I'll be your song when the dance is over

«Это всего лишь целая жизнь Она недостаточно долгая Тебе это не понравится без всякой любви Так что не трать время впустую…» — Finneas — Only a lifetime

      Всё было похоже на длинный и запутанный страшный сон. Временами Алисе хотелось ущипнуть себя посильнее, чтобы проснуться.       В ту ночь она шла одна через весь замок, но ей посчастливилось не наткнуться ни на Филча, ни на миссис Норрис, ни на преподавателей. А если бы она наткнулась, ей бы никто ничего не высказал.       Это была… другая ночь.       Даже Полная дама, которая вытирала слёзы уголком носового платка, спокойно пропустила её в родную гриффиндорскую башню, не дослушав до конца пароль.       И едва Алиса переступила порог гостиной, она увидела, как один человек поднимается с дивана. До этого он был сгорблен и напряжён… А Алиса, которой всё казалось, что у неё на спине груз пока не переваренных новостей, плохих впечатлений и страха, смешанного с желанием вынуть палочку и бороться, тут же ощутила лёгкость. Она тихо охнула, а потом поспешила навстречу Фреду, который с готовностью раскрыл руки для объятий. Алиса крепко обхватила его руками. Она прикрыла глаза и ощутила, как что-то, что долго сжимало её грудную клетку, наконец отпускает.       Это была долгая и тяжёлая ночь. Но и она подходила к концу.       Многие не спали. Алисия, которая как староста должна была разгонять всех по кроватям, махнула на это рукой. Все они видели, как с поля уносили тело Седрика Диггори, над которым горько рыдал его отец. Может, Седрик не учился на их факультете, да и вообще они за него не болели, но его смерть… От одной мысли об этом весь воздух вышибало из лёгких, а по коже иголочками бежали ледяные мурашки. Переносить это рядом с кем-то было легче.       Голова Алисы была переполнена мыслями о родителях и о Лестрейнджах, о Волан-де-Морте и о Гарри, о Седрике и о будущем… И безопасные объятия Фреда были настоящим оплотом спокойствия.

***

      Алиса почти не спала. Она провела эту ночь вместе с Фредом: тот сам предложил, когда увидел, что она до последнего борется со сном, свернувшись в кресле, но категорически отказывается подниматься к себе в спальню. Алиса долго думала, что так и не уснёт, у неё просто это не выходило. Они просто лежали молча. Сейчас никакие слова и не были нужны. Фред осторожно накручивал на палец её кудри, а потом отпускал, пока не уснул… Слушать глубокое дыхание любимого человека и рисовать пальцами узоры на его груди было лучше, чем оставаться совсем одной.       Её сон был совсем коротким. Алиса чувствовала себя выжатой, ей хотелось и дальше лежать в постели в горизонтальном положении… Но ещё сильнее ей хотелось узнать хоть какие-то новости. Узнать больше о том, что происходит, хотя она, очевидно, знала немного больше остальных.       Утром должен был выступить Дамблдор.       В то утро в Большом зале было очень напряжённо. Малейшая искра — всё вспыхнет ярким пламенем. Бледные и заплаканные пуффендуйцы, когтевранцы со стиснутыми челюстями и сощуренными глазами, слизеринцы, которые выглядели чересчур сдержанными, чинными и спокойными… И гриффиндорцы, которые буравили глазами преподавательский стол. Они ждали ответов, они ждали правды.       Директор не сказал им того, чего они не знали, но его плавная речь смогла хоть немного сгладить заострённые углы в душах каждого. Он просил студентов не приставать к Гарри Поттеру с расспросами. Горько вымолвил, что произошедшее на третьем испытании Турнира — ужасная, невосполнимая утрата, которая навсегда останется в истории школы, но всем им нужно стараться не поднимать панику. Просил поверить в то, что администрация делает всё возможное для усиления их безопасности вплоть до отправления поезда со станции «Хогсмид». Сказал, что традиционный Прощальный ужин будет посвящён Седрику Диггори.       Уроков больше не было, как и экзаменов. Впереди была целая неделя неожиданной тишины, разлитой по солнечно-зелёным лужайкам рядом с замком. Мало кому хотелось праздновать приближение каникул.       Потому что жизнь всегда рисуется долгой и счастливой. Каждый человек её заслуживает. Спокойно и легко думать о том, что каждого ждёт такой путь: рождение, учёба, поиск своего призвания, создание семьи, дети, старость… Страшно понимать, что кто-то может погибнуть в семнадцать лет, не узнав почти ничего из этого.       Ещё страшнее… Думать, догадываться о том, что эта смерть лишь первая из многих. Но об этом думали единицы.       Уроков больше не было, их и не планировалось, а если бы и планировались — их бы отменили. Но лучше бы они были. Лучше бы студентов посадили за учебники, дали им в руки перья и сказали писать, писать, писать под диктовку, чтобы все мысли вытиснули монотонные речи профессоров, даты, схемы, формулы и последовательности заклинаний.       