I'll be your song when the dance is over

      Алиса вернулась в спальню после бала раньше всех. Завершив все приготовления ко сну, она сразу задëрнула полог и легла под одеяло, надеясь, что сможет уснуть и ни о чëм не думать. Но, разумеется, это было тщетно.       Что делать? Что ей делать с внезапно проявившимися чувствами Фреда?       Еë лицо горело, как будто кто-то долго щипал еë за щëки. Ей было не по себе.       Если бы это был кто угодно другой, она бы закрыла на это глаза. Но не в случае с Фредом… С ним всë было куда сложнее.       Алиса слышала, как за полночь вернулись сначала Патти, потом Анджелина и Алисия примерно в одно и то же время. Они негромко переговаривались, хихикали, а потом, видимо, наложили на еë полог «силенцио», потому что сразу стало очень тихо. Но это не помогло. Только мысли стали громче.       Всю ночь падал снег.       Почти до утра она ворочалась, спала совсем мало и встала раньше всех с больной головой. До завтрака было ещё больше часа, но она всë равно спустилась в гостиную, потому что созерцать тëмный потолок и края полога кроватей было уже невыносимо. Там Фред и нашëл еë спустя некоторое время.       Он уверенно подошëл к ней, молча спросил разрешения сесть рядом, и когда Алиса кивнула, присел и сразу заговорил:       — Лис, я вчера перегнул палку. Тебе не стоило этого слышать… Просто забудь, пожалуйста, ладно? Давай сделаем вид, что ничего не было.       — Долго репетировал? — с грустной улыбкой спросила Алиса, но взгляд Фреда был твëрдым, а выражение лица каменным. Тогда девушка кивнула: — Ладно, я постараюсь, если тебе так будет легче.       — Благодарю.       Разумеется, они оба ничего не забыли.       Учëба была единственной вещью, которая позволяла хотя бы на время отбросить мысли о том, что произошло на Святочном балу, и что делать дальше. Поэтому Алиса постаралась утонуть в учëбе.       В каком-то плане Алисе повезло. На каникулы шестикурсникам задали просто нечеловеческое количество домашнего задания. Начиная от Снейпа, который приказал создать едва ли не половину курсового проекта по углублённому изучению зельеварения, заканчивая Грюмом, который задал огромное эссе на тему: «Как понять, что человек околдован Империусом». Были и другие задания, громоздкие и тягостные, но лишь эти два вызывали столько беспокойства.       Ладно, с курсовым проектом Снейпа можно было что-то придумать. У Алисы неплохая теоретическая база и достаточно набитая рука, осталось лишь выбрать интересную тему и выкроить пару-тройку дней, когда она будет, не отрываясь и не отвлекаясь, сидеть в библиотеке и писать. А эссе по ЗОТИ… Что вообще можно написать в таком эссе, если любой учебник монотонно и терпеливо повторяет лишь одно предложение: «Крайне сложно понять, что человек находится под воздействием Империуса». И всё. После этого следует точка.       Многие шестикурсники, которых спрашивала Алиса, сдались достаточно быстро и решили вовсе не писать это эссе. И Лестер, честно говоря, всё больше была к этому близка.       Сама атмосфера рождественских каникул абсолютно не располагала к тому, чтобы учиться. Таких каникул у Алисы ещё не было. Рядом были друзья, у них был Хогвартс, снег, огни, музыка и фантастическое количество свободного времени. Ребята рассказывали, что обычно в замке на каникулах тише: это сейчас из-за Святочного бала почти никто не поехал домой. Но и так было хорошо. Время, которое не занимали уроки и изнурительная подготовка домашних заданий, шестикурсники старались проводить с пользой, не упуская ни одной минуты.       Они стали почти семьёй за время обучения. Их набор после ухода в прошлом году Кеннета Таулера стал самым малочисленным. И всë, что происходило вокруг, включая заскоки преподавателей, только сплочало их сильнее.       Алиса нежно любила каждого. Даже к Патти еë чувства стали теплеть, потому что, говоря откровенно, никаких серьëзных проблем и ссор между ними никогда не возникало, как и не было причин, чтобы ненавидеть друг друга. Да, вела она себя странно… Но кто из них не без изъянов?       Только с Фредом они друг друга избегали. Потому что они не знали, о чëм им говорить после того неловкого и грустного разговора на балу. Они не смотрели друг другу в глаза.       Алиса не знала, что делать, чтобы не причинять своим присутствием лишнюю боль Фреду. Фред не знал, как избегать еë общества, но не избегать общества остальных. Оба старались вести себя как обычно. Все остальные хмыкали в кулаки, наблюдая за их неловким взаимодействием и искренне сочувствовали каждому из них.       Анджелина и Алисия бессовестно обсуждали еë за спиной. Часто было такое, что Алиса зайдëт в спальню, а эти две девицы резко поворачиваются к ней и смотрят большими глазами… Алиса быстро махнула на это рукой.       Каникулы продолжались.

