Hatred awakening tenderness.

Звуки столовых приборов. Шелест газеты старика. И только её глаза.

Как бесит. 

С каких пор я начал постоянно смотреть на неё?  Неужели мой мозг начал постепенно атрофироваться? 

Сегодня был обычный день, завтрак в семь утра, как и все предыдущие дни нашей жизни.  Восьмая, сидящая передо мной была невыносима.  Я старался не смотреть на неё, уткнувшись в тарелку с овсянкой, которая внезапно показалась мне отвратительно пресной.  Лютер с Эллисон, как обычно, утопали в своем сладком мире, их взгляды,  слишком нежные и сопливые, раздражали не меньше, чем Долорес. Диего, самодовольно  вытирающий нож о скатерть, казался мне воплощением напыщенной пустоты. Бен, сдерживая смех,  наблюдал за Клаусом, который,  как всегда,  умудрялся незаметно подливать в свой стакан что-то крепче сока. Ваня, погруженная в книгу, оставалась, как всегда, отрешенной от всего происходящего.   Всё было как обычно, вот только в последние дни мои глаза никак не могут оторваться от нее. От номера восемь. Почему, черт возьми, Долорес всегда сидит напротив меня? Она всегда меня раздражала, постоянно, ещё с самого детства. Она всегда была громче всех, на одном уровне с Клаусом. Всегда хохотала, ей всегда было весело и радостно. Меня это до жути вымораживало. Я никогда не понимал, как можно смеяться без повода, как можно быть таким ярким пятном среди серости дня. Её смех раздражал меня ещё больше, чем звук ножа, скребущего по тарелке. Она всегда была слишком яркой, слишком живой, слишком… Долорес. Именно поэтому все наше детство я пытался сделать так, чтобы ее смех звучал гораздо реже.  Я постоянно старался избегать её, уединяясь в тени, чтобы не слышать этот пронзительный смех и видеть довольную улыбку. Но чем больше я пытался её игнорировать, тем сильнее она была рядом. Она знала это и, похоже, наслаждалась тем, что могла меня выводить из себя. Она старательно раздражала меня, а я её. Наши чувства ненависти всегда были взаимны.   Но вот в последний месяц начали происходить странные вещи. Недавно я заметил, что её смех стал звучать иначе. Не как раньше, резонируя в моем сознании, вызывая злость и раздражение. Теперь он звучал подозрительно сладко.  Этот звук, который прежде вызывал во мне только раздражение и желание заткнуть уши, теперь… притягивал. А несколько дней назад, на уроке древне греческого языка, я и вовсе обратил внимание на то, что фигура Восьмой стала совсем другой. Ее фигура становилась более изящной, более женственной?  Я не мог понять, что произошло, но что-то в ней изменилось. Может быть, это было просто мое воображение, но мне казалось, что она стала более спокойной, более уравновешенной. И это меня пугало.  Я не мог объяснить, почему меня так беспокоит изменение в ней. Это было чуждо для меня. Ведь я всегда старался избегать её, считая её раздражающей и надоедливой. Но теперь, когда она стала другой, я чувствовал себя растерянным.  На тренировках я не могу спокойно сосредоточится, телепортируюсь я не туда, куда хочу. С квантовой физикой проблемы, не могу решить легчайшие уравнения. Даже отец недавно посмеялся надо мной.  Все валится из рук, голова не работает. Что со мной? Я деградирую? Какой ужас.  После завтрака я молча поплелся за всеми в свою комнату. Все что-то обсуждали, смеялись. Мне было не интересно. Шагая по коридору, я глядел в пол, стараясь быстрее дойти до своей комнаты и остаться в тишине, но я заметил как Клаус замедлил шаг и сравнялся со мной. Вот придурок. — Ты чего такой хмурый? — вдруг спросил тот, хлопнув меня по плечу. — Хочешь? — усмехнувшись, протянул мне маленький пакетик с порошком.  — Отвали, Клаус, — сморщился я, слегка оттолкнув его от себя. Ещё бы он мне наркоту предлагал.  — Да ладно, не прикидывайся, — подмигнул Клаус. — Я всё видел за завтраком, — заулыбался он, спрятав пакетик в карман шорт. — Ты что, наконец понял, что Восьмая симпатичная? — прошептал Клаус с лукавой улыбкой, указав на Долорес, которая шагала рядом с Беном и что-то обсуждала.  — Она не симпатичная, — буркнул я, хотя его слова задели. Я продолжал прятаться за каменной маской, но внутри меня все металось в смятении. Восьмая действительно изменилась, и это тягостное осознание не покидало меня. Клаус не унимался. Его насмешливая улыбка только подогревала моё раздражение. — Почему ты так боишься признать очевидное? Я видел, как ты весь завтрак пялился на неё, — пробормотал он, меняя тон. Я стиснул зубы, стараясь подавить прилив гнева, но внутри происходил настоящий шторм. Почему это так важно для Клауса? Что ему до моих чувств? Но его слова всё больше проникали в мою голову, и я не знал, как от этого избавиться. Я резко остановился, схватил его за воротник рубашки и телепортировал на чердак.  Затылок Клауса сильно ударился о деревянную стену, от чего тот зашипел от боли.  — Заткнись, понял? Я не собираюсь это обсуждать с тобой. И только попробуй что-то рассказать ей, — скрипел зубами я, раздраженно сжимая воротник его рубашки. Через пару секунд я развел руки и отпустил его, наблюдая, как он медленно оседает на пол. — Понял я, — вздохнул Клаус, поправив свою теперь помятую рубашку. — Но послушай, ты какой-то вялый в последнее время. Уже все это заметили. Если дело в том, что ты действительно влюбился в Долорес, я не осуждаю тебя за это, — усмехнулся он, проверяя карманы, боясь где-то просрать свои драгоценные пакетики.  Я отошел к окну, сжав кулаки. Чувствовал, как дыхание сбивается, а мысли путаются. Почему он не может просто заткнуться? Почему всё так сложно? Мне хотелось исчезнуть, телепортироваться куда-нибудь подальше, где никто не будет задавать глупых вопросов.  — Эй, я серьёзно, — Клаус вскочил на ноги и подошёл ближе, но уже без прежней насмешливости. — Если что-то происходит, ты можешь мне сказать. Я не буду смеяться. Ну, почти. Я закатил глаза, вцепившись пальцами в подоконник, чувствуя как меня трясёт. Я понимал, что Клаус мог бы меня выслушать, может, даже помочь, но это было так сложно. Всё это казалось таким постыдным. Не влюбился же я в свою сестру, которую терпеть не мог? Я сам не мог понять, что со мной творилось, как я мог это объяснить?  — Я сам разберусь, — прошептал я, не оборачиваясь. — Почему ты считаешь, что влюбленность - это что-то постыдное? Вот к примеру… — Но это Долорес! Я терпеть её не могу! Я не могу влюбляться в неё, это просто... — я не мог закончить свое предложение. Я просто не мог этого принять. Конечно, я никогда не влюблялся, как я мог? У меня никогда не было времени на такие глупости.  Сейчас хотелось рассмеяться, крикнуть, побиться головой об стену, что бы я себя не чувствовал таким.  — Ты идеализируешь ситуацию, — тихо сказал он, стараясь еще раз достучаться до меня. — Посмотри на вещи реально. Возможно, это просто… взросление? Я закрыл глаза, пытаясь отгородиться от его слов. Восьмая не могла быть объектом моих чувств. Она была источником моих страданий, и если я позволю глупым эмоциям руководить мной, то разрушу всё, что у меня есть. — Забудь, Клаус, — стиснув зубы, ответил я, закрыв глаза. — Просто оставь меня в покое. Я сам разберусь с этим. И как только я разберусь, как этим управлять, я позабуду об этом кошмаре. — Пятый, никто не умеет управлять влюбленностью, — вздохнул брат, запрыгнув на подоконник, опираясь спиной о холодное стекло.  — Неужели я действительно влюбился? — вырвалось у меня и я тут же закрыл свой рот. Мне не хотелось разговаривать с Клаусом по душам. Он может разболтать всем, но пути назад уже не было.  С тяжелым вздохом я также, как и Клаус запрыгнул на подоконник и мою спину окутал зимний холодок.  — Говорю же, это нормально, — сказал он, прикуривав сигарету.  — С каких пор ты так хорошо стал разбираться в философии? — вырвался у меня смешок, подняв на него свои темно-зеленые глаза.  — Всегда знал, что у меня есть талант, — усмехнулся Клаус, поднося зажженную сигарету к губам. Дым медленно выходил из его уст, заполняя пространство вокруг нас. — Ты просто слишком упрям, чтобы это признать. Вокруг все видят, что у нашей Восьмой и у тебя какие-то мутки, а ты продолжаешь прятаться за своим каменным лицом. Я посмотрел в окно, где снег медленно падал на землю, затягивая всё белым покрывалом.  