Потерянная тропа

      Проехались с ветерком. Притащившие вёсла ликры расслабленно откинулись на бортики лодок, разглядывая небо, укрытое пористыми облаками. Вода пенилась и тут же пряталась под стоициловой плёнкой. Грэйс руководила парадом: держала руки приподнятыми и медленно гладила кистями воздух, ускоряя течение, а халат её трепыхался на ветру. Пахло до боли знакомо: застоявшимся озером, в котором бурно цвела тина. Если бы не въедливый запах стухших яиц…       Ворсера продержали на дне лодки до самого прибытия. Три склянки пути, ускоренного магией Грэйс — и вода мягкой волной поднялась вверх, чтобы аккуратно поставить судна на густую грязь по обе стороны от деревянного пирса.       Ашион выпрыгнул первым, убрав ногу с ворлока. Ворсер даже разогнутся не успел. Шипя, мальчишка потёр спину, с трудом поднимаясь и злобно скалясь. Затекло? Или так придавили, что больно? Мари, разморённая приятной поездкой, протянула ему руку, слушая кряхтение. Ворс глянул на ладонь зло, удивленно, будто бы увидел ветку древуна, и тут же цапнул, вспоров кожу когтями.       — Ты чего?! — пискнула девочка, но ворлок уже разжал пальцы, оставляя кровоточащие борозды на тыльной стороне ладони. Он быстро вскочил на борт, заставив лодку накрениться и черпнуть жижи, — возле берега болотистая вода стала совсем густой — и перепрыгнул на пирс.       Вот же гад. Что б она ещё хоть раз ему помогла…       С сумкой Мари не смогла выбраться самостоятельно — ей помогли ликры-гребцы, которые так и не прикоснулись к вёслам. Подхватив учёную за локти, они чуть раскачали и перекинули её на пирс. Эльник, перепугавшись, вцепился в сумку всеми лапами. С той стороны девочку поймала Кэррия, не дав упасть под весом поклажи, решившей, что грязь ей милее. Лиса повела носом, вцепилась в ладонь Мари, развернула, разглядывая кровавые дорожки. Спокойное лицо стало строгим, суровым — зауженный разрез глаз делал её старше и взрослее. Лиса тихо, с сипом, выдохнула и вдруг сорвалась с места в сторону отошедшего к берегу Ворсера. И чего взбесилась? Не её же поцарапали. И вообще, Ворс ворлок или шкодливый кот?       Кэр цапнула мальчишку за макушку, хорошенько тряхнув.       — Ещё раз… когти обрежу… нужно… цени своих… хватит… — уловила отдельные слова Мари и покачала головой. Бесполезно. По крайней мере сейчас.       Гротэр чуть отошла от края пирса. Та часть досок, что нависала над водой, обрывалась резко и топорщились светлыми сучьями, будто бы была откушена. Водянистый, кисельный берег, лишенный песка, через три шага упирался в раскидистые деревья. Пирс стелился по грязи, переходя на землю и удалялся в рощу, вихляя.       — Так, воровская банда, отчаливаем. Надо до сторожки добраться. Заберём лучшую телегу, ящеров и отъедем… — Грэйс оценивающе глянула на лодку со старым пнём, которую магией не подгоняла. — Мда, быстро гребут… слишком… — шёпотом произнесла она и тут же гаркнула. — Чего замерли?! Вперёд! Вы же не хотите всю дорогу провести в компании старейшины? Так что давайте, шевелите ногами, — она взмахнула рукавом и первой зашагала вверх по тропинке.       Следом пошли Мари с Миирой, — младшая лисичка вовсю вертела головой.       — Я на этом берегу не была, — шепнула Ми, удерживая весело подрагивающий оранжево-коралловый хвост руками.       — Я тоже, — согласилась Мари. И они, переглянувшись, ускорились.       Позади них Кэррия на буксире потащила Ворсера, который пытался тормозить хвостом и оставлял на тропинке и деревьях, случайно оказавшихся рядом, рваные жёлтые борозды. А замыкал процессию Ашион, делавший вид, что он не с ними, а так, мимокрокодил.       Марианн осмотрела широкие стволы, покрытые тонким слоем зелёного мха и отвлеклась на надоевшую сумку. Стоило отдать её Грэйс…       — Смотри! — Ми дёрнула за узкий рукав чёрной туники Гротэр, указав на кроны деревьев. Девочка послушно пригляделась, пытаясь понять, что не так. Она настолько привыкла к голубоватому свету накопителей, что не сразу поняла — по листьям деревьев гуляли пятна почти таких же отсветов.       Эльник на сумке зашевелился, дёрнул ушами, обдавая затылок Мари сквозняком, и резко подлетел. Пробежавшись по веткам, он замер, принюхиваясь. Марианн пришлось затормозить и сместиться, чтобы увидеть, что именно он там нашёл.       Сначала ей показалось: кто-то снял одну из лун с неба, обломал и вновь подвесил среди листвы, но потом до учёной дошло — это серп с хвоста гиары. Вытянутый, голубой, он был обвязан тонкими нитями и подвешен на толстой ветке. И стоило сделать ещё пару шагов, как появился уголок следующего серпа, скрытого листвой. И ещё одного. Голубые пятна мелькали часто и со всех сторон, разбавляя серый воздух. И это в восьмой то склянке, когда до заката ещё уйма времени… что тут будет творится ночью? Почему же с другого берега это зарево не было видно?       — Грэйс? — позвала Мари и пиратка оглянулась, но скорость не сбавила. Пришлось её нагонять и шагать вровень, быстро перебирая ногами. Спину заломило. — Уф… это серпы гиар?       Грэйс мельком взглянула наверх и кивнула.       — Но почему их повесили?       — А ты как думаешь? — фыркнула пиратка.       — Для освещения? — влезла Миира, которая семенила позади Мари.       — Вряд ли… фух… тогда вешали бы ниже и свет… было бы видно по ночам с той стороны берега… — пропыхтела Мари. Грэйс не торопилась отвечать, а эльник с размаху спрыгнул на сумку, тут же уютно на ней свернувшись.       Раз Ал не беспокоиться, значит безопасно. Интересно… но больше Мари допытываться не стала, экономя дыхание.       Они шли ринок двадцать, растянувшись по тропе. Грэйс торопилась, но ей приходилось замедляться и дожидаться детей. Ворсер всё норовил вильнуть в лес, с азартом разглядывая что-то между деревьев.       — Корнецвет! Ты не понимаешь, у него на корнях должны быть цветы! — разлетался по всей округе вой, но парня крепко держала запыхавшаяся Кэррия.       — Знаю я… твои… цветочки… Не хочу возвращаться… к Заг… Чтобы противоядие варила от той отравы, какую ты подмешаешь неугодным в этот раз!       Постепенно количество серпов увеличилось настолько, что заметить их стало проще. И вскоре тропинка закончилась около порога двухэтажного дома, раза в два меньше того, что держал Ссахейли. На плоской крыше вместо трав на палках висели всё те же серпы.       — Оберег какой-то? — предположила Мари и Грэйс напряжённо кивнула. Многословно, что сказать. Про кольцо-артефакт она так же объяснять будет?       Пиратка не стала заходить в дом. Дождавшись детей и Ашиона, она обошла строение стороной. На заднем дворе деревья расступались, оставляя место для укатанной колеи. Возле неё выставили в ряд три телеги и Грэйс тут же подошла к самой большой. Капитан наклонилась разглядывая дно и колёса, и постучала по древесине.       Позади них послышались шаги и Мари обернулась — от дома быстро приближался мальчишка-ликр, худощавый, низкий, с кошачьим хвостом и ушами.       — Ррея? — окликнул он Грэйс и та, прижав большой палец к кольцу, призвала на ладонь три треугольных золотых. Протянув их ликру, попросила впрячь лучших ящеров и отдать тройку мешков тории.       — Шустрее, — промелькнула между пальцев ещё одна монетка и мальчишка, громко крикнув, убежал. Из дома показалось двое подростков помладше. Они привели ящеров, быстро запрягли их в телегу, а один паренёк показал, где лежат мешки. Расплатившись, Грэйс рявкнула, чтобы «цверки» поскорее залезали в повозку, а сама отошла в сторону.       Телега оказалась практически точной копией той, на которой Мари прокатилась связанной. Не было ни скамеек, ни подстилки на дне. Единственное отличие: у этой доходяги была подножка для извозчика. Им пришлось садиться прямо на пол. Ашион сел ближе к ящерам, Ворсер разлёгся посередине, вычищая забившиеся между костяных хрящей хвоста щепки. Мари забралась последней, пристроившись рядом с Мии, и скинула, наконец, натёршую плечи сумку. Кэр чуть наклонилась и дёрнула за край открытого борта, поднимая его и цепляя крючки, чтобы он не распахивался.       Учёная подцепила крюк со своей стороны, и тут же повисла на борту, разглядывая очередную монетку, блеснувшую в ладони пиратки.       — Просит задержать старейшину, — тихо шепнула Кэррия, не смотря на Грэйс, но красноречиво повернув уши в её сторону.       — Разве так можно? — охнула Миира. Кэр неопределённо качнула головой.       — Она не просит ничего невыполнимого: запрягать ящеров так долго, как они смогут, не вызывая подозрений. Мешки медленно таскать. Телегу проверить перед выездом.       — Мы телегу покупаем что ли? — перебила Мари. — Три треугла за аренду или за всю телегу с ящерами?       — Выкупаем. Эти две, что из тёмного дерева, куплены деревней на случай если гости не захотят идти до ближайшего поселения пешком. Чаще всего телеги оставляют в ближайшей лесничке и там уже берут себе ящеров получше для более дальней дороги, а позже жители лесничи возвращают телеги нам, но у нас и купить можно. Только дороже выйдет, — покивала Кэррия.       — То есть этот домик, — кивнула Мари на двухэтажку. — Ваш?       — Конечно. А где иначе людям, нуждающимся в переправе, ждать? Материалов у нас для отпугивания не так много, жизни каждого дороги, поэтому, чтобы не рисковать, переправляем раз в майл, в самый спокойный день на болоте.       — Спокойный? Такие разве бывают… — вспомнила Мари извечно суетящихся хаориинов, обновляющих сигнальные поплавки, очередной из которых отгрызла или проглотила зубастая тварюшка.       — Эм… За этим следят хаориины… Они, помимо сигналок, какие-то метки используют и регулируют смещаются они или нет. Если сутки ничего с метками не происходит — объявляют день переправы.       — Тогда для чего серпы гиар? — влезла в расспросы Миира, которая откровенно заскучала, слушая то, что и так знала.       — Они ощущаются как стая гиар. Живых. И тут этих серпов давно больше трёх тысяч. Дом не под куполом, а защита нужна — большинство детей испытание на ножны именно тут проходит. Кто следит за сторожкой целый майл, кто отправляется на первую охоту. Я, к примеру, охотилась на выползшего из болота крокуса — это хищное растение, маленькое, но шустрое и ядовитое… если тварей не прореживать, то они заполонят весь лес в округе. Заг же едва хватает сил магическую защиту вокруг деревни поддерживать. Вот и используют серпы. Правда, от древунов это не спасёт, но большинство других любителей мяса или энергии не полезет.       — Значит всё-таки обереги, — кивнула Мари и чуть шатнулась вслед за дёрнувшейся телегой. За разговорами она не заметила, как вернулась Грэйс и заставила ящеров тронуться.       Уезжали спешно и Мари быстро поняла почему. Телега не успела свернуть, скользя по извилистой колее, как возле дома началось какое-то шевеление. Кэррия вскинулась и почти тут же поморщилась.       — Там старейшина… — тихо сказала она и Грэйс обернулась.       — Что б им кракен палубу протёр… Как это… Он лодку что, лететь заставил?! Хоть бы надорвался, хрыч старый. Шио, можно ли свернуть где-нибудь раньше? Мы не успеем до перекрёстка.       Ашион прикрыл сверкнувшие красным глаза и откинулся на бортик.       — Думаю, вариант есть. Через… сотую таира сверни направо.       — Сотую?! Это около трёх склянок… Не успеваем.       Мари перегнулась через борт разглядывая утрамбованную землю. А затем глянула наверх, — серпы всё ещё были на деревьях.       — Может затопить дорогу?       Грэйс заинтересованно покосилась вниз.       — Не выйдет. Земля слишком плотная.       — А дерево срубить? — хитро сощурилась Мари. Чем не повод увидеть атакующее заклинание?       — Слишком очевидно… Хотя… Нам главное не пересечься. Я уже наслушалась за двое суток… — Грэйс приподнялась и с её руки сорвался десяток сияющих белыми искрами серпов. Они натужно впились в ствол друг за другом, оставляя вмятину и углубляя её. По лесу разлетелось эхо вжикающих ударов. Если прикрыть глаза, то могло бы показаться, что кто-то использует пилу короткими, ритмичными нажимами. Только вот мотор у пилы не гудел… Дерево затрещало, накренилось, но не в ту сторону, и Грэйс окатила его волной, заставив с натужным скрипом рухнуть на колею. И дорогу утопила, и дерево срубила. И что это за заклинание такое? Больше на праздничный фейерверк похоже, чем на атаку водой.       Марианн задумчиво пялилась на покорёженный пень, на котором остались мелкие блёстки, исчезающие гораздо быстрее, чем они отъезжали.       Следом отправилась ещё тройка деревьев.       — Если старейшина магией лодку дотащил, то пусть и над дорогой попыхтит, — ухмыльнулась Грэйс, даже не взглянув на дело рук своих.       — У него печать колибри что ли?       — У ликра? Им же печати не доступны… Хотя… У такого фанатика Древних — вполне может быть, — подтвердила капитан, чуть стегнув ящериц.       Лезть под руку к Грэйс, которая старалась выжимать из телеги максимальную скорость, Марианн не стала. Вместо этого она сняла сумку, пристроив её между собой и Миирой, и легла, свернувшись калачиком, чтобы ногами случайно не задеть Ворсера. Сморило её быстро, учитывая, что ночью она практически не спала. И поскольку сон был не глубоким, прерываемым кочками, тряской, приглушенными разговорами, — кошмар к ней не явился. Через две склянки её растолкали и протянули ломоть хлеба, заботливо политый любимым вареньем Мии. Такой кисло-сладкий, сухой перекус, захотелось запить горячей искрянкой, но во фляге у неё была только вода.       «Надо было отлить себе… Её бы хватило на день…» — запоздало поняла Мари. Серпы гиар исчезли, деревья немного расступились, но в своём величии стали только больше.       — Мы свернули? — тихо уточнила Марианн.       — Нет, — Кэррия вслушивалась в окружающий лес, но не так нервно, как делала обычно. — Ещё склянку или две ехать.       Ворсер сонно разглядывал мелькающий пейзаж, сканируя в основном землю у деревьев. Миира, доев, сложила ноги бабочкой, пристроила руки на животе и стала ритмично дышать. Грэйс всё ещё правила, только теперь рядом с ней сидел Ашион.       — А где Аластер?       — Кто? — Кэррия отвлеклась и непонимающе осмотрелась.       — Ал… Шартеро.       — Аа, фамильяр. В сумку твою залез, повозился там, а затем затих.       В сумку? Зачем? Ворот действительно был ослаблен и Мари заглянула внутрь. Рыжий проводник сыто дрых, сунув морду в один из мешочков с орехами, который оказался пуст. Вот же обжора…       — Кэр, вам орехи дарили? — со вздохом спросила Мари.       — Орехи? Было мешочка два у меня и один у Ми. Остальное стоицил, травы и прочее. А что?       — Можно я у тебя куплю их за один серебряный кругляш?       — Да я и так могу отдать…       — Я куплю. А то рыжему не хватит даже до утра.

***

      Через склянку, когда стемнело так, что дорога едва различалась и то благодаря тусклым молниям, струящимся по вытянутой руке Ашиона, телега свернула и Грэйс выдохнула: поворот скрылся между деревьев. Пиратка обернулась, заметно повеселев.       — На привал встанем только через пару склянок, а пока — сливайте свои вопросы.       Мари отреагировала первой — тут же переползла вперед телеги и, перекинув ноги через борт, сползла на облучок.       — Покажи воду, которой срезала дерево, — потребовала учёная, а Грэйс вдруг расхохоталась.       — Заметила? Смотри, — капитан выпустила верёвку, тянущуюся к головам ящеров, и протянула ей ладонь, на которой тут же появился сверкающий шарик. Он вспыхивал и переливался, будто бы стеклянный, а в его глубине серебрились тысячи звёзд.       Марианн протянула руку и ткнула пальцем в мягкую стенку. Вода была ледяной.       — Лёд? Как?       — С трудом, — дёрнула плечом Грэйс. — Снег превращается в воду, вода в лёд. Кажется, что одно является продолжением другого, да только маг холода не кастует воду, а маг воды — лёд. Я училась этому трюку очень долго. Видишь… людей, ликров и прочих дышащих очень просто притопить твоим излюбленным методом. Можно при должно уровне контроля заставить кровь вскипеть или скопиться в шее, разрывая сосуды. Потому что кровь — та же вода. Но даже ей управлять проще, чем льдом. Только вот я большую часть времени провожу в океане среди тех, кого водой не утопить. И у многих из них крови либо нет, либо слишком много и разрыв сосудов ничего не даст. Я могу с лёгкостью создавать око бури в любом месте, избегая молний, ветра, волн. Могу ускорить продвижение флота, но справиться с океанскими тварями не способна. Поэтому у меня с собой небольшая команда боевого направления. Но мне не нравится ощущать себя беззащитной в родной среде, поэтому я освоила лёд. Как оказалось: не такой я и специализированный на океане маг.       Ага. Сказала женщина, владеющая гипнозом.       — Колдовать можно? — хрипло спросила Мари и Грэйс тихо хмыкнула.       — Иди. Только не затопи телегу.       Мари переползла назад, а её место заняла Мии.       — У меня не получается. Пока спокойная, ничего не чувствую. Будто бы и нет никакой энергии, только пустота…       Учёная сразу отключилась от бормотания. Накопитель лёг на клок бумаги и Мари зажмурилась. Так, кристаллическая решётка… Шесть молекул, связанных друг с другом через атомы водорода, образовывают ячейку. Каждая молекула связана с четырьмя другими, образуя решётку.       Линии связей и молекулы сплетались в общий узор и крепко фиксировались в воображении.       