Волшебный ремешок

      Я задумывалась и не могла понять, в какой момент мне пришлось так сильно повзрослеть и столкнуться с чередой неоднозначных выборов, в которых нет и не могло бы быть правильного ответа, но такой момент совершенно точно был. Даже в прошлом году, когда миру грозил апокалипсис, а я из-за жуткой несправедливости жизни стала пленницей волшебного ремешка, всё было просто и понятно: Бальтазар и его колдуны — злодеи, которых нужно победить. Этим летом всё было гораздо сложнее, и от этого было очень тоскливо. Мама на моих глазах столкнулась с дилеммой, в которой встретила своего бывшего, к которому, похоже, всё ещё что-то чувствует, но не сможет быть вместе с ним, потому что у неё теперь семья, и потому что тот в своё время попросту исчез из её жизни, и при этом мама должна быть с дядюшкой Эдиком, чувства к которому вряд ли такие сильные, но он помогает нашему содержанию. Феликс погиб из-за меня и из-за моей глупости, и Беатрис права, мы не найдём ещё одного Проклятого, который согласится отдать свою жизнь за гибель Бальтазара. И сложно винить их за это, ведь все хотят жить. Эх, а я так надеялась хоть на одно спокойное лето в жизни, как-никак, это последние мои каникулы в подростковом возрасте… но, похоже, моя беззаботная юность очень внезапно закончилась ещё в тот самый день больше года назад, когда я сунула свой любопытный нос в дедовский комод и освободила Феликса. И это затем привело к его погибели…       Мы всё также торчали в волшебной лавке, и настроение у всех было довольно тоскливое, поскольку мы понимали, что появление Бальтазара — всего лишь вопрос времени. Теперь-то, когда мы знаем, где спрятан амулет, он запросто выудит это знание из чьей-нибудь головы, в этом мой папка мастер. Я сидела на некотором расстоянии от остальных прямо на полу, облокотившись на стену, когда ко мне подсел Антон.       — Придумываешь план? — тихо поинтересовался он.       Я устало пожала плечами.       — Да нет никакого плана, — честно призналась я, — где мы теперь найдём ещё одного Проклятого? Мой отец куда раньше найдёт нас, прикончит, а затем поработит весь мир. Теперь-то ему будет несложно это сделать.       — То есть ты ещё и дочь сильнейшего тёмного колдуна… а ты ещё круче, чем я думал.       Я действительно пыталась улыбнуться, но не выходило, было слишком тоскливо.       — Да брось, Саш, ты себя явно недооцениваешь. Ты же через столько всего прошла, сейчас точно не время сдаваться.       — Ага, прошла… я даже с немощным стариком не справилась, и если б не ты, сейчас бы из меня уже отбивную бы сделали. Кстати, спасибо.       — Только вот я стал таким только потому, что меня ты вдохновила, — слишком даже уверенно сказал Антон, я его даже и не узнала, — давай так: сдаться мы ещё успеем, а упускать последний шанс, когда прямо в одной комнате с нами находится Проклятая, попросту глупо. Ты что же, просто так сдашься? Я же слышал, как ты говорила своему другу, что больше не намерена сдаваться.       — Подслушивал? — слабо пошутила я.       — Просто иногда внимательно слушаю тебя, меня это вдохновляет.       Антон с улыбкой взглянул на меня, и стало действительно как-то полегче. В самом деле, чего это я тут раскисла, когда в одной комнате с нами сидит Беатрис? Я через столько всего прошла за этот год, а теперь вдруг руки опускаю? Мама не сдалась даже через столько лет, так а я чем хуже? Курочкины, как оказалось, сильная порода, нас ни один гопник, и даже тёмный колдун не сломит. И Антон продолжил, протянув мне мизинец:       — Давай быстренько спасём мир ещё до ужина, а завтра пойдём на пляж? Угу?       — Угу…       Я скрестила мизинец с мизинцем Антона, как в детстве, наконец-то улыбнулась и, пожалуй, даже вдохновилась. Нет уж, Феликс не просто так погиб, я всё-таки доведу дело до конца. Я поднялась, взяла из-за стола Совы стул, который поставила рядом с креслом-качалкой Беатрис и села рядом с бывшей Проклятой. Закинула ногу на ногу, поправила свои покрашенные чёрные волосы за ухо и скрестила руки на груди.       — Что, сейчас опять будут нелепые речи? — сострила Беатрис.       — Нет, просто хотела с Вами поговорить, госпожа Беатрис. Знаете, в прошлом году я Вас значительно боялась.       — И правильно. Меня в прошлом году стоило бояться.       — Но я теперь понимаю: дело не в способностях. Видите парня в той части лавки? Это Кабан, мы с ним в одном технаре учимся. Он даже ростом не очень вышел, а весь техникум в страхе держит. Мне весь первый курс проходу не давал, гонял только так, а ведь я, на минуточку, дочь сильнейшего тёмного колдуна.       Беатрис усмехнулась. Кажется, речь её пока не очень-то и вдохновляла. Но я не сдавалась:       — А мой дед даже со способностями умудрялся быть слабым. Я Вас перестала бояться, потому что поняла, что мы похожи.       — Мы-то?       — Вы торчите в этой волшебной лавке, потому что это связь с Вашей прошлой жизнью, в которой был какой-то смысл. Я раньше была такой же одинокой, как Вы.       — Слышь. — Строго осадила меня Беатрис. Я невольно дёрнулась от испуга, но быстренько взяла себя в руки, напоминая, что не могу сдаваться. Не сейчас.       — Я не понимала в прошлом году, в чём настоящая сила, и только и удирала от всего подряд, мечтая, чтобы это всё закончилось. И если бы не мои друзья, то так и окочурилась бы. Они всегда смело шли вперёд, навстречу опасности, и помогали мне.       — Что ж, не проеби таких друзей, — хмыкнула Беатрис и снова сделала глоток.       — Одного… одного уже потеряла, — несколько болезненно отозвалась я, сумев на этот раз обойтись без брани, вспомнив, как Феликс беспощадно хлестал меня по жопе за это, — я про Феликса. Мы обе его потеряли. Поэтому мне и кажется, что мы похожи. Он ведь ради Вас в своё время пошёл к моему отцу, я знаю. Он, может, единственный, кто в Вас верил. Вы ещё можете всё исправить и отомстить за него.       Чуть погодя я добавила:       — И уйти красиво, как Вам бы и хотелось. Всё лучше, чем сидеть здесь в одиночестве.       Беатрис недовольно поглядела на меня, а я удержалась и не отвела взгляд.       После мы все вместе ехали в автобусе в сторону моего дома. Беатрис сказала, что бессмысленно искать Бальтазара по всяким деревням, он сам придёт ко мне домой и дождётся нас там. Сейчас, в автобусе, мы с Беатрис сидели рядышком, и мне по-прежнему не верилось, что я смогла убедить бывшую Проклятую пожертвовать собой ради убийства моего отца, а теперь мы словно подруги сидели рядом в обычном автобусе. Скажи мне кто-то год назад такое, я бы икать начала, честное слово.       Беатрис вдруг наскучило ехать молча, то и дело подпрыгивая на кочках, и она заговорила со мной:       — Ты же в него втрескалась? В Феликса?       — Ну… э-э-э… он же… — я немного поплыла, запутавшись в собственных мыслях из-за того, что слишком опешила.       — Я его любила. — Преспокойно продолжила Беатрис, — в каком-то своём смысле. Но и могущество, ради которого я давным-давно бросила свою привычную жизнь, я тоже любила. Я мало что помню из того времени, помню, как нашла раненую птицу и добила её, просто желая причинить кому-то боль. А Феликс жил неподалёку, и он был самым странным юношей в округе. Он не считал меня психопаткой, как остальные, не твердил сплошь и рядом о том, что мне нужно жить уготованной мне ролью, а верил, что каждый может быть кем-то иным. Зря он вообще-то за мной пошёл, из него ведь вышел бы достойный рыцарь, не свяжись он с безумными Проклятыми. Я иногда, конечно, задумывалась раньше, что было бы, если бы мы оба… но…       Беатрис так и не закончила предложение, и наверное, это навсегда останется тайной, до скончания веков.       