ПО БУРНОЙ РЕКЕ

ПРИДЕСЛОВИЕ Экстара "Фантазии на горячих источниках." Лю Цинге выложена в телеграмм-канале ( ПОСТ ЗАКРЕПЛЕН, МОЖНО СКАЧТЬ ФАЙЛОМ) и на бусти в открытом доступе. На бусти так же выложен в открытом доступе ряд картинок к главе. ТГ https://t.me/deepthyme55 Бусти https://boosty.to/deepthyme События происходящие в экстре происходили до того что случилось в 8 главе. Но читать можно как до главы так и после) А теперь на Бусти появились еще и раскраски, которые можно скачать файлами, распечатать и раскрасить) Так же еще раз дублирую, что на ЮТЮБЕ https://m.youtube.com/@DeepThyme Выложены озвучки фанфиков и обзоры. Последний обзор на Злодейский путь. ТИЗЕР К БУРНОЙ РЕКЕ https://www.youtube.com/watch?v=L9EIOBE8JgE Я постепенно буду вычитывать предыдущие главы чтоб ошибок было меньше. Надеюсь, здесь их немного. Но если вы увидите, то пожалуйста исправьте. Публичная бета включена! ............................................................... 8 ГЛАВА Шень Цинцю умылся под присмотром Юэ Циньюаня, который настоял на том, чтоб подержать его волосы, что лезли в воду. От этой слишком интимной заботы было не отделаться, хотя она и смущала. А затем, отвергнув помощь последнего донести его, направился к подушкам в комнате для чаепитий сам, чтоб рухнуть на них и закрыть глаза от потрясения и усталости. Потрясений было несколько: и гуцинь, и прорыв, и воспоминание о Лю Цинге, такое яркое и трепетное. Но главное — воспоминание о юноше, которого он жестоко и собственноручно избил, за нежную и трепетную детскую влюбленность. Он не помнил, приходил ли он после этого извиняться. Но сам поступок был бесчеловечен. И как мальчик после всего этого еще сохранил чувства и даже подарил ему выигранное одеяние? Сколько должно быть в нем благородства души, что на такое варварство он не ответил ответной злобой? Шень Цинцю не рассчитал, конечно же, свои силы и, не дойдя до подушек, упал. И Юэ Циньюань стал его поднимать, просовывая под его поясницу руки, чтоб донести главу Цинцзин. Находился он спиной ко входу. Именно в этот отвратительный момент их и застал "недостойный" Му, просочившийся ящерицей в комнату. Из-за спины Главы школы Лорд Цинцзин увидел, как в дверь сначала просочились две руки, цепко вхватившись за ее край, а потом просунулась голова. Маленькие шустрые глазки-бусинки забегали и остановились на фигуре замершего Главы Школы. Сначала глазёнки расширились. А потом на устах появилась ядовитая улыбка. — Этот Му, видимо, не вовремя, — сладко и масляно прожурчали слова. Юэ Циньюань поднял Шень Цинцю на руки и отнес к подушкам. Сам Лорд Цинцзин не нашел ничего лучше, как от стыда за двусмысленность ситуации закрыть глаза. Когда его аккуратно опустили и под голову положили валик, он услышал слова Главы. — С чего это Шиди решил, что не вовремя? Напротив, у нашего боевого брата обморок, и этот Му может помочь. Думаю, Мин Фань уже поставил вас в известность о стремительном прорыве. Этот Глава опасается искажения Ци как последствия столь сильного взлета. — Да, слишком стремительный взлет, — проговорил Му Цинфан, и Шень Цинцю представил, как тот скривился, будто учуяв, что вступил в собачье дерьмо. — Как удивительно. Наш Второй Лорд секты был самым слабым из нас по культивации, с постоянными отклонениями Ци, и тут такой прорыв... — Лорд Цинцзин обладал не только талантами к культивации, — проговорил Юэ Циньюань холодно. — На его плечах стратегия секты, а также Пик искусств. И он велик во всех четырех. И занимает свое место Лорда по праву. — Да, так говорил его учитель. Но я, признаться, не припомню ни его картин, ни его концертов, ни артефактов, созданных им. — Лорд Цинцзин скромен и не выставляет себя напоказ. Его картины висят во Дворце императора, а его музыку по сборникам играют его ученики. Он слишком велик в игре на гуцине, это огромная сила. И сегодня его прорыв