I'll be your song when the dance is over

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

      Был отвратительный ноябрьский день. Пару дней назад выпал снег, а теперь он благополучно растаял. Лондон был в грязи, в лужах, ещё и моросило сверху так противно.       День клонился к вечеру. Ещё и шести часов не было, но из-за туч темнело быстрее. Александра раздражённо шла по улице, направляясь к служебному входу в Министерство Магии.       Она выглядела гордо и грациозно — молодая высокая женщина в тёплой кожаной мракоборческой мантии с капюшоном, в сапогах выше колен на каблуках, которые добавляли ей росту. Длинные светлые волосы убраны в аккуратную причёску с пучком сзади, а глаза скрыты за тёмными очками с коричневыми стёклами. Но если заглянуть в её глаза, сразу можно понять, что она готова убить того, ради кого вообще вышла на улицу.       Александра шла, погружённая в тяжёлые мысли. В отличии от многих волшебников, которые сейчас ликовали из-за окончания магической войны, она чувствовала, что медленно умирает. И интуиция подсказывала ей, что дальше будет только хуже.       За последние две недели произошло много ужасных вещей. Какой-то сюрреализм, какой-то страшный сон: сначала смерть Поттеров, потом арест Сириуса… И всё в одну ночь! Александра не верила, что Сириус причастен к убийству Хвоста. Только не он. Женщина могла обвинить кого угодно, даже Римуса, этого тихого парня с личным адом в голове, но только не Сириуса…       Только не её бывшего мужа. Только не отца её дочери.       Александра и сейчас прокручивала в голове ту ночь, когда узнала, что погибли Поттеры. Это Сириус ей сказал, примчался, как только узнал эту новость. Он сказал это, а потом долго молчал, не веря в произошедшее. А потом абсолютно холодным голосом произнёс, что должен лететь к ним. Его взгляд был таким… Что нельзя было спорить. Она проводила его, чувствуя, что странный комок дерёт горло и почему-то, чёрт возьми, почему-то тогда интуиция промолчала. Не сказала, что она видит бывшего вот так, дома, на свободе, последний раз. Не сказала, чтобы Александра встала поперёк двери и задержала его. Не сказала, чтобы она применила заклинание «Остолбеней», чтобы Блэк не покидал дом. Да всё, что угодно.       Сириус ушёл. Какие бы у них ни были тяжёлые отношения, он не заслуживал того, что было с ним после.       Александра помнила всё очень отчётливо: ночь без сна и следующий день, когда ей сообщили, что Блэк под арестом. Когда его обвинили в убийстве тринадцати человек, в том числе и Хвоста. Помнила, как она бегала по Министерству, подавала ходатайства в суд, умоляла хоть кого-то помочь… Но суда не было. Людей десятками отправляли в Азкабан без суда и следствия, и никому не было ясно, почему именно Сириусу, у которого не было никакого алиби, должны сделать исключение. А люди из Ордена, работающие в Министерстве, не могли ни на что повлиять. Даже Дамблдор — самый могущественный волшебник, которого Александра знала лично! — и тот сказал, что уже ничего сделать не получится. И чтобы Алекс думала о себе и о дочери.       Все, кроме неё, как один, поверили в виновность Блэка. Даже Орден Феникса, даже те люди, которым она доверяла и которых считала своими друзьями… Ей пообещали помощь и поддержку, только вот её мнение насчёт Сириуса не разделяли. Они не понимали, почему Алекс вообще бегает с этим делом, пытается что-то изменить, помочь этому маньяку и подонку.       И теперь Сириус был в тюрьме, а она была здесь. Она была совершенно одна — отказалась от общества орденовцев, которые не понимали, почему она борется за справедливость. Взяла отгулы на работе. И эти две недели практически всё время проводила, бегая по Министерству и пытаясь сделать всё возможное, чтобы Блэка оправдали. Она не останавливалась, когда её просили и не появлялась на рабочем месте. Она понимала, что если остановится, то навсегда упустит возможность что-то исправить.       А теперь она получила извещение из Министерства. Её очень вежливым и официальным тоном просили пройти в кабинет министра немедленно. И Александра знала, что это не значит, что ей дадут какое-то интересное дело, как мракоборцу.       Это значит только одно. Она добегалась.

