Потерянная тропа

      Дождь пошёл ночью, через тройку дней, крупной стеной ударившись о ткань тента. Вонючее масло помогло, — вода соскальзывала по ткани, будто бы по жёсткой металлической крыше.       Проснулись от грохота все. Даже Мари вывалилась из кошмара раньше срока, — на моменте, когда Лили только-только передала ей злосчастную бутылку, в которой почему-то плескалась искрянка. Грэйс плащ не надела, продолжив сидеть на холоде в бинтах и халате без пуговиц, поэтому следом за рёвом воды послышалась надрывная ругань, — магесса промокла в считанные мгновения, не успев воспользоваться заклинанием.       Ашион, отстранённый, холодный, недовольный сарказмом Грэйс, остался лежать на месте, — он оккупировал дальний конец телеги, — и лишь поправил ткань-дверь, чтобы в лицо не прилетал душ. Телега дёрнулась, остановившись, и пиратка с трудом приподняла соскальзывающий тент. Она пролезла внутрь, оставляя на одеялах отшатнувшейся Кэррии и жалобно чихнувшей Мииры мокрые лужи. Халат с волнами по подолу облепил тело, блестя, будто ртутная плёнка с болот. Волосы слиплись, перестав виться, и кончики прядей, с которых капала вода, касались прилипшей к плечам ткани. Взмах руки, — и вода вылетела назад на улицу, оставив вещи сухими, — а Грэйс, мешаясь, отдавливая ноги Миире, натянула плащ и вылезла наружу.       Ми чихнула ещё жалостнее, настолько тонко и несчастно, что Ворсер, которого дождь не заставил даже дёрнутся, медленно сместил руку, которой прижимал к груди поясную сумку, и просунул пальцы внутрь. Постучав бутылочками, он выудил знакомую, полупустую, с настойкой из ягод стоицила, сбивавшей жар. Протянув флакон назад не открывая глаз, он вяло помотал им в воздухе, пока Кэррия не забрала бутылёк и, тряхнув, откупорила. Она протянула деревянную пробку Миире и заставила её лизнуть, а затем смочила и дала ещё.       — Передайте рулевому, что через десятую таира будет последняя обжитая лесничка. Если она не хочет провести на развязшей дороге посреди леса майл, то должна поторопиться и добраться за пару дней, — холодно проговорил Ашион.       Кэррия, вздохнув, наклонилась к тенту и повторила. А после отодвинулась, скривилась и раздражённо хлопнула хвостом по одеялу.       — Вам передали… — и сбилась.       — Не стоит, я услышал, — сонно пробормотал Ашион, сжался чуть сильнее и засопел.       К следующему вечеру Миире стало легче, зато Грэйс начала хрипеть так, что казалось, будто бы она задыхается. Ворсер, просверлив тент раздражённым взглядом, неохотно высунул руку наружу, протягивая пиратке баночку со стоицилом.       — Не нужно. Меня надо по-другому лечить. Вот доедем…       — С вашими привычками и упрямством вы до ивы доберётесь только в виде имени на каменной табличке, — пробурчал Шион, сверкнув красными всполохами в глазах. После разговора о Десятой они из его радужек практически не пропадали.       — С моими… Кха. Моими привычками и упрямством, я растворюсь только после вас.       — Вот вроде старшие, а хуже Ворсера… — прошептала Кэррия и Мари согласно хмыкнула. Оба сопровождающих почти не разговаривали друг с другом, и если общались, то только в уважительной форме, фонящей презрением.       До названной леснички они добрались лишь на третий день, потому что телега через сутки стала тонуть и соскальзывать. Молчаливое противостояние длилось ровно до момента въезда на территорию поселения. Ашион, учуяв дымные нотки из протапливаемых печей сразу проснулся, приподнялся и выглянул из телеги, высматривая что-то сквозь поволоку дождя. Телега дёрнулась, останавливаясь, и Шион судорожно натянул на себя плащ, укрыв голову капюшоном. Он выпрыгнул на улицу и тихо позвал:       — капитан…       Видимо, пиратка не успела отойти далеко. Её шагов по влажной земле и лужам не было слышно. Взрослые замерли возле телеги. Шион говорил тихо, но дёрнувшая ушами Кэррия шёпотом повторяла сказанные слова:       — Здесь людей почти в два раза больше, чем было с майл назад. Лучше перестраховаться. Не говори, что ты не одна, и попроси отдельный домик для проживания.       — Какой в этом смысл? Ты прячешься от кого-то?       — Нет. Но у меня как минимум три варианта по чью душу тут столько народа.       — Три…? Я, светлячок, но третий то кто? Котёнок…? Я проверяла информацию о беловолосой ребёнке по своим линиям — о ней ничего не известно. Кто третий? — Шион никак не отреагировал на размышления Грэйс. Кэр замолкла, а позже продолжила: — Ладно… договорюсь об отдельном доме. Сидите, ждите.       Капитан исчезла на несколько склянок, за время которых дети ликров сгруппировались и стали жестикулировать. Мари язык жестов так и не выучила, поэтому не пыталась отслеживать их движения. Да и не видела она почти в тёмном полумраке ночного ливня. Её заинтересовало другое: зарывшись в свои одеяла в одном из углов телеги, подальше от Ашиона, она обложилась слезами, подсвечивая пространство, и пристала с вопросами к эльнику.       — Ты ведь намекнул слушать рассказ о Пелагее? — почти беззвучно, так, чтобы не привлечь внимание увлёкшихся детей, проговорила Гротэр, хотя была уверена, что Кэррия прекрасно всё слышит. Эльник кивнул, и Мари продолжила. — Тебя интересовало место, куда мы едем? — кивок, и лёгкое отрицательное мотыляние. — И да, и нет… Тогда сама богиня? Тоже и да, и нет? Значит и место, и богиня? Почему?       Эльник, задумавшись, обернулся и постучал лапкой по одной из слёз, а затем развернулся и ткнул коготком в коленку Мари.       — Магия? Может помочь мне с магией?! — едва не закричала учёная, но вовремя сбавила громкость. Она взяла флягу, в которой оставалась остывшая искрянка, и сделала пару глотков. Эльник приподнял уши и чуть качнул головой, а затем поднял лапы вверх и развёл ими в стороны, едва не упав. — Не уверен, но думаешь, что есть шансы? — озвучила Мари и эльник кивнул. — Значит нам к иве тоже нужно. А что на счёт того проклятия, о котором говорил Ашион?       Аластер дёрнулся и приподнял уши, а затем выразительно открыл и со стуком закрыл рот.       — Не сейчас? Ладно.       Мари вернула слёзы в сапоги и за пояс, откинула одеяло и тут же напоролась на два внимательных, ярко-красных взгляда: Кэррии и Ашиона. И если лисе было просто любопытно, то от парня захотелось смыться в болото, да поглубже. Лучше — в желудок какой-нибудь змеи, потому что этот отстанет, кажется, только если выбесивший его человек умрёт.       И как Грэйс его раздражение то переваривает? Может пиратка заболела, потому что Шион её проклял?       Мари смогла выдохнуть и отмереть только когда парень неохотно отвёл взгляд.       Когда Грэйс вернулась, Шион занимался тем, что напряжённо вынимал и засовывал меч в ножны. Иногда в аккомпанемент его движениям в небе громыхало или сверкало, на мгновение делая мир светлее. Пиратка не залезла в телегу, лишь села на облучок и подогнала ящеров к выделенному ей дому. Мари приподнялась, но Кэррия резко дёрнула её вниз и прижала палец к губам, показывая молчать.       Мари услышала язык древних, — у Грэйс спросили стоит ли поменять ящеров, замерзших, готовых впасть в спячку из-за ледяного дождя. Капитан отказалась, сказав, что к моменту, когда она будет готова продолжить путь на остров дельфина, ящеры придут в себя.       — Неужели вы закончили со своими делами? Собираетесь отправиться в рейс раньше обычного?       — Думаю, что да. В этот раз многие хотят вернуться к берегам большой суши, — хрипло просипела Грэйс.       — Телегу нам тоже убрать?       — Да, но сначала ящеры. Не хотелось бы их менять… Кх… я думала вернуть их.       Ашион подскочил и одеяла одно за другим стали исчезать от его прикосновений. Дети, чуть шевельнувшись, почти бесшумно сместились и протянули ему спальные комки гнёзд. И половины ринки не прошло, как телега оказалась почти полностью пустой, — Ашион оставил валятся смятую лежанку Грэйс. Парень прикрепил меч к поясу, а затем сделал жест рукой о том, чтобы выйти спереди, но не сейчас.       — Ох, вот как. А через какой срок планируете вернуться? — ящеры тихо зашипели, медленно оттягиваемые в сторону от телеги. Голоса стали приглушаться.       — Да как обычно: насколько океан задержит…       Ашион высунулся и тут же нырнул назад, — Грэйс уходила прочь. Предпочла, видимо, проконтролировать куда уведут их тяговую силу.       Ещё ринку парень не шевелился, дождавшись очередной вспышки молнии, отблески которой ярко сверкнули в его серьгах и наконечнике стрелы, свисающей с косы. Затем он резко выскочил наружу и придержал тент, давая детям по одному спрыгнуть на землю, наступив на облучок. Сапог Мари скользнул по водянистой земле и она едва не упала, больно стукнувшись о телегу.       К нужному дому двинулись почти одновременно — как только поняли, что он для них? Без окон, состоящий из досок, с брёвнами по углам и для двери, и с крышей, выложенной лишь под небольшим наклоном. Ашион легко открыл дверь, пропуская детский сад внутрь, осмотрел размочаленную дождём улицу и плотно прикрыл вход.       В домике было тепло и светло. Источала жар растопленная глиняная печь, несколько свечей стояло на столе и на низенькой полке над кроватью. Одна полупустая комната была небольшой, но всё лучше, чем ничего.       Влажные плащи были сняты сразу же. Полке нашлось лучшее применение: убрав свечу, на неё свалили мокрые вещи, предварительно чуть отодвинув кровать. Ашион морщился от каждого скрипа и шороха, но Кэррия, дёргавшая ушами, руководила парадом, поэтому Мари не боялась, что на грохот сбежится вся лесничка.       — Почему эти типы разговаривали с Грэйс на древнем? — тихо спросила Миира.       — А что в этом такого? — шепнула Мари.       Ворсер закатил глаза и вывел губами чёткое: «дура».       — Все ликры — одна семья. И мы должны держаться вместе. Поэтому, мама говорила, что наши собратья не живут вне деревень без какой-либо поддержки, — гордо вздернула носик Ми.       — Да? А…       — Тихо! — оборвал Шион вопрос Мари о том, что же тогда добрый дядюшка-ушастик делал среди тех троих, что похитили детей.       Снаружи послышались разговоры, шум, шлепки и скрип разбухших от воды и грязи колёс телеги. Кэррия тихо шепнула:       — привели ящеров… убирают телегу из-под дождя.       Ашион кивнул, дождался, пока шум стихнет, и вытянул из серьги котелок.       — Колдуй, — кивнул на него, глядя на Мари. Девочка быстро сформировала горячую воду прямо в котле.       — Если вы такой дружный народ, чего же тогда один из ликров среди похитивших вас работорговцев делал? И старик этот, с его алтарём, тоже не совсем похож на доброго дедушку.       — Тот был изгнанником! — рявкнула Миира. — А старейшина — это старейшина. С ним не спорят…       — Его слушаются и восхваляют! — патетично воскликнула Мари и, увидев, как надулась Миира, распушив коралловый хвост, еле сдержала желание стукнуть её по голове. — Семья — это твои ворлок и Кэр, которые не побоялись выйти против всей «общины», выбрав тебя. Это ближний, самый ближний круг, которому ты можешь рассказать, что ненавидишь или любишь, и тебя, по крайней мере, выслушают. И ты будешь уверена, что твои слова не расскажут старейшине в попытке выслужиться. Семья… — Мари запнулась, понимая, что не имеет права заикаться о родителях этой троицы. — Ваша община со старейшиной, старостами деревень, смотрителями болот, собирателями и прочими — это просто более крупная ячейка общества. Ячейка, которая позволяет вам выживать рядом с зубастыми тварями и гиарами, создаёт относительную зону безопасности. Но это не значит, что доверяя смотрителю болота следить, чтобы змея не выпрыгнула на детей сквозь дыру в маслянистой плёнке, ты сможешь сразу же вручить ему свою жизнь целиком. Для начала: скорее всего ему будет безразлична твоя жизнь. Ты не его дочь, не его жена, мать, сестра или друг. Просто девочка ррэи Феррии. Твоя смерть заставила бы недолго погрустить, и только. Скорее всего, отдав тебя старейшине, большинство из общины бы с облегчением подумали: «как хорошо, что наших детей не выбрали. Жаль, конечно, девочку…» А вот эти двое… — Мари кивнула на притихших детей. — …боялись, но не могли себе представить, что какой-то хрыч тебя убьёт, вот и ломанулись вперёд. Семья — это та же ячейка, Ми. Только в ней ты можешь чувствовать себя в полной безопасности. Если нет — то это не семья, а красивый, но халтурный муляж.       Мари отвернулась, затыкаясь. И что на неё опять нашло… Нельзя поучать других, они этого не просили. Но всё же.       — Вы больше не в общине, ррэи. Так что сделайте одолжение — держитесь подальше от ликров. Не хотелось бы искать вас после того, как очередной член вашей общины, поздоровавшись, сопрёт вас, накинув на головы мешки, — закончила Мари, разглаживая намокший, не смотря на плащ, листок с руной, и не глядя на детей.       Вода закипела почти мгновенно. Шион закинул крупу и кусочки копчённого, пропитанного раствором мяса.       Каша вышла не самой лучшей, — у них закончилась соль, но дети и Мари так давно не ели горячего, что набросились с деревянными ложками на котелок — тарелки носила в своём кольце Грэйс.       После того, как сытые ликры группкой отошли от стола и втроём примостились на кровати, разместив посередине Мииру — дети поддержали надутую от обиды младшую лису, — Ашион тоже не побрезговал поесть из котелка. Мари же отошла в сторону, оценив в каком углу её уложат спать. Она быстро нашла самый сухой, где пыльная земля не пестрела темными пятнами от капель, сочащихся с потолка. Выбрав угол, Мари потребовала вернуть одеяла и организовала гнездышко на земле. Кто бы мог подумать, что после изгнания Зверя, ей вновь придется лежать на твёрдом, чувствуя каждую выемку и камешек под тонким куском шерстяной ткани.       Ликры, прижавшись друг к другу, плотным клубком устроились на кровати. Хорошо им. А Мари придётся мёрзнуть…       — Мы надолго здесь? — спросила, уставившись на парня, откинувшегося на спинку стула и прижавшего к груди клинок.       — Желательно — до конца сезона дождей… — неохотно ответил Шион. — Но судя по тому, что в лесничке куча народа ошивается… Можно попробовать через пол декады, когда Грэйс станет легче, добраться до нормального гостевого дома ликров. На телеге не доедем. Пешком… К концу сезона. Не все, конечно. Кого-то придется с соплями оставить в лесу, чтобы своим кашлем привлекал гиар подальше от нашей группы.       — Почему вас так смущает количество народа? Может люди, как и мы, решили дожди переждать… — спросила Мари, разглядывая парня. За время пути её не оставляло ощущение, что он… и близко не тот, кем его считает Грэйс. Редкие вылазки пиратки и парня на отдаленные поляны, на которых Ашион обучал капитана каким-то плавным движениям, никак не похожим на боевые. То, насколько хорошо он знал острова и их состояние. Сколько знал о Грэйс. Как чутко слышал, будучи человеком, а не ликром. Как иногда начинал поучать пиратку и вести себя высокомерно, или, к примеру, делать вид, что знает часть секретов Марианн. Как реагировал на разговоры о Пелагее… Какая-нибудь шишка? Сам король пиратов? Бред. Он не из тех, кто отдает приказы. Но кто тогда? Фанатик…? С Грэйс они явно знакомы не так давно. К примеру Ссаха Мари могла бы назвать другом капитана, а этого парня… Скорее всего Ашион помогал из-за какого-нибудь старого дела или собственно интереса. Только вот… Мари не понимала почему, но её не покидало стойкое ощущение, что перед ней самый опасный человек из всех, кого она встречала. Что он сильнее Грэйс и, если бы захотел, никакой пиратки бы не осталось. Мари не могла этого объяснить даже себе, но эти красные всполохи в глазах… вызывали ощущение, что перед ней залезший в человеческую шкуру Зверь.       — Меня смущает? — хмыкнул Ашион и легко, почти изящно коснулся серёжки. Смотрелось это игриво и абсолютно бессмысленно в сложившейся ситуации. — Ничего. Но не хотелось бы в лишние проволочки ввязываться. Достаточно того, что я трачу время на ваше сопровождение, хотя изначально об этом уговора не было.       «А о чем тогда вы договаривались с Грэйс?» — подавила вопрос Мари.       Из-за редких порывов ветра дождь смещался, ударяясь о плотные доски стен. В местах стыка дерево повлажнело, разбухая. Так сильно пахло сыростью, что у Мари появилась лёгкая одышка, из-за которой хотелось кашлять. Со вздохом Гротэр поплотнее закуталась в одеяло, чувствуя раздражающий озноб. Во время пути кошмары не прекращались и теперь ей стало сложнее переносить прохладу: от любого сквознячка, коснувшегося кожи, она ощущала тяжёлый комок в желудке, вызывающий тошноту.       Спрашивать Шиона о чём-либо ещё Мари не стала. После плотного ужина ей было нечем заняться, поскольку её рюкзак с первыми каплями, ударившимися о тент, Грэйс забрала в кольцо, уберегая от сырости. И потому, накрывшись одним из одеял, Мари села в излюбленную позу Ми для медитаций: подогнув под себя ноги и сложив руки на животе.       Потрескивали остатки дров в печи и звук таял в мягком шуршании дождя. Изредка в небе переваливались тяжёлые разряды, раздражаясь глухим грохотом перевернувшихся металлических вагонов. Её окружала вода: на улице, в разжиженной земле и сгустившемся воздухе, в мягких от влаги досках, во фляге с искрянкой, в её венах. Может Ми права и ей нужно найти какой-то смысл в самой стихие? Может за их «что для тебя значит магия» стоит что-то большее, чем обычная звуковая адаптация для быстрой визуализации?       Вода вокруг в движении… и она целиком состоит из энергии. Всё вокруг состоит из магии… учитывая слова Грэйс… изыскания Мари о разном агрегатном состоянии энергии, проведённые в прошлом мире — лишь маленький кусочек из общего витража. И если взять его за основу, то смысл «резерва» становится боле понятным и чётким, пусть и не полным. Мари всё ещё не могла усвоить, как в человеке помещалось магии больше, чем задавали рамки из «костей, плоти и крови», которые в теории у всех живых существ должны быть одинаковой консистенции и химического состава, иначе тела не смогли бы функционировать. Где этот «кувшин»? Он выглядит как отдельный орган? Иначе… допустим: электроны, протоны и нейтроны в атомах состоят из какого-то количества «энергии» конкретной плотности… Мари может допустить, что тела тоже состоят из энергии… но тогда попытка увеличить заранее заданный «стандарт» приведёт к разрыву человека на кусочки, разве нет? Как вообще работает этот резерв? И это «растворение», похожее на удаление программного кода… Если бы только реальный мир можно было бы рассматривать как компьютерную игру, то тогда Мари бы объяснила резерв тем, что он существует как один из заданных параметров программы, помимо которого так же есть кости, плоть и кровь, но в самой сути бы лежало всегда единое основание: цифры. Двоичная или иная система, которой задали конкретные рамки, подарив название, но на деле каждый человек — лишь строчка, пробегающая по стекляшке.       