случился именно после игры. — Вот как! Что ж. Скоро, как понимаю, мы все насладимся талантами мастера Шень. Этот недостойный Му рад, что Глава верит в них и в успех мероприятия. Сердце этого Му наполнилось спокойствием за будущее Секты. Этот недостойный сделает все, чтоб помочь лорду Цинцзин преодолеть последствия прорыва. — Шень Цинцю было противно. Он не видел лица, и ему рисовалась мерзкая ухмылка на губах Му Цинфана, как раз подстать тону его голоса. — Как удивительно, не так ли? — произнес последний, и Шень Цинцю услышал передвижения и шорох одежд в его сторону. — Что именно? — произнес Глава. — Парадокс. Некие злоумышленники напали на Главу Пика и подвергли его ритуалу, но он не стал слабее. Напротив, преодолел последствия и укрепил меридианы. Потеря памяти — единственный побочный ущерб. Это было бы логично, если бы Лорд Шень сам провел темномагический ритуал по усилению своих способностей. И тот прорыв был бы логичным как результат, которого и добивался бы в этом случае Шень Цинцю. — Рядом с лордом Цинцзин присели. Звук одежд и голос были совсем рядом. "Пора приходить в себя, иначе я буду разоблачен", — подумал лежащий с закрытыми глазами мужчина. — Мммм... — проговорил он и открыл глаза. — Что случилось? — Шиди упал, а затем был без сознания пару минут, — бархатно проговорил Юэ Циньюань, но Шень Цинцю смотрел в злые глаза Му Цинфана. "Чем же я обидел его? В его глазах столько злости и боли, будто я отнял у него самое дорогое, и он мстит мне мелочно, но неотступно, не имея возможности нанести серьезный удар. И что будет, получи он эту возможность?! Если б знать, в чем причина, я мог бы остановить это. Как узнать? Никто не скажет! Может, никто и не знает. Может, это нечто только между нами?" — Лорд Му прибыл, чтоб помочь преодолеть последствия прорыва. Если Лорд Шень позволит... — Длинные пальцы Му Цинфана потянулись к запястью Шень Цинцю, и тот бы отдернул руку, как от огня, если б его действия не были бы приняты за легкомыслие. Ведь ему нужна помощь, и за Му Цинфаном специально послали, чтоб он оказал ее. — Благодарю Шиди Му , — проговорил хрипло глава Цинцзин, не сопротивляясь вторжению. Ци Му Цинфана, острая, как игла, вошла в духовные вены и бесцеремонно пронеслась по ним. После осталось неприятное чувство, от которого хотелось съежиться, будто под кожей пробежала стая муравьев. — Хм, Шиди каким-то образом распутал и укрепил меридианы настолько, что прорыв прошел, не причинив совершенно никакого ущерба. Телу же будет необходимо приспособиться к новому объему энергии. Я рекомендую постельный режим на ближайшую неделю, а может, и на больший срок. Умиротворяющие настои я пришлю с учеником. — Он достал из своего Цзянькуня несколько пузатых бутылочек. — Это снотворное — лучший в данном случае лекарь — сон. Что ж, я, пожалуй, пойду посмотреть, что стало с учениками, которых ранил Лорд Шень. — Лорд Шень никого не ранил, — проговорил Юэ Циньюань. — Выброс Ци был спонтанной реакцией Лорда Шень, а не продуманным поступком. Я бы попросил этого Му не формулировать так случившееся. — Прошу прощения за неправильное понимание ситуации, видимо, я был неточно информирован, — проговорил Му с улыбкой и поклонился. "Это вряд ли. Мин Фань не пойдет против Главы и его интересов ради сплетни. Уж точно нет! ". — Если Глава школы позволит, я бы хотел пойти и помочь ученикам, ставшим жертвами несчастного случая, случившегося с Лордом Шень. — Думаю, прорыв нельзя назвать несчастным случаем, — проговорил Глава, — но Лорд Му прав. Помощь ученикам необходима. Этот скромный Глава его более не задерживает. Оба Лорда чинно поклонились друг другу! И когда за Му Цинфаном закрылась дверь, Юэ Циньюань, повесив печати тишины, проговорил сквозь зубы: — И почему он так ненавидит его? — Кого, старший брат? — А? Кого? Тебя. Он всегда так добр ко всем вокруг, он создает такие