***

      — Александра, дорогая, проходи… — министр Багнолд встретила её без теплоты в голосе в своём кабинете. Миллисенту называли очень способной женщиной и, по-видимому, не зря: сейчас она вполне успешно справлялась с тем, что разгребала всё то, что свалилось на магическую Великобританию во время войны. Больше года назад она стала министром магии, когда стало ясно, что Минчум, её предшественник, не справляется, а делает только хуже. У них с Алекс сложились достаточно тёплые отношения, но сейчас она не выглядит доброжелательной. Поэтому Александра лишь слегка кивнула вместо приветствия. Она готовилась к худшему и лишние любезности сейчас ей не помогут.       Алекс сняла мокрую мантию, повесила её на крючок, а потом, не дожидаясь приглашения, села за стол напротив министра.       — Как дочка? — осторожно спросила Миллисента, жестом руки, указывающей на чашки, предлагая собеседнице чай. Та покачала головой.       — Неплохо, спасибо.       — Уверена, что она станет такой же выдающейся волшебницей, как и ты.       — Она вся в отца, — короткой фразой Алекс прекратила этот светский разговор. Хотелось перейти к делу, а заодно — посмотреть на реакцию Миллисенты. Та поджала губы и сглотнула, но сохранила на лице маску спокойного властвования. В этот момент за спиной Алекс тихо открылась входная дверь.       — О, Барти, ты вовремя, — с непонятным торжеством в голосе сказала Миллисента. Алекс не стала поворачивать голову к вошедшему, пусть он и был отчасти её начальником.       Аккуратный, подтянутый и собранный человек в безупречно отутюженной мантии зашёл в кабинет министра так спокойно и уверенно, как будто это был и его кабинет тоже. Тёмные волосы идеально причёсаны, подбородок чуть приподнят, а цепкий взгляд говорит о том, как легко мистер Крауч может завладеть положением.       — Добрый вечер, министр, — слегка скрипучим голосом начал он. — Извините, едва выбрался из отдела ДМП, меня не хотели отпускать даже на две минуты… — он остановился параллельно с креслом приглашённой женщины. С несколько секунд Крауч пилил взглядом её светловолосую макушку, пока женщина, не выдержав, не подняла взгляд. — Александра.       — Добрый, мистер Крауч, — твёрдо отозвалась Лестер. Крауч не сходил с места, только сильнее стиснул и без того вечно напряжённые челюсти.       — Алекс, я думаю, вы догадываетесь, зачем вы здесь, — разбавив сгущающуюся атмосферу, мягко произнесла Миллисента. Она посмотрела на Крауча и выразительно показала на ещё один стул, но тот не сел, лишь отошёл за стол и встал напротив Александры.       — Да, — с трудом сдерживая волнение в голосе, начала Александра. — Вы хотите поговорить со мной о Сириусе Блэке? — по взглядам министра и главы Департамента магического правопорядка было понятно, что она оказалась права. — Отлично, — она нервно кашлянула. — Я ждала этого разговора. И я рада, что меня услышали…       — Пока лучше молчите, Александра, — резко и холодно сказал Крауч, слегка взмахнув рукой. Он так и не сел на предложенное место — и его сильная, подтянутая фигура в безупречной мантии главы Департамента магического правопорядка нависала над столом министра магии. Взгляд — холодный и колкий, мышцы лица — напряжены так, что напоминают замершее выражение лица, вырезанное на камне талантливым скульптором. Лестер была готова поклясться, что Крауч меньше напрягался, подписывая пергаменты с приказами о досудебных арестах и тюремных заключениях.       