I'll be your song when the dance is over

      Последняя неделя первого курса пахла свободой. Закончились неподъёмные контрольные, зачёты и переводные экзамены, наступило блаженное время ничегонеделания.       Фреду было непривычно видеть Алису в футболке и джинсах. Он думал, у неё вообще одежды, кроме школьной формы, нет! Оглядываясь назад спустя годы, Фред понимал, каким он был узколобым на первом курсе. Но сейчас он вместе со своим близнецом здорово издевался над новой подругой, сидя в тени у Чёрного озера.       — Это…       — Проще…       — Чем ты…       — Думаешь!       — Надо…       — Просто…       — Отключить…       — Мозг!       — Я так не могу! — взволнованно воскликнула Алиса. Она была смешная сейчас: огромные глаза, брови «домиком», алеющие щёки. — Как можно отключить мозг?!       — Легче…       — Лёгкого!       — Немного веры в себя…       — Терпения…       — И свободы…       — И всё получится!       — Просто попробуй! — закончили они хором.       — А-а-а-а! — не выдержала Алиса, вскочила с места и убежала в направлении девчонок, Анджелины, Алисии и Патти, которые мочили ноги на берегу, держа в руках обувь. Близнецы сквозь собственный смех слышали, как она причитает: «Как можно отключить мозг? О чём они думают? Это невозможно!».       — Наша новая сестричка всё ещё неисправима… — усмехнулся Джордж. Слово «сестричка» он произнёс по-особенному: они втроём начали в последнее время называть друг друга «братцами» и «сестричкой». Как будто они были такой маленькой семьёй, создающей шалости и погромы везде, куда ни глянь.       — У нас есть прогресс, братец! Раньше с ней и поговорить-то было нельзя, — съязвил Фред.       — Вообще-то мы даже не пробовали…       — Ты будешь со мной спорить? Ты мне брат или кто?!       — Я к тому, что мы её недооценивали…       — А вот это правда. У неё большой потенциал.       — Скоро она станет третьим звеном в «Проблемах».       — Ну… Если постарается. Мы-то к этому двенадцать лет шли, не забывай!       — Она смышлённая!       — Не настолько! — выпалил Фред. Его глаза сверкали странно. — И вообще, чего ты делаешь ей комплименты? Не говори, что влюбился!       — Ещё чего! — тут же стушевался Джордж. — Мы же договаривались никогда не влюбляться!       — Вот и не забывай!       В горле стало хрипеть. Кажется, он снова перешёл на крик. Как можно влюбиться в Лестер? Проще змею проглотить заживо!

