Над пересмешником

      Чимину всегда нравилось утро понедельника. Он обожал учиться: встречаться с друзьями на переменах, постоянно развиваться, открывать для себя что-то новое — он любил всё это. В конце концов, по понедельникам у него проходили занятия на гитаре с учителем Ли, которого он всем сердцем обожал.       Теперь же понедельник Чимин ненавидел. Новое место жительства, как и новая школа, не соответствовали его представлениям о безопасном и надёжном будущем, которое он создал в своей голове. Всё рухнуло, когда он сел в машину и уехал из Пусана. Радовало только, что с соседом по парте теперь не будет проблем.       Пак, надев ненавистную форму, вышел из квартиры, оставив недопитый сладкий кофе на столе. Лифт долго не приезжал — застрял на восьмом этаже по совершенно неясной причине. Не то чтобы это бесило омегу, он бы и рад опоздать в школу, вот только ничего хорошего из этого опоздания не выйдет. И только он, широко зевнув, решил направиться к лестнице, лифт наконец-то тронулся по направлению на его этаж.       На улице в это время начинало светать. Осень давно вступила в свои права. По дороге на остановку, а также весь путь до школы парень шёл в окружении незнакомых ему людей и зданий. На Седжон-Даерон молодая девушка, вероятно, студентка первого курса, подрабатывающая по утрам, протянула ему рекламный буклет кофейни. Чимин приметил девушку ещё с остановки и хотел каким-то образом обойти её стороной. Но не вышло. Он вежливо, но с натянутой улыбкой, принял буклет из её холодных рук и едва ли не трусцой побежал к школе, услышав позади её настойчивое: — Спасибо! Ждём вас в гости!       В это время школа постепенно наполнялась голодными и орущими учениками, которые стремились скорее набить животы в столовой, а затем, с трудом сосредоточившись, отучиться и вернуться домой. Чимин шагал по коридору. Держа в руках листок с расписанием, он внимательно вглядывался в написанные на нём буквы, параллельно пытаясь вспомнить расположение необходимого ему кабинета.       «По-моему, надо идти на третий этаж…» — лишь губами произнёс он и неуверенным шагом направился в сторону лестницы, по которой спускался и поднимался в субботу, кажется, раза четыре, если память не изменяет.       Как только вошёл в нужный класс, остановился. Взгляд сразу упал на знакомые слегка вьющиеся локоны цвета чёрной гальки. Мелированные пряди, обрамляющие юное лицо Чонгука, были убраны за уши, а их обладатель беспорядочно развалился на стуле, уткнув лицо в парту. «Походу, снова спит», — подумал Чимин, направившись к парте. А ведь урок ещё не начался, чтобы заснуть от скуки. — Доброе утро, — он приветливо улыбнулся, не подозревая опасности, и положил сумку на парту. — Снова не выспался? — Пак помнил, как в субботу Чонгук дремал на последних двух уроках. Это натолкнуло его на мысль, что парня вымотало что-то серьёзное.       Чонгук, услышав над головой чей-то до жути раздражительный лепет, нехотя поднял сонный взгляд, но, увидев Чимина рядом, снова опустился на стол, будто не было для него дела важней. Чимин же подождал немного, правда, совсем скоро понял, что навряд ли дождётся ответа. Он успел достать всё для урока и сесть на стул. И где-то через минуту Чонгук заговорил. Неужели совесть замучила? — У меня, знаешь ли, со сном некоторая напряжёнка, — прогнусавил он с лёгкой неохотой, говоря себе в рукав. — Никогда не могу нормально выспаться. — Правда? Почему? — заинтересованно и совсем с безобидным посылом поинтересовался Чимин, разглядывая взлохмаченную макушку соседа, волосы которой в трёх местах были загнуты набок. — Ты из тех, кто допоздна засиживается за компьютерными играми? Я вот тоже падок до разных шутеров, но папа в этом вопросе довольно жёстко меня контролирует. Он говорит, что я отупею, если буду много сидеть в ноутбуке. Он у меня из тех, кто считает игры злом, порабощающим молодые мозги. А что твои думают по этому поводу?       