Долорес… Да, она была такой, какой я никогда не думал, что сможет стать. Возможно, всё изменилось не только в ней. — Ты просто боишься, — продолжил Клаус, держа сигарету между пальцами. — Боязнь признаться себе в чувствах. Но вот увидишь, если не признаешь их, станет только хуже, — он протянул мне сигарету и не раздумываясь принял её.  Я закурил, чувствуя, как никотин проникает в легкие, успокаивая нервозность. Клаус был прав — я боялся. Боялся не только своих чувств, но и их последствий. Подумать только, что я могу почувствовать что-то к Долорес. Сколько лет я старался держать её на расстоянии, но что-то пошло не так.  — Может, ты просто боишься, что она тебя отвергнет? — Клаус прервал мои мысли, словно читая их. — Заткнись, — прошептал я, но без злости. — Я не буду ей говорить о каких-то чувствах, может я и вовсе поспешил с выводами. Я не люблю её.  — Ну конечно, не любишь, — усмехнулся Клаус, глядя на меня с явным недоверием. — Ты просто случайно смотришь на неё, как будто она единственная в комнате, и случайно злишься, когда кто-то другой к ней подходит. Совпадение, да? Я затянулся сигаретой, чувствуя, как дым обволакивает мои мысли, делая их чуть менее острыми. Может, он и прав. Может, я действительно что-то чувствую. Но признать это вслух было равносильно тому, чтобы сдаться. А я не умел сдаваться. — Ладно, — вздохнул я, глядя на снег за окном. — Допустим, ты прав. Но что дальше? Я не могу просто подойти и сказать ей… это. — А кто говорит, что нужно сразу всё выкладывать? — пожал плечами Клаус. — Начни с малого. Перестань быть таким ежом. Она же думает, что ты её ненавидишь.  — Черт! — неожиданно воскликнул я, уставившись на Клауса. — А если она уже прочла мои мысли? Даже сегодня на завтраке? Она же спокойно могла это сделать, — побормотал он, нервно затянувшись никотином.  — Не переживай, — усмехнулся Клаус, выдыхая дым. — Если бы она что-то поняла, ты бы уже заметил. Долорес не из тех, кто молчит, когда что-то знает.   Я задумался, глядя на снежинки, медленно таявшие на стекле. Может, он прав. Может, всё не так страшно, как я себе нарисовал. Но как начать? Как перестать быть тем, кем я был все эти годы?   — Просто будь собой, — сказал Клаус, словно угадав мои мысли. — Только без этой твоей едкой саркастичности. Попробуй улыбнуться ей, например.   — Улыбнуться? — я фыркнул, но в голове уже прокручивал сценарий. Может, и правда стоит попробовать. Не сразу, конечно, но постепенно.   — Да, улыбнуться, — я потушил сигарету, пока тот поглядывал на меня. — И перестань смотреть на неё, как на врага. Она не монстр, Пятый.   Я вздохнул, чувствуя, как напряжение понемногу отпускает. Может, всё не так безнадёжно.  — Вот улыбнись сейчас для меня, — неожиданно проговорил Клаус.  Я посмотрел на Клауса, сжав губы. Улыбнуться? Сейчас? Это звучало как издевательство. Но он смотрел на меня с таким вызовом, что я невольно скривил губы в подобие улыбки.   — Ну, это уже что-то, — усмехнулся он, прикрыв лицо рукой. — Теперь попробуй так посмотреть на неё.   — Ты издеваешься, — пробормотал я, но в голове уже мелькали мысли. Может, и правда стоит попробовать. Не сразу, конечно, но хотя бы перестать хмуриться, когда она рядом.  — Ладно, — вздохнул я, глядя на снег за окном. — Попробую. Но если что-то пойдёт не так, это на твоей совести.   — Не переживай, — хмыкнул тот. — Если что, я всегда рядом. Хотя, думаю, ты справишься.   Я кивнул, чувствуя, как в груди что-то сжимается. Страх, надежда, неуверенность — всё смешалось.  — Ладно, — наконец сказал я, глядя на Клауса. — Попробую, но если она посмотрит на меня, как на идиота, я тебя придушу. — Обещаю, не посмотрит, — рассмеялся он, закуривая новую сигарету. — Просто не переигрывай. — Может, хватит курить?  — Не, — помотал он головой, втягивая в свои легкие никотин. Цокнув, я спрыгнул с подоконника и потянулся. По всей видимости Клаусу было комфортно на чердаке и он остался на какое-то время там. Я в свою очередь телепортировался в свою спальню. Я зашагал по комнате, глядя в пол. 

