I'll be your song when the dance is over

      В ту же ночь, первую в новом году, ей впервые за все каникулы приснился старый, уже набивший оскомину кошмар. Она шла по коридору Азкабана и очень явственно ощущала босыми пятками ледяные каменные плиты в трещинах и подтёках. Слева и справа — решётки, мигает слабый свет, летают дементоры, завывают заключённые…       «Так, это всё не на самом деле, — подумала Алиса. — Что там говорил папа? На самом деле Азкабан даже не так выглядит…».       Будто услышав её мысли, действительность стала меняться. Стала проступать чернота, решётки съехались с двух сторон, почти зажав её между собой. Алиса расставила руки в стороны, чтобы задержать их, и с левой стороны её кто-то резко потянул на себя. Рука легко проникла между прутьями, плечо больно врезалось в холодные и грязные железки. Оттуда, из глубины камеры, блестела пара тёмных и кровожадных глаз. Лицо грязное, заросшее, скалящееся.       — Принцесса хочет поиграть, верно?       На этом месте Алиса обычно просыпалась, но сегодня не проснулась. Она дёрнулась, надеясь выдернуть руку, но поняла, что застряла.       — Ну не буянь, золотко. Кости переломаешь, красоту подпортишь, — заключённый поцеловал её в запястье с внезапной вальяжностью. А потом приблизился вплотную к решётке, и Алиса почувствовала на своей щеке его гнилое дыхание. Из-за того, что плечо застряло между прутьями, их разделяло всего несколько сантиметров… Она отвернула лицо, но его пальцы схватили её за подбородок и повернули на себя. Алиса с мукой и ужасом попробовала отдалиться, вырваться, но всё тщетно. Он только умилённо улыбнулся ей и сказал, понизив голос: — Ты ведь у нас красивая маленькая девочка… Скоро-скоро мы будем рядышком…       И этому голосу вторили десятки других голосов: «Скоро… Скоро… Скоро…».       — А-а-а, не-ет! — вскрикнула Алиса. Она открыла глаза. Рядом снова было лицо, но это было лицо Мэдди. Она забралась к ней на кровать с ногами, светила зажжённой свечой рядом с собой и с лёгким испугом таращилась. Алиса дёрнулась, когда проснулась, и Мэдди едва не выронила подсвечник.       — Тише-тише, Лис, я с тобой, — успокаивающе заговорила Мэдди. Она поставила свечу на тумбочку и погладила Алису ладонью по лбу. — Всё хорошо, дыши ровно…       — М-Мэдди, — Алиса чувствовала, как голос дрожит. Ей до сих пор не до конца верилось, что это был сон. Она выдернула руку, которую во сне трогал тот мерзкий узник и посмотрела на неё при дрожащем свете свечи. — Из-зв-вини меня, я т-тебя раз-збуд-дила…       — Ничего страшного, это бывает, — заботливо произнесла Мэдди. — Хочешь, я тебе водички принесу?       — Не н-нужно. Я с-сама, — она стала выбираться из-под одеял и села. — Это б-был прос-сто дурной с-сон.       — Может, полежишь, придёшь в себя, а я схожу…       — Нет, правд-да, я сама. Ты с-спать лож-жись, н-не п-переж-живай…       Мэдди посмотрела на неё недоверчиво, а Алиса надела тапочки, закуталась в одеяло (в комнатах было тепло из-за каминов, а вот в коридорах дуло со всех щелей) и вышла из комнаты. Она прекрасно знала (точнее, была уверена), что на кухне будет сидеть её отец, который так же, как и всегда, мучается от бессонницы. У него она сильнее и глубже. Летом несколько раз Алиса встречала отца на кухне ночью, когда ей самой не спалось. Он просто не мог больше созерцать потолок и плакаты, которые повесил на стены мальчишкой, а снимать не хотел: не хотел смотреть на голые стены или слизеринские шёлковые обои. Сириус ворчал на неё, потому что она могла бы повернуться на другой бок и уснуть, но нет ведь, надо спуститься на кухню, разогнать остатки сна… А Алиса только парировала: сам такой. И они оба пили кофе.       Она шла, по дороге зажигая перед собой свет в газовых рожках. Чёрт с ним, ей слишком страшно, она не хочет идти по темноте. И когда она дошла до кухни, в половине дома горел свет в коридорах. Где-то ещё валялись конфетти и использованные хлопушки Фреда и Джорджа — следы новогоднего вечера.       Дверь кухни была чуть приоткрыта. В коридор пробилась тонкая полоска дрожащего света от немногочисленных свечей. Алиса слышала обрывки тихой беседы: говорила её мать. У неё был хриплый и усталый голос, она была чем-то раздражена и бросала фразы достаточно хлёстко.       — …Головы в песок и думают, что тогда беда их обойдёт. А то, что страдают пациенты, их не касается. Они говорят, я просто поднимаю панику на пустом месте! Сейчас я ушла из отделения и думаю: вдруг кто-то до утра не доживёт, потому что следить за безопасностью некому…       — Есть кому, Алекс, — мрачно вставил Сириус. — Извини, но ты заменима.       — Я тебе только что говорила: никому дела нет!.. Никто не шевелится! Они думают, что если будут молчать… — она не закончила фразу, только шумно выдохнула и сделала паузу. А потом сказала мягче: — Извини. Я пришла сюда, не чтобы жаловаться.       — Ты можешь жаловаться, — в его голосе была улыбка. — Ты провела Новый год на работе.       — Да ерунда, — пробормотала мама и снова вздохнула. — Как, кстати, у вас вечер прошёл?       В этот момент дверь кухни сама собой распахнулась. Это была мама — она направляла на дверь палочку.       — Я у тебя спросила, Касс, — добавила она.       Алиса зашла на кухню и тихо прикрыла за собой дверь. Здесь было темно и прохладно. Пламя было только в нескольких огарках свечей, которые кучей поставили на стол. От них по кухне плясали оранжевые пятна; они заливали лица родителей отблесками пламени.       — Хотела скрыть от бывшего мракоборца, что подслушиваешь? — улыбнулся Сириус. Мама усмехнулась. Она положила палочку на стол, и в этот момент Алиса заметила в её руке тонкую маггловскую сигарету.       — Я думала, ты бросила, — нахмурилась Алиса, кутаясь в одеяло и спускаясь. Алекс закатила глаза.       — Общество милой Молли тебе явно вредит, дорогая, ибо ты начинаешь возмущаться сразу же, как заходишь в комнату, — устало произнесла она. Её светлые волосы в тяжёлом пучке немного растрепались за день, а лицо было почти таким же бледным, как у Сириуса.       — Я не… Ох, ладно, — Алиса пожала плечами и села на стул рядом с ней. Алекс примирительно улыбнулась и позволила ей обнять себя, поцеловала в макушку. От неё пахло лекарственными зельями и чужими людьми. Сириус поднёс стакан с чем-то спиртным к губам, а затем спросил:       — Не спится?       Он внимательно смотрел на неё через стол, слегка играя стаканом в воздухе. Алиса кивнула.       — Снова кошмары? — терпко спросил он. Алиса опять кивнула. Сириус нервно дёрнул головой, громко поставил стакан на стол, немного пролив при этом, и резко вышел из-за стола. Алекс успокаивающе погладила дочь по плечу и затянулась.       — Расскажешь? — немного хрипло спросила она.       — Да всё как обычно, — Алиса устало потёрла глаза. — Азкабан, крики, решётки. Какая-то тварь, которая притягивает меня к себе и говорит, что мы скоро увидимся, а я не могу вырваться… Это страшно.       Она сказала это, и снова всё вернулось. В голове болезненно загудело, в груди стало тесно, на шее резко проступил пот. Алиса судорожно вздохнула, чувствуя, как рёбра опускаются… И вдруг ей стало страшно по-настоящему.       — Неудивительно, — произнёс отец, который, судя по звукам, наливал воду. — Я тоже из-за Азкабана не могу спать.       — Это другое, — устало возразила Алекс. Она затянулась последний раз, потом затушила сигарету, бросив её в пустой стакан, и посмотрела на лицо дочери.       — Я думаю, это предвестье чего-то плохого. Скоро произойдёт что-то ужасное… — у Алисы сильно заколотилось сердце так, что она испугалась. — Я не знаю что и когда, просто чувствую это.       Сириус поставил перед ней стакан. Алиса думала, что если сделает глоток, то обязательно захлебнётся. Тело выходило из-под её контроля. Остатки плотного ужина неправильно свернулись в желудке. Она шумно выдохнула и подавилась на вдохе, зажала рот руками. Ей было страшно. «Скоро, скоро, скоро…» — снова зазвучало в ушах… Ей казалось, её сейчас опять унесёт в те тёмные ледяные коридоры Азкабана…       — Ну Касси, — спокойно протянула Алекс, а потом осторожно разомкнула объятия и повернулась к ней. — Так. Взгляни на меня. Дыши глубоко. Нет, не так. Ты не тонешь и не задыхаешься. Медленно вдыхаешь носом, выдыхаешь ртом. Ещё раз… Вот, умница. — Она говорила медленно и отчётливо, дожидаясь, пока Алиса услышит её и успокоится.       А Алиса смотрела на неё, боясь, что если отвернётся, её точно унесёт, её точно заберут, земля точно разверзнется. Было глупо бояться чего-то неявного, необъяснимого, но Алиса ощущала, как над головой сгущаются тучи, как под кожей бегут ледяные мурашки и как у них всех заканчивается время.       Отец положил ладони ей на плечи поверх одеяла и стал медленно гладить.       — Всё в порядке, Касси, — у мамы под глазами были серые круги, в этом освещении они казались коричневыми. — Ты в безопасности. С тобой ничего не случится.       — Я не за себя боюсь, — пробормотала она, убедившись, что её не вывернет наизнанку. Губы пересохли. — Боюсь, что-то может произойти со всеми вами… А ещё Азкабан…       Отец стоял у неё за спиной, а мама просто смотрела на неё, сидя рядом. Мама умела лечить одним взглядом. В детстве Алиса понимала по её глазам, насколько серьёзны её ранки или простуды. И даже когда всё было серьёзно, она оставалась спокойной, не впадала в панику, давала чёткие инструкции и действовала плавно.       — С чем это может быть связано, как ты думаешь? — мягко спросила Алекс.       — Не знаю… Пожиратели. Ты говорила тогда, в день возрождения Волан-де-Морта, что побег возможен…       — Да, возможен. Всё возможно.       — Меня это пугает, мам.       — Я знаю. Но ты здесь в безопасности. Ты и твои друзья — вы все под надёжной защитой и здесь, и в Хогвартсе. И так будет всегда, что бы ни случилось… — она провела ладонью по её лицу.       — Тот человек из моих снов… Он говорил, что мы скоро увидимся.       — Мало ли что он говорил, — подал голос Сириус, чуть сильнее сжав её плечи. Алекс подняла взгляд на него. — Он где-то там, а ты здесь. Понятно? — Алиса едва заметно кивнула. Сириус нагнулся и поцеловал её в макушку. — Вот когда что-то случится, тогда и будем беспокоиться, а сейчас расслабься. Ты слишком много думаешь…       Алиса нервно и растроганно улыбнулась. Её родители хотели создать ей безопасный мир хотя бы здесь, на этой кухне. Но не нужно было быть дурой, чтобы понять, что они и сами не верят своим словам.       — Что произошло в больнице? Ты рассказывала перед тем, как я пришла… — слабо произнесла Алиса. Алекс хмыкнула и переглянулась с отцом.       — Воды попей, — сказала она вместо ответа. — Тебе беспокоиться не о чем.       Алиса раздражённо фыркнула. Ну разумеется, ей сейчас ничего не будут рассказывать, чтобы не напугать. Она даже жалела, что позволила своим эмоциям взять верх, ведь теперь жить без информации куда хуже, чем с ней.       — Точно? — настойчиво спросила она. Алекс кивнула. Свет преломлялся в её карих глазах, в них вспыхивало золотое пламя.       — Давай договоримся, — предложил Сириус. — Когда случится что-то по-настоящему заслуживающее твоего внимания, мы не будем скрывать.       Алиса согласилась и взяла стакан. Он был холодным, вода — ледяной. Голова неприятно ныла, но Алиса уже знала, что с такой болью, в принципе, можно заснуть.

***

      Следующий день был примечателен сразу двумя событиями: во-первых, из больницы вернулся мистер Уизли. Все были очень рады этой новости. Мистер Уизли был бодр, весел, очень общителен и даже собирался на работу уже на следующее утро. Во-вторых, на Гриммо заявился Снейп. Как Алиса позже узнала, он по поручению Дамблдора должен был давать Гарри какие-то индивидуальные занятия. Разумеется, ни Снейп, ни Сириус не избежали возможности устроить грандиозный скандал. Снейп говорил едко и насмешливо, а вот крики Сириуса долетали до самых верхних этажей. Когда Снейп ушёл, на прощание махнув полами своей безразмерной мантии, пропахшей всякими кислотами, Сириус скрылся у Клювокрыла. Миссис Уизли недовольно покачивала головой и бормотала, что мужское эго — самая хрупкая вещь на свете. Алиса была раздражена. Снейп вполне мог обойтись безо всяких своих скверных замечаний. А отцу и так несладко.       На следующее утро она снова проснулась с лёгкой головной болью. Это был последний день каникул. В этот день она каждый год, кроме предыдущего, с утра садилась на Хогвартс-экспресс, отправляясь навстречу новому семестру и новым приключениям вместе с друзьями. И она была уверена, что и в этом году так будет. Вчера за ужином все как-то скомкано говорили про грядущий отъезд, наверное, для всех было самим собой разумеющимся, что надо с вечера собрать вещи, чтобы после завтрака быть готовыми к отправлению на вокзал.       Если бы не пара последних дней, Алиса бы сказала с уверенностью, что это были неплохие каникулы. Не такие, какие она себе представляла, но неплохие.       Когда она открыла глаза, то не сразу поняла, что случилось с их комнатой. Вроде они с Мэдди старались поддерживать чистоту и все ошмётки яркой упаковочной бумаги от подарков с Рождества уже давно убрали… Почему здесь так много…       «Ох, все Великие. У меня же день рождения!», — подумала Алиса, садясь. Весь пол у её кровати был заставлен подарками и пакетами. В груди сильно потеплело. Как она могла забыть, что ей сегодня исполнилось семнадцать?!       У неё уже появилась мысль о том, что она обязательно должна сделать, раз стала совершеннолетней. Она покосилась на палочку, лежащую на тумбочке, и решила пока подождать. И стала аккуратно, чтобы не разбудить Мэдди, распаковывать подарки и читать то, что написано на поздравительных открытках.       Были книги и украшения от родителей с очень тёплыми письмами, которые шли в комплекте. Книги привлекли отдельное внимание, потому что они были самыми разными, но захватывающими: про космос (не про астрономию, как в школе, а про космические открытия магглов, она как-то обмолвилась, что хотела бы увидеть, как выглядит Земля со стороны, и в этой книге было множество потрясающих фотографий разных планет и небесных объектов), про зельеварение, про отдельные виды магии, даже про оборонительную магию…       Алисе хотелось рассматривать и листать их бесконечно, остановило только то, что её ждали другие подарки. От отца было ещё Сквозное зеркало. Вернее, большой осколок зеркала, завёрнутый в какую-то тряпицу. К нему шла записка с инструкцией, как им пользоваться, и словами: «Обязательно свяжись со мной, если что-то случится».       