Потерянная тропа

      Увидев под ногами коралловую пушистую метёлку и разглядев в кустах приметные кончики коралловых ушей, Гротэр тут же рухнула вниз, из-за скорости проехавшись по грязной траве коленками. Едва не проткнув кинжалом хвост, она столкнулась с возмущенным взглядом и замерла. Миира молчала, поэтому учёная предусмотрительно проглотила вопросы.       Темнота не позволяла увидеть поблизости ли другие дети — ещё немного и свет лун погаснет, погрузив мир в кромешный мрак.       На жест лисы — ладошку, закрывшую губы — Мари не обратила внимание. Она чуть дёрнула рукой, пошевелив слезой в воздухе, одновременно пытаясь спросить, можно ли двигаться и не опасен ли камень с магией внутри. Мало ли, может древун заметит отголоски энергии. Но Ми отвернулась и замерла, навострив уши. Гротэр прислушалась: мёртвая тишина обволакивала лес, лениво касаясь редкого рыхлого тумана. Деревья застывшими тенями нависали над ними. Пахло сыростью, влажной землёй и перегнившей травой.       «Что происходит? И куда делись Ворсер с Кэр? Почему они не вернулись домой?» — вопросы так и вились в голове.       Сверху хрустнуло — с ветки дерева спрыгнула юная охотница. Она замерла, разглядывая Марианн, что сидела на коленях в сырой примятой траве, дёрнула ушами и отвернулась в сторону Мииры. Снова треск веток и лёгкие чавкающие звуки — приминая пушистые вайи к ним выполз Ворсер. Он перемещался на четвереньках, чуть подёргивая костяным хвостом, и внимательно разглядывал землю. Заметив пополнение, он оскалился и едва слышно зарычал, но говорить не стал. А Марианн расслабилась.       Ну вот, живые. Осталось вернуть детей в деревню и можно будет выдохнуть спокойно.       Кэррия тем временем сложила руки в пару непонятных жестов и Ми отрицательно качнула головой, зато Ворсер показал три пальца, к которым прилипла грязь и куски зелёной травы.       Это ещё что такое?       Кэррия взглянула на Мари и вновь повторила жесты, на что девочка покрутила пальцем у виска. Она с дуба рухнула что ли? Хотя… Учёная глянула вверх и хмыкнула.       Языка жестов Мари не знала, хотя и видела, что при ней им изредка пользовались. Только вот знаний от этого у неё не прибавилось. И читать мысли за три склянки она не научилась.       Кэр нахмурилась, на что Мари засунула руку за пазуху и вытащила злосчастную тетрадку. Протянув её, карандаш и слезу для подсветки, Мари дождалась, пока лиса перестанет мяться и напишет три полоски на древнем.       «Ты видела древуна?»       Марианн кивнула и быстро написала, что только того, который был возле поляны, где Ворсер бросил корзину.       Кэррия стала ещё смурнее и потянулась к листам, но в итоге не тронула их. Дёрнув ушами, она посмотрела Мари за спину. Сама же учёная ничего не слышала, поэтому не обратила на это внимание. Она быстро написала, что передала записку об их исчезновении с помощью эльника кому-то из старших со склянку времени назад. Кэррия мельком взглянула на тетрадь и, дернувшись, вперила тяжёлый взгляд в глубь леса, застыв соляной статуей. Просидев так с пару ринок, Кэррия отмерла и вновь сосредоточилась на Мари. Заметив это, Гротэр быстро накорябала вопрос:       «Что происходит?»       Кэррия послушно взяла карандаш.       «Здесь рядом колыбель древунов. Её почему-то не заметили, хотя зверья в последнее время стало слишком мало. Мы насчитали с пятерых молодых. Они бродят по округе.»       Колыбель? Вспомнились деревья, увитые шевелящимися лианами. Сейчас, конечно, не время для расспросов, но позже Мари узнает об этом явлении всё.       «Какой план?»       Кэррия замерла, вчитываясь в вопрос, а затем потянула к себе тетрадь.       «Нужно дождаться старших. Они сразу поймут, что к чему, как увидят ров возле поляны. Затем колыбель подожгут и начнут облаву на тех особей, что разбрелись по округе»       «Почему бы нам самим не вернуться к границе?» — Марианн написала-таки один из самых волнующих её вопросов.       «Потому что мы можем не заметить древуна, если он решит затаиться. На самом деле большую часть времени они проводят в спящем, неподвижном состоянии, и сдвигаются с места только когда животные начинают обходить их логова по широкой дуге. Тебе повезло, что добралась, не натолкнувшись на их ветки.»       Марианн хотела написать, что просто шла по следам, но тут Кэррия дёрнулась и резко наклонившись вперёд, сжала руку учёной. Дети по бокам замерли. Ладонь Кэр чуть задрала тетрадь, и слеза медленно соскользнула вниз, беззвучно шлёпнувшись в зелёную траву. Мари проследила за ней и собралась подобрать, как под тусклым голубым свечением, совсем рядом с камнем, увидела легкое шевеление. Девочка замерла, вглядываясь в землю. Коричневый, тоненький усик высунулся между слипшимися комками грязи, пошевелился в воздухе, будто прощупывая его. Медленно коснулся камня, огладил его бок, но не счёл интересной добычей, вновь нырнул под землю и исчез.       Марианн подняла осоловелый взгляд на Кэррию, пытаясь понять, одна ли заметила этого тощего червяка.       Лиса, направив уши к земле, смотрела туда, где только что исчез корешок. Она всё ещё стискивала руку учёной, не отпуская, и не шевелясь.       И тут у Гротэр зачесалась коленка. Но она не дёрнулась.       Не дёрнулась только потому, что решила сначала посмотреть из-за чего возникла щекотка, а уже потом вскакивать и дёргаться. Возле её штанины, ощупывая ткань и явно примеряясь, как бы пройти сквозь ней, вился знакомый тощий червяк.       Рука Кэррии впилась в её ладонь сильнее, чуть царапая заостренными когтями. Марианн хотелось вскочить и отбежать в сторону. Сейчас, когда она в живую увидела «корни» древуна, — тощие и хлипкие червяки были именно ими — ей не верилось, что они могут представлять хоть какую-то опасность. Но вот отвращение они вызывали. Только Мари не дёрнулась. Впервые за время вне стен замка в ней набатом звучало благоразумие, напоминая, что древун реагирует лишь на движения. Чувствительные корни, лианы и ветки ощущают давление, дрожь, и даже незначительные вибрации воздуха, которыми являлись громкие звуки, поэтому она не шевельнулась.       Спина взмокла, когти Кэррии впились в её руку, оставляя за собой отметины, но Марианн не отреагировала на это, подозревая, что «прощупывают» наверняка не только её. Она мельком глянула на Мииру и Ворсера, и ей с лихвой хватило серого лица Ми с вытянувшимися желтоватыми зрачками, — это у неё от страха они видоизменились?       Промокшие ноги замерзли и основательно затекли. Их покалывало и тянуло, пока в пальцах не появилось ощущение онемения, но Мари продолжала сидеть, подогнув под себя ноги и не дергаясь, чтобы ненароком не сместить собственный вес в сторону, не шевельнуть ни на миллиметр коленкой, которую продолжали штурмовать.       Марианн червячок щупал в разы дольше, чем слезу глубин. Он тщательно обвёл её коленки и даже пошевелился прямо под её ногами и Мари обрадовалась, что сидит на собственных сапогах, а не попой на голой земле. Вскоре шевеление и щекотка исчезли, оставив от себя зуд и отвращение. Но она не двигалась.       И только после того, как юная охотница выпустила её руку, с дрожью распрямившись, — всё это время лиса сидела, наклонившись к ней и затекли у неё явно не одни ноги, — Марианн и сама сдвинула голени, понимая, что совсем не чувствует ступни.       Это сколько же они так просидели? Десять ринок? Небо над головой было чуть светлее теней от крон деревьев — значит полночь миновала.       