Мари открыла глаза, разглядывая ладони, сложенные на животе. Проведённая аналогия её удивила. Эти слова о том, что всё состоит из энергии, и деление магии по стихиям… в итоге всё в самом своём корне сводилось к одному — к компьютерному коду… тьфу, к энергии. Забавный вывод… жаль, что при такой схеме Мари — это уравнение, в котором изначально заданы неверные данные и исправить это, сев за компьютер, она не сможет. Да и энергию от придуманной аналогии она видеть не начнёт…       Одеяло на её голове дернулось, смещаясь и впуская холод. Гордо встопорщив уши, к ней юркнул эльник, а следом пробралась и Ми, тут же закупорив выход тёплому воздуху.       — Медитируешь? — шепнула лиса. От одеяла, накинутого на голову, её уши прижались к волосам, придавая чуть виноватому лицу умильное выражение.       — Угу.       — А я… ты права на счёт Ворсера, Кэррии и того, что сейчас не стоит доверять никому, кроме нас самих… но на счёт общины… Ты не знаешь. Просто не знаешь. Мама… она не одна ищет лекарство, этим вся деревня занимается, — зашептала лиса и её глаза стали мягко светится по краю серой радужки. Зрачки-звёзды приобрели тёпло-оранжевый цвет, а тело стало посверкивать маленькими зонами-островками: часть ушей и хвоста, пальцы, уголки губ. Они горели мягко и медленно мигали, то затухая, то вновь наливаясь светом.       «Явно прогресс в контроле…» — сжала губы Мари.       — Наша деревня одна из самых молодых… её основали ликры, которые, как и мама, хотели лучшего для детей… Мама, ещё будучи ребёнком без ножен, была изгнана старейшиной из её старого поселения за те эксперименты, что проводила. Она училась у знахарки травничеству и, используя основы… мама сказала, что не пыталась спасти всех детей, а просто убивала слабые плоды с помощью яда… обычно именно из слабых рождались рокаты… мама долго скиталась, подружилась с ворлоками, увидела роката и решила, что хочет спасти всех детей. Сделать так, чтобы детки в животах были чуть сильнее и рождались хотя бы ниары… Ниары — это почти рокаты, но всё же более обучаемые. Их можно научить, что убивать плохо. Маминой идеей загорелись и другие ликры. Ррэи Трей, его жена, ррэю Рроал, Иртон… позже и другие… Их было с три десятка и даже появились первые результаты: шанс родить роката сильно уменьшился, — но потом эта трагедия с ворлоками… мама пыталась доказать, что все обвинения и гонения — жестокая ошибка… Ворлоки же охраняли остров рокатов… а мама как раз жила возле их деревни, поскольку изучала, какие травы могут уменьшить агрессивность и чуть прояснить разум… тогда она отправилась в столицу, где познакомилась с папой и старшим сыном Ссахейли. Ничего доказать не вышло, но мама решила не сдаваться и потому они основали дерев… — одеяло шурхнуло ещё раз, пропуская под маленькое полотно явно лишних детей.       — Айяй, какой плохой любитель ведьминых слёзок… Выдавать секреты ррэи Феррии… — Ворсер глубоко вздохнул и картинно поморщился. — …отвратительно.       — Вообще-то всё было не так…! — шикнула Кэррия, укрываясь лишь углом одеяла — для неё места не хватило. Накопленное тепло быстро выветривалось и Марианн пришлось сместиться, отодвигая краешек со своей стороны, лишь бы прикрыть образовавшуюся щель.       — Так!.. Я слышала, как мама обсуждала это с Грэйс до того, как капитан ушла к Заг и старейшине!.. — рявкнула Ми шёпотом. И как только умудрилась?       Ворсер, услышав имя наставницы, закашлялся и покраснел.       — Да ты больше половины прослушала! Дай я расскажу, — двинулась чуть ближе Кэр, образовывая круг. От того, что они сбились плотным комком, одеяло укрыло их полностью. Темнота разбавилась уютным жёлтым светом Ми, которая отлично служила ночником. Умела бы она ещё цвета менять, вообще бы цены не было… Мелькнула картинка и Мари сдавленно хмыкнула. Ууу, пододеяльная дискотека… Кажется, её мозг воспалился.       — В столице мама искала доступ к совету кланов, но так и не смогла его получить. Она поняла, что здесь что-то не так и стала говорить, что хочет уплыть в империю, но на деле следила за окружением. И благодаря этому поняла, что за ней постоянно следят наёмники… Мама разработала план, как от них сбежать с помощью отгороженных клановских кварталов и когда она оторвалась, а затем проникла в одну из закрытых улиц клана, то наткнулась на папу, который как раз был в обходе. Он хотел маму прогнать, но та двинула ему по голове и папа отключился. Когда он пришёл в себя, звуки погони уже утихли, а мамы и след простыл…       — Фууу, Кэр, перестань! Мы тут любовную историю твоих родителей обсуждаем или то, почему Ми стала сонторэ? — возмутился Ворс.       — Но это важно для понимания!       — Вариант Ми, когда «мама попыталась, но не вышло и затем она познакомилась с папой», — передразнил сбивчивый шёпот лисы ворлок. — Гораздо увлекательней звучит.       — Но так не понятно, почему Ссахейли с семьёй оказался в новой деревне, где было только три дома!       — Чего не понятного то? Король заинтересовался ррэи Феррией и попросил своего старого друга быть как можно ближе к вашим «зельеварам-искателям», чтобы не вышло, как с моей деревней.       — Разве Ссахейли — друг короля? Он же его слуга!       — Нет! Вы не правы оба! — рявкнула вдруг Миира. — Младшая дочь Ссахейли, та, что погибла из-за магического выброса, была ниарой! Поэтому он и заинтересовался маминым исследованием! Он никак с королём не связан!       — Рррр, Ми… совсем голова не работает? Ну-ка думай: кто дочь короля? Не делай вид, что не знаешь. Об этом едва ли не каждый котелок выкипает! Она — ниара! И то, что Ссахейли заинтересовался исследованиями никак не отменяет факта, что с королем он вёл почти открытую переписку!       — Рассуждаешь так, будто бы видел всё своими глазами, а не подслушивал, как и мы! С чего ты вообще взял, что он с королём переписывался? — рявкнула Кэр и наклонилась, потянувшись к ушам Ворсера, покрытым короткой чёрной шёрсткой, от чего крыша их убежища скособочилась.       — С того, что в отличие от некоторых, думать умею!       Кэр не успела врезать Ворсу, потому что им четверым по макушке прилетело чем-то тяжёлым и болючим.       — Так, зверинец, тон сбавьте, — прохладно произнес Ашион. — Или хотите, чтобы вся округа была в курсе, чем занимается ваша мать под протекцией короля? Об этом, вообще-то, никто знать не должен.       Одеяло на их головах потяжелело, а щели исчезли. Ми поправила чуть скомкавшиеся полотна, осветив их, и Мари поняла — их накрыли ещё парочкой одеял.       У Мари от тарахтения детей в голове едва ли не гудело. Она сидела, ощущая звон в ушах и пыталась увязать всё, что знала о Ссахе с новыми фактами, пока Кэр, потерев макушку, не поползла вперёд, пытаясь то ли ущипнуть, то ли покусать Ворсера, возмущённо шипя:       — это всё из-за тебя…! — шёпотом возмутилась Кэр.       — эй…! — Ми налегла на сестру, отпихивая её назад. — перестань…! хотите подраться — выйдете… и вообще — это я хотела поговорить с Риан…!       — ты секретничаешь о нашей маме…! имею полное право поучаствовать…! — воскликнула Кэр наиграно. И тут лисе прилетело пяткой в медную маковку — Ворсер, завалившись, врезал ей насколько позволили одеяла, развалив убежище.       — о, вы слышали этот звон? какой прекрасной пустоты котелок…! отлично подойдёт для шигона! — задиристо произнёс Ворсер, продолжив ругаться шёпотом.       — я из тебя сейчас бальзам для смазки тетивы выжму…! — зашипела рыжая, только вот медный хвост, весело мотылявшийся из стороны в сторону, выдавал её с головой.       Ал, слушавший очень внимательно, фыркнул, спрыгнул с колен Мари и отбежал в сторону.       — выжимай…! — кивнул Ворс. — если светлячка не жалко! — добавил вдруг он и бросился к Миире. Пихнув её на одеяло, он вцепившись в ступню, которую тут же начал щекотать.       — ах так… Ми, бей злодея, иначе ведьмины слёзки закопаю! — выдала вдруг вечно серьёзная Кэр и швырнула в Мари одно из одеял, на которое тут же прыгнула следом.       И, какого, спрашивается, Зверя?!       Баталии, из которых Мари пыталась выбраться всеми силами, продлились недолго. Стоило троице объединиться в приручении корабля-гусиницы-ведьмы, как Мари превысила норму допустимой громкости, начав орать на разошедшихся детей. Соблюдавшие звуковой лимит и бесившиеся шёпотом ликры обиделись, и отпустили спеленованную тушку «корабля» в свободное плаванье.       Хорошо хоть под дождь не додумались выкинуть…       Ликры вновь забрались на узкую кровать и в этот раз к ним присоединился эльник. Обернувшись к Мари, Ал призывно постучал лапой по соломенному матрасу. Со вздохом Мари выпуталась из комка одеял и подхватила их, тут же едва не упав, потому что случайно наступила на один из углов.       — Х-х-х-х этому х кораблю больше х-х-х масла в бока не втирать! — завалившись, глухо захохотал Ворс, за что тут же получил пинка в бок от Кэр.       Девочки, поднявшись, помогли Мари организовать новую базу на узкой койке и дети, не сговариваясь, вновь нырнули под одеяло, собираясь кружком. На колючем матрасе сидеть оказалось теплее, чем на полу, по которому легко тянуло сквозняком.              — Значит ррэи Феррия жила возле деревни ворлоков и дружила с ними… Трагедия случилась до того, как Ворс родился, или после? — спросила Мари, потому что даты не сходились. Кэр была старше Ворсера, а Феррия с мужем познакомилась после трагедии. Значит…       — Я родился, когда ворлоков осталось лишь трое, — глухо ответил он, побледнев. — Ррэи… она… свидетель… почему я этого не понял раньше… — сбивчиво зашептал он.       Да, скорее всего мама девочек свидетель или та, кто знал от очевидцев, что именно произошло. Потому что…       — Ми, ты верно запомнила? Феррия дружила с деревенскими, случилась трагедия, и лишь после она решила опровергнуть слухи? В таком порядке? Или наоборот?       — Да. Точно запомнила. Мама сказала «я даже не знала об этих глупых слухах». Ещё пожаловалась, что чувствует вину, но предотвратить то, о чём не имеешь ни малейшего понятия, невозможно.       Ой не всё так просто с родичами мальчишки. Чтобы толпа решилась убить, нужно довести её до определённой кондиции, и не заметить настрой людей будет очень тяжело. А была ли эта толпа? Или ворлоки просто стали неугодны кому-то и их убрали, пустив слухи во время или после зачистки… Зато Феррия неугодна старейшине, но при этом, оказывается, находится под протекцией короля, а значит её так просто не убить, но вот тронуть дочь, назначив сонторэ… Тут с логикой всё ясно: не будет безумных рокатов, — надобность в алтаре исчезнет. Феррия с её лекарствами — прямая угроза церемонии, которой лет больше, чем Ссахейли. А надавить на лекарку через дочь проще простого. Не понятно только, какой хвост от зверя достаётся старому пню от крови детей… Пьёт он её что ли? Тогда чем помешали ворлоки? Защитой рокатов? Или чем-то ещё? У Мари в голове настойчиво крутилась мысль о трагедии кровавого болота, что мельком упоминал Ашион. Рокаты обезумели и убили кого-то, после чего появился алтарь и первые сонторэ…       Рокаты обезумели, а Феррия ищет лекарство.       Но ворлоки то тут при чём… не может же быть, что они и вправду заразились сумасшествием, словно простудой?       Нет, не сходится.       — Значит у Ссаха семья есть? А где они сейчас? — перевела Мари тему. Ей явно не хватало информации, — раз не сходится, значит пока не время. А вот Ворса отвлечь стоило, иначе его удлинившиеся когти одеяла на лоскуточки разберут.       Ворс медленно моргнул и глянул на Кэр, с трудом выныривая из своих мыслей, а Ми, вздохнув, заговорила:       — У него было трое детей. Старшего я не помню, он вроде на материках где-то сейчас, дар то давно пробудился… две младшие дочери погибли, когда… дар ниары… пробудился… а ррэи… жена Ссахейли… она… — заминки были всё длиннее и свет, едва горящий каплями на коже, стал сходить с ума, расползаясь и увеличивая яркость. У Мари даже глаза заболели.       — Мёртвой её нашли в лесу. Сунулась туда, Заг даже зашивать было нечего, только сшивать! — рявкнул Ворс, потирая веки. У него от интенсивности магии заслезились глаза. Или не от магии?       — Твоей Заг верить тоже, что старейшину в дом звать, — пробурчала Кэр. — Правильно её из деревни выгнать хотят, совсем обнаглела.       Ворсер, приминавший пальцами веки, заткнулся и по бледному лицу пошли уродливые, бордовые пятна.       — Почему ты так уверена, что именно она рассказала обо мне старейшине? — вступилась младшая лиса. — Может это был кто-то другой. То, что он ночевал в её доме, ничего не доказывает. Старейшину же просто не хотели оставлять в пределах деревни!       — Ми, он приехал спустя две декады, за которые не было ни одной переправы. Кто мог, кроме мага, ему рассказать о том, что твой дар пробудился?       — Это она рассказала, — пробормотал Ворс, опустив голову и сжавшись. — Я слышал, как старейшина ругался, что импульс Заг слишком долго шёл и качество у него было плохим. Что он едва разобрал слова о пробуждении сонторэ и что Заг не додумалась рассказать о Грэйс сразу.       — Я так и думала… — прижала Кэр руку, сжатую в кулак, к пустому боку — мечи были временно убраны в одно из колец подальше от бесконечной влаги.       Повисла неловкая тишина. Ворсер дёрнулся, собравшись вылезти из-под одеяла — Мари кожей ощущала его дискомфорт, но Ми потянулась вперёд и обняла ворлока.       — Ты чего? Ворс, ты то не виноват!       — Но я учился у неё почти прилив! И выболтал, наверняка, не мало.       — Ты не мог знать, что ей нельзя доверять. Это тебя предали и ты в этом не виноват.       — Но…       Кэр, потянувшись вперёд, обняла и Ми, и Ворсера. Мари, чуть откинулась назад — из-за их возни одеяла вновь скособочились.       — Кх-кхм… — прокашлялась Гротэр, пытаясь прогнать першение, возникшее из-за влажного, тяжёлого воздуха, и отвлечь увлекшихся детей. Теперь неловко было Мари.       — Я злюсь не на тебя, а на эту Заг… Она столько времени живёт вместе с нами, знает об отношении деревни ко всему этому делу с ритуалами крови, но всё равно иногда общалась с жителями, после чего они начинали косится на Ми и вести себя странно. Эти их жесты руками… Мне казалось, что ррэи делали так всегда, но я помню, что ррэи Трей никогда не прикладывал руку, но после пожара он обращался к Заг…       Троица, плотно сжавшаяся в комок обнимашек, не обращала внимания на Мари и девочка с тяжелым вздохом выдернула свои одеяла и вернулась в угол, прихватив эльника в качество грелки.       — Зачем затевать интересные разговоры, если они их на середине обрывают… Могли бы сначала рассказать, что там было после создания деревни, а потом уже Заг обсуждать и обниматься, — бухтела Мари, сворачиваясь в улитку в своём сухом углу.                          Обсуждения того, мог ли догадаться Ворс раньше, что Заг несла опасность и кто ещё из деревни вступил в ряды предателей, продлились до глубокой ночи. Дети, добравшись до тёплого и сухого помещения, оживились. И Мари уснула, не дождавшись конца бесконечных бормотаний.

