Волшебный ремешок

      Меня притащили в районное отделение, где в прошлом году я сначала столкнулась с целой толпой Проклятых, потом меня чуть не убили местные уголовники под предводительством сошедшего с ума Мухи, и я слила своё сознание с амулетом. Как оказалось, с ненастоящим. Сейчас же я с подавленным видом сидела на стуле, руки за спиной были скованы наручниками, и я морщилась, так как прямо в лицо светили лампой. Делал это жутко довольный участковый, ещё один бывший Проклятый, который в прошлом году смог схватить меня. У подоконника покачивался из стороны в сторону Олежа и курил в окно.       — Да, это она, — довольно кивнул участковый, и после обратился ко мне, — значит так, сейчас ответишь на несколько вопросов.       Я прикусила губу и замотала головой в стороны, как настоящий партизан, давая понять, что так просто не дамся. Участковый нахмурился и пригрозил мне указательным пальцем.       — Курочкина, по тебе и так уже тюрьма плачет, а ты всё не слушаешься. Не будешь послушной — выпорю, поняла?       Я испуганно посмотрела на участкового, который фактически прожигал меня взглядом… и завизжала что было силы, надеясь привлечь хоть чьё-то внимание. Олежа от неожиданности чуть сигарету не выронил, а участковый подбежал ко мне и попытался зажать рот ладонью. Я в ответ укусила его за ладонь, пытаясь всеми силами дать отпор, и участковый, поморщившись, отпрянул руку.       — Ах бля! — вырвалось у него, и мужчина злобно прорычал, — ну, я тебя научу хорошим манерам.       Он стянул с пояса старый ремень, заставив меня выпучить глаза от ужаса, оттолкнул меня к столу, на который уложил животом, и что было силы хлестнул ремнём по заднице. По телу пробежала острая волна боли, и я стала дрыгать согнутыми ножками, и заорала:       — АЙ БЛЯЯЯЯЯ, ХОРОШ!       — Будешь ещё так делать?! — громко рявкнул участковый и снова хлестнул меня ремнём по жопе.       — АЙ, ДА НЕ БУДУ, НЕ БУДУ, НЕ БУДУ! — возопила я, вызвав довольную усмешку у наблюдавшего за картиной Олежи, из-за чего мне стало тошно.       Я с подавленным видом уставилась куда-то вперёд, стараясь не смотреть на этих вурдалаков, не видеть их самодовольные рожи, и продолжала лежать на столе. Участковый задал вопрос:       — Что твой папаша задумал?       — То же, что и тогда, трибунал свой замутить, — выдавила я, — он что, вас не посвятил в свои планы?       — Ты давай, подерзи ещё!       Участковый пригрозил ремешком в руке, и я тут же прикусила язычок. Мне не верилось, что всё это приключилось со мной, что меня специально оставили вместе с математиком, чтобы я ни во что не впуталась, а в итоге математик погиб, а я оказалась здесь. Участковый посмотрел на своего дружка Олежу.       — Раз он хочет устроить трибунал, Курочкина ему точно нужна, — расплывшийся в довольной улыбке участковый на радостях пошлёпал меня ладонью по жопе, вынудив поёжиться, и заметив это, хохотнул, — ничего, потерпишь. Посидишь пока в камере, пока родители не заберут.       — В смысле родители?! — всполошилась я и испуганно посмотрела на участкового снизу вверх.       Тот с видом истинного психопата поглядел на меня в ответ и пропел:       — В том смысле, что я поменяю тебя на свою прежнюю силу.       Мне стало как-то очень тоскливо от этой мысли, я отвела подавленный взгляд, чтобы участковый меня сейчас не видел. Я чувствовала, что это конец, что я проиграла, и теперь уже точно никак не выкрутиться. Участкового это лишь ещё больше повеселило.       — Ну-ну, Курочкина, давай без излишней грусти. Мы, Проклятые, всегда добиваемся своего, а то ты что думала, что остановишь нас во второй раз? Или, может, что злой-злой преподаватель математики внезапно встанет на вашу сторону и спасёт всех?       Участковый противно рассмеялся.       — Запомни: Проклятый всегда будет Проклятым, — изрёк он.       Дальше представителю правопорядка, видимо, надоело со мной болтать, он схватил меня за локоть и потащил к камере в левой стороне небольшого участка, где в прошлом году закрыли маму. Теперь же внутрь затолкнули меня, и даже не соизволили расстегнуть наручники за спиной. Участковый похлопал по плечу Олежу.       — Ну спасибо, дружбан, вот это подгон, конечно, — искренне поблагодарил бывший Проклятый.       — Да без базара, только устал я чё-то вообще, — прохрипел скинхед в ответ, — посплю тут у тебя.       — Давай, а я пока за батьком её сгоняю.       