I'll be your song when the dance is over

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

      Поезд уже начал сбавлять ход, когда пригород за окнами сменился городскими видами Лондона. В открытое окно купе проник прогорклый запах жжёных автомобильных покрышек и резкий запах машинного масла. Аляповатые вывески магазинов и рекламные щиты соседствовали с граффити. Но чем ближе поезд подъезжал к центру города, тем чище становились улицы, появлялось всё больше парков и отреставрированных зданий образца XVII–XIX веков.       Фред и Джордж собрали с пола взрыв-карты, синхронно ухмыльнувшись прожжённому пятну на ковролине. Гарри накинул на одно плечо свой увесистый рюкзак и глядел на ребят немного таинственно. Рон хотел ему что-то сказать, но передумал, поэтому задумчиво смотрел в окно. Гермиона наклонялась, чтобы заглянуть под сидения и вставала на цыпочки, чтобы окинуть взглядом полки…       — Мы ничего не забудем, Гермиона, — устало произнесла Алиса. На её губах была маленькая улыбка. Она надеялась выспаться в поезде во время обратной дороги (после Прощального пира многие гриффиндорцы были слишком взбудоражены, чтобы вовремя уснуть), но ничего не вышло. Они с близнецами случайно застали Драко, который оскорблял Гарри и откровенно намекал на то, что всецело поддерживает Волан-де-Морта… Теперь он со своими дружками валялся в коридоре поезда без сознания и со следами нескольких скрещенных заклятий, а Фред, Джордж и Алиса решили остаться в этом купе для профилактики.       — Я на всякий случай, — вздохнула Гермиона, потерев переносицу указательным и средним пальцем. До прибытия оставалось ещё минуты две-три, но она не могла сесть на своё место и успокоиться. Полезла в чемодан, начала проверять вещи…       В этом не было ничего странного. Так Грейнджер выражала свою тревогу из-за накалённой ситуации, которая невидимым туманом повисла над магической Британией.       Что-то тёплое коснулось щиколотки Алисы. Она посмотрела вперёд. Это был Фред. Он сидел прямо напротив неё, как будто ненарочно вытянул вперёд одну ногу и погладил её. Поймав её взгляд, он подмигнул и послал ей воздушный поцелуй. Алиса беззвучно рассмеялась, ощущая, как щёки покалывает от прилива тепла. Однако в груди теснее свернулась тяжёлая, душащая её змея. Эта змея поселилась в тот день, когда Алиса узнала, что поедет на каникулы к отцу.       Нет, сначала эта идея казалась Алисе и правда безупречной… Говоря откровенно, она и была такой. Год назад, когда её сердце разрывалось от того, что она не то чтобы увидеться, даже написать своему папе нормально не может, она и мечтать о таком не смела! Провести два месяца вместе с ним, что было, разумеется, и его безумно смелой мечтой — это казалось лучшим подарком небес.       Но когда первоначальный восторг поутих, Алиса начала мыслить иначе. Начала искать в, казалось бы, великолепнейшей идее, слабые стороны и белые пятна. Она умела это делать.       Во-первых, это загадочный дом его семьи, о котором она никогда не слышала. Этот дом, должно быть, всегда был в доступе её отца, но раз он предпочёл ему почти год скитаний по лесам и пещерам, это было худшим из вариантов для жилья. Вряд ли этот дом на самом деле плох… Он же принадлежит роду Блэков. Наверное, он похож на МакГуайр-холл: циничные и превосходные до последней детали статуи, журчащий фонтан на заднем дворе, белые перила у мраморных лестниц, стены, обитые расшитым целой армией эльфов шёлком… И прочее, прочее, прочее. Алиса знала своего отца — это не его.       Более того, отец говорил, что сбежал от своей семьи. Из этого дома. Вряд ли ему доставляет настоящее удовольствие воссоединение с родным гнездом.       Во-вторых, Алиса раньше вообще не оставалась со своим отцом дольше, чем на несколько часов. И единственный раз, когда они увиделись не в экстремальной ситуации, был тот случай в пещере рядом с Хогсмидом, где девушка пыталась отчитать его за простуженные лёгкие и рисковую жизнь. Во всех остальных случаях их преследовали опасность и адреналин. А тут — совместный быт. Какие-то спокойные семейные дела. Будничные разговоры, готовка еды, уборка, общие хобби…       Дома, в Портстьюарте, она вполне может себе позволить с утра набрать бутербродов и фруктов, чтобы унести это на большом подносе в свою комнату и лениво валяться на кровати до вечера, читая книги, слушая пластинки или просто скучая. Здесь… Как она может оставить отца одного? Он писал в письме, что не может обещать ей насыщенных дней, веселья и прочего… Что уж тогда о ней говорить.       Она ведь только в школе, только с друзьями зажигается, как октариновая искра. Она ведь только в окружении других студентов может быть отважной и эффектной… На каникулах она не такая, совсем не такая. Мама обычно шутит, что на каникулах Алиса отмалчивается на год вперёд.       Ну и в-третьих, мама…       Где она?       — Ты какая-то потерянная, — Фред наклонился вперёд и провёл большим пальцем по её щеке. Алиса не стала поджимать губы в улыбке. Фред видел её насквозь. Перед ним не нужно было притворяться.       — Я не знаю, чего ожидать, — тихо сказала она, выразительно зыркнув на Гарри. Они договорились при Гарри не обсуждать её классные каникулы в доме у отца.       Гарри никто в дом отца не приглашал. Гарри должен провести каникулы дома у своих отвратительных Дурслей. Алиса специально спрашивала у отца, тот так сказал. Наверняка это было не его решение.       — Всё будет в полном порядке, — сказал Фред, внимательно глядя на неё. — Если что, хватай свою ненормальную сову и дуй к нам. Хотя я сомневаюсь, что до этого дойдёт…       — Ну уж нет, убегать из дома я не буду, — ответила Алиса.       — Вы о чём? — настороженно спросил Рон.       — Приехали! — воскликнул Джордж и хлопнул в ладоши. Он был прав: поезд как раз с далёким лязгом остановился, снаружи начали собираться люди, в коридоре послышался топот и звук колёс чемоданов.       — Боже, это Малфой, Крэбб и Гойл? — ахнула какая-то девчонка. Все, кто был в купе, обменялись довольными улыбками.       Ещё минут пять они сидели в купе, ожидая, когда пробка у их дверей немного рассосётся, а троицу слизеринцев унесут. Алиса крепко сжала руку Фреда, почувствовала его уверенное ответное прикосновение, но вдруг Гарри попросил их с Джорджем остаться.       — Сейчас, Гарри? — нахмурился Фред. Тот кивнул, глядя на близнецов с напряжением.       — Ну и ладно. Секретничайте, мальчики, — хмыкнула Алиса. Она подмигнула Фреду и выскользнула в коридор вслед за Роном и Гермионой.       — Не уходи, пока мы нормально не попрощаемся! — попросил Фред ей в спину.       — Не уйду!       Свежий воздух обдул лицо и шею. В купе, где ехало больше учеников, чем это было допустимо, было жарко, а в Лондоне день плавно клонился к вечеру. На перроне было ещё достаточно много студентов и их родителей, которые искали друг друга или общались после долгой разлуки. Алиса закусила губу, поправила лямки рюкзака, посмотрела на наручные часы, посмотрела по сторонам…       «Тебя на вокзале встретят мои друзья. Я доверил бы им собственную жизнь. Надеюсь, они тебе понравятся, хотя один из них бывает занудой, а второй — безбашенной надоедой…»       «Классно, пап», — подумала Алиса, выдохнув сквозь зубы. У неё было много вопросов. Очень много. Ни одного пергамента не хватит, даже если исписать его с двух сторон.       Но если сжать их и переформулировать в более общие вопросы, получится следующее:       1. Кто такие эти «твои друзья», пап? Почему я о них раньше не слышала, и почему ты не можешь назвать их имена?       