***

      — Мам, Алиса как-то странно себя ведёт!       Миссис Уизли аж оставила свою выпечку, оттряхнула руки о полотенце и повернулась к Фреду всем телом. Миссис Уизли была удивлена. Фред никогда, просто ни-ког-да не приходил к ней жаловаться с тех пор, как ему исполнилось пять. Он сам был тем, на кого жаловались. А у него самого — проблемы? Какие ещё, к дракклу, проблемы?!       — О чём ты говоришь, дорогой? — мягко спросила она, пытаясь принять реальность происходящего. Фреду двенадцать, у него сорок первый размер ноги, пальцы торчат из сандалий. Он не вспоминает про её существование, если ему не нужно что-то напрямую, а ещё он почти никогда не появляется где-то без своего брата.       Фред горестно вздохнул и тяжело сел за стул. Хотя глаза у Молли засверкали (неужели сейчас она будет разговаривать с Фредом — с Ф-р-е-д-о-м! — о девочках?!), она приняла сочувствующий вид и села рядышком, попробовала положить пухлую тёплую ладонь поверх его запястья и не сдержала улыбки, когда он заёжился и отдёрнул руку.       — Она странно себя ведёт! — заворчал Фред, сам не понимая, как он сейчас похож на малыша, который пытается разгадать тайну игрушечной пирамидки. — Я думал, мы будем делать всё, как всегда, а она…       — Стой-стой, — осторожно прервала его миссис Уизли. — Что именно тебе не нравится?       — Она не хочет делать… э-э-э… Ну, наши с Джорджем дела, неважно, — быстро закончил он и спрятал взгляд. Мама наверняка поняла, что речь идёт о каких-то шалостях, поэтому нервно поджала губы. — Я думал, она приехала к нам, чтобы с нами время проводить… А она только сидит, сов считает.       — Фред, ты ведь знаешь Алисушку лучше, чем я, — кротко начала миссис Уизли. Фред сквозь зубы передразнил: «Алисушка…», на что она предупредительно кашлянула и продолжила: — Разве она такая девочка, которая будет беситься, как вы?       — Ты не видела её в школе, мам, — фыркнул Фред, скрестив руки на груди. Он нервно стучал ногой о разветвлённую ножку кухонного стола. На столе всё позвякивало. — Мы с ней такое вытворяли…       — Наверняка не каждый божий день, — строго вздохнула миссис Уизли. — И я готова клясться бородой Мерлина, что Александра не каждую неделю получала сову от профессора МакГонагалл!       — Пару раз всё-таки бы-ыло…       — Пару раз, молодой человек, это не то, что испытала я! — начала вскипать миссис Уизли. Но Фред тут взглянул на неё исподлобья и она вспомнила: ах да. Это разговор о девочках. — Так вот, Алиса — другая. Ей могут быть интересны другие дела. Я знаю, что она браслетики плетёт, играет на фортепиано, много читает. Она… Гм… Наверное, из нас всех она больше всего похожа на Перси.       — На Перси?! Вот ужас! — трагично воскликнул Фред.       — Ты меня не понял. Это неплохо, дорогой, — миссис Уизли нахмурила брови. — Это просто её характер. Она такая, какая она есть, и если она слишком часто будет бегать и что-то поджигать вместе с вами, то слишком быстро устанет. Да и потом, что плохого в том, что она общается не только с вами с Джорджем, но и с другими членами семьи?       — Это же мы её друзья, — ревниво прошептал Фред.       — Ну-ну! — не выдержав, хмыкнула миссис Уизли. — Не только же с вами ей всю жизнь общаться! Ты знаешь, — она вдруг стала серьёзнее. — Она ведь очень одинока. Не говори ей, что я с тобой это обсуждала, ей будет неприятно…       — Тогда вообще не надо говорить о людях за спиной! — припечатал Фред.       — Последи за языком!.. Я хочу сказать: ты же знаешь, что она у своей мамы одна. У них вдвоём почти никого больше нет. Это вы привыкли, что рядом шум, гам, веселье, а она — совсем нет. Ей нравятся тихие игры. И ей хочется, и это даже нужно, чтобы рядом были не только вы…       — Почему-у! — недовольно затянул Фред. — И почему это обязательно Билл?       — А при чём же тут Билл? — насторожилась миссис Уизли.       — Она только к нему и тянется, в рот ему заглядывает, фу, противно! Он взрослый, умный и крутой, да-да-да, но ей-то до этого что? Нашла себе кумира, тоже мне…       — Фред, — улыбнулась она. Сейчас она казалась помолодевшей лет на десять. — Уж не ревнуешь ли ты её?       — Не-е-ет! — резко завопил Фред. — Как ты смела такое подумать?! Ты что, не знаешь меня?!       В другой момент миссис Уизли бы рассердилась на эти вопли, но сейчас она терпеливо улыбнулась и проговорила:       — Я знаю тебя. Но сейчас не узнаю. Ты слишком переживаешь из-за того, как Алиса себя ведёт, на кого она обращает внимание…       — Мерлин всемогущий! — Фред закатил глаза. Он раскраснелся. — Тогда вообще не буду к ней подходить, посмотрим, вспомнит ли она обо м… о нас!       — Ну тогда она вздохнёт с облегчением, потому что вы больше не будете её дёргать, — миссис Уизли победно положила ладонь на стол и встала на ноги. Она решила вернуться к выпечке. Фред не любил, когда последнее слово оставалось не за ним, и она об этом прекрасно знала. Она успела обмакнуть руки в муку и вылепить несколько пирожков, когда Фред наконец буркнул:       — Мам, ну что сделать, чтобы всё было как раньше?       — Ничего. Считай, что я тебе запрещаю что-то с Алисой этакое делать, понятно тебе? — произнесла она строго, поймав его растерянный взгляд. — Если вы на неё надавите, она обидится и больше сюда не приедет. Будет сидеть у себя в этом… В Портстьюарте… Одна. Разве это хорошо?       — Серьёзно? — недовольно ахнул Фред. — Ничего не делать? Я думал, ты дашь мне совет!       — Вот мой совет, дорогой, — она подошла к столу, приподняв руки в муке, и посмотрела сыну прямо в глаза. — Попробуй понять Алису. Если ты хочешь, чтобы вы и дальше были друзьями, тебе нужно научиться её понимать.       Фред насупился и надулся. Миссис Уизли знала, о чём он думает: зачем нужны такие друзья, которых надо стараться понимать… Но она знала также, что Фред о стенку расшибётся, но от своего не отступит, если ему что-то нужно. А ему, пусть он и сам пока не мог этого осознать в полной мере, было очень-очень нужно сохранить дружбу с Алисой.       И спустя несколько лет Фред услышал, как она говорит Сириусу: «Как хорошо, что они когда-то подружились. Это так помогло им обоим…».

***

      Скучнее уроков Истории магии и придумать ничего нельзя. Особенно, если это конец весны, когда за окном всё теплеет, цветёт, поёт и радуется...       — Лестер! Эй, Лестер! Кро-ошка!       — Тебе не надоело?       Она обернулась и посмотрела на него строго и серьёзно. Она тысячу раз задавала этот вопрос, но сейчас всё казалось каким-то другим. И Фред сделал паузу между импульсом и действием.       Когда он понял, что Алиса повзрослела? Вот тогда. Просто внезапно взял и понял.       Алиса слишком резко показалась ему другой… Новой, взрослой, серьёзной. Да она смотрела на него, как на ребёнка! Ресницы у неё были темнее и длиннее обычного — накрасила. И пахло от неё каким-то приятным девчоночьим ароматом. Привычная белая рубашка, грудь мерно поднималась и опускалась от дыхания…       Больше нет того испуга, тех вспышек эмоций, того детского задора и вечного удивления чему-то. Когда она успела повзрослеть-то, батюшки, она ведь младше их на полгода, ей ещё четырнадцать?       — М? — настойчиво произнесла она, чуть хмуря брови. Тёмные такие. Правильные.       Почему правильные?..       — Да уже как-то поднадоело, — промямлил он, стараясь выглядеть таким же уверенным, как и раньше. Джордж ехидно отвесил ему лёгкий подзатыльник. Фред, неожиданно рассердившись, толкнул его так, что тот едва не упал со скамьи. А потом Фред почти утонул в осуждающем Алисином взгляде и в её обеспокоенном: «Джорджи, ты ушибся? Сильно он тебя?».       Фред не думал о проклятии подземелий, о котором судачила вся школа. Все жили в страхе, а он пытался разобраться в себе и от того щетинился сильнее обычного.       Через пару недель они поедут домой на Хогвартс-экспрессе. Фред услышит, как перешёптываются девчонки: Вуд дал Алисе свой адрес, чтобы она писала ему летом! И он разозлится, а, оглядываясь назад, пожалеет, что не украл и не сжёг ту бумажку с адресом.