Но последние дни перед каникулами были длинными и пустыми.       — Он был мне никем, — негромко произнёс Родерик МакГуайр после одного из полдников. Они с Алисой случайно встретились и теперь прогуливались рядом с теплицами профессора Стебль. В сторону поля для квиддича идти абсолютно не хотелось. — Но вот его нет, и так пусто на душе…       Алиса мрачно кивнула. Она была погружена в свои мысли.       Она думала, что Седрик и ей был никем. Всего лишь один из сотен таких же, всего лишь одно знакомое имя. Но вот его не стало, и в голову так и просились какие-то маленькие моменты, какие-то воспоминания, связанные с ним.       Он всегда придерживал тяжёлые дубовые двери перед девушками, которые шли за ним. Девушки привыкли опираться на тяжёлую дверь обеими ладонями или плечом, чтобы открыть, а галантность Седрика заставляла их чувствовать себя принцессами, а не просто школьницами.       На редких общих лекциях он был тем, кто интересовался у профессоров, как у них дела. Не потому, что хотел подмазаться, а потому что ему и правда было интересно.       Вуд называл его «тёмной лошадкой» и говорил, что за его мягким прищуром и аккуратной улыбочкой скрывается квиддичный монстр. А близнецы закатывали глаза, когда кто-то из девчонок рядом с ним начинал обсуждать его манеры, честность и скромность: «О-о, вот это скука, у нас теперь ценятся пай-мальчики, а не отважные и живые парни?»…       Одно было ясно, как день: Седрик не заслуживал умирать. Он не должен был. Волан-де-Морт не имел права.       — Что думаешь о возрождении Волан-де-Морта? — неожиданно перевёл тему Род. Алиса тут же подняла на него глаза и нахмурилась. Алиса думала, что людей в замке, которые знают о его возрождении, меньше, чем пальцев на обеих руках… И все эти люди молчали, потому что сам Гарри не хотел говорить об этом. А остальные уважали его желание.       Но Род… Его же не было в ту ночь в Больничном крыле?       — Ты знаешь о…       Родерик кисло растянул губы в неестественной ухмылке и выразительно поправил серо-зелёный галстук.       — А. Ну разумеется, — кивнула Алиса.       — Весь Слизерин гудит об этом, — мрачно сказал МакГуайр. Они остановились перед стеклянной стенкой одной из теплиц, где росла зубастая герань. — Ну, шёпотом, полунамёками, но всё прекрасно слышно и понятно. За пределы гостиной ничего не выносится…       — И что говорят? — спросила Алиса.       — Я знаю минимум четырёх, чьи родственники или старшие знакомые присутствовали при его возрождении… — он повёл плечами, как будто долго сидел в неудобной позе и теперь в них скопилось напряжение.       — Наверняка есть те, кто и сам не прочь присоединиться, — серьёзно заметила Алиса. Сейчас она полностью понимала Фреда, который яростно отнекивался от всего, что хоть как-то связывало его со змеиным факультетом. Род не кивнул и не согласился устно; он слегка цокнул языком, и Алиса поняла, что она оказалась права.       — Не знаю, хорошо это или плохо, что я собрался в такой момент уезжать из страны.       — Ты собрался…       — Ах, да.       Род вынул распечатанное письмо с расколотой американской сургучной печатью. Алиса расширила глаза и поскорее взяла письмо в свои руки, мельком читая слова: «поздравляем… приглашены… по результатам…».       — Тебя приняли в ВМА?! — воскликнула она. Впервые за эти трудные дни она чему-то искренне порадовалась.       — Ещё не приняли. Это финальный тур, — с немного натянутой улыбкой объяснил Род, показывая ей на нужное место в письме. — Нужно приехать в кампус и пройти несколько внутренних экзаменов. Они отсеивают примерно половину тех, кто добирается до финального тура, но…       — Но ты не будешь в их числе! — пропела Алиса, быстро обнимая Рода. Её сердце начало колотиться сильнее. — Это просто потрясающе, ты такой молодец…       Радоваться сейчас чему-то было странно, неправильно… Но как неожиданно заметила Алиса, жизнь продолжалась. Она так и продолжала бежать бурной горной рекой, звеня от столкновений с камнями и другими препятствиями по пути. Если лечь в лодку на этой реке и довериться течению — можно удивиться, как скоро сменяются пейзажи…       Род не разделял её эмоций. Кажется, поступление было для него далеко не на первом месте.       — И когда ты едешь?       — Сразу после выпускного, — сказал Род, а затем помрачнел. — Я не волнуюсь даже, знаешь… Я думаю о том, что нужно как можно скорее вернуться потом домой. У моей Мойры свадьба с этим Ноттом в июле… Готов поклясться чем угодно, что на самом деле вся семейка Ноттов уже примкнула к Волан-де-Морту. Никогда не хотел так сильно ошибиться…       — Ты уверен? — тихо спросила Алиса. Род кивнул, стиснув челюсти. — А свадьбу… Не отменят из-за этого?       — Какое там… — вздохнул он. — Мойра уже прислала приглашение. Судя по всему, она просто с ума сходит от счастья.       Алиса сочувственно посмотрела на него. На лицо её близкого друга легла сильная тень переживаний.       — Мойра не глупая, — тихо проговорила она.       — Но в людях она иногда всё же ошибается, — отрезал Род. Они пошли дальше, в сторону от теплиц и замка. — Это её выбор, я прекрасно понимаю. Просто я всегда хотел верить, что она не как наши родители, которые за золотые кубки и доказательство чистой крови готовы на многое. Нет, к Волан-де-Морту они вряд ли примкнут, они не такие… — поспешно добавил он, поймав глубокий взгляд Алисы. — Но день, в который их дочь станет женой чистокровного наследника знаменитого английского рода, будет лучшим днём в их жизни.       Алиса только вздохнула. Она не могла не проводить параллели. Семья МакГуайра и семья её мамы… В гонке за ложными, низменными ценностями они не побоятся потерять что-то очень важное.       Все чистокровные магические семьи похожи друг на друга.       Ну ладно. Почти все. Уизли не такие…       Может, их поэтому считают предателями крови, потому что они отказались от странных принципов выбора партнёра?       Какими же скучными были дни, когда Алиса об этом не задумывалась… И как же хорошо, что её мама — её сильная, гордая, решительная мама! — отгородила её от тихого ужаса благороднейших магических родов. И отец, который сбежал из дома от подобного мрака. Они оба в своё время много от чего отказались, чтобы Алиса выросла обычной, но совершенно счастливой девочкой.       — Если… Вернее, когда ты попадёшь в ВМА, ты будешь обязан писать мне по письму в неделю. Не реже! — весело сообщила Алиса, меняя тему разговора. Род кивнул, заставив себя вырваться из задумчивости, и внимательно посмотрел на неё. — Я хочу знать обо всём, к чему мне следует готовиться!       — А-а, то есть я иду в неизвестном направлении, а ты за мной? — хохотнул он.       — Так и есть!       — Тебя ждёт очень интересное приключение.       — Нас обоих, Род… Нас обоих.       Да, время бежало неутомимо, жизнь продолжалась и от того только больше сводила с ума. От информации, которой было много до одури, трещали извилины. Но если они и сейчас могут строить планы, улыбаться и верить в будущее… Значит, это ещё далеко не конец.       Это просто начало нового круга.

***

      В библиотеке Хогвартса сотни тысяч книг. Но вряд ли есть хоть одна, где рассказывается, что нужно делать, чтобы помочь другому человеку пережить ужасные события. Пособие для начинающих экстремальных психологов. В волшебной школьной библиотеке. Хуже и не придумаешь.       На Гарри было больно смотреть. Хотелось отвернуться, убежать, чтобы не видеть его потухших глаз, его синяков под глазами, его автоматических движений и стиснутых челюстей. Он и сам не особо хотел кого-то видеть: приходил в Большой зал позже всех, когда основная масса уже ушла, редко бывал в гостиной. Вместе с Роном и Гермионой занимал укромные и прохладные уголки, где молча смотрел в одну точку.       Алиса не имела права думать, что ей тяжело, когда рядом был Гарри. Он так никому и не рассказал, что видел и пережил, когда заколдованный Кубок перенёс его вместе с Седриком к Волан-де-Морту. Он смог рассказать об этом Дамблдору и отцу… У последнего лица не было после услышанного, Алисе врезалась в память его реакция.       Отец просил быть рядом с Гарри, не оставлять его одного. Но Алиса впадала в ступор, когда видела его отрешённый взгляд.       Близнецы могли развеселить даже трупа. Близнецы тихо сказали: «Лучше оставить его в покое».       Желание оставить его в покое билось с желанием сделать хоть что-то, хоть как-то помочь, хоть что-то сказать… Но как уменьшить его горе, как прикоснуться к его душе, чтобы согреть его?       Ситуацию усугубляло то, что до этого Скитер не меньше трёх раз писала в «Пророке» о том, что Поттер сошёл с ума и теперь не может разумно соображать. Похоже, многие в школе сторонились его не из-за просьбы Дамблдора, а из-за слов Скитер. В сочную и раздутую сплетню поверить проще, чем попробовать проникнуться чувствами другого человека.       И наконец Алиса решилась подойти и поговорить с Гарри. Она помнила, как в тяжёлые моменты, когда она падала духом, ей самой очень помогали такие короткие слова поддержки от разных людей. Они придавали ей уверенности, помогали не раскисать совсем… Алиса честно понимала, что сейчас всё гораздо глубже и сложнее, но как она могла не попробовать?..       