2. Ты знал, что я с недавних пор не люблю загадки и неизвестность? Ну… Вот просто не люблю и всё.       3. Как твои друзья должны узнать меня? У них есть моя колдография? Вряд ли, у тебя ведь её тоже нет.       4. А КАК Я ДОЛЖНА УЗНАТЬ ИХ? ПАП???       5. А почему мама не может отвезти меня к тебе домой?       — Алиса, здравствуй, милая! Вот и ты! — её поток тревожных мыслей прервала миссис Уизли. Она уже встретила Рона и Джинни и теперь смотрела по сторонам, выискивая близнецов. Алиса заметила, что миссис Уизли выглядела очень усталой. Щёки впали, а морковные волосы были не такими пышными, как всегда.       — Здравствуйте. А Фред и Джордж придут сейчас, они с Гарри разговаривают… — спокойно сказала Алиса. Миссис Уизли кивнула, а в следующую секунду уже притянула девушку к себе и крепко обняла её. От неё пахло так же, как пахло в «Норе» — свежее дрожжевое тесто, домашний лимонад, мази для обработки царапин, средство для полировки мётел, яблоки… Алиса переросла эту женщину ещё два года назад.       Миссис Уизли отстранилась и внимательно посмотрела на лицо Алисы. На её лбу залегло несколько складок, обозначающих её беспокойство. Алиса попробовала беззаботно улыбнуться ей. Миссис Уизли явно хотела что-то сказать, но не решалась. Она только вздохнула и похлопала её по плечу:       — Желаю тебе хороших каникул, дорогая. Отдохни как следует!       — Спасибо… И вам того же, — немного невпопад сказала Алиса. Миссис Уизли фыркнула и махнула рукой:       — Ой, девочка моя, отдых и покой мне только снятся…       Что-то ярко-розовое, с лиловым отливом, мелькнуло в толпе. Алиса посмотрела в ту сторону, и у неё отвисла челюсть. Миссис Уизли тоже обернулась и с добродушной улыбкой отошла в сторону.       — Здорово, Лис! — весело крикнула Тонкс, вытягивая вверх руку и с силой махая ей из стороны в сторону. Она была в своей привычной мантии со сверкающим значком мракоборца на груди. Но если присмотреться ближе, можно увидеть и привычные черты Тонкс: пряди ярко-розовых волос, выпадающие из хвоста, рваные джинсы…       А рядом с ней шёл ни кто иной, как Римус Люпин. Он был гораздо более сдержан, чем Тонкс (должно быть, ему не очень хотелось смотреть на студентов, которых он учил вплоть до того момента, когда они узнали, что он оборотень), в выцветшем, но опрятном светло-коричневом пиджаке. Его глаза светились огоньком доброты.       И Алиса, не сдерживая себя, побежала к ним, наскоро подхватив чемодан и пустую клетку Геры…       — Тысяча извинений, — бодро сказала Тонкс, когда её сестра наконец пробралась через толпу. — Кое-кто хотел десять раз перепроверить, на какую ветку метро нам нужно сесть, с какой станции сойти…       — Нет, Нимфадора, сначала кое-кто серьёзно опоздал к назначенному времени, — отозвался Римус, забирая у Алисы чемодан и клетку. Тонкс немедленно ощетинилась (в буквальном смысле: её волосы стали торчать иглами, как у панка) и приготовилась рычать на него.       В голове у Алисы был только один вопрос.       «Ты серьёзно, пап?»       — Я так рада вас видеть! Папа говорил чёртовыми загадками, я не знала, кого ожидать… — выдохнула она с облегчением. Под её рёбрами сильно колотилось сердце, а тяжёлая змея в груди ослабила свой мучительный узел. Если её любимые Люпин и Тонкс будут сопровождать её к отцу… Наверное, это хороший знак.       Наверное, она и правда накрутила себя. Всё хорошо будет. Это будут прекрасные каникулы.       — Удивлена, да? — улыбнулся Римус и охнул, потому что Алиса крепко-крепко обняла его. Алиса чувствовала себя ребёнком. Ребёнком, у которого есть высокий, классный, добрый и мудрый крёстный. В эти дни после возрождения Волан-де-Морта она была вся как на иголках, а теперь в надёжных объятиях безопасного и самого сильного Люпина, она чувствовала себя хорошо. — Бродяга очень хотел устроить тебе сюрприз…       — У него это получилось, — радостно сказала Алиса, переключаясь на Тонкс с объятиями.       — Мерлин, Алиса Кассиопея! — шутливо возмутилась Тонкс высоким голосом. — Если ты сломаешь мне рёбра, кто оплатит мой больничный?       — Со всеми успела попрощаться? Нам пора идти, — с лёгким беспокойством сказал Римус, глядя на часы над аркой «Платформа 9 ¾». Алиса тут же повернула лицо к поезду и встала на носочки, высматривая кого-то. Тонкс кивнула:       — Да, меня и так с трудом отпустили из Министерства на час, так что пошли всем воздушные поцелуи и…       Алиса увидела их. Близнецы стояли у вагона, выслушивали недовольства своей матери, но сами они были как будто в космосе… «Что-то случилось? Что им сказал Гарри?»       — Одну минутку, хорошо? — быстро попросила Алиса, глядя на Люпина и Тонкс большими глазами.       — Полминуты! — крикнула ей в спину Тонкс. Алиса уже бежала обратно через редеющую толпу.       Увидев её, Фред натянул улыбку и, кажется, порадовался.       — …Вы знаете, какое сейчас время, а я ищу вас по всему перрону… — сварливо клокотала миссис Уизли, уперев руки в боки.       — Простите, миссис Уизли, — пропела Алиса, подходя ближе. Они с Фредом отошли на несколько шагов.       Лицо у него было странным. Он как будто узнал что-то ошеломляющее, во что до сих пор не мог поверить. Алиса внимательно посмотрела ему в глаза.       — Всё в порядке?       — Всё просто отлично, даже… Даже замечательно, — торопливо и слегка сбивчиво произнёс Фред, часто моргая. — Кое-что произошло, но лучше об этом не здесь. Я напишу тебе, как только приеду домой.       Отлично. Значит они попали в какую-то передрягу. Или заключили Непреложный обет с Поттером. Или и то, и то.       — Меня не было всего три минуты… — удивлённо вздохнула Алиса. Фред тихо рассмеялся, а потом положил ладони ей на щёки и поцеловал её в лоб. Алиса почувствовала, что ещё чуть-чуть, и растает от нежности и сильных чувств к нему. Она обвила руки вокруг его спины и посмотрела ему в глаза.       Она будет скучать. Она будет сильно-пресильно скучать.       — Не хочу при матушке и при твоих устраивать сцен…       — И не надо, это неприлично.       Её сердце колотилось с горечью. Она не знала, когда увидит Фреда в следующий раз. Она не хотела прощаться. Она не хотела разрывать свою жизнь на две половины.       — Лис… Я сделаю всё, чтобы мы увиделись летом. И не один раз, — будто прочитав её мысли, прошептал он.       — Может, в Косом переулке… — губы Алисы обжигал лондонский ветер. Фред слегка поморщился, уводя руку ей на затылок, под волосы. Время шло слишком быстро…       — К чёрту Косой переулок, — фыркнул он. — Ладно, придумаем. Только обещай не плакать.       Алисе хотелось оттянуть этот момент, но сейчас обстановка была не самой романтичной и сказочной для трогательного прощания. Вокзал, брякание тележек и чемоданов, голоса людей, свист поезда, который вот-вот отправится обратно в Хогсмид…       — Кто сказал, что я буду плакать? — она приподняла брови и дерзко улыбнулась. А затем взяла его за руку, которая лежала у неё на затылке, и отвела от себя. — Всё, пойдём, меня уже очень ждут.       — Ага.       Когда Алиса вернулась к Люпину и Тонкс, её плечи были поникшими. Она старалась не подавать виду, что расстроилась.       — О, почему я не захватила колдофотоаппарат? — весело сказала Тонкс. Они втроём торопливо шли к арке, которая должна была вывести их в маггловскую часть Лондона. — Я должна была сделать пару кадров! Надо было показать твоему папе, чем ты занимаешься за его спиной…       — А что я такого сделала?!       Тонкс расхохоталась. Римус посмотрел на неё укоризненно, но ничего не сказал ни Тонкс, ни Алисе. В лёгком неловком напряжении они попали на маггловский вокзал. Здесь было в пять раз шумнее (на соседней платформе поезд набирал ход), и сильно тянуло выхлопными газами.       Лондон. В этом городе пройдёт её лето.

