Маг и Кровь

Дни после похорон стали тихим, гнетущим испытанием для всех обитателей поместья Хенитьюз. Траур, словно тяжёлая ткань, укутал каждый угол дома. Слуги двигались почти бесшумно, избегая взглядов друг друга. Погода, как будто сговариваясь с общим настроением, приносила только дождь или пасмурные дни, не давая проблеска надежды. Дерут Хенитьюз проводил свои дни между кабинетом и столовой, находя краткое утешение в бокале вина. Он пил меньше, чем раньше, но всё ещё часто — не столько для опьянения, сколько для облегчения воспоминаний, которые преследовали его. Внешне он старался держаться, но избегал любых серьёзных разговоров с сыном. Кейл оставался мрачным и подавленным. Его детская жизнерадостность исчезла, уступив место глубокой печали и пустоте. Он чувствовал себя одиноким, несмотря на присутствие Рона, который делал всё возможное, чтобы поддержать мальчика. Кейл скучал по матери и пытался найти путь к отцу, но его неуверенность и страх быть отвергнутым мешали ему пойти на решительный шаг.

***

Утро началось как обычно: хмуро и серо. Кейл вошёл в просторную столовую, остановившись у двери. Взглянув на длинный дубовый стол, он увидел отца, сидящего во главе. Дерут с отсутствующим видом разглядывал свою тарелку с кашей, не притрагиваясь к ней. Кейл решительно подошёл к своему месту и сел напротив. Он не пытался выглядеть бодро, но собрал всё своё мужество, чтобы заговорить: — Доброе утро, отец. Дерут оторвал взгляд от тарелки, едва посмотрел на мальчика и кивнул: — Доброе утро. Тишина между ними показалась Кейлу почти осязаемой. Он хотел сказать что-то ещё, что-то, что могло бы разорвать это молчание. — Ты почти ничего не ешь, — неуверенно сказал он, глядя на тарелку перед отцом. Дерут вздохнул, отодвинув кашу в сторону: — У меня нет аппетита. Мальчик опустил взгляд, подвинул свою ложку к каше, но сам не ел. — Ты всё ещё злишься на меня? — спросил он тихо, наконец решившись высказать то, что его мучило. Граф посмотрел на сына, но его взгляд был пустым, лишённым тепла. — Я не злюсь на тебя, Кейл. Просто… — он замолчал, не найдя слов, которые могли бы объяснить его состояние. Кейл почувствовал, как внутри него разгорается обида. Он ничего не сделал, чтобы заслужить такое отношение, но вместо того чтобы спорить, он сжал губы, пытаясь скрыть своё разочарование. — Я только хотел... — начал он, но замолчал, когда Дерут поднялся из-за стола. — У меня много дел, — бросил граф, не дав ему закончить. — Приятного аппетита. Граф ушёл, оставив тарелку недоеденной и мальчика в одиночестве.

***

Кейл остался в столовой, смотря на пустое место отца. Он знал, что это повторится снова. Завтрак, короткий и неловкий разговор, затем уход. Его сердце сжалось от беспомощности. Он хотел вернуть ту связь, что была между ними раньше, но теперь она казалась утраченной навсегда. –"Почему он не хочет быть со мной?" — думал мальчик. Ему казалось, что всё, что он делает, только отталкивает отца ещё дальше. Рон, стоявший неподалёку, наблюдал за этой сценой из тени. Его взгляд был суровым, но сочувствующим. –"Граф ведёт себя как трус," — подумал он. — "Этот мальчишка страдает не меньше его, а он только усложняет всё."

***

Дерут проходил коридоры быстрым шагом, не обращая внимание ни на красивые картины, ни на дорогие ковры. Когда он дошёл до своего кабинета, граф закрыл за собой дверь и подошёл к столу, бросив взгляд на бумаги, которые давно ждали его внимания. Но он не мог сосредоточиться. Слова Кейла, его тихий голос, в котором звучала обида, не давали ему покоя. –"Почему я не могу смотреть на него?" — спрашивал он себя. Каждый раз, когда он видел сына, его захлёстывала волна воспоминаний. Голос Кэйла, его манеры — всё напоминало ему Джур. Он достал бутылку вина, но не налил себе. Он знал, что пьёт не от горя, а от бессилия. –"Я люблю его... Но я не могу быть рядом с ним," — подумал он, чувствуя, как внутри поднимается волна отчаяния.

***

Позже Кейл сидел в саду на мраморной скамейке, той самой, где мама обещала ему почитать книгу. Но она не смогла сдержать обещание. Лёгкий ветер играл с алыми волосами Кэйла, но он не замечал ни холодного воздуха, ни пения птиц. Рон подошёл к нему, как всегда беззвучно, и сел рядом. — Тяжёлое утро, господин Кейл? — спросил он, стараясь придать своему голосу мягкость. Мальчик пожал плечами: — Отец снова ушёл. Я думал, что он больше не злится на меня, но... — Он не злится, — перебил Рон. — Тогда почему он избегает меня? — спросил Кейл, подняв глаза на дворецкого. Рон молча вздохнул. — Потому что вы напоминаете ему о графине. Её лицо, её голос — всё это он видит в вас. — Но я не она! — воскликнул мальчик, его голос сорвался. Рон кивнул: — Да. Но потеря такого масштаба может затмить разум. Это не ваша вина, господин Кейл. Мальчик отвернулся, глядя вдаль. — Я просто хочу, чтобы он снова был моим отцом... Рон не стал отвечать. Он знал, что не может исправить то, что произошло. Единственное, что он мог сделать, — это быть рядом. — Вы сильный, господин Кейл. Даже если он этого пока не понимает.