***

      Снег падал и подтаивал. Снежки, ледяные городки, коньки на Чëрном озере, где специально заморозили для этого большой участок — наверное, чтобы гостям показать, что в Хогвартсе не так уж и скучно. В гостиной появился чайник, в котором всегда был кипяток — спасибо за это эльфам, с которыми подружились близнецы. После долгих прогулок и снега, который забивался под воротники и в ботинки, ничего не могло быть лучше горячего чая с мятой и лимоном.       Проект по зельеварению писался со скрипом. Неожиданно в помощь напросилась Мадлен, с которой Алиса ближе познакомилась на балу. Пуффендуйка неплохо разбиралась в зельеварении; она мечтала после школы открыть свою независимую лабораторию и страдала, потому что в школе мало возможностей для экспериментов. Алиса, растроганная тем, как они похожи с Джорджем, попутно решила помочь ей с подготовкой к СОВ, которые Мадлен предстояло сдать только в июне…       Снег падал и падал. После Нового года наступили холода. Лепить снежки или в принципе находиться на улице стало сложнее. Еë шестнадцатый день рождения прошëл относительно тихо — просто небольшой вечер в гостиной с друзьями и вкусностями из кухни. Гора подарков днëм лежала на кровати, а ночью перемещалась на пол: Алиса несколько дней не могла их разобрать.       Каникулы заканчивались. Каникулы пролетели, как один день.

***

      «Как понять, что человек околдован Империусом»…       Алиса в очередной раз скомкала лист, на котором собиралась писать эссе по ЗОТИ, но за новым не потянулась. Она заглянула в эссе девочек — там ничего не было, кроме воды. Алиса не хотела грешить таким же; ей казалось, что лучше и честнее вовсе не сдать работу, чем написать какой-то бред.       Разумеется, когда Грюм обнаружил, как шестикурсники справились с домашним заданием, он остался недоволен.       — Все работы очень слабые, гораздо ниже среднего уровня… А вы даже не попытались, мисс Лестер, — хрипло проговорил Грюм, уставившись на неë своим пронзительно-голубым искусственным глазом. Алиса смотрела на него в упор. Ей было плевать. Она привыкла к придиркам и жестоким ироничным подколам Снейпа, поэтому и Грюма способна выдержать. Алиса и не собиралась ничего ему отвечать…       — По этой теме невозможно найти информацию!.. — вступилась Анджелина.       — Тишина! — рыкнул Грюм. — Непростительные существуют не одно столетие, волшебники перенесли немало войн и не раз подвергались этому заклятию. Что-то да можно найти!       Студенты притихли.       — Знаете, мисс Лестер… — он вновь обратился к ней. — Ваша мать, когда мы с ней работали, любила говорить, что сложнее всего найти то, что лежит на поверхности… — он вдруг не то каркнул, не то хохотнул. — Если задуматься, не так-то сложно и отыскать…       Что-то со стуком упало на пол, а затем кто-то вскочил и побежал к выходу из класса. Все обернулись и увидели только спину Патти, которая, прижимая руки к лицу, убегала с урока в слезах.       Очаровательное начало семестра.