Чонгук скривил губы. Вопрос новенького показался ему совершенно безосновательным. С какой стати Пак решил, что он играет ночью в игры? Это настолько очевидно или это единственное занятие, каким может отвлечь себя от проблем одинокий подросток? — Не твоего ума дело, что они думают, — Чонгук резко отпрянул от парты и откинулся на спинку стула. Его глаза цвета фиалки недобро метнулись в сторону соседа, создавая между ними высокую кирпичную стену. Парень не хотел делиться своей жизнью с человеком, которого не знал. Просто не видел в этом смысла.       У Пака же от такой неоправданной резкости моментально напряглись желваки. Он искренне не понимал, что снова сделал не так. Неужели банальные вопросы про игры могут вызвать настолько сильное раздражение? Или Чона взбесил вопрос о родителях?       Похоже на то. — Не пойму, у тебя что ли в генах заложено быть придурком? — не скрывая недовольства, напрямую спросил Чимин. — Если тебе так сложно поддержать разговор, мог бы и вовсе не отвечать. — Мог не отвечать, говоришь? — Именно.       С готовностью вот-вот напасть Чонгук шумно выдохнул. И огрызнулся: — Думаешь, раз ты вчера подсказал мне домашнее задание, так мы теперь лучшими друзьями стали? — глаза его сузились до размера щёлок. — Спешу тебя огорчить, друзья мне не нужны. — У тебя какие-то проблемы с этим? — В данный момент ты — моя проблема, — прорычал Чон, наклонившись ближе; Чимин отпрянул назад. — Само твоё присутствие выводит меня из себя!       Пак в недоумении несколько раз хлопнул ресницами. — Но что я сделал тебе плохого?!       Чонгук хотел было ответить, но тут же сжал челюсти. Чимин задал верный вопрос — он не сделал ничего плохого, только хорошее. Однако Чонгук всё для себя решил: люди часто причиняют боль, особенно близкие. Он понимал, если подпустит нового одноклассника ближе, чем следует, то его ранят. Лучше оставаться одному. Так меньше боли.       Чон шмыгнул носом перед тем как ответить. — Плохого ты ничего не сделал, — сказал он честно, — просто меня раздражают белоглазые омеги.       Серьёзно? Вот так новость!       Чимин нахохлился от такого откровения, как воробей от мерзких капель дождя: — Вот как? Прекрасно! — воскликнул он с таким негодованием, что все одноклассники обернулись в его сторону. — А меня раздражают омеги с фиолетовым цветом глаз! И вообще, я бы и сам хотел выбрать более приятного соседа, но, как ты слышал, учитель не станет меня пересаживать только потому, что нам не нравится физиономия друг друга. — И что нам делать? — Нам? — Пак усмехнулся, самодовольно сложив на груди руки. — О, нам не нужно ничего делать. Просто советую тебе скорее свыкнуться. Теперь я специально не стану пересаживаться, а буду сидеть здесь и раздражать тебя своим присутствием.       Такой ответ Чонгуку не понравился. Совершенно, мать его, не понравился. Он фыркнул себе под нос и отвернулся в другую сторону. — Что б тебя! Долбаный сталкер...       Но Чимин оскорбление не расслышал. Это ещё больше его разозлило. Он вцепился в рукав Чонгука и потребовал, угрожающе нахмурив брови: — А ну повтори, что ты там вякнул?! — Я сказал, что ты — долбаный сталкер! — Чон с силой высвободил свой рукав из чужой хватки. — Ясно? Ты просто сумасшедший! Чокнутый, что преследует меня везде.       Капли его ярости, смешанной со слюной, достигли розовых щёк Чимина. Пак поморщился и провёл ладонью по лицу. — Не волнуйся, я не альфа. Я и пальцем тебя не трону! А знаешь, почему? Потому что ты — травмированный эгоист, который не заслуживает не то что моего внимания, даже моей дружбы. И мне плевать, почему твоя омежья жизнь была дерьмовой, раз ты вырос таким говнюком! Отвернись и больше вообще со мной не разговаривай! Преследую я его... Да кому ты вообще нужен!       Закончив, он решительно быстро сдвинул тетрадку к левому краю парты, а после с серьёзным выражением лица произнёс: — Даже не думай пересекать мою половину, понял? Здесь — моя сторона парты, а там — твоя. — С радостью, — Чонгук обиженно схватил свою тетрадку с ручкой и заверещал: — Так и сделаю!       После их ругани прозвенел долгожданный звонок.       В класс вошёл учитель. Ученики, наблюдающие за ссорой одноклассника и новенького со стороны, наконец, выдохнули. Кабинет возрадовался тишине.