эликсиры, которые сотнями бутылок стоят в хранилищах под печатями свежести и продаются по одной в год на аукционах за огромные деньги, не нашел ничего, кроме сильнодействующего снотворного, опасного к применению в твоем случае, ведь случись во сне искажение ци — ты даже не проснешься и на помощь никого не сможешь позвать. — Юэ перешел черту этикета разговора на "вы", что смущало, но в момент слабости ощущалось поддержкой. — Я должен пройти проверить, не создаст ли наш брат смуту среди твоих учеников. Мин Фаня пошлю к тебе. Попробуй уснуть. Юэ Циньюань вышел, аккуратно затворив за собой дверь, а Шень Цинцю провалился в долгожданный сон. Он снова стоял в воде, его снова трясло. И он опять услышал голос: — Ты что, совсем собой не управляешь! Ты Глава Второго по величине пика! Это просто смешно. Или ты притворяешься! Приди в себя! Щеку Шэнь Цинцю обожгло от пощёчины, которая, видимо, должна была привести в чувство! Он всё ещё тяжело дышал и, к ужасу своему, стал цепляться за Лю Цинге. И под мокрой одеждой ощутил горячее и дрожащее тело Главы Байчжань. Опустив взгляд, он заметил, что пояс ханьфу развязался, а он сам прижимается к уже обнажённой груди. Он провёл рукой по упругим мышцам, усыпанным каплями воды, и почувствовал рваный вдох! Коснулся соска. Из губ дышащего рядом Лю Цинге вырвался стон. — Ты что творишь! Ты! Ты вообще соображаешь, где ты? Кто ты? Кто я? — Лю Цинге держал главу Цинцзин за лицо и пристально смотрел, требуя ответов на его вопросы. У Шэнь Цинцю снова навернулись на глаза слёзы. — Я сожалею, — тихо и хрипло проговорил он. — Что? Что ты сказал? — Сожалею... Лю Цинге подхватил его мокрое в одежде тело и понес на берег. Сам он тяжело и громко дышал, а Шень Цинцю вцепился в него, как ребенок, и всхлипывал ему в шею, от чего у Лю Цинге шли мурашки по рукам и торсу. А может, это был просто холод. — Я пойду к Главе Школы. Ты беспомощен, как ребенок! За тобой нужен присмотр! Байчжань вполне сможет защитить два пика вместо одного! Лю Цингэ, видимо, вступил в глубокое место, потому что они снова оказались в воде по шею. Шэнь Цинцю выскользнул из объятий и отплыл, но быстро потерял ориентацию и стал озираться по сторонам, часто дыша. Лю Цингэ несколько минут наблюдал за ним и, поняв, что тот снова впал в неадекватное состояние, принял решение не слушать и вытащить ошеломленного боевого брата из воды. Его лицо будто затвердело. Губы сжались в полоску, глаза стали уже, а нос заострился. Он уверенно подплыл к Шэнь Цинцю, который отвернулся от него в другую сторону, и схватил его за руку. – Аааа! – заорал Лорд Цинцзин, обернувшись с лицом, полным ужаса, но тут же, увидев, что это его боевой брат, выдохнул с облегчением. – Чего ты боишься? – Байчжанец уже перехватил Шэнь Цинцю за талию и твердой рукой прижал к себе. – Не знаю... оно как рыба или как водный дракон... большая пасть... острые зубы... – с трудом проговорил Шэнь Цинцю. Лю Цингэ взял в свои ладони его лицо, чтоб тот не отвлекался и внимательно слушал. – Не было здесь дракона, и рыбы не было. Мы просто в реке. Понимаешь меня? Это обычная река. Любой всплеск Ци мы бы отследили. Здесь нет высокоуровневых животных или рыб. Никого нет. Те убитые, чье дело мы расследуем, – жертвы обычных убийц. Шэнь Цинцю опустил глаза. – В прошлый раз эта тварь появилась из ниоткуда. Будто воздух расступился над водой. – Ладно, – примирительно произнес Лю Цингэ, – тогда нам стоит выбраться отсюда поскорее. Ты согласен? Шэнь Цинцю кивнул. – Я буду тебя держать. – Шэнь Цинцю взметнул недовольный острый взгляд на боевого брата, и тот, поняв, что сейчас начнется новая буря, проговорил: – Я не сильней тебя и не лучше. Но сейчас ты слишком много потратил сил. Река не глубокая и не широкая, это просто речушка, мы выберемся быстро, если не будем спорить и отвлекаться. Если мы почувствуем всплеск Ци, мы будем