Улыбка. Улыбка. Улыбка. 

Остановившись перед зеркалом, я попытался натянуть искреннюю улыбку, но я выглядел как какой-то серийный маньяк. Какой кошмар.  Суровое выражение лица не покидало меня, и я снова принялся практиковаться. Улыбка должна быть естественной, а не заставленной. Я вспомнил, как Долорес смеется, как искрится её взгляд, и попытался передать это чувство. Пытаясь вспомнить хотя бы один веселый момент за последние несколько месяцев, я вдруг осознал, что их было не так уж много.

Думаю, мне нужно отвлечься. 

Оказавшись на кухне, я включил чайник и тяжело вздохнул. Мне нужен кофе. Черный кофе.  Кофе заваривался медленно, и я погрузился в размышления о том, как изменить своё восприятие. Долорес. Она стала центром моих мыслей, даже когда старалась отвлечься.  — Такая надоедливая, — пробормотал я, летая в своих мыслях. — Я, чтоли? — послышался знакомый женский голос, от чего я чуть не упал с кухонного стула. Обернувшись, я увидел Долорес, вошедшую на кухню. Что мне делать? Когда улыбнуться? Сейчас? Нет, сейчас слишком рано, да и нет повода. А когда, черт возьми? Она, казалось, просто пришла попить воды, но, увидев меня в таком состоянии, не могла удержаться от шутки. — Ты выглядишь так, словно на тебя свалилось всё несчастье мира, — произнесла она, поднимая бровь. — Что-то случилось? Я попытался зафиксировать на лице безразличие, но вместо этого только сильнее нахмурился. — Ничего, просто кофе варю, — ответил я чуть скупо. — Хмурый, как всегда, — буркнула та, беря в руки стакан, чтобы налить себе холодную воду.  — Из под крана не советую пить, вода слишком холодная, заболеешь, — вырвалось у меня, когда я мельком взглянул на неё.  — Что это с тобой? Беспокоишься обо мне? — усмехнулась она, подняв на меня взгляд.  Соберись! Секунда, чтобы настроиться, и ещё одна — чтобы не допустить фиаско. — Разве что в твоих мечтах, принцесса, — выкрутился я и довольно заулыбался. 

Что? Я улыбаюсь? 