.......✎

             «Интересно, он упоминал, из какого города приехал?» — непонятно с какого перепугу сидел и гадал Чонгук, делая вид, будто слушает объяснение учителя Чо о правильном написании слова «легитимный». Шёл уже четвёртый по счёту урок: корейский — любимый предмет омеги. Однако сегодня не было абсолютно никакого настроя вникать в тему урока. Парень вёл себя крайне рассеянно по отношению к предмету, да и к предыдущим трём тоже, за что получил кучу замечаний по поводу своей невнимательности от учителей. — Все поняли, что нужно делать? — спросил после всех разъяснений преподаватель. — Да! — громко ответили ученики. Этот хор из семнадцати голосов смог заставить месье Чонгука выйти из глубокой задумчивости о своём ненаглядном соседе, к которому у него затаилась неприязнь с первых секунд знакомства. Вроде бы затаилась.       Он сразу же растерянно глянул на одноклассников, пытаясь понять, что пропустил. Все ученики, взявшись за ручки, сосредоточенно принялись что-то писать, склонив головы над тетрадями. «Скорей всего, переписывают текст из учебника», — подумал Чон. Но было ли это на самом деле так, парень не мог сказать наверняка.       Покрутив головой по сторонам, но так и не узнав, чем заняты остальные, омега расстроено потёр пальцем у виска. Однако скоро в его голову пришла одна безумная идея. Безумная настолько, что от этого в прямом смысле могла зависеть его жизнь.       Взяв волю в кулак, он начал как бы незаметно коситься в тетрадку к Чимину. Чего сложного-то? В конце концов, Пак единственный, кто сидит ближе всех остальных. К тому же, чтобы из школы не попёрли, надо как-то выходить из плачевного положения. Вот только в тетради соседа он ответа не нашёл — проклятый сталкер навис над ней, как коршун, всеми силами стараясь закрыть содержимое тетрадки от фиолетовых любопытных глаз. «Вот засранец...» — проскользнула язвительная фраза у Чонгука в голове.       Он разочарованно вздохнул, когда понял, что у соседа нечего ловить. А что, если попытаться спросить вежливо? «Кхм... Чимин-а, скажи, пожалуйста, какое задание нам задал Чо?» Однако подобная мысль быстро испарилась прочь. М-м... нет. Нет-нет-нет! Чонгук клялся родимым пятном у себя на запястье, что Чимин не скажет ему даже слова после того, что произошло между ними полчаса назад. — Дерьмо... — вырвалось из его рта, когда он горестно накрыл голову руками.       Учитель Чо, сидевший за столом близ большого окна, мгновенно услышал среди гробовой тишины тихое ругательство своего подопечного и отвлёкся от проверки тетрадей пятого класса. — У вас какие-то проблемы, мистер Чон? — спросил мужчина, глядя вперёд через толстые линзы очков.       Юноша мгновенно поднял голову. И смутился, увидев недовольство среди густых бровей учителя. — Прошу прощения, вырвалось, — скромно произнёс Чонгук, ссутулившись на стуле, как сухая трость девяностолетнего старика. — Я прослушал задание только и всего.        — Прекратите мечтать, — выдохнул в ответ Чо. — Сегодня вы несерьёзны. — Разумеется, учитель. — Омега смущённо кивнул, и Чимин усмехнулся. Но Чонгук не обратил на это внимания, а лишь с надеждой попросил: — Не могли бы вы ещё раз объяснить мне задание? Обещаю, что буду более внимательным. — Можешь уточнить задание у соседа, — посоветовал Чо, спокойно вертя в руках ручку. — Приступай к работе и не отвлекай других учеников. И меня тоже.       Парень снова учтиво кивнул, наблюдая за тем, как скоро Чо опустил взор в тетради. Спросить у соседа? Вот уж спасибо! Неужели назвать номер страницы с заданием мужчине было настолько в падлу?       Юноша в отчаянии снова бросил взгляд в сторону Чимина. Его короткие пальцы, сжатые в кулак, держали ручку слишком близко к кончику, что выглядело неестественно и казалось неудобным. Вероятно, Пак с ранних лет привык держать ручку так — неправильно. Левая ладонь мирно покоилась на листе бумаги. Внимательный взгляд следовал точно за буквами. Чонгуку не хотелось его отвлекать. Он думал, если заговорит, то словесного поноса как с его стороны, так и со стороны Чимина ему не избежать. Но это ли самое страшное? Нет, пожалуй. Самым страшным были пьяные выходки отца. Всё остальное — пыль на его пути.       Набравшись смелости, Чон прочистил горло: — Эй, Чимин? — прошептал он, наклонившись к соседу и заняв его половину парты, которую сам же обещал не занимать пару уроков назад.       Пак недовольно вздохнул. — Чего надо? — Можешь сказать, что вы все пишите? Я просто прослушал. Непреднамеренно. Честно.       Не отрываясь от письма, уголок рта Чимина ехидно пополз вверх, и через пару изящных закорючек он ответил: — Сказать честно? Я польщён. Ты назвал меня по имени, вместо того чтобы вновь назвать сталкером. Похоже, ты реально в жалком положении, раз решился на то, чтобы узнать у меня задание.       Чонгук сжал под столом кулаки. Вот же ехидная задница! — Ну я ведь знаю, как тебя зовут. — И что? — Ты так и не скажешь, что задал Чо? — Нет, — с издёвкой произнёс Пак. — Это твои проблемы. Выкручивайся как хочешь. Ты доступно дал понять, что тебе не нужны друзья. Вот и мне они тоже не нужны. — Он перевёл глаза с тетради на Чонгука и объявил: — Давай, Чонгук-и, напрягись, задействуй свои телепатические способности, чтобы узнать задание. Если они у тебя, конечно же, имеются.       Чон уставился на его язвительно-срамные губы, искривлённые в насмешке. И в его душе взыграло нечто, жаждущее убийства. — С тобой невозможно находиться рядом! — раздражённо прошептал парень и продолжил, также выражая своё недовольство: — Тебе никогда не стать здесь своим, понятно? Убирайся туда, откуда приехал!       Когда Чимин молча отвернулся, Чон так и просидел до конца урока, ничего не узнав.       Тетрадь учителю Чо он сдал пустую.