***

      Языки пламени вспыхивали, дрова же уютно потрескивали. Время давно перевалило за полночь. Алиса чувствовала, что голова тяжелее, чем обычно, из-за слишком долгого учебного дня, но она не спала. Она сидела у камина в гриффиндорской гостиной, смотрела, как за окном на подоконнике медленно растёт сугроб, и ждала.       На лестницах, ведущих в спальни, стояли прочные Оглушающие. Никто не услышит ни единого звука, доносящегося из гостиной, а значит — не проснётся и не придёт проверять, чем она тут занимается.       Алиса собиралась связаться с отцом. Он сам написал ей пару дней назад о том, что хотел бы пообщаться: Гера, которая принесла весточку от него, прилетела не с утра, как все порядочные совы, а в обед да ещё и свалилась в котелок с томатным супом, обрызгав всех вокруг. Алиса, разъярëнная до невозможности, отправила Геру чистить свои перья в совятню, но та лишь с оскорблëнным видом улетела в неизвестном направлении. Зная еë, она могла ещë месяц не появляться. Но сейчас Алису не волновала Гера.       — Касси, — наконец негромко раздалось из камина. Шестикурсница увидела родное лицо среди языков пламени и не сдержала улыбки. Это был еë отец. Она очень скучала по нему. Ей очень хотелось увидеть его. Ей хотелось иметь то, что есть у других — возможность в любой момент приехать домой и обнять своего папу.       Обнять, не больше. Большего ей и не надо.       В июне — только в прошлом июне! — она получила то, чего у неё не было всю сознательную жизнь, но и тех крупиц возможности поддерживать связь ей было мало. Если не задумываться об этом, можно жить очень легко. Алиса и жила легко, греясь тёплыми словами отца из писем, короткими воспоминаниями о прошлых встречах, которые проходили слишком эмоционально и явно неправильно, ощущая, что она больше не живёт без опоры. Но иногда становилось очень тяжело, и тогда Алиса сжималась в комок под одеялом в своей кровати в гриффиндорской спальне, моля все внешние силы космоса и великих волшебников, чтобы её отца каким-то чудом признали невиновным и подарили ему возможность построить нормальную жизнь…       Но сейчас Алиса была счастлива. И Сириус, который был напротив неё, пусть и через школьный камин, был счастлив. И разговор между ними тёк легко.       —… Понятия не имею, что он имел в виду, пап, — вздохнула Алиса, стряхивая с волос искры от волшебного огня. — «Сложнее всего найти то, что на поверхности»… Что это значит? Что рядом с нами есть кто-нибудь под Империусом?       Отец задумчиво покачал головой.       — Зная Грюма, это может означать что угодно, — медленно произнёс он. — Но, когда я его знал, он был не из тех, кто говорит загадками. Что он в итоге сделал? Поставил плохую оценку?       — Да, а ещё снял кучу баллов с каждого, ему же ни одна работа не понравилась. И прочитал лекцию о постоянной бдительности… Я знаю, что в его словах есть смысл, мы и правда должны быть готовы защищаться и знать как можно больше о Тëмных искусствах, но это так сухо преподаëтся… — Алиса вздохнула.       — Постарайся всë-таки получать максимум пользы от его уроков, — настоятельно посоветовал Сириус. — Тучи сгущаются, дитя моë, никогда не знаешь, откуда последует первый удар. Никто другой, кроме Грюма, не сможет так хорошо подготовить вас к… — он вдруг замялся и затих. Лицо его стало мрачнее, это было заметно даже в отблесках жёлтого пламени.       — К чему? К войне? — тише спросила Алиса.       Ей вдруг стало совестно, что все эти двадцать минут они болтали о каких-то мелочах: о Святочном Балу, об экзаменах, об этом инциденте на уроке Грюма. А еë отец, где-то там; он скитается и, возможно, испытывает гораздо больше трудностей, чем она. И он знает что-то нехорошее о том, что ждëт магический мир… Какая же она эгоистка.       — Не берусь утверждать, — уклончиво сказал Сириус. — Но те новости, которые до меня доносятся, очень тревожные. И Турнир этот с самого начала выглядит так, как будто это лишь прикрытие для того, чтобы была новая вспышка. Понимаешь, о чëм я? Помнишь, чем закончился Чемпионат мира по квиддичу? Над ним работали волшебники не только магической Британии, столько охраны, если верить газетам, но всë равно нашлись уроды, которые устроили хаос. А уж в защиту Хогвартса я давно не верю… — он вдруг усмехнулся и скромно отвëл взгляд. — После того, как сам несколько раз смог еë обойти.       