Волшебный ремешок

      Мы со всей нашей горе-командой находились во дворе моего дома, где квартира семьи Курочкиных только что обрушилась. Теперь точно все соседи будут думать, что мы прокляты, что, в общем-то, недалеко от истины. Мы с мамой сейчас сидели на скамейке, пока остальная молодёжь в лице Алисы, Кабана и Антона активно спорили неподалёку. У меня был подавленный вид, и я даже не знала, из-за чего расстраиваться больше — из-за гибели Феликса, разрушенной квартиры или восставшего папаши и предстоящего апокалипсиса.       — Беатрис ещё можно спасти, её ещё можно убедить помочь нам, мне Феликс в подсознании сказал, — выдавила я.       Мама с сомнением посмотрела на меня, но ничего не ответила, видимо, чтобы не расстраивать. И я была ей за это благодарна.       — Всё у меня снова через жопу, — тихо пожаловалась я, — зря я тебе сразу всё не рассказала, прости, мам.       — Это у нас семейное, — горько отшутилась рыжеволосая женщина и обняла меня за плечо.       Положив голову ей на плечо, я посидела так молча некоторое время, а затем изрекла:       — Надо к Настюхе. Она точно что-то придумает, она у нас мозг.       Настя, моя лучшая подруга из техникума, прошлым летом помогавшая нам остановить апокалипсис, всё это время думала, что я спокойно себе отдыхаю в деревне, а Кабан прячется от возможной повестки. И каков же был шок светловолосой девушки, когда она изнутри открыла дверь в свою квартиру после нескончаемого зажатия дверного звонка, а там столпилась вся наша компания. Со всех сторон полетел наш галдёж:       — Настя, привет, нам снова надо остановить апокалипсис!       — Батя Курочки снова возродился и теперь в теле нефора из её деревни!       — Нет времени объяснять, придумай что-нибудь!       — Кстати, я Алиса, привет.       Только тут мы замолкли, уставившись на мою сводную сестру, мол, нашла время, а та лишь растерянно пожала плечами. Надо признать, Настя переварила всю информацию достаточно спокойно и сдержанно, сказала лишь, что переоденется и мы пойдём снова спасать мир… и мою жопу.       Уже вечерело, а в нашем районе начался настоящий хаос, даже хуже чем в обычный выходной, когда к вечеру все алкаши просыпались и готовились буянить и шуметь на всю улицу, чем изрядно мешали мне спать и вынуждали закрывать окна в квартире. Судя по всему, магия Крокодила-Бальтазара уже начала действовать, и зомбированные люди потихоньку сходили с ума как при настоящем апокалипсисе — они влетали в местные алкомаркеты, разбивая окна и выламывая двери, и выносили оттуда всё, крушили машины, из-за чего сигнализации на них гудели на всю улицу, и устраивали массовые побоища. Было очень непросто протиснуться через весь этот кавардак к квартире Медведя, помершего в прошлом году друга моего деда, который тоже оказался Проклятым. Дверь в квартиру смог вскрыть Кабан, и мы зашли внутрь.       — Что мы тут вообще делаем? — с непонимающим видом спросила я, пока Настюха осматривала здесь каждый уголок.       — Долго объяснять, — отмахнулась подруга.       — Ну ты уж постарайся.       — Твой дедок сказал, что жил здесь всё это время, так?       — Ну, — согласно кивнула я.       — И он следил за вами?       Я неохотно кивнула.       — Он же у вас параноик, наверняка нарыл и на других Проклятых какую-то информацию. Вряд ли стоит ждать помощи от Беатрис, раз она уже в команде твоего отца, значит, надо просто найти какого-то другого Проклятого. Господи, Сашка, как ты вообще без меня выживаешь?       — Как видишь, всё через жопу, — фыркнула я в ответ и обиженно скрестила руки на груди.       Настя усмехнулась и продолжила рыться в вещах моего деда, а Алиса в это время подошла ко мне и тихонько заметила:       — А она и впрямь умнее тебя.       