ПО БУРНОЙ РЕКЕ

ПРИДЕСЛОВИЕ К этой главе есть shorts https://www.youtube.com/shorts/aozOG9fTcl На ютюб канале DEEPTHEME Обзор ЗЛОДЕЙСКОГО ПУТИ выложен https://www.youtube.com/watch?v=_8bg-cGD5iY Сюжет, герои, озвученные отрывки, яркие картинк - Добро пожаловать! ТИЗЕР К БУРНОЙ РЕКЕ https://www.youtube.com/watch?v=L9EIOBE8JgE На Бусти https://boosty.to/deepthyme в открытом доступе выложены картинки к этой главе . В закрытом доступе, так как у меня сами по себе оказались там подписчики, очень много рисунков и портретов! А скоро там будет первая ЭКСТРА - Сон Ло Бинхе, который сейчас ( в моей истории) находится в бездне и трейлер к ней. Я там даже пою. А сейчас там выложена ЭКСТРА к следующей главе. Фантазии Лю Цинге на горячих источниках! А еще там есть раскраски прекрасных древнекитайских заклинателей) ГЛАВА 7 Разговор с Главой за чашкой великолепного чая, принесённого Юэ Циньюанем вместе со сладостями, был приятный и непринуждённый. Вкус османтусовых пирожных был чем-то давно забытым, а сейчас будто возвращающимся каким-то непостижимым ощущением покоя и заботы, и огромной радости, которая бывает только в детстве, и Шэнь Цинцю ни за что бы не признался, что сейчас был почему-то абсолютно счастлив. Речь шла о концерте и картинах. - Лучшие ученики в музыкальных искусствах покажут свои умения, не сомневайтесь, брат, - с улыбкой проговорил Юэ. - Главное для школы, чтоб и вы выступили с отдельным номером, специально для Матери Императрицы. - Я не совсем уверен, что умею играть... - произнёс Шэнь Цинцю. - У меня даже гуциня нет, видимо. Я обыскал весь дом. Если я всё же играю... я должен хотя бы попробовать. Забирать гуцинь из класса как-то неприлично для Главы Пика. Видимо, мне надо купить в городе подходящий. - Он покраснел и опустил взгляд на столик, где лежали сладости. Так стыдно, что у Главы Пика Искусств нет своего инструмента, и он даже не уверен, что у него получится играть, может, он и не играл никогда, может, он шарлатан, и обманом стал главой! Шэнь Цинцю не удивился бы такому, учитывая всё, что он уже знает о себе. Юэ Циньюань улыбнулся. Он встал и вытащил мешочек Цзянькунь, а оттуда с огромной аккуратностью и трудом достал огромную длинную коробку, и когда Шэнь Цинцю её открыл, он ахнул, не удержавшись. Цинь, находящийся внутри, был великолепен. Было такое чувство, что он состоит из ци, весь. Он был коричневого цвета, будто покрытый лаком, и блестел. Струны же лишь прозрачные светящиеся тонкие нити ци. И было такое чувство, что Цинь родной. Он как будто вернувшийся к нему близкий друг. У Шэнь Цинцю почему-то на глаза навернулись слёзы. - Откуда эта красота? - с трепетом и комом в горле проговорил он, нежно проведя подушечками пальцев по поверхности инструмента. - Цинь принадлежал одному мальчику, ребёнку настолько талантливому, что, будучи пятилетним, он уже видел струны и чувствовал потоки Ци. - Глава говорил очень тихо и как-то хрипло. - Он в этом возрасте уже смог играть на нём. Цинь создавался для него лично. И мастер, создавший его, уже вознёсся. Цинь имеет имя "Создающий реальность". - Тогда почему Цинь сейчас у вас? - Мальчик погиб, когда ему было 9, а Цинь остался, но никто не мог играть на нём. Уровня совершенствования не хватало даже у Главы духовной школы Хуань Хуа. На то время он считался лучшим заклинателем, самым сильным. Но даже его инструмент отверг. - Глава школы говорил тихо и снова не смотрел на Шэнь Цинцю. - Но я думаю, что этот инструмент примет моего брата. - Он сделал приглашающий жест попробовать. Шэнь Цинцю задумался. Он чувствовал, что умел играть, его тянуло к инструменту, но не мог это представить. Как это - играть на цине. - Мне кажется, я не знаю нот... и не помню... - Шэнь Цинцю снова покраснел от стыда. - Нужно просто сесть, - проговорил с улыбкой Юэ Циньюань. - Коснуться струн, впустить в себя ту ци, что скрыта в недрах инструмента, и когда эта сила света достигнет души, она отзовётся музыкой. Так говорил великий мастер, что создал его. Чтобы владеть этим инструментом, не нужно знать нот. Музыка создаётся из души, а руки следуют за чувством. Что касается самих нот и техники владения руками - брату не стоит волноваться, он просто забыл. Половина мелодий и сборников, что играют ученики, написана