I'll be your song when the dance is over

      К концу февраля Алиса окончательно пришла в себя. Она по-прежнему временами нервно и компульсивно сжимала в кулаке палочку, перед сном накладывала на комнату и на вещи ворох Защитных заклинаний, приглядывалась ко всем, кто был вокруг, чтобы первой увидеть признаки изменённого сознания, но всё было как прежде. Мучительное и немое ожидание новой беды изматывало… И, в конце концов, Алиса начала просто жить. «Что будет, то будет», — думала она.       Гарри убедил её, что ему не нужна помощь, когда она сама — надо же! — предложила свою. Поэтому утром перед вторым испытанием она плотно позавтракала, вместе со всеми обсуждая, что ждёт чемпионов впереди, если трибуны стоят у Чёрного озера. Она не так переживала, как в тот день с драконами.       Близнецы были в ударе от происходящего. Коробка с сиклями для ставок начала наполняться ещё до того, как они покинули Хогвартс и двинулись в сторону места проведения испытания.       — Ставки! — выкрикивал один.       — Делайте ваши ставки! — подхватывал другой.       — Не стесняйтесь, подходите! — они поворачивались к группкам людей, разворачивались и шли к ним навстречу.       — Трое парней! — восклицал Джордж.       — Одна девчонка! — добавлял Фред.       — Четверо нырнут! — заявлял Джордж.       — Все ли вынырнут? — вопрошали оба.       Джинни, проходя мимо, нарочно толкнула их, чтобы они разошлись.       — Ох, и противные вы! — с укором сказала она, посмотрев на них строго, а потом пошла дальше. Близнецы посмотрели друг на друга, помолчали пару секунд, а потом весело продолжили:       — Де-елайте ваши ставки!..       В общем, второе испытание не обещало быть таким же зрелищным, как первое. Целый час чемпионам предлагалось провести под водой. Зрители в это время должны были лишь гадать, что происходит.       Первые двадцать минут прошли спокойно. Гриффиндорцы весело перешучивались, а порой и перекрикивались со слизеринцами и пуффендуйцами, которые пели песни в поддержку Седрика и против Поттера. Близнецы собирали сикли и параллельно торговали своими товарами, среди которых было много новинок… Знающие ребята с улыбкой вежливо отказывались от конфет и других угощений, а вот фейерверки все брали охотно.       — Чëрт, это же Скитер! — вдруг воскликнул Ли, показывая рукой куда-то вниз. Алиса посмотрела, куда показывал парень, и увидела еë — белоснежные волосы, шубка с розово-голубым мехом диринара, ярко-зелёное перо наготове.       Идея возникла сама.       — Фред, Джордж! Можете отвлечь еë? — попросила она. Близнецы на миг переглянулись, а потом улыбнулись одинаковыми хитрыми ухмылками.       — Ты знала, кого попросить, крошка, — произнëс Джордж, подмигнув.       — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал Фред. А потом они оба быстро спустились по лестнице.       Разумеется, Алиса не знала, что делает. Но у неë появилась идея.       Она со стороны наблюдала, как Скитер переговаривается с группкой слизеринцев, которые что-то весело ей сообщали. Перо так и летало по листу блокнота… Интересно, о чëм на этот раз она напишет? Кто на этот раз станет жертвой сплетен? Неужели слизеринцы — те, кто снабжают её байками?       Близнецы в это время перемахнули через ограду и с широкими улыбками подошли к журналистке. Они весьма настойчиво отогнали слизеринцев и стали что-то навязчиво втолковывать. Алиса видела, что Скитер совсем не ожидала такого поворота событий и пыталась от них отделаться… Но близнецы умели быть теми ещё липучками.       Наконец они вынудили взять в руки что-то из своих изобретений. Скитер согласилась, кажется, чтобы поскорее отделаться, выпустила из рук перо и отправила его вместе с блокнотом самостоятельно заканчивать статью. Там, в воздухе, Алиса и перехватила их невербальной магией. Они медленно взмыли в воздух, пока не поднялись на уровень её глаз. Алиса самодовольно улыбнулась и сложила руки на деревянной перегородке, делая вид, что смотрит на ровную гладь озера. Всё было под её контролем.       Раньше ей нужно было руками показывать направление, которое она задаëт для запуска магических сил. Сейчас она могла хоть спиной повернуться, но еë силы работали. Алиса была в восторге от этого.       Скитер заметила пропажу не сразу. Она было замоталась, закрутила головой, стала восклицать, начала ворчать на близнецов, но те сделали лица ангелов и продемонстрировали свои пустые руки. Когда она обнаружила, где находятся её вещи, те уже истлели примерно на половину.       — Кто это сделал?! — завопила она, вынула свою короткую и тонкую, как простой карандаш палочку, а затем попробовала вернуть испорченные перо с блокнотом. Алиса оперлась ладонью в вязаной перчатке о щёку, изо всех сил делая вид, что скучает. Её невидимые магические силы были сильнее, чем жалкие «Акцио» и «Репаро».       Это было просто восхитительно. Как и то, что пепел не сыпался с вещей, а застывал в воздухе облаком тёмно-серой трухи.       — Я специальный корреспондент главной газеты страны! — визжала журналистка, привлекая к себе внимание. К ней уже спешил Людо Бэгмен, не понимающий, как можно сгладить ситуацию, но стремящийся уладить конфликт. — Я получаю зарплату за свою работу! Немедленно прекратите это, кто бы это ни был!..       