Так, теперь уменьшить масштаб и заполнить образовавшееся пространство картинками молекул… Ещё и ещё. Только после этого Мари представила форму кубика, заполнив внутренность мысленного барьера льдом, и открыла глаза.       Получилось: её творение лежало на полу, прозрачное и будто бы невесомое. Слеза на бумажке немного погасла.       Мари, решив проверить затраты, создала ещё девять таких же кусочков. Вытащила тетрадку и к списку затрат ЕМ добавила, что кубик льда на сотню грамм отнимает около полутора единиц силы. Дописала, что потребуется множественная проверка с точными весами.       Мари создала сосульку, представляя, как будет обстреливать ими работорговцев. Кусок льда появился, да только летать не захотел. Тремя следующими попытками только зря накопитель израсходовала.       Так, и в чём разница? Почему вода летает, хотя никакой дополнительной руны полёта она не изобретала, а сосулька лежит, будто рыба без головы?       Поэтому Мари позаимствовала способ Грэйс: создала шар воды и запустила в него кристаллики льда. Вода была ледяной, и Мари не подумала, что лёд может подтаять. Раскрутив шарик в плоский овал, наполненный движением, она швырнула его в дерево. Громкий хлюп и ничего: ни царапины, ни вмятин. Лишь мокрое пятно на коре. Мари попыталась ещё — сунула для начала в разогнавшуюся воду орешек. Его втянуло в поток и закрутило вместе со льдом. Пришлось создавать второй, противоположный первому, поток. Орешек не сразу, но коснулся второго потока, его мотнуло, — несколько льдинок врезалось в зелёный бок, — орех сместило, и он рванул наворачивать круги по второму овалу. Мари замедлила воду, вытащила орех, у которого чуть пожевалась зелёная оболочка с одного бока.       Лёд резать не желал. И что-то Гротэр подсказывало: заставить его летать будет проще.       Мари перепробовала всё: и наполненный до предела ледяными кристалликами шар, — ему не хватало разгону. И овальный щит, такой же забитый, только разогнанный до предела, — осталась лишь лёгкая царапина, о которой сказала Кэррия. Затем были более крупные сосульки, разогнать которые оказалось тяжелее. От них оставались мелкие царапины и вмятины на коре, но не больше. Более крупные куски льда не вредили из-за низкой скорости, более мелкие раскалывались при ударе или таяли. Не выходило ничего.       Марианн сдалась после пятидесяти потухших слез. Из них треснуло три. То ли качество у накопителей в этот раз было выше, — раньше каждая вторая рассыпалась, — то ли Мари относилась к ним бережнее.       Девочка переползла ближе к Грэйс.       — Покажи свой лёд, пожалуйста.       Мари приготовила сосульку для сравнения, которая покрылась влажными потёками от тепла руки.       — Не выходит? Ну… держи, — Грэйс скинула ей на руку узкий, похожий на маленький нож, кусочек льда и Мари замерла, разглядывая его. Творение Грэйс было белым и гораздо более холодным. Мари надеялась потыкать льдом Грэйс в свой, пытаясь понять в чем разница, но и без этого видела: ладонь, сжимающая белую сосульку, пусть и липла, но оставалась сухой.       — Он не тает?       — Тает и ещё как. Моего резерва и концентрации хватит ринок двадцать его в таком виде удерживать, а потом он, как и твой, расплывётся.       Удерживать? Грэйс сознательно не даёт кристаллической решетке распадаться от тепла? Или не только от тепла, но и от импульса удара?       Марианн подскочила и чуть не упала, когда телега дрогнула на очередной кочке. Едва сосулькой себя не заколола, но ей было всё равно.       Конечно, нужно удерживать лёд под контролем. Как туман, как воду. В жёстком, отведённом ей пространстве. Без изменений на молекулярном уровне. Как она удерживала воду в движении. Как фиксировала разные формы для тумана.       Мари положила сосульку Грэйс, а рядом создала свою. Только в этот раз она не расслаблялась с представлением, а продолжала удерживать в голове картинку кристаллической решётки, неподвижной, крепкой, словно плотное металлическое сито, которое не сдвигается под внешним давлением.       Мари продержалась десять ринок, не совсем понимая тает её сосулька или нет. Ослабив контроль, Мари коснулась морозной поверхности пальцем, от чего на прозрачном боку остался блестящий отпечаток. На боку, который до этого был абсолютно сухим.       — Получилось! — пискнула Мари, заставив Грэйс удивлённо обернуться. Учёная тут же ткнула острым концом сосульки, удерживая в голове образ, в дно телеги и… оставила вмятинку! Только вот кончик сосульки треснул, но больше от того, что Мари отвлеклась.       Она попыталась применить новое умение для водного серпа и… Снова ни царапины на вымокшей коре дерева. Она не могла контролировать ВСЕ кристаллики льда в воде, которая при этом двигалась. Фантазия просто не вывозила, будто бы Мари представила мультяшного героя из льда, бегущего следом за телегой. Ага, при том что её лёд лежал мёртвой рыбой на древесине пола. Более вялыми экспериментами Мари определила предел: пять маленьких сосулек, из-за поддержки которых начинала кружиться голова и заклинание с хлюпом падало на землю, либо лёд таял. А ещё… глушить импульс удара воображением оказалось так же сложно — лишь один раз сосулька не разломалась, и то, кажется, чисто случайно.       Криво, косо, но да ладно, ведь у неё получилось сотворить что-то новое! Ничего… постепенно, шаг за шагом, она дойдёт до самых высоких результатов.       Телега двигалась по кочкам в кромешной тьме, озаряемой вспышками магии Мииры, Мари и Ашиона, который продолжал сверкать молниями, избавляя их от шанса врезаться в очередной широкий ствол. И именно он возмутился, когда Грэйс проехала мимо очередного поворота, как сказал парень: ведущего к заброшенной лесничке.       