Волшебный ремешок

      В те непростые выходные я получила слишком уж неожиданное предложение от этой вертихвостки Агнессы — избавиться от моих новых хозяев-гопников, возможно, убить их, но накинуть мне ещё два года в споре исправить все свои косяки до конца месяца. Решение было очень непростым, возможно, даже самым непростым в моей жизни. Всё-таки четыре года назад из-за меня, моей глупой наивности и неосторожности и так погиб Крокодил, ставший хозяином моего ремешка. Не смог совладать с моим отцом в своём сознании и пожертвовал собой, погибнув навсегда вместе с сознанием Бальтазара. Я ещё долго вспоминала, как ему было страшно, как он испуганно смотрел на меня в той квартире, обнял… и поцеловал. Так что не буду тянуть резину, я отказалась, решила, что раз уж сама исправляю свои косяки, то и новые как-то должна исправить. Кабана с Крокодилом выдержала, что ж, этих двоих баранов не выдержу? Пусть на этот раз двоих за раз, что усложняло задачу… но я всё равно отказалась от сомнительного предложения, Агнесса хихикнула, будто что-то ещё затеяла, и снова исчезла. Я же с сожалением поглядела на старый ремешок, красовавшийся на моём поясе, и издала тяжкий вздох. Горе ты моё луковое, что ж мне с тобой делать…       Некоторое время спустя я принялась решать проблемы по мере их поступления — улеглась на кровать животом вниз и задрав ножки кверху, и принялась звонить своей лучшей подруге времён техникума Насте, которая уже пару лет как переехала в большой город и учится в университете.       — Привет, Настюх, как поживаешь? Слушай, у меня тут такое дело, — начала я как можно милее, — ты бы не могла мне немного денег занять? У меня тут просто жопа конкретная.       — Блин, Саш, я б с радостью, но я тут сама еле выживаю, — хихикнула Настя в трубку.       — А, понятно, — отозвалась я и постаралась, чтобы мой голос не звучал слишком уж обречённо, — ну ладно, извини тогда.       До конца выходных мне так и не удалось найти способ достать хоть немного денег, и это мы ещё не берём в учёт, что по моей милости мамину квартиру вскрыли. А я теперь даже настучать на Кабана не могла, потому что пошла бы соучастницей.       В понедельник утром я снова двинулась в сторону работы, стараясь не думать о том, что у меня уже конкретная такая ломка без сигарет, до конца месяца осталось всего три недели, а я ни косяков не исправила, ни рубля не нарулила, и у меня теперь новые хозяева-гопники, которые не отдают магический контракт и наверняка зайдут сегодня. Тут ещё и мама звонить начала.       — Саш, я вот теперь боюсь, что вдруг воры снова вернутся? Может, лучше замок поменять?       — Ну… да, мам, лучше поменять, наверное, — сказала я, не подумав, а потом вспомнила, что у мамы ещё и деньги стащили, — но ты не спеши с этим, вряд ли они снова в одну и ту же квартиру влезать будут.       Ох, завралась ты, Сашка, по самое не могу, и непонятно, как теперь выкручиваться вообще из этого из всего. На работе, когда мы с Юлькой стояли за прилавком в первой половине рабочего дня, я рассказала подруге о своей проблеме:       — Я в эти выходные так просто конкретно лоханулась. Я, как ты и советовала, у мамы телик стащила, то есть одного гопника из моего падика попросила стащить, ключи ему дала, а он и хату всю вскрыл, и меня с носом оставил. Теперь и без денег, и маму подставила, не знаю, чё и делать.       — Ты чё, серьёзно, я ж пошутила, — не удержалась от шокированного смешка Юля, — ты реально у мамы телик стащить собиралась?       — Да и самой тошно.       Я уж поняла, как сильно сглупила, можно мне и не напоминать. Напарница заметила, как мне сейчас тоскливо, и потому, указав кивком головы в сторону проходившей мимо Надежды Германовны, предложила:       — А ты вон, у начальства денег займи. У начальства всегда должны быть.       — Думаешь, даст? — с кислым видом отозвалась я. Я как-то и не раздумывала над этим вариантом.       — Ну, раз уж ты у мамы квартиру вскрыла, чего теперь терять?       — И то верно, — горько признала я.       Пулей подлетев к идущей по магазину начальнице, я с неловкой улыбкой пропела:       — Извините, Надежда Германовна…       Фух, чуть Гитлеровна не сказала, вот это оговорочка бы вышла!       — А Вы не можете мне денег занять?       — Денег? Тебе сколько надо?       — Ну… чем больше, тем лучше.       Мы с Надеждой Германовной обе остановились, и я с опаской поглядела на неё. Та же уставилась на меня во все глаза, потому что, кажись, даже она не ожидала, что я решусь на такое предложение. И даже не сразу подобрала слова.       — Ты… это… Сашка, иди давай работай, у нас инвентаризация вообще-то полным ходом, и без тебя забот хватает.       Взяв меня за плечи, Надежда Германовна развернула меня в сторону отдела с вином и легонько подтолкнула вперёд. Я прикусила губу от обиды и отправилась разбираться с ценниками. Да что ж такое, по всем фронтам облом, я точно проклята!       Беда не приходит одна, и когда я была ближе всех из работников к выходу, и наклонившись, разбиралась с полками с дешёвым пивом, а Надежда Германовна с Юлькой были заняты в другом конце магазина, в наш алкомаркет заглянул Кегля и кивком указав на дверь, негромко позвал:       — Выйди-ка на минутку.       Ух, крепись, Сашка, поддержала я саму себя, когда гопник вышел наружу. И дала себе распоряжение: главное держись уверенно и гордо, чтоб он видел, что ты его не боишься и тебя так просто не сломить. С такой сверхзадачей я выпрямилась и с воинственным видом двинулась к двери, за которой, подскочив к Кегле, стала торопливо переминаться с одной ноги на другую и попросила:       — Чего тебе? Давай поскорей только, у нас инвентаризация.       Кегля как всегда спокойно стоял на месте, уверенно выпрямившись, и вполне безразлично смотрел на меня, суетливо прыгающую перед ним. По одному взгляду гопника было ясно, что ему как-то до лампочки на нашу инвентаризацию, он со своими целями пришёл и намерен их осуществить.       — Ты это, вытащи-ка мне Джек Дэниэлс беспалевно, я светиться не хочу.       — Чего? Беспалевно? — опешила я, — да он же два косаря стоит, это ж…       — Слышь, хорош кудахтать, — мгновенно заставил меня замолкнуть Кегля своим строгим тоном, и я опасливо прикусила губу.       Гопник лениво оглянулся в сторону, затем посмотрел мне прямо в глаза, невольно заставив поёжиться. Вот умеют гопники у нас в районе так в душу впиваться, что ни говори, это я ещё от Кабана в техникуме усвоила.       — Достань бутылку, повод у меня. А я взамен у Димона тот контракт тебе стащу.       — Что, серьёзно?       — Да мне на твой ремешок вообще до фени, сечёшь?       Говорил Кегля уж слишком серьёзно, и я предпочла обойтись без своих шуточек, довольно в штыки воспринимавшихся в обществе нашего района, даже с ноги на ногу переминаться перестала. Только послушно кивнула и буркнула:       — Секу.       — Ну вот и красава, давай за бутылкой, я там за углом жду.       Стоило Кегле отойти, как я зажмурилась и захныкала от своей тяжкой участи. Вот почему, почему я всё время в такую жопу попадаю? Деваться было некуда, я вернулась в магазин и с самым невинным видом принялась идти вдоль полок, делая вид, что осматриваю товар. Остановившись около нужной бутылки, я вгляделась в ценник и мне невольно поплохело — две с половиной тысячи стоит моя свобода, а у меня ни гроша в кармане. Хотя легче уж было бы купить, хватит с меня всего этого адреналина. Но давать заднюю было поздно, я огляделась по сторонам, убедилась, что Надежда Германовна с Юлькой по-прежнему сильно заняты, и повернулась спиной к полке с коньяками. Аккуратно обхватив руками нужную бутылку, я тут же сунула её под футболку и с таким же невинным видом самой послушной девочки на свете направилась в сторону выхода. Там уже ускорила шаг, дошла до курившего за углом Кегли и, вытащив бутылку из под футболки, вручила ему.       — Вот, пожалуйста.       Кегля в ответ усмехнулся.       — Ничё себе ты акробатка, — отозвался гопник и оценивающе поглядел на бутылку, — ладно, красава.       Потрепав ладонью мои волосы, из-за чего я поморщилась, Кегля развернулся и зашагал в другую сторону. Я только и успела, что поднять указательный палец и рот разинуть, надеясь заговорить о нашей сделке, но шанса на то мне как-то не дали. Ладно, видимо, позже обсудим. Я поспешно вернулась в магазин и принялась за работу, пока на меня снова не наехали.       