Алиса как будто с удивлением смотрела то вниз, на Скитер, которая едва ли не топала своими шестидюймовыми каблуками, то на горку пепла перед собой… Да, остался только пепел — ни следа ни от блокнота, ни от Прытко Пишущего Пера. Прекратить? Да пожалуйста!       Она моргнула — и всё посыпалось прямо на голову Скитер. Фред и Джордж с учтивым сочувствием предложили свою помощь. Никто из профессоров Хогвартса, впрочем, даже не сдвинулся со своей трибуны, но Флитвик и МакГонагалл обменялись гордыми улыбками. Они помогали Алисе в первые годы справляться со своей магией, так что почерк их ученицы был узнаваем.       — Блестящая работа, — шепнул ей Джордж, когда они с Фредом вновь поднялись на свои места.       — Блестящая командная работа, — тихо поправила его Алиса, не прекращая улыбаться. — Не распространяйтесь особо, у меня могут быть проблемы… Хотя, к Мерлину. Оно того стоило.       — Ты великолепна, — так же тихо произнёс Фред. Алиса почувствовала, что краснеет. Прошло десять дней со Дня святого Валентина, а она даже не прикасалась к его цветам специальными заклинаниями — они так и цвели, каждое утро с новым чувством радуясь солнцу. Алиса благодарно кивнула и больше до конца испытания не проронила ни слова. Было слишком хорошо, чтобы что-то говорить. Было слишком легко что-то испортить.       Гарри вынырнул из озера последним, но вытянул вместе с собой сразу двоих пленников, поэтому занял второе место. Следующее и последнее испытание Турнира анонсировали на двадцать четвёртое июня. Небо было озарено вспышками фейерверков от Уизли и даже те, кто до этого не интересовался их продукцией, теперь с интересом смотрели в сторону близнецов, которые улыбались от уха до уха. В гриффиндорской гостиной планировалась такая вечеринка, как будто Гарри уже стал настоящим чемпионом.

***

      Эта зима подходила к концу.       Алиса поняла это в одно утро, когда она сама проснулась на рассвете. Было легко и спокойно, а голова не была свинцовой. Хотелось поскорее вскочить на ноги и начинать готовиться к новому дню. Было раннее утро, но на удивление спать совсем не хотелось.       Солнце медленно наполняло робкую занавеску, и алый ковёр на полу словно вспыхивал. В спальне было прохладно, но не так, что знобило и хотелось закутаться, а наоборот… Это была приятная прохлада.       «Что, всё налаживается?»       Алиса подошла к окну и слегка покачала головой, глядя на просыпающиеся вместе с солнечным заревом дриады. Наглец Фред наверняка поколдовал над ними, либо удобрял их чем-то особенным, пока они росли, потому что эти жалкие цветочки абсолютно не собирались умирать. Даже розы Анджелины и Алисии уже отжили своё, надоели девочкам и покинули спальню. Каждое утро Алиса надеялась, что они тоже завянут, как и полагается порядочным цветам.       Сейчас она склонилась ближе к вазе… Нет, блин. Кажется, дриады собираются пустить корневую систему! Их что же, нужно пересадить? Она от них вообще никогда не избавится?..       Это как котята, которых подкинули к забору — покормил их раз, два, а они привыкли, пригрелись и остались. Да и ты привык, и прогонять не хочется.       И только Алиса стала думать, что надо бы на травологии накопать земли, как восходящее солнце накрыла мощная лохматая тень. Пара секунд — и она стукнулась о стекло. Лестер даже не вздрогнула.       — Ну здравствуй, дорогая, — прошептала Алиса, впуская Геру в спальню и предусмотрительно пряча от неё вазу с дриадами. Гера не дала себя погладить, швырнула под ноги письмо, взъерошилась, чтобы поскорее согреться, а потом вспорхнула, не с первого раза открыла дверь головой и с недовольным совиным карканьем улетела в неизвестном направлении. Подумаешь, два-три месяца не виделись.       Алиса с улыбкой покачала головой. Подобрала письмо — оказалось, это от отца. Это утро действительно было очень добрым… Даже странно.       Её отец был удивительным человеком. Он сумел найти, как связаться с её вредной совой, которая ничего на свете, кроме самой себя не любит, и уговорить её принести весточку для дочери, на которую та держит страшную обиду. И ведь Гера его слушается!..       Что-то зашевелилось на кровати Алисии. Ещё несколько секунд, и сама хозяйка кровати отодвинула край полога, а следом показалось её заспанное лицо.       — М-м… Ты что, окно открыла? — хлопая сонными глазами, пробормотала она. — Уже пора вставать?..       — Нет, я сейчас всё закрою. Спи, — торопливо прошептала Алиса и тут же принялась выполнять обещанное. Она заперла дверь, которую Гера оставила нараспашку, плотно закрыла окно. Сквозняк такой, нетрудно заболеть. И Алисия оставила полог открытым, да и уснула дальше.       Алиса решила, что нужно его задёрнуть, чтобы больше ничего не разбудило однокурсницу раньше времени. И только она взялась за алую плотную ткань, как — совершенно случайно, ну правда! — увидела, что поверх спины Алисии, укрытой одеялом, лежит худая рука Анджелины…       Алиса задёрнула полог как можно тише и приложила ладонь к губам. И решила, что лучше до поры до времени не будет задавать никаких вопросов.