Гарри сидел рядом с Роном и Гермионой в дальнем углу гостиной. Рон и Гермиона молча играли в волшебные шахматы. Гермиона проигрывала: она кусала нижнюю губу и хмурила брови, старательно напрягая шестерёнки в голове… Гарри смотрел на шахматную доску безразлично.       — Гарри, — осторожно позвала его Алиса. Он поднял голову. Рон и Гермиона не прекратили своей игры, но прислушались к начавшемуся разговору. — Я не представляю, что ты сейчас чувствуешь… Сказать по правде, я за тебя беспокоюсь. Если тебе нужна будет моя помощь, если ты захочешь поговорить…       Гарри почти не изменился в лице.       — Я не хочу. Спасибо, Алиса, но мне это не нужно, — негромко ответил он.       От этой колкой безысходности в его глазах хотелось выть белугой.       — Гарри, просто знай, что ты не один, — добавила Алиса. — Тебя поддерживают больше людей, чем тебе кажется…       Гарри только кивнул. В его глазах читалось слепое: «И как это должно мне помочь?». Гермиона отвлеклась от поля, где ферзь Рона рубил её последнюю ладью, и смотрела на Алису. Секунды оттягивали странное ожидание.       — Вот и я так думаю… — тихо проговорила Гермиона, с опаской переводя взгляд на Гарри, боясь его неожиданной отрицательной реакции. — Если бы мы могли, мы бы были рядом с тобой на каждом испытании Турнира и на дуэли с Волан-де-Мортом. Мы бы разделили всё это вместе с тобой. Каждую секунду.       — Да, Гарри, — добавил Рон. — Черта с два ты теперь останешься один.       То, что случилось — уже случилось. Это нельзя просто отпустить. И не так легко это сделать, будучи в месте, где всё напоминает о произошедшем. Алиса сказала правду: она совсем не представляла, что Гарри сейчас чувствует.       — Спасибо, Алиса. Спасибо, ребята, — негромко сказал Гарри.       Но если это поможет Гарри, если он поверит в их слова… Может, ему станет хоть на каплю легче.

***

      За три дня до отъезда профессор Грюм (настоящий, не самозванец) покинул Больничное крыло. Алиса удивилась, когда увидела его на своём месте, за столом преподавателей во время обеда. Он по-прежнему был осунувшимся и бледным, светлые волосы с изрядной сединой пришлось подстричь короче. Мама говорила, что весь этот год Крауч-младший забирал его волосы, чтобы варить Оборотное зелье. В целом Грюм выглядел крайне нервным: он подскакивал на своём месте и вынимал палочку каждый раз, когда к нему кто-то обращался.       Но он встал на ноги после заточения в ужасных условиях, которые продолжались почти год… Алиса не переставала поражаться выдержке и силе мракоборцев. Ну и способностям мадам Помфри тоже.       — Как думаешь, он останется таким же? — спросил Фред. Он проследил за взглядом Алисы, которая наблюдала за профессором, как зачарованная.       — Нет. Он восстановится… — уверенно ответила Алиса. — Он работал с моей мамой и моей сестрой. Они обе говорили, что человека крепче трудно отыскать.       — Но он уже не так молод… — задумчиво произнесла Патти, которая сидела напротив них.       Фред, услышав её, тут же начал усердно есть свой суп. Алиса давно заметила, что он стушёвывался каждый раз, когда Патти подавала голос или просто оказывалась рядом с ними.       — В Министерстве должна быть большая заварушка из-за всего, что произошло на Турнире, — сказал Ли. — Может, Грюм отдохнёт месяцок-другой и нырнёт туда, чтобы раскидать всех сонных мракоборцев направо и налево…       — О да. В Министерстве будет спокойнее и легче, чем в школе, — хмыкнула Анджелина. Патти замерла, обдумывая её слова, а потом громко и саркастично усмехнулась, принимаясь за своё рагу. Больше она в разговоре не участвовала.       — Почему ты не можешь поговорить с ней? — шипела Алиса, когда они с Фредом уходили из Большого зала. Фред раздражённо вздохнул.       — И что я ей скажу? «Оу, прости, я не заметил, что ты была околдована, когда мы были в отношениях, и я должен был быть к тебе внимательнее»? Или: «Знаешь, мне неловко, что даже под действием сильных чар ты заметила, что у нас что-то не клеится»? Как ты… Как ты вообще себе представляешь этот разговор?       — Фред, лучше поговорить, чем потом жалеть о том, что не было сказано, — упрямо заявила Алиса. Фред недовольно мотнул головой. — Ну правда, Фред!       — Нам с ней нечего обсуждать, — процедил он. — Лично мне всё совершенно ясно.       — Поэтому каждый раз, когда она рядом, ты сам не свой? — поддела его Алиса. — Это ты называешь «всё ясно»?       Фред остановился, Алиса вместе с ним. Они были в стороне от потока студентов, которые покидали Большой зал. Алиса задумалась над тем, насколько сварливо она сейчас звучала… В её голове это выглядело мягче и правильнее — не так, как сейчас, когда Фред смотрел на неё без привычного веселья и вдохновения.       Она боялась всё испортить. Она боялась этого каждый раз, когда привычное равновесие начинало подрагивать.       — Чего ты хочешь? — спокойно спросил он, скрестив руки на груди.       — Я хочу, чтобы вам обоим было комфортно, вот и всё, — немного скованно сказала Алиса. — Чтобы не осталось каких-то нерешённых вопросов…       — Я тебя понял. Лис, я поговорю с ней, когда буду готов. Ещё вопросы?       — Я ведь могу позвать её с нами на пикник сегодня вечером? Ты не будешь против?       Фред аж удивился такому вопросу. Он слегка выпучил глаза и приложил тыльную сторону ладони к её лбу.       — Э-эй! Что с тобой? — громко спросил он. — Почему это ты спрашиваешь у меня разрешения?       — Не знаю, просто я думала, ты будешь злиться, если я позову её… — промямлила Алиса, растягивая губы в немного виноватой и смущённой улыбке: до того сочувственно Фред на неё смотрел. Он тихо цокнул языком, нежно взял её лицо в свои ладони и коротко поцеловал её. Алиса прикрыла глаза, розовея и улыбаясь уже увереннее.       — Чудо моё, ты можешь делать то, что хочешь и не надо спрашивать у меня разрешения, — тепло сказал он, глядя ей в глаза. Он гладил её большим пальцем по щеке. — Я способен пережить Патти рядом с собой. Да и потом это будет правильно… Она заслуживает отдохнуть с нами, как никто другой.       — Ладно, — тихо произнесла Алиса. Она обвила руками его спину, радуясь и греясь его теплу. Может быть, жизнь накидывала им множество событий, которые не всегда было легко переварить, но пока он был рядом, Алиса чувствовала, что это не конец. Пока они вместе, все заклинания, проклятия и угрозы пролетят мимо.

***

      С Патти Алиса решила поговорить сама.       Потому что на её месте она была бы как минимум обескуражена тем, как изменились отношения её одногруппников между собой за то время, что она отсутствовала. Учитывая, что один из них — её бывший парень, а другой — тот, кого она могла отравить руками Пожирателя смерти.       Но Патти относилась ко всему просто. Ей потребовалось много времени, чтобы восстановиться после магических манипуляций над своим разумом, и она была рада вернуться в родные школьные стены. Временами она была отстранённой, задумчивой и чересчур осторожной, но чаще в ней просыпалась прежняя лёгкая и искренняя девочка.       Когда Алиса поднялась в спальню после того разговора с Фредом, Патти сидела на своей кровати и со странным выражением лица читала письмо.       — Моя мама сходит с ума, — с ухмылкой сказала она, встретившись взглядом с Алисой. Та вопросительно приподняла подбородок и села на свою кровать. Патти объяснила: — Она до чёртиков боялась отпускать меня обратно в Хогвартс. Она была уверена в том, что здесь очень страшно, опасно и можно умереть. Я едва убедила её в обратном… А теперь папа рассказал ей, как закончился Турнир.       — Она не ошиблась насчёт того, что здесь страшно, опасно и можно умереть, — вздохнула Алиса с грустной улыбкой. Патти дёрнула плечами, откладывая письмо на кровать.       — Моё место здесь. В этом страшном и опасном волшебном мире… — она с любовью оглядела комнату. — Я не хочу убегать от всего плохого. Я хочу научиться с ним бороться, стать сильнее, чтобы быть готовой защитить себя и окружающих, — Патти чуть отклонилась назад и оперлась ладонями о матрас за своей спиной. — Ну и год, верно?       — Не то слово, Пат. Мы волновались за тебя, — ответила Алиса. — Ты меньше всего заслуживала того, что с тобой случилось.       — Странно слышать это не от кого-то, а от тебя, — тихо сказала Патти. Её взгляд стал глубоким и грустным. — Я ведь пыталась убить тебя…       — Ой, я уже начинаю к такому привыкать, — попробовала отшутиться Алиса. Увидев, что не вышло, она сказала мягче: — Ты не виновата. И ты это знаешь.       — А если бы у меня вышло? — она вздохнула и закатила глаза с мукой. — Я знаю… Со мной об этом много раз разговаривали в больнице. Меня пытались отгородить от моего чувства вины… Но ведь это дела не меняет.       — Это осталось в прошлом, — тихо и доверительно сказала Алиса. В спальне повисла тишина.       Утекло много воды с тех пор, как Тонкс обнаружила здесь яд бундимуна. С тех пор, как закончились мучительные и бесконечные бессонные ночи. С тех пор, как Алиса перестала тайком плакать от страха, от боязни потерять контроль и попасть в ловушку…       Да, верно. Ну и год.       — Ты не держишь на меня никаких обид? — гулко спросила Патти. Алиса с улыбкой помотала головой.       — Боишься, что ночью от меня прилетит ответочка?       — Лис!       — Нет, я не держу обид. Я знаю, что ты этого не хотела.       Патти снова глубоко вздохнула.       — Это произошло, потому что я очень слабая. Я бы не попалась на крючок этого урода, если бы могла нормально за себя постоять. Я уверена, что ты на моём месте могла бы сопротивляться этим чарам…       Лестер не могла не перебить её.       — Им даже сам Грюм не мог сопротивляться, Пат! — глаза Алисы стали шире. — Взрослый, опытный мракоборец, который был на войне! О чём ты?! — она сделала паузу, чтобы снизить эмоциональность в голосе. — Ты очень сильная, раз сумела восстановиться и без страха вернуться сюда. И раз уж мы ищем виноватых, всё это случилось потому, что мы все были невнимательны друг к другу. И к тебе тоже.       — То есть? — Патти приподняла одну бровь. Было видно, что она впечатлилась словами Алисы.       — Ты ходила на уроки, как и мы, ты жила с нами в одной спальне, ты сидела рядом с нами за столом, — бурно объясняла Алиса. — И никто из нас просто не заметил того, как сильно ты изменилась, а если и заметил, то не подумал, с чем это может быть связано! Никто ничего не заподозрил, это просто ужасно! А теперь ещё и война с Волан-де-Мортом близится…       — Ты не боишься произносить это имя? — ахнула Патти.       — Нет. Так вот, впереди война с Волан-де-Мортом, скоро Пожирателей вокруг нас станет больше… Мы все должны стать сплочёнными, внимательными друг к другу. Тогда, может быть, мы обойдёмся без новых жертв и без новых нападений… — Алиса вздохнула и повернулась к окну. — И если ты говоришь, что тебе нужно стать сильнее — нет, это нам нужно стать сильнее вместе. Надеюсь, наш следующий преподаватель ЗОТИ будет не промах, и он сможет подготовить нас к защите и обороне.       — Это достойно, — тихо сказала Патти, сделав паузу. Алиса со вздохом кивнула. — Ты права. Хорошие времена позади, но кто сказал, что мы не справимся с плохими?       — Конечно! Кстати, я хотела позвать тебя на пикник.       — Куда?       — Мы с ребятами решили устроить пикник после ужина, на закате. На улицу нас вряд ли выпустят, но вот на крышу Западной башни можно попасть легко. Там есть прекрасная площадка, куда обычно никто не ходит…       — Постой… — нахмурилась Патти. Она говорила медленно и удивлённо. — Пикник? В такое время?       — Да. Это нормально, — кивнула Алиса, вставая. — Это не будет неуважением к Седрику… Мне кажется, он был бы рад, если бы мы находили поводы для радости даже сейчас. Если у нас есть мужество веселиться перед лицом опасности, значит мы вообще на всё способны. Может, не так уж и много таких поводов осталось… — она вздохнула, на миг проведя ладонями по лицу. — Учитывая, что близнецы не вернутся в школу в следующем году.       — Не вернутся?       — Они решительно настроены насчёт своего бизнеса, а всякие академические достижения их не волнуют.       — Тогда понятно. Кстати, о них… — у Патти изменился голос. Она сделала паузу, ожидая, пока Алиса посмотрит прямо на неё, и та сразу поняла, о чём пойдёт речь. — Вернее, о Фреде. Я не очень хочу лезть в ваши дела, я за вас рада, но… — она замялась и начала заламывать пальцы. — Будь с ним поосторожнее.       — О чём ты? — осторожно спросила Алиса, садясь на соседнюю от Патти кровать.       — Да о том же, о чём и ты, — она со вздохом развела руками. — Я была под Империусом месяцы, и он ничего не заметил, хотя я много времени проводила у него под боком. А когда я уехала в больницу, вы с девчонками хоть какие-то открытки мне присылали, а он… — она с шумом выпустила воздух изо рта. Её голос стал совсем тихим. — Ни строчки. Как будто он ничего ко мне и не чувствовал…       Алиса могла согласиться с Патти: Фред и сам говорил, что она не была ему особо интересна. Но в глазах девушки была искренняя боль. Никому не хочется чувствовать себя ненужной. И было особенно неловко сейчас находиться рядом с ней. Как будто Алиса забрала её надежду, её любимого человека, и сейчас кружилась, и светилась от счастья, пока другая страдала без этого…       Противное чувство. Алиса понимала, что ничего логичного в этом нет, но ничего поделать с собой тоже не могла.       — Я не знаю, я понятия не имею, какие у вас отношения, — Патти говорила, глядя в пол. — Я хочу верить, что у вас всё складывается гораздо лучше… — она подняла глаза и грустно улыбнулась. — Бр-р-р, извини. Я просто должна была тебя предупредить. Не всегда замечаешь в другом человеке что-то подобное, когда только начинаешь с ним встречаться.       Алиса снисходительно фыркнула и помотала головой, стараясь сделать вид, что её совсем не задели слова Патти.       — Расслабься. Во-первых, я прекрасно знаю Фреда, — уверенно сказала она. — А во-вторых, я тоже не подарок. Не волнуйся, Пат. Ты и правда понятия не имеешь, какие у нас отношения.       Патти кивнула и пожала плечами.       — Извини ещё раз.       — Никаких проблем. Так ты идёшь на пикник?       Патти только кивнула. Её глаза были огромными… Как будто она увидела в однокурснице что-то новое, чего не замечала раньше.