***

      «Час-пик». Так называется особенное время, в которое всё маггловское население Лондона решает перебраться из точки А в точку Б. И по счастливой случайности это время выпало на тот момент, когда Алиса, Люпин и Тонкс спускались по эскалатору.       — Ничего страшного, нам ехать всего три станции, — бодро сказала Тонкс, когда увидела, как Алиса округлила глаза при виде толпы, которая заняла всю платформу. Люди толкались и распихивали друг друга, набивались, как бочки, в вагоны, где плотно прижимались друг к другу… У Лестер голова шла кругом от такого зрелища.       — Куда мы хотя бы едем? — спросила она. Люпин, который стоял за её спиной с чемоданом и клеткой в руке, спокойно ответил:       — Здесь мы ничего не можем тебе сказать.       Алиса возмущённо хмыкнула.       — Извини, таковы правила. Никакой лишней информации при посторонних, — мягко сказала Тонкс.       — А если я потеряюсь, как доберусь до дома папы? — парировала Алиса.       — На вокзал пойдёшь жить, если потеряешься.       — Тонкс, — выдохнул Римус строго и тихо.       — Что? — Тонкс с улыбкой посмотрела на него снизу вверх. Её зелёно-голубые глаза поблёскивали, но не только от жёлтых мелькающих фонарей метро.       Она первой сошла со ступеньки эскалатора, взяла Алису за руку и уверенно пошла вперёд. На другой руке на локте она несла свёрнутую министерскую мантию — Алиса и не заметила, как Тонкс её сняла. Теперь, со своими розовыми волосами, наполовину собранными в хвост, в концертной футболке «Weird Sisters», рваных джинсах и «мартинсах», она походила на позднего подростка. Но вокруг неё струилась невидимая магия. Как иначе объяснить то, что люди будто бы ненарочно отходили в сторону, создавая свободный коридор для них троих, и никто даже ни разу не наступил никому из них на ногу?       В вагоне однако волшебство отступило — они втроём оказались в самом эпицентре духоты и толкучки. Алиса даже за поручень ухватиться не могла, поэтому изо всех сил упёрлась ногами в пол, чтобы не упасть. Она подняла глаза на мигающие люминесцентные лампы (табло с названиями станций, которые ничего ей не говорили), и глубоко вздохнула.       — Ну и поездочка! Я вся взмокла, — громко пожаловалась Тонкс, едва они наконец выбрались из поезда. Она привлекла внимание каких-то подростков в бейсболках, которые ещё обернулись посмотреть на её розовые волосы, едва достававшие ей до плеч. Тонкс было всё равно: она с такими вещами порой сталкивается на работе, что взгляды каких-то магглов ей ни по чём.       На этой станции было хоть немного, но посвободнее. В основном все спешили её покинуть, а вот эскалатор, ведущий наверх, был полупустым.       — В доме отца ещё не наладили каминную сеть? — негромко спросила Алиса. Римус покачал головой.       — Её и не будут налаживать. Трансгрессия или порталы тоже запрещены, только в крайних случаях…       — Ого, — удивлённо и тихо произнесла Алиса. О безопасности отца, судя по всему, позаботились со всей серьёзностью.       Хлопающие двери метро вынесли их в один из кварталов Ислингтона. Люпин и Тонкс уверенно пошли в сторону райончика с малоэтажными серыми домами, плотно пристроенными друг к другу. Пара светофоров, и вот чистые широкие шоссе с цветами вдоль тротуаров и кафе с верандами окончательно сменились невзрачным муниципальным районом, где люди курили, сушили бельё на верёвках и играли в стритбол, привязав самодельное кольцо прямо к уличному фонарю.       Они прошли ещё пару кварталов и свернули на грязную и неприметную улочку, где дома стояли так близко напротив друг друга, что двум машинам здесь не разъехаться. Лет сто назад, наверное, все эти дома ещё пользовались большим спросом, но теперь они не вызывали ничего, кроме чувства жалости и тревоги: порядочные люди в таких местах жить не будут. Дома убогие и пыльные, между ними есть пространство разве что для общественных мусорных баков. Тут и там выбитые или хотя бы треснувшие стёкла, граффити, мусор… Табличка на доме номер один, покосившись, сообщала прохожим, что они попали на площадь Гриммо. Напротив неё стояла относительно новая красная телефонная будка. Телефон из неё выдрали так, что одни огрызки проводов и остались висеть, а стёкла были разбиты.       — Ну конечно, — нервно улыбнулась Алиса, оглядываясь. Здесь было так не по себе, что если бы рядом с ней не было Люпина и Тонкс, она бы всерьёз беспокоилась о своей безопасности. — Где ещё могли жить Блэки, как не на Гриммо?..       Ей с каждой секундой становилось всё веселее от абсурдности происходящего и от волнения. Отец писал о том, что у него большой и жутко чопорный дом, а они идут в какие-то трущобы. Отец… Сердце совершило кувырок и часто забилось где-то в горле.       Отец. Она вот-вот его увидит.       — А чего ты ожидала, таунхаус с бассейном на заднем дворе? — хмыкнула Тонкс.       — Внутри ещё очаровательнее, чем здесь, — не скрывая улыбки, сказал Люпин. Они остановились между домов под номерами 11 и 13. Люпин дал Алисе небольшой кусочек пергамента и велел прочитать и запомнить, а затем повторить про себя.       «Штаб-квартира Ордена Феникса находится по адресу: Лондон, площадь Гриммо, 12».       Алиса сделала то, что ей было сказано, но не успела озвучить ни один вопрос, как расширила глаза от удивления. Она спокойно отпустила пергамент, который Тонкс мягко забрала и уничтожила, потому что смотрела, как дом под номером 12 появляется из ниоткуда. Она смотрела, как он раздвигает соседние дома, как одна за другой выскакивают истёртые каменные ступени, как из зарождающейся грязной стены вырисовываются закопчённые окна и чёрная входная дверь без глазка, замочной скважины и отделения для почтовых писем. Наконец, когда покатая крыша, на которой отслаивались черепицы и кривилась чёрная дымовая труба, оформилась окончательно, Алиса смогла выдохнуть.       В принципе, было глупо ожидать меньшего.       Она начала смотреть в окна — все они были невозможно грязными и пустыми, ни очертаний штор или мебели, ни тем более людей видно не было.       — Пойдём, Алиса, — негромко позвал её Римус.       Дом откровенно отталкивал. В соседнем и вовсе была дыра в фундаменте, где копошились огромные крысы.       Но Алиса всё равно поднялась по неприветливой лестнице вслед за взрослыми, посмотрела, как Люпин одним коротким и точным стуком палочки отпирает с десяток внутренних замков на двери…       Полоска дневного света прорезала коридор, в котором вихрились пылинки, а потом стала шире, и Алиса увидела худое и бледное лицо своего отца. Отец шагнул вперёд, ближе к ней, и она больше не хотела робеть перед этим отталкивающе-грязным домом.       Сердце забилось чаще, а в груди загудело от радости.       — Ну наконец-то, — счастливо вздохнул отец. Алиса пересекла порог, сделала два шага по ковру, под которым поскрипывали старые половицы, и с радостным писком крепко обняла Сириуса. Она зажмурилась от счастья. От него пахло кофе и чем-то ещё, чем-то знакомым и в то же время давно забытым. Он обнял её в ответ, а следом шикнул: — Говори здесь очень тихо, пожалуйста.       — А что такое? — прошептала Алиса.       — Разбудишь того, кого не следует.       Люпин и Тонкс тоже вошли в дом и закрыли за собой дверь. В коридоре снова стало мрачно, хотя старомодные газовые лампы, обитые пылью, работали на всю мощность. Алиса осматривалась из-за плеча отца: желтоватый потолок в подтёках, покрытые пылью обои, которые давно пора бы сменить.       — Вы как-то долго, — произнёс отец, обращаясь, судя по всему, больше ко взрослым, чем к дочери. Он уже разомкнул объятия и поцеловал дочь в лоб, слегка кольнув её щетиной. Алиса, улыбаясь, потому что было невозможно не улыбаться сейчас, тоже отпустила его и повернулась в сторону двери.       — Ничего подобного, — тут же возразила Тонкс шёпотом. — Мой перерыв ещё даже не… — она посмотрела на свои детские жёлтые наручные часы и цокнула языком. — Ч-чёрт. Закончится через три минуты. Я должна вернуться в главный офис мракоборцев, а то Скримджер опять пристанет со странными вопросами.       — Мне тоже пора, — тихо произнёс Люпин, глядя на Алису с отцом по очереди. — Сегодня моё дежурство.       — Блестяще, снова поедем вместе, — хитро улыбнулась Тонкс. Она двумя пальцами отсалютовала тем, кто должен остаться, и стукнула по двери палочкой, снова отпирая её.       — Я был рад видеть тебя, Алиса, — тепло сказал Римус. Алиса слегка нахмурилась и скрестила руки на груди.       — Ты снова пропадёшь надолго? Два письма за весь год…       — Я знаю, — со слабой виноватой улыбкой сказал он. — Но мы скоро увидимся.       Они вдвоём вышли обратно на грязную и побитую площадь Гриммо, а Сириус закрыл за ними дверь и запер её уже знакомым прикосновением палочки. А потом повернулся к дочери. Он, освещённый мутными газовыми лампами, его чёрные волнистые волосы, немного мятая рубашка, поблёскивающие синие глаза… Алиса снова обняла его с тихим смехом, рвущимся из-за сомкнутых губ.       — Ох, дочка… Ты решила восполнить мой дефицит объятий за все годы?       — Восполнить и переполнить!       — Я рад… — спокойно прошептал он, и в ту же секунду Алиса почувствовала, как что-то изнутри обволокло её теплом. Хотелось, чтобы стало очень тихо.       А дом едва слышно шумел, разговаривал: юркими мышатами под плинтусом, семейством клопов в стене, неразличимыми, похожими на шелест тканей голосами призраков и духов…       Дом был живой. Едва Алиса поняла это, она поняла и то, что дом дышит к ней неблагосклонно. Он ей не рад.       Дом давил. Оглушал. Отец был единственным островком света и тепла здесь. Он и помогал ей отгородиться от этого странного и оглушающе тихого мрака.       Но она не трусиха.       — У меня так много вопросов! — шёпотом объявила Алиса, наконец отпустив отца и глядя ему в глаза.       — Да-да, — тихо ответил он. — Давай только пройдём на кухню… Или хочешь сперва заселиться в свою комнату? — Сириус кивнул на вещи, которые Люпин оставил у порога.       Алиса совсем недолго думала.       — На кухню, пап. Я бы чего-нибудь поела, — честно прошептала она. Сириус довольно улыбнулся ей, а потом снова поцеловал её в лоб, и его прикосновение снова было колючим от щетины.       Чуть приобняв её пониже плеча, он повёл её в тёмную даль узкого коридора. Алиса уже привыкла к этому слабому странному свету, от которого лица людей казались мертвенно-белыми, голубоватыми, а привычные предметы и вовсе приобретали неясные оттенки. Ей хотелось поскорее привыкнуть к этому месту — она понятия не имела, что, допустим, будет делать, если ночью захочет попить воды, и ей придётся в одиночку пересекать половину этого дома, погружённую во тьму, чтобы дойти до кухни…       Толстая подставка для зонтов в виде ноги тролля, складки на ковре… Должно быть, кто-то здесь спотыкался. Алиса старательно перешагнула через это место и подняла голову, а потом увидела свет, льющийся откуда-то сбоку и сверху. Она автоматически посмотрела туда и замерла, с огромными глазами вцепившись в локоть отца.       Несколько газовых ламп освещали величественную лестницу. Прямо над ней на декоративных пластинах висели головы домовиков. Уродливые, сморщенные, с обвислыми складками дряблой кожи, с клочками волос из ноздрей и ушей, с навечно закрытыми глазами без ресниц и впавшими челюстями без зубов… Кто-то казнил всех этих домовиков, а потом повесил сюда их головы. В наказание ли? Или для того, чтобы увековечить их пожизненную службу?..       — А-а, я забыл тебя предупредить, — виновато прошептал Сириус, чуть крепче прижимая дочь к себе одной рукой. Алиса старалась дышать ровно.       Алиса была волшебницей. Она на зельеварении могла препарировать лягушек или слизней. Её подобное не должно было пугать, но она не испугалась. Это было отвращение. Как можно украсить таким ужасом свой дом, место, где ты живёшь и спишь? Что за извращенцы были эти Блэки?..       — Много здесь такого? — тихо поинтересовалась она. Ей уже не так сильно хотелось есть.       — Подобного — нет, но всякой дряни сверх меры, — честно ответил отец и повёл её дальше. Алиса моргала, пытаясь отогнать из головы недавние впечатления, когда отец показал на крупный портрет, закрытый угрожающе покачивающимися портьерами. Было впечатление, что за ними кто-то дышал, хотя это, вероятнее всего, было следствие движения воздуха от их шагов. Сириус объяснил, что это портрет родной бабушки Алисы, Вальбурги Блэк, которая от любого чиха может проснуться и начать верещать до звона в ушах, а следом за ней проснутся и все остальные портреты.       Наконец они добрались до кухни, которая находилась в подвале. Небольшая чёрная лестница вела в просторное помещение с каменными стенами и маленькими оконцами почти у потолка. Здесь было немного светлее и приветливее: над столом висела крупная круглая люстра в виде змеи, которую словно начинили свечами, а у противоположной стены приветливо горел очаг. И пылью тут пахло значительно меньше.       Наверное, сейчас это место было средоточием жизни в доме. Немного осмотревшись, Алиса увидела груду чашек и золотых фамильных кубков на одном из серебряных подносов, несколько выпусков «Пророка» с круглыми кофейными следами, мужской халат на спинке углового дивана рядом со входом.       — Здесь сейчас собирается Орден, но ты, наверное, уже поняла, — на ходу говорил Сириус. Он оставил дочь у порога кухни и, быстро вынув палочку, изящным взмахом стал убирать со стола исписанные пергаментные листы с переполненной пепельницей, усиливать свет в люстре и жар в очаге, вынимать из двух крупных бумажных пакетов продукты…       Алиса подошла к нему, когда он подвешивал над огнём видавший виды котёл и чайник одновременно.       — Мама кое-что рассказывала об Ордене, но я хочу узнать подробнее, — сказала она, решив помочь отцу с готовкой. Она оглядела продукты, лежащие на кухонных тумбах: мясо, картофель, свежие овощи, сыр, несколько видов круп, спагетти… — Кто это всё принёс?       — Профессор Люпин, — саркастично отозвался отец, ухмыляясь одним уголком губ. — Он хочет, чтобы мы с тобой питались здоровой пищей, даже спрашивал, умею ли я варить суп…       Алиса проглотила желание вслух согласиться с Римусом. Отцу и правда нужно питаться качественной, свежей, здоровой пищей, чтобы как можно скорее прийти в себя после Азкабана.       — Я наелась супов в Хогвартсе, — хмыкнула она. Сириус выразительно смахнул воображаемый пот со лба тыльной стороной ладони, вызвав у дочери смех. — Что тогда у нас в меню, шеф?       — Старые добрые холостяцкие макароны. Мне далеко до кулинарных шедевров из Хогвартса. Я представляю, как роскошно кормили вас во время Турнира…       — О, значит, паста, как в лучших южноевропейских ресторанах? — спросила Алиса раньше, чем отец успел нахмуриться из-за своего же упоминания о Турнире. Не надо. Не сейчас, пап, пожалуйста.       Сириус лишь снисходительно улыбнулся ей, заклинанием очищая овощи и придавая им вид, как будто их только что вымыли.       — Ну раз ты так говоришь… — он слегка цокнул языком. — Нет, я попробую сделать хороший ужин, но сильно на меня не рассчитывай. И сядь пока, отдохни, ты же весь день была в дороге…       — Я не устала, — тут же бодро сказала Алиса. Ей было неловко заставлять отца работать для неё. — И вообще, я люблю готовить!       — Да ты что?       — Дома я вечно экспериментирую с едой и перевожу продукты, но иногда у меня правда неплохо получается…       — Готов поспорить, на очаге ты никогда не готовила.       За болтовнёй и готовкой они отвлеклись от изначальной темы: от обсуждения Ордена, войны, неясного будущего из-за угрозы выступления армии Волан-де-Морта. Совместные усилия и магия помогали готовить быстрее, и уже через четверть часа кухню окутал аромат томатно-сырной пасты с зеленью и специями, жареных гренок и синего эльфийского вина, которое Сириус достал в честь приезда Алисы.       Всё было славно. На какое-то время Алиса даже забыла, что находится, возможно, в самом мрачном и удручающем месте из всех, где ей приходилось бывать. Она только ела и смеялась над шутками отца, иногда поддевала его в ответ. Её глаза сияли.       — Ну что ж, — тяжело отклонившись на спинку стула, сказала она, когда её тарелка опустела. От одного бокала вина в голове как будто расслабилось несколько узлов, которые постоянно держали её в напряжении, но тем не менее разум Алисы был абсолютно ясным. — Теперь ты должен рассказать мне всё. Про Орден, про то, что происходит, про то, о чём не пишут в «Пророке», о дежурствах Рема… И о том, где сейчас мама, обязательно, — тихо добавила Алиса. Она смотрела в глаза своему отцу, который сидел напротив неё, серьёзно и прямо. Меньше всего ей хотелось, чтобы он считал её ребёнком и пытался что-то от неё скрыть: прошло то время, когда это было допустимо.       Сириус кивнул и пригубил немного вина, прежде чем начать. Он всегда был прям и честен, но и ему нужны были силы, чтобы говорить о непростых вещах своему ребёнку.       — Этот дом, — начал он, слегка очертив рукой пространство вокруг себя в воздухе. — Сейчас это штаб-квартира Ордена Феникса. Это самое безопасное место, которое Дамблдор мог бы предоставить тем немногим, кто его сейчас поддерживает. Поэтому, как я говорил, здесь будут часто проходить собрания, ты будешь сталкиваться с разными людьми, но они обычно тут не сильно задерживаются. Из тех, кого ты должна знать, в Орден входим мы с твоей матерью, Люпин, Тонкс, старшие Уизли с их сыном Биллом, МакГонагалл, Снейп — он сделал небольшую паузу, глядя на дочь, но та и бровью не повела. — Так что этот паршивец тоже здесь ошивается.       — Прелестно, — сказала Алиса. Сириус кивнул, поджав уголки губ в невесёлой улыбке.       — Остальных ты, наверное, не знаешь, но я постараюсь тебя со всеми познакомить. — Дальше отец говорил серьёзнее: — На сами собрания тебе приходить запрещено, и основную информацию тебе никто передавать тоже не будет.       — Но… — попробовала возразить Алиса. Сириус перебил её, мотнув головой:       — Это не шутки, Касси, — его голос теперь был ниже и тише. — Я знаю, что тебе интересно…       Алиса раздражённо усмехнулась:       — Это не просто интерес, пап. Я хочу принимать в этом участие! — отец с интересом приподнял одну бровь, и Алиса заговорила живее. Ей хотелось, чтобы ей поверили. — Вы ведь наверняка ищете информацию о Пожирателях смерти, которые сейчас подтягиваются к Волан-де-Морту, или строите догадки о том, что они дальше могут вытворить, или думаете, как наладить контакты с министром, чтобы он был на вашей стороне… Вам не помешают новые люди! Может, я не могу колдовать вне замка, но я могу вместе с вами стратегически рассуждать, что-то подсказывать…       Сириус скрестил руки на груди и улыбнулся, прикрыв глаза на несколько секунд. Алиса всё ещё выглядела немного сердитой и с жадностью ждала его ответа.       — Чудо ты, — наконец вздохнул он, открыв глаза. Его взгляд был добрым. Но по отцу было видно, что своего решения он не поменяет. — Послушай, это всё гораздо сложнее и опаснее, чем тебе кажется. Каждый из тех, кто присоединился к Дамблдору, под прицелом. Мы действуем против двух сторон сразу: против Министерства — нет, ты не права, никто из нас не хочет налаживать контакты с Фаджем — и против Волан-де-Морта. И то, и то плохо, пусть и в разной степени. Дамблдор относительно легко отделался, потеряв пост верховного чародея Визенгамота, но его в целом готовы потерпеть за старые заслуги. А вот у Артура Уизли, Тонкс или Кингсли Бруствера — ты с ним познакомишься — могут быть неприятности, которые не ограничатся увольнением. В верхушке Министерства произошла небольшая смена кадров… — Сириус нервно поджал губы. — Долго объяснять, но сейчас небезопасно идти против них.       — Ладно, Министерство, — кивнула Алиса. — Но ведь обо мне никто не узнает, если вы не будете рассказывать?       — Быть членом Ордена Феникса — это нечто большее, — медленно и серьёзно продолжил отец. Он, как мог, сглаживал углы, но перед его яркими синими глазами вспышками мелькали отголоски прошлой войны. — Это значит быть готовым в любой момент выступить и сражаться. Или сутками сидеть в засаде, или охранять какой-то важный артефакт. Это значит не бояться и идти вперёд сквозь огонь и череду проклятий… Может, ценой своей жизни. В любой момент. Каждый, кто вступает в Орден, отдаёт себе отчёт об этом. Я, пожалуй, единственное исключение из правил, — с усмешкой добавил он, разведя руки в стороны. — Я состою в Ордене официально, но меня не отправят ни на одну миссию. Я просто сижу на собраниях, слушаю, говорю, голосую и наблюдаю, как все разбредаются…       — Я могу так же, — тут же упрямо добавила Алиса.       — Нет, — Сириус облокотился о стол и подался вперёд. Передние пряди упали на лицо, Сириус торопливо отвёл их рукой, жёлтый свет люстры большим пятном мазнул по лбу и носу. — Можешь, но не будешь.       Алиса ответила не сразу. Несколько минут они с отцом смотрели друг другу в глаза, не желая уступать.       Не то чтобы она была рада спорить. Просто она хотела быть нужной. Хотела внести свой вклад в то, чтобы не дать её миру рассыпаться.       — Я хочу, — негромко сказала она уже без лишних эмоций в голосе, — сделать всё, чтобы не допустить открытой войны. Так же, как и вы. И я чувствую, что способна на это.       — Я знаю, — так же негромко согласился Сириус. — Даже если отбросить то, что ни один член Ордена Феникса не пустит тебя ни на собрание, ни на миссию… Я буду просто отвратительным отцом, если позволю тебе. И уж поверь, твоя мама изначально была против. А я не хочу с ней играть в хорошего и плохого мракоборца… Так что нет, — он выглядел теперь более мягким, но настойчивым. — Ладно?       — Ладно, — Алиса сдалась.       Возможно, стоило отступить сейчас. Возможно, стоило на время отложить этот разговор. Но лишь на время. Потому что Алиса не планировала отступать от своей идеи.       Как объяснить ему, что в ней горит кровь? Как доказать ему, что она постоянно чувствует огромный прилив сил и понимает, что может и хочет сражаться? Как рассказать ему о том, как она всех их, Пожирателей, ненавидит?       Её мама потратила годы, чтобы заглушить эту боль, это Адское пламя, которое рискует уничтожить всё, что им дорого, и сломать их… А теперь, когда тёмные силы вновь просыпаются, оказывается, что всё было зря.       — Давай следующий вопрос, — внезапно хрипло сказал отец, а следом пригубил остатки вина в золотом кубке, с прищуром глядя на дочь. Алиса осторожно начала, заламывая пальцы:       — То, что происходит, о чём заботится Орден… Об этом не пишут в «Пророке», не так ли? — Сириус кивнул. Алиса вздохнула. — Но Пожиратели всё равно действуют, как-то проявляют себя… Я просто хочу знать, насколько всё плохо.       — Не очень плохо, — ответил отец, и теперь на его лице мелькнула слабая улыбка. — Мы предполагаем, что Волан-де-Морт иначе планировал вернуться в магический мир. Совершенно тайно. Но это у него не вышло, ведь Гарри удалось улизнуть от него и рассказать о его возрождении Дамблдору. Так что Пожиратели активно не выступают. Если они что-то и делают, то делают это искусно скрываясь. Никаких странных случаев, внезапных смертей и происшествий, под которыми обычно маскировали их облавы и нападения, не было. Пока.       — Что тогда за дежурства? Ну, например, то, на которое ушёл Рем, — с интересом спросила Алиса.       — Этого я не могу тебе сказать, — отрезал Сириус. Алиса разочарованно вздохнула: ей только показалось, что она наконец расколола отца на хоть какие-то действительно важные факты. — Как и не могу сказать, чем конкретно занимается Орден Феникса. Прости.       Алиса облокотилась о стол, чуть склонила голову вниз и посмотрела на отца немного исподлобья.       — А про маму — можешь? — тихо и отчётливо спросила она.       Сириус вздохнул, выдержав её взгляд. Он начал говорить, но в горле пересохло, и поэтому он сделал ещё пару глотков вина.       — Она на одной особенной миссии, — наконец сказал он. Алиса прищурилась и чуть подалась вперёд, Сириус поспешно стал говорить успокаивающе: — С ней всё в порядке, она регулярно присылает весточки. И с ней Грозный Глаз, так что всё под контролем. Тебе не о чем волноваться. Я думаю, через несколько дней она вернётся.       Чем сильнее отец хотел, чтобы она не переживала, тем сильнее росло ощущение тревоги и плохое предчувствие. «Алиса, не будь паникёршей. Если бы что-то серьёзное случилось, тебе бы сказали»…       — Давно она ушла туда? — ровно, как могла, спросила Алиса.       — Почти сразу, как вернулась из Хогвартса. Грюм позже присоединился.       Неделя прошла. Вот вам и особенная миссия. По позвоночнику пробежал холодок, но Алиса постаралась сделать лицо каменным.       — И ты не расскажешь мне, чем она занимается, так ведь? — прохладно поинтересовалась она.       — Считай, что кое-что ищет, — неопределённо ответил отец. Он слегка склонил голову вбок и сделал глаза чуть больше, стараясь внушить дочери то, что она может верить его словам. — Тебе правда не нужно бояться за неё, дочка.       — Как я могу не бояться, если не понимаю, что с ней, и где она? — вырвалось у неё нервным шёпотом. Сириус открыл рот, чтобы что-то сказать, но Алиса перебила его: — Извини, но ты можешь сколько угодно говорить мне, что с ней всё в порядке… Что-то на то не похоже.       Отец протянул ей руки через стол, и Алиса, надув губы, через несколько секунд положила на стол свои ладони. Сириус тут же успокаивающе взял её за руки, начал гладить её ладони большими пальцами, а Алиса боролась с нарастающим комом в горле. Она не хотела плакать, как маленькая девочка. Не хотела — особенно перед ним. Но ей и правда было страшно за маму. Алиса знала её слишком хорошо, чтобы понимать, что она бесстрашно бросится в самое пекло, не боясь за себя, и не будет отступать до последнего. А сейчас война… Кто знает, может, Волан-де-Морт её выследит и тихо убьёт, и она будет считаться пропавшей без вести, как сотни пропавших во время Первой Магической?..       — Так, о чём бы ты сейчас ни думала, перестань, — перебил её мысли Сириус. Глядя ей в глаза, он сжал её пальцы сильнее. — Выдохни. Ты думаешь, Грюм позволит, чтобы с твоей мамой что-то случилось?       — Он совсем недавно был в плену у того психа…       — Он крепкий орешек. Как и Алекс. Если им будет угрожать хоть малейшая опасность, мы получим сигнал через несколько секунд. И к ним сразу же отправятся другие орденцы… — он улыбнулся; его улыбка была доброй, не насмешливой. Сириус очень хотел достучаться до дочери и успокоить её. — Я тоже за неё волнуюсь, но я уверен, что когда она вернётся и узнает о том, как мы за неё переживали, она будет просто в ярости.       — Это точно… — слабо усмехнулась Алиса. — Она не любит, когда её недооценивают.       Отец кивнул.       — Вот именно. Поверь, я бы не стал тебе лгать, если бы дело было плохо, — твёрдо сказал Сириус... И Алисе захотелось ему поверить. Чего она, в самом деле, напустила лишнюю панику? Тревога за маму никуда не ушла, но сама Алиса немного успокоилась. У мамы наверняка были причины уехать и ничего ей не говорить. Она скоро вернётся... И всё будет в порядке. Алиса слегка улыбнулась, и отец довольно кивнул ей, напоследок снова сжав её пальцы. — Давай отвлечёмся. Пойдём, я покажу тебе твою комнату.