готовы. Хорошо? Шэнь Цинцю кивнул. Лю Цингэ, подхватив брата за руку, уверенно поплыл. И очень быстро ноги обоих нащупали дно, но Шэнь Цинцю чувствовал страх, все его тело дрожало, и когда они были уже по пояс в воде, он споткнулся. Раздался всплеск. Он вынырнул, и его лицо оказалось на уровне бедер Лю Цингэ. Шэнь Цинцю испытал настолько жгучий стыд, что зажмурился, а Лорд Байчжань застыл, не в силах отвести взгляд от этой невероятно красивой картины, которая только во снах и могла привидеться ему. И пусть ситуация была бытовая, но так похожа на его любимую фантазию, которую сам Лю окрестил: "Горячие источники". Через пару секунд он опомнился и, опустившись в воду, подхватил Шэнь Цинцю, никак не комментируя ситуацию. Тот вцепился в него руками и снова ткнулся в шею, надрывно дыша. От этого резкого дыхания, от ощущения тела, которое он несет, от громкого стука сердца и понимания, что в его руках бьется жизнь, у Лорда Байчжань закружилась голова, и когда они выбрались из воды, он не отпустил свою ношу и, пользуясь тем, что его боевой брат притих и не выразил неудовольствия, он пошел вперед, ища укромное место для них обоих. Через пару минут они добрались до раскидистых деревьев, которые дарили тень и прохладу. И даже когда Лю опустил Шэнь Цинцю под раскидистое дерево и попытался усадить, он понял, что не может оторвать от себя вцепившиеся намертво руки. Пришлось сесть самому, а драгоценную ношу разместить на своих коленях. И это было очень, очень неудобно. Через несколько минут напряженное тело собрата расслабилось. Лицо Лю Цингэ упиралось в шею лорда Цинцзин, и это тревожило не меньше, чем бедра упомянутого на его собственных бедрах. И все это постепенно сподвигло его совершить опрометчивый поступок. Лорд Байчжань нежно, и как ему казалось, невесомо, поцеловал в нефритовую шею рядом с розовым ушком. – Ммм, – раздался вздох. И то, что это "ммм" было не гневное и не отвергающее, скорее похожее на слабую оборону, Лю Цингэ снова поцеловал шею, а потом еще и еще... А потом, постепенно, стараясь не спугнуть удачу, медленно стал наклонять тело расслабленного от шока Шэнь Цинцю вниз и в итоге уложил его на мягкую траву, а сам оказался сверху. Он несколько секунд полюбовался взглядом затуманенных зеленых глаз, а затем нагнулся над добычей и впервые в своей жизни в реальности поцеловал того, о ком мечтал уже давно. Того, в любви к которому уже давно признался себе и принял эту правду. И безумно злился, когда его игнорировали, оскорбляли и всячески принижали. А когда он увидел лорда Цинцзин, выходящего из борделя, ревность вылилась из краев души и понесла эту душу во все тяжкие... Он тогда устроил грандиозный скандал, стал зачем-то сплетничать с Ци Цинци и Цинвеем. Кажется, тот предложил потребовать запереть на год блудного Лорда в наказание и в назидание остальным, а самому Шэнь Цинцю – в осмысление поступка. И как бы между прочим предложил оставить его в своих следственных казематах на Ванцзяне. Этого Лю Цингэ стерпеть не смог. Они разругались в пух и прах. На Байчжане тоже были камеры. Но не настолько жестокие там были условия. И уж если и наказывать (само слово так будоражило фантазию), то только на Байчжане. В общем, альянс ненавистников не сложился. Му Цинфан поддержал, как ни странно (он был другом Цинвея), Лю Цингэ, Ци Цинци приняла позицию вырвать золотое ядро и вышвырнуть из секты, все остальные лорды промолчали, а Юэ Циньюань устроил разнос по всем пикам такой силы, что всем резко стало чем заняться. И сейчас, впервые касаясь своей неприступной мечты, невиданного зверя, которого не удавалось поймать, который почему-то подпустил его так близко, пробуя на вкус эти губы, вдыхая аромат тела, Лю Цингэ был абсолютно счастлив, понимая, что близок к обладанию. И обладание было для него не чем-то одноразовым, как выполненная задача или свершившийся факт. Это