***

      Это не ревность, думал Фред. Это злость. Злость — самое естественное чувство на свете. Он с раннего детства злился чаще Джорджа, хотя они оба всегда видели одно и то же, были в одних и тех же местах, даже общались с одними и теми же людьми. Где ему хотелось разбить челюсть, Джордж мог махнуть рукой. Где ему хотелось плеваться оскорблениями, Джордж только закатывал глаза. Фред, конечно, всегда его подначивал и чаще всего переманивал на свою сторону, но всё равно знал: его злости хватит на них двоих.       Он и на Алису сначала злился, пока они не подружились, не поняли друг друга и не спелись. Дни без неё стали казаться ему странными и невыносимо долгими. Она не фонтанировала идеями, не сыпала во все стороны шутками… Она просто была собой. Фреду хватало того, какая она. Он её обожал.       — Мы договаривались, что ни в кого не влюбимся! — назойливой мухой пропел Джордж. Фред, окаменев, смотрел, как Алиса целуется с Вудом на пороге тренерской, как кладёт свои ладошки ему на лицо, как он властно и решительно сжимает её волосы на затылке.       — Заткнись, Джорджи, — тихо рявкнул Фред. — Не влюбился я ни в кого.       — Совсем? — поддразнил его близнец.       — Совсем, — отчеканил он.       Это не влюблённость. Это просто злость.       Вуд её с дерьмом мешает — это стало понятно, когда она резко стала меняться до неузнаваемости в надежде, что так он будет доволен больше. Фред сам несколько раз слышал, как он лениво бросал: «Тебе было бы лучше…», а Алиса — их Алиса, острая на язык, решительная и самодостаточная! — только размякала, кивала и соглашалась, не особо вслушиваясь. Сначала были какие-то изменения во внешности, потом в поведении, потом…       — Что? Ты не будешь с нами общаться? — выпалил он, разъярённый до крайности.       — Не так часто, как раньше, — тихо поправила его Алиса. — И не кричи, пожалуйста…       — Это Вуд попросил? — недовольно бросил Джордж. — Да мы ведь и так почти…       — Я знаю, — произнесла Алиса, с мольбой глядя им в глаза. Она сама не сказать что была этому рада. Напротив, она была грустнее плаксы Миртл. Только в унитаз не выла. — Просто… Поймите, что так будет лучше.       «Попробуй её понять», — ласково сказала мама в голове у Фреда. Эй, когда он вообще слышал голос мамы в своей голове?!       Он старался понять её, как мог, чтобы сохранить даже крупицы дружбы, которые были видны только на редких практических уроках, где им можно было болтать и где этот шкаф Вуд их не видит. Фред ликовал, когда видел, как она хохочет над его шуточкой на травологии, и плевать, что от смеха Алиса надышалась какой-то кислой пыльцы, чихала до конца урока, а с них ещё и баллы сняли. Фред злился, когда видел, как она натягивает на себя маску «самой-лучшей-девушки-на-свете», когда она подходила к Вуду в коридоре. Он брал её за руку или, что было чаще, покровительственно приобнимал за талию.       За что она вообще его любила? За внешние данные? За волевой характер? За то, что он как-то по-особенному умеет за девушками ухаживать — так, что можно бежать за ним на край света, пока шею себе не сломаешь?..       Он старался понять её. Она же девочка. Девочки — они другие. Им можно многое простить. Многие девочки хотели быть с Вудом в то время…       Он не понял, а только разозлился сильнее. Что-то ломало его на части, когда он видел, как Вуд с ней тискается или целуется.       Фред не любил проигрывать. Фред не любил оставаться ни с чем.       Он быстро взял под своё крыло Патти. Девчонку с милой мордашкой, над которой они сами с Алисой хихикали за спиной. Она не была и в половину такой же славной, как Алиса. Патти была простой, как сикль, лёгкой, она умела хлопать ресницами и красиво смеяться. Она всегда охотно целовалась и активно реагировала на малейший флирт. Алиса — просто подруга. А Патти — та девочка, с которой можно пообжиматься… или даже больше, гормоны-то никто не отменял.       Патти давала ему всё, что требовало его тело. Патти легко на всё соглашалась. Патти помогала ему забыть о чём-то, но про злость — никогда.       Он не вымещал злость на ней, разумеется. Патти — заинька, её вообще обижать нельзя. Она мягче пуха, легче облачка, добрее и нежнее, чем дитя. С Алисой он (в былые времена, сейчас-то запретили) мог о чём-то до хрипоты спорить, соревноваться в грубых шутках и подколах. Она могла скверно ругаться, палить заклинаниями, обыгрывать их во взрыв-карты и умела давать отпор… Ему не хватало той внутренней силы Алисы.       Ему не хватало Алисы.       Как же он злился.       Когда они узнали, что Вуд изменяет ей, он не мог смотреть на то, как Алису мотает от горя. У него горели кулаки, у него трещала челюсть, у него скрипели мышцы. Чем не время, ну чем не время?!..       «Нет, не время», — уговаривал он себя, глядя, как она умывается от слёз у них в уборной и говоря ей что-то утешающее, что ей, разумеется, не помогло. Он опоздал.       Алиса засадила Вуду первой. Первой разбила его красивый нос.       «Уже не время», — говорил он себе восхищённо, когда она приходила в себя после короткой вспышки. Злиться — это больно. Держать злость в себе — ещё больнее.       А только ли он злился? Фред не был в этом уверен.       Он почти не вслушивался в разговоры однокурсников, которые в красках обсуждали ситуацию с Алисой. Злость отступила… Куда тут злиться, зачем?       Вместо злости на совсем короткое время пришёл страх. Фред, который никогда ничего не боялся, кроме того, что останется без кната в кармане, испугался за Алису Лестер. Оглядываясь назад спустя годы, Фред вспоминал всё больше и больше печальных моментов, когда он боялся за неё. И когда она сидела со стеклянными глазами в то лето, что отец сбежал. И когда она в панике не могла прийти в себя, когда ей стёрли память. И теперь…       И теперь, когда она вдруг сказала, что пойдёт пройдётся, а пришла лишь к следующему утру и позже рассказала, как несколько раз за ночь рисковала жизнью, но спасла, освободила и обрела своего отца. Она стояла на берегу Чёрного озера, смеялась, плакала, волновалась и рассказывала всё в ярких подробностях. А в конце, всхлипнув, сказала, что шалость удалась.       Там было так много всего! И побег от палача с Клювокрылом наперевес, и риск навсегда потеряться во времени из-за ошибки, и опасность из-за близости к обратившемуся оборотню… Сколько раз за ночь Алиса, его Алиса могла погибнуть?!       И Фред злился на себя. Он должен был быть рядом. Он мог бы настоять, чтобы она согласилась и взяла их с Джорджем с собой.       Или только его.       — Знаешь, ты просто невероятная, — выпалил он, когда она замолчала и стала смотреть, как солнце прячется в облаках и рассыпает далёкие блики на глади озера. Алиса услышала это, обернулась и посмотрела на него — лицо в слезах, на губах живая, настоящая улыбка, в глазах надежда и мечты о будущем. Она только что обрела отца. Ей всё сейчас кажется и возможным, и невозможным. И её всё ещё мотает от расставания, хотя это и отошло на второй план.       Она ничего не сказала ему. Просто, коротко рассмеявшись, сделала пару шагов и крепко обняла.       Это была не злость.       Он просто не хотел отпускать её больше.       Но так нельзя. Это не в его правилах. Алиса — просто друг. Он по ней соскучился.