.......✎

      Каждый понедельник и четверг после пятого урока начинались дополнительные дисциплины. Всего их было шесть: театральный кружок, мастерская технологических искусств, ансамбль, лаборатория, студия живописи и клуб космических путешественников. Чонгук в начале года по глупости записался в мастерскую технологических искусств, что в корне разнилось с его мечтой стать великой рок-звездой. В мастерской вместе с другими четырнадцатилетними альфами и омегами он конструировал всякий хлам, работал с паяльником, с микросхемами, особо не тешась пустой надеждой когда-нибудь изобрести крутую фиговину, которую запатентует правительство. Дважды в неделю он просто убивал время, сидел на стуле и делал вид, будто занят работой. Вот только на самом деле его голову занимали мысли исключительно о доме, о музыке, а также о еде, которую папа принесёт вечером с работы.       Просидев в мастерской почти что два часа, наконец прозвенел звонок. Чонгук пулей вылетел в коридор, чтобы одним из первых оказаться в раздевалке. С минуты на минуту все ученики ринутся забирать верхнюю одежду, начнётся давка, крики, оры. Чон не любитель большого скопления народа, поэтому-то и спешил забрать куртку быстрее остальных.       Спустившись на первый этаж, его взгляд привлекла идущая впереди высокая девушка-альфа из одиннадцатого класса. Она числилась в списке лучших учеников школы, поэтому Чон сразу узнал её даже со спины. Он ускорил шаг, желая перегнать девушку, но в последний момент она свернула не к раздевалке, а в сторону поста охраны. «Отлично, конкурентка повержена», — пронеслось у омеги в голове. Шанс оказаться в раздевалке первым был теперь крайне высок.       Проходя быстрым шагом мимо столовой, её двери оказались захлопнуты на ключ, правда оттуда всё равно доносились божественные ароматы жареной колбасы, тушёного лука и котлет. В животе у парня мгновенно заурчало, когда ему вспомнился съеденный на обед огромный гамбургер с колой. Он облизнулся, так же быстро удаляясь от столовой прочь, но бодрящая музыка, прозвучавшая в паре метров от фонтанчика с водой, заставила омегу незамедлительно остановиться.       Зачарованный шумной мелодией, он осторожно подкрался к двери, где висела табличка: «Не беспокоить». По ту сторону стены звучало множество инструментов, от духовых до струнных. То был кабинет ансамбля. Чон привстал на цыпочки около двери «Не беспокоить» и, не в силах подавить любопытство, заглянул внутрь через крохотное окно сверху. Там, на стульях, сидело человек десять: несколько его одноклассников, трое парней из параллельного класса и Чимин. Он сидел слева от всех, устремив глаза в партитуру. Учительница стояла в центре, дирижируя массивной палочкой из металла. Все следили за её рукой, движущейся в воздухе, позволяя себе вступить только тогда, когда на него укажут.       Примерно через минуту женщина остановила ансамбль, обратившись к ученикам. Все стали собираться, укладывая инструменты в чехлы. Учительница после неторопливо подошла к окну и положила металлическую палочку на рояль. Чимин подошёл к ней следом, намереваясь задать вопрос, и она обернулась. В ответ на вопрос сталкера женщина вежливо кивнула, а после скрылась за дверью подсобного помещения, оставив парня наедине с собой.       Прежде чем ученики покинули кабинет, Чонгук отступил в сторону, чтобы дать им возможность пройти. О своей куртке он напрочь забыл, как и о желании поскорее убраться домой. Ему страсть как хотелось узнать, что собрался делать Чимин. Однако следить за ним, когда вокруг много народу, было как-то стрёмно. Пришлось ждать, когда большинство учеников нахрен выйдут из школы, чтобы снова подкрасться к двери. Чон собственными глазами хотел увидеть игру Чимина на гитаре. Ведь гитара — его самая заветная мечта.