Словив мой обиженный взгляд, сестрица растерянно пожала плечами. Настя же принялась выбрасывать всякий хлам из шкафов и старательно проводила руками по краям полок.       — А там ты что ищешь? — поинтересовалась уже моя мама.       — Он спрятал медальон под двойным дном, вряд ли стал изменять своим привычкам, — отозвалась блондинка, не отвлекаясь от работы, — эврика!       Мы все уставились на Настю, когда она выкопала тайник — достала бумаги из комода и с сосредоточенным видом уставилась на них. Мы тут же подскочили к Насте, и она не глядя принялась вручать мне ненужные бумаги.       — Вот, — Настя ткнула в лист, — вот оно, наш математик. Вы знали, что он теперь в дурке лежит? Видимо, слишком часто трепался о том, что был Проклятым.       Кабан тут же нахмурился.       — А чё это ты именно на математике зациклилась? Ты ж говорила, он тебе больше не нравится.       — Ты сейчас серьёзно решил это обсудить?       — Да я так…       — Слушай, более подходящего кандидата, чем пациент дурки, у нас нет и не будет, — Настя с успокаивающим видом погладила гопника по плечу, затем поглядела на нас, — готовы отправиться в психушку?       — Всегда мечтала, — саркастично отозвалась Алиса.       — Вот и отлично!       Обшарпанное трёхэтажное здание психиатрической больницы в нашем районе издалека выглядело сейчас каким-то опустевшим, свет во всех окнах был отключен, во дворе никого не было. На стенах было граффити, которое явно оставили пьяные художники, пролезшие через дыру в заборе. Все в округе знали, что на территорию психушки можно спокойно попасть, и некоторые особо отчаянные ночью ходили сюда попить пива. Я хоть в шестнадцать лет и была той ещё оторвой, не пропускавшей ни одной вписки, о какой только слышала, но до психиатрической клиники дело как-то не доходило, так что я впервые так близко. Мы с командой остановились неподалёку от забора и принялись обсуждать план. Точнее, большинство из нас обсуждало, пока мы с Антоном стояли неподалёку, и я безуспешно пыталась собраться с мыслями.       — Так что, у тебя каждое лето такие приключения? — поинтересовался очкарик.       — Ну да, что-то вроде, — негромко отозвалась я.       — Весело, наверное, — отшутился он и поправил очки на носу. Я лишь слабо улыбнулась, хоть это сейчас и далось мне с трудом.       До ушей донёсся голос Насти:       — Всей толпой туда идти глупо, это вообще-то незаконное проникновение. Надо чтобы максимум двое совершили вылазку, быстренько вытащили математика, остальные пусть на шухере постоят. Кто со мной пойдёт?       — Не, не, не, тебе идти не надо, — заупрямился Кабан, — сам схожу.       — Но надо, чтоб пошёл кто-то, кого он хорошо помнит, иначе он откажется!       — Пускай тогда Курочка идёт.       Все тут же уставились на меня, и я ощутила себя неловко. Тащиться внутрь, конечно, не хотелось, но с другой стороны, мне вообще не хотелось участвовать ни в чём из того, что мы сегодня делали. Так что, переглянувшись с Антоном, я подошла к остальным и кивнула, мол, я пойду.       — Саш, только будь осторожна, найдёте его и пулей обратно, — попросила мама и крепко обняла меня.       — Да, хорошо.       Кабан усмехнулся:       — Вы не бойтесь, я за ней пригляжу.       Алиса стала какой-то более молчаливой и только показала мне сжатую в кулачок ладонь в знак поддержки, мол, крепись. Мы с Кабаном пролезли через забор и зашагали к психушке.       — Давай, Курочка, только не геройствуй, чуть что, за меня прячься, — тихо сказал Кабан по пути.       — Я вообще-то так и собиралась.       — И… давай-ка не умничай, — фыркнул гопник, — я руковожу операцией, ты слушаешься. За нарушение приказа расстрел, усекла?       Я молча кивнула, решив не усугублять ситуацию. Мы пролезли через крапиву, где я пожалела, что одета в одни коротенькие шортики, и после этого активно задёргала ногами, чтобы их не так жгло.       — Ничё, терпи, терпи, мы ж сегодня солдаты, — своеобразно подбодрил меня Кабан.       Мы приблизились к зданию, и Кабан тут же подскочил к разбитому окну, а я подошла следом. Гопник задумчиво сказал:       — Зырь-ка, окно кто-то разбил.       — Может, под шумок побег совершили?       — Да хрен их разберёшь, этих психов… встань-ка на цыпочки, окно открой, у тебя рост повыше.       Я послушно подошла ближе к окну, и встав на цыпочки, засунула руку вовнутрь и потянула за ручку. Окно открылось, и Кабан, обхватив меня здоровыми ручищами за ноги, поднял наверх и усадил на подоконник. Я закинула ноги внутрь кабинета и спрыгнула, Кабан же ловко залез следом. Тут было темно, и гопник включил фонарик на телефоне. Мы вышли в длинный коридор, в котором также было тихо и пусто. Откуда-то с потолка, с других этажей доносились, конечно, крики пациентов, и их никто не успокаивал. Это показалось мне подозрительным.       — Врачей нет, похоже, — тихо заметила я на ходу, стараясь бесшумно ступать кедами по полу.       — Ага, вот накинутся на нас особо буйные, пригодятся тебе мои уроки физкультуры, когда удирать будешь. Глядишь, и впрямь не зря в прошлом году гонял, а? — весело заметил Кабан.       — Да уж, вовек не забуду, — саркастично отозвалась я.       — Ты давай-ка, не иронизируй перед старшим по званию.       — Молчу, молчу.       В коридоре жизнь как будто остановилась, и это не могло не нагнетать. Даже Кабан, похоже, это почувствовал, и сейчас немного подобрел, решил больше не доёбываться и перевести тему.       — Слушай, вот ты как думаешь, у Настюхи чувства к этому математику есть? Мне стоит готовиться ему если что леща прописывать, чтоб не борзел, вот скажи по чесноку.       — Ну… если по чесноку, то вряд ли стоит кому-то леща прописывать, едва ли Настя это одобрит, — тихо отозвалась я.       На удивление, Кабан сейчас не стал спорить, а только кивнул.       — Ладно, выводы сделаю, спасибо, Курочка.       Меня вдруг понесло, и я продолжила уже храбрее:       — И если уж совсем по чесноку, то тебе стоит все эти гопниковские замашки в прошлом оставить. И дразнить меня Курочкой изначально было не смешно, у нас же тут не девяностые.       — Ну ты давай-ка, совсем не борзей, — строже осадил Кабан, и я поняла, что карт-бланш на дерзости закрыт, и прикусила язычок.       На подходе к большим дверям, ведущим в коридор следующего корпуса, мы услыхали впереди шаги за поворотом. Кабан тут же застыл на месте, а я отскочила ему за спину, немного пригнувшись, чтобы голова позади Кабана не торчала из-за нашей разницы в росте. За поворотом впереди появились наши молоденькие Проклятые — Милана и нынче рогатый Вадим. Эти-то что тут забыли…       Я приложила все усилия, чтобы не издать ни звука и не выдать наше присутствие, но в этот момент всё как обычно пошло через жопу — какой-то местный псих, как оказалось, сбежал из палаты и очень тихо крался за нами. Тут-то против меня и сыграло то, что я спряталась за спину Кабана, поскольку оказалась для подкравшегося со спины психа удобной мишенью. И этот сумасброд додумался до самого ненормального — прыгнул вперёд, в мою сторону, и вцепился зубами мне прямо в жопу. Он вообще ненормальный?! В ту же секунду на меня накатила бешеная боль из-за бедной жопы, я выпрямилась, выпучила глаза так, что они от боли чуть из зрачков не полезли, и заорала во всю глотку:       — БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!!!       Невозможно было, пожалуй, описать словами, насколько неимоверно больно мне было в тот момент, когда моя жопа столкнулась с его челюстями, и я не могла сдерживать эту боль, хотелось вопить и вопить, наплюнув на присутствие молоденьких Проклятых. Которые, разумеется, тут же уставились в нашу сторону.       — Ох, Курочка! — грозно отозвался Кабан, и мгновенно среагировал — подскочил ближе к дверям, разделявшим нас и гопников-магов по ту сторону коридора. Мой временный военачальник тут же захлопнул двери и подпёр ручку шваброй, пока я продолжила орать от боли и скакать на месте.       Кабан подскочил к психу и оттащил его от моей жопы. Я тут же схватилась ладонями за задницу, и поморщившись от боли, нелепо запрыгала на месте. Уф как жжётся, уф как же больно-то…       По запертым дверям ударили заклинанием, но дверь выдержала, защищая нас с Кабаном, хоть и затряслась. Казалось бы, ещё удар и всё. Кабан схватил меня за локоть и потащил в сторону, к лестничному проёму.       — Курочка, не зевай, наверх!       Я в ответ заскулила по животному, поддавшись инстинктам, не в силах думать ни о чём кроме своей боли, но в самом деле рванула наверх, высоко задирая ноги на бегу. Кабан бежал следом и подгонял меня сзади, пошлёпывая по настрадавшейся заднице для разгона. Сейчас это работало как никогда, ибо жопу жутко жгло. Напомнило болезненные пары по физкультуре в прошлом году, когда Кабан был хозяином ремешка.       — БЫРЕЙ, БЫРЕЙ, КУРОЧКА, ЖИТЬ ХОЧЕШЬ?       — ХОЧУ! — в панике кричала я на ходу.       — А ПО ЖОПЕ ХОЧЕШЬ?!       — НЕ ХОЧУ! — ещё больше запаниковав, проорала я в ответ.       — ТОГДА НЕ ТОРМОЗИ!       Надо признать, инструктор из Кабана что надо — я даже на тех парах по физкультуре так быстро не мчалась, сейчас просто неслась как угорелая, боясь после того дерзкого укуса ещё раз схлопотать по заднице, опасаясь, что жопа этого попросту не переживёт!       Мы с гопником, по совместительству командиром нашего небольшого отряда, залетели на третий этаж, где принялись оглядываться по сторонам. Изо всех палат доносились крики и удары по дверям, что ещё больше давило и не давало сосредоточиться. Я, держась ладонями за всё ещё жгущую жопу, уже хотела было что-то сказать, но Кабан вдруг прикрыл мне рот ладонью, велев таким образом помолчать. Он принялся к чему-то прислушиваться. Я застыла на месте, не шевелясь, стараясь не поддаваться слишком сильной панике, как вдруг…       Послышалось рычание.       К нам со стороны лестницы выскочил рогач Вадим, и Кабан отпустил-таки мой рот и принял боевую стойку, готовясь, похоже, к самой настоящей стрелке, а я тут же отскочила за спину гопника, надеясь спрятаться таким образом и спасти свою жопу хоть на этот раз. Но снова обломалась — вслед за Вадимом в коридор из лестничного проёма вышла Милана, лукаво ухмыльнувшаяся в мою сторону. Вот уж кого не рада видеть…       — Я тебя щас в бараний рог скручу, — прохрипел Кабан.       В следующую секунду Милана взмахнула рукой, ударив гопника магией, и тот врезался в стену, упал и потерял сознание, а я испуганно отскочила назад. Вадим, приняв реплику моего временного командира за личное оскорбление, приготовился мстить по полной программе и нацелился рогами в тело Кабана.       — Спорим на сотен, что насквозь его проткну?       Зашибись, вдруг пронеслось в моей сумасшедшей головушке, хотя сейчас было совершенно не до этого — они тут апокалипсис устраивают, а спорят на сотку, видать, папаша мой тот ещё жмот, плохо платит своим Проклятым. Я в панике завертела телом то туда, то сюда, путаясь и не зная, в какую сторону побежать, и лишь это, похоже, спасло Кабана. Потому что Милана ласково положила ладонь на плечо Вадима, останавливая его тем самым, и кивнула в мою сторону.       — Лови Курагу.       Я тут же развернулась и бросилась в другую сторону, но не тут-то было — здоровенный Вадим настиг меня в два счёта, и крепко обхватив сзади за талию, поднял в воздух. Я завизжала от страха и беспомощно задрыгала ногами в воздухе, что никак мне не помогало. Милана же звонко рассмеялась и открыла дверь в ближайшую палату, жестом приглашая нас войти. Вадим занёс меня внутрь и бросил на кровать животом вниз. Очень скоро он заломил мне руку за спиной, не давая и шанса вырваться. Я только легонько принялась дёргать ногами и стучать по краю больничной койки, надеясь на помилование. Милана же подошла к нам, поправила волосы и театрально изобразила доктора.       — Ну что же, доктор Вадим, как будем лечить несносную пациентку? — саркастично пропела стерва, — может, уколом? Или сразу по жопе?       — Тут, похоже, нужны самые строгие меры, — хохотнул этот рогатый баран.       Как бы мне ни хотелось хотя бы словесно дать отпор, напомнить им, что они простые деревенские гопники, и не будет к ним никакого уважения за полученные даром магические силы, жопа уже затряслась от страха. Я повернула голову набок, отдышалась и унизительно выдавила:       — Не надо по жопе.       Милану это ещё больше развеселило — девица захихикала и подёргала меня за ушко, и отозвалась:       — Как это не надо, Сашенька, если ты у нас глупенькая и с первого раза не понимаешь. Тебе папочка сказал: нельзя мешать нам останавливать апокалипсис, а ты не слушаешься. Он сказал, можем воспитывать тебя как хотим, если увидим.       Недоколдунья без предупреждения шлёпнула меня ладонью по жопе, вынудив дёрнуться всем телом. Я зажмурилась от боли и заскулила:       — АЙ БЛЯЯЯЯЯЯ…       Милана же рассмеялась в кулачок и весело запрыгала на месте, как самая настоящая безумная колдунья. Сейчас она напоминала Беатрис образца прошлого года, когда у той были магические силы.       — Послушай, Милана, — с трудом выдавила я, стараясь игнорировать боль в настрадавшейся за сегодня жопе, — все Проклятые желали перестать ими быть… он вас просто использует…       — Дурочка ты, Сашка, вот и всё, — подмигнула Милана в ответ, — кто кого ещё использует… я стану управлять городами и странами, а потом кто знает, может, буду достойной преемницей великого колдуна. Неплохая заявочка, не правда ли?       — Вы меня теперь убьёте? — с опаской в голосе спросила я.       — Тебя-то? Не тупи, Саш, ты нам зачем?       Вадим весело поддакнул:       — Совершенно незачем.       — Ты ничего не можешь нам противопоставить, ты не прошла проверку своего отца в прошлом году, — театрально пропела Милана, стараясь поиздеваться ещё больше, — но он исключительно из отцовских чувств решил не убивать тебя пока что, мало ли, ещё одумаешься. Видишь, какой хороший у тебя папочка?       Ага, отец года, блин.       — А зачем вы тогда меня выслеживали? — совершенно запуталась я, и вызвала новую волну смеха у обезумевшей Миланы.       — Тебя-то? Ничего себе самомнение, Курага! Мы здесь, чтобы набрать психов в войско, скоро в городе такая бойня начнётся, закачаешься. Просто углядели, что ты гуляешь где не надо поздно вечером, и решили проучить немного.       Милана театрально зевнула.       — Ладно, — отмахнулась молоденькая Проклятая, — наскучила ты нам уже. Вяжи её, да пошли.       — НЕТ, НЕ НАДО!       Но мои крики не сработали — при помощи простыней и покрывал деревенские гопники связали мои руки и ноги, привязав их к краям кровати. Я теперь была полностью скручена, взаперти, а где-то недалеко валялся без сознания Кабан. Милана шутливо послала мне воздушный поцелуй напоследок, заставив поморщиться, и покинула палату. Я беспомощно подёргала руками, но эффекта это не принесло. Откуда-то издалека стали доноситься шумы открывающихся дверей, крики психов, бег по коридору. А я связанная лежала на койке в палате, не в силах даже удрать.       На меня вдруг накатила дикая подавленность, внутри скопилась горечь от всех сегодняшних поражений — от гибели Феликса из-за моей глупости, до того, как я собственноручно профукала амулет, от которого зависело всё, а теперь ещё и оказалась в ловушке. Я как никогда ощущала свою беспомощность, когда в палату вдруг залетели Антон с Алисой и очнувшимся Кабаном, что сейчас держался за голову от боли. Заскочив внутрь, ребята сразу закрыли за собой дверь, а я округлила глаза, уставившись на них.       — Саш, ты чего это здесь? — поинтересовался Антон.       — Лежу… — растерянно ответила я, — развяжи, а?       Очкарик словно очнулся и принялся развязывать закрученные в узлы простыни, попутно жалуясь, что вот умеет Вадим, часто ходивший в походы, с узлами работать. Оказавшись снова свободной, я вскочила и на радостях обняла Антона, который, судя по его виду, поплыл от этого.       — Спасибо, что пришли, ребят, — поблагодарила я.       — Да мы решили, вдруг ещё во что-то вляпаешься, — усмехнулась Мурзилкина в ответ, и похлопала меня по плечу, — ладно, погнали твоего математика искать. Только осторожнее, там снаружи всякие буйные бегают.       — Ага, знаю, меня один такой за жопу укусил.       Антон непонимающе поглядел на меня, и я с неловким видом отвела взгляд, поняв, что зря это ляпнула. Надеясь поскорее скрыться от стыдливого ощущения, я зашагала вслед за Алисой и Кабаном в коридор. Мы добежали до палаты математика, где тот и находился — заросший бородой, в больничной одежде и с полным смятения видом он лежал на койке и пялился в потолок. Офигеть, и Настюха когда-то была в него влюблена? Сильно же его, однако, потрепало.       — Охренеть, — только и выдавил всё ещё помятый Кабан, уставившись на математика.       Я взяла инициативу в свои руки, подошла ближе к преподавателю и негромко сказала:       — Здрасьте… помните меня? Я Саша Курочкина, Вы у меня в прошлом году математику преподавали… а летом убить пытались.       — Курочкина… — протянул математик, уставившись на меня безо всяких эмоций, — да, помню, довольно глупая студентка, списывала всё время. А ещё дочь Повелителя, что странно.       Я только обиженно закатила глаза и скрестила руки на груди.       — Слушайте, давайте чуть ускоримся. Мы пришли Вас вытащить отсюда, нам нужна Ваша помощь.       — Не надо меня отсюда вытаскивать, мне и здесь хорошо, — вяло отозвался математик, — я теперь смертный, наконец-то от меня отстанут.       Да блин, да почему с этими Проклятыми со всеми так сложно? Я собралась с силами, переглянувшись с Алисой и Антоном, судя по их лицам, ждавшими от меня чуда, и приступила к уговорам по новой.       — Слушайте, мой отец вновь возродился и теперь собирается уничтожить мир, и на этот раз у него всё может получиться. А ещё из психушки освободили всех психов, и если мы вовремя не дадим дёру, они нас на фарш пустят.       — Психи сбежали? — всё также без эмоций уточнил математик, и я кивнула. Он помялся немного и продолжил, — с этого и надо было начинать… и что Вам от меня нужно?       — Вы Проклятый, хоть и бывший. Только Проклятый может убить Баль… Бальтазара, — решилась сказать я.       Математик задумчиво посмотрел на меня.       — А ты, похоже, похрабрела с прошлой нашей стычки, Курочкина, — заметил он и лениво провёл ладонями по лицу. О, да Вы не торопитесь, мы ведь тут никуда не спешим!       — Да ладно, ну что Вам терять? — занервничав, поторопила я, — Вы всё равно в дурке торчите, а убьёте Бальтазара — станете героем.       — Ладно, — неожиданно кивнул математик и принялся подниматься с кровати.       Алиса воскликнула:       — Ну хоть кто-то не стал ломаться!       Мы все впятером выскочили в коридор, где нарвались на целую ораву психов, бежавших в нашу сторону. Кажись, фарш из нас в самом деле сделают.       — Назад, через крышу, — скомандовал математик, и мы все побежали в другую сторону, — там по пожарной лестнице слезть можно!       Мы добежали до лестницы, и когда я первая лезла наверх, чуть ли не помирая от страха, а до ушей доносились крики бегущих к нам психов, Кабан поторопил меня, пошлёпав по жопе и заставив дёрнуться как от удара током:       — Живей, Курочка, шевели жопой!       Наскоро мы все оказались на крыше, и лезший последним Кабан захлопнул за собой люк, не позволяя сорвавшимся с цепи психам последовать за нами. Кажется, в нашем районе становилось всё опаснее и опаснее…