***

      Патти жалась к нему чаще прежнего, вредничала и канючила. Фред спокойно осыпал её поцелуями и ласками, иногда даже не глядя в её сторону. Не особо думал, приглашая её в Нору на недельку. Мама улыбалась Патти слишком широко и слишком неестественно. Фред не разговаривал с ней. Все в доме вели себя так, как будто происходит что-то странное, но никто не знает, как об этом сказать.       Патти должна была спать на раскладушке в комнате Джинни, но по ночам они вдвоём тихо убегали в сад или в отцовский гараж. Фред изо всех сил старался быть хорошим парнем. Он не выпускал её руки из своей, не спускал с неё глаз. Плёл для неё венки из полевых цветов, водил гулять вдоль озера. Они смотрели на звёзды и много целовались. Патти была очень удобной, податливой, как глина. Она смотрела с обожанием и говорила то, что он хотел слышать. Такая идеальная кукла. Слишком хорошенькая для него. Фред чувствовал себя уродом. Может, это он делает что-то не так, поэтому на душе так тошно?       Патти уехала, и весь дом, не особо скрывая, вздохнул с облегчением. Фред злился и едва не разругался со всеми, защищая свою девушку, но когда отец спросил, кому из друзей детей достать билеты на Чемпионат мира по квиддичу, он тут же выпалил: «Алисе».       — Нельзя так обращаться с девочками, — сухо сказал Билл, поймав его одного в коридоре и строго посмотрев ему в глаза.       — Это не твоё дело, — бросил Фред. Он не стал уточнять, какую именно девочку Билл имел в виду — Патти или Алису.       Мама с Джинни переглядывались так откровенно, что он едва не сломал тарелку в руках. Когда приехала в гости Алиса, он едва не рычал, чтобы заставить всех молчать-просто-блять-молчать-без-всяких-шуточек. Алиса ничего не заметила. Алиса была глотком свежего воздуха. Она была простой, своей, почти такой же родной, как Джинни. Она просто сидела, забравшись с ногами в кедах на его кровать. Он было сказал, чтобы она хотя бы грязь стряхнула, на что она фыркнула: «В этой постели было побольше грязи, думаешь, я не знаю?». Джордж с хохотом отбил ей «пять».       Они с Джорджем усердно изобретали всё новые и новые карманные шалости. Ругались с матерью, которая всё выбрасывала, и снова изобретали, не зная сна и покоя. Патти устроила истерику, когда он забыл ответить на какое-то её письмо. Она отказалась ехать на Чемпионат из-за какой-то обиды — Фреду приснилось, что она узнала, что он хотел позвать Алису, и пришла рыдать под окна.       Они собирались на Чемпионат. Алиса снова отказалась ехать.       — Привезти тебе ирландскую шляпку, крошка? — посмеиваясь, спросил Фред, тщательнее пряча в своём рюкзаке коробочку с палочками-надувалочками. И Алиса не ответила, потому что Джордж поддразнил брата раньше:       — Привези её своей Патти, дурень!       Фред так злился на него...       На Чемпионате удалось хоть немного вынырнуть из отравляющих мыслей, отвести душу.       На Чемпионате в небо запустили Чёрную метку, сожгли несколько палаток, а семью магглов подбросили в воздух. Алиса прилетела к ним домой, едва услышала новости на радио. Она была первой, кого он увидел, когда они подошли к Норе — не спавшие почти всю ночь, на взводе из-за пережитого стресса…       Алиса была похожа на приведение с красными глазами от недосыпа. И она выглядела гораздо испуганнее их, хотя сама-то была в тёплой кроватке, не видела, что было, не бежала сломя голову через толпу, прикрывая младшую сестру от чьих-то заклинаний в воздухе…       Но Фреду так хотелось утешить её. Так хотелось её успокоить. Её, не себя, не Джинни, не мать.       Он улыбнулся. Он всегда улыбался. Улыбка — его способ общения с миром.       — Что с твоим лицом? — задорно спросил он. — Расслабься, эй, слышишь, мы живее всех живых…       Её тёмные глаза были наполнены невыносимым страхом.       — Я волновалась, — едва произнесла Алиса, а потом, не выдержав, сделала два шага и крепко обняла их с Джорджем сразу. И хотя он пытался всё сгладить привычными шутками, его сердце тлело.