Молюсь богу, чтобы я сейчас не выглядел как странный извращенец. Но моя улыбка вроде искренняя.  Долорес замерла на мгновение, её глаза расширились от удивления. Она явно не ожидала такого поворота. Потом её губы дрогнули, и она рассмеялась — тихо, но искренне. — Ну, наконец-то, — сказала она, поставив стакан на стол. — Я уже думала, что ты вообще не умеешь улыбаться. Я почувствовал, как щёки начинают гореть, и поспешно отвернулся, чтобы скрыть смущение. Кофе, чёрт возьми, где мой кофе? Почему чайник так долго кипятится?  — Не привыкай, — пробормотал я. — Это разовая акция. — Ох, как жаль, — она подошла ближе, её голос звучал игриво и довольно.— А я уже начала думать, что ты становишься мягче. — Мягче? — я фыркнул, стараясь сохранить серьёзность, но уголки губ предательски дёрнулись. — Ты слишком многого хочешь. Долорес подошла к столу, оперлась на него и смотрела на меня с таким выражением, будто разгадывала сложный ребус. — Ну, знаешь, — начала она, — если это действительно разовая акция, то ты зря старался. Улыбка у тебя неплохая, но, видимо, редкая, как солнечный день в  ноябре. Я хотел что-то ответить, но в этот момент чайник наконец закипел, прервав нашу беседу. Я поспешно встал из-за стола, стараясь не смотреть в её сторону. Когда я налил горячий кофе в кружку, аромат наполнил кухню, но мысли о Долорес не покидали меня. Я чувствовал, как она все еще смотрит на меня, и это было одновременно приятно и нервно. Я сделал глоток — крепкий и горький, как моя жизнь в последние месяцы. У меня в голове не укладывалось то, что происходило сейчас между нами. Разве мы не ненавидели друг друга? Но в те считанные секунд, что шло наше «общение», мне показалось, что она смотрит на меня по-другому, её слова были чуть мягче, а взгляд — немного теплее.  — Ты куда? — быстро вымолвил я, когда заметил, как девушка начала молча уходить.  — К себе в комнату, а что? Тебе неожиданно стало интересно вести со мной диалог? — вскинула она одну бровь, когда обернулась.  — Нет, просто ты ничего не сказала перед тем, как уйти, — ответил я, поставив кружку с кофе на столешницу, скрещивая руки на груди.  — Может, мне ещё нужно было в лоб тебя поцеловать, ну так, на прощание? — хмыкнула она, решив подойти ко мне.  — Типо, как покойника?  — Да нет, ты что, — рассмеялась она, наклонив голову набок, — хотя сейчас, глядя на тебя, мне кажется, что это было бы не так уж и плохо. Я не знал, как реагировать. Её слова звучали одновременно игриво и провокационно, и мне вдруг пришло в голову, что, возможно, за всем этим скрывается что-то большее, чем просто взаимная антипатия. — Лучше уж я останусь без твоих поцелуев, — наконец сказал я, стараясь сохранить равнодушие. — Почему ты так боишься? — произнесла она, её голос стал чуть более серьёзным. — Это всего лишь игра слов. Неужели ты думаешь, что я всерьез настаиваю на поцелуе? — Кто тебя знает, в академии ты тут самая сумасшедшая, — ответил я, довольно усмехнувшись. Подшучивать над Долорес мне нравилось гораздо больше, чем просто вести обычный разговор.  — Ты прав, — чуть тише проговорила она, наклонившись ещё ближе ко мне. 

Какого черта она делает? 