Мэдди подарила красивый флакончик духов с приятным ароматом фруктов и цветов. Ли подарил три пластинки с запиской: «Выбирай песню, которую запишем на моей студии, когда она откроется. С днём рождения, звёздочка». Алиса только покачала головой и улыбнулась. Ли так и не оставил свою мечту открыть студию звукозаписи для волшебников, чтобы создавать больше качественных песен в мире магии… Анджелина с Алисией прислали сладости и косметику с открыткой, которую они заполняли по очереди. Алиса знала, что каникулы они проводят вместе где-то в Альпах с родителями Анджелины. От Джорджа тоже были конфеты, набор новинок от Всевозможных волшебных вредилок и очень смешной купон, нарисованный от руки, в котором говорилось, что Алиса имеет право раз в месяц делать заказ на любую сумму совершенно бесплатно «… или чаще, если мой брат-засранец заставит тебя печалиться — пускай платит из своего кармана!».       Фред подарил ей три аккуратных и очень красивых колечка, которые просто идеально подошли ей по размеру. Алиса тут же надела их и улыбнулась. Они были милыми. А ещё… Ещё был маленький толстый альбомчик, в котором были их совместные колдографии: и где они были ещё с кем-то, и только вдвоём, и какие-то их общие детские фотки.       В «Норе» на мощных ветвях яблони, в Больничном крыле, когда Гремучая ива чуть не выбила Фреду глаз и он ходил с перемотанной головой, величая себя пиратом. На третьем курсе, на четвёртом, на пятом… Алиса смотрела со стороны на грустную девчонку, которая выпрямляла волосы и натягивала улыбку. Хорошо, что это время прошло.       Шестой курс. Они на трибунах с плакатами в поддержку Поттера. Святочный бал… Алиса и не помнила, чтобы их кто-то фотографировал. Они на этом кадре бешено танцуют, заставив всех в округе отойти на три метра. В коридоре в ожидании занятий. Вечеринка в честь дня рождения близнецов — они с Ли стоят на сцене и не могут петь, потому что хохочут над какой-то своей, понятной только им шуткой. Видно затылок Фреда, он стоит в первом ряду.       Потом период, когда они начали встречаться. Кто-то сфотографировал их из окна, когда они бегали под дождём и целовались в апреле. Кто-то сфотографировал их в Большом зале, когда она опустила голову ему на плечо… Серия колдографий с седьмого курса, которые сделали в начале года. Просто кадры, где они на опушке в ярких осенних листьях дурачатся, она запрыгивает ему на спину, они смешно танцуют, целуются, опрокидывают друг друга на землю и снова дурачатся.       Больше половины страниц были пусты. На первой пустой странице была записка, написанная печатными буквами: Алиса говорила как-то, что устала разбирать его клинопись.       «Здесь много места для других наших воспоминаний. А старые колдофото на случай, если забудешь, как я выгляжу. Целую, Ф».       Алиса долго сидела над этим альбомом. Она была растрогана до глубины души. Где Фред набрал все эти колдофото? Ну ладно, последние, в листьях, сделала Кэти Белл: ей на день рождения подарили маленький колдофотик, и она поймала несколько кадров с ними, сказав, что их парочка живописная. А то, что было раньше? Это откуда?.. Может, Фред давно это собирал. Берёг как мог.       Ей захотелось вскочить и побежать к нему как можно скорее, разбудить, обнимать и целовать его, благодарить, пока не сядет голос, но тут её внимание привлекло кое-что другое. Что-то серебристое, металлическое, обмотанное проводом, который вёл к чёрным накладным наушникам. Музыкальный плеер.       Алиса взяла в руки записку, которая была прикреплена к этому плееру. Пробежалась по ней взглядом…       — Я его убью, — выдохнула она, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. Это всё было слишком хорошо для одного утра. Она мельком глянула на часы — было совсем рано, где-то час до того, как все обычно поднимались. Но Алиса всё равно решительно направилась в ванную, чтобы потом пойти и выполнить сказанное.       Наверное, ей стоило сегодня приодеться и сделать что-то с волосами, но Алиса просто убрала верхнюю часть волос в пучок, надела один из своих тёмных свитеров и одни из тёмных брюк, а затем спустилась на кухню. Дверь была приоткрыта, за ней горел свет, была какая-то возня и шёпот.       — Вы видели Римуса Люпина? — поинтересовалась Алиса у своих родителей. Те замерли, с удивлением и радостью одновременно глядя на неё. Кажется, они украшали кухню, чтобы сделать ей сюрприз, и Алиса появилась слишком рано, чтобы увидеть окончательный результат…       — С днём рождения! — одновременно и немного невпопад воскликнули они. Алиса быстро сбежала с лестницы и попала к ним в объятия. Она вдруг почувствовала себя маленькой-маленькой. Не было никаких проблем вокруг. И мама с папой сильные и надёжные, они её, если что, защитят.       — А где Рем? Вы его не видели? — спросила Алиса спустя три минуты, когда её расцеловали во все щёки, наговорили тысячу приятных слов и комплиментов. Родители переглянулись.       — Зачем он тебе? — спросила мама.       — Я должна спросить у него, почему он всё это время скрывал, что владеет огромным состоянием! — не то воскликнула, не то пожаловалась Алиса. — Он подарил мне просто невероятный плеер, который специально зачаровал, чтобы им можно было пользоваться в Хогвартсе! Я знаю, что это такое — чтобы электроника преодолела сильнейшее магическое поле и действительно работала в Хогвартсе, нужно приложить не только кучу магии, но и потратить определённые средства…       — Почему тогда ты возмущаешься? Это же отличный подарок, — сказал Сириус.       — Ужасный! — отрезала Алиса. — Лучше бы он купил себе новую мантию! Или просто выспался!       — Этим он, наверное, сегодня и займётся. Полнолуние было только позавчера, я права? — Алекс повернулась к Сириусу, и тот мрачно кивнул.       — Зная его, он всё равно придёт. Как он может пропустить твой день, малышка? — усмехнулся он.       — Я точно убью его… — буркнула Алиса.       — О, у тебя своеобразный вид любви! — рассмеялась Алекс, а потом вдруг ахнула, приложив ладонь к губам. — Ох, все Великие, я совсем забыла!       — Что забыла? — настороженно спросила Алиса.       — Кое-что! — ответила Алекс, а потом снова расцеловала дочь в обе щеки, схватила свою зимнюю мантию и вышла из кухни. Сегодня она была оживлённой и весёлой. Алиса давно не видела её такой.       — Как тебе остальные подарки? — спросил Сириус, продолжив украшать кухню.       — Всё чудесно. Я не открыла и половины, наверное… Чёрт, я не знаю, что делать, мне же нужно их срочно упаковать. Наверное, сейчас этим и займусь, после завтрака уже не успею…       — А ты куда-то собралась?       — Ну, вообще-то, на Хогвартс-экспресс.       — А-а-а. Просто совы мне нашептали, что Алекс с Молли договорились с профессором МакГонагалл, чтобы вы прибыли в школу своим ходом, — Сириус широко улыбнулся, увидев её удивлённые глаза. — Дочь, ты правда хотела отмечать день рождения в поезде?       — Я всегда так делала, — она пожала плечами в смятении. — Это последний день каникул…       — Не в этот раз. Я пропустил четырнадцать твоих дней рождения, и я вынужден просить тебя, чтобы ты отпраздновала этот как следует рядом со мной. Это, конечно, не лучшее, что может быть… — он обвёл рукой кухню, а следом посмотрел на дочь с ожиданием того, что она может отказаться в любой момент. — Но я постараюсь, чтобы всё было как полагается. А в Хогвартс поедете на «Ночном рыцаре». Приедете после ужина, успеете подготовиться к урокам и выспаться. Ты согласна?       Алиса расплылась в улыбке.       — Ну конечно, пап!       Сириус готовил для неё самый настоящий праздничный завтрак, пока все просыпались, а она сидела рядом. Пришли миссис Уизли с Джинни, потом Гермиона. Каждая из них обняла и поздравила её, а потом пришёл Фред. Алиса буквально заставила его сесть рядом с собой и вцепилась в него объятиями. Тот обнимал её в ответ, не забывая посмеиваться и нарочно громко шмыгать носом, намекая, что ещё пара сентиментальностей — и кое-кого будут успокаивать следующие несколько часов.       — Ты не представляешь, как много это значит для меня. Все эти колдографии… — с волнением говорила Алиса, глядя ему в глаза. — Как ты их собрал? Даже с первых курсов! Я вообще не помню, чтобы кто-то нас фотографировал тогда, мы ведь были детьми…       — Вот и не думай об этом, — Фред поцеловал её в лоб. — Считай, что я просто творю чудеса. — Алиса прикрыла глаза и уткнулась лицом в его плечо, чувствуя, как он обнимает её ещё крепче. Хотелось выкинуть из головы все-все свои ужасные мысли, которые приходили к ней ранее на его счёт. Вот же он, Фред. Вот такой. Он любит её. Что ещё нужно?       Стали подтягиваться другие ребята и Алиса чувствовала, что у неё без конца горят уши, а щёки побаливают от улыбки. А потом снова пришла мама.       Точнее, сначала пришёл огромный букет, а потом мама, которая несла его, едва видя что-то перед собой. У Алисы отвисла челюсть. Она встала со своего места, чувствуя, как рука Фреда соскальзывает с её плеча и слыша, как все остальные ахают.       — Мам? — удивлённо спросила она. — Это от кого?       — «От кого»! — передразнила её мама, вручая цветы дочери. Та охнула. Букет был тяжёлый, но по-настоящему волшебный. Цветы были самых разных цветов: золотистые, нежно-розовые, белые, кремовые, сиреневые, даже нежно-голубые… — Думаешь, я не могу купить своей дочери цветы?       — Такие — точно нет, — хмыкнула Алиса. — Ты слишком практичная, а это просто безобразие. От кого они?..       — От Родерика. Стояли у нас дома ещё со вчерашнего вечера, кажется, этот молодой человек вообще запутался в часовых поясах. Там ещё записка, посмотри, — она достала аккуратный белый конвертик откуда-то из середины букета.       — Ага, вижу… Я сейчас просто задохнусь, ну что это такое… — причитала Алиса, пытаясь устроить букет на локте и одновременно раскрывая конвертик. — Они просто потрясающие…       — Тебе не кажется, что это слишком? — странным голосом произнёс Фред. Алиса усмехнулась.       — Он просто очень по мне соскучился.       — А кто вообще такой этот Родерик? Это разве не тот, с кем ты танцевала на Святочном балу? А-а, получается, соперник Фреда! — рассмеялся отец. Алиса тоже засмеялась и покраснела. Фред издал нарочито саркастичный смешок, отчего развеселились все остальные, кто был в кухне.       Род был настоящим подлецом, но он писал изумительные вещи. И очень приятные. И он определённо понимал, что этими цветами поставит её в неудобное положение. Алиса прочитала его записку по диагонали и закатила глаза. О, она обязательно придумает, как отомстить.       — Что там пишет мой соперник? — поинтересовался Фред. — Достаточно ли много цветов, чтобы завоевать твоё сердце?       — Это провокационный вопрос, — хмыкнула Алиса.       — А ты уходишь от ответа! — воскликнул Фред.       — Ага, — сказала Алиса и быстро выхватила палочку. — Ухожу.       И она трансгрессировала на другой конец кухни. Все вытаращились на неё. А Алиса была в восторге, даже засмеялась от того, как у неё легко всё получилось.       — Алиса Кассиопея! — прикрикнула Алекс. — Ты ещё не получала лицензию на трансгрессию!       — Это скучно, мам. Я могу просто… — хлопок трансгрессии, она очутилась в другом месте, ни одного цветка не потеряла по пути. — Уйти от твоей претензии!       — Твоя мама права, милая, — с волнением сказала миссис Уизли. — Тебя может расщепить…       — Ничего… — хлопок трансгрессии. — Не будет! Я в полном порядке!       — О, теперь ты понимаешь, почему мы с Фредом трансгрессировали по всему дому летом, — весело сказал Джордж.       — Именно так! — она переместилась на верхнюю ступеньку у двери. Она хотела подняться к себе в комнату, чтобы оставить цветы там.       — Ты пошла звать своего американского любовника? — прикрикнул Фред, когда она открыла дверь. Алиса остановилась и обернулась. На её губах была хитрая улыбка.       — О, Фред. Мы с моим любовником встречаемся только на его территории.       Фред расхохотался и послал ей воздушный поцелуй. Алиса успела увидеть, как выразительно переглянулись её родители. Ей нравились первые часы своего совершеннолетия.

***

      Это был будний день, поэтому практически никого из орденовцев (Алекс, Сириус и миссис Уизли — не в счёт) в доме на площади Гриммо не было, но много кто обещал подойти и поздравить Алису лично к ужину. Первые часы дня рождения пролетели в приятной суматохе: вроде бы ничего особенного не происходило, но вокруг была атмосфера искренней радости. Алиса сияла и летала, подкалывала Рона и Гарри, парировала над шутками близнецов и совсем не успевала зайти к себе и продолжить распаковывать подарки.       Всё было хорошо. Сегодня всё было хорошо в этом доме.       Дом Блэков был хамелеоном. Он мог напугать до заикания, мог довести до белого каления, мог отнять надежду, мог забрать силу. Мог предать и обмануть. Мог впитать в себя черноту и горечь, но не растворить её, не избавиться от неё, а щедро делиться ею с другими.       И, как внезапно поняла Алиса спустя полгода после знакомства с домом, он мог замолчать. Заткнуться на один день. Никаких шепотков и раздражённых фырканий со стороны портретов и духов, никаких косых взглядов, никакого давления. Алисе было не по себе, но на этот раз не из-за дома.       Её грызло плохое предчувствие. Оно никуда от неё не отходило… А после обеда, когда она помогала маме убирать посуду и старалась поддерживать нехитрую беседу, вдруг вскарабкалось ей на спину, село на плечи и вцепилось в шею. И сильный удар колокола раздался где-то внутри черепа…       «Скоро, скоро, скоро…».       Но она не поддалась этому, лишь стала болтать быстрее и громче и мыть посуду яростнее. Алекс ничего не заметила.       Ей удалось немного отвлечься от спутанных мыслей. Мэдди, Джинни и Гермиона, хихикая, уговорили её принарядиться, чтобы быть самой красивой вечером.       — Какой смысл? Мне всё равно не превзойти тебя, Гермиона! — простонала Алиса. Она давно не красилась и не делала со своими волосами что-то особенное. С тех пор, как начались головные боли и кошмары, ей просто не хотелось этого.       — Это же твой день! — подбодрила её немного смущённая Гермиона. — Что насчёт локонов? Или румян? Или помады? Или платья?       — Чтобы я потом в таком виде в Хогвартс поехала? — сопротивлялась Алиса.       — Да-а-а! — девочки синхронно закивали.       Алиса притворилась, что они её уговорили, и поднялась к себе в комнату. Едва она сделала шаг, как кто-то дёрнул её за руку и потянул на себя. Алиса ахнула от неожиданности, а потом рассмеялась, поняв, что это Фред. Он ждал её внутри.       — Ты-ы! — воскликнула она.       — Ну я, — загадочно протянул он. Он отпустил её руку, только чтобы приобнять её за талию. Другой рукой он закрыл дверь и сделал шаг на Алису, заставив ту прислониться к двери лопатками. — А теперь расскажи мне всё-всё про своего любовника, дорогая.       Он нависал над ней, ему на лоб упали волосы. И хотя он хотел выглядеть угрожающе, Алиса чувствовала внутри приятное тепло и ничего больше. В этом доме, полном людей, в любую секунду было сложно вырвать минутку, чтобы побыть наедине друг с другом, и каждый раз, когда это всё-таки случалось, её переполнял трепет. Озорной мальчуган, который когда-то ходил с грязными ладошками, потому что всюду таскал с собой грязевые и навозные бомбы, стал обаятельным и уверенным в себе молодым человеком. И он любил её. От того ли, что лицо его было в тени, или от чего ещё его светло-карие глаза сейчас казались темнее.       — Почему я должна тебе что-то рассказывать, Фред Уизли? — Алиса вздорно приподняла подбородок и хотела зачесать его волосы обратно, чтобы открыть лоб полностью, но Фред перехватил её руку и завёл её ей за спину. Она чувствовала на своём лице его тёплое дыхание.       — Потому что, — негромко и медленно проговорил он, — Лучше тебе не знать, почему я не должен ревновать, Алиса Лестер.       С этими словами он проделал то же самое со второй рукой. На самом деле ей бы не составило труда вырваться, но ощущение его контроля немного кружило голову. Сама ситуация была смешной до чрезвычайности — разве Фред может всерьёз ревновать её к Роду МакГуайру?.. Но Алиса не любила обрывать представление на середине.       — Страшно вообразить… — она понизила голос и едва-едва коснулась языком своей нижней губы. И гордо улыбнулась, заметив, как на шее Фреда чуть яснее проступила вена. — Но и я не из трусливых.       — Ах, так?! — произнёс Фред угрожающим шёпотом. Алиса коротко кивнула. Фред склонился к ней ближе, обдав дыханием её ухо. — Уверена? — его губы почти касались её кожи.       — Да, — выдохнула Алиса, прикрыв глаза.       Он опустил лицо ещё ниже, по-прежнему нежно и крепко сжимая её пальцы у неё за спиной. Он едва задел кожу под ухом носом, челюсть — щекой, но не губами. Он как будто просто вдыхал её аромат и не мог остановиться. И не мог, чёрт возьми, быть быстрее и увереннее. От его горячего дыхания она сдавалась.       — Мерлин, Фред, — шепнула она и в ту же секунду почувствовала, как он коснулся губами её ключицы, которая едва-едва выглядывала из-под мягкого и тонкого свитера. Она приподняла подбородок выше, ощущая на своей коже касание его рыжих волос. Прямые, не жёсткие — их хочется гладить, на палец накручивать, и ничего, что едва ли хватит на два оборота…       — Я могу остановиться, — буркнул он маленькой впадине между ключицами и, не дожидаясь ответа, проложил дорожку из поцелуев по шее, к другой челюсти, скуле, нежному завитку волос, упавшему на ушко. И остановиться, чтобы чуть отодвинуться и заглянуть ей в глаза.       — Тогда ты не выполнишь своё обещание, — сказала она, а потом слегка наклонила голову вбок и поцеловала его. Никакой нежности, никаких робких касаний кожи губами и — совсем чуть-чуть — языком. Она хотела быть жадной, опьяняющей, хотела, чтобы Фред ответил за то, что у неё дыхание перехватывает. Фред ответил ей не менее пылко; он напирал, заставляя вжаться в дверь комнаты, а потом вдруг освободил её пальцы. Алиса чувствовала на коже следы его прикосновений. И ей хотелось ещё.       Она положила руки ему на плечи, сцепила пальцы у него за затылком, а он, как будто услышав её немую просьбу, подхватил её на руки. Он прервал поцелуй на несколько секунд, чтобы дать ей обхватить ногами его торс. Они поймали взгляд друг друга и считали одинаковые эмоции, одинаковые ощущения. И поцеловались снова.       Он носил её по комнате, пока не задел своим бедром край письменного стола. Его стон — в её губы, недовольный, даже обиженный. И она не сдержала короткий смешок.       — Весело тебе?       Он немного злой, раскалённый.       — Тихо.       Она звучит низко и настойчиво. Он убрал одну руку с её талии, сдвинул (и скинул) со стола какие-то тетрадки и учебники, потом посадил её туда, и Алиса до боли сжала его плечи, отвернула лицо, чтобы проверить, не задел ли он маленький кактус-уродец, растущий в горшке.       — Аккуратнее! — он увидел, как она капризно приоткрыла губы, бросая это, и тут же накрыл их своими. Она вплела пальцы в его волосы, он огладил ладонями её спину, талию, живот. Кончики пальцев ощутили проступающие рёбра. В нём что-то мимолётно сжалось. Она стала такой лёгкой — он заметил это, ещё когда нёс её, он и раньше мог её поднять, но сейчас это стало даваться совсем просто. От этого было тревожно, но… не сейчас.       Важно то, что она, космическая, родная и при этом почти непредсказуемая, сейчас была с ним. Чуть ахнула, когда он отодвинул край свитера и почти невесомо коснулся кончиками пальцев её горячей кожи. Важно то, что она сейчас была сильной и решительной. Все эти месяцы, что они встречались, она была рядом, но на небольшой дистанции, которая только увеличилась в последнее время. А теперь Фред и сам не мог поверить, что вот она. Тянется к нему с жаркими поцелуями, сминает пальцами его волосы, заставляя, шипя, отклонить голову назад, языком проводит линию по шее.       И цветы эти блядские от МакГуайра пахнут на всю комнату. Он даже не заметил, куда она их поставила, но они где-то здесь. Уроды.       Фред фыркает в уголок губ и смелее скользит ладонью по коже, считывая изгибы, нежность, рёбра и позвоночник. Он не хочет сразу, это выходит случайно, но всё же он касается большим пальцем кружев бюстгальтера. Алиса резко выдыхает носом, её губы застывают. Фред поспешно сдвигает ладонь чуть ниже, там, где безопаснее, чуть отстраняется, шепчет:       — Как ты?       И ликует, когда Алиса что-то утвердительно мычит, тянет его на себя, крепче обхватывает бёдрами его бока. Он прислушивается к каждому её движению и вдоху. Он готов остановиться в любой момент: пофигу, перетерпит, главное — не напугать и не переусердствовать сейчас.       Другая его рука выпутывается из волос и через миг уже скользит по её бедру, Алиса чуть приподнимает его, позволяя обхватить под коленом, а следом вдруг смеётся.       — Хочешь, чтобы я упала?       — Ни в коем случае.       — Сядь на кровать.       Фред бережно отпускает её, позволяя им обоим чуть перевести дыхание. Он не знает, куда пристроить ладони, которыми уже не касается её, и просто идёт спиной к кровати, пока не садится. Он опирается ладонями о матрас, смотрит, как она закидывает ногу на ногу, ладонями убирает волосы назад, прикусывает почти алые от поцелуев губы… За ней окно, оттуда бьёт свет и сонм пылинок поднимается в воздух от каждого её движения. У неё волосы тёмные, одежда закрытая и тёмная, и силуэт её оттеняется дневным светом.       Но потом они лежат рядом, под ними мнётся расшитое покрывало, они целуются, путаются в руках и волосах, становится жарко… И вокруг них вдруг застывает нервное, возбуждённое ожидание. Он снова навис над ней, мимолётом увидел, как разметались её кудри и порозовели щёки, коснулся лбом её лба. Она нашла его запястье, переплела их пальцы, надавила на сухожилия на сгибе между пальцами и ладонью… Фред коротко поцеловал её, намереваясь после этого приступить к дальнейшим действиям. Он выдохнул, чувствуя, что воздух в лёгких становится горьким, как табачный дым…       — Лис, могу я…       — Нет.       Короткое слово оборвало его надежды, его мысли, которые были уже несколько в будущем. Он подавил стон разочарования и не издал ни единого звука. Отстранился, отодвинулся, опёрся о локоть. Алиса лежала на спине, глядела в потолок. Провела ладонями по лицу, а потом оставила их там, не давая понять, что она чувствует… Хотя что там понимать.       — Хорошо, — быстро прошептал он. — Всё хорошо, Лис. Давай остановимся.       Она едва заметно кивнула.       Он ждал мучительные две минуты, стараясь сохранять своё лицо спокойным и расслабленным. Она восстановила дыхание, попыталась охладить щёки, прикоснувшись к ним тыльной стороной ладоней. Он мельком увидел белые шрамы, пересекающие мягкую светлую кожу, и почувствовал, что нежность внутри него ни капли не утихла. Он слышал, как пренебрежительно парни с других факультетов отзывались о девушках, которые не поддались их страстному влечению, и осознал, какие же они козлы. Это было неприятно — сначала почти коснуться самого огня, а затем упасть в ледяную воду. Но всё равно — зачем же так?..       