Надо признать, бывшая Проклятая не потеряла сноровку — когда мы все пришли в комнату мамы, в которой больше года назад состоялось сражение с Бальтазаром, то провели там от силы несколько минут. К моменту, когда я вручила Беатрис амулет, уже настоящий амулет, сюда зашли Крокодил, Милана, рогатый Вадим и мой дедушка с тростью. Зомбированного дядюшку Эдика они уже, похоже, решили не брать, тут и так тесновато. Крокодил ядовито улыбнулся.       — Последнее моё воспоминание об этой комнате как-то не очень, помнишь, Саша? Рита?       Мама косо взглянула на молодого неформала, который сейчас всецело был тёмным колдуном.       — Но уверен, мы это исправим, — хмыкнул он, — амулет.       Крокодил протянул руку, и Беатрис вдруг бросила ему амулет, приземлившийся прямо в ладонь. Крокодил зажмурился и издал восторженный вздох.       — Говорил ведь, всё получится. План длинный, но действенный.       — Но… — только и вырвалось у меня. Я слишком уж сильно опешила.       — Саша, Саша, ты что, в самом деле подумала, что я доверил бы тебе настоящий амулет? Прости, ты с самого начала доказала свою ненадёжность. Нет, нет, в прошлом году я сразу ощутил, что что-то не так, потому-то и устроил вам подставной спектакль с победой над злодеем.       Крокодил пальцем поманил Беатрис в свою сторону, и та с самым спокойным видом прошла мимо меня. Я с вызовом посмотрела на бывшую Проклятую, и та соизволила объясниться, обняв меня за плечо:       — Сашка, не будь ты такой доверчивой ко всем. Да, я бывшая Проклятая, но видишь ли, какая штука… бывших Проклятых не бывает. Бальтазару никогда не составит труда вернуть нам наши силы, но сделает он это только с самыми надёжными, свора предателей ему ни к чему. А кто может быть надёжней той, что добыла амулет, за которым мы охотились столько столетий? Не зевай, Сашенька.       Беатрис дёрнула меня за нос, вынудив поморщиться.       — И что только Феликс в тебе нашёл, дура ты и есть дура.       — Вот крыса, — фыркнул Кабан, вызвав у Крокодила усмешку.       Эх, моя летняя мечта, чтобы Кабан приехал к нам в деревню и вломил достававшему меня Крокодилу как следует, свернула куда-то не туда…       Гопник только хотел было броситься к нему, но Крокодил, он же Бальтазар, остановил его движением руки и сказал:       — Не советую. Следующего, кто даже дёрнет головой без разрешения, я убью на месте. Мне плевать на ваши жизни, а Сила возвращается ко мне всё больше с каждой секундой, так что труда мне это не составит, можете не сомневаться. Остальным, согласно давней традиции, я позволю наблюдать за процессом начала Великого Трибунала, и лишь затем убью на месте. Я всегда был… был…       Я вдруг ощутила, как теряю сознание. В глазах всё плыло, тело уже меня не слушалось. Последнее, что я запомнила — как чересчур болезненно плюхнулась на задницу…       Я пришла в себя в какой-то странной комнате. Это была самая обычная квадратная комната со столом посередине, а на столе лежало пирожное. Комната была мне незнакома, и впечатление было такое, как будто я проспала сотню лет, не меньше. Зато хоть выспалась, попыталась мысленно отшутиться я, после чего принялась оглядываться по сторонам. Заметила, что на мне всё также мои спортивные синие шортики с кедами и майка, взяла рукой себя за волосы и убедилась, что они всё такие же крашеные чёрные. Так, хорошие новости — во мне вроде как ничего не изменилось. Зато порывшись в карманах