значило процесс. Постоянную борьбу, страсть, игру. С этим человеком скучно не будет никогда, потому что каждый шаг вперед будет сопровождаться взрывом на грани смерти. И Лю Цингэ, продвигаясь рукой под шелковым ханьфу, прикасаясь к этой удивительно гладкой коже, ждал, когда Сюя блеснет возле его горла снова. Но рука продвигалась, а меча все не было, нежное тело оставалось расслабленным, и когда рука достигла паха, ноги неожиданно раздвинулись, давая разрешение ласкать дальше. Голова пошла кругом, и страсть, ударившая в голову, лишила контроля, и тот обрушился со всей силой, целуя, кусая, надрывно дыша, но когда пальцы коснулись заветного колечка и прошлись по кругу, его с размаху отшвырнуло и впечатало в дерево, выбивая весь воздух из легких. Напротив него на земле сидел Шэнь Цинцю в полуоткрытом ханьфу и с кучей красных следов по шее и груди, расцветавших как цветы. – Ты, зверь! Да как ты посмел? – злые зеленые глаза, в которых стояли слезы, казались еще пронзительнее. – Если Лорду Шэнь не нравится, что ж он не призвал меч и не рассек этого недостойного наглеца? – почти шепотом проговорил Лю Цингэ. – Ах ты ж! – Шэнь Цинцю встал. И это было прекрасное зрелище – разъяренный зверь или скорее змей, шипящий перед тем как прокусить шею жертвы. – Да как ты смеешь! Лю Цингэ оттолкнулся от дерева и бесстрашно пошел вперед. Он не мог иначе – рисковать так по-настоящему! – Не подходи ко мне! – А то что? Меч все-таки материализовался и направился в центр грудной клетки. В место формирования Даньтяня. И остановился так, что лезвие весьма ощутимо касалось кожи Байчжаньца. Лю Цингэ усмехнулся и сделал шаг – лезвие вошло на несколько миллиметров в тело, потекла алая кровь. Глаза Шэнь Цинцю расширились, и слезы, что в них стояли, потекли струйками по фарфоровым щекам. Эта картина была завораживающая и невероятная. Невиданный грозный змей, которого так хотелось завоевать, оказывается, имел еще одну ипостась – за клыками и капающим с них ядом, за непробиваемой чешуей внутри скрывался какой-то совсем другой пушистый маленький большеглазый и нежный зверек. И Лю Цингэ очень захотелось его извлечь из этой грозной шкуры и погладить. Прижать к себе. Он сделал еще один шаг, морщась от ослепительной вспышки боли, как вдруг меч вырвался и исчез. Шэнь Цинцю развернулся и с гордо поднятой головой пошел, бросив вслед: – Не преследуй меня! Я в состоянии добраться до школы сам. И чтоб духу твоего не было на Цинцзине, животное! Он вспрыгнул на меч и через пару секунд уже был точкой в небе, а Лю Цингэ осел на траву, осознавая, что, невероятно, но факт, его не убили и даже не захотели существенно ранить. Наоборот, за него испугались. И этот страх он отчетливо прочел в глазах Лорда Цинцзин! Он бы никогда ранее не поверил в такой исход. Хищная улыбка расползалась на лице лорда Байчжань. Он прыгнул на меч. Его чувственная добыча не должна ускользнуть от него. Он нашел Шэнь Цинцю по остаточному следу в горах, странно, но лорд Цинцзин не спешил возвращаться в школу. Лю спрятал свою ци, спешился вдалеке от предполагаемого места нахождения предмета его интереса. И медленно, пригнувшись, стал продвигаться к пещере, в которой укрылся Шэнь Цинцю. Еще у входа эхо принесло Лорду Байчжань всхлип, а затем еще один. Вход был закрыт печатью, но звукоизоляции не было. Лю Цинге легко нашел брешь в нитях Ци и протиснулся в образовавшуюся щель, не испортив печати. Пройдя немного, он оказался в нише, где ему предстало странное зрелище. Шень Цинцю лежал на траве, сжавшись в комок, и его трясло, он плакал. Слезинки одна за другой стекали по щекам. Глаза неотрывно следили за маленьким огоньком, подобием костра, созданным с помощью печати. Лю Цинге застыл от неожиданности увиденного, забыв про осторожность, и через секунду был замечен лежащим на траве мужчиной. — Ты, — встрепенулся Шень Цинцю. — Убирайся! Вопреки