Этим вечером ко мне снова припёрся подвыпивший Макс, и хоть мне на самом деле было совершенно не до него, я вся будто на штыках сидела на краешке кровати и смотрела вперёд, в одну точку, думая, получится ли у Кегли стащить контракт, Макс уже полез ко мне целоваться.       — Ну Макс, ну давай не сейчас… Макс… — я говорила всё нежнее, потому что этот алкаш-романтик уже полез к моей шее.       В скором времени я повернула голову, обхватила парня ладонями за щёки и принялась целоваться с ним. Затем мы залезли на кровать, я оказалась сверху, мы дальше целовались, и тут… ремешок как подлетел и хлёстнул меня по заднице очень даже звонко, а я дёрнулась всем телом. Тут же выпучила глаза, оторвавшись от поцелуя и мало воспринимая реальность. Одной рукой я схватилась за загоревшую задницу.       — Ты чё? — не понял Макс.       Я с обидой оглянулась на ремешок, сейчас невинно лежавший на краю кровати. Не пойму, это ты так ревнуешь, или мне уже даже расслабиться после тяжёлого рабочего дня нельзя? Давай-ка не наглей, сказала я одним лишь взглядом, ты мне удовольствие не обломаешь! Отвернувшись от ремешка, я снова впилась губами в губы Макса, начав водить по ним своими, и одной рукой придерживаясь за болевшую задницу. Но этот ремешок вообще никаких границ не видит, и рука моя его не остановила, снова подлетел и хлёстнул меня по заднице. Оторвав голову от головы Макса, я тут же поджала губы, чтобы не заорать и не выглядеть полной дурой и заскулила.       — Да ты чё? Зуб болит, что ли?       — Говорю же, давай не сейчас, — с трудом процедила я сквозь зубы и оторвалась от парня, усевшись на краешек кровати.       И не в этой жизни, похоже…       Я тут же зажмурилась, потому что сидеть на заднице было пиздецки больно, и пересела на колени. Макс уселся с краю и с недоумением глядел на меня, в пьяном состоянии с трудом воспринимая реальность.       — Да ты чё? — наехал он.       — Ничего, — обиженно буркнула я, с трудом отвлекаясь от боли в жопе, — спи уже.       Сама же усиленно принялась выдыхать, пытаясь хоть как-то отвлечься от этой боли. Вот никакого житья с этим ремешком! А Макс безо всякого стыда ещё принялся раздеваться до трусов, бросив футболку с шортами в сторону, и оставшись лишь в трусах и носках, развалился на кровати, положив ноги поверх моих согнутых ножек. Я косо глянула на парня, стараясь держать себя в руках, чтоб снова не влетело, и отвела взгляд. Так, Сашка, спокойно, сосредоточься на чём-нибудь другом! Вон, на Кегле!       Держась рукой за болевшую жопу и по-прежнему то и дело жмурясь от боли, я дотянулась до телефона и принялась набирать номер гопника.       — Аллё? — послышался на том конце довольно пьяный голос.       Класс, все нажираются беззаботным летним вечером, отдыхают, одной мне за всех страдать приходится!       — Это Саша, — буркнула я, стараясь не думать о боли.       — Кто? — не понял гопник.       Я с трудом выдохнула.       — Курочка.       — А, Курочка, — хохотнул в трубку Кегля, и я закатила глаза от неудовольствия, пользуясь тем, что он меня не видит, — и чё, хули надо?       — Ну… у тебя получилось?       — Чё получилось? Нажраться получилось? Да, получилось.       Где-то вблизи него послышались посторонние смешки.       — Да блин, да я не об этом! Ну, помнишь, мы договаривались, я тебе бутылку стащу, а ты контракт мне достанешь.       Гопник икнул.       — Ты чё-то напутала, Курочка, я её купил вообще-то.       — Чего? — у меня аж челюсть от такой наглости отвисла, — да мы ж договаривались, я из-за тебя так рисковала, блин.       — Всё, давай, не заёбывай.       Кегля бросил трубку, а я с жалостливым видом зажмурилась, думая, что хуже — что у меня жопа горит от боли после этого чудо-ремешка, или что меня этот одноклеточный вокруг пальца обвести умудрился. Или, может, он так нажрался, что в самом деле ничего не помнит?       — А чё, с кем болтала? — пьяным голосом спросил уже наполовину уснувший Макс, полуголый сейчас валявшийся на моей кровати.       — Да ни с кем, с жуком одним, — обиженно отозвалась я и бросила телефон на стол.       — Ты давай-ка, не гуляй ещё с кем-то… и свет выключи.       Издав наполненный болью вздох, я поднялась, осторожно вытащив ножки из под ног Макса, дошла до выключателя и вырубила свет. Затем вернулась обратно и улеглась рядышком с Максом, отвернувшись от него. Уснуть не получалось, слишком тошно было от всего этого. Макс ещё и повернулся в мою сторону, прижавшись ко мне и положив на меня руку. А затем я ощутила, как одна очень интересная часть его тела начала упираться мне в задницу, боль снова дала о себе знать, и моя жопа дёрнулась от таких воспоминаний.       — Макс, блин, — злобно шепнула я.       В ответ парень уже захрапел, а я бесшумно выдохнула, думая, за что мне вся эта кара небесная…                                                              

