I'll be your song when the dance is over

      Сентябрь вступил в свои права почти сразу. Небо над Хогвартсом с самого утра в первый учебный день окутали кудлатые облака с тёмными краями, похожими на кусочки ваты, которые окунули в чернила. Небо казалось низким, сказочным полотном, которое крупным крылом раскинулось над горами и полями вблизи замка.       Так же, как бежали подгоняемые северным ветром облака, понеслись учебные будни. Хогвартс, в первый день осени озарённый восторгом и возбуждением от приёма юных волшебников, уже через неделю затих. Затих, прислушиваясь к мерным голосам преподавателей, которые читали лекции, концентрируясь с волшебной палочкой в руке над объектом, который нужно трансфигурировать, перешёптываясь с товарищами в отчаянном поиске подсказки при решении задачи по нумерологии или сонно вытягивая ноги вперёд на диванчике в гостиной в конце дня.       Хогвартс замер в ожидании праздника, которого давно никто не видел. Хогвартс замер, смущённо раздумывая, будто до сих пор не верил, что именно ему выпала честь принять у себя Турнир трёх волшебников. Хогвартс замер, ожидая мига, когда можно сердечно открыть ворота и впустить гостей из других магических школ; когда можно распуститься, как восхитительный цветок, заставив гостей ахнуть от приятного удивления.       Хогвартс был похож на улей, в котором каждый был и частью целого, и, при этом, занимался своим делом: учился, тренировался, трудился в колдовстве или заводил новых друзей. Хогвартс гудел еле слышно, набирая силы, краски и мощность, чтобы в конце октября смелым рывком открыть новый этап в жизни школы, о котором спустя годы обязательно напишут в переизданной «Истории Хогвартса».       Пока никто не догадывался, что писать на этих страницах будут, в общем и целом, о печальных событиях.

***

      Алиса долго не могла понять, чего ей не хватает. Вроде бы, всё было прекрасно — учебная атмосфера, знакомые запахи, косые солнечные лучи, которые пробиваются через облака и играют на каменных стенах, музыка с еë пластинок на зачарованном граммофоне в гостиной по вечерам, любимые друзья… Никаких дементоров нет, как и нет тех, из-за кого ей в прошлом году было плохо.       Но когда настал час первого урока по Защите от Тёмных Искусств, Алиса поняла, что ей не хватает Люпина. Его внимательной и осторожной улыбки, негромкого, но уверенного голоса, его магической силы и находчивости, его слов, которые почти всегда проникали в самое сердце. За год она ещё больше привязалась к крёстному, да и однокурсники тоже — многие были благодарны за высокие баллы СОВ по его предмету. Даже Фред и Джордж, которые на двоих едва набрали семь положительных оценок, оба заработали уверенные «Выше ожидаемого». Правда, те же, кто отмечал, что Люпин — сильный и толковый учитель, который помог восполнить пробелы и дал много интересных знаний, замолчали в тот же миг, как по школе пронеслась новость о том, что он оборотень.       Это, наверное, и было тем, по чему Алиса не скучала. Слухи. Пересуды. Сплетни…       Ей знакомо это чувство: входишь куда-то, а группка студентов, которые до этого что-то живо обсуждали, резко смотрят на тебя и уминают разговор. Люпина же обсуждали вслух, не тая, о нём написали в «Пророке» (какая-то мерзкая журналистка, любительница скандальных вестей), и это было отвратительно.       Профессор Аластор Грюм — не из тех, кто позволит себя обсуждать. Он самолично заткнёт говорливому студенту пасть и извиняться за это не будет… Вчера они с однокурсниками в гостиной перед сном собрали всё, что знали о новом учителе, и впечатление у всех сложилось неоднозначное. Алисе хотелось верить во всё плохое, что говорят о нём, ей было достаточно вспомнить то, как он пилил её своим пронзительным взглядом весь праздничный ужин.       