С неохотой Грэйс свернула, понимая, что целые сутки без перерыва она всё равно править не сможет и отдохнуть нужно всем: и ей, и фонарику-Ашиону, и разошедшимся детям, устроившим на весь лес светодиодное шоу. Ночевать же под открытым небом капитан не рискнула. И, вспоминая древунов с гиарами, Мари была солидарна с её выбором.       — А почему вы колдовать не запрещаете… гиары же на излишки энергии сбегаются, да и древуны, если они есть в округе, могут среагировать… — запоздало задалась вопросами Мари, разглядывая шевелящийся седой мрак в кронах деревьев и угол телеги, усыпанный накопителями: и погасшими, и полными вперемешку, — благодаря отсветам Мари не заметила, что стемнело давно и окончательно.       — Мы склянки три как по серой зоне едем. Знаешь, что такое зоны? — устало потёр лоб Ашион. Мари отрицательно замотала головой. — Острова делятся на зоны. Белые — безопасные. Серые те, где твари встречаются чаще, но от них отбиться проще. Чёрные — почти вокруг всего болота. В самых активных чёрных зонах построены деревни ликров, сдерживающие тварей… Сейчас что-то хуже стаи ворлоков нам вряд ли попадётся, но ночевать без крыши…       — Да поняла я, еду. Мудрец вещяет отрокам — колдуйте. Мне так дорогу лучше видно, — хмыкнула Грэйс, вглядываясь в колею, которая после поворота стала меньше, покрывшись пучками высокой, пожухлой травы.       Но больше у Мари идей не было, поэтому, сделав пометки в тетради, которую подсвечивали слёзы, она заснула, уткнувшись лицом в бумагу.       Тёмный кабинет, освещаемый экраном компьютера. Снова. А дальше будет Лили с пакетом и очередным превращением…       Марианн не стала выходить, узнав листы с отчётом, разбросанные по столу после финальной правки. Мимолётно поправила белый халат, шевельнула ногой без протеза, взяла кружку и разгребла завалы из бумаг на столе, где у неё прятался круг заклинания, смешивающий и варящий кофе в кружке. Достала из ящика горсть зелёных орехов в полной уверенности, что это — кофе, и высыпала в маленький кругляш вверху схемы. Линии вспыхнули, но вместо оранжевого свечения, сопровождающего обработку зёрен в воздухе, руны наполнились белым, холодным светом. По столу пополз иней и Мари подскочила. Телега, на дне которой вместо стула сидела учёная, скособочилась и рассыпалась в труху.       Гротэр отступила к входной двери.       Она попыталась найти шероховатую поверхность кристаллита, но пальцы скользили по гладкой краске. Ощутила, как падает температура воздуха и медленно выдохнула облачко пара.       Дверь исчезла.       Обернулась и мельком заметила отражение в зеркале, висящем в углу кабинета. Вместо Мари около стены стояла чёрная, будто закрашенная карандашом, тень, повторяя все её движения.       Выхода не было. А по телу струился иней. Сначала онемели обе ноги, затем живот и руки. Как же она ненавидела холод… но не могла пошевелиться.       Сон. Просто сон.       Но Мари не просыпалась.       — Ри… Риан…! — кого-то зовут… но кого?       «Моя маленькая Ри… горит свеча… горят огни…» — кажется, была такая песня. Она звучала одновременно и в голове, и далеко-далеко, будто бы за стеной. Мелодия застряла — тоже не нашла свою кристаллическую дверь? — растеряв все звуки… и слова. Остался только трепетный огонёк, готовый погаснуть от любого дуновения. Он чем-то пах. Чем? И что пряталось в тенях, не способных растаять от лёгких отсветов?       — Ри… ты меня ненавидишь…? — снова шёпотом откуда-то невыносимо далеко. Из другой комнаты? Из коридора?       Или из забытого прошлого, от которого Мари спряталась?       Мысли текли медленно, неохотно. Иней добрался до груди, коснулся шеи, окатив её кипятком. В зеркале у тени чётко проступил алый отпечаток ладони. Стало трудно дышать.       Щёку обожгло и её тут же выкинуло из сна.       — Так, котёнок. Очнулась? Не вздумай засыпать! Никакой больше магии в таком количестве. Встать сможешь? — Грэйс держала её за плечи.       Марианн приподнялась и кивнула.       Хотелось спать. И было до ужаса холодно.       — Хол-лодд-но, — стоило разжать зубы, как челюсть тут же свело дрожью.       — Домагичилась, — раздражённо кивнула Грэйс. — Поэтому Ссах нас одной искрянкой круглыми сутками потчевал? Так, ладно. Кэррия, возьми её сумку. Светлячок, собери камушки, тетрадь и карандаш.       — У м-меня есть м-мешочек с ис-скрянкой.       — У меня тоже, и не один. Но тебе для начала нужно согреться.       Грэйс подняла Мари на руки и легко спрыгнула с телеги. Вокруг было темно — виднелись лишь смутные силуэты домов.       В одноэтажном домике, собранном из узких, ставших трухлявыми и тёмными от времени досок, в который её занесла Грэйс, горела пара свечей, поставленных на одинокий стол. Земляной пол был усыпан щепками, кое-где пробивались чахлые стебельки травы. Около одного из кустиков уселся Ворсер так, чтобы на листы падал свет. Он аккуратно вертел стебелёк, рассматривая прожилки, и не обращал внимание ни на что вокруг.       Ашиона Мари увидела не сразу, — он сидел на коленях возле круглой печи в дальнем углу комнаты и закладывал внутрь щепки. Лёгкое прикосновение к серьге — и в его руках появились две дощечки. Щелкнув ими над маленькой горкой древесины, он вновь коснулся уха, заставил дощечки исчезнуть и, глядя на вспыхнувший огонь, с сомнением протянул:       — Мне кажется готовить на ней не стоит… — он прикрыл глаза, принюхался, а затем мотнул головой. — Либо едим вяленое мясо и сухари, либо готовим на улице. Если будем топить — угорим.       — Тогда разожжём костёр в одном из развалившихся домов… — протянула пиратка. Её хрипотца лёгкими вибрациями коснулась учёной. Казалось, что звук исходил из груди, к которой девочку прижимали.       — Можно, но только этой ночью. Мы скоро к болоту приблизимся. В чёрной ничего жечь нельзя, — Шион поднялся и отряхнул колени, затем легко провёл по косе, убирая с конца прилипшие соломинки. — Повесишь кашу на меня?       — Да, благодарю. Только давай без ожогов.       Шион молча кивнул и вышел.       — А нам чем заняться? — спросила Кэррия. Ворсер поднял голову, посмотрев на Грэйс, которая продолжала держать Мари на руках.       — Волчонок, помоги Ашиону. Девочки… за мной.       Капитан сделала пару шагов и, придерживая Мари, одной рукой дёрнула дверь в единственную комнату дома. Бревно, к которому были прикреплены петли, дёрнулось и едва не свалилось, но устояло. Грэйс шагнула внутрь в темноту.       — Свечки несите сюда.       От силуэта пиратки почти сразу взлетела шевелящаяся и подрагивающая тень, которая уменьшилась и сместилась — Миира скользнула внутрь и обогнула Грэйс, освещая пространство.       Остов подкошенной на одну сторону кровати ютился около стены — на треснувших досках истлели мешки и корзины. Деревянные лопаты, мотыги, серпы, разбросаны у дальней стены, присыпанные землёй и мусором. Пара расколотых бочек прижата друг к другу и забита почерневшей от времени и сырости соломой. Около ног Грэйс валялось перевёрнутое корыто. И как только заметила? Ещё бы чуть-чуть и Мари с пираткой собирали бы по полу золу и сажу, вытирая собой землю.       — О как. Повезло тебе, котёнок. Иначе пришлось бы на открытом воздухе из ведра кипятком обливать, — лёгкое движение ступнёй и корыто с грохотом перевернулось, показав щербатое дно.       Грэйс поставила Мари на землю, придержав и убедившись, что девочка не рухнет на пол, а затем крутанула кольцо и на дно лохани упала ткань, прикрывая колючие щепки, а следом из воздуха полилась вода, от которой исходил пар.       — Не стой, раздевайся давай.       Мари кивнула и попыталась расстегнуть пряжку ремня. Пальцы дрожали и почти не слушались. Кэррия, понаблюдав за ней с десяток элек, поставила свечу, приклеенную к плоской дощечке, на пол, и помогла Мари раздеться. Свет подрагивал и мигал, еле-еле разгоняя тьму и Мари, стянув тунику, шепнула:       — Кэр, может горсть слёз принесёшь? Они не лучший источник света, но по крайней мере будет не так…       — Мрачно? — Миира поёжилась, вглядываясь в угол с бочками. Её белёсые глаза в полумраке ещё больше потускнели, практически сливаясь оттенком с зрачками-шрамами. И лишь голубая нить радужки не давала белкам поглотить глаза целиком. — Мне кажется или там в траве что-то ворошится?       Кэррия дернула ушами, мельком глянула на бочки и мотнула головой:       — Там ничего живого нет.       — Но оно же движется! — возмущённо пискнула Мии.       — Да нет же, я бы услышала… — тяжело выдохнула старшая.       Миира, дёрнувшись, всучила сестре деревяшку со свечой и быстро вышла из комнаты, вернувшись с горстью ярко светящихся слёз. Она замерла у порога, не желая ни на шаг приближаться к напугавшим её бочкам.       — Залезай, — кивнула капитан на лохань, когда закончила набирать воду. — У меня где-то был мирис… — Грэйс коснулась пальцами кольца, прокручивая его, пока Мари аккуратно засовывала ноги в горячую воду. Медленно, так, чтобы тело успевало привыкать, она села на мокрую ткань, чувствуя щепки пятой точкой и то, как от горячей воды из её тела сбегала мелкая дрожь.       — Да нет там ничего, не единого шороха. Пусто, как во рту норки в сезон дождей… — шептала Кэррия, но Миира всё сильнее мотыляла хвостом, гоняя лёгким ветерком мусор по полу, и вглядывалась в угол, освещая комнату слезами.       — А, вот, — Грэйс достала из кольца мешочек и, развязав его, принюхалась. — Не лучшая свежесть, но тебе сгодится, — и создала в воздухе шар, от которого шёл пар и который пузырился, буквально кипя в воздухе. Мари отогрелась достаточно, чтобы почувствовать приступ любопытства, — у неё вода всегда получалась холодная.       Грэйс высыпала прямо в шар маленькие красные цветочки, которые быстро растворились в воде, а затем кипяток стал наполняться белой пеной с едва заметными искрами. Шар быстро расширился в воздухе, превратившись в шапку из мелких не лопающихся пузырьков. Грэйс скинула эту массу прямо на голову Мари, и её окутало мягкое облако, пахнущее душистыми цветами, — будто ведро духов вылили.       Мари взмахнула руками, убирая забивающиеся в нос и рот, — а на вкус они были как самое обыкновенное мыло, — пузырьки.       — Так. Сменная одежда есть? Отлично, согреешься, переоденешься и выходи, — Грэйс глянула на притихшую Мииру, сидящую на полу чуть в стороне от ванны, в окружении отсветов слёз глубин, и на Кэррию, которая подошла к бочкам и внимательно высвечивала их внутренности свечой. — А вы присмотрите за ней, чтобы не перегрелась, — и вышла.       Мари расплела мыльными пальцами косу, решив воспользоваться случаем и нормально промыть голову. Пиратка, похоже, просто захотела её отмыть, поэтому и отдала целый мешочек своего мыла. Это воспринимать как сигнал: «От тебя, дорогая, несёт»?       — Да нет тут ничего! — рявкнула Кэррия и дёрнула бочку за край, заставляя её перевернуться. Упав на расколотый бок, она развалилась на две части, осыпая пол ворохом чёрных соломинок, пахнущих спёртой пылью. Подсветив солому, Кэррия поворошила её мыском сапога. — Видишь? Ни-че-го.       — Но я же видела… — зашептала Миира, отступая в угол.       Вторая бочка с грохотом была перевёрнута и из её недр на пол со стуком вывалилась деревянная птичка. Мари приподнялась, пытаясь разглядеть её, а Ми взвизгнула, попытавшись забраться на угловой столб, рассыпала слёзы по полу, но быстро поняла, что никакого шевеления нет и спрыгнула — успела, егоза, взлететь почти под потолок. Кажется, у неё в Древних отметились белки… И чего она так шугается то? Болотного змея в этой комнате точно нет. Хотя его она, как раз-таки, не боится.       — Тельян? — спросила Миира, не решаясь поднять птичку с пола, поскольку рядом с ней всё ещё находилась чёрная подушка выгоревшей соломы. Кэррия же не боялась, — она легко наклонилась и тряхнула деревяшкой, скидывая нагар и пыль.       — Вроде он, — подтвердила Кэр и всучила сестре свечу. — Форма только странная, не видела никогда такой.       Она поковыряла коготком в боках птицы, а затем попыталась дунуть ей в хвост.       — Забился. Сейчас… — надув щёки, она с шипением вдавила в птицу воздух и тот неохотно, но прошёл. Постепенно из боков стали вылетать мелкие опилки, щепки и кусочки почерневшей соломы. Кэррия зажимала то один бок, то другой, со свистом выдувая всё изнутри. А затем, протерев поверхность рукавом, она вновь прижала её к губам, закрывая пальцами определённые точки, и из птицы вырвались тихие свистящие звуки. Перелив, ещё перелив, возникающий от лёгкого перебора пальцев по бокам, а затем касания сменились, став чёткими, но немного медлительными, и птица запела. Кэррия играла лёгкую мелодию, спокойную, мягкую, похожую на шелест волн, какую наигрывал в гостевом доме Ссахейли. Кончик хвоста Мииры весело приподнялся, качнувшись.       Кэррия чуть изменила темп, а затем резко его оборвала.       — Хороший звук. Даже удивительно, учитывая, что дерево немного подпорчено, — крутанув птичку в руках, охотница сжала её и огляделась. — Так, куда бы… Риан, можно я в твою сумку уберу? — спросила старшая и Мари кивнула, пытаясь смыть пену с головы. Выходило отвратно, учитывая, что вся вода в лохани стала мыльной.       — Я согрелась, но мне надо смыть миро… мири… забыла… Пену. Надо смыть. А без Грэйс не выйдет. Может позовёте? — попросила Мари, продолжая сдавливать с тела кусочки пены.       — А. Сейчас поз… — крикнула Кэррия из другой комнаты, куда ушла, чтобы пристроить птичку в её мешке.       — Я схожу! — перебила Миира, почти кинув свечу на пол и, подхватив одну из слёз, выбежала на улицу.       Грэйс пришла не скоро: вода успела прилично остыть, а пена осесть. Оглядев Мари, которая тут же вскочила, пиратка чуть зависла, заметив кривые шрамы на боку.       — Мхм… — промычала она в столь знакомых интонациях, что у Мари едва волосы дыбом не встали. Сердце в груди зашлось, но глянув за спину пиратки, Дэйва она не обнаружила. А затем на макушку рухнул поток горячей воды, которой отвлёк и согрел. И сразу же за водопадом вместо душа по Мари скользнул тёплый воздух, — волосы и кожа высохли мгновенно.       Грэйс быстро сунула вещи Мари в лохань, побультыхала водой с помощью магии, как делала это учёная, а затем вокруг вещей образовалась чистая вода, которая поднялась вверх в виде шара. Ткань ещё немного покружилась в нём, а затем шар завис над головой Мари и ей на макушку упали чистые и сухие портки, штаны, туника и носки.       — Так уж и быть, можешь не доставать сменную одежду, — усмехнулась Грэйс и грязная вода вылетела из комнаты следом за пираткой. — Давай, поторапливайтесь! А то волчонок и светлячок съедят всё без вас.       Мари стянула с волос вещи и стала одеваться.       — У неё что, для всех кроме меня прозвища есть? — заглянув в комнату Кэр и возмущённо дёрнула алым хвостом. Гротэр откинула непослушные, распушившиеся волосы назад.       — Если хочешь, можешь моё себе забрать. Каким вообще боком я похожа на кота… то кустом, то кактусом… Надоели.       — Тебя называли кактусом?       — Клеродендрумом! — рявкнула Мари, заканчивая подвязывать последний сапог.       — Клеро…? Чем? — переспросила Кэррия, поднимая с пола слёзы, которые засунула в сумку Мари, перекинутую через плечо. Лиса пинком затушила огарок свечи.       — Ничем. Пошли уже, — Мари не стала забирать свою ношу, наносилась уже. На плечах кожа покраснела и чуть содралась.       Кэррия вышла следом за девочкой в ночную мглу. Дёрнув ушами, она уверенно свернула и зашагала в полном мраке, явно не боясь наткнуться на очередной столб от развалившейся хижины.       — У тебя такой чуткий слух? Уши не болят от громких криков?       — А почему должны?       — Ты же каждый шорох улавливаешь…       — Так я его улавливаю только если прислушиваюсь. Это… будто менять лёгкий лук на тяжёлый: стреляешь дальше, но натягивать тетиву сложнее. Для того, чтобы слышать окружающих, мне не нужен тяжёлый лук, поэтому я его не использую, но для дальней разведки нужно применить усилие.       Они подошли к перекошенному силуэту дома без крыши, — верхние части стен подсвечивались горящим костром. Теперь и Мари уловила треск полешек, и шёпот Мииры.       — Крупа не пригорит? Может больше мяса добавить? — переспросил Ашион, когда девочки вошли в покосившийся проём. Парень сидел в стороне и тряс ладонью, кожа которой покраснела, покрывшись водянистыми пузырями. Реально обжёгся? Он руку в котелок целиком, что ли, засунул?       — Сама вижу! — раздражённо рявкнула Грэйс, выскребая что-то на дне побулькивающего над костром котелка.       Ворсер демонстративно не замечал Ашиона, звякая колбами в поясной сумке. Внутреннее противоречие так чётко отображалось на его лице, что Мари не сдержалась и фыркнула. Видимо Миира уговаривала ворлока дать что-то противоожоговое, а мальчишка всё ещё не забыл дневную переправу на лодке.       У этого дома внутри не было комнат: половину пространства занимала обвалившаяся крыша, состоящая из досок, брёвен и глины. Костерок развели возле двери и над ним, подвешенный за крюк тренога, висел котелок. Пахло знакомо: кашей из тории.       Эльник, исчезнувший из сумки ещё до пробуждения Мари, подскочил к ней и стал бить лапой по сапогу, возмущённо сопя.       — Ты расстроился, что я про тебя забыла или что опять перестаралась? — наклонившись, попыталась поднять его на руки Мари, но тот увернулся и унёсся во тьму.       — Это он тревогу поднял, что тебе плохо, — пояснила Кэр. — А потом уже на его писк Грэйс внимание обратила.       Пиратка, мельком взглянув на девочек, подхватила флягу, покрывшуюся копотью от нахождения рядом с костром, и протянула в сторону Мари.       — Бери. Твоя дозировка искрянки.       Металлический бок был горячим и на чистых ладошках тут же появились тёмные, жирные разводы от сажи. Открутив крышку, Мари села прямо на землю, которую кто-то припорошил свежей травой и стала жадно пить, прогоняя последние осколки холода, засевшие в груди.       Ванна её разморила, а искрянка добила. После первых же глотков она практически перестала вслушиваться в разговоры. Ей даже каши, которые раздали в плоских глиняных тарелках, не хотелось. Мягко потрескивали догорающие доски, распадаясь на красные угольки и от них по коленям и лицу распространялся жар, спасающих от ночной прохлады. Шуршащие от ветра кроны заглушали детский шёпот, — Миира таки уговорила поделиться мазью и бинтами, только вот вручать их лично Ворс отказался. Вскоре к разговорам добавились переливы свиста от птички — Кэррия показала всем тельян. Рядом с костром было уютно, с Грэйс безопасно. А с детьми спокойно. Эта ночь убаюкивала, делая равнодушной к кошмарам.       Мари уткнулась лицом в коленки, засыпая, но Грэйс её растормошила, пристав с расспросами. Гротэр пришлось открыть глаза, сосредотачиваясь на пиратке.       — Почему не остановилась, когда поняла, что перестаралась?       — Я не заметила магического истощения… — сонно пробормотала Мари. — У меня обычно зрение мутнеет, голова кружится… иногда становлюсь раздражительной и очень тревожной. Холодно бывает не всегда… И я, когда уснула, не чувствовала холода.       Грэйс перебирала её слёзы, откладывая в сторону погасшие: хотела понять, как много Мари потратила.       — Обычно температура у магов по-разному меняется. И тело реагирует на окружающую среду тоже по-разному. Ты вот остыла, став ледышкой, ещё и мёрзла при этом. Большая часть магов, что стынет, обычно ощущает, что им жарко, — сунув руку в мешок, Грэйс быстро перемешала камни и тихо пересчитала потухшие слёзы, горкой сложенные на землю. — Так, шесть десятков и три… Забавно. Ты у нас недо-маг третьей стадии. Только вот… Нет, не понимаю, — Грэйс застучала по коленке пальцами, свободной рукой напитывая накопители. — Я же отслеживала твою ауру и с ней всё было в порядке. Перестала после того, как ты уснула… Отложенная реакция на истощение…? Нет… что-то не так. Обычно отложкой при внутренних повреждениях источника страдают: тело горит дольше, реакция на любые травмы замедляется… Только вот на ауру то это не влияет — гаснет сразу, как появляется перерасход. И первое, о чём думают, когда температура тела мага без видимых повреждений резко меняется — это истощение. А аура у тебя побледнела после сна… Не во время колдовства. Значит — не истощение. Тогда что? У тебя не мелкие повреждения, а почти полное уничтожение, и подобного быть не должно… Либо критически замедленная реакция на всё — и на контроль магии, и на травмы ауры, и на истощение резерва, либо нормальная реакция так же на всё… Контроль у тебя отличный… аура должна была начать гаснуть сразу… Или ты пыталась колдовать во сне? Резерв у тебя маленький, слить его во что-то бесконтрольно в теории легко… Иных объяснений не вижу. Хотя… ты же своего резерва не чувствуешь, а значит использовать его бесконтрольно не смогла бы.       — Человек… — скучающе протянул Ашион и сделал паузу, прежде чем продолжить, — …в её состоянии вообще не способен на контроль, — закончил язвительно и коротко глянул на Мари, а затем отвернулся и стал подкидывать в костёр щепки здоровой, не забинтованной рукой.       Расслабленность слетела.       Он что-то знает? И если знает… это его замечание… Может ли быть, что за счёт генов другой расы она сможет восстановить свой дар? Гротэр сщурилась, следя за движениями парня. Спросить? И тогда вся компания поймёт, что её мать — фейри. И будут последствия. Если не углубляться в паранойю — дети шумные и болтливые. Не то слово не в той обстановке и привет ошейник. Кто сказал, что Ашион о чём-то в курсе? Может это намеренная провокация? Гротэр о нём ничего не знала. Для вопросов не время... Мари с трудом отвернулась.       — Но ты же видел, что у неё прекрасно выходит, — возразила Грэйс.       — Видел. Я к тому… — снова мимолётный взгляд, — …что не стоит равнять её под обычные случаи.       Да он же явно нарывается на вопросы!       Пиратка задумалась и вновь застучала пальцами протезной руки по коленке. Она наполнила почти все накопители — на земле осталось шесть слёз, три из которых были треснутыми.       — Может я просто замёрзла? — тихо предложила Мари.       Очередной камень упал в сумку.       — Нет. Пока остановимся на том, что у твоего организма своеобразная отложка. И я установлю лимит слёз, которые можешь тратить на эксперименты. Скажем… не больше тридцати. И если опять будет такая ситуация, как сегодня, то ты на отпое искрянкой в течении трёх дней. Без магии.       Мари кивнула, не видя смысла спорить. Грэйс убрала последнюю слезу в сумку и, крутанув кольцо, вывалила на землю стопку клетчатых одеял разных оттенков.       — Каждому по два. Одно на землю, другим укрываться.       Мари забрала два сине-серых одеяла, соорудила кривую, но уютную лежанку — на что хватило сил — и, свернувшись клубочком, быстро уснула. Начавшийся кошмар спугнул тёплый эльник, притащивший в зубах мешочек из-под орехов. Скинув его около головы Мари, Ал подлез к ней под одеяло и быстро уснул.       От мешка и шёрстки эльника приятно пахло мятно-травинистым соком свежесорванной искрянки.