***

      Из-за холода, оглаживавшего спину сквозь одеяло, сон был поверхностным, нервным и бечконечно-длинным. В голове крутились картинки того, как Феррия экспериментировала и искала единомышленников, и лёгким наваждением фантазии лекарка была заменена на учёную. Мари затирала длинные речи, почему нельзя так легко доверять странным дедушкам и чем чревата слепая вера, параллельно выдавливала из кожи Мииры свет, складывая его в баночку. Из сна, на моменте постройки нового исследовательского центра лапами драконов, вырвал громкий хлопок двери.       От грохота тело дёрнулось и Мари подскочила, пытаясь понять, от чего так зашлось сердце. Грудь сдавило. Она разлепила глаза в поисках ликра, что изобрёл огнестрельное оружие вне лаборатории. И тут же накрылась одеялом вновь, услышав смертельно пьяную речь:       — Представляйш… совсем… их… обдолбались, — прогнусавил хриплый голос, в котором с трудом различались интонации Грэйс. Видимо, застудив голосовые связки не на шутку, её хрипотца превратилась в баритон стухшего от запоя пьяницы.       — Не представляю… и почему ты в луже то не утопилась…       — утаа… утапила, — забормотала Грэйс. Раздался очередной глухой удар, шуршание, а затем удушливый храп с прерывистым сипом.       — Мда… мне кажется она всё-таки растворится первой… — шепнул Ашион.       — Может в неё стоицила влить? — с сомнением влез Ворс, а Мари, чуть успокоившись, провалилась в бредовый мир, сквозь который иногда прорывались редкие фразы.       — И как смерть выглядит? — со смешком произнес Ашион.       — Кха... Как красная настойка из демонической крови… Где только достали…       — Ого… Тебя, видимо, очень хотели убить, раз даже контрабандные запасы вытащили.       — Да я не отравилась… — с усталым вздохом возразила Грэйс. — Просто впервые за долгое время опьянела по-настоящему. Учитывая, что денег на настойку даже у меня накопить не выйдет, то это было как благословение бога справедливости для моей уставшей души.       — Скорее приветствие от Калисии, — насмешливо пробормотал Ашион.       — Или оно. Кх-кх... Учитывая, что две с лишним склянки я выслушала рассуждения о каком-то замызганом предсказании и описания судного дня, что наступит в ближайшие время, потому что дождь слишком сильный, твари лезут из болот, а поля иногда загораются… Совсем им заняться нечем… Представляешь, меня больше трёх десятков душ попросило о переправе, потому что боятся, что в скором времени их «поглотит океан». Ты бы слышал это забавное предсказание! Жаль, дословно его не выучила. Стоило бы это сделать, тогда бы детишек пугала.       — Ммм… — из голоса Ашиона исчезла вся насмешка. — «Будут полыхать красным огнём степи. Беспросветным ливнем оросятся леса, от которого почву размоет до увесистых, плотно переплетённых друг с другом корней… Мёртвые заговорят с Пустыми, а Пустые поведут Живых. Всколыхнётся илистое дно болот от прибывающей воды, вспугнутые твари устремятся вверх, на поверхность, и дальше, в судорожной попытке спастись, с яростной злобой от осознания, что им не уйти. Не раз и не два содрогнётся океан, навлекая на маленьких людей цунами, больше похожее на бесконечную стену воды. И уйдёт суша под воду. И вывернется с корнем любая жизнь. Смоется, сорвётся, перекрутится в бешеном потоке всё, чего коснётся вода. Треснет металл на жаждущих свободы, рассосётся краска и порвутся нити. В миг, когда буря замрёт, будто раздумывая остаться ли мутным стеклом здесь или вернутся назад… по застывшим среди обломков маленьким крохам воздуха пройдёт судорога понимания. И будет найден утерянный дар. И услышит океан забытое. И тихо схлынет проклятие, вернув то, что ещё можно было вернуть, и бережно сложив то, что было им убито в порыве ярости.» Это предсказание? — закончил Ашион.       — Ты что, выучил его наизусть? Неужели «буря» причастна к созданию этого опуса и массовому поветрию паники среди людей?       — Не надо во всём обвинять нас, Грэйс. Мы не крайний маяк, чтобы все потерянные лодки догадок прибивались к нашему пирсу. Этому предсказанию столько же лет, сколько существуют острова. И всё, что не касается свободы и проклятия, повторяется с завидной регулярностью.       — Хочешь сказать, что острова затопит?       — Как и каждые два периода, капитан. Как и каждые два периода…