***

      Он где-то облажался. Как на это можно не злиться?       Все его планы проваливались один за другим — да, он всегда говорил, что нет у него никаких планов, но у него были цели, к которым он шёл день за днём. В основном всё крутилось вокруг финансов и бизнеса. Они тратили столько же, сколько зарабатывали: постоянно нужны были какие-то новые ингредиенты. Часто уходили в «минус», когда что-то взрывалось, ломалось, когда мать снова выбрасывала их изобретения целыми коробками… Но сильнее, чем Людо Бэгмен, их ещё никто не обманывал.       Фред был уверен, когда соглашался на пари с ним. Он думал, что его не обманешь. Он облажался, и они с Джорджем оказались в невыгодном положении. Теперь у них вообще денег не было, взять их было неоткуда, все запасы изобретений закончились… Ехать в школу с голыми руками? Лучше вообще никуда не ехать!       Последние дни августа они почти не спали, пытаясь наработать хоть какую-то базу, чтобы было за счёт чего разжиться в школе. Всё было в стрессе. Они день за днём писали письма Бэгмену, но совы всякий раз возвращали их обратно. Перси бросил им, что это было пустой затеей, но Фред не хотел в это верить. Он знал, что добьётся своих денег любой ценой.       За этими мыслями он почти перестал думать о Патти. И когда увидел её на перроне первого сентября, то почему-то в своей голове отнёс её к очередному пункту из списка проблем. Хотя когда это он вёл списки?..       Патти чувствовала неясное. Не зря она ходила на Прорицания и даже привозила в школу какие-то маггловские гадальные карты, которые неожиданно заинтересовали легкомысленных дурочек вроде Браун. Она вечно говорила, что чувствует знаки вселенной, рисовала карты-гороскопы на астрономии и ахала, восклицая, что звёзды сулят им трудности в отношениях… Фред в такие моменты мог её отвлечь. С каждым разом получалось всё хуже.       Патти никогда не ругалась с ним по-настоящему, не повышала голос, не предъявляла претензии. Оглядываясь назад спустя годы, Фред понимал, что она вообще достаточно долго терпела. Фред ещё привычно целовался с ней между уроками, пару раз сводил её на свидание, удивив существованием и возможностями Выручай-комнаты. Но он видел, что в её глазах поселилось недоверие. Видел, как она напрягается, когда рядом появляется Алиса.       С Алисой было веселее болтать. Алиса лучше понимала тонкости их бизнеса, могла по-настоящему поддержать разговор, а не просто покивать головой, делая большие и внимательные глаза. Патти была неинтересной… Но Фред не сразу смог себе в этом признаться.       Патти догадалась раньше него и в один октябрьский вечер после обычного, казалось бы, разговора вдруг вскочила со своего места и стремглав унеслась за порог гостиной. Её долго не было, а Фред в тот день снова писал Бэгмену. Ему не хотелось бежать и искать её… Он бегло подумал: может, и лучше, если она одна побудет. Позже он понял, что в тот вечер, возможно, Патти и попалась на глаза лже-Грюму, который взял её под свой контроль.       С тех пор она стала тише, безразличнее, безэмоциональнее. С ней стало ещё удобнее: она почти ничего от Фреда не требовала, и он мог спокойно заниматься своими делами.       — Тебе точно нужны такие отношения? — спросил его однажды Джордж. — Не надоело себя обманывать?       — Тебя это не касается, — ответил Фред. Джордж пожал плечами. Больше они эту тему не трогали.       Их не взяли на Турнир трёх волшебников, они лишились ещё одной возможности легко подзаработать. С горем пополам пустили в оборот канареечные помадки и палочки-обманочки, к ноябрю ввели и другие товары, которые стали приносить маленькую прибыль.       Алиса ходила, как лунатик, и то и дело принималась причитать, потому что Гарри сделали четвёртым чемпионом. На первом испытании с ней творилось что-то невероятное. Она так искренне и так открыто поддерживала Гарри, так испуганно раскрывала глаза и прятала в ладонях лицо, когда он был слишком близко к пасти дракона или его пламени… Фред наблюдал за ней больше, чем за происходящим с Поттером — пускай хоть сожрут его, вообще без разницы. Патти угрюмо попросила его сходить за пледом. Толкнула в бок, отвлекла от… Алисы.       — Что?       — Принеси плед. Там наверху раздают. Мне холодно, — не мигая, сказала она. Фред послушно сходил за ними и отхватил сразу несколько.       Он думал, Алису от нервов колотит… Нет, она тоже замёрзла, даже губы побелели, изо рта вылетали лепестки пара. Она даже мёрзла красиво. Фред заботливо укрыл пледом сначала Патти (как иначе?), потом Алису. Двумя. Даже если Патти заметила… Его ли это проблемы? Он всего лишь ведёт себя по-джентльменски.       За две недели до Святочного бала Патти с ним порвала. Это было хуже некуда. С утра он без особого удовольствия любовался тем, как Алису приглашает какой-то парень из Дурмстранга и облегчённо вздохнул, когда она ему отказала. Запоздало вспомнил, что Патти он нормально не пригласил. Она была негласным приложением к нему — и привычно, и утомляюще. Фред полагал, что это само собой разумеется, если она с ним пойдёт без каких-то поклонов, поцелуев рук и расшаркиваний. А вечером, когда они с Джорджем рисовали бланки для заказа продукции (хотели передать их студентам из Шармбатона и Дурмстранга, чтобы те увезли в свои школы), Патти вдруг подошла к нему и решительно обрубила их несчастные затянувшиеся отношения.       Он почти ничего не сказал. Просто посидел, покивал, послушал — так же, как всегда делала она. Да, спасать уже нечего, да, нет никакого огня, да, раньше я был другим, да, ты не чувствуешь себя любимой. Он не хотел раскалять её. Хотел спокойно отпустить. Не показывал, что мысленно ликует от того, что проблема решается сама. Патти закатила истерику ещё сильнее… И только Анджелина с Алисией смогли увести её в спальню, бросив что-то вроде: «Не надо, милая, он этого не стоит…». Фред покачал головой, приподнял брови, подумал обо всём с минуту. А потом продолжил рисовать бланки.       Как хорошо, что Алиса его не видела.       Как плохо, что видели все остальные. И все остальные встали на сторону Патти.       — Я в любом случае с тобой, — сердито говорил Джордж позже в спальне. — Но это абсолютно по-мудацки. Ты был обязан с ней поговорить. Хотя бы притвориться, что тебе не всё равно!       — Патти не сделала тебе ничего плохого, — вторил Ли. — Она заслуживала доброго отношения к себе.       