, разрывает конечности на куски. Оставшиеся охотники в панике, их выстрелы становятся бессмысленными. Они решают объединиться, чтобы нанести хоть одно ранение волку, но их усилия тщетны. Сяо Чжань полон ярости, он мгновенно уничтожает их, разрывая тела, не оставляя ни шанса на спасение.       Перед глазами Ван Ибо разворачивается настоящая кровавая бойня. Каждая часть его существа сопротивляется увиденному. Хочется закрыть глаза, и всё же взгляд жадно впитывает каждую деталь, каждое движение волка. Как профессионал медицинского дела, Ибо привык к виду крови, но то, что происходит сейчас, превосходит все грани возможного.       Страх. Неверие. Ужас. Всё смешивается в один неразборчивый клубок, затмивший разум. Глаза Ибо раскрыты, как у загнанного зверя, а дыхание становится отрывистым и частым. В голове гремят мысли: «Это невозможно. Это не может быть правдой».       Ситуация, кажется, выходит за рамки. Сяо Чжань перестаёт контролировать ярость. Жестокость льётся через край.       Сидя в автомобиле, Ван Ибо не отводит глаз от волка. Сердце бешено стучит, колотится в груди, как молот. Каждый удар — это воплощение необузданной боли. В голове бушует вихрь мыслей и сомнений. Ибо знает, что Чжань делает это для их защиты, но как далеко зайдёт его ярость? Каковы будут её последствия? Каждое новое движение волка приносит всё больше крови и разрушений.       Ибо думает о своей клятве врача, о том, что должен защищать жизнь любой ценой. В голове проносятся образы его работы, моменты, когда он спасал жизни людей, моменты, когда давал надежду. И вот теперь он видит, как кровь течёт рекой, и чувствует, как реальность рушится.       Но что он может сделать? Если он выйдет из машины, окажет ли он хоть какую-то помощь? Не станет ли он просто помехой? Эти вопросы зверскими когтями рождают смятение в его сердце. Он знает, что не сможет остановить ярость Сяо Чжаня, но что-то внутри просит его выйти и быть рядом.       Глаза Ибо наполняются слезами. Что, если что-то случится с Сяо Чжанем, кто защитит Итина? Только он сам. Но разве это означает, что он должен остаться в машине, наблюдая за ужасом через стекло?       Мечта о безопасности и спасении наполняет его разум, но она в одно мгновение превращается в пепел. Он думает о том, что, возможно, правильным решением было бы уехать далеко, забрать Итина и исчезнуть. Но сердце протестует. Это сердце, которое бьётся в унисон с сердцем Сяо Чжаня, не позволяет оставить его здесь, сейчас.       — Чжань-гэ, — шепчет Ибо едва слышно, находясь в противоречиях.       Каждое движение Чжаня наполнено яростью, каждая капля крови приносит боль в сердце Ибо. Он видит, как волк выходит из-под контроля, как жестокость становится беспощадной. Но Ван Ибо знает, что внутри этого зверя всё ещё его Чжань-гэ.       Секунды кажутся вечностью, когда Ибо решает сделать выбор. Он не может просто сидеть и наблюдать. Ибо глубоко вдыхает, пытается успокоиться, унять дрожь в руках; он чувствует, как сердце всё ещё колотится от страха, но внутренний голос говорит: будь рядом с ним.       К тому моменту охотников не осталось. Тишина наступает слишком неожиданно и резко. После всех криков, человеческой агонии на пороге смерти последовавшее молчание начинает сводить с ума ещё больше. Это молчание, словно пустота, заполняет все щели разума. Оно же и подгоняет Ибо. Он открывает дверь автомобиля и выходит наружу. Ему кажется, что тишина тяжела, как бетонная плита, давящая на грудь.       Глаза Ибо полны решимости, хотя сомнения всё ещё бушуют внутри. Ноги врастают в землю, Ван Ибо всё ещё не может решиться сделать первый шаг. В голове бьются сотни мыслей, каждая из которых пытается перекричать другую. Волк продолжает терзать мёртвые тела охотников с остервенением, его ярость только растёт. Когти вонзаются в плоть снова и снова, кровь летит в стороны, а глаза полны безумия.       — Чжань-гэ, — взывает Ван Ибо, словно умоляет остановиться; голос звучит неестественно хрипло, с нотками сомнений и страха. Ибо даже не узнаёт свой голос, словно это кто-то другой, но точно не он. Каждый звук, который он издаёт, отдаётся эхом в ушах, заполняя пространство.       Волк слышит эти слова. Он останавливается, застывает на месте. Проходит ещё мгновение, и оборачивается. Его огненный взгляд встречается с растерянным взглядом Ибо. Оборотень теряется в одночасье, вся ярость и гнев превращаются в пепел.       Ибо всё видел. Невыносимо…       Тишину разрывает волчий вой, полный отчаяния. Этот звук, словно воплощение всей боли и страха, проникает в самую душу. Он выливается на Ибо, подобно ледяной воде, которая должна оттолкнуть, но в случае с Ибо работает с точностью до наоборот.       «Это всё ещё твой Чжань-гэ», — твердит внутренний голос, заставляя Ибо сделать шаг.       Сердце колотится, как бешеное, каждый шаг даётся с неимоверным трудом, ноги кажутся свинцовыми.       Ибо видит волка, покрытого кровью и ранами, и чувствует, как собственное сердце разрывается на куски.       Ван Ибо делает ещё несколько шагов вперёд, переступая через тела охотников. Каждое тело напоминает ему о клятве врача, о том, что он должен защищать жизнь, а не втаптывать кровь в землю. Он испытывает глубокое внутреннее противоречие, но голос, который твердит: «Это всё ещё твой Чжань-гэ», не утихает.       — Чжань-гэ, — снова произносит он, и в этот раз голос звучит более уверенно.       Волк смотрит на него, его глаза полны боли и вины. Он видит, как Ибо приближается, и чувствует смятение и страх. Он боится, что Ибо отвергнет его, но в то же время видит в его глазах сомнение и решимость. Это даёт слабую, но ощутимую надежду.       Чёрная дымка обволакивает волка, возвращая человеческий облик. Сяо Чжань стоит на коленях, его руки дрожат, а сердце разрывается на части.       — Нет, Ибо, не смотри на меня. Не смотри. Умоляю… — голос полон боли и отчаяния.       Чжань задыхается от собственных слёз; они обжигают, не зная пощады. Полученные в бою мелкие раны горят огнём. Как же ему хочется убежать подальше, стереть память Ибо, чтобы он забыл весь этот кошмар, но сил никаких не осталось.       Ван Ибо опускается рядом с Сяо Чжанем. Угроза быть разорванным на кусочки более не нависает над головой, он не сомневается: Чжань-гэ не причинит ему вреда. Ибо всё ещё пытается осознать происходящее, чувствует, как сердце разрывает от противоречивых эмоций. Он видел, как человек, к которому он испытывает сильные чувства, превращается в зверя, разрывающего на части живых людей. Но он также понимает, что эта ярость и жестокость были направлены на защиту.       Эмоции накрывают Ибо волной. Он в ужасе и смятении, но сердце говорит ему, что человек перед ним — всё тот же Сяо Чжань.       Сумбурные мысли проносятся в голове, но только одно остаётся несомненным: Сяо Чжань не монстр.       Ибо обнимает Чжаня, ничего не говоря, слова сейчас не имеют никакого значения. Это реальность, и от неё невозможно избавиться или убежать; остаётся принять.       Сяо Чжань не верит в происходящее. Ибо не ушёл, он здесь, рядом. Его осторожные объятия кажутся призрачным сном, наваждением, пока он не решается обнять в ответ. И всё же то, что Ван Ибо пришлось видеть этот ужас, острым клинком врезается в самое сердце. Чжань снова кричит в объятиях Ибо; голос, полный отчаяния и отвращения к самому себе, гремит над дорогой, заваленной кусками тел и залитой человеческой кровью.       Ибо ещё крепче обнимает Сяо Чжаня, укачивая в объятиях. Слёзы катятся по щекам. И без слов ясно, насколько Чжаню жаль, что всё так получилось.       «Кем бы он ни оказался, сможешь ли относиться к нему как прежде?»       Слова Сюань Лу отдаются эхом, бьют набатом. В голове Ван Ибо на мгновение проскакивает сумасшедшая мысль: «Я разделю с тобой твой ад, Сяо Чжань…»