— Давай, не глупи, — возразил я, стараясь сохранить серьезность. — Не сделаешь ты этого. Она остановилась в нескольких сантиметрах от меня, и в воздухе вдруг повисло напряжение. Я мог слышать ее дыхание, и это было обманчиво близко к интимному.  Как же я ненавидел её за это. За её способность заставлять меня чувствовать те эмоции, чувства, что мне всегда были чужды. Но в то же время не мог не восхищаться тем, как она это делала, как зажигала во мне такой странный, не знакомый для меня жар по всему телу.  Она наклонилась ещё ближе, коснувшись губами моего уха. — В твоих мечтах, Пятый, — Долорес отстранилась и с довольной улыбкой развернулась на пятках, уходя.  Я почувствовал, как моё сердце забилось быстрее. Тело словно наполнилось адреналином, но я старался не подавать виду, как же она меня раздражала и притягивала одновременно.  — А ты слишком много себе позволяешь, Восемь, — ответил я хмуро, глядя ей в спину. — А ты что, расстроился? — удивленно приподняла она брови, обернувшись.  Одного движения хватило для того, чтобы я телепортировался и прижал девушку к стене. Моя правая рука была на её затылке, поэтому она избежала сильного удара. Я позаботился об этом.  Я чувствовал её знакомую дрожь, её напряжённое тело под моей левой рукой. Я смотрел ей прямо в глаза. Её близость будоражила меня и я с трудом сохранял хладнокровие.  — Я тебя ненавижу. Эти слова сорвались с моих губ раньше, чем я успел остановить себя. Я даже не мог понять, зачем сказал это. Но это было правдой, верно? Всё это время я её ненавидел. Я ненавидел её смех, её насмешки, её способность выводить меня из себя. Но теперь, когда мы стояли так близко, когда я держал её возле себя, я мог почувствовать, как сильно сердце колотиться в моей груди. Я ненавидел то, как сильно она меня раздражает. Ненавидел, потому что не мог понять, что я чувствую к ней. Ненавидел, потому что не мог перестать смотреть на неё.  — Не волнуйся Харгривз, наши чувства взаимны, — почти шёпотом проговорила она, с вызовом в глазах смотря на меня.  Воздух в комнате словно электризовался, все мои чувства словно обострились, и я мог слышать, как её сердце стучит так же быстро, как и у меня. Мы стояли лицом к лицу так близко, что я мог видеть, как её зрачки слегка расширяются, а лёгкий румянец покрывает её щеки. — Не сомневаюсь в этом, — ответил я негромко, но с хрипотой в голосе, которую я даже не смог скрыть. Моя рука словно приклеилась к ее затылку, запутавшись в её волосах, и я не мог её убрать. Я был словно в трансе, не в силах отвести взгляд. Никогда раньше не был так близко к ней. Никогда не чувствовал её тепло так сильно. Но в то же время в моей голове творилось полное безумие, и я уже не мог думать ровно. — Может, тогда отпустишь меня? — пробормотала она, когда я неосознанно наклонился чуть ближе.  — Тебе так некомфортно? — сарказм в моём голосе казался слишком наигранным, я не мог скрыть свое напряжение и волнение. — Ты не отвечаешь на вопрос, — с лёгким раздражением ответила Долорес, даже не попытавшись вырваться из моего захвата.  Эта ситуация была очень странной. Мы никогда раньше не стояли так близко. И я не мог сказать, что это было неприятно. Скорее даже наоборот. Мне было очень комфортно стоять так близко к ней. — Я пока не хочу тебя отпускать. Её брови поползли вверх от удивления. Кажется, что теперь она была растеряна. Мои пальцы еле поглаживали кожу её затылка, слегка перебирая пряди её волос. Впервые я увидел у неё такой растерянный взгляд.  Мы стояли так ещё несколько секунд, просто смотря друг на друга. Я не мог отвести от неё взгляд. Постепенно я почувствовал, что мои пальцы мягко переместились с её затылка на щеку. Я так хотел коснуться её щеки, но не мог сказать, был ли этот жест нежным или нет. Мне хотелось, чтобы она не отстранилась. Мне хотелось, чтобы она прижалась ко мне, просто стояла так, с закрытыми глазами и расслабилась. Большой палец медленно прошелся по её щеке. Этот жест казался слишком странным для меня, слишком мягким и нежным. Но я не мог перестать прикасаться.  — Не забывай, что только я могу так играть, — тихо проговорила она, убрав мою руку в сторону. 

Я засмущал её. Впервые. 