требованию Лю Цинге присел рядом, внимательно глядя на своего боевого брата. В таком состоянии он его не только никогда не видел, но и не мог представить, что увидит. Шень Цинцю отвернулся от байджанца, осознавая, что сил бороться сейчас у него нет. — Вы! Вы все звери! — шепотом и как-то обреченно проговорил он. — Все? — так же шепотом спросил Лю Цинге. — Это кто это, все? — Цзяньло, Яньцы, Цинвей, мелкий звереныш и ты такой же! — У Шень Цинцю началась истерика. — Вы все такие, мужики! Ненавижу вас всех! Только и норовите залезть под ханьфу, а развратный у вас получаюсь я, да? И меня надо запереть в камере, что бы что, шиди Лю? А? — Шень Цинцю отвернулся. — Убирайся, зверье! Пошел прочь! — Погоди, — тихо проговорил Лю Цинге, схватившись за зеленое ханьфу. — Что значит все? КТО ВСЕ? На меня смотри! — Он схватил одной рукой Шень Цинцю за шею, а другой подхватил сзади, чтоб тот не извернулся из захвата. Он не давил, но не позволил бы вырваться. Но Шень Цинцю и не вырывался. Он смотрел на байджанца своими злыми заплаканными глазами, в которых плескалась боль и упрямство. Он поджал губы и не отвечал. — Пожалуйста, ответь, кто все. — Но Шень Цинцю молчал. — Что сделал Вей Цинвей? — А что? — не выдержал цинцзинец. — Что ты сделаешь, когда узнаешь? На поединок вызовешь? А дальше? Победишь? Убьешь? А дальше? Ванзянь без великого кузнеца? Чем учеников снабжать будем? Кто управлять судом будет? Тюрьмой? А прииски руды, штольни, вершина тысячи мечей? Кто на себя все это сможет взять? Готов ослабить секту ради правды? — Просто скажи, что он сделал. Шень Цинцю вырвался из захвата и снова отвернулся. — Ничего не сделал. Полез, скотина пьяная, целоваться, а когда я его отшвырнул, утерся и убрался восвояси. А ты в это время разнес слух про бордель, так эта сволочь прискакала к Главе Секты с возмущением о том, какой я оказывается недостойный, и место мне в его казематах. А потом и ты явился... Твари вы все! — он повернулся к Лю Цинге и прошептал: — Знаешь, я даже не удивлюсь, если, вернувшись домой, обнаружу, что оказывается, я опять по борделям бродил. — Но ведь бродил же, — тихо проговорил Лю Цинге примирительным тоном. — А то, что я стратег секты и мне нужно где-то добывать информацию, тебе в голову, дураку крикливому, не приходило? То, что, может быть, у меня есть задачи поважнее тех, о которых ты думаешь, потому что я не примитивный дикарь, ты не задумался? Совсем-совсем ни одной мысли не промелькнуло? — Нет... — шепотом и как-то сконфуженно произнес Лю Цинге. — Я просто... репутация секты... — За репутацию, значит, правильный и благородный значит, а что же ты тогда всем болтать начал про меня. — Не подумал, — честно сказал Лю Цинге. — Злой был. — Шень Цинцю хмыкнул. — Конечно, злой... Все вы злые, тупые, ревнивые и бездушные твари, прикрываетесь словами о добродетели, а мыслите как кобели. Лю Цинге прижал к себе ослабевшее тело Шень Цинцю. — Цинцю, послушай, я... не такой... — Никакой? — пробурчал Шень. — Не кобель? Нет? Мне все привиделось? — Я не бездушный, я не злой. — Он аккуратно уложил Шень Цинцю, как в колыбель, в захват своих рук. — Конечно, я не безгрешен и я... фантазирую... о тебе. Мечтаю. Желаю. Но это не значит, что я чудовище. И ты тоже не такой, как я думал, оказывается. — Он говорил тихо-тихо, как говорят маленьким детям, которых хотят уложить спать. — И какой, ты думал, я? — Ну, холодный, жестокий, тоже бездушный, гордый, самовлюбленный, скрытный, властный, сильный, недосягаемый и безумно красивый, красивее всех, кого я видел когда-либо, изящнее самой прекрасной красавицы. — Я такой и есть, — пробурчал Лорд Шень, отвернувшись. — Конечно. Но как оказалось, в тебе есть много всего другого помимо этого, о чем я и не мечтал. И тонкость, и нежность, и страстность, ранимость... — Нет ничего такого, придумываешь. Всем вам подавай страстных