Демон Гоэтии (Ars Goetia)

?????. 2604 год до Н.Э. Я должен был быть мертв, но нет. Однако я не чувствую боли, холода, жары или какого-либо другого дискомфорта. Всегда считал — если человек чувствует боль, то он жив. Но я не чувствую ее, значит, я мертв? Может быть, но я мыслю — уже неплохо. Раскрыв глаза, я понимаю, что очнулся не пойми где. И первое, что бросилось взгляду — это гигантская дыра в небе. Только выглядит она странно естественно. Дыра по цвету не отличалась от неба, и только облака выделяли ее. Они сталкивались с какой-то аномалией и "растекались" вдоль нее, образуя круг. Переведя взгляд под ноги, я увидел свое отражение. Словно стоял на воде и смотрел на свое отражение. Я был в своей повседневной одежде и, самое главное, на мне не было никаких ран, хотя недавно я получил копьем света в живот и был превращен в дикобраза. Осмотревшись по сторонам, понял, что на много километров вокруг ничего не менялось, всюду небо и статичная "вода". Прыжки, как и удары по "воде", ничего не дали. Мне ничего не оставалось делать, кроме как бежать. Сил я своих не чувствовал, поэтому скорость моя была сравнима с обычным человеком. Субъективно прошло где-то два часа и я перешел на шаг. Нет, не устал ни капли, а просто стал ощущать бесполезность своих действий. Знаете, будто ты стоишь на месте, спереди, справа, слева, сзади, сверху и снизу, ничего не поменялось. Я не ощущал воздуха, даже когда дышал на себя. То есть я дышу, но ничего нет, хотя, думаю, это скорее по привычке, нежели из-за необходимости. Идя по этим бескрайним просторам, я предавался всяким несуразным мыслям. Во-первых, если бы я был жив, то очнулся бы в Гекае(Земля). Во-вторых, по договоренности с Эрешкигаль моя душа, если она есть, должна была отойти ей. В-третьих, если у меня, как и у всей демонической братии, не было бы души, то я бы отправился в забвение. Что-то моя ситуация не похожа на все эти варианты, значит либо есть четвертый вариант, о котором я не знаю, либо промежуточные, вроде состояния между жизнью и смертью, и я склоняюсь к нему. От рассуждений на сердце стало спокойнее. Самое страшное для любого — неизвестность. Я получил какую-никакую уверенность. *** Я бы мог сказать, что потерял счет времени, но это было бы враньем. Прошло три дня, и все это время мысли не давали мне покоя. Почему, после всего, мы проиграли? Что за пернатые ублюдки напали на нас? Почему люди в самый темный час не выступили единым фронтом, а начали резать друг друга? Были ли они одурманены или просто такова их истинная сущность? С каждым часом мое разочарование в них крепло. В единстве наша... Нет, ИХ сила, но и ее они не используют. Хахаха, человечество — одна большая выгребная яма, в которой периодически попадаются алмазы. Из всех моих достойных знакомств, которые обозначают себя людьми, только половина является чистокровными представителями человечества. Они не были самыми лучшими, но они были теми, кто искренне любил или даже жил своим ремеслом. Творческие личности без гнили, стремящиеся к новым вершинам и пытающиеся поднять на нее остальных. Мне, как наместнику города, приходилось общаться с многими. За один день я мог принять на аудиенцию до ста людей. Представьте, сколько со мной говорило за это время. И лишь избранная горстка соответствовала моим критериям. Эта часть, как капля в море, на фоне всех остальных. — Если будет больше людей, будет больше алмазов? Если да, то хорошо. Нет — плохо. — от статичности этого пространства голова идет кругом. Я не чувствую никаких запахов, ветров, сколько бы я не шел, пейзаж не меняется. Создается ощущение, что ты стоишь на месте. И чтобы не сойти с ума, я начал разговаривать сам с собой. — Печально, что алмазы должны с нуля восстанавливать знания. Ха! Полвека в никуда. Все наработки, теории, заклинания, все под хвост... — передо мной предстала голая двухметровая молодая девушка с атлетическим телосложением и длинными волосами цвета светлой лазури, достигающие земли, также со сплетенными косами, обрамляющими ее лицо. На голове заветленные рога. Мягкие черты лица и большие, овальные глаза цвета цвета аметиста с крестиками вместо зрачков. Это может быть только одно существо в мире... Тиамат. Не медля ни секунды, срываюсь в атаку. Мой кулак почти соприкоснулся с ее лицом, но остановился буквально в миллиметре. Как бы я не пытался его протолкнуть дальше — не получалось. Во мне кипел гнев, я не прекращал наносить удары, но неизменно они останавливались в миллиметрах он ее тела. В этом месте невозможно почувствовать усталость, поэтому, подпитываемый яростью, я не прекращал пытаться нанести удары. Результата это не приносило, но я не сдавался. Правда