А ещё она не понимала, почему он пытается заткнуть ей рот.       — Всё, что я хочу сказать, мистер Крауч, всё равно невозможно выразить словами, — нервно произнесла она. — Но знайте, что вы отправили за решётку невинного человека…       — И вы отправитесь следом, если не проявите благоразумие, — чуть повысив голос, гаркнул Крауч.       — Позволь, Барти, — холодным ножом перерезала нити напряжения Миллисента. Она была единственной в помещении, кто сейчас пил чай. — Никаких угроз. Выражение поддержки преступникам не карается Азкабаном.       — По крайней мере, ещё не выпущен такой закон. Как вам такая идея, Крауч? — парировала Александра.       Крауч несколько секунд напряжённо молчал.       — Вы, видимо, так и не поняли, что происходит… — неторопливо и сухо проговорил он.       — Объясните, — невесело произнесла Лестер. Крауч тяжело переглянулся с Миллисентой.       — Вам никогда не нравились мои методы, Александра, и я закрывал на это глаза. На войне у каждого своё оружие. Но сейчас в Визенгамоте не прекращаются процессы, которые осуждают тех, из-за кого вообще была эта война — и если вы не поддерживаете решение Визенгамота, это считается оппозицией.       — В нашей стране сейчас не те времена, когда это позволительно, — более мягко продолжила министр. — Тот-кого-нельзя-называть растворился в воздухе, но оставил вокруг себя атмосферу, которая заряжена газом. Любая вспышка — и будет новая война, видит Мерлин, Вы-знаете-кто оставил после себя мощную армию. И если мы упустим хоть одну причастную душу…       — Блэк не из причастных душ, — начала спорить Александра. Министр мотнула головой:       — Это доказано Визенгамотом.       — В Визенгамоте не было судебного процесса над Сириусом Блэком.       — Его вина неоспорима и не требует обсуждения… — прохрипел Крауч.       — Вы приняли решение насчёт него единолично, мистер Крауч! — повысила голос Александра.       — Я принимаю такие решения каждый день… — на лице у Крауча сильнее проступили морщины от напряжения. Он потёр переносицу. — У меня нет времени, чтобы рассматривать каждое дело через заклятие Увеличения…       — Значит, надо делегировать свои полномочия другим! — не выдержав, воскликнула Александра. Она слегка покраснела от волнения. Министр поймала её взгляд:       — Сандра…       — Простите, Миллисента, но вы тоже должны понимать, что это неприемлемо. Сириус Блэк достоин суда… — ей стало тяжелее дышать. Она смотрела прямо в глаза Багнолд, моля. — Чего угодно… Но не так. Почему не было сыворотки правды, почему у него не взяли воспоминания? — Алекс перевела взгляд на Крауча, но тот не отреагировал. — Вы судили всяких выродков… Убийц… Тех, кто пытал и магглов, и волшебников, тех, кто сводил с ума или калечил целые семьи, тех, кто…       — Я доверяю Барти Краучу, — Миллисента подалась вперёд, слегка раздражённо перебивая Александру. Она обладала удивительным даром — в её силах было заставить взбудораженную толпу замолкнуть одним своим мягким, но уверенным голосом. — Благодаря нему на улицах спокойно, а мне не стыдно заявлять волшебному сообществу, что скоро всё вернётся на довоенные позиции. Сандра, пойми, ты пытаешься спасти Блэка из личных побуждений, но не понимаешь, что он на самом деле совершил…       — Он никого не убивал! Этого никто не доказал…       — Хватит! — гаркнул Крауч. — Какие, скажи нам, какие у тебя основания полагать, что ты права, а мы ошибаемся? Ты видела то, что осталось от Питера Петтигрю? А что осталось от тех магглов, которые по своему несчастью были рядом с ним? Я не верю тебе! Я вообще не должен это обсуждать, решение уже принято!       