Алиса хотела замереть перед дверью в его кабинет. Алиса переборола себя и решила сначала посмотреть, как пройдёт первый урок, прежде, чем осознанно делать какие-то выводы.       Защита от Тёмных Искусств была последним уроком. Все шестикурсники выглядели заметно уставшими: после сдвоенной Истории магии иначе и быть не может. Подростки зевали и переговаривались, высказывая общую надежду на то, что Грюм не будет их сильно терзать, прогоняя по остаточным знаниям.       Облака сгущались в тучи, клубились и кружились по небу за окнами. И по коридору наконец раздалось клацание, которое обозначало скорое появление нового учителя.       — Учебники можете убрать, — рыкнул он, войдя в класс без приветствия и прочих любезностей. Студенты слегка удивились: из всех учителей только профессор Стебль предпочитала учить их без книг, уделяя все часы практическим занятиям. А уж в ЗОТИ учебники были неотъемлемой частью обучения…       Профессор Грюм тем временем, прихрамывая, прошёл к учительскому помосту, встал за кафедру и открыл журнал. Один его глаз, настоящий, был направлен вниз, на список учеников, а второй, искусственный и ярко-голубой, пронзительно вертелся, будто желая оглядеть всех и сразу. Начался урок.       — Я не буду спрашивать, что вы знаете с прошлых лет обучения, — хрипло сказал он, закончив «перекличку» студентов. — Теория, которой забили вам голову, мне безразлична. Я знаю, что в прошлом году профессор Люпин постарался обучить вас стандартным заклятиям для обороны. И многие из вас показали неплохие результаты на аттестации… Но то, что от вас просят на экзаменах и то, что ждёт вас там, — он показал рукой, изуродованной шрамами и увечьями, в сторону окна, — это совершенно разные вещи. Вы должны знать об этом. По программе я должен проходить с вами Непростительные заклинания лишь в теории, но что такое теория по сравнению с реальной опасностью?..       — Кхм, простите, профессор… Но сейчас ведь нам не грозит опасность, — неожиданно высказалась одна из слизеринок. Профессор Грюм крякнул и его волшебный глаз стал ещё более выпученным.       — Да что вы говорите! — рявкнул он, заставив студентов, сидящих за первыми партами, вздрогнуть. — Мисс… Мисс Перкс, верно?       — Да, сэр, — слизеринка с вызовом кивнула. — Зачем нас запугивать?       Грюм подался вперёд, оперевшись о стол кулаками. Его тёмно-седые волосы упали на плечи из-за спины.       — Вы думаете, я рассказываю вам сказки, запугиваю вас просто так? — проговорил он хрипло. — Думаю, семья магглов, которая оказалась рядом с местом проведения Чемпионата мира по квиддичу, так не считает. На них напали посреди ночи: на взрослых, на маленьких детей… Их околдовали, крутили волчком, подбрасывали и кидали, как игрушечных. Магглы, к сожалению, не смогли бы самостоятельно отразить атаку тех типов в масках Пожирателей смерти, но я сомневаюсь, мисс Перкс, что и вы смогли бы. БУДЬТЕ ВСЕГДА НАЧЕКУ! — резко заорал он.       — А он эффектен… — пробормотал Джордж. Грюм вышел из-за кафедры и тяжело пошëл, чтобы встать ближе к ученикам.       — Ещё вопросы? Ещё есть кто-то, кто считает, что быть готовым к опасности, знать о самом худшем, что может быть сотворено руками волшебников, необязательно? — никто из студентов, разумеется, не отозвался. — За пределами школы никто не будет с вами любезничать… Никто не будет интересоваться, что получается у вас лучше или хуже, с какой стороны вас лучше атаковать, какое заклятие вы отразите быстрее. Если бы прямо сейчас на вас захотели напасть, вы бы не успели произнести слово «помогите». Затем я здесь. Директор Дамблдор считает, что вас нужно начать готовить к тому, чтобы вы могли обеспечить свою безопасность, как можно раньше и как можно концентрированнее. Поговорим о Непростительных заклинаниях…       О Непростительных заклинаниях студенты знали мало, но и этого хватило, чтобы по спинам пробежала дрожь. Одного взгляда на Грюма было достаточно, чтобы понять, что он не собирается с ними «поговорить» — он хочет это показать. Продемонстрировать.       