со временем желание прекратить эти бесполезные действия усиливалось, но один взгляд в ее глаза ввергали в пучину чистейшей злобы. Там не было презрения, ярости, высокомерия или любой другой понятной мне эмоции, нет... В ее глазах читалась любовь матери и грусть покинутого родителя. — Успокойся, дитя. — через неопределенное время она все же заговорила. — Успокойся?! УСПОКОЙСЯ!? Из-за тебя Урук пал! Из-за тебя погибли все, кто мне дорог. Гильгамеш, Сидури, Белтешазар и миллионы людей Шумера, чем они заслужили это? В чем они виноваты?! — полгода битв, безнадежных кровопролитий, смерти сотен тысяч людей, потеря короля, жены, друзей, падение Вавилона, все это подточило меня, — За то, что мы отринули первобытных богов и пошли сами творить свое будущее! ЗА ЭТО?! Почему они должны были умереть? Тиамат выглядела грустной, но все же ответила. — Я люблю вас, но вы забыли про меня. Я смирилась, что буду забыта, но поняв, что вы уничтожите друг друга, больше не смогла оставаться в стороне. Так я начала собирать всех, чтобы с вами ничего не случилось, — начала нести непонятно что Тиамат, — Из-за любви к вам. Мои дети... Были прекрасны, но вскоре стало понятно, что вы начнете драться, не давать развиваться друг другу. Вы регрессировали и исчезали. Я такого не хочу. — Ты нас истребляла! Мы были на пике наших возможностей! Каждый день происходило какое-то открытие, люди не голодали, жили в безопасности, копили знания ради последующих поколений. Люди становились лучше! И ты все это уничтожила. — закончил я. — Нет, ваша эволюция была временным эффектом, дальше пойдет регресс и исчезновение. Как мать, я должна была сделать вас лучше, — пыталась что-то объяснить Тиамат, — Даже если дети против, я все равно должна была сделать вас совершеннее, чтобы мы могли быть вечно вместе. — Разве смерти миллионов детей — это помощь?! ТЫ убила всех нас... Некого больше "улучшать". — хреновое у нее представление о помощи детям. — Убивала? — недоуменно переспросила меня, при этом мило наклонив голову на бок, — Нет, дети всегда со мной. Когда произошло бы улучшение, я бы их вернула обратно. — мозг работал на пределе своих возможностей и переводил с "тиаматского" на простой язык. Выводы мне не нравились. Я был дураком, считая, что Тиамат думает человеческими критериями. Тиамат не имеет такого понятия, как жизнь и смерть. Она и есть жизнь, и пока есть кто-то живой, она не может умереть. Она устроила геноцид, но так это выглядело только с нашей стороны. С ее же она просто вытаскивала детей из песочницы, чтобы сделать их сильнее. То, что она уничтожала людей, так тогда погибли только физические тела, души она забирала себе. Эрешкигаль это подтвердила, к ней не попало ни одной души людей, погибших от лахму. Оправдывает ли это ее в моих глазах? Нет! Для меня это все равно остается геноцидом. Неважно, как это подано. Плевать на причины, главное результат. — Все равно я никогда тебя не прощу. — ее улыбка поблекла. — Я знаю. — Тиамат обнимает меня и не дает вырваться, — Хоть содеянное не изменит и ты не послушаешь меня. Поэтому скажу тебе сейчас самое важное... Что бы ты не делал... Я буду любить тебя всегда. Ее губы коснулись моего лба и я проснулся. *** — Пфа-пфа... Фух... — ночь, петухов, как и людей, не чувствуется. — Ыыыы... — как же тело ломит, ну хоть дырени в животе нет, уже неплохо. Где-то полчаса я просто расслабленно лежал и пытался впитывать в себя энергию мира для ускорения своего лечения. Получалось не очень, мышцы разорваны, кости поломаны, магическое ядро в дырах... Я буду очень долго восстанавливаться, очень. Судя по состоянию ниши, где спрятался мой ребенок, я был в отключке недолго, не больше трех дней. Не спешил я из-за моей невозможности вскрыть свое творение, ведь мне не доступны даже самые базовые манипуляции с магией. Просидев в медицинской медитации три часа и чуть полечив себя любимого, я наконец смог открыть тайник. Там меня встретил радостный сын, что сразу же начал тянуть ко мне свои ручки. — Остались только мы с тобой. — взяв его на руки, угрюмо проговорил я. Удалось выяснить, что лежал я мертвым больше двух дней. За это время пернатые ублюдки забрали всех, кого могли и разграбили все ценное. Естественно, трупы они и не думали убирать за собой. Собрав все необходимое, мы отправились из Вавилона. На пути встречались горы трупов. У некоторых не хватало какой-то конечности, у других виднелись выжженные дырки от "копий света", но больше всего разозлило другое. Они собирали толпой людей, ставили к стенке и забивали их, как животных. Такая картина, заправленная запахом крови и разложения, вызывала во мне ярость, настоящую первобытную ярость. Только агуганье сына не давало мне впасть в безумие. Пришлось ускориться, ибо больше не хочу находиться в этом проклятом месте, где люди поверили словам бога и начали убивать своих братьев и сестер. *** В 2603 год до Н.