Александра чувствовала себя разбитой. Ей казалось, она борется с каменной стеной. Ей казалось… Что всё вокруг рушится.       — Сириус не мог убить ни их, ни Петтигрю, — почти шёпотом произнесла Лестер. — Я… Я не знаю, как, но я это докажу.       Крауч аж отошёл от стола, саркастично фыркнув. Его спина даже в такой момент была прямой.       — Я слышал это! Я слышал это каждый мерлинов день с тех пор, как меня повысили в должности… И слышу, вижу до сих пор. Обещания что-то доказать… — он смотрел в окно, слегка устало покачивая головой. — Письма от несчастных невест и жён, которые говорят, что им будет нечем кормить детей, если их любимые сгниют в Азкабане. Матери, которые рыдают и хватают меня за руки, едва я выхожу из Министерства, и клянутся, что их дети-Пожиратели ни в чём не виноваты, что они лишь оступились, попали под Империус… И ведь никто не верит до последнего, все просят освободить… А что устроила мать Лестрейнджей! Ты помнишь, Миллисента? — он обернулся. Лицо его было мрачнее тучи. Министр коротко кивнула. — Старуха визжала, что её мальчики — ангелы… А ведь её мальчики с какой-то компанией довели двух очень сильных мракоборцев до сумасшествия. Мы до сих пор их ищем… И теперь ты, Александра.       — Я не прошу вас освободить его… — негромко сказала Алекс, переварив пламенную речь Крауча. — Нужен лишь суд.       — Нет, хватит, — отрезал Крауч. — Я могу посоветовать тебе то же, что советую всем матерям, жёнам, любовницам… Радуйся, что ты осталась в стороне и что у нас нет повода подозревать тебя. Начни новую жизнь, — он сощурился, выдержав паузу. — В твоём случае, правда, у тебя нет выбора, поскольку сегодня твой последний день на должности мракоборца.       — Что? — быстро спросила Александра. Она ожидала, что будет подобный исход, но…       — Алекс, ты перешла черту, — печально произнесла министр. — Твои принципы и убеждения насчёт Сириуса Блэка могут быть опасны, если ты начнёшь распространять их в штаб-квартире или где ещё. Я знаю, что ты не остановишься просто так. Сейчас не такое время… Мы потеряли к тебе доверие.       — Вы решили избавиться от меня? — процедила Лестер.       — Если бы мы хотели этого, мы бы давно так и сделали, — мрачно отметил Крауч. — Как ты сказала?.. «Ещё не выпущен такой закон»…       — Не стоит, Барти, — прервала его Миллисента. — Сандра, для тебя это возможность забыть об этом ужасе и начать сначала. Тебе это необходимо… И лучше уезжай, потому что министерские работники начинают задавать вопросы. Никто из нас не будет придумывать тебе оправдание. Если сейчас ты не остановишься, в скором времени твою дочь некому будет воспитывать. Подумай о ней…       По правде говоря, не сильно Алекс и хотела задерживаться в Министерстве магии после прошедших двух недель. Она ожидала чего-то подобного, ещё когда была на пути в этот кабинет. И сейчас она сильнее выпрямила спину и поджала губы.       Иногда она поражалась тому, как много может вынести — и даже не вздрогнуть. Сириус говорил, что эта черта его в ней пугает.