Хуже были только девчонки, которые шипели на него, как змеи:       — Она проплакала всю ночь, а ты продолжаешь улыбаться и спрашивать, как у неё дела! — Анджелина едва не переходила на крик. — Её с начала осени совсем не узнать, и это только твоя вина! Ты просто конченный, ясно тебе?       — Знаешь, надеюсь, ты никогда не переживёшь того же, — сурово говорила Алисия. — У тебя нет ни сердца, ни жалости…       Алиса никогда к таким разговорам не присоединялась. Её рядом не было, когда Фред всё это слышал, и почему-то ему было теплее от мысли, что Алиса бы его защитила.       Конечно, не то чтобы без её защиты ему никак. Нет, он и не показывал, что что-то чувствует. Просто отшучивался, делал вид, что всё под контролем, всё идёт по плану. Он и хотел, чтобы его считали редкостным мудаком. Но однажды он не выдержал и нашёл повод сбежать из замка, пока все делали домашние задания — якобы ему надо что-то забрать в теплицах. А сам пошёл к озеру. Там была Алиса.       Снег усиливался, небо темнело, было холодно и колко. А она, как заворожённая, смотрела, как снежинки в воздухе пляшут. Она никогда своих чувств не прятала и с людьми никогда плохо не поступала. Она настоящая, искренняя, живая девочка. Что-то тёплое и болезненное сжало его сердце.       — Твои подружки считают, что я урод. Можешь что-то с этим сделать? — вздохнул он, подойдя совсем близко. Не совсем располагающая погода для душевного разговора… Но почему бы и нет? Это же Алиса. Она и, если конец света случится, сможет на помощь прийти.       Она не слышала его шагов за спиной, но не испугалась. Светлое зимнее пальто, толстый вязаный шарф, шапка в тон, волосы, ресницы — всё в мелком снегу.       — По поводу?       Алиса моргала чуть чаще. Снег мешал смотреть.       Может, это было не такой уж и хорошей идеей — изливать ей душу сейчас. Может, она встанет на сторону подружек, хотя не то чтобы она когда-то активно поддерживала их с Патти роман (но и не говорила ничего против). О чём он думал? Она же живёт с этими змеями в одной спальне. Мало ли чего она наслушалась, может, его во всех смертных грехах обвиняют уже.       Её губы чуть дрогнули.       — Что случилось, братец?       «Братец». Забытое прозвище из детства. О, Алиса знает, чем правильно бередить душу.       — По поводу Пат, конечно, — устало объяснил Фред. Он не помнил, когда в последний раз так говорил с ней о своих чувствах. — Точнее, нет, дело не совсем в ней. Мы с ней так и не разговаривали с тех пор, как расстались, хотя я пытался и не раз. Анджи и Алисия теперь считают, что я вёл себя, как кретин, по отношению к ней, поэтому она стала такой, какая она сейчас…       — А какая она?       — А ты не замечаешь в ней никаких изменений?       Алиса осторожно пожала плечами.       «Лис, ты издеваешься?».       Он замялся почти на минуту, подбирая слова. Он сказал то, как видел Патти в последние месяцы. И чем больше говорил, чем больше смотрел в глубокие и внимательные глаза напротив, тем сильнее понимал: с ним всё в порядке. Это с Патти что-то не так. И это не его вина. Он не желал ей зла. Он её не обижал. Она могла уйти в любой момент, если всё было так плохо. Она же была рядом? Её же всё устраивало?       — Может, я не такой парень, которого она заслуживает, — продолжал он, чувствуя себя всё легче. Алиса удивлённо посмотрела на него, как бы говоря: «Ты?!». — Не смотри на меня так, я знаю, она тебе не нравится, но на самом деле она хорошая и достойна потрясающего человека. Может, я чем-то отличаюсь от других парней. Может, я в самом деле обращал на неё мало внимания. Может, я не всегда понимал, что она хочет мне сказать… Особенно в последнее время, когда она стала меняться. Но, Мерлин, — теперь он говорил вполголоса, тяжело глядя в сторону горизонта, — когда мы только расстались, всё это было для меня каким-то ненастоящим, а теперь я задумываюсь над тем, где мог ошибиться и понимаю, что, чёрт возьми, да нигде. Я точно не мог сделать ничего такого, чтобы она впала в грёбанную депрессию.       Алиса вздохнула так, как будто все эти откровения были каким-то тяжёлым мешком, который она долго несла, а потом уронила наконец в снег. Фред прислушивался к себе. Он ни о чём не думал.       — Ты любил её? — тихо и просто спросила она.       То, что у него никто не спрашивал.       — Знаешь, что? — в его голове было пусто. — Нет. Я думаю, что нет.       — Я могу ошибаться, но… Зачем тогда вы встречались?       По-прежнему пусто.       — Нам было хорошо вместе, — спокойно произнёс Фред. — Первые месяцы были сказочными, а вот после летних каникул её как будто подменили, и всё становилось только хуже с каждым днём. Она продолжала за меня цепляться, но была другой. Иногда она меня пугала… А я думал, ей без меня будет хуже.       — Знакомая история. Вуд тоже думал, что ему без меня будет хуже. И чем всё закончилось?       Они снова посмотрели друг на друга. Фред — со злостью («да как она может сравнивать…»). Алиса, кажется, со стыдом. Поняла, что не то надо было сказать.       — Считаешь, я как Вуд, да?       — Нет. Нет, не считаю, — она поспешно замотала головой, хватаясь за руку Фреда в вязаной перчатке. — Это неудачное сравнение… Прости, пожалуйста.       Ох.       Конечно, он сразу её простил. А можно ли иначе?       Её руки, её пальцы красные от мороза. Она не умеет о себе заботиться. Он начал гладить их, пытаясь согреть. Так просто. Так мило. Как можно не сделать этого?       — Окей, — он быстро кивнул и незаметно порадовался, поймав в её взгляде облегчение. — Так вот, я могу попросить тебя, чтобы ты как-нибудь поговорила с Джонсон и Спиннет, а то, судя по их поведению, я — урод и тиран, который измывался над бедной Патти? — он говорил это без особой надежды, продолжая гладить её пальцы. Она смотрела ему в глаза в упор, сопротивляясь снегу и ветру.       — Я постараюсь, обещаю, — ответила Алиса.       Следующая идея была похожа на первую весеннюю птицу. Она принесла Фреду внутренний эмоциональный подъём. Снова хотелось улыбаться, снова хотелось шутить, снова хотелось быть собой и отставить хандру. Эй, да как он себе позволил-то вообще быть таким хлюпким нытиком? Ещё с минуту они сквозь ревущий снег смотрели друг на друга, и Алиса, кажется, что-то в нём заметила. Она действительно умела понимать всякие знаки и сигналы — она, а не Патти со своими таро.       И как ему сразу не пришло в голову пригласить её на бал?!