***

      Что же было с Олежей, тем гопником-скинхедом, который в 1997 году постоянно донимал Риту Курочкину и случайно ввязался в историю с волшебным ремешком. Как и всем остальным подросткам на тот момент, ему тоже стёрли память, и он забыл о произошедшем. Ещё пару лет он также без зазрения совести доставал и стебал мою маму при каждой встрече из-за того, что ей не повезло жить с ним в одном доме. Потом Олежа с трудом и со второй попытки всё же окончил школу, его забрали в армию, и жизнь завертелась своим чередом. Сейчас ему, также как и Маргарите Курочкиной, было больше сорока лет, и он был всё таким же лысым, а ещё совсем недавно вышел из тюрьмы и решил вернуться в родные края, где давненько не был. Мужик в этот самый вечер отправился к своему товарищу — нашему районному участковому, который по совместительству был бывшим Проклятым и в прошлом году арестовал меня. Такое поразительное знакомство не было случайностью — после того, как Олежа в 1997 году стал случайным участником магических событий, Бальтазар, привыкший просчитывать всё наперёд, не оставил его без внимания как потенциального свидетеля. Он поручил участковому грязную работёнку — втереться в доверие к скинхеду и приглядывать за ним таким образом, на случай если скинхед вдруг снова что-то ввяжется или вспомнит то, чего лучше не вспоминать. Поэтому на протяжении уже около двадцати лет эти двое держали связь, хотя тупоголовый Олежа, естественно, не знал ни о том, что наш районный участковый был Проклятым, ни о произошедших прошлым летом событиях, поскольку сидел в тюрьме. Но именно в этот вечер здоровенный лысый мужик, когда-то изрядно помотавший нервы моей маман, пришёл в участок к старому другу и притащил бутылку водки. Именно в этот вечер участковый был какой-то нервный, поскольку понимал, что массовый беспредел в районе начался не просто так, и это как-то связано с Бальтазаром. Когда участковый с Олежей сидели в одиночестве за столом и выпивали, скинхед заметил это беспокойство и спросил:       — Чё нервный такой, случилось чего?       — Да есть там, — отмахнулся участковый.       — Ну давай, рассказывай, — хриплым голосом тут же отозвался Олежа.       — Да там, похоже, один авторитет вернулся, у которого я в должниках хожу, — постарался как можно более уклончиво ответить участковый, — вот думаю, как бы ко мне не нагрянул.       Подвыпивший Олежа завис на некоторое время, переваривая мысль.       — А чё, есть мыслишки, как бы косяк отработать можно было?       — Ну есть одна, конечно… перед ним прошлым летом одна девчонка сильно накосячила, Саша Курочкина, он тогда и отъехал. Вот я и подумывал, если её ему привести, может, и мой косяк спишет?       — Курочкина… — задумчиво протянул Олежа, и вдруг хлопнул ладонью по столу, — так я знаю, Рита Курочкина, по молодости в одном доме жили, та ещё шальная тёлочка. Постоянно её воспитывал, жизни учил, успешно, кстати, она мне на глаза даже попасться боялась и потом свои уродские нефорские одежды носить перестала.       Олежа довольно усмехнулся, потому что совершенно не поменялся за годы, и его характер был таким же скверным. А возможно, и хуже.       — Ну вот, это дочь её, Саша, мы её в прошлом году даже в розыск объявляли, — объяснил участковый.       — Так давай с неё и спросим, без базара, — вдруг агрессивно отозвался Олежа, и налив в рюмашки ещё водяры, взял участкового за плечо и пробормотал заплетающимся языком, — не очкуй, братан, щас ещё за встречу закатим и я лично тебе обеих этих Курочкиных приведу. И спросим за всё, и авторитету твоему подгон сделаем.       Дальше скинхед снова залил в глотку рюмку водки и поморщился.