И это было правдой.       Профессор Грюм продемонстрировал на трёх пауках три Непростительных заклинания соответственно. Первый паук подвëргся Империусу, второй — Круциатусу, третий…       — Авада Кедавра, — эхом повторил он последнее заклинание, когда паук упал замертво. — Никаких любезностей или лишних движений… Нужна огромная сила, чтобы убить человека. Нужна невероятная магическая мощь, но и не только она, — Грюм теперь смотрел прямиком на Лестер. — А чтобы убить нескольких людей сразу, нужно гораздо больше… Да… Сами-Знаете-Кто не любил привлекать в свои круги слабых людей, но и среди них было очень мало тех, кто был способен на массовое убийство одним ударом…       Алиса поняла, на что намекает профессор. На всеобщее мнение о том, что её отец — её добрый, отважный, любимый отец! — когда-то убил тринадцать человек одним ударом… О том, что это неправда, знали единицы, и Алиса в очередной раз почувствовала, как в горле клокочет ярость. Она была бессильна: она не могла сделать ничего, чтобы защитить доброе имя отца. Кричать, топать ногами, доказывать? Нет, не надо… Это бесполезно.       Но если Грюм скажет ещё одно слово… Ещё лишь слово — и она уйдёт отсюда.       Однако профессор отвернулся. Он убрал трёх пауков-жертв заклинаний, и вернулся обратно за кафедру.       — Вам нужна подготовка, — отчëтливо говорил он в повисшей тишине класса. — Вы должны ежесекундно сохранять бдительность. Этому я вас и научу… Вы будете тренироваться, чтобы быть готовыми обороняться и стоять за себя.       — Сэр, — Фред поднял руку. Это было нонсенсом: ни он, ни Джордж уже давно особо не интересовались учёбой. — А что было самым страшным из всего, с чем вы сталкивались? Что-то из Непростительных заклинаний?       — В вас когда-нибудь посылали Непростительные? — вмешался Ли.       Грюм улыбнулся — косая линия рта искривилась, а щёки в шрамах и рубцах дрогнули.       — Посылали, мистер Джордан, — просто сказал он, кажется, ударяясь в воспоминания. — И не один раз. Сложнее вспомнить заклинание, которое не посылали мне в спину. Да… — он злобно зарычал. — Вот уж, что терпеть не могу, так это нападения из-за спины. Ни один доброчестивый волшебник, с каким бы подонком он ни сталкивался, не нападёт из-за спины. Это низко. Если уж и решились вы с кем-то бороться, то стойте прямо, смотрите человеку в глаза. Да, да, можете это записать, — он закивал, когда несколько студентов потянулись к своим перьям.       — А вы сами кого-нибудь убивали? — поинтересовался Уоррингтон. И класс затих. Грюм тихо и невесело хмыкнул, не сразу отвечая.       — Да, — он сделал паузу. Сейчас его лицо, покореженное шрамами, казалось ещё более грубым, сухим и изуродованным. Он смотрел прямо на учеников. — Тогда мракоборцы действовали не так, как сейчас, вы должны понимать это. Конечно, если был выбор, мы этого избегали. Но зачастую у нас не было выбора. Мы были в меньшинстве. Те, кто боролся против армии Сами-Знаете-Кого, гибли подобно мухам каждую неделю… Вы, Уизли, спрашивали, что было самое страшное? — он резко обратился к Фреду. Тот кивнул. На его лице впервые за долгое время не было хитрой улыбки. — Это не самое страшное. Нет. Бывают вещи гораздо хуже…       — Что может быть хуже убивающего заклятия, которое летит в твою сторону? — прошептала Анджелина.       Грюм нервно усмехнулся, хотя то, что он сказал далее, было совершенно невесело.       — Я был в патруле, должен был сторожить семью магглов: их родственник, волшебник, был союзником Дамблдора. Но в тот день я опоздал… Пожиратели добрались до них раньше. Они не убивали тех магглов, не применяли к ним Круциатус или Империус. Они заставили маленькую девочку летать под потолком, заклинанием вскипятили ей кровь. Девочка сварилась заживо изнутри на глазах у матери. А мать сошла с ума и покончила с собой, Пожиратели и пальцем не пошевелили в её сторону, — он резко клацнул ногой, заставив шестикурсников, погрузившихся в тяжёлые мысли, вздрогнуть. — Вот почему вам нужна постоянная бдительность.       