Я в ужасе прижалась к стене камеры, потому что внутрь зашёл Олежа. Сначала я даже не знала, чего ожидать, когда нас вместе заперли, но скинхед даже не обратил на меня внимания и просто раскинулся на скамейке. Вскоре он захрапел. Так, фух, соберись, Сашка, всё нормально, думала я, по-прежнему прижимаясь к стене камеры. Чувствовала себя так, будто меня заперли в клетке с диким львом, который, может, и спит, но рано или поздно проснётся. Я с трудом из-за скованных за спиной наручниками рук достала телефон из кармана, чуть ли не наугад ввела на нём пароль — спасибо моей интернет-зависимости, тому, что я каждую секунду уже инстинктивно обычно в телефон залезаю! — и принялась звонить маме. В первую очередь хотелось предупредить именно её.       Маргарита Курочкина вместе с Ниночкой и Мишаней пришли в спортзал, где, по идее, их должны были дожидаться мы с математиком. Вместо этого они в полном шоке стояли посреди спортзала, где мало того, что меня не было, так ещё и валялся залитый кровью и заколотый математик, которому уже не суждено было умереть героем. Смерть его вышла достаточно бесславной и глупой. Мишаня зашмыгал носом, поёжившись, у него перед глазами будто пронеслись все ужасы прошлого лета.       — Мы убили нашего математика… снова, — промямлил он.       — Не говори ерунды, Миш, он давно уже не твой преподаватель, — отрезала Ниночка, — и вообще, он Проклятый.       — А разницы-то, если он мёртв?       Тут у Риты зазвонил телефон, Ниночка с Мишаней уставились на неё, когда ей позвонила я, и мама закивала, не понимая, что я этого даже не вижу, но потом спохватилась и успокоила меня, сказала, что они скоро будут. Как только Маргарита выключила телефон, внутрь внезапно вошёл ещё кто-то, и Мишаня от неожиданности вскрикнул. Но это оказался всего лишь Трибунал с хмурым взглядом.       — Вам… чего? — дёрганым голосом спросила Маргарита, поскольку страх перед уже бывшим военным вернулся вновь.       Тот внимательно оглядел всех троих.       — Бальтазар собирается убить Сашу Курочкину, — сказал он. — Бальтазар считает, что амулет подчиняется ей, поскольку она первая взаимодействовала с ним. И он прав.       Чуть погодя он добавил:       — Мы успеем его остановить, если доберёмся до Саши раньше него.       Рита растерянно закивала, Ниночка с Мишаней переглянулись. Ниночка осторожно спросила:       — А как Вы вообще нас нашли?       — Жучки вам на телефоны поставил, старая привычка, — преспокойно пожал плечами Трибунал и достал свой телефон.       — Э-э-э… что Вы делаете?       Бывший Проклятый принялся кому-то звонить и сказал какие-то случайные, абсолютно несвязные слова. Через некоторое время он без предупреждения выскочил на улицу, и все трое — Маргарита Курочкина, Ниночка и Мишаня — устремились за ним. Во дворе они увидели, как Трибунал топчет свой телефон.       — Анонимный звонок в свой сектор, мне не стоит так делать, — объяснил Трибунал, — они скоро начнут зачистку района от психов, устроивших беспредел на улицах, потом будут избавляться от всех доказательств происходящего. Так что если не хотим попасть под пули, надо поспешить в участок.       — Откуда Вы уже знаете, что она арестована? — уже на ходу спросила Рита.       — Я и ей прослушку установил, причём давно.       Настя и Кабан проходили по очередному двору в районе, который был похож на любой другой двор — дешёвая детская площадка, разбитые нынче машины, валявшиеся на земле бутылки из под пива. А самое главное, никаких Проклятых. Впрочем, Кабан не сильно об этом думал, его сейчас больше парило витавшее в воздухе напряжение. Гопник негромко спросил, не выдержав и нарушив паузу:       — Злишься, что сразу не сообщил, что мы снова с Проклятыми боремся?       — Да не, — дёрнула плечом Настя с задумчивым видом, — как вышло, так вышло.       — А за то, что на математика забычил?       Настя промолчала.       — Да дело не в нём, — отозвалась она в конце концов.       — А в чём?       — В чём… в том, что мы оба устали за этот год, тебе не кажется? Мы как будто слишком изношенные обязательствами, а ведь нам всего семнадцать.       Судя по лицу Кабана, он не выглядел изношенным обязательствами, он скорее выглядел как человек, у которого кипит мозг от таких сложных мыслей.       — Просто… — Настя изо всех сил пыталась подобрать нужные слова, но всё-таки решила сказать прямо, — может, нам стоит немного разобраться в себе? Немного пойти каждому своей дорогой, чтоб идти было посвободнее.       — Ясно, ты меня кидаешь, — только и буркнул Кабан.       