Потом она села, собрала вместе волосы, перекинула их на одну сторону. Было сложно сказать, раздражена она или расстроена. Или обижена на него, что хуже всего. Но когда она заговорила, Фреду захотелось вновь прильнуть к ней и поцелуями заставить замолчать, чтобы переубедить.       — Извини. Я не хотела всё портить.       Он сел так, чтобы она видела его лицо, и улыбнулся. Она была милой в своём смущении.       — Ничего ты не испортила, — нежно и отрывисто проговорил он. — Чего ты?       Она трепетно вздохнула и сцепила свои ладони, стала нервно заламывать пальцы.       — Я не знаю. Я думала, я правда хочу… — она смущённо хмыкнула, подбирая слова, а потом сказала чуть тише: — Хочу тебя. Но я не знаю. Я так не могу, извини.       — Всё хорошо, крошка. Тебе не нужно извиняться, — Фред сказал это и улыбнулся, пока Алиса глядела на него недоверчивой букой.       — Я же тебе всё обломала, — в голосе обвиняющие нотки. Обвиняла саму себя.       — О нет. Какой кошмар! — драматично воскликнул он и картинно приложил ладони к лицу. — Что же мне делать?! Придётся пойти спрыгнуть с окна!       Он был доволен, заставив её улыбнуться уже не от смущения, а потому что смог немного развеселить. Она мяла и мяла свои пальцы, он перехватил её ладони и нежно взял их в свои, ликуя, что она не отдёрнулась от него, как от металлического жезла в грозу.       — Ты молодец, что не стала ради меня делать то, чего тебе не хочется. Я бы не хотел видеть, как ты страдаешь, ясно?       Она коротко и благодарно кивнула.       — Это просто всё слишком внезапно. И неправильно. Мэдди может вернуться в любой момент.       — Вообще-то я сказал девочкам, чтобы они надолго отвлекли её, — негромко усмехнулся он. Алиса расширила глаза.       — Так это ты подговорил их, чтобы они позвали меня сюда?       — Я не знал, как ещё заманить тебя в собственную комнату! — он засмеялся и мотнул головой, отбросив упавшую чёлку назад. — Я такой мерза-а-авец…       — Ты не мерзавец, — вздохнула Алиса. Они всё ещё держались за руки. — Я с тобой чувствую себя совсем по-другому…       — Так и должно быть. Ты моя королева, Лестер… — он осторожно поднёс их сцепленные руки к своим губам и по очереди поцеловал её кисти. — И не вини себя ни за что, понятно?       — Да, — теперь она звучала увереннее. — Мы поговорим об этом позже и не здесь. Дело не в Мэдди и даже не в твоей маме, которая может в любой момент зайти сюда со словами, что ей нужно сиюминутно вытряхнуть ковёр! — на этих словах он закатил глаза. — Помнишь, летом я говорила, что каждую секунду слышу голоса духов этого дома? Духов, которые ненавидят нас с папой? Так вот… Эти голоса сейчас усилились и проникли прямо внутрь черепа.       — Что они тебе говорили, дорогая? Они тебя осуждали?       — Не представляешь как.       — Подонки. Ла-а-адно. Значит, поговорим позже. Хорошо?       — Да, конечно.       — Я не буду тебя торопить, — он коснулся пальцами её щеки. — И ты сама не делай никакую трагедию, а то, зная тебя…       — Зная меня — что? — колко поинтересовалась она.       — Что-нибудь надумаешь, — пожал плечами Фред. — Что-нибудь невероятное.       — Я просто боюсь за нас с тобой. За то, что будет с нами после школы.       — Что и требовалось доказать… — он вздохнул и растрепал рукой волосы. — Чего ты боишься?       — Я боюсь, что мы не справимся, малыш, — она говорила быстро и пронзительно смотрела ему в глаза. — Что отношения на расстоянии нам не подойдут. Мы не сможем видеться месяцами, Фред. Мы не сможем летать друг к другу с помощью портального сообщения каждую неделю. С того момента, как мы начали встречаться, мы фактически не расставались. А потом всё будет по-другому.       — Я знаю. Я и сам об этом думал. Но знаешь что? Мы справимся. Мало ли способов общаться на расстоянии…       — Это другое.       — Я прекрасно осознаю, что это другое. Но я испытываю к тебе огромные чувства. Я люблю тебя. Ты дорога мне не меньше, чем члены моей семьи, и даже значительно дороже некоторых. И я не представляю, что должно случиться, чтобы я перестал любить тебя. Ты не будешь для меня значима меньше, если я буду реже тебя видеть. Разве у тебя не так, Лис?       — Я люблю тебя. И я так сильно боюсь потерять тебя…       — Ты не потеряешь, — пообещал Фред. — Если только сама не захочешь.

***

      Они разговаривали ещё долго, постепенно с серьёзных тем перешли на более обыденные и простые. Внутри Алисы развязывались тревожные узелки — один за другим. Потом Фред ушёл, и следующий час она в одиночку приводила себя в порядок. От того, что произошло в этой комнате (а ещё сильнее от того, что могло произойти) у неё гудело в груди. Это был клубок сложных и хитрых чувств. И страх, и не страх — она доверяла Фреду, знала, что он сделает всё, чтобы она чувствовала себя лучше всех. И неловкость, и не неловкость — какая может быть неловкость, если они знают друг друга уже лучше некуда?..       Но ей было легко. Она знала, что она любима и желанна. И что это её день. И ей сразу захотелось принарядиться. Уже через час её волосы не были мятыми кудрями, они были уложены аккуратными пышными спиральками. Она нарисовала небольшие стрелки и нанесла на веки немного блёсток, а губы накрасила тёмной помадой. А потом надела платье — тёмно-бордовое, ниже колен, с прямой юбкой и тонким пояском, который подчеркнул её талию. Она крутилась у зеркала, не обращая внимания на шипение вредных призраков дома («Позорница, непризнанная девчонка…») и на язвительные комментарии самого зеркала («Никакого почтения к благонравственности!»).       — Нет такого слова! Остынь уже! — не выдержала Алиса и притворилась, что сейчас замахнётся на зеркало своей расчёской.       В дверь кто-то постучал. Это была Тонкс — она, не дожидаясь ответа, почти сразу просунула свою ярко-розовую, как жевательная резинка, голову в дверной проём.       — О-о, а вот и моя сестра! — приветливо воскликнула она. — Платье и кеды!       Алиса рассмеялась и кинулась к ней обниматься. Она и в самом деле была в кедах, решив, что убьётся, если ступит на древнюю лестницу даже на небольших каблуках. Чёрно-белые кеды с длинными шнурками, которые она обвязала вокруг щиколоток, должны были придать ей шарма. Ну или выдать в ней дочь мародёра — одно из двух.       — Блин, ты просто шикарно выглядишь, — восхищённо сказала Тонкс, попросив Алису покружиться. — А я после работы похожа разве что на половую тряпку.       Тонкс лукавила. Она выглядела усталой и помятой, но в ней чувствовались свежесть, энергия и жизнь.       — Ничего не на половую тряпку! — заворчала Алиса. — Я могу помочь тебе привести себя в порядок, садись.       — Ой, да, поухаживай за мной, — охотно согласилась Тонкс. Алиса придвинула к зеркалу кресло, и Тонкс тут же плюхнулась туда, закрыла глаза и откинула голову назад. — Ненавижу выходить на работу после праздников. И так с трудом соображаешь, работы толком нет, зато все от тебя чего-то хотят… Представляешь, почти весь наш отдел отправили на какое-то обучение маскировке аж в Корнуолл!       — Обучение маскировке? — переспросила Алиса. Она разминала сестре плечи, и та едва ли не мурлыкала от благодарности. Ей этого не хватало.       — Ага. Кто-то сверху начал понимать, что добрая половина мракоборцев не готова к настоящим боям. Но отправлять всех сразу!.. — она раздражённо хлопнула по колену. — Я считаю, что это необдуманно.       — Я тоже, — нахмурилась Алиса. — А если что-то случится?       Она решила начать с волос Тонкс. Ещё в детстве они играли так: Алиса могла только слегка прикоснуться к гладким прядям, чтобы сестра поняла, нужно ли их удлинить или укоротить. И сейчас Алиса мягко тянула за волосы, «удлиняя» их до нужной длины. После этого они вдвоём смотрели в зеркало, и Тонкс меняла цвет волос, чередуя все цвета радуги. В конце концов остановились на бирюзовом.       И, разумеется, Тонкс не прекращала болтать.       — Если что-то случится, все вернутся назад, только не так быстро, как надо. Так или иначе, я смогла отмазаться, потому что это было бы шуткой — отправлять меня на курсы по маскировке. Меня!!! Но я весь день просидела в штабе с драконами, которые перетирали друг другу косточки и загрузили меня отчётами с головы до ног. Клянусь, если бы я двенадцать часов была в патруле, я была бы живее, чем сейчас. Ненавижу буквы! — простонала она.       — Вы с Фредом и Джорджем в этом похожи, — сказала Алиса, положив ей на колени косметичку и шкатулку с украшениями. — Поэтому всю документацию об их вредилках всегда пишет кто-то другой.       Тонкс принялась копаться в украшениях и рассматривать их, пока Алиса делала ей два низких хвостика.       — Дай угадаю. Ты?       — Ага. А я получаю двадцать процентов от их выручки.       — Ну ты и мегера! — с восхищением протянула Тонкс. — Им самим остаётся хоть что-то? Ой-ой, подожди, а можно одолжить у тебя вот эти серёжки?       — Можешь вообще их забрать, — легко сказала Алиса, когда посмотрела, на что показывает Тонкс. Та удивлённо приподняла брови.       — Ты шутишь? Они тебе не нужны?       — Не нужны. Они валяются на дне шкатулки, я вечно о них колюсь…       — Су-у-упер! Спасибо! — Тонкс радовалась, как ребёнок. Она навела палочку на серёжки и трансфигурировала их. Теперь вместо простых «гвоздиков» это были крупные серёжки-клубнички. Тонкс поспешила надеть их, а потом радостно вертела головой, любуясь результатом. Алиса вспоминала то время, когда у Тонкс был период панк-культуры: она ходила в цепях, металле, ошейниках и полностью красила веки чёрным… Сейчас в ярких красках она была совсем другой.       — Всегда пожалуйста, — хмыкнула Алиса, принимаясь за её лицо. Тонкс была метаморфомагом, но косметика её вовсе не портила. — Уверена, что Рему очень понравится.       Дора мигом порозовела, а кончики её волос стали яркими-яркими и даже слегка завились.       — Ты такая милая! — Алиса взялась за кисть, чтобы нанести немного цветных теней. — Может, расскажешь, как у вас с Ремом дела?       — Ты первая завела разговор о Фреде.       — О близнецах. И я первая задала вопрос.       — А я старше тебя.       — А у меня день рождения!       — Р-р-р!       Так, хихикая, они провели ещё минут двадцать, пока не услышали, как внизу начали прибывать новые гости. Кто-то уронил подставку в виде ноги тролля, и Вальбурга завопила, обзывая всех вокруг дрянью, полукровками, смердью и помоями. Алиса с Тонкс решили, что это знак и пора спускаться к ужину. На первом этаже они столкнулись с Биллом и мистером Уизли, которые в четыре руки успокаивали портрет старухи, до сих пор обмотанный гирляндой из остролиста.       Мистер Уизли тепло поздравил её и чуть приобнял, а вот Билл, стоило Алисе обнять его, крепко обхватил руками и приподнял, оторвав от пола. Алиса захихикала. Билл поставил её на место и с хитрой улыбкой сказал:       — Надеюсь, мой брат не сойдёт с ума от ревности!       — То, что он не узнает, ему не повредит, — хихикнула Алиса.       На кухне уже почти собрались все, кто хотел присоединиться к праздничному ужину. Едва Мэдди увидела её, она ахнула, заставив всех обратить на неё внимание:       — Алиса! Роскошно выглядишь!       — О да, — Алекс покачала головой, взмахом палочки зажигая дополнительные свечи, наполняя кухню тёплым жёлтым светом. — Это моя дочь. Платье и кеды…       — Вы с Тонкс слишком предсказуемы, — фыркнула Алиса. И тут ей, спускающейся с лестницы, подал руку человек, которого она не заметила сразу.       — Мне не верится, что ты так повзрослела, Алиса, — добродушно сказал Римус. Его голос был болезненным и усталым, на лице красовались свежие розовые полосы, которые (Алиса знала точно) ранее были широкими кровоточащими ранами, просто заживляющие чары ещё не подействовали до конца. От него пахло каким-то терпким лекарственным зельем, но он старался выглядеть как обычно, как все…       — Римус! — воскликнула Алиса и тут же сердито нахмурила брови. — У меня к тебе, вообще-то, серьёзный разговор!       Тонкс, которую Рем обделил вниманием, удивлённо покачала головой и прошла мимо, чтобы поздороваться с подростками и споткнуться о ножку стула.       — Неужели? — мягко спросил он. Он повёл её к столу, они оба сели, и Алиса принялась ругаться шёпотом, чтобы не привлекать излишнего внимания.       — Скажи мне, пожалуйста, у тебя слишком много денег? Может быть, у тебя нет никаких трудностей в жизни, ты ни в чём не нуждаешься? Может быть, я чего-то о тебе не знаю?!       — Алиса, я не понимаю, о чём ты.       — О твоём подарке, Рем! Это слишком дорого, ты просто сошёл с ума…       — О. Не беспокойся. Я бы не приобрёл то, на что у меня не хватило бы средств.       — А-а-аргх! Я тебя знаю, и ты бы определённо это приобрёл! Рем, ну зачем? Зачем идти ради меня на такие жертвы?       — Жертвы? — он улыбнулся, и как будто слабый огонёк зажёгся на его лице. — Ты преувеличиваешь.       — Вовсе нет! Ты мог купить что угодно…       — Например?       — Например, Аконитовое зелье для себя. Чтобы быть здоровым и бодрым сегодня и моё сердце не болело от одного взгляда на тебя…       — Ну а я решил, что хочу подарить тебе музыку. А если быть точнее, позволить музыке быть рядом с тобой ещё чаще. И я знаю, как для тебя это важно, поэтому, если ты будешь счастлива, я буду справляться и дальше без всякого аконита…       — Рем! — всхлипнула Алиса. Через пару секунд она уткнулась носом в его старый пиджак, пытаясь выразить без слов, потому что слёзы мешали, как она ему признательна и как для неё это дорого и как же всё-таки неправильно отдавать львиную долю своих денег на такую ерунду, когда перед ним стоят более важные задачи. И только ей показалось, что она успокоилась, Римус сказал, что надеется однажды услышать её собственную музыку. И Алиса расклеилась снова. Почти сразу же подошёл отец, взял её за плечи, смерил своего старого друга крайне неодобрительным взглядом, порычал, что он довёл ребёнка до слёз в такой важный день, и увёл в другую сторону.       — Сириус, а у тебя получился… — спросил Билл с другого конца кухни, усиленно кашлянув вместо конца предложения. Сириус сильно сжал губы и кивнул, на что Билл показал большой палец вверх.       — Кто получился, пап? Мой сюрприз? — слегка оживилась Алиса.       — Увидишь, — загадочно сказал он.       — Ой, Рем, да ты весь в блёстках! — ахнула и засмеялась Тонкс, собираясь сесть на соседний с Люпином стул. Но стул был коварнее и проворливее, поэтому Тонкс чуть не повалилась вместе с ним. Её спас Римус: он очень ловко поймал её, помог выровняться и сесть, на что Тонкс смерила его благодарной улыбкой. Алиса знала, что не будь тут других, она бы обязательно чмокнула его в щёку, она всегда так делала…       — Серёжки-клубнички? — тепло спросил он, разглядывая её украшение. Тонкс кивнула, отчего клубнички слегка закачались. — Тебе идёт.       