***

      Это любимое время дня у Алисы. Солнце ещё не село, оно как будто даже не было близко к земле. Но пройдёт каких-то полчаса, и оно спрячется за шотландскими горами, озолотив их каймой лучей света. Июньская жара тоже сходит на «нет», небо по-летнему яркое… Всё как будто хорошо. И от того только пронзительнее думать о горе, о гибели, о тайных планах Волан-де-Морта, которые он строит где-то за защитным куполом Хогвартса. Порой откуда-то из глубины, из тесного пространства между сердцем и лёгкими, рвётся судорога: как мир может оставаться таким же ясным и чистым после всех трагедий?       Хотелось показать всем трагедиям средний палец. Хотелось жить и улыбаться — особенно после того, как они убедились, что жизнь может оборваться слишком внезапно.       Джордж двумя руками нёс корзинку с едой и бутылочками с соком, Фред нёс пледы и подушки из гостиной, у Ли за спиной была гитара на ремне. Девчонки, которые были налегке, шли рядом с ними.       — Мама написала, что не будет против, если ты приедешь к нам летом на недельку-другую, — негромко и весело сказал Фред. — Она очень смешная. Я у неё даже не спрашивал насчёт тебя…       — Я её обожаю, — легко рассмеялась Алиса. — Я с радостью. Скучаю по «Норе».       — Ни о чём не мечтай, юная леди! — с укором сказал Джордж. — Твоя раскладушка будет стоять в спальне Джинни, и можешь быть уверена, что мама будет тщательно следить за её местоположением по ночам!       — Да мы просто выгоним тебя из комнаты тогда, — хохотнул Фред.       — Да, твоя кровать всяко удобнее раскладушки, — подмигнула Джорджу Алиса.       — Только с одним условием: ты отдаёшь мне все чаевые из «Зонко», — тут же отозвался Джордж. Они стали по одному карабкаться по узкой винтовой лестнице, ведущей на площадку на крыше Западной башни.       — «Зонко»? — спросила Алисия, которая поднималась первая. Её голос отозвался лёгким эхом от каменных стен.       — Ребят согласились принять на стажировку в «Зонко» уже начиная с августа! — с гордостью сказала Мэдди.       — Да… — подтвердил Джордж, пыхтя. — Хозяин — тот ещё тип, но мы его ассортимент знаем как свои пять пальцев, да и ему нужны такие талантливые помощники, как мы. Там скучно, наши товары могут внести разнообразие и значительно повысить прибыль…       — Мы пока не договаривались об аренде полок под свои товары, — продолжил Фред. — Но дело за малым. Старик сам увидит, что нельзя отказываться от такого предложения. Подработаем, накопим немного денег и начнём серьёзно заниматься бизнесом…       — «Зонко» — это отличное начало, — уверенно сказал Ли. Наконец они выбрались наружу — яркое голубое небо и низкое солнце на миг ослепили их после серости стен замка.       Они с комфортом расположились: крыша была ещё нагрета солнцем, в обозримом пространстве никого рядом не было. Только три башни (Астрономическая, Гриффиндор и Когтевран) высились с трёх сторон, и солнце постепенно окрашивало их мягким розовым и золотом. Здесь был дух свободы и настоящего лета. Здесь было хорошо.       Они старались не говорить о плохом и обходить тяжёлые темы. Вспоминали смешные и нелепые истории с первых курсов, шутили, обсуждали будущее и сплетничали. Всё было просто и почти беззаботно. Над крышей не умолкали голоса, смех и песни.       Как будто вернулись старые времена.       И когда солнце почти село, в разгар одной из увлекательных историй от Джордана над их головами раздался страшный звериный крик. Мэдди вздрогнула от неожиданности. Ещё пара секунд, и в самый центр круга рухнула тень.       — Мерлин. Гера! — закатила глаза Алиса, подрываясь со своего места. Она согнала крупную и лохматую сову с пледа, но та всё равно успела ухватить крупный кусок мясного пирога. Вместо приветствия она швырнула (по-другому не назвать) своей хозяйке письмо, которое было привязано к её лапке.       — Я скучал по этой милашке… — умилённо сказал Фред. Гера тут же выпучила на него свои горящие глаза.       — Ни с места, Гера, а то запру в совиной башне, — угрожающе произнесла Алиса. Она по почерку догадалась, от кого ей пришло письмо… Сердце забилось чаще. Обычно этот человек присылал письма по утрам, а тут — вечером. Что-то случилось? Или Гера, как обычно, где-то заплутала, решив не выполнять свои прямые обязанности?..       Так или иначе, Алиса отошла в сторону, молясь, чтобы в письме не было каких-то плохих известий.       «Дорогая Касси,       Наверное, было бы лучше обсудить это с тобой лично, извини, что пишу об этом так.       Сразу, пока ты не успела испугаться: всё в порядке…»       Алиса хмыкнула. Отец как будто читал её мысли.       «Я вернулся в дом своей семьи в Лондоне. Не уверен, что рассказывал тебе об этом месте. Из его плюсов: здесь безопаснее, чем в самой охраняемой ячейке Гринготтса. Теперь я постоянно нахожусь здесь. Больше не беспокойся о том, что меня где-то продует.       Твоя мама сейчас активно принимает участие во всём, что организует Дамблдор после последних событий. Не могу рассказать подробнее об этом в письме, сама понимаешь. Она будет редко появляться дома, вдобавок её, как и меня, очень беспокоит твоя безопасность. Сейчас затишье, те, с кем мы боремся, не подают никаких сигналов, но это не отменяет того, что это ненадолго.       Поэтому я предлагаю тебе провести летние каникулы вместе со мной. Не могу обещать насыщенных и весёлых дней (ты ведь знаешь, какой я весельчак после Азкабана-то), но я буду тебе очень рад. Постараюсь сделать всё, чтобы ты почувствовала себя как дома.       Твоя мама настроена категорично насчёт того, чтобы ты сюда ехала, но если ты откажешься, обещаю, я пойму тебя и поговорю с ней, мы что-нибудь придумаем.       Пришли ответ вместе с этим прекрасным созданием, пока я не успел по нему соскучиться.       Целую, папа».       Алиса перечитала письмо дважды, ощущая, что кончики пальцев подрагивают от волнения, а по лицу расползается улыбка. На душе было тепло-тепло…       Она проведёт каникулы с отцом! Как он может думать, что она от такого откажется?       До чего же странно он отзывается о своём доме… Но Алиса готова потерпеть. Она, на самом деле, готова к чему угодно, лишь бы отец и правда был в безопасности. И был рядом с ней.       Это будут её последние летние каникулы… И они будут лучшими в её жизни.       — У кого-то есть перо? — прикрикнула она в сторону друзей, которые как раз смеялись над чьей-то шуткой. Фред кивнул и поднялся со своего места, доставая из кармана перо. Он подошёл к Алисе, когда она начала перечитывать письмо в третий раз.       — Что-то срочное? — осторожно спросил он.       — Это от папы. Он предложил поехать к нему на каникулы, — ответила она, улыбаясь. Фред слегка удивился, но понимающе кивнул. — У него дом в Лондоне, он сейчас там… Фред, у меня руки трясутся, я писать не могу! — вдруг пожаловалась она.       — Выдохни. Ты счастлива? — Фред и забавлялся с её реакции, и старался скрыть какую-то странную грусть. Он понимал, что вряд ли Алиса сможет увидеться с ним летом, если поедет к отцу. И он понимал, что и Алиса, и Сириус заслуживают каникул вместе…       — Да, да… — с волнением проговорила она. — Позволь-ка…       Она встала за Фредом, повернула письмо обратной стороной, прислонила его к спине Фреда и стала торопливо писать ответ.       — Это так неожиданно, просто с ног на голову всё летит… — бормотала она, едва не дырявя пергамент острым пером. — Но я счастлива. Ты не представляешь, как я по нему скучаю…       — Я бы хотел с ним познакомиться, — тихо сказал Фред.       — Я бы хотела, чтобы это было возможным, — вздохнула Алиса. Она дописала и свернула письмо обратно. Потом они с Фредом ещё несколько минут ловили Геру, которая прыгала от них по всей крыше. На самом деле эта строптивая птица просто дразнила их — захотела бы, улетела бы молча. Наконец Фред изловчился и схватил её, при этом им с Алисой пришлось сесть на корточки прямо на крышу. Гера успела цапнуть его своим толстым закрученным когтем, прежде чем Алиса привязала к её лапке письмо. Она строго посмотрела на сову и прошипела:       — Если ты с отцом будешь так же себя вести, я тебя вымою с трёмя шампунями!       Гера оскорблённо гаркнула, а затем встрепенулась, вырвалась из рук Уизли и улетела. Алиса с Фредом проводили её взглядом.       — Она всегда появляется в неожиданные моменты, — устало сказала Алиса, убирая волосы от лица.       — А по-моему, она очень даже вовремя, — сказал Фред. Он обворожительно улыбался. На его лице играли краски заката, в его волосах запутался ветер, а небо над его головой приобретало потрясающие оттенки.       А Алиса так и не разобралась, почему при всех искрах, которые разжигались в её душе при одном взгляде на этого парня напротив, она чувствовала себя с ним удивительно спокойно. Как будто не было ничего правильнее…

КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОЙ ЧАСТИ