шорт, я обнаружила какой-то сложенный вчетверо листок. Достав его из кармана и развернув, я прочла написанное на нём корявым почерком, видимо, обычной шариковой ручкой:       «ТЫ ВНУТРИ СВОЕГО ПОДСОЗНАНИЯ, ВЫБИРАЙСЯ, ПОКА МОЗГИ НЕ РАСПЛАВИЛИСЬ»       Я устало захныкала, поняв, что всё-таки выкрутиться не удалось, и я снова нажила проблем на свою жопу. Да почему всё всегда так сложно? И зачем я вообще доверилась этой Беатрис, которая нас предала при первой же возможности, чем я вообще думала, она же меня в прошлом году несколько раз чуть не убила, блин! Ладно, Сашка, соберись, не время хныкать, у тебя всё-таки мозги вроде как плавятся… сильнее, чем на парах в технаре. Ещё раз внимательно оглядевшись в пустой комнате без дверей, я всё-таки углядела дверь… да такую, что у меня челюсть отвисла от шока. Я уселась на корточки, приглядевшись, поскольку дверь была маленькой-маленькой, где-то с мою ладонь.       — И как мне вообще выбираться? — вырвалось у меня, и я поймала себя на мысли, что всё это походит на Алису в стране чудес. Только перспектива побывать на месте Алисы меня не шибко радовала, нашла время фантазировать, блин! Ох, какое же больное у меня подсознание…       Я подошла к столу, на котором лежало пирожное и рядом записка с требованием съесть его. Из Алисы я мало что помнила, разве что то, что она тоже ела пирожное, уменьшилась в размерах и вышла в дверь. Фыркнув, я принялась есть пирожное, и тоже сильно уменьшилась. Подошла к двери, которая всё равно была мне по шею, подёргала за ручку, но дверь оказалась запертой.       — Да бля, вы издеваетесь? — выплеснула я с обидой и от злости пнула по двери ботинком. Тут же поморщилась от боли и пожаловалась вслух, — это ж моё подсознание, нельзя попроще, окно там намутить?       Я услышала какой-то странный звук трансформации, задрала голову наверх и увидела появившееся в стене окно с дешёвым окном, как в нашей хрущёвке, до которого мне теперь было и не допрыгнуть в силу роста.       — И чё мне теперь делать прикажете? Давай, расти!       Я попрыгала на месте, надеясь таким образом вырасти. Ждать как в детстве лет десять, пока дойду до метра семидесяти, мне не вкатывало, и я на всякий случай снова порылась в карманах шортиков. И снова нашла там записку, которую тут же развернула и прочла:       «НЕ ТУПИ, САШ, ОГЛЯДИСЬ»       Я поморщилась от обиды, но в самом деле принялась оглядываться, чего мне терять теперь? Под столом я заметила какую-то маленькую настойку, выглядевшую как боярышник, подошла и взяла её в руку. Открыть её было вполне себе просто, я принюхалась и поморщилась от запаха спирта. Зашибись, подсознание, ты надо мной поприкалываться решило? То есть сначала я всё предыдущее лето огребала ремешком за любовь к спиртному, бросила за счёт этого вредную привычку, а теперь, видите ли, чтобы спастись, снова напиваться должна? Но помощи ждать было неоткуда, и я с тяжбой выдохнула, сделала глоток, поморщилась из-за спирта во рту — вот такого в Алисе я точно не помню! — а затем принялась увеличиваться. Слишком сильно увеличиваться, и вскоре ударилась головой о потолок.       — Э, э, это уже слишком! — вырвалось у меня.       Теперь я была вынуждена опустить голову набок, чтобы более-менее стоять на ногах, хоть это и было жутко неудобно. Что вот за подсознание у меня такое отбитое, сначала дверь заперта оказалась, теперь травиться пришлось, чтобы вырасти, офигенные приколы, блин! Я подошла к окну, подёргала за ручку окна и со второй попытки открыла его, из-за чего дешёвое окно издало сильный скрип. Давненько его, похоже, не смазывали. Наклонившись, я стала вылезать в чересчур узкое окно, головой вперёд, и это напомнило мне, как в прошлом году на вечеринке я также мучилась, удирая от зомбированного Кабана. Накаркала — сейчас я снова ударилась задницей о верхнюю раму окна, потому что жопа с трудом вылезала.       — Да бля, — проскрипела я зубами от злости.       Пришлось сделать усилие для рывка, претерпеть боль в заднице, и я всё-таки вывалилась наружу. Только вот в отличие от Алисы попала совсем не в страну чудес, а… в свой район. Поднялась и поняла, что я чересчур высокая — я теперь была ростом с местные пятиэтажки, что было не то чтобы очень комфортно. Внизу ездили машины и ходили люди, с недоумением оглядывавшиеся на меня. То есть их вот вообще не напрягает, что я так выросла, да? Что ж, зато на физкультуре теперь впереди всех ставить будут. Решив на время завязать с иронией, всё-таки у меня мозги плавились, я осторожно зашагала по району, стараясь не наступать на машины и людей. Пришлось пройти по двору, где пили пиво местные гопники, и они были вынуждены отпрыгнуть в сторону, чтобы не попасть под мою кеду. Один из гопников агрессивно и чересчур громко крикнул:       — Курочка, слышь, как меньше станешь — по жопе получишь за такое!       — Да простите, я не виновата! — вырвалось у меня. То, что я сейчас такая высокая и могу просто ногой пнуть их как футбольный мяч, уверенности как-то не добавляло, всё-таки вряд ли это насовсем, потом ещё реально найдут…       Гопники стали злобно пинать меня по кедам, и я чуть не потеряла равновесие с непривычки.       — Ай, да хорош, я же уже извинилась! — прокричала я и поспешила двинуться вперёд.       Вскоре увидела многоэтажку, которая летала прямо в воздухе, и я только с моим нынешним ростом могла до неё допрыгнуть. Так, чур не удивляться, что в нашем районе многоэтажный дом парит прямо в воздухе, я и до этого немало чудного здесь насмотрелась! Я подпрыгнула, ухватилась руками за дверь подъезда, и как только повисла на ней, принялась уменьшаться до нормальных размеров. Я тут же выпучила глаза от страха, поскольку перспектива грохнуться вниз и тупо разбиться совершенно меня не радовала. Запрыгнув на крыльцо, я всё также испуганно держалась за ручку закрытой двери в подъезд, и принялась переводить дыхание. Позвонила в домофон одной из квартир и когда трубку взяли, пропела с глуповатым видом:       — Откройте, пожалуйста. Я тут застряла немного, хи-хи…       Было мне вообще не до смеха. Зато с другой стороны домофона раздался какой-то мрачный и пугающий голос:       — Будь осторожна внутри.       Дверь открылась, и я тут же юркнула в подъезд. Что ж меня там дальше-то ждёт…       Тем временем, в реальности, в нашей с мамой квартире Проклятые уже связали на стульях всю остальную компанию — маму, Алису с Антоном и Кабана. Крокодил с сознанием моего отца сухо обратился к Беатрис:       — Проследи за ними, чтобы не выкинули ещё какой-нибудь фокус, и потом убей.       Все Проклятые кроме Беатрис покинули квартиру, а мама испуганно поглядела в мою сторону. Я лежала в углу, всеми забытая, без сознания.       — Саша! — испуганно прокричала мама, и после обратилась к Беатрис, — что с ней?       — Её мозг плавится, и скоро она труп, — преспокойно ответила та.       Проверив верёвки, которыми была связана Рита Курочкина, колдунья промурлыкала:       — Но тебе не о ней надо волноваться. Заклинание наложено, и скоро ваш дом рухнет.       — Вот вы крысы! — злобно прорычал Кабан, явно недовольный, что и его дом тоже разрушится, но был проигнорирован.       Беатрис вышла из комнаты, и вскоре все связанные услышали хлопок входной двери. Мама в панике тут же попыталась дёрнуться, но результатом было то, что она грохнулась на пол и заскулила от боли. Ситуация выглядела очень плачевно…