На удивление, Настя не смогла на этот раз подобрать подходящих слов. Тем более, что у неё зазвонил телефон с контактом «МАМА САШКИ», и Настя моментально взяла трубку, пытаясь спастись от неловкого разговора. Кабан продолжал идти рядом и лишь краем уха слушал, как бывшая девушка говорит по телефону не волноваться и что они обязательно во всём разберутся.       — Нет тут никого, короче, — фыркнул Кабан позже, — эти ебучие колдуны как сквозь землю провалились.       Настя же остановилась и с задумчивым видом уставилась себе под ноги. Казалось бы, сейчас был один из тех моментов, когда в её голове витали сотни самых разных мыслей, и блондинка пыталась выловить нужную.       — Нам надо в лавку Совы.       — Нашла время, зачем? Бутылки Беатрис собирать?       — Хочу кое-что проверить.       Через некоторое время, уже оказавшись в лавке, Настя внимательно изучала корявые записи Совы в книге про магическую войну магов и людей, в ходе которой Феликса когда-то зарубили вместо Бальтазара, а душа его оказалась заточена внутрь ремешка. На этот раз Настя искала не записи про Великий Трибунал, а нечто более личное — про быт Проклятых в эпоху правления Бальтазара Ужасного, и жизнь в их личном чёрном замке.       — Вот, вот, вот, у Бальтазара Ужасного был тайный подвал в чёрном замке, и он прятался там, когда люди с вилами влетели внутрь и порубили на кусочки вместо него Феликса, — Настя защёлкала пальцами, — как ты там сказал… провалились сквозь землю, да? А что если в самом деле? Они сейчас в нашем районе, готовятся, только находятся внизу, в подземелье. Это, конечно, только теория, но…       Настю вдруг снова осенило.       — Тайный ход, — шепнула она. — Тайный ход! Любой подземный ход куда-то ведёт, в том числе и под нашим районом. Сашку в прошлом году уже отводили в отделение полиции, и именно там хотели провести её слияние с амулетом, так? Что если тайный ход ведёт из подвала вашего дома прямиком в отделение?       — Тогда участковый может мне в любой момент повестку вручить, — опасливо отозвался Кабан, заставив Настю хихикнуть.       В этот момент в лавку зашла уже знакомая Кабану сладкая парочка — рогач Вадим и сошедшая с ума от собственной силы Милана. Кабан тут же отбежал к Насте и приготовился к драке, а Настя схватила лежавший поблизости зонтик. Милана лишь рассмеялась.       — Ты меня зонтиком бить собралась? — пропела она с издёвкой в голосе.       В этот самый момент зонт случайно выстрелил заклинанием, оказавшись далеко не самым обычным зонтиком, и Милана лишь в последний момент испуганно отпрыгнула в сторону. От прежней ухмылки не осталось и следа.       — Знаешь, этот гопник мне уже на нервы действует, — прорычал Вадим, имея ввиду Кабана, — давай я ему ебало подправлю.       — Себе подправь, — отозвался Кабан и принялся разминать кулаки, готовясь к драке.       Я стояла перед прутьями камеры, скрестив руки на груди и чуть согнув вперёд одну ногу, пока где-то позади продолжал храпеть Олежа. Вот уж угораздило вляпаться, так угораздило, а если сейчас ещё и мой папаша придёт…       Олежа вдруг прекратил храпеть, встрепенулся, уселся на месте и непонимающе и очень тупым взглядом уставился на меня. Мне стало не по себе, но я постаралась вести себя так, будто всё нормально.       — Я щас всё вспомнил, — пробормотал заплетавшимся языком Олежа.       — Что это ты вспомнил? — неловко хихикнула я, начав от нервов поправлять волосы за ухо, — то есть Вы вспомнили?       — Я такой сон увидел… не зря нажрался…       Олежа икнул.       — Это ж ты… со мной в юности такое приключилось, а я потом забыл…       — Да брось, тебе кажется.       Я только было отвернулась от скинхеда на всякий случай, как он вдруг грозно выкрикнул:       — АНТИЛОПА, РОВНЯСЬ!       Я с испуганным видом тут же дёрнулась и выпрямилась, чисто на инстинктах, и только потом поняла, как сглупила. Олежа же расхохотался как самый настоящий свин.       — Во дела, — пропел он, — реально это ты, антилопа… и ты вообще нисколько не изменилась за эти годы. Чё тут вообще происходит, рассказывай давай.       — Да уймись уже, не до этого сейчас, сюда вот-вот придёт тот самый колдун… — замялась я.       Олежа вдруг перестал хохотать, и сухо обратился ко мне:       — Слышь, антилопа, а это не просьба так-то.       Скинхед достал из кармана ту самую заточку, которой пырнул нашего математика. Мне стало совершенно не по себе от мысли, что я сейчас заперта в одной камере с этим великовозрастным скинхедом, что гонял меня в мамином подсознании в 1997 году и почему-то помнит об этом. И при всём при этом сюда вот-вот может прийти Бальтазар…