***

      Это была не ревность. Просто злость.       Надо было рвать со Стимптон быстрее и раньше. Надо было начать ухаживать за Алисой. Надо было включать голову и не быть кретином!       Теперь, глядя, как она танцует с МакГуайром и смеётся над его шуточками (умел бы этот змеиный хмырь шутить ещё), Фред стискивал в кулаке край скатерти. Ничего в Большом зале его больше не радовало.       — С меня хватит! — объявила Анджелина, вставая из-за стола. Она пошла с ним, кажется, оттаяв и перестав пилить из-за Патти, — они сразу сошлись на том, что это будет просто приятельская сделка, чтобы избавить друг друга от одиночества. Сделки хватило на час и на единственную попытку подойти к Людо Бэгмену и решить вопрос с деньгами.       — Что? — удивился Фред. Он тоже встал. Ну нет, чтобы даже фиктивная партнёрша для танцев его бросила?! — Анджи, что не так? Могу ли я что-то исправить?       Он говорил нарочно драматично, поэтому Анджелина чуть остыла.       — Нет, — она чуть дерзко улыбнулась. — Это всего один такой вечер, и мне мало одного тебя. Я хочу потанцевать с кем-то ещё. И ты, очевидно, тоже! — она выразительно кивнула в сторону Алисы.       — Ты права. Никаких обид?       — Почти. Ты мог одеться адекватнее, — она окинула цепким взглядом его пурпурную мантию.       — А вот это обидно!       Алиса не всё время танцевала с Родом, и хвала Мерлину, что это было так. Ему пришлось ждать не так долго, когда он наконец ушёл за напитками. Тут-то Фред и подсел к Алисе.       Ему даже не хотелось с ней разговаривать. Ему было достаточно просто смотреть на неё. Она не сделала с собой ничего особенного, не превратила себя в неузнаваемую куклу, но, даже если бы превратила, Фред был бы не против, потому что она была прекрасна. Волосы тёмные, глаза тёмные, мантия тёмная, но всё равно она вся как будто… светится. Из неё исходит невидимый свет, который мягко овевает её, выделяет из всех.       Сейчас она была в своём мире, совсем одна, без этой толпы. Она просто сидела, чуть раскачиваясь, почти неслышно подпевала «Listen to your heart». Она смотрела на окружающих. Смотрела на влюблённые покачивающиеся парочки. Может, ловила себя на одиночестве. Может, Вуда своего несчастного вспоминала…       — Алиса Кассиопея Лестер, по какой причине ты одна?       Он смыл, ему казалось, грусть с её лица. Даже уговорил потанцевать с ним под бешеную и быструю «Opportunity nox». Это было большой удачей дать ей выплыть на эту волну настроения, потому что она отбросила от себя образ какой-то светской юной леди, которая пришла на бал. Рядом с ним в этот момент она была собой, Алисой, не боялась быть смешной или несуразной. На эти жалкие три минуты песни она полностью жила ей, и её всё устраивало. Фред, разумеется, только плыл за ней по этой магической музыкальной реке.       И чем больше он смотрел на неё, чем больше ловил её смеха от его откровенно смешных движений, чем сильнее сияли её глаза и розовели щёки, тем сильнее, чёрт возьми, он понимал, как много потерял времени. Если бы он мог всё исправить, никакой бы Патти с ним и рядом не стояло.       Он решил начать действовать сразу после танца, едва они сели и чуть отдышались. Все его надежды разбились об Алисин взгляд.