им самим. И если вдруг память не вернётся, мой брат с лёгкостью снова овладеет наукой. И возможно, по своим же пособиям! Шэнь Цинцю сел к инструменту, закрыл глаза. Перед мысленным взором он увидел горящее золотом маленькое море, перетекающее волнами, сохраняющее лишь форму Циня. Волны разошлись, и Шэнь Цинцю с удивлением увидел золотое плотное ядро. Инструмент был нечто живое, потоки циркулировали вокруг ядра, а струны - это лишь часть меридианов, часть системы жизнеобеспечения. Шэнь Цинцю восторженно выдохнул. Это был организм, артефакт, живая душа, замкнутая в форму. Он коснулся струн, и поток ци инструмента направился по его меридианам, мягко исследуя их. И когда он достиг волной его собственного ядра, раздалась музыка, тонкая, нежная музыка души самого главы Цинцзин. Сначала мелодия была лирической, и Шэнь Цинцю почувствовал запах цветов, очень нежный и тонкий аромат, который хотелось вдыхать и вдыхать. Перед его мысленным взором предстали белые красивые цветы, выходящие из волн голубой воды. Цвет воды был яркий-яркий, и эта вода или жидкость не пугала. Это было что-то невероятно красивое. Шэнь Цинцю прислушался к себе, музыка изменилась, и постепенно его накрыло воспоминание о потоке, несшем маленького мальчика вперёд по реке. Вода грязная, пахнет тиной и рыбой, страшно, больно от удара о большой камень. И вот волны вздымаются, и огромное чудовище, взвившись, устремляется к нему. Шэнь Цинцю почувствовал боль в правой ягодице и голени. Его потащило под толщу воды, и он начал задыхаться от боли и нехватки кислорода. Как только Шэнь Цинцю сел за инструмент и закрыл глаза, Юэ Циньюаня пронзило болью от воспоминаний. Завороженно он смотрел, как тонкие прекрасные пальцы касаются струн, как между бровей образовывается знакомая складка, как в детстве. Как полилась музыка. Как пальчики стали перебирать струны, и та мелодия, что появилась, была прекрасна. Юэ Циньюань вспомнил детские годы и шёпот друга, который говорил, что всё это напоказ другим, чтоб нравиться, чтоб затмить собой весь мир. И неожиданно для себя Глава Школы осознал, что это неправда. Не было фальши, не было самолюбования. Не было корысти и расчёта - только искренность и чистота. И зависть, увы, зависть того, кто шептал ему на ухо. Юэ Циньюань в детстве разрывался между ними двумя. Один был другом, но к другому тянулось сердце. И со временем, слушая обиженный шёпот того, с кем он проводил каждый день, остудили эту тягу, заставили взглянуть другими глазами. И то, что желанный и дорогой сердцу мальчик должен был стать Главой Духовной Школы, а обиженный шёпот твердил, что именно ему, Юэ Циньюаню, хорошо бы занять этот пост, потому что именно его дарование подходит под такое будущее, родилась ревность и зависть в нём самом. И сейчас Глава испытывал душевную боль и осознание детской глупости, он с удивлением отметил, что то человеческое, что было в нём в детстве, всё ещё не убито им, а просто спряталось, и сейчас оно разбужено этой музыкой и этим, уже взрослым, человеком. И та тяга, которая была у него с детства, проснулась вновь. А ещё муки совести, такая боль и непринятие себя и своей глупости, своей зависти и жестокости, поразили его. Оказывается, он способен чувствовать до сих пор стыд! Но музыка изменилась, и перед внутренним взором Юэ Циньюаня пронеслись события того рокового дня. Шэнь Цинцю резко оборвал мелодию, а в комнату буквально ввалился запыхавшийся Мин Фань. - Ученик упал в реку! - прокричал он и свалился на ковёр у ног Владык. Горная речка на Цинцзин протекала в низине и была очень холодной и очень глубокой, с быстрым течением и острыми камнями. В ней было запрещено купаться, и в ней не было рыбы из-за ледяной воды и быстроты потока. Но она была необходима, так как по ней, как по вене, шёл большой поток концентрированной Ци, что питала бамбуковый лес, как и вода, конечно. Но для ребёнка она могла стать смертельной из-за течения и холода, и из-за камней, а главное, из-за концентрированной Ци. Этот сильный поток мог выжечь не подготовленные для такой силы меридианы. Поэтому, только услышав новость, Глава школы и Шэнь Цинцю бросились к реке. Понадобилось несколько минут, чтоб до неё добраться. Вокруг уже толпились дети разных возрастов, выискивая