***

      Первое воскресенье марта было сухим и солнечным. Воздух был таким тёплым, что Алиса совершенно не пожалела, что вместо любимого светлого пальто надела неброскую чёрную мантию. Ей не хотелось, чтобы её было видно со стороны деревни, если она снова полезет в горы.       Отец назначил встречу на два часа, а потому у Алисы было немного времени. Гарри, Рон и Гермиона, которые тоже собирались увидеться с её отцом, решили пройтись по магазинам, а Алиса вместе с близнецами отправилась в «Три метлы». Последнее письмо от отца было коротким и странным; помимо всего прочего, он просил принести побольше съестного. Зная его и зная, что он никогда ни о чём не просит и ни на что не пожалуется, — дело очень плохо. Алиса знала, что ей предстоит серьёзный разговор с отцом, но всё равно набила рюкзак термосом со сливочным пивом и контейнерами с горячими закусками (мадам Розмерта странно посмотрела на неё, когда она сказала, что хочет взять еду с собой). Близнецы, которые знали о планах Алисы, ни о чём не спрашивали. Ли, который ничего не знал, но видел, что никто эту тему не поднимает, тоже решил промолчать.       У парней были дела поважнее: в пабе за одним из дальних столиков сидел Людо Бэгмен в фирменной мантии в жёлто-чёрную полоску. Он пытался о чём-то договориться с гоблинами, но, похоже, чем дальше шёл разговор, тем сильнее те разъярялись. Близнецы хмуро перешёптывались, глядя в их сторону.       Наконец один из гоблинов хлопнул по столу и начал кричать на Бэгмена наполовину на английском, наполовину на гоблинском языке, при этом не совсем подбирая выражения. Другой гоблин, который вёл себя сдержаннее, схватил первого за рукав куртки, что-то мрачно бросил Бэгмену, и они оба вышли из заведения. Распорядитель Турнира выглядел весьма опечаленным.       — Уверен, что сейчас подходящее время? — спросил Джордж вполголоса.       — Да у него всегда неподходящее время! Надо закончить с этим, пошли, — решительно буркнул Фред. Уизли встали из-за стола и через несколько секунд заняли места, которые до них занимали гоблины. Бэгмен закатил глаза, это было видно даже издалека.       — Ли, ты ведь мне друг? — масляным голосом спросила Алиса. Ли улыбнулся и кивнул. — Тогда скажи, что за дело у этих двоих с Людо Бэгменом?       Ли замял паузу, сделав медленный и вдумчивый глоток сливочного пива.       — Если они тебе не говорили, значит, это секрет, — уклончиво промямлил он.       — Больше двух говорят вслух, — фыркнула Алиса. — Тогда кивай, если я права. Это связано с деньгами? — Ли кивнул. — И с тем, что они оба страсть как любят делать ставки и заключать пари? — Ли кивнул, не сдержав улыбки. — Они что, заняли денег Бэгмену? Много?       — Всё, что у них было, почти сорок галлеонов, — сдался Ли. Алиса ахнула. — Это было на Чемпионате мира по квиддичу, они с тех пор заработали гораздо больше на своих сладостях, фейерверках и фокусах для учёбы. Но вернуть эти деньги для них — дело принципа…       — Угу, понимаю, — мрачно кивнула Алиса. — И он их динамит, да?       — Да отвяжитесь вы от меня! — воскликнул Бэгмен высоким голосом где-то из-за её спины. Джордан и Лестер посмотрели в ту сторону — Бэгмен поспешно застёгивал мантию и быстрым шагом уходил от них.       — Вы всё равно нам заплатите, как должны, ясно? — прикрикнул Фред ему в спину.       — Вы дети, с вами вообще заключать финансовые соглашения незаконно! Ни на что не рассчитывайте! — процедил Бэгмен от двери, а затем вышел на улицу.       — Я давно понял, что добиваться от него чего-то — пустая трата времени… — негромко признался Ли с тихим вздохом.       — Дело принципа, — произнесла Алиса. Она прекрасно знала, что близнецы были готовы отдать всё за то, чтобы разбогатеть и открыть свой магазинчик. Они начали серьёзно присматриваться к тому, чтобы распространять свои товары где-то за пределами Хогвартса, но всё это вело к неизбежным тратам. Фред и Джордж не могли себе этого позволить, а родители, даже если бы и хотели, не могли их поддержать. Они не собирались отказываться от своей мечты, но именно недостаток денег заставлял их раз за разом биться о стену.       За стол Фред и Джордж вернулись мрачнее тучи. Они хотели словесно разнести Бэгмена в пух и прах, но при Алисе сдерживали себя. Та хотела бы предложить им, как можно выйти из этой ситуации, но глянула на часы — было уже без десяти два, а ей нужно быть в другой части деревни!       — Ребят… Мы что-нибудь придумаем. Всё наладится, — сказала она, стараясь звучать убедительно. То есть, конечно, она была уверена, что всё наладится, у Фреда и Джорджа иначе и не бывало, но по их лицам сейчас нельзя было этого сказать.       Самое отвратительное чувство на свете — когда не знаешь, как помочь своему лучшему другу в беде.