***

      Потом… Время шло и медленно, и быстро одновременно. Оглядываясь назад, Фред понимал, что это было и непростым, и невыносимым, и одним из самых приятных времён в его жизни. Он ещё беспокоился о бизнесе, о каких-то творческих идеях, которые они воплощали совместно с Джорджем, но все его мысли были заняты одной Алисой.       Он не может подчинить её своей воле и расположить её к себе насильно, но… Он может просто быть рядом, наслаждаться временем с ней. И, может, она к нему привыкнет. Может, сама потянется навстречу.       Фред совершенно не знал, как её покорить. С Патти шло всё само собой. У всех его друзей и знакомых, у которых были отношения, тоже. Но Алиса столько лет была близким другом, сестрёнкой, сообщницей, соседкой по общежитию. Она не видела себя в роли его девушки. Да и отношений, по её словам, она не хотела.       Дни текли своим чередом. Просыпаться и засыпать с мыслями о человеке, с которым ты не можешь быть, было крайне тяжело. Фред на это злился. Он ненавидел, когда что-то не давалось ему легко.       Джордж раскусил его почти сразу и сказал, что не знает, чем ему помочь. И долго улыбался.       — С Алисой у тебя гораздо больше шансов построить что-то серьёзное. Если ты не облажаешься, конечно.       Поддержка века.       Однажды утром он проснулся и как ни в чём не бывало спустился вниз, ожидая вполне себе обычный день… И узнал, что в эту ночь Патти унесли в Больничное крыло без сознания. И что она была долгое время околдована. И что она хотела под влиянием чужой воли напасть на Алису.       Это было куда серьёзнее, чем их война с Пивзом на первом курсе. Школу прочесали мракоборцы, каждого допросили, но ничего не нашли. Никто не знал, кто околдовал Патти. Повреждения были длительные и настолько серьёзные, что её забрали в Мунго. Враг был где-то в школе.       Фред ходил час, два. Отсидел урок, на который их отправили, кажется, машинально: на самом деле, и профессора, и ученики в тот день едва могли сосредоточиться на своих обязанностях. Алисы не было — девочки передали, что она решила пропустить уроки. Он побежал в башню Гриффиндора, но там было пусто. В спальнях ещё были обыски, поэтому её не было и там. С пеленой перед глазами он поднялся к себе в спальню. Ему уже очень давно не было так плохо.       Джордж нашёл его в облаке перьев. Фред рвал подушки одну за другой — с такой силой он их колотил.       — Ты мог наколдовать чёртову боксёрскую грушу, приятель! — прокомментировал это он.       — Давай не будем о том, что я мог или не мог, блять?! — зарычал Фред. — И так очевидно, что всё из-за меня!       — Брат…       Фред взял с пола тумбочку, поднял её в руки и с грохотом кинул в стену. Ящик в воздухе открылся, всё содержимое выпало и разлетелось, а сама тумбочка осталась цела.       — Недостаточно, — проговорил Джордж твёрже. Джордж, его голос совести. — Слишком слабо. Давай ещё!       Как будто в голове зажёгся зелёный свет. Фред расколотил тумбочку без всякого труда. Ему не нужна была для этого палочка. Следующие десять минут Джордж наблюдал, как Фред ломает всю остальную мебель в спальне, за исключением кроватей. Он остановился, лишь когда глубоко всадил деревянную щепку себе в ладонь. На волне боли и гнева хотелось выдернуть её, но Джордж его вовремя остановил.       — Сядь. Я сам, — процедил он. Фред послушно сел, чувствуя себя опустошённым. Хотелось только выть.       — Это из-за меня всё, — тупо повторил он. — Патти была околдована почти с тех пор, как мы в школу приехали…       — И что? Это ты её околдовал? — Джордж уже заливал рану прилевитированным откуда-то бадьяном.       — Я был рядом. Я мог заметить. Мы с ней встречались!       — Мы все были рядом, — парировал Джордж. — А девчонки с ней в одной комнате жили. А профессора, взрослые, блять, профессионалы, каждый день вели у неё уроки и видели её в коридорах! — он призвал бинты. — Ты не виноват. Кончай страдать хуйнёй.       — Тот, кто это сделал, хотел причинить вред Алисе, — Фред покорно позволил замотать свою ладонь. Они с Джорджем мастерски успели оказывать друг другу первую помощь: наловчились за лето во время экспериментов, когда нужно было в считанные секунды скрыть от мамы, что у них что-то взорвалось.       — Я ещё верю, что это ошибка, — вздохнул Джордж.       — Здесь были мракоборцы. Это не ошибка.       — Мракоборцы иногда проёбываются.       — А если на этот раз нет?! — вскинулся Фред. Ну не может же Джордж быть таким бестолковым! — Это не кто-то. Это Алиса. Это наша Алиса. Если бы… Если бы до неё добрались… Я бы не смог это пережить.       — Я бы тоже, — Джордж опустился на корточки. Фред не смотрел ему в глаза, хотя едва ли Джордж осудит его за эмоции. — Всё в порядке, братец.       — Кому она помешала? Как это вообще, блять, возможно? Она ведь… — он вмиг осип. — Она ведь меньше всего это заслуживает…       — Фредди, — осторожно протянул Джордж. — Этого никто не заслуживает.       — Если бы она… Умерла… И я не успел… — его повело, и он не смог договорить. Здесь был только Джордж. С Джорджем можно безопасно отпустить себя.       Его челюсти задрожали, и он спрятал лицо в ладонях, коротко взвыв. Это продолжалось не больше минуты, потом он резко вытер нос запястьем и со злобой сжал кулаки.       — Рука болит? — поинтересовался Джордж, сделав вид, что ничего не видел.       — Нет, — хмуро сказал Фред. Джордж кивнул.       — Что будешь делать?       — Надо найти её, — решительно ответил он. — Алису. И больше не терять время.       Больше Фред не изменял своему обещанию.