На класс опустилось свинцовое одеяло тишины. Алиса думала о том, что услышала и увидела, думала… И поняла, что решение насчёт того, чтобы разрешать мракоборцам убивать во время войны, вполне оправданное.       «Интересно, а мама кого-нибудь убивала?» — неожиданная мысль заставила девушку шире распахнуть глаза. Алиса сжала кулаки под столом, пытаясь заставить себя не думать об этом. Ей говорили, что мама была в числе лучших мракоборцев… Но как можно представить, чтобы еë спокойная, предупредительная мать подняла на кого-то палочку и произнесла «Авада Кедавра»? Невозможно! Это совершенно не подходит маме — еë сильной, её чудесной маме, в которую Алиса так верит…       Мама почти никогда не рассказывала о войне. А Алиса не спрашивала — и сейчас, наверное, тем более не спросит, потому что узнать правду в любом случае будет страшно.       До самого конца урока Грюм, увлëкшись, рассказывал истории с войны — в основном они были не такими тяжёлыми, как история про убитых мать и дочь, временами он заставлял студентов улыбаться. Он не хвастался своими похождениями, как это делал Локонс, он скорее учил, наставлял как реагировать, что делать, как отвечать… Многим показалось это занимательным. Шестикурсники развлекались, удивлялись, заваливали профессора вопросами, а тот отвечал охотно.       Алиса молчала. За весь урок она не задала ни одного вопроса.

***

      Следующие два месяца были долгими с одной стороны, а с другой — пролетели, как один миг. Алиса с головой окунулась в учёбу, быстро привыкнув к новому ритму жизни, в котором нельзя было терять ни секунды. Почти все предметы казались ей действительно интересными, ей было не жаль потратить вечер на то, чтобы найти необходимую информацию в библиотеке или отработать что-то по зельеварению…       С зельеварением Алиса совсем пропала. Нагрузка в усиленной группе была колоссальной; профессор Снейп не случайно объединил шестой и седьмой курс. Шестикурсники старались не утонуть в круговороте нового материала, семикурсники сглаживали острые углы, шлифовали проблемные зоны и повторяли ранее изученное. Иногда Алисе казалось, что после уроков зельеварения у неё кипит голова, но, оглядываясь назад, она понимала, как многого достигла. От этого словно вырастали крылья.       — Ты просто безумная, Лис, — к такому вердикту пришли Фред и Джордж, когда в один из вечеров в середине октября она пересказывала им одну из прогрессивных статей по противоядиям.       — Ну спасибо! — обиженно фыркнула Алиса.       Фред поднял на гриффиндорку взгляд, и Лестер увидела, что он чем-то обеспокоен, и ему, мягко говоря, не до неё. Близнецы корпели над каким-то письмом и были не так веселы и бодры, как обычно. С начала года мальчишек будто подменили: они всё реже устраивали шалости и в принципе занимались своими разработками. Они часто кому-то писали, а когда не писали — мучительно ждали ответа. На вопросы они не отвечали — говорили, что расскажут, когда их маленькая проблема разрешится.       — Лис, извини… — негромко сказал он. — Здорово, если тебе это нравится, просто нам сейчас…       — Не до этого, верно? — произнесла Алиса с печальной улыбкой. Уизли кивнули. А Лестер не знала, что ей чувствовать — обиду ли за то, что друзья не делятся с ней, как раньше, своим секретом, или просто потерпеть, дать братьям время и пространство, уважать их границы…       Алиса решила отступить.       — Мы правда пока не хотим об этом рассказывать. Даже Ли не знает, — упавшим голосом сказал Джордж. Алиса забеспокоилась ещë сильнее, но внешне постаралась виду не подавать.       — Хорошо. Но вы расскажете, как будете готовы, так ведь? Помните, как вы злились, когда я не рассказывала о своих неприятностях в прошлом году?       Фред кивнул.       — У нас не неприятности, — его голос был мягким, но что-то всё равно вызывало тревогу. — Скорее всего, всë обойдëтся.       — Сделаю вид, что поверю вам, — пропела Алиса и следом потрепала парней по макушкам, немного взлохматив их. Когда нужно, она умела быть настойчивой, но сейчас ей казалось, что самое время отвязаться.       Она плюхнулась в кресло неподалёку от ребят, которые, когда она отошла, снова продолжили работу над письмом. Алиса взялась за книгу, но на самом деле мысли были заняты совсем иным. Она начала осязать, что отдаляется от Фреда и Джорджа, или они от неë, неважно. Суть была в том, что в их стремительно меняющихся жизнях уже не было места привычным общим делам, суматохе и шалостям. Может, они просто переросли это? Может, их дружба всегда была лишь на время?       «Тупица», — укорила себя Алиса. Как можно о таком думать? Как можно даже допустить мысль о том, что их неразлучная троица расклеится из-за какого-то маленького недопонимания?.. Если уже сейчас она в чëм-то сомневается, что тогда будет, когда она уедет в другую страну?       Всë это временно. Всë это пройдëт. Может, их дружба уже не будет такой, как прежде, но с ней ничего не случится. Просто нужно перестроиться и привыкнуть.       В гостиной Лестер сосредоточиться не могла: Гермиона Грейнджер в очередной раз развернула свою кампанию по агитации в общество защиты домашних эльфов. Гермиона, с блестящим умом, великолепной логикой и прекрасными способностями, тратила время на откровенную ерунду. И трудно объяснить ей, рождëнной в семье магглов и остро воспринимающую любую несправедливость, насколько абсурдна еë идея. Алиса из жалости бросила в еë коробку для сборов несколько сиклей, но лишь для того, чтобы четверокурсница не вещала у неë над ухом.       В общем, Алиса решила отправиться в спальню, чтобы не стать очередной жертвой борьбы за межвидовое равенство. Но, когда она проходила мимо близнецов, еë остановил Фред, слегка тронув еë за руку:       — Какие планы на субботу? — он поднял голову; золотисто-карие глаза блеснули, отразив свет пламени в камине.       — Я не пойду с тобой на свидание, — быстро сказала Алиса. Джордж хохотнул, Фред изобразил глубокую обиду.       — Жалко, — горестно вздохнул он. — Но я не об этом. Мы собирались варить Старящее зелье…       — Решили поучаствовать в Турнире? — поняла Алиса.       — Да, — сказал Джордж. Его лицо посветлело: кажется, мысли о Турнире радовали его больше, чем те неприятности, в которые они ввязались. — Октябрь заканчивается, пора бы поторопиться с приготовлениями. Мы подумали, раз жюри или кто-то ещё будут смотреть на возраст участников, мы сможем их облапошить и пройти отбор, — он слегка взлохматил волосы на затылке, нахмурившись. — Ну, или не мы, кто-то из нас точно станет счастливчиком…       — Ты нам не поможешь? — спросил Фред, лукаво заглянув ей в глаза, как голодный кот, которому хочется есть.       — А вы мне что? — улыбнулась Алиса.       — Так, ну раз на свидание со мной ты не хочешь… — Фред сцепил пальцы в замок и изобразил глубокую задумчивость. Лестер, не выдержав, шлëпнула его по затылку. — Ауч!       — Ладно, я помогу. Но с вас причитается. И молись, чтобы я не рассказала Патти о твоей неудачной шутке! — со смешком в голосе произнесла Алиса. Фред резко изменился в лице. На этот раз он не гримасничал и не дурил.       — О, Мерлин, умоляю, не говори ей… Она же мне весь мозг выест потом.       — Будь с ней нежнее, — посоветовала Лестер, а затем развернулась на каблуках и отправилась в спальню. Она старалась сдержать своë ликование: с их дружбой всë в порядке, у близнецов по-прежнему на двоих одна клетка мозга, и та у Джорджа. И почему она вообще сомневалась, что что-то идëт не так?