***

      Если бы она не ослабила тяжесть рюкзака заклинанием, тот бы сильно оттягивал плечи. Алиса быстро добралась до края деревни у магазина «Дервиш и Бэнгз», где её уже ждали отец в облике тощего чёрного пса и неразлучная троица. Увидев первого, она почувствовала, как на душе одновременно теплеет и сжимается от тяжёлых мыслей. Не похоже на то, что отец легко перенёс эту холодную и бесконечно долгую зиму, пока она томилась в тёплых помещениях Хогвартса.       Они поднимались по горам, минуя скалистые обвалы и опасные выступы. Алиса вспоминала прошлую зиму, когда она, как безумная, без всяких мыслей пошла вслед за псом, с которым подружилась в жгучую от холода метель… Иногда она скучала по временам, когда сама нарывалась на приключения. Идти было трудно, но Алиса знала, что нужно, и прилагала все усилия, чтобы не отставать от отца.       Наконец они оказались в тёмном и прохладном гроте. Здесь было тихо. Место, как удачно выразился отец в одном из писем, она и правда помнила… Здесь она потеряла сознание, а потом — и часть воспоминаний, и ещё полгода не знала, каким было её первое осознанное знакомство с отцом. Прошлый год был невероятным, пусть и тяжёлым.       У противоположной стены на вошедших сердито зыркал Клювокрыл. Студенты долго откланивались перед ним, пока он и сам не склонил голову, показывая, что принимает их. Отец, который в это время уже успел обернуться собой, с усмешкой заглядывал в рюкзаки, которые Алиса с Гарри бросили у входа.       — Вы превзошли самих себя… — хрипло кашляя, произнёс он. — Надо же, еда из «Трёх мётел»… Твоя идея, дочь?       — Моя, — кивнула Алиса, разглядывая отца. Он снова походил на узника Азкабана: сильно осунулся, отрастил волосы, выглядел слегка болезненно. И этот кашель… Отец отвёл от лица волосы знакомым, но забытым жестом, а потом улыбнулся дочери. В следующую секунду Алиса сделала шаг и крепко обхватила его руками, резко понимая, как сильно по нему соскучилась. И как ей будет мало этих жалких полутора-двух часов, которые они проведут вместе. Отец, коротко усмехнувшись, обнял её в ответ.       По Гарри было видно, что вид его крёстного и у него вызывает беспокойство.       — Что ты здесь делаешь, Сириус? — спросил он.       — Исполняю отцовские обязанности и обязанности крёстного, — просто ответил он, принимаясь за еду.       — Тебе не стоило приходить сюда, тебя в любой момент могут поймать, — пробормотала Алиса. Отец, который доставал куриные ножки из рюкзака Гарри, зыркнул на неё снизу вверх.       — Да что ты говоришь, Касс! — хрипло воскликнул он, перестав есть. — В этом мире есть только двое детей, за которых я переживаю и за которых должен нести ответственность, и, вот незадача, им обоим постоянно угрожает смертельная опасность! Не смотри на меня так, — добавил он, увидев глаза Алисы. — Лучше рассказывайте, что происходит.       Потом они сидели у костра, за их спинами дремал Клювокрыл. Отец жадно вгрызался в еду и слушал рассказы Гарри, Рона и Гермионы о последних событиях на Турнире и не только. На полу лежали выпуски «Пророка», где говорилось о болезни Крауча и о пропаже министерской работницы, Берты Джоркинс. Вспоминали события Чемпионата мира по квиддичу, когда Крауч не явился на игру, зато просил свою эльфийку занять ему место, когда Гарри потерял свою волшебную палочку, а потом ей же кто-то вызвал Чёрную метку, когда Крауч выгнал Винки при всех… А потом про то, что он и вовсе перестал приезжать на Турнир, присылая вместо себя Перси Уизли.       Когда разговор зашёл в тупик, отец уже разделался с четырьмя куриными ножками. Он вытер руки и стал ходить по гроту кругами.       — Во время матча он всё время куда-то пропадает… — он снова кашлянул. — Заставил эльфа занять ему место на трибуне, а сам даже не зашёл поглядеть на матч… Потом изо всех сил старается устроить Турнир и в конце концов перестаёт на него приезжать… Не похоже это на Крауча, — мрачно заключил он, остановившись у огня. На осунувшемся лице с кругами под глазами играли отблески языков пламени. — Клювокрыла съем, если Крауч раньше из-за болезни пропускал на работе хоть один день.       — Так ты знаешь Крауча? — спросил Гарри.       Отец заметно помрачнел. Он слегка опустил подбородок и тихо проговорил:       — Уж я-то его знаю. Это он приказал засадить меня в Азкабан без суда и следствия.       Ребята ахнули и воскликнули что-то между: «Не может быть!» и «Ты шутишь!».       — Вот почему мама так его недолюбливает, — проговорила Алиса, вспомнив, как холодно и грубо они с Краучем общались осенью. Она почувствовала, как резко возненавидела этого человека, хотя видела его всего несколько раз в жизни.       — Ей есть за что, — невесело отозвался отец. — Крауч тогда ещё работал начальником Департамента по магическому законодательству. Его прочили на место министра магии. Барти Крауч — сильный волшебник, ему почти нет равных в волшебстве и в жажде власти. Нет, Волан-де-Морта он не поддерживал, Барти Крауч всегда был против чёрной магии… — он хрипло и рвано выдохнул. — Но тогда многие были против, а на самом деле… Да нет, вам не понять… Вы ещё слишком молоды…       — Да брось, всё мы поймём, — недовольно произнесла Алиса, которая не любила утайки. Отец улыбнулся.       — Ну ладно, слушайте.       