Алиса улыбнулась, хотя то, о чëм говорил отец, навевало тревогой. Ей не хотелось верить в то, что грядёт беда.       — Пообещай мне, пожалуйста, что будешь внимательной и осторожной, — сказал он тихо. Даже не сказал — попросил. Как будто обещание Алисы даст ему успокоение.       — Я хочу просто жить, пап, — ответила Алиса. — Я не хочу всë время ходить и озираться…       — А кто хочет-то? — хрипло поинтересовался Сириус. Он выдержал паузу, а потом со вздохом спросил: — Ну, а у Гарри как дела? Он понял, что будет в следующем испытании?       — Я не знаю, — призналась Алиса. — Он говорит, что разгадка у него в кармане, но что-то мне кажется, что на самом деле нет.       Сириус понимающе фыркнул.       — Может… Ты ему поможешь? Как-нибудь ненавязчиво…       — Я уверена, что он откажется.       — Поэтому я и говорю: ненавязчиво. Одна голова хорошо, а две…       Кто-то шагнул в гостиную. Кто-то пересёк порог Оглушающих заклятий. Из-за этих чёртовых Оглушающих Алиса и не услышала, что за ней следят…       — Сюда кто-то идëт, — резко зашипела Алиса, сделав большие глаза.       Сириус разочарованно вздохнул, а потом исчез. Ничего, она сейчас выкрутится… Наверняка это какая-то малолетка, которую можно легко отвлечь. Лестер встала с пола, чувствуя, что колени немного гудят от долгого однообразного положения. Она поспешно оттряхнула золу с ладоней, но было поздно: у подножия лестницы стояла Патти Стимптон.

***

      Алиса привыкла к тому, что Патти в последние месяцы постоянно выглядела вялой и немного сонной. Болтливая и улыбчивая милашка осталась где-то в прошлом, и только иногда были заметны проблески привычного поведения. Но сейчас, несмотря на глубокую ночь, девушка выглядела бодро. Светло-голубая атласная пижама, пушистые тапочки с заячьими ушками, слегка растрёпанные косички… И абсолютно холодный взгляд. И губы, сжатые в нитку.       — С кем ты разговаривала? — спокойно поинтересовалась Патти, слегка крутя в пальцах опущенной руки палочку.       — Ни с кем. Иди спать, — небрежно сказала Алиса. Она была не настроена говорить с однокурсницей, тем более, что она расстроилась из-за прерванного разговора. Патти не сдвинулась с места. Она продолжала молча смотреть на Лестер. И та почувствовала, что что-то идёт не так. — Пат, я ни с кем не разговаривала. Иди спать.       — Довольно считать меня за идиотку, — резковато произнесла Стимптон. Она медленно пошла в сторону Алисы… И той захотелось достать свою палочку.       Что-то ей подсказывало, что просто так уйти в спальню у неё не получится.       — У тебя что-то личное? — Алиса слегка изогнула бровь, стараясь сохранять спокойствие. Вид однокурсницы всё больше пугал её. Она не собиралась участвовать ни в каких сценах… Да и потом, она уже пыталась говорить с Патти. У неё вообще не было причин, чтобы что-то сейчас выяснять.       Патти, будто прочитав её мысли, вдруг улыбнулась одним уголком губ и сказала:       — Тебе не о чем беспокоиться. Я как раз хотела с тобой поговорить.       — Ты видела, который час? — поморщилась Алиса.       — Ты говорила со своим отцом, верно? — без обиняков выдала Стимптон и тут же стала следить за её реакцией.       «Алиса-не-выдавай-себя-дыши-спокойно-не-меняй-лицо…»       — Что?! — ненатурально усмехнулась Алиса, ощущая, как по коже ползёт ворох мурашек. — Ещё что скажешь?       — Я повторю, если ты не услышала, — теперь Патти подошла близко к ней и говорила тихо. Она невысокая, ниже Алисы на полголовы, но взгляд у неё сейчас абсолютно убийственный. — Прекрати держать меня за идиотку. Ты думаешь, я ничего не замечаю? Ты думаешь, я не понимаю ваших с Уизли шуточек надо мной и над тем, как я туго соображаю?       — Да мы же… — начала говорить Алиса, но запнулась.       Чёрт возьми, в словах Патти был смысл. И она, к сожалению, имела право высказывать всё это. Пусть и в такое время. Пусть и по такому никчëмному поводу.       