***

      Патти, которая всегда была довольно мила и приветлива с Алисой, теперь всё чаще хмурилась в её сторону. Она не начинала разговор первой, если они оказывались рядом. Девчонки, по правде говоря, никогда не были особо близки, так что понижение температуры между ними не было заметно невооружённым глазом. Да и сама Лестер не обращала на это внимание, пока не столкнулась с этим «лбом».       Ничего. Не. Случилось.       Так думала Алиса.       Она просто помогала ребятам готовить Старящее зелье — точнее, больше болтала и смеялась, зелье-то на самом деле ерундовое, её помощь вообще не нужна была (и зачем Фред позвал её?), а близнецы, которые наловчились в зельеварении благодаря созданию своих вредилок, справились с ним меньше, чем за час.       Она просто сидела в их спальне половину одного из выходных дней, потому что после Старящего зелья нашлись другие дела. Например, она пытала Фреда и Джорджа, чтобы те рассказали о своих «не неприятностях, нет, что ты, всё нормально». Потом они начали разрабатывать новые планы и концепции для «Всевозможных волшебных вредилок»… Потом Алиса уговорила их вместе с ней отработать несколько невербальных заклинаний для ЗОТИ…       И потом появилась Патти. Появилась, потому что Уизли, Джордан и Лестер пропустили обед (точнее, просто не явились в Большой зал, а попросили двух юрких эльфов принести им перекус и надеялись, что об этом не узнает Гермиона). Появилась, увидела Алису, которая была такая простая в этих свободных рабочих брюках и футболке, на лбу у неё специальные очки для зельеварения, похожие на маггловские «гогглы», волосы от пара из котла распушились сильнее, чем обычно… Она целится в Джорджа, но от неожиданного появления однокурсницы промахивается и разносит стопку пергаментных листов со старыми идеями для магазинчика.       А Фред, который сидит на кровати, наблюдая за тренировочно-шуточной дуэлью, смеётся. И его смех усиливается до громового, потому что Джордж, воспользовавшись нерасторопностью Лестер, послал в неё простецкую невербальную Риктусемпру и увёл в нокаут, ведь та покатилась со смеху.       Взгляд Патти был подобен тому, как нагревается магма в вулкане, готовясь выбить пробку и сжечь всё живое вокруг. Алиса почувствовала это, даже когда ещё не избавилась до конца от последствий чар Щекотки.       С тех пор объём той глыбы льда, которая выросла между ней с Патрицией, стал осязаем. И это казалось Алисе глупым. Что за детский сад: эти рассерженные брови, поджатые губы, упрямое молчание, дистанция, навязчивое внимание к Фреду и к тому, как он общается с Алисой?.. Сама она никогда всерьёз не испытывала ни к кому ревности: Оливер не давал повода. Не давал вплоть до инцидента с Моникой Фоули, когда ревность в считанные секунды переросла в жгучую ненависть. А такие поводы для ревности казались ей до того мелочными и дурацкими, что Алиса думала, что Патти не знает, на что ей пообижаться.       Идея о том, чтобы встречаться с Фредом Уизли, была… Нереальной, странной, невозможной. Да, именно невозможной — только в какой-то параллельной Вселенной возможно представить логическое развитие романтических отношений между ней и Фредом. Как вообще можно ревновать её к нему? Они всего лишь друзья. И это вряд ли изменится.       Как объяснить это Патти?.. И есть ли смысл объяснять?       Наконец, в вечер, когда должны были объявить имена трёх участников Турнира, Патти махом хлопнула дверью спальни перед носом Алисы. Та аж отшатнулась, чувствуя, как в стенах отдаёт эхом звук тупого стука.       — Идиотка, — бросила Алиса в сторону двери. Дверь скромно промолчала. Выдохнув, Алиса решила остаться в спальне на пару минут, чтобы уделить несколько мгновений уходу за собой перед торжественным мероприятием.       Она забралась с ногами на свою кровать, задвинула балдахин (да, в спальне больше никого не было, но такая уж у неё привычка), достала косметику…       Прошло лишь несколько секунд — и снова открылась дверь спальни, кто-то вошёл. Алиса хмыкнула. Почему-то ей казалось очевидным, что это Патти Стимптон. Сначала психанула, а потом вернулась за чем-то, что забыла в спальне по своему обыкновению…       — Знаешь, ты могла обойтись и без хлопка дверью, — произнесла Алиса, пытаясь аккуратнее уложить кудри, которые стремятся жить своей жизнью. Ей никто не ответил — лишь чьи-то лёгкие шаги прошуршали по пушистому алому ковру. — И хватит уже играть в «молчанку», Пат, мне это поднадоело. Мы могли бы поговорить, если хочешь.       