Он прошёлся в глубь грота и обратно, а затем продолжил:       — Представьте себе, что Волан-де-Морт силён, как раньше. Никто не знает его сторонников, кто на него работает, а кто нет. Известно только, что он полностью владеет своими слугами, они убивают и пытают, и ничего с собой поделать не могут…       Он говорил сухими фактами, но этого было достаточно, чтобы передать весь мрак и ужас, творящийся в те времена.       — Не знаю, — произнёс он со странным выражением лица. — Может, методы Крауча и были хороши в самом начале. Его быстро повышали по службе, и он начал настоящую охоту на сторонников Волан-де-Морта. Мракоборцам дали новые полномочия, они стали чаще убивать, чем арестовывать. И не одного меня без суда передали дементорам… — он снова прокашлялся. — Крауч отвечал жестокостью на жестокость, разрешил применять против подозреваемых Непростительные заклинания. Можно сказать, он сделался таким же беспощадным и жестоким, как и те, кто были на стороне Волан-де-Морта. У него были свои сторонники, многие считали, что он поступает верно, многие из волшебников хотели, чтобы он занял пост Министра магии. Потом Волан-де-Морт исчез, и все думали, что теперь Крауч станет министром… Но тут-то всё и рухнуло.       — Что произошло? — нервно спросила Алиса, которой было не по себе от рассказа о Крауче. Было похоже на то, что бывший мамин начальник был настоящим тираном, который, помимо прочего, без всякой жалости отправлял к дементорам невинных людей. Как его до сих пор держат в Министерстве? Как Перси может ему поклоняться?       — Сына самого Крауча поймали с кучкой Пожирателей смерти, — нервно улыбнувшись, ответил отец, садясь рядом с ней у костра. — Они, как оказалось, пытались разыскать Волан-де-Морта и вернуть ему власть.       — Поймали сына Крауча? — удивлённо спросила Гермиона.       Отец кивнул и бросил кости Клювокрылу. Теперь он принялся за хлеб. Алиса всё удивлялась тому, как он не наедается. Она твёрдо пообещала себе, что при любой возможности, хотя бы раз в день, будет отправлять ему посылки с едой, пусть даже ради этого придётся извести всех школьных сов.       — Вот уж не ожидал Барти, так не ожидал, — проговорил он. — Надо было ему побольше времени уделять семье. Всё отдавал работе, а так и не узнал, что за сын у него растёт.       И он замолчал, обеими руками схватившись за хлеб и откусывая от него крупные куски.       — Значит, его сын был Пожирателем смерти? — спросила Алиса.       — Кто его знает? — пожал плечами отец. — Может, да, может, просто оказался не в то время и не в том месте. Но схватили его в компании людей, которые точно были Пожирателями смерти. Лестрейнджи… — на этих словах он снова хрипло закашлялся, прикрыв рот кулаком.       — А Крауч пытался вызволить сына? — прошептала Гермиона. В её огромных глазах отражались искры костра.       Отец неожиданно расхохотался.       — Вызволить сына? Крауч? А я-то думал, ты, Гермиона, поняла, что это за человек. Да он на всё был готов ради собственной репутации, он всю жизнь посвятил тому, чтобы стать министром. Ты же видела, как он поступил с домашним эльфом из-за того, что этот эльф навёл на него тень Чёрной метки. Разве не понятно после этого, что за человек Крауч? Всех его отцовских чувств хватило на то, чтобы устроить над сыном суд, да и суд-то этот Крауч устроил только ради того, чтобы показать всем, как он ненавидит сына… — его кулаки, в которых уже не было остатков еды, сжались сами собой. — А потом он его отправил прямиком в Азкабан.       — Он собственного сына дементорам отдал? — в ужасе спросил Гарри.       — Отдал, — мрачно ответил отец. — Я сам видел, как его вели… Ему и двадцати не было. Посадили его в камеру рядом с моей. К вечеру он уже кричал и звал свою мать. Потом, правда, успокоился, через несколько дней… — его голос стал совсем хриплым и немного свистящим. — Все успокаиваются… Во сне только кричат.       После этого он замолчал, и никто из ребят не решался нарушить тишину. Что-то страшное творилось на лице отца. Он будто окаменел, превратившись в статую. Алиса ощущала волны исходящего от него отчаяния и напряжения. Она была уверена: отец скорее согласится умереть, чем хотя бы на час вернуться в тюремную камеру.       — И он всё ещё в Азкабане? — тихо спросил Гарри.       — Нет, — со вздохом ответил отец. — Его там уже нет. Года не прошло, как он умер… Многие умирают. Большинство сходят с ума и перестают есть. Просто не хотят больше жить… — он сделал паузу, чтобы снова прокашляться в худые, в узлах вен, ладони. — Краучу с женой позволили перед смертью увидеть сына. Вот тогда я и видел Крауча в последний раз, он шёл мимо моей камеры и чуть не нёс жену на руках. Та тоже недолго прожила… Умерла от горя, сгорела, как и сын. Крауч даже не вернулся за телом своего сына…       Он поднёс ко рту флягу с тыквенным соком и в один приём осушил до дна.       — Вот так. Крауч думал, что всё в его руках, а оно вот как вышло: только что герой, чуть не стал министром магии, и вдруг… Сын умер, жена, имя опозорено, и — я слышал, когда бежал из тюрьмы — ему уже не так доверяют, как раньше. После смерти стали жалеть его сына, спрашивали себя, как же это вышло, чтобы мальчик из такой семьи попал в плохую компанию? А всё очень просто: отцу было не до него.       После этих слов воцарилось тяжёлое молчание. Позже стали обсуждать, зачем Краучу могло понадобиться что-то в кабинете Снейпа: Гарри, как оказалось, видел его имя на карте Мародёров ночью незадолго до второго испытания. Это было уже совсем странно, совсем никуда не шло. Как будто это было пазлом, который совсем не вписывался в общую красивую картину.       