Да, был за ней с близнецами такой грешок: они действительно раньше, ещё до того, как Фред начал встречаться с ней, могли себе позволить посмеяться над однокурсницей. Она всегда смотрела на них со своей кукольной улыбочкой и хлопала длинными ресничками, и смеялась вместе с ними, и… Они правда думали, что она ничего не понимает. И что они могут так шутить, и им ничего за это не будет. И они верили в то, что это всё несерьёзно.       Алису как будто окатило ледяной водой. Кто бы знал, что рано или поздно ей придётся посмотреть этой девушке в глаза и ответить за своё поведение. Как неловко-то.       — Пат, мы ничего плохого не имели в виду… — попробовала оправдаться Алиса, но Патти только насмешливо покивала головой, показывая, что абсолютно не принимает её слова. И Алисе вдруг стало хуже в разы, потому что она поняла, что звучит так же, как звучал Оливер Вуд, когда он серьёзно проштрафился, но не считал себя виноватым. Осознавать себя такой было отвратительно. — Извини. Мы… Я не думала, что тебя это настолько заденет.       Стимптон притворно вздохнула и отошла от неё, больше не глядя ей в глаза. Она притворялась, что хочет изучить каменную кладку на камине, но Алиса понимала, что разговор ещё далеко не закончен.       — Разумеется, ты не думала, что меня это заденет, — жестоко произнесла Патти, стоя к ней спиной. — Ты ведь всегда пеклась только о своих чувствах и заботах, не так ли?       — Вовсе нет, — со вздохом сказала Алиса, опускаясь на кресло рядом с камином.       — Близнецы и тебя дразнили на первом курсе. Помнишь? Или ты тогда тоже понимала, что они «ничего плохого не имели в виду»…       — Мерлин, Пат, я поняла. Мне правда очень жаль. Мне тоже было больно, как тебе, и…       Патти резко обернулась.       — А кто-то сказал, что мне больно? — звонко спросила она. — Мне теперь плевать. Да и важнее выяснить другое. Ты разговаривала со своим отцом?       — Нет! — уверенно ответила Алиса, глядя в глаза Патти. Всегда ли у неё были такие светлые глаза?.. Почти как у котёнка, который только-только появился на свет. Если бы не зрачки, можно было бы подумать, что глаза подёрнуты какой-то плёнкой…       Или здесь просто очень плохое освещение, и Алиса очень устала?       — С кем бы я ни разговаривала, тебя это не касается вообще, — твёрдо сказала Алиса, поднимаясь на ноги. Надо сворачивать этот разговор. Но Патти этого определённо не хотела. Чуть прищурившись, она сделала несколько шагов к Алисе.       — Боюсь, что касается, — упрямо ответила Патти. — Если ты говоришь со своим отцом, речь идёт о нашей безопасности, не так ли? Твой отец сделал немало плохого во время войны… Просто интересно, какие сейчас у него планы.       О, Мерлин. Это снова начинается. История, которая, как Алиса надеялась, должна была завершиться в прошлом году. Когда за ней стелился шлейф из слухов и подозрений. Когда она цеплялась за Вуда, которого уже не любила, как за единственную возможность спастись от облавы общественного мнения. Когда её отец проникал в школу или мелькал в газетах… А все смотрели на неё. Как будто это она делала руками своего отца.       Теперь, когда ей была известна правда, когда она твёрдо знала, что на самом деле обвинения против отца совершенно безосновательны, ей стало легче держать подбородок выше. Но это было уже незачем: в этом году в школе не было дементоров, служивших мрачным напоминанием о «виновнике торжества», сбежавшем из Азкабана, да и Турнир огромной ударной волной смыл воспоминания о том тихом ужасе.       Но, видимо, не для Патти.       — Даже если бы я знала планы своего отца, последнее, что я бы сделала — это поделилась ими с тобой, — устало и колко спросила Алиса, вставая и снова оказываясь выше своей однокурсницы. — Ещё раз. У тебя что-то личное ко мне?       Патти помедлила с ответом. Лестер смотрела ей в глаза, не мигая. Теперь ей уже не казалось, что её глаза бесцветные. Они стали обычными, голубыми. Они такими и были.       Надо больше спать. Вон, ей уже что-то мерещится… И вообще. Всё же было хорошо. Почему у Патти какие-то вопросы к ней? Почему она, чёрт возьми, медлит с ответом?       