***

      Обратный путь по длинному коридору, в котором пахло пылью и гнилью, показался Алисе немного веселее. Дальние родственники, населяющие крупные позолоченные рамки, угрюмо сопели и похрапывали.       — Я терпеть не мог это место, — вполголоса сказал Сириус, когда они миновали опасную зону (портрет Вальбурги) и стали подниматься по лестнице. Алиса старалась не смотреть на головы домовиков. — И сейчас не могу. Но идея разместить здесь Орден — это самая блестящая возможность показать фигу этой безумной семейке. Ты бы видела, как сокрушался Кикимер, голосил в унисон со своей «дражайшей хозяйкой»… — он насмешливо усмехнулся.       — Кикимер? — переспросила Алиса.       — Домовой эльф, — объяснил Сириус. — Любимец моей матери, её большой поклонник… Я родился, когда он служил этому дому уже лет тридцать. Впрочем, меня он всегда ненавидел, а моё возвращение и вовсе стало для него большой трагедией.       — А сейчас он где?       — Должен быть где-то в доме, — вдруг нахмурился Сириус. — Не знаю. Давно его не видел. Но оно и к лучшему… — они остановились на пролёте между вторым и третьим этажом. — Мерлин, я с тобой заболтался и забыл про твои вещи! Поднимайся на третий этаж, твоя дверь самая левая. Там неидеально, — он вдруг стал звучать виновато. — Я уж постарался навести там порядок, но тебе, наверное…       — Оу, ну раз там так плохо, я буду вынуждена сбежать в съёмную квартиру Тонкс, — хмыкнула Алиса. — Вот она будет рада…       — А ты всё шутишь, — цокнул языком Сириус и, с притворным неодобрением покачав головой, стал быстро спускаться вниз.       Алиса стала представлять, на что может быть похожа её комната, в каком она будет состоянии. Наверное, это будет жутко чопорная спальня с великолепными атласными покрывалами и подушками, обитыми бархатом, с алебастровым трюмо и гардеробом ему в тон… А всё остальное, разумеется, будет серебристое и зелёное. И чем больше змей, тем лучше.       Ручка на двери её комнаты, будто под стать её мыслям, была в форме змеи. Алиса ухмыльнулась ей, вскинула подбородок и открыла дверь. Она увидела небольшую, но светлую комнату с крупной двухместной кроватью и роскошным ковром, но не успела сделать шаг, как повалилась носом вниз… Что-то тонкое больно стянуло её щиколотку. Алиса хотела приподняться, вынуть палочку… Но всё тело охватило странное, парализующее ощущение, от которого конечности онемели и не двигались.       И кто-то ехидно захихикал где-то в углу.       — Явилась, посмотрите на неё, тут как тут она, дочь изменника рода, мерзкая дрянь, недостойная этого дома, ох, знала бы моя несчастная хозяйка, что себе позволяет этот негодяй, кого он пуска…       — КИКИМЕР! — прогремел Сириус. Он с грохотом опустил вещи Алисы на пол — должно быть, до этого он их левитировал по воздуху. Следующая секунда, и он решительным взмахом палочки освободил Алису от ловушки, ещё через секунду он легко, как будто она была котёнком, поднял её на ноги. Девушка ошарашенно посмотрела на отца. Сейчас он выглядел таким злым, что очень походил на того сумасшедшего мужчину со знаменитой обложки «Ежедневного Пророка». Он решительно пересёк комнату и, сжав кулаки до побелевших костяшек пальцев, навис над маленьким уродливым существом.       Это был старый и неопрятный домовой эльф, и он совсем не походил на тех обходительных и славных созданий, которые служили на кухне в Хогвартсе и всегда помогали гриффиндорцам с обеспечением провизией на вечеринках. Грязная набедренная повязка была заляпанной, кожа висела на нём складками. Нос-рыльце, уродливые большие уши…       — Хозяин Сириус, — проскрипел домовик, поклонившись до земли, почти задевая макушкой носки ботинок отца.       — Встань ровно и закрой рот, пока я говорю, — яростно прорычал Сириус. Он был готов рвать и метать. — Что ты себе позволяешь, кусок дерьма?       — Кикимер ничего не сделал, — прокряхтел Кикимер. А потом забормотал, но так, что его было прекрасно слышно: — Хозяин Сириус не может позволять непринятым в род переступать порог этого благородного дома… Всем этим грязнокровкам, оборотням, предателям крови… Хозяин Сириус больше не имеет здесь никаких прав.       — И ты будешь говорить мне о МОИХ ПРАВАХ? — рассвирепел Сириус. — Значит так, отвечай на мой вопрос: кто сейчас твой хозяин?       От желчи и ненависти в его голосе Алисе стало не по себе. Ей живо вспомнилась та ночь, когда они вместе с Люпином наставили палочки на Петтигрю в Визжащей хижине…       — Мои хозяева — благородные, чистокровные и великие волшебники, — выпятив грудь, заявил Кикимер. Его больные глаза заблестели. — Моя дорогая и бедная хозяйка Вальбурга, мудрый хозяин Орион, добрый хозяин Регу…       — Я имел в виду живых хозяев, а не почивших с десять-пятнадцать лет назад, идиот, — грубо перебил его Сириус. Он терял терпение. — И не тех, кто гниёт в Азкабане!       Кикимер помял губы, норовя начать что-то бормотать, но Сириус издал тихое недовольное рычание откуда-то из горла, и домовик едва слышно пробурчал:       — Хозяин Сириус.       — Ещё раз?       — Хозяин Сириус, — сказал Кикимер чуть громче. А следом снова бормотание: — Ушёл из дома и поделом, мог бы и не возвращаться всуе…       — Но я вернулся и теперь тут главный я, — повысил голос Сириус. — Так что я приказываю тебе не проклинать, не околдовывать, не калечить, не ранить и не убивать НИКОГО, кто входит в этот дом. Если ты будешь действовать не напрямую, а подстроишь всё так, чтобы кто-то пострадал — быстренько присоединишься к своим прародителям над лестницей, — он резко махнул рукой в сторону входной двери, как бы показывая направление в сторону лестницы.       — Слушаюсь, хозяин, — отозвался Кикимер со своим неуместным низким поклоном.       — Да перестань ты!.. — рыкнул Сириус, а потом вдруг понизил голос. — А если ты хоть на одну секунду подумаешь о том, чтобы причинить любое зло моей дочери, то и отсечение головы тебе покажется подарком. А теперь брысь отсюда!       Домовик снова поклонился, а потом поплёлся к выходу, едва ли не волоча по земле длинные морщинистые руки. Он остановился в двух шагах от Алисы, замешкался, а потом отвесил короткий неряшливый поклон, вовсе не похожий на то, как он кланялся до этого отцу. Девушка с отвращением поджала губы. Наконец, когда Кикимер вышел из комнаты и поплёлся по коридору, что-то бормоча, она глубоко вздохнула.       — Мне очень жаль, дочка, — сказал отец, не поворачивая к ней головы. Он по-прежнему смотрел в тот угол, где до этого стоял эльф. Его голос звучал горько. — Я не хотел…       — Он просто пошутил, что такого? Это больше не повторится, — ободряюще сказала Алиса. Разумеется, она не думала, что это было «что такого». Она бы, конечно, разобралась с маленьким проклятием Кикимера своей невербальной магией, но его оскорбления были отвратительны. Она осторожно села на край кровати. Матрас под ней опустился на пару сантиметров. Наверное, если она ляжет в середину, то вовсе провалится. Сириус саркастично и желчно усмехнулся.       — Ха! Если бы. Он никогда меня не слушался. Когда я сюда приехал, он два дня подряд окружал меня ловушками и подсыпал клопов в мой пододеяльник. Не мог принять то, что я сюда воротился… Будь уверена, сегодня-завтра ещё что-нибудь выкинет… Но я ему это с рук не спущу, я не дам ему обижать мою девочку.       Он наконец повернулся к Алисе. Тёмные и немного спутанные волосы, упавшие на лицо, давали тень, которая делала его ещё мрачнее. Алиса похлопала по месту на кровати рядом с собой и отец, дёрнув уголком губ, прошёл по комнате и сел рядом.       — Как ты? — тихо спросил он.       — В полном порядке, — ответила Алиса. Сириус фыркнул:       — Можешь мне не лгать, Касси, я же вижу, что тебе не по себе.       Алиса пожала плечами.       — Мне не по себе, это правда, потому что это самое отвратительное место в мире. Серьёзно, всё это змеиное празднество может только больным людям нравиться. И мне грустно видеть тебя таким несчастным взаперти здесь. Но… — она подняла на него глаза и слабо улыбнулась. Её голос звучал всё увереннее. — Всё не так плохо, пап. Я здесь до самого конца лета. Мы теперь вместе, и этот чёртов дом должен понять, что мы здесь главные. Мы тут таки-ие порядки наведём…       — Моя оптимистка! — торжествующе произнёс Сириус, обнимая её одной рукой за плечи. Алиса тут же обвила отца обеими руками, надеясь своим теплом прогнать из него хоть немного хандры и горечи. — Наконец-то в этом доме будет хоть кто-то светлый и настоящий.       — О, я буду стараться, — благодарно ответила Алиса, а следом поцеловала его в щёку, заставив его искренне улыбнуться. — Кстати, пап… Комната ничего.       — Да?       Алиса кивнула, осматриваясь сильнее. Её взгляд не зацепил ни одну ниточку паутины, ни один пучок зелёной плесени, ни одну поверхность, покрытую пылью или копотью. Мебель была старой, но чистой и целой. Ковёр выглядел свежо, без дыр от моли и без въевшегося сора. А света было много, потому что комната была угловая — большие (и чистые!) окна были в двух стенах сразу. Одно из окон, правда, открывало вид на каменную стену соседнего дома, а вот другое — на улицу, где солнце уже окончательно скрылось за домами, но уличные фонари ещё не зажгли. Может, весь дом и выглядел запущенно, но над этой комнатой отец однозначно постарался.       — Здесь чисто и светло, — с улыбкой сказала Алиса. — И нет этих вывесок в духе «Чистота крови навек»…       — Эти окна выходят на восток, — с теплотой сказал Сириус. Он всё ещё поглаживал спину Алисы своей худой ладонью. — Будешь просыпаться вместе с солнцем. С четвёртого этажа, правда, вид был бы получше, но там такой хламовник, и сильно дует… Так что над этой комнатой я корпел несколько дней. Если честно, начал здесь прибираться ещё до того, как ты согласилась приехать. Хотел верить в то, что в этом доме должна быть комната, в которой ты однажды сможешь пожить, если захочешь.       — Папа, — произнесла Алиса с ударением на последний слог. — Если я начну плакать, это надолго, и ты вряд ли к этому готов. Ты невозможно милый.       — Для тебя стараюсь, красавица, — Сириус поцеловал дочь в щёку, вызвав у неё тихий и короткий смех. Затем он встал с кровати. Алиса заметила, что сейчас он выглядел значительно мягче и добрее, и теперь в нём совсем нельзя было узнать узника Азкабана. Он менялся рядом с ней, становился счастливым. За это Алиса была готова пожертвовать очень многим. — Ладно, отдыхай, разбирай вещи… Можешь делать с этой комнатой всё, что захочешь, хоть стены изрисовывай. Я буду внизу или у себя, моя спальня на пятом этаже. А когда будешь ложиться спать, запри изнутри дверь. Заклинанием. Этот мелкий паршивец иногда шастает по ночам…       — Я могу колдовать? — спросила Алиса. Отец, который уже собирался к двери, повернулся к Алисе и несколько секунд смотрел на неё удивлённо.       — Я ещё не свихнулся, чтобы запретить тебе колдовать. Конечно, можешь! — воскликнул он, как будто колдовство шестнадцатилетнего подростка вне школы было чем-то самим собой разумеющимся. Алиса улыбнулась, не веря в это. Мама была против того, чтобы она колдовала дома, говорила, что жизнь без магии воспитывает характер и силу воли. Миссис Уизли придерживалась того же мнения, когда Алиса приезжала погостить в «Нору»…       Когда отец ушёл, и его шаги в коридоре стихли, Алиса не поспешила сразу к своему чемодану и даже не стала снимать уличную обувь, чтобы переобуться в тапки. Она закрыла глаза, глубоко вдохнула и упала спиной на мягкий матрас. Тот со скрипом качнулся, резко опустился вниз, приподнялся и снова опустился. Если забраться в постель поглубже, она точно уснёт… Так мягко. Кровати в Хогвартсе были уютными, но жёсткими — это помогало легко вставать по утрам.       Алиса прислушивалась к тишине и к дому. Она подтвердила собственные догадки, о которых не решилась поговорить с отцом: дом действительно был живой. Что-то скрежетало и шипело со всех сторон. Эти звуки были едва слышимыми, но они были. Откуда они? От огромного количества картин, наполненных отголосками старших поколений Блэков? От клопов, пауков, тараканов и мышей, которых наверняка нет в её комнате, но которые точно живут между обоями и каменными стенами, под дощатыми половицами и коврами, в плинтусах и над потолками?..       А может, есть что-то большее? Может, здесь живёт дух самой древней магии, которая копилась в этом доме те столетия, что здесь жили волшебники, и не могла найти выход в то время, что здесь никто не жил?       Однозначно те, кто жил здесь, увлекались Тёмной магией. Не нужно быть дурой, чтобы это понять. И теперь отголоски былой грязи тех, кто называл себя благороднейшими, давят на неё. Это было сложно объяснить, сложно показать, что именно вызывало у неё беспокойство… Но Алиса чувствовала, что расслабляться будет напрасно.       В этот момент, перебив её гнетущие мысли, в окно что-то постучало. Алиса подскочила и увидела, как на подоконнике со стороны улицы сидит знакомая ей миниатюрная сова. Она пучила глаза и подпрыгивала от нетерпения, желая поскорее передать письмо, которое было едва ли не больше её.       — Сычик! — воскликнула Алиса, спеша к окну. Самостоятельно у неё открыть окно не получилось: не поддавалась задвижка. Лестер тут же воспользовалась разрешением папы и отперла окно заклинанием. — О, малыш! — совёнок — его хотелось называть совёнком, хотя Алиса знала, что Сычику уже много лет — устало шлёпнул конверт в ладонь Алисе и стал ёжиться, расправляя пёрышки. — Ты ведь устал, бедолага… Фред, негодяй, наверняка заставил тебя лететь, что есть сил… — она цокнула языком, погладив Сычика по голове.       Алиса отложила письмо, хотя ей хотелось прочитать его как можно скорее, принесла из своего чемодана миски Геры. Самой Геры и след простыл, поэтому Алиса не чувствовала никаких угрызений совести, когда насыпала чужой птице совиные лакомства и наливала воду.       — Отдохни, малыш. Ты здорово поработал сегодня, — ласково сказала она Сычику. Тот благодарно ухнул и приступил к еде. Сама Алиса села за резной письменный стол, вскрыла письмо, неудержимо улыбаясь: каракули Фреда были очень узнаваемы.       «Привет, любовь моя!       Еле удержался, чтобы добраться до дома и дождаться, когда мама позволит нам с Джорджем подняться к себе в комнату. Ты не поверишь, что произошло!       Гарри отдал нам свой выигрыш с Турнира — тысячу галлеонов!!! ТЫСЯЧА, АЛИСА! Это целое состояние!!!       Теперь нам с Джорджем ни к чему подработка в чёртовом «Зонко» у этого старого ворчуна. Мы и сами можем арендовать помещение и открыть свой магазинчик, как всегда хотели. Верится с трудом…       Нет, нет, дорогая. Не смотри на меня так. Я уже вижу твой взгляд и слышу, как ты цокаешь языком. Мы с Джорджем не хотели брать эти деньги, мы даже не спрашивали об этом Гарри, не просили его делиться с нами или что-то такое. Наоборот, он сам предложил, а мы ещё убеждали его передумать и оставить эти деньги себе.       Но что нашему герою магического мира какой-то мешочек с тысячей золотых монет?       Шучу. Мы по гроб будем ему благодарны.       Я отчасти понимаю, почему он это сделал, ведь деньги достались ему нелегко. И теперь на нас лежит огромная ответственность… Если мы хоть кнат потратим на что-то лишнее, а не на свою мечту, мы будем виноваты перед Гарри.       (Хотя, если я куплю тебе несколько классных серебряных колец, как ты любишь, а Джордж об этом не узнает, это никому не повредит ;))       Родителям, разумеется, мы ничего не скажем. И вообще никому не скажем, кроме тебя и Ли, наверное. Если матушка об этом узнает, она спустит с нас все шкуры, а потом заставит вернуть всё Гарри — и плакал наш магазин вредилок. Так что ты тоже, пожалуйста, особо никому не распространяйся, хотя я и так тебе верю. Мы верим. У нас миллион идей! Нужно срочно увидеться и всё рассказать.       Ладно, пожалуй, хватит о нас… Как ты? Как прошла встреча с отцом? Как его великий и ужасный дом? Наверное, то ещё местечко, пропитанное слизеринским ядом. Или это жилище, обклеенное плакатами, где ни на секунду не стихает музыка? Опиши это подробнее, я хочу знать, куда ты попала, и как ты себя чувствуешь. Надеюсь, не переживаешь больше.       Я уже невероятно скучаю по тебе. И очень люблю.       Целую тебя десять тысяч раз,       Твой Фред xxx»       Алиса перечитала письмо несколько раз, как она всегда делала, когда получала письма от кого-то близкого. Её щёки порозовели, в голове звучал голос Фреда… Она обвела пальцем его поцелуи в конце, улыбаясь, а потом поспешно достала чистый лист пергамента и села писать ответ.