да ранимых. — Есть, есть. И много еще чего есть другого. И во мне тоже много чего есть, о чем ты не знаешь, может быть. Но постепенно узнаешь. — Вот еще. — Лю Цинге подавил тихий смешок, обнял свою ношу покрепче, прижал к себе и прошептал на ушко: — И не будет больше никаких "всех". Все исчезнут, останусь только я. - Я же ненавижу тебя, животное ... - Знаю, но у меня есть ещё время убедить тебя, что я не так плох, как ты думаешь, и может когда -нибудь ты взглянешь на меня другими глазами. - Посмотрим. - прошептал Лорд Шень тихо- тихо, но Лю Цинге его услышал. Шень Цинцю подскочил на подушках. Сердце колотилось как у всех кто стал неожиданным обладателем невероятной тайны. Он был в комнате для чаепитий, в которой Глава Школы оставил его. Была уже ночь. Но пара светильников была зажжена. В углу на коленях дремал Мин Фань. Он встрепенулся, когда Лорд Шень начал протирать глаза и шевелиться. Вскочил, сказал, что приготовит чай, и застыл, глядя на столик для чая. — Ой, — проговорил он. Одна из чайных чашек слегка светилась голубым сиянием. В ней плавал маленький бутон какого-то белого цветка. Шень Цинцю потянулся к нему руками, но коснулся все же только своей ци. Цветок отозвался. — Хм. — Это глава школы принес вам этот лотос? — В какой-то степени, да, — проговорил Шень Цинцю, глянув на коробку с гуцинем. — Чай был бы сейчас очень кстати. Мин Фань пулей вылетел на улицу, а Лорд Цинцзин сидел и думал о том, реальность ли это была или просто сон? По всему выходило, что реальность. Странно, что он был будто не внутри себя, а как бы сбоку. Он вместе с Лю Цинге преследовал себя же и видел "их" двоих. И у него было много чувств по поводу того, что он видел, как два человека, которые нравятся друг другу, ищут подходы, пытаются нащупать тонкий мир. Но это будто не касалось его. Это были не его чувства. Неужели память перечеркнула ту любовь, которая, по всей видимости, была у него к Лю Цинге? Одно Лорд Шень понял точно — что бы ни случилось в пещерах Линси — он не пытался убить Лю Цинге. Скорее, как и сказал всем, хотел спасти. Значит, опять же, не такой он пропащий. Тут в воспоминании всплыли имена Цзиньло и Яньцзы — ему надо найти этих людей, чтоб познакомиться со своим прошлым, не самым безоблачным, судя по всему. Шень Цинцю проанализировал свои слова из воспоминания и понял, что его прошлое имеет ряд страшных тайн, которые ему только предстоит открыть. Он не задумывался доселе о том, каким на самом деле оно было. Казалось, таким же, как у других учеников секты, у тех детей, что учатся сейчас на Цинцзин. Он думал, что с детства тренировался в белых одеждах с зеленой оторочкой, потом стал главным учеником, а потом и главой. Но сейчас он начинал понимать, что все, возможно, было иначе. Что если он не был с раннего детства в лоне Цанцюн? А еще, он ни разу с момента пробуждения даже не задумывался, был ли он невинен в плотском значении. И после этого сна у него закралось подозрение, что не был. Более того, возможно, потеря этой важной составляющей чистоты духа была вовсе не по его инициативе. И если это так, то он найдет виновных и призовет к ответу. Послесловие: Хочу еще рз нпомнить что Экстара "Фантазии на горячих источниках." Лю Цинге выложена в телеграмм-канале ( ПОСТ ЗАКРЕПЛЕН, МОЖНО СКАЧТЬ ФАЙЛОМ) и на бусти в открытом доступе. На бусти так же выложен в открытом доступе ряд картинок к главе. ТГ https://t.me/deepthyme55 Бусти https://boosty.to/deepthyme Некоторые читатели мне писли что не обртили внимание и пропустили экстру. Поэтому дублирую и сюда, и еще выделила жирным шрифтом. Я очень нуждюсь в отзывах и вашем мнении. Автор который пишет - он как в темноте. Не знает стоит ли то что он пишет внимания или нет. И чтоб продолжать, а это большая зтрат времени и сил. ему нужны подтверждения того что его труд ценен. Я рньше этого не понмала. А теперь нуждаюсь.