Патти, если это была она, в диалог не вступила. Только слегка скрипнула кровать…       — Мне кажется, что это глупо — ревновать своего партнёра без адекватных поводов. Тебе повезло с Фредом, ты ему нравишься, и он хочет делать тебя очень счастливой, но… — Алиса возвела глаза к потолку. Собеседница даже дышать стала тише. — Но да, он может быть идиотом. Он любит флиртовать со всем, что движется, у него дурацкие шутки… Но не более. Я знаю его давно, поэтому понимаю, что ко мне он ничего не чувствует. Ему просто нравится проводить со мной время. Даже если бы я хотела этого, у нас с ним ничего не выйдет, понимаешь?       Собеседница засопела.       — Поэтому, может, хватит, Пат? Ты тратишь много времени на то, что на самом деле несущественно. Он любит тебя, только тебя… Так что не беспокойся. Хорошо?       За пологом была тишина, а потом неожиданно послышались всхлипы. Алиса почувствовала дрожь внутри. Она резко отодвинула полог и увидела, что катастрофически ошиблась: вместо Стимптон на одной из пустых кроватей сидела Алисия. Она плакала, уронив лицо в ладони.       Алиса стремглав соскочила со своей кровати и подбежала к подруге. Та судорожно пыталась быстрее успокоиться, но ничего не выходило — она только всхлипывала и тяжело дышала чаще и сильнее.       — Лисси, Мерлин… Я совсем не хотела тебя обидеть, — Лестер с тревогой опустилась рядом, матрас под ней чуть прогнулся. Она положила ладони на плечи Спиннет, но та чуть дёрнулась, показывая, что сейчас это ей не нужно. Тогда Алиса, ощущая, что совершенно не понимает, что происходит, потянулась за бумажными носовыми платками.       — С-спасибо, Лис… — пробормотала Алисия, вытирая слёзы с поалевших щёк. — Ты не виновата, это вообще не из-за тебя...        Она выглядела невероятно подавленной и растерянной.       Алисия, их Алисия — решительная, стойкая и умеющая быстро находить выход из любой ситуации, отзывчивая и чувствительная к чужим проблемам, способная брать на себя ответственность за весь их буйный факультет… Все её сильные качества были подобны сверхпрочным доспехам. Алиса и забыла, что за этой бронёй прячется обычная девушка-подросток. Алиса вообще не помнила, когда последний раз видела Алисию плачущей. Даже когда они с треском проигрывали другим факультетам в квиддиче, даже когда школу терроризировал василиск, она и тогда уверяла всех, что ничего страшного, дальше будет лучше.       — Расскажешь, что случилось? — осторожно спросила Лестер. — Не думай, что я готова оставить тебя одну с твоей бедой. Если бы Анджелина тебя увидела…       При упоминании имени Анджелины глаза Алисии вновь наполнились слезами. Все знали, что девчонки с первого курса неразлучны.       — Что-то случилось? Вы поссорились?       — Нет… — Алисия глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. — Я просто переживаю за неё. Наверное, слишком сильно, как видишь…       — Всё в порядке, — убедительно произнесла Алиса, и Спиннет слегка расслабилась. — Это из-за Турнира?       Алисия прикрыла глаза.       — А из-за чего ещё?.. — пробормотала она с болью в голосе.       Анджелина загорелась идеей поучаствовать в Турнире так сильно, что и думать забыла про пропущенный год в квиддиче. Она не дурила, как близнецы, она была внимательной, расчётливой и предусмотрительной — вместо того, чтобы тратить время на приготовление Старящего зелья или грезить о том, как потратить тысячу галлеонов, она изучала библиотечные архивы, в которых писали об истории проведения Турниров разных лет, она допытывала всех, кто хоть заикнулся о том, что был бы не прочь поучаствовать, и она знала имена всех претендентов от Хогвартса… Алиса была уверена, что если пламя Кубка огня не выбросит листочек с именем Анджелины Джонсон, та заставит его сделать это.       — Послушай, если она будет участвовать, это же будет здорово… — начала Алиса. — Ведь она только об этом и мечтает.       — И очень зря! — с истеричными нотками в голосе воскликнула Алисия. — Знаешь, сколько школьников погибло в разные годы? Ни один Турнир не прошёл без жертв! И не говори, что Дамблдор сказал, что правила пересмотрены, что никто не пострадает и бла-бла-бла… — она саркастично фыркнула, слёзы вновь брызнули из её глаз. — Кто вообще верит, что в этой школе безопасно?       — Никто, — согласилась Алиса. — Но ты же знаешь нашу Анджелину… Она сильная.       — Были участники сильнее её. И где они теперь? — хмуро отрезала Алисия, шмыгнув носом. — Чёрт знает, что готовят в этот раз на испытаниях…       — Но ведь за безопасностью следит Министерство.       Алисия замолкла и надулась. Скорее всего, она просто не хотела спорить или сильнее себя накручивать. Она всё больше погружалась в себя, в свой страх… Её лицо мрачнело всё сильнее.       — Лисси, — Алиса положила ладони ей на плечи и притянула к себе, чуть приобняв. Спиннет на этот раз не вырывалась, а просто тихо положила голову ей на плечо. — Её пока не выбрали участницей от Хогвартса… А если и выберут, поверь, мы с тобой сделаем всё возможное, чтобы она не пострадала. Мы будем рядом с ней всё время, будем защищать её от всех тварей или опасностей, с которыми её заставят сразиться. И не только мы, другие гриффиндорцы тоже. Думаешь, кто-то позволит ей занять хотя бы второе место?       Алисия тяжело вздохнула.       — Я всё равно боюсь за неё. Очень боюсь… — проговорила она, снова вытирая слёзы платком.       — Она будет в полном порядке. Мы всё для этого сделаем, обещаю, — тихо ответила Алиса.       На объявление участников от школы шестикурсницы с треском опоздали. В пышно украшенном зале было шумно и весело, а из-за того, что к ученикам и профессорам Хогвартса присоединились заморские делегации и министерские работники, стало ещё теснее. И когда это Алиса считала, что этот зал действительно громадный по своим размерам? Стоит запустить сюда людей больше положенного, и он больше напоминает крупную аудиторию.       — Где вы были? — прошипела недовольная Анджелина, когда Спиннет и Лестер втиснулись на лавочку с двух сторон от неё.       — Неважно, — быстро сказала Алиса (Алисия опустила глаза в пол и побледнела). — Уже сказали, кто будет участником от Хогвартса?       Очевидно, уже сказали. На лице Джонсон всё было написано.       — Седрик Диггори, Пуффендуй, — с лёгкой скукой произнёс Джордж, скрестив руки на груди. — Скромный мальчик-красавчик, любимец учителей… Кто бы сомневался.       — Но ведь не учителя решают, — с укором в голосе перебила его Патти. Стол Пуффендуя в другой части зала праздновал.       — Мерлин, Лисси, ты в порядке? Что за…? — пробормотала Анджелина слегка сконфуженно. Алисия, не справившись с нахлынувшими чувствами, крепко стиснула её в объятиях и спрятала лицо на её плече. Джонсон, не понимая, в чём дело, приобняла её в ответ.       — Девчонки… — снисходительно вздохнул Фред.       — Превосходно! — лучисто улыбаясь, сказал Дамблдор. Все, кроме тихо всхлипывающей Алисии, повернулись к столу профессоров. — Мы теперь знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на всех вас, включая учеников Шармбатона и Дурмстранга. Ваш долг — оказать всемерную поддержку друзьям, которым выпало защищать честь наших школ. Поддерживая своих чемпионов, вы внесёте поистине неоценимый вклад…       Дамблдор внезапно остановился, и все сразу поняли почему.       Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры… Наверное, то же самое было, когда Кубок готовился объявить имена предыдущих чемпионов. В воздух взметнулось ярко-синее пламя. Оно выбросило вверх кусок пергамента.       Дамблдор, не раздумывая, протянул руку и схватил его. Поднёс к огню и воззарился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Алиса почему-то бросила взгляд на профессора Грюма, который не сидел за столом, а стоял сбоку, опираясь о свою трость и с тяжёлым прищуром глядя в сторону директора.       — «Гарри Поттер», — кашлянув, прочитал Дамблдор.       Профессор Грюм, мрачно кивнув своим мыслям, достал из потрёпанного кармана дорожной мантии свою флягу и сделал несколько мощных глотков. И Алиса, наверное, впервые за всё время знакомства с ним, абсолютно его понимала.