***

      На следующий день, стоило мне прийти на работу, Надежда Германовна с Юлькой подозвали меня к прилавку. У меня сразу жопа невольно напряглась от строгого тона начальницы. Ох неспроста это всё, ох неспроста.       Я не прогадала — Гитлеровна включила на компьютере вчерашнюю запись с камер наблюдения, на которой я беру коньяк и быстро иду к выходу, и сухо спросила:       — Это что?       — Ну… я там, в общем… — начала я оправдываться с глуповатым видом.       — Хватит под дурочку косить, ты уволена. Мне тут воровки не нужны.       — Но…       — И считай, что Джек Дэниэлс за свой счёт попила, — отрезала начальница.       Я лишь прикусила губу от обиды и направилась к выходу. Было слишком тошно от всего происходящего, чтобы ещё пытаться оправдываться и отстаивать своё место в местном алкомаркете, где мне и так житья не давали. Только Юлька на меня с жалостью посмотрела, за что ей спасибо, конечно, вот дружба с ней была хоть чем-то хорошим здесь, а в основном приходилась терпеть алкашей и всяких гопников, из-за которых я и слетела с насиженного места.       Когда я с обречённым видом шла по улице в сторону дома, рядом как всегда внезапно возникла Агнесса, и шла так спокойно, будто мы изначально вместе гуляли.       — Уволили, да?       — А, БЛЯ! — выкрикнула я и от неожиданности отпрыгнула, из-за чего мы остановились. Агнесса хихикнула. — Ты хоть предупреждай, когда появляешься.       — А я предупреждала тебя, давай сразу от этих трудных на подъём мальчиков избавлю. Но ты же у нас девчонка непослушная.       — Так ты бы их убила!       — С чего ты взяла? — насмешливо отозвалась Агнесса и тыкнула меня пальцем в лоб, — что ж ты, Сашка, такая ограниченная? С моими возможностями я бы их могла просто амнезии подвергнуть, ничего бы и не вспомнили, а глядишь, и исправились бы. Или в хорьков бы превратила, это всегда весело.       Агнесса усмехнулась, отдавшись собственным фантазиям. Я же только сейчас задумалась, что и впрямь лоханулась.       — А… — растерянно отозвалась я, — и что, два года сверху, но они мне больше не мешают?       — Нет, нет, нет, это предложение я ещё четыре дня назад сняла, — цокнула языком колдунья, самодовольно поглядев на меня, — пять лет — моё новое предложение.       — ПЯТЬ ЛЕТ?!       Агнессу изрядно рассмешила моя реакция, в то время как у меня попросту глаза на лоб полезли от всей этой несправедливости. Да потому что это ж… это ж… мне в случае проигрыша тридцать три будет, когда я от ремешка избавлюсь! Это ж сколько можно перевоспитывать, ремешок-то сам от меня не устанет?       — Не устанет, — подмигнула Агнесса в ответ на мои мысли, и я постаралась стать сдержанной. Хрен её знает, что эта колдунья ещё могёт.       — Да Вы… да ты… ты надо мной просто постебаться решила!       Я уже настолько не сдержалась, что сделала шаг в сторону Агнессы с чётким намерением схватить её за волосы, пусть посмотрит, как теперь весело будет! Но Агнесса лишь весело взглянула на меня в ответ, и ремешок сорвался с моего пояса и хлестнул меня что было сил по жопе, так что я подпрыгнула на месте.       — АЙ БЛЯ!       Агнесса рассмеялась, а я успокоилась — нет уж, больше я тебе такой радости не доставлю, и не мечтай.       — Ты, Сашенька, вольна и отказаться, — с наигранно милой интонацией пропела колдунья, погладив меня ладонью по щеке, — но имей ввиду, дальше только хуже будет. Я предупредила.       Дальше Агнесса щёлкнула пальцами у меня перед носом, заставив вздрогнуть, и растворилась в воздухе. Я осталась стоять посреди улицы в одиночестве и думала о том, насколько сильно влипла. В этот раз окончательно и бесповоротно.