Э. было использовано мощнейшее проклятие, что создало языковой барьер для людей. Другие сверхъестественные расы от этого не пострадали. Так же неизвестными был уничтожен Вавилон. Вслед за этим первые люди были истреблены. Остальные, что забрали к себе боги во время войны, были изменены в соответствии с пожеланиями своего пантеона, и перестали быть потомками Тиамат. *** — И что же с тобой делать? — смотря на последний подарок Сидури, задал я вопрос. — Агупфпф... — получил ответ и еще один намек. Он обкакался. — Ты нагадил, — и пока менял ему одежду, выдал, — Согласен, мы в дерьме. Я хочу отомстить тому, кто послал крылатых ублюдков. И первой проблемой было то, что сейчас я жутко ослаблен и не смогу защитить сына. Второй, я не знал, кто это вообще был, хотя Гильгамеш рассказывал о всех "больших игроках" в мире. Это не вписывается в мое представление, у них есть хорошо вооруженная армия с четкой командной цепочкой и это явно только часть их сил. Как можно не знать о таком формировании?! Либо это очень старый и сильный пантеон, что очень долгое время не высовывался. Либо это новый пантеон, что быстро накапливает силы... И то и другое плохо. Третье, у меня нет армии. Без нее особо не повоюешь. Там есть и четвертое, и пятое-десятое, но первые три проблемы — основные. Смотря на моего сына, я все больше находил своих и Сидури черт. Да, он через пару лет станет тем еще сердцеедом. Я не должен подвергать его опасности, но и не могу отступить от своей мести... — Прости, дитя мое. — если бы он только знал, как мне больно... Собрав всю волю и достоинство, что у меня остались, я сделал то, что должен был. *** Десять лет спустя. Где-то на территории будущего Ирана. Там, на равнине, простирающейся до горизонта, где идет бесконечный дождь и сверкает гром, где нет ни одного признака жизни, шла одинокая фигура в балахоне. Неторопливо, но уверенно, явно зная цель своего пути. У фигуры не было видно ничего, кроме ярко светящихся золотых глаз. И спустя несколько часов ходьбы, на глаза ему попадается неестественная пещера, ведущая вниз, под землю. Без страха и сомнений фигура спускается внутрь и слегка удивляется увиденному. Со стороны маленькая пещера, которая должна быть не больше медвежьей берлоги, внутри предстает гигантским подземным дворцом. В ее центре сидел черноволосый парень двадцати лет, с ног до головы покрытый татуировками. Он был одним из страшнейших богов в мире — Ангра-Манью, бог тьмы и проклятий. За ним спал черный, словно ночь, гигантский трехголовый дракон. От неожиданного вторжения ящер приоткрыл один глаз и посмотрел на фигуру, но, поскольку команды не было, он продолжил свой прерванный сон. Фигура безмолвно подходит и замирает в двух метрах от костра. Парень, не оборачиваясь, машет рукой, разрешая присоединиться к мену у костра. Немного посидев, фигура решает снять с себя балахон. Перед парнем и драконом предстает накаченный мужчина тридцати лет с черные волосами и золотыми глазами. Раньше он был наместником Урука, левой рукой царя Гильгамеша, правителем Вавилона, отцом, мужем, кумиром десятков тысяч людей, а сейчас... А сейчас он лишь тень себя прежнего, одержимая одним желанием. — Зачем явился, Меродах из Урука? — ехидства в голосе бога было хоть отбавляй. — Ты раньше звал, и вот я явился к тебе, дабы.. — но его прервали. — Не, не, не, давай без этого пустословия. Прямой вопрос — прямой ответ. — поставил условия бог тьмы, — Зачем ты здесь? — Меродах только тихонько выдохнул. — Научи меня проклинать этот мир! — на полном серьезе попросил полукровка. — АХАХАХА! Ой, не могу! Я ЩА СДОХНУ!!! — Бог тьмы не мог перестать безудержно смеяться. Прославленный горой просится к нему в ученики. От его смеха дракон проснулся и с явным интересом посмотрел на причину смеха его хозяина. Сам же Меродах даже бровью не повел на истерию бога и терпеливо ждал его решения. — Ты же знаешь, что будет больно? — и это еще мягко сказано, она будет нестерпимой. — Знаю. — подтвердил свое знание о рисках. — Тогда добро пожаловать, мой ученик. — расплылся в жуткой улыбке Бог тьмы. Конец Второй арки. (2) это была эпоха, когда люди жили бок о бок с богами. И люди, которые делили мир с богами, решили до самого конца оставаться людьми. Здесь мы возделывали, здесь мы питались, здесь мы пели. В море людей, преисполненных надеждой, мы пускали слезы. но намного больше сияли улыбками. И это была самая обычная история, но история только наша. Одна и единственная.