Тонкс просияла. И никаких стараний Алисы над её причёской больше не было заметно, потому что волосы порозовели и закудрявились, резинки для волос лопнули, невидимки посыпались…       В это время уже накрыли стол. Ужин сегодня начался рано, потому что к девяти, по договорённости с деканами факультетов и Дамблдором, дети должны быть в школе. Алиса чувствовала, как внутри растекается какая-то неожиданная грусть. Этот день был слишком прекрасным, чтобы заканчиваться. И слишком прекрасным, чтобы завтра начались школьные будни, в которых обязательно будет Амбридж.       Но пока этот день не закончился. Звучало много проникновенных и иногда смешных тостов, за столом не умолкали смех и разговоры. Еда была невероятной — мама и миссис Уизли постарались на славу. Алиса оглядывала людей, сидящих рядом с ней и чувствовала, как расплывается от любви. И эта любовь была большой и светлой силой, которая пронизывала её изнутри, делая непобедимой.       Близнецы шутливо делали ставки, сможет ли кто-то ещё сегодня заставить Алису заплакать. Она честно держалась как могла, даже когда кто-то, говоря приятные слова в её честь, был слишком милым. Но у её отца получилось.       Потому что под конец ужина почти весь свет в кухне погас и Сириус неожиданно вынес торт. Огромный торт, которого хватит на всех, кто сидит за этим столом, и даже ещё половина останется. Обычный такой торт из коржей и крема, не яркие фигурные шедевры, которые умеет делать миссис Уизли, с семнадцатью свечками. И все глядели на этот торт и на Алису как-то странно.       Она задула свечи, не придумав, что можно загадать, все пропели «С днём рождения», потом торт нарезали, разложили по тарелкам…       — Он потрясающий! — искренне восхитилась Алиса. Она была готова есть этот торт до конца жизни. Он был именно таким, каким и должен быть. Совершенно идеальный, нежный, не приторный… — Я такого ещё никогда не пробовала!.. Кого мне благодарить? Кто этот волшебник?       Сириус робко поднял руку. Алиса расширила глаза и вытаращилась на него.       — Ты… Ты шутишь? — удивлённо спросила она. Сириус цокнул и закатил глаза. — Что?       — Он сам всё приготовил, — подтвердила Алекс. — У меня проклятье от рождения, ты же знаешь, мне десерты никогда не даются. Так что он сделал всё сам.       — И даже мне не дал помочь! — добавила миссис Уизли, утирая уголки глаз платком. — А ведь я предлагала…       Алиса была обескуражена. Отец смотрел на неё, замерев и сияя. В кухне все переглядывались, улыбаясь во весь рот.       — Но как… Как? — выговорила она. Она правда не могла в это поверить. Её отец, конечно, мог что угодно, но торт?!       — Ты не знаешь, сколько раз он тренировался и сколько его шедевров мы перепробовали, пока тебя не было! — громко прошептала Тонкс.       — А сколько яиц было перебито… — пробормотал Римус.       — Я думала, мы все с ума сойдём, — вздохнула Алекс. — Даже мне досталось, хотя я тут почти не появлялась.       — Чего-о ты? — усмехнулся Сириус, когда перед глазами Алисы всё расплылось, а губы задрожали. — Всегда пожалуйста, дочка.       Там, где сидели близнецы, зазвенели сикли. Алиса тихо рыдала, обняв отца за шею, а тот спокойно гладил её по спине и ничего не говорил. Тонкс пошутила, что он тоже теперь будет в блёстках, но Сириус, кажется, был совсем не против.

***

      Алиса бодро спустилась по лестнице, стараясь отгонять от себя роковые мысли. Тонкс, конечно, была неуклюжей, но не непунктуальной — отправила их собирать вещи, пообещала, что поднимется за ними через двадцать минут, а прошло уже больше. Алисе хотелось верить, что она просто заболталась с Римусом, хотя их отношения, конечно, не должны были мешать выполнению поручений. Они оба в этом плане были верны своему долгу. Она одна тревожилась за их отъезд, а вернее, за то, что послужило причиной задержки отъезда. Ребята, особенно Фред с Джорджем, её останавливали: «По Амбридж соскучилась, крошка?..».       Она замерла на последнем пролёте, перед её глазами уже был коридор первого этажа с остатками рождественских украшений.       — Фадж самодур, — резко сказала Гестия Джонс Эммелине Вэнс, обе быстро шли к выходу, их мантии только и успели мелькнуть тёмными пятнами. — Отправить всех без исключения мракоборцев в Азкабан, когда уже поздно…       Окончание фразы осталось за входной дверью. Алиса плотно закрыла глаза. Как же ей хотелось притвориться, что она этого не слышала! Она пару раз глубоко вдохнула и выдохнула.       Она всё равно должна пойти туда и узнать, в чём дело. Наверху над чьей-то шуткой засмеялась Джинни, потом Гарри сказал что-то ещё, над чем засмеялись другие ребята. Счастливые, счастливые! Они ещё ничего не знают!       Когда Алиса открыла дверь и остановилась на пороге, никто ей даже не удивился.       — А профессор Дамблдор? — сдавленно спросила миссис Уизли.       — Не приедет, — прорычал Грюм. — Ему нужно оставаться в школе, усилить меры безопасности. Поручений от него пока нет.       Грюма на праздновании её дня рождения не было, как и Гестии Джонс с Эммелиной Вэнс. А ещё до этого двери хлопали.       Каким же фарсом казались сейчас все эти яркие растяжки, флажки и шарики! Как же глупо было сейчас заботиться о том, как бы ловчее упаковать торт, чтобы угостить им Ли и Анджелину с Алисией. Грюм хлестал что-то крепкое из своей фляжки, его волшебный глаз бегал по робко вошедшей Алисе. За стол он не садился, а вот остальных — Алекс, Сириуса, Римуса, Билла, мистера и миссис Уизли — как будто пригвоздило к стульям. Они глядели друг на друга с ощущением какой-то безнадёжности.       Алиса видела их в беде: например, когда случилось возрождение Волан-де-Морта. Тогда было очень страшно, но они были смелы и решительны. Тогда никто не знал, что делать, но они быстро нашли себе занятия и отправились восстанавливать Орден, например.       — Алиса, — негромко, рассеянно сказал мистер Уизли, положив свою ладонь на руку жены на столе. Он посмотрел на её родителей, ожидая, что те сейчас скажут ей идти наверх…       Но мать с отцом обещали, что не будут лгать и таить, если случится что-то страшное.       — Присядь, — хмуро сказал Сириус, не отрывая взгляда от Алекс. Она облокотилась о стол, запустила пальцы в волосы и смотрела куда-то вниз, не мигая и не шевелясь.       — Что произошло? Я слышала про Азкабан, неужели… — конец вопроса потонул в глубоких взглядах орденовцев. В кухне стало тихо. Совсем тихо, если не считать Кикимера, который подвывал в своей каморке: «Хозяева! Мои любимые хозяева!..». Осознание нахлынуло на Алису удавкой у горла, но она не могла озвучить вслух свои догадки. Ей очень хотелось ошибиться.       Сириус с тенью на лице отодвинул ей стул. Если она сядет, получается, она примет то, что это случилось — то, чего она боялась, чего она не хотела…       — Нет… — это вырвалось из неё само тихим шёпотом. Вся её суть бунтовала и сопротивлялась, к глазам подступили злые слёзы, а мысли метались потревоженными воронами. Этого не может быть. Это не могли допустить…       Римус подвинул к ней подпалённый кусок пергамента, который Кингсли успел передать из министерского камина-портала. Немного корявый почерк, смазанные чернила, но разобрать содержимое всё равно было проще простого. Десять имён и короткая приписка: «Сбежали десять минут назад. Половина Азкабана разрушена, дементоров ещё удерживают».       Десять имён. Лестрейнджей — трое.       И сесть за стол больше не вызывало труда.

КОНЕЦ ПЯТОЙ ЧАСТИ