упавшего. Шэнь Цинцю бросился в воду и... И его накрыло паникой. Он стал задыхаться. Ногу снова пронзило фантомной, но очень даже ощутимой болью, резкая холодная вода, резкая ци, поток воды, запах воды, всё смешалось в сознании мастера Цинцзин! Небосвод начал кружиться. Перед глазами поплыло. Он почувствовал, как сильные руки подхватили его. "Юэ Циньюань!" - подумал он и, кажется, открыл глаза, но его держал другой мужчина. С родинкой у глаза. "Лю Цинге!" - пронеслось в сознании. Невероятный красавец, какой-то резкой, орлиной, живописной красоты. Он тряс его и что-то кричал. Шэнь Цинцю прислушался. - Ты что, совсем собой не управляешь! Ты Глава Второго по величине пика! Это просто смешно. Или ты притворяешься! Приди в себя! - Щеку Шэнь Цинцю обожгло от пощёчины, которая, видимо, должна была привести в чувство! Он всё ещё тяжело дышал и, к ужасу своему, стал цепляться за Лю Цинге. И под мокрой одеждой ощутил горячее и дрожащее тело Главы Байчжань. Опустив взгляд, он заметил, что пояс ханьфу развязался, а он сам прижимается к уже обнажённой груди. Он провёл рукой по упругим мышцам, усыпанным каплями воды, и почувствовал рваный вдох! Коснулся соска. Из губ дышащего рядом Лю Цинге вырвался стон. - Ты что творишь! Ты! Ты вообще соображаешь, где ты? Кто ты? Кто я? - Лю Цинге держал главу Цинцзин за лицо и пристально смотрел. Почему-то у Шэнь Цинцю навернулись на глаза слёзы. " Ты умер" - хотелось сказать ему - " А мы так и не помирились! И я даже не знаю, что случилось в пещерах, но сожалею, что бы ни было! " Шень Цинцю произнес эти слова только в своей голове. Однако почувствовал горячие слезы, которые потекли по щекам. Он услышал свой голос: - Я сожалею, - тихо и хрипло проговорил он. - Что? Что ты сказал? - Сожалею... Лю Цинге подхватил его мокрое в одежде тело и понес на берег. Сам он тяжело и громко дышал, а Шень Цинцю вцепился в него, как ребенок, и всхлипывал ему в шею, от чего у Лю Цинге шли мурашки по рукам и торсу. А может, это был просто холод. - Я пойду к Главе Школы. Ты беспомощен, как ребенок! За тобой нужен присмотр! Байчжань вполне сможет защитить два пика, вместо одного! Потом все снова закружилось, и он услышал уже другой голос, голос Главы Школы. Низкий, бархатный. - Шиди, дыши, дыши глубже. Спокойно. У тебя прорыв! И очень сильный! Цинь, потом эта вода, все вместе, дало толчок! Я не предусмотрел. Мин Фань уже отправился за Му Цинфаном и его учениками. Шень Цинцю наконец-то начал видеть окружающий мир таким, как он есть, головокружение исчезло. Видимо, его снова накрыло воспоминание. Вокруг лежали дети и тоже тяжело дышали. Прорыв мастера отразился и на них. - Все спокойно! - произнес Юэ Циньюань строго. - У вашего учителя случился сильный прорыв, волна его ци задела нас всех, и так как поток был внезапный, резкий и сильный, тряхнуло значительно. Но для многих, чье самосовершенствование уже выросло, этот прорыв мастера будет и личным прорывом. А теперь расскажите, как вы узнали, что ребенок упал в воду. И как его зовут, сколько ему лет. Рассказывайте по очереди. - Глава школы кивнул юноше лет четырнадцати. - Ну я... был в классе рисования, сначала раздалась музыка... она будто наполнила меня уверенностью, и я начал рисовать и... но потом вдруг я замер и явственно увидел мальчика в зеленом ханьфу, который упал в воду. - Я тоже это увидел. - И я, - стали раздаваться голоса вокруг. - Он не ученик, на нем не было формы. Дорогое зеленое ханьфу и расшито золотыми ветвями, очень красиво. Я подумал, что приехал чей-то сын, может даже императора. - Откуда! Ну ты и фантазер, сынок какого-то торговца, поди, кто-то новенький, кого мы еще не знаем. Дети все говорили, вспоминая подробности и про мальчика, и про монстра из воды, но Шень Цинцю стал понимать, что случилось. Это Цинь передал его личное воспоминание всем вокруг. Какой огромной силой обладает этот инструмент! Как осторожно надо с ним обращаться и как контролировать себя! - Шиди понял, что случилось? - произнес Глава Школы на ухо, и Шень Цинцю нехотя кивнул. - Цинь обладает невероятной силой, и фантазии или чувства и желания через него могут передаваться на большую территорию. Цинь блокирует темные мысли и, скажем, чувства злости, ненависти или жажды убийств он не