Наконец, Стимптон слегка расслабила плечи и как-то странно, высокомерно улыбнулась.       — Знаешь… Неважно. Скоро сама увидишь, что будет, — ласково проговорила она, а затем пошла мимо неё в сторону лестниц, ведущих в спальни.       Просто спокойно ушла… Как будто не было этого угрожающего взгляда, как будто не было этих странных вопросов. И подслушанного разговора, мать его. Алису пробрало до костей. Если Патти начнёт болтать…       — Только попробуй распустить слухи, Стимптон, — бросила ей в спину Алиса. Та, не оборачиваясь, лишь хмыкнула и тряхнула своими светлыми косами. — Я серьёзно! Ты не посмеешь сделать это… Я тебе это с рук не спущу, клянусь.       Патти ничего не ответила. Она просто поднималась по лестнице так, как будто у неё на голове выросла корона. И когда Алиса, чувствуя себя бессильной и не зная, что ей делать, — угрожать? увещевать? уговаривать? надеяться, что Патти к утру забудет? — пересекла границу созданных ей же Оглушительных, она услышала из-за одной из запертых дверей сердитое мяуканье чьей-то кошки и чьё-то сонное ворчание. Ещё пара секунд, и прямо перед носом Патти открылась дверь спальни третьекурсниц.       — …Своего кота! — донеслось оттуда.       — Да это даже не мой кот! — раздражённо отозвалась Джинни Уизли. За её халат цеплялся Живоглот, который как будто с цепи сорвался и с дикими глазами звал её куда-то к центру башни. — Ну тихо ты, тихо!       Полукот-полуниззл, увидев, что в двух ступеньках от него стоит Патти Стимптон, вдруг выгнул спину дугой, взъерошился и тихо зарычал, отступая задом. Джинни, которая ещё толком не проснулась, но уже была очень злая, нагнулась и взяла Живоглота на руки. А потом, когда Патти собиралась её обойти, она вдруг встала как вкопанная и уставилась на неё.       — Я пройду, ладно? — сухо произнесла Стимптон. — Доброй ночи.       И она ушла. За её спиной тихо закрылась дверь спальни шестикурсниц.       Джинни же, к которой припал, прижав уши к голове, Живоглот, с огромными глазами сбежала по лестнице и с тревогой сказала:       — Ты видела? Видела?!       — Да, я её видела… — устало и напряжённо произнесла Алиса, по-прежнему думая о том, что не знает, что будет делать, если с утра Патти расскажет всем о подслушанном разговоре через каминное сообщение.       У Джинни отвисла челюсть. Да уж, ни капли сна в ней не осталось.       — Вы с ней разговаривали? Что было? Она ничего тебе не сделала?       Лестер мрачно покачала головой. Ей изрядно надоело, что кто-то хочет обсудить её подслушанные разговоры.       — И что мы будем делать? — воскликнула Джинни. — Это нельзя так оставлять! Она же опасна!..       — Я согла… Погоди, о чём ты вообще?! Опасна? — резко спросила Алиса, потому что до неё дошло, что Джинни знает что-то, чего не знает она. Младшая из детей Уизли же пару раз открыла и закрыла рот, раздражаясь, что придётся тратить время на какие-то объяснения, наконец выдала:       — Ты заметила, что она околдована?       — Что?!       Эта мысль ещё не выстроилась в её голове в какую-то рациональную цепочку из логических схем, стрелочек и знаков равенства, но понимание и осознание уже стало подкрадываться. Мерлин, ну какая же она идиотка! Почему не догадалась сразу?.. Она же столько времени замечала за ней странности, столько времени задавала себе вопросы, столько времени, по-хорошему, в принципе провела рядом с ней в одной спальне и в одном классном кабинете, и ничего не почувствовала.       А теперь, когда Джинни это озвучила, всё начало собираться, как бисер на нитку.       — Я не знаю, что именно. Может, зелье, может, заклинание… Ай, да слезь ты! — рыкнула она на кота, который уже успокоился и был крайне доволен тем, что свёл девушек посреди ночи ради благого дела. Живоглот вальяжно спрыгнул на лестницу и, гордо виляя пушистым хвостом, пошёл греть бока на кресле у камина. — Но в ней есть какая-то чужая сила. Я её прочувствовала… Ты разве нет?       — Я понимала, что что-то не так, я видела, что она стала не собой… Но я не задумывалась, с чем это связано, — раздосадованно сказала Алиса, чувствуя, как от волнения потеют ладони. — Ты уверена, что не ошибаешься? Как ты вообще это прочувствовала?       