— Почему я тоже не могу этого делать? — спросил я, наблюдая, как она отходит от меня, старательно скрывая румянец на щеках. — Твой кофе скоро остынет, — она указала на чашку с кофе, стоявшую на столе и поспешно удалилась с кухни.  Я даже не знал, что ответить. Я просто смотрел ей вслед, не в силах что-то сделать. Мне хотелось последовать за ней, сказать что-то ещё. Но мне было сложно говорить с ней, когда я чувствовал себя так странно.  Внезапно меня как холодным душем окатило. Что я вообще делаю? Откуда это желание прикасаться к ней? Зачем я вообще пришпандорил её к стене? Если она подумает что я свихнулся? Боже, почему я начал сначала делать, а потом думать?  Я хотел уже телепортироваться к себе, но на кухне неожиданно оказался Клаус. — Да ты псих, Пятый! — взволнованно прошептал он, прижимая руки ко рту.  — Ты что, всё видел? — нахмурился я.  — Не всё, с того момента, как ты погладил нашу любимую Восьмую по щеке, — довольно интересно заулыбался Клаус.  Я почувствовал как моё сердце снова начало колотиться быстрее. Я совсем забыл, что мы находимся в академии, и все могли видеть всё, что я только что сделал.  — Клаус... — начал я, но не мог ничего сказать. Мне даже не хотелось объясняться, потому что я сам не понимал, что только что произошло, и почему я так себя повёл. — Успокойся. Она не оттолкнула тебя и даже не ударила, — спокойно ответил тот, ища в шкафчиках свою заначку.  — Может, ты забудешь то, что видел? — негромко проговорил я, подходя к брату.  — Пятый, я каждый день вижу гребаных призраков, ты думаешь мне есть дело до вашей интрижки? — усмехнулся тот, беря в руки небольшую бутылку виски. — Но если у вас позже появятся дети, сделайте меня крестным, пожалуйста, я очень хочу племяшек, — хохотнул он, обернувшись на меня.  — Ты идиот, мы даже не пара, — пробормотал я, отворачиваясь от брата и потирая лоб рукой. — Думаю, что она тоже что-то чувствует к тебе, поэтому не все так печально, — глаза парня засияли, когда в руке был стакан с холодненьким виски, который он припрятал от отца.  — Налей мне тоже, — выпалил я, тяжело вздохнув.  Клаус с ехидной улыбкой налил виски в стакан, не забыв добавить лед. Я взял его из его рук и отпил, ощущая, как алкоголь согревает меня изнутри. Проклятие, этот день стал самым запутанным в моей жизни. — Так, рассказывай, — произнес Клаус, усаживаясь за стол. — Что у вас там произошло? Я не могу поверить, что ты, Пятый, так легко позволил себе стать уязвимым. — Да не знаю я, что происходит, — вздохнул я, потирая лоб. — Я просто... Что-то изменилось. Мы с Долорес начали разговаривать по-другому, всё стало казаться менее напряжённым, потом эта близость...  — Близость? — переспросил Клаус, делая вид, что записывает на невидимой доске. — Ты сейчас говоришь как герой романтического фильма.  — Закройся, — пробормотал я, зная, что он только дразнит меня. — Я действительно не понимаю, как это получилось. По сути, я просто не знаю, чего она хочет и чего хочу я.  — Послушай, — сказал он, наконец становясь серьёзным. — Она, похоже, в тебя заинтересована. Ты же видел, как она реагировала? Да, она может быть немного сумасшедшей, но в этом вся прелесть нашей Восьмой. Не всегда нужно контролировать ситуацию. — Разве что? — уточнил я и сделала глоток. — Я не могу просто так взять и сказать ей: "Привет, я понял, что ты мне нравишься, давай будем вместе.” Это же бред! — Почему бы и нет? — Клаус поднял бровь. — Да, может это звучит странно, но иногда просто честность работает лучше всего.  — Ты правда думаешь, что она... — начал я, но Клаус снова перебил меня. — Она хочет тебя, Пятый. И если ты не проявишь инициативу, кто-то другой это сделает.  Это слово "кто-то" отозвалось внутри меня и я невольно нахмурился.  — Кто там хочет Пятого? — проговорил Диего, войдя на кухню.  Диего появился не в самое подходящее время. Я хотел ещё немного подумать над словами Клауса, но это было невозможно из-за того, как Диего вмешался в наш диалог. Клаус уже хотел что-то сказать, но я не дал ему этого сделать.  — Никто, — холодно ответил я и выпил сразу весь стакан. — Спасибо, Клаус, — поспешно добавил я и телепортировался в свою комнату. — Что-то произошло? — спросил Диего, приподняв одну бровь, его голос звучал с недоверием.  — Да так, мелочи, — ответил тот, пытаясь скрыть лёгкую улыбку, играющую на его губах.  Диего посмотрел на Клауса с подозрением, но потом, видимо, решив, что не стоит углубляться в подробности, просто сделал шаг к столу. — О чем Пятый говорил? — поинтересовался он, присаживаясь за стол к Клаусу.  Тот лишь  покачал головой, стараясь выглядеть непринужденно. — Да просто размышляет о жизни. Понимаешь, как сильно она меняет людей. В особенности — Пятого. Диего засмеялся. — Ох, это звучит серьёзно! Надеюсь, там не слишком много философии, а то я могу не выдержать. Клаус начал наливать себе в стакан, а затем столкнулся со взглядом Диего.  — Нет, там было не о философии. Скорее о сердечных делах.  У Диего глаза округлились. — Так Пятый влюбился? — улыбнулся он, постучав по столу. — Это было бы очень забавно.  — Не знаю, влюбился он или нет, — Клаус покачал головой, иронично улыбаясь. — Но одна девчонка явно заинтересована в нём.  — Да быть не может, — сказал Диего, прищуриваясь, будто Клаус произнёс что-то глупое.  — Не до оценивай Пятого, — хмыкнул Клаус, явно начиная скучать от общения с братом.  ____________________ Хотела написать драблл, но по всей видимости получится полноценный фанфик…