протранслирует, тут можно не бояться, но грусть, печаль и страсть он отсекать не умеет. Так же воспоминания. Надо быть осторожным. Инструмент не должен попасть не в те руки! - Шень Цинцю кивнул и только сейчас заметил, как близко лицо Главы Школы. - Он держит руки на его талии, это так трогательно, - услышали они вкрадчивый шепот одного из детей. Шень Цинцю бросил взгляд на свою талию. И действительно, руки Главы Школы были на ней. Да что там руки! Он сидел на его коленях, его голова покоилась на груди Юэ Циньюаня! Лорд Цинцзин отпрянул и, прошептав извинения, попытался встать. Его покачнуло. Понадобились усилия, чтоб он смог это сделать. - Шиди слишком строг к себе, - услышал он голос Главы! - Десять ступеней за раз, это невероятно! Но этот быстрый скачок требует отдыха. - Глава вскочил вслед за Лордом Цинцзин, но тот уже поднимался по склону вверх. Тогда Юэ Циньюань обернулся к детям и, окинув их тяжелым взглядом, произнес: - Надеюсь, все здесь понимают, что болтовня способствует отрезанию языка. Мне даже не нужно будет вынимать меч из ножен. Щелчок пальцев лишит желающего посплетничать о том, что он увидел сегодня, способности говорить когда-либо вообще. Кто-то из детей попробовал встать. - Лежать! - приказал Глава. - Скоро прибудут с Цинцяо, и вам помогут. До тех пор даже не пробуйте встать! Если конечно хотите остаться заклинателями! Искажение ци - очень неприятная вещь! Я не хочу, чтоб вы ее на себе испытали! - проговорил он громко, властно и безапелляционно, и пошел вслед за Шень Цинцю, нисколько не переживая за лежащих на склоне детей, похожих в своих одеждах на белых больших птиц, перепуганных до смерти. Шень Цинцю же, шатаясь, добрел до своей хижины. У него горели щеки от стыда. Сначала Ло Бинхе, потом Вей Цинвей. Сейчас оказалось, и Лю Цинге, и Юэ Циньюань попали с ним в странные двусмысленные, чувственные отношения. Добравшись до дома, он вспомнил, что просил Мин Фаня набрать полную бочку холодной воды в купальне. Он сразу направился туда, чтоб облиться ледяной водой. Зачерпнув ладонями, он умылся и вдруг вздрогнул. Ему показалось, что за ним следит юноша с вьющимися волосами. Он резко обернулся - никого. Он прошел до косяка двери и вспомнил, что именно на этом месте стоял мальчик, которого Шень Цинцю застукал за подглядыванием. Это был Ло Бинхе. Его красивые пышные кудрявые волосы не спутать ни с чем. Но лица Шень Цинцю снова не увидел, и как ни пытался, не мог вспомнить. Мальчик в воспоминании отвернулся, а Шень Цинцю услышал свой голос. - Звереныш, ты что тут делаешь? - высокомерно и холодно, сквозь зубы проговорил он в воспоминании. Самого Шень Цинцю передернуло от звука собственного голоса. - Я... я... полотенца... принес... для купальни... вы же... - пролепетал юноша. Шень Цинцю помнил, как смерил мальчика суровым взглядом. Полотенец у того не оказалось. Он пододвинулся близко-близко и проговорил: - Полотенца, значит! И где они? - подросток выдохнул, но ничего не ответил, опустив голову. - Мин Фань! - позвал он псевдоглавного ученика. Тот появился и мгновенно оценил ситуацию, аж даже рот открыл от изумления. Лорд Цинцзин не позволял никому не то что входить в купальню, когда он там находился, но и даже в хижине никого не должно было быть. - Я застал зверье здесь, не подскажешь почему? - Учитель... - Я хочу, чтобы эту тварь подвесили в сарае. Я приду позже и разберусь с ним. И на будущее, Мин Фань - поймаю его еще раз - висеть тебе рядом с ним. - Лицо Лорда Цинцзин покраснело от ненависти, голос шипел. - Вон отсюда, оба! Шень Цинцю вспомнил, что мальчик провисел так несколько часов, пока он сам удосужился появиться. Перед его мысленным взором развернулась ужасающая картина порки ребенка, спина которого превратилась в кровавое месиво. Шень Цинцю вырвало. - Шиди, ты где? - раздался голос Юэ Циньюаня. Какое счастье, что есть печати уничтожения грязи и запаха, и к приходу Главы купальня выглядела прилично. Шень Цинцю даже не задумался, как легко использовал их. Ему даже не понадобилось вспоминать - все автоматически. А вот люди, отношения, прошлое - все это как в тумане, и не известно, на что наткнешься. И что с тобой станет после таких воспоминаний! Послесловие Я сейчас проверила текст через Claud - остались ли ошибки?