Джинни издала короткий вздох, и её ярко-карие глаза блеснули как-то грустно.       — Я просто с некоторых пор чувствую присутствие Тёмной магии, — негромко сказала она.       И тогда Алиса вспомнила свой чётвёртый курс — для Джинни первый, разумеется. Вспомнила, как яркая и живая девочка, которая вместе с ней плела браслеты и придумывала, как бы забрать у одного из братьев метлу, чтобы никто не увидел, превратилась в серую тень. В руки ребёнка попал артефакт, до последней микрочастицы напичканный Тёмной магией. Весь год Джинни прятала ото всех свою тайну, своё утешение, в котором она надеялась найти понимающего друга. А потом едва не потеряла себя и своими руками мазала школьные стены кровью, и помогала устраивать нападения василиска.       Джинни могла погибнуть в одиннадцать. Джинни чудом спаслась благодаря Гарри Поттеру. Для Джинни ничего из того, что она пережила, не прошло бесследно.       И, разумеется, она острее воспринимала присутствие Тёмной магии. Нет причин, чтобы сомневаться в её способностях и словах.       — Что нам делать? — повторила ранее озвученный вопрос Алиса. Они обе посмотрели на закрытую дверь в спальню шестикурсниц и ахнули: сейчас Патти там, рядом с мирно спящими Анджи и Алисией…       — Постой! Давай не торопиться, — попросила Джинни за секунду до того, как они обе хотели подорваться и побежать в спальню с палочками наголо. — Она не первый день такая, верно?       — Угу-м, — нервно кивнула Алиса. — Фред говорил, что она с самого сентября сама не своя.       — С самого сентября… Чёрт возьми, — Джинни, задумавшись, упёрла руки в боки. — Это очень опасно. Чем дальше, тем хуже. Я к концу года, когда была эта история с дневником, была полуживая…       — Нужно идти к МакГонагалл, — резко решила Алиса.       — Нужно, чтобы кто-то из нас караулил её, мало ли… — пробормотала Джинни, сверкая глазами. Девушки недолго молча переглядывались, а потом Джинни кивнула: — Ладно, я пойду. Но будь начеку, хорошо?       Алиса убедительно кивнула. И уже когда Уизли быстрым шагом покинула башню Гриффиндора (Лестер не представляла, как эта храбрая девочка будет будить МакГонагалл и объяснять, что у неё околдованная ученица), она закусила губу, понимая, что ей страшно.       Если что-то и в самом деле владело волей Патти… Почему её так волнует её отец? И почему именно Патти попала под удар?       Это до сих пор не укладывалось в голове. Да это было чистым безумием! Кому вообще понадобилось околдовывать милашку Стимптон? Что плохого она могла сделать?       Алисе хотелось верить, что Джинни ошиблась. Лестер тяжело прислонилась к стене, усталым взглядом сверля дверь в собственную спальню. Не бывает такого. Просто не бывает. Патти же всегда была рядом где-то… Наверное, если бы с ней что-то случилось, они бы заметили, верно же?       И да, и нет. Алиса снова вспомнила четвёртый курс… Джинни тогда весь год была под влиянием чёртового дневника Тома Реддла. Джинни весь год ходила бледная, с красными глазами, дёргалась от любого скрипа и сходила с ума. А ведь у неё тогда четверо братьев учились вместе с ней на одном факультете. А ведь её тоже окружали однокурсники, друзья…       В Хогвартсе, который большую часть времени напоминает шумный пчелиный рой, можно без лишних трудностей стать одиноким. Можно тонуть, и никто не заметит, что тебе плохо, пока ты сам не закричишь.       Сердце колотилось всё сильнее. Алисе даже после этих тревожных мыслей не хотелось идти в спальню и проверять, как там Патти. Алисе не хотелось верить в то, что прямо сейчас происходит.       Джинни пережила проклятие тёмного артефакта в одиннадцать, а ей шестнадцать, и она не может сделать что-то пустяковое. Блеск, крошка Лестер, так держать.       Через две минуты мимо неё пронеслись Джинни и профессор МакГонагалл — обе в одеждах для сна, но выглядящие так, будто готовы идти в бой с последними приспешниками Волан-де-Морта. И после того, как дверь в спальню шестикурсниц закрылась за ними, уже ничего не было прежним.       Потому что Патти и правда околдовали.