Гарри же по старой памяти начал обвинять Снейпа, который тоже в прошлом проявлял себя как тёмный волшебник. Отец мрачно поддержал его, вспомнив, как Снейп вёл себя в школьные годы, и с кем он общался — с теми, кто в итоге стал Пожирателями смерти. Но в итоге они всё же пришли к тому, что профессор Дамблдор доверяет Снейпу и не просто так он позволяет ему столько лет работать на должности профессора зельеварения. Значит, и они должны ему верить.       Про Грюма, который тоже мог шататься посреди ночи в кабинете Снейпа, отец сказал, что тот мог просто проверять его на наличие чего-то тёмного. Он высказывался о Грюме в целом положительно; старый мракоборец уж точно вызывал у него больше одобрения, чем Крауч. По крайней мере он не пытал и не убивал противников, а садил их под стражу, если была такая возможность. Алиса молча смотрела в огонь, слушая хриплый голос отца. Ей всё меньше хотелось спрашивать и говорить что-то самой.       Отец попросил Рона узнать у Перси, как давно тот видел Крауча, а Гарри и Гермионе поручил узнать про Берту Джоркинс.       — Бэгмен говорил, что они её ещё не нашли, — сказал Гарри.       — Да, про него в статье пишут, — отец кивнул на статью. — Он жалуется, что у Берты дырявая память. Может, она, конечно, и изменилась с тех пор, как мы были знакомы, только раньше она совсем ничего не забывала. Память у неё была хоть куда на всякие слухи. А вот особым умом она не отличалась… Да, такой она и была — болтливой дурочкой.       — Патти была точно такой же, — вслух подумала Алиса. Она вздогнула, поняв, что этими словами перебила отца, переглянулась с ним. Он посмотрел на неё внимательно и вопросительно, но Алиса покачала головой и отвела взгляд. Мысли стали совсем тяжёлыми.       — Который час?.. Пора вам в замок, — сказал отец, вставая на ноги. Ребята засобирались, и Алиса вместе с ними, но отец сделал едва заметный жест, чтобы она осталась, и она спокойно опустилась обратно. Отец хмуро посмотрел на Гарри и строго сказал: — Вот что… Не бегайте из школы ко мне, ясно? В случае чего — шлите письмо. Пишите, если случится что-нибудь необычное, а сами без разрешения из школы не выходите, лучше случая и не придумаешь, чтобы на вас напасть. Я вздохну спокойно, когда Турнир закончится, а он закончится только в июне. И ещё вот что, пока вы оба здесь, — отец сделал паузу, чтобы Алиса посмотрела на него. Они с Гарри стояли рядом и отсюда казались почти одного роста. — Приглядывайте друг за другом, чтобы с вами ничего не случилось. Вы меня услышали?       Гарри и Алиса одновременно издали что-то похожее на «м-гм». Сириус не то чтобы удовлетворился таким ответом, но всё равно кивнул. Он проводил ребят до выхода из грота и ещё с полминуты смотрел им вслед.       Затем он вернулся к Алисе. Она так сильно задумалась, что слегка вздрогнула, когда он присел перед ней на корточки.       — Как ты? — тихо спросил он, глядя ей в глаза. Алиса натянула улыбку.       — Нормально, — по отцу было видно, что он ей не поверил. — Правда, всё нормально. Я очень осторожна, вокруг меня всё время с пяток Защитных заклинаний, я слежу за любыми мелочами и изменениями, но проблема в том, что ничего не происходит. Я устала бояться, пап, я пытаюсь просто жить. Если чему-то и суждено случиться — я готова ответить.       Отец слабо улыбнулся. Он протянул руку и осторожно погладил её по плечу.       — Ты просто молодец. Как вообще в замке обстановка?       — Никак. В первые дни после того, как все узнали про Патти, было жутко, потом вышла эта статья от Скитер…       — Между прочим, не так много вранья в ней было. Я со многим даже согласен, — неожиданно сказал отец.       — И с тем, что было написано про меня? — резко и нервно спросила Алиса.       — Я имел в виду другое. Тебя задело то, что сказано о тебе? — он понизил голос. — Были проблемы в школе?       Он сказал это так, будто… Будто планировал прямо сейчас обратиться в пса, помчаться в Хогвартс, выбить передними лапами двери в Большой зал и проучить всех. Ей этого было не надо. Хотя картина представлялась яркая…       — Нет. Знаешь, просто и без того полно проблем… И эти слова про бастарда величайшего рода, или как там было сказано…       Отец мягко улыбнулся и осторожно взял еë за руку.       — Никакой мой род не величайший, — произнëс он. Его синие глаза были наполнены теплотой, хотя слова, которые слетали с языка, были горькими и сухими. — И никакой ты не бастард, ясно? Ты моя дочь, а я уже давно разорвал все связи с родом Блэков… Поверь, ты бы не захотела иметь с ними дело, если бы познакомилась поближе. Когда ты только родилась, я уже знал, что про тебя будут говорить… Но нужно быть сильнее этого.       — Да я вообще не переживаю… — легко сказала Алиса, чувствуя, как ей становится и тепло, и неловко от того, что отец учит еë, как маленькую девочку.       — Ну и славно. Скитер написала правду о том, что дело с твоей однокурсницей никто толком не разобрал, — быстро сказал отец, поднимаясь на ноги и подбирая с пола один из старых выпусков «Пророка». Пока Алиса с недопониманием смотрела на него, он искал нужное место в статье. — Вот, например, про бездействующее Министерство магии, про нулевую охрану в школе… Про школьников, которые год за годом подвергаются нападению… Я давно спрашивал себя: почему место, которое должно быть самым охраняемым в стране, каждый год проигрывает какой-то дряни, которая ставит жизни всех под угрозу? Не считая прошлого года, — он отложил газету и отвесил шутливый поклон. — Я не собирался трогать учеников. Но и в наше время, когда мы учились, не было ни года, чтобы не происходило что-то, из-за чего все стояли на ушах… И после моего выпуска ничего не поменялось, насколько я знаю из слухов. Однако Империус… — отец покачал головой и провёл ладонями по лицу. — У меня нет ни одной догадки.       — Я думала, что это Грюм. Помнишь, я рассказывала про эссе об Империусе? — нервно призналась Алиса, перебирая пальцами край шарфа. Отец кивнул. — Думала, что он задал это, чтобы проверить, кто из нас самый внимательный. А то, что ради этого ученица пострадает…       — Он не совсем такой, — мягко перебил её отец. — Он противник Тёмных искусств, хотя, полагаю, он может показать что-то на уроке в качестве примера… А в твоём случае и в случае этой девочки это самое настоящее проявление Пожирателя смерти.       — Я уже поняла.       — Говоришь, эта Патти была как Берта Джоркинс?       — Наверное, да, — слегка поморщилась Алиса. — Она всегда была раздражающей и чересчур общительной, но она абсолютно не заслуживала этого. Сейчас даже непонятно, когда она в школу вернётся…       Отец снова закашлялся. На этот раз приступ кашля был сильным, сухим. И достаточно затяжным. Потребовалось сделать несколько глотков сливочного пива, чтобы кашель отступил.       — Дочь, не делай такие глаза, — хрипло произнёс отец, едва отдышавшись. Он вытер губы тыльной стороной ладони. — Ты в такие моменты так похожа на Алекс…       — У меня её глаза, так что это неудивительно, — пожала плечами Алиса. — Давно у тебя болит горло?       — Достаточно, — махнул рукой отец. — Пройдёт, как только на улице станет теплее.       — То есть?       Отец со вздохом провёл рукой по слегка спутанным волосам.       — Это всё из Азкабана, понимаешь? Одной зимой меня продуло, и теперь каждый год по зиме лёгкие барахлят… Не бери в голову, это не смертельно, — он улыбнулся, глядя, как Алиса раздражённо прикрыла глаза и покачала головой. Он уже совсем отвык от того, что кто-то беспокоится о нём, о его здоровье.       — Ты приходишь сюда, в эту сырую пещеру, — медленно и строго проговорила она. — У тебя ужасный кашель, и эта обстановка совсем не помогает. Помимо всего, ты голодный, как…       — Как собака? — вдруг громко рассмеялся отец, садясь рядом и приобнимая её за спину.       — Может, и да! — обозлилась Алиса, выдернув плечо из-под его руки. Она посмотрела на отца строго. — Ничего смешного, между прочим, нет!       — Ну-ну, совсем нет… — не прекращал смеяться отец. Его смех был похож на собачий лай. Интересно, это пришло к нему с анимагией или всегда было частью его? — Тебе не о чем беспокоиться, Касси, — проговорил он, успокоившись. Алиса надулась. — Я взрослый человек, и, пускай моё положение шаткое, я в состоянии о себе позаботиться.       — Что-то незаметно, — пробормотала она.       — Ты злишься на меня, дитя моё?       — Может, и да!       Алиса вскочила на ноги и отошла в другую сторону грота. Отец тяжело, с хрипом вздохнул. Напряжение, взявшееся из ниоткуда, набирало силу, вес и натягивалось, как струна. Ещё чуть-чуть — и начнёт звенеть. Звучать.       — Касс, я не понимаю, — прикрыв глаза, сказал отец. — Чего ты ждёшь от меня сейчас? Чтобы я ушёл?       — Чтобы ты о себе позаботился, — сказала Алиса, сердито сверкая глазами. Она понимала, что, возможно, перегибает палку, когда взбрыкивает вот так, но она не знала, как по-другому докричаться до отца. — И не совался туда, где опасно…       — Да мне сейчас везде опасно, — невесело хмыкнул отец, подходя к дочери. — Как и вам с Гарри. В Хогвартсе, как и в Министерстве, творится невесть что. Гарри участвует в Турнире, а ты… — он хрипло выдохнул. — Тебя чуть не убили, малышка. Достаточно холодно и серьёзно. Кто сказал, что больше не попытаются?       — Дело не во мне…       — А в чём, драккл, дело? — вскинулся отец, наконец повысив голос. — Как я могу сидеть в стороне, заниматься своими хлопотами, пока ты здесь, и на тебя кто-то ведёт охоту, Касси? Можешь ответить мне?       Они смотрели друг на друга, и в обоих кипели эмоции. Они видели друг в друге свои черты.       — У меня нет другого отца, — прошептала Алиса. У неё дрожал подбородок. — А у Гарри нет другого крёстного. И вообще никого нет. Ты думал, что будет с нами… С ним… Если тебя схватят? Если ты заболеешь так, что не сможешь позвать на помощь? Если ты будешь так истощён, что не сможешь даже сообщить об этом?       — С ума не сходи, — вздохнул отец, притягивая её к себе за плечи и крепко обнимая. Алиса судорожно вдохнула запах его затасканной мантии, стараясь не зареветь.       — Я просто очень переживаю за тебя, па, — проговорила она. — А когда я увидела тебя здесь, я…       — Испугалась? Начала рисовать в голове всякие страшные картины? — он поцеловал её в макушку, желая остановить этот миг, заморозить его, чтобы его гордая, самоотверженная и прекрасная девочка дольше была с ним рядом. Пусть даже и в своём полуистеричном состоянии от причины, которую она взяла из головы. — Знакомо. Представь, что я пережил, когда ты написала мне о глазах бундимуна. Это как будто маленькая смерть…       — Да, маленькая смерть, — прошептала Алиса. Сириус разомкнул их объятия и взял её лицо в свои ладони.       — Поэтому я и здесь. Я не могу охранять тебя каждую секунду твоей жизни, я не могу пока что найти твоих врагов. Но я всё равно здесь. Потому что я хочу быть как можно ближе и, если возможно, предотвратить всё, что может произойти с тобой. И с Гарри… Чует моё сердце, Турнир не закончится просто так. Конечно, после моего побега из Азкабана всё не так-то просто, но, дорогая, может, ты и забыла — я волшебник. Благодаря твоей чудесной матери у меня есть палочка, а ещё я анимаг, о чём практически никто не знает. Если со мной что-то случится, я найду способ, как это исправить. Я могу в любой момент написать Дамблдору, который на моей стороне. Или Римусу. Или… — он на пару секунд закатил глаза, посмеиваясь. — Ну ладно, в последнюю очередь — твоей матери, хотя я не хочу беспокоить её своим существованием. Я здесь не страдаю, хоть моя жизнь и отличается от жизни других людей. Я не беспомощное и бесполезное существо, ладно?       Алиса не ответила, только слабо и медленно кивнула. В её глазах было написано так много всего, что простыми словами это было невозможно выразить.       — Но у меня есть кое-что, что дороже моей жизни, — он нежно погладил её по волосам. — Это вы с Гарри. И я останусь здесь и с места не сдвинусь, пока буду способен поднимать палочку и бороться за вас, если потребуется. Говоря откровенно, — он нервно улыбнулся. — У меня больше ничего не осталось…       — Пап… — выговорила Алиса, а потом уронила голову ему на плечо и снова крепко обняла его. Она не могла плакать, но и не могла ничего говорить, потому что всё это было лишним и ненужным. Всю жизнь она ощущала себя лоскутной куклой, от которой оторвалась приличного размера заплатка и которая была вынуждена прятать больное место, чтобы оттуда не высыпался набивной пух. Связь с отцом была тем, что вернула всё на круги своя. Нити, которые протягивались между ними всё это время, начиная с той июньской ночи, сейчас были закреплены прочно как никогда. Сейчас она снова чувствовала себя целой.       — Я знаю, — тихо сказал он, прикрыв глаза. Алисе давно пора было в замок. Он не хотел отпускать её.       Она посмотрела на него с болью.       — Сделай всё, чтобы с тобой ничего не случилось, — попросила Алиса.       — Ты тоже, — просто ответил отец.       Ещё некоторое время они провели в молчании. Отец перебирал газеты, которые валялись на полу разбросанные, Алиса гладила Клювокрыла, который со спокойным прищуром доверчиво смотрел на неё.       — Знаешь, о чём я думаю… Вся эта история с Краучем просто ужасная, — наконец сказала она. — Не понимаю, как можно быть таким жестоким… И собственного сына отдать дементорам, не разобравшись, что к чему.       — Знаешь, что самое забавное? — задумчиво произнёс отец. — За пару дней до этого — твоя мама рассказала — он оборвал её карьеру, потому что она не уследила, что в её собственной семье был якобы приспешник Волан-де-Морта. То есть я, — сказав это, он лающе хохотнул. — Люди — не то, чем кажутся…       Алисе было не до веселья. Она повернулась к отцу.       — Ты ведь не считаешь, что его методы были правильными?       — Насчёт того, что он разрешил пытки и убийства вместо судов? Определённо нет. Но тогда была война, на каждого из нас было по десять Пожирателей… — он хрипло вздохнул. — Не хотел бы я быть тем, кто принимает решения о том, нужно ли убивать вместо того, чтобы задерживать.       Алиса подошла ближе к огню и отцу. В неправильном свете от пламени она будто бы стала старше, серьёзнее, чем обычно.       — Думаешь, будет новая война? — тихо спросила она. — Это ведь возможно, не так ли?       — Ты испугаешься, если я скажу, что думаю? — хрипло усмехнулся отец.       — Пап, — требовательно произнесла Алиса. Отец махнул рукой, мол, сама попросила, и мрачно сказал:       — Для меня — лично для меня — война никогда не заканчивалась. Волан-де-Морт не умер, а просто исчез, Петтигрю на свободе, большая часть самых сильных приспешников Волан-де-Морта либо откупились, либо в Азкабане, но ты сама знаешь, что выход оттуда есть. Я не знаю, сколько пройдёт времени… — он провёл руками по волосам и задержал пальцы там на какое-то время. — Но в прошлый раз всё не закончилось. Это лишь вопрос времени, — он тяжело посмотрел на дочь. — Хотел бы я, чтобы ты этого не застала…       Алиса спускалась по скалам осторожно и в то же время легко. Разговор получился тяжëлым, но каким же ещë мог быть. Состояние отца тревожило еë, хоть сейчас он и постарался еë успокоить. Что-то неладное творилось в Министерстве. Алиса впервые задумалась о том, о чëм никогда не хотела думать — о том, что случится, если снова будет война…       Пройдя полпути, Алиса обернулась, но грота уже не было видно. Отец попросил больше не приходить сюда, и Алиса знала, что не сделает этого. Будет ли она писать ему? Да. Будет ли она отправлять ему еду? Да. Будет ли она лично варить для него лечебные зелья? Да. Она прямо этим вечером и начнёт.       Алиса со вздохом повернулась обратно. Закат был оранжевый и очень красивый, такой бывает только весной. Отсюда, со скал, наблюдать за тем, как силуэт Хогвартса чернеет на фоне неба в разлитых ярких красках, было невероятно.       Эта зима подошла к концу. Что-то подсказывало, что весна не будет легче.