***

      В тот же день, но чуть позже и уже совсем в другой части мира, она так же решительно шла по узкому и холодному коридору Азкабана. Она старалась смотреть под ноги. Сырые каменные плиты под ногами иногда разъезжались. Гудел ветер, снаружи гремела ужасная гроза. Она здесь не больше пяти минут, но уже чувствует ужасное уныние и подавленность в полной мере. Это всё от присутствия дементоров. А каково тем, кто содержится здесь годами? Каково здесь Сириусу, который должен быть тут до конца своих дней?..       Дементоры открыли дверь его камеры. Маленькое помещение с крохотным окном наверху. Каменный пол, каменные стены, жуткий холод — кажется, хуже, чем снаружи. На улице бушевала гроза, и её раскаты, отзеркаленные, гудели вдоль стен и звенели в прутьях на окнах и решётках. Здесь не было ничего, кроме койки, на которой свернулось что-то тёмное. Единственное, в чём здесь была жизнь… Александра поморгала, затем со вздохом достала палочку и прошептала: «Люмос». Дверь за ней закрылась.       Сириус не проснулся. Либо он притворялся спящим. Мисс Лестер подошла к нему, села рядом на край койки и осторожно погладила по руке. Сириус дёрнулся и резко сел. Увидев, что перед ним Алекс, он издал стон и лёг обратно.       — Привет… — тихо сказала Александра. Сириус не ответил. Только посмотрел на неё с холодом, так, что ей стало не по себе.       — Так-так. Моя любезная бывшая жена пришла к самому знаменитому приспешнику Тёмного Лорда… — насмешливый оскал зубов блеснул в темноте, а синие глаза отрешённо закатились.       Она поняла, почему так легко поверить, что он маньяк. Алекс моргнула и чуть холоднее произнесла:       — Ты знаешь, что я не верю в это. Прекращай.       Сириус зевнул, прикрыв рот тыльной стороной ладони. Поморщился и вяло спросил:       — Ну и зачем ты пришла?       — К тебе, — коротко сказала Алекс. — Больше здесь родных и близких у меня нет.       Сириус прикрыл глаза и покачал головой, фыркая в усы.       — Ну-ну.

***

      — Мерлин, где ты была? На тебя будто ведро воды опрокинули! — Андромеда была бледной и встревоженной. Её тёмные каштановые волосы вились сильнее, чем обычно, а от усталости она выглядела ещё больше похожей на свою сестру Беллатрису. За последние две недели она похудела и начала страдать от бессонницы. Веки вокруг глаз потяжелели, скулы стали чётче, а кожа побелела.       Алекс почувствовала, как у неё непроизвольно дёрнулись уголки губ. Она вспомнила, как была на деле Долгопупсов в суде и видела обезумевшую Беллу Лестрейндж, которая клялась в своей вечной верности Тёмному Лорду и в том, что, когда он вернётся, они все будут щедро вознаграждены. А ведь Белла и Дромеда — родные сёстры! Жутко.       — У Сириуса, — коротко ответила она. Она повела палочкой, в несколько движений осушив свою одежду от дождевой влаги.       — И как тебя пропустили в Азкабан? — удивилась Дромеда.       — Я ж министерский работник, — невесело усмехнулась Алекс. — Ну, была. Стражи Азкабана ещё не знают, что мои полномочия значительно…       — Как Сириус? — коротко спросила Дромеда, перебивая её. Она, как и многие, поверила в версию Министерства о виновности Блэка. Но Алекс знала, что в её голове такие противоречия, разрывы шаблонов и тяжёлые мысли, что это далось ей нелегко. Последний представитель рода Блэков, которого она всегда считала не таким, как все остальные родственники, оказался Пожирателем и предателем…       — Не так плохо, как я ожидала, — холодно ответила Алекс, пронзительно глядя в глаза сестре бывшего мужа.       Когда она разворачивала свою кампанию по признанию Сириуса невиновным, Дромеда была второй после Римуса Люпина, к кому она пошла за поддержкой. Но та решительно отказалась её поддержать. Видимо, предчувствовала, чем это может обернуться — вот, например, если бы Алекс не была на хорошем счету в Министерстве, её бы упекли за решётку вместе с бывшим мужем…       А чтобы устроить проблемы Тонксам, никаких преград не было. У Дромеды тоже есть дочь. Ей лучше закрыть глаза на свою совесть и поверить в версию Министерства.       — Сандра, ты… — всегда сильная и гордая Андромеда осеклась и замялась под этим эмоциональным взглядом. — Ты правда веришь в то, что он никого не убивал?       — Да, верю. Потому что Сириус не мог никого убить… — Алекс схватила Андромеду за руки. — Его осудили, потому что нужно было кого-то осудить, чтобы народ успокоить! Он невиновен… — последние два слова она произнесла нетвёрдо. Последние два слова она произносила и во сне, и наяву, по тысячу раз на дню уже на протяжении двух недель.       — Послушай, я не знаю, во что мне верить! — Дромеда вырвала руки и отвернулась, не выдержав её взгляда. — Не дави на меня. Ты не знаешь, как мне это даётся…       — Ладно, — неожиданно легко согласилась Алекс. — Моя дочь спит?       — Э-э, да, — Дромеда как-то неопределённо махнула рукой в сторону коридора. — Тед с ней. Ты чай будешь?       — Нет, я только заберу Касс, — с этими словами Алекс пошла в сторону комнаты, где была Алиса. — Спасибо, Дромеда, но чай мне сейчас не поможет.       Александра очень осторожно открыла дверь и буквально на цыпочках зашла.       В комнате был приглушён свет, задёрнуты шторы. Малышка спала на диване, раскидав руки в разные стороны и шумно сопя носиком, а её дядя сидел на полу, прислонившись к дивану и тоже спал, откинув голову назад. На коленях у него лежала открытая книжка со сказками.       Александра подошла и осторожно поцеловала дочь, а потом начала тихо, но решительно будить её. Алиса сонно протёрла глаза и пролепетала: «мам-ма…». Алекс аккуратно взяла её на руки. Диван скрипнул, Тед вздрогнул и проснулся. Он резко посмотрел на Алекс, та устало улыбнулась ему.       — Всё в порядке? — одними губами спросил он. Александра помотала головой, укладывая голову дочери себе на плечо. — Что стряслось? Тебя уволили, что ли?       — Ага. И мы уезжаем.       — Чего? — поморщился Тед, вставая на ноги.       — Мы с Алисой переедем. Всё нормально. Я больше не буду бегать к вам и умолять последить за ней. Вам будет проще, хотя Нимфадора, наверное, будет скучать.       — С ума сойти, Алекс! Ты уверена, что так будет…       — Я очень устала… — тихо сказала Алекс, обрывая потоки его слов. — Как она? Нормально уснула?       — Нет, конечно… Тебя ждала, капризничала.       Они тихо вышли из комнаты в коридор. Дромеда стояла там, обняв себя руками и пустыми, остекленевшими глазами глядя в одну точку. Наверное, она задавала себе вопросы про Сириуса. И не могла найти на них ответа.       — Извини, Дромеда… — Алекс коснулась её руки, заглядывая в глаза. Андромеда подняла на неё глаза. В них была боль и нерешительность. А ещё огромное чувство вины. — Ты в любом случае ни в чём не виновата. Не казни себя. Я не успела тебе сказать: мы с Алисой переезжаем подальше отсюда. Но вы втроём — вместе с Дорой — приглашены на все праздники заранее!       Дромеда явно не знала, как отреагировать на эту новость. Она просто смотрела на Алекс и не отвечала. Тед решил нарушить тишину:       — Буду скучать по вам, особенно, по этой принцессе… — Тед с улыбкой погладил посапывающую племянницу по голове.       — Мы тоже будем скучать, Тед. Но с нами всё будет хорошо. По крайней мере, я сильно хочу в это поверить.       Здесь Дромеда будто бы очнулась ото сна. Она порывисто обняла Алекс. Крепкие, эмоциональные объятия от женщины, которая всегда держалась чуть поодаль ото всех, ходила с идеально прямой спиной и приподнятым подбородком… Это было неожиданно. Как увидеть человека, который всегда всех утешал, плачущим. Алекс зашипела на неё — боялась, что дочка снова проснётся, но всю её переполняла признательность.       Алиса же не проснулась ни от хлопка трансгрессии, ни от того, что мама её переодела, ни от того, что она положила её в кроватку. Она спала крепким сном. Ей ещё даже не стукнуло два года, поэтому куда ей до взрослых драм? Она ещё не умела читать и не знала, что с утра в «Пророке» будут писать, что её мать — чуть ли не пособница Сириуса Блэка, которая добровольно сдалась и во всём призналась, и только этим избежала ареста. Она не читала и более ранних выпусков, где писали об убийстве Поттеров и Петтигрю, о грехах её отца.       Алиса будет ненавидеть журналистов, но гораздо позже.