Повертев ушами, Кэррия подскочила, сделала пару знаков руками и, развернувшись, тихо зашагала вглубь леса, подальше от деревни.       Мари подхватила слезу с травы, сунула за пазуху тетрадь с карандашом и попыталась подняться, тут же едва не грохнувшись на землю — она не чувствовала ног до колен. С трудом встав, поняла — передвигать конечностями не в состоянии. Ощущения такие, будто бы ей их отрубили. Миира тоже пошатнулась и вовремя вцепилась в учёную.       Размяться им не дали, поэтому пришлось перебирать ногами, к которым постепенно приливала кровь, окутывая острой болью и резью. Но Мари не жаловалась, даже шла практически не шатаясь.       Они передвигались стройной цепочкой. Первой бесшумно брела Кэррия, чутко вслушиваясь и всматриваясь в обездвиженное пространство между деревьев. За ней плёлся Ворсер, который отзеркаливал по мере возможности жесты Кэррии. Учёная быстро разобралась в некоторых из них, таких как «стоп», «направо», «налево» и «замрите». За Ворсером шли они с Миирой. Лисичка так и не выпустила руку Мари, крепко сжимая ткань рукава. И учёная не сразу поняла, что та не пытается её контролировать, — Ми боится. До зеленоватого лица, дрожи в пальцах, запинающихся ног и до странных, вытянутых, лимонных зрачков, едва уловимо посверкивающих в темноте.       Путь вперёд они преодолевали медленно, иногда вихляя то вправо, то влево, но неизменно возвращаясь к одной траектории — подальше от барьера. Раз пять они тормозили и застывали на долгие мгновения. Мари было тяжелее всего. Она едва ли смену богов изучала, как нужно ставить ногу, чтобы не хлюпать грязью, не ломать ветки и не цепляться за кусты, поэтому не могла передвигаться тихо — в отличие от неё ликры практиковались с момента, как научились ходить. Лес сгущался. Кусты сплетались друг с другом и приходилось проламываться сквозь них. Влажная земля чавкала и проваливалась под подошвами. Под крупными кронами прятались костлявые, чахлые деревца с заострёнными ветками, что больно впивались в плечи и лицо. Ликрам то было без разницы, им хватало лун, чтобы не цепляться макушками за ветки и не ломать кусты, а Мари приходилось подсвечивать себе путь слезой и морщится от особенно громких звуков, которые издавала то ли она сама, то ли повисшая на ней Миира. Ещё и жесты Ворсера приходилось мониторить весьма рьяно, потому что учёная сразу поняла: не увидь она вовремя чуть отведённую в сторону правую руку с кулаком — и могла бы задеть или наступить на прячущиеся в земле корешки-черви.       Мари не знала, сколько они брели. И время по лунам определить не смогла, — выцепить белые блинные диски из-за крон оказалось слишком сложно. Но она точно знала, что уже давно и безнадёжно стемнело.       Справа что-то дёрнулось и Мари замерла, приподняв руку со слезой. Миира впилась пальцами сильнее, то ли испугавшись жеста девочки, то ли обратив внимание на смутную тень. Отблеск слезы скользнул по тонкой лиане, свесившейся с ветки. Скукоженный, коричневый отросток не дёргался, но Мари легко его узнала — они добрались до колыбели.       Кэррию отростки не остановили — она продолжила медленно вести их вперёд. Смутное движение теней возросло и Гротэр перестала сжимать слезу, вытянув руку едва ли не над головой, чтобы ненароком не шлёпнуться лбом об очередную змею, способную придушить неловко человека одним слитным движением.       А затем свободная ладонь Ворсера нырнула за спину и они остановились. Кэррия развернулась и, дёрнув мальчишку, подтянула его к учёной и сестре, создавая импровизированный круг. Она шептала тихо, на грани слышимости, но и эти звуки показались Марианн оглушительными.       — …здесь… идеальное место для первого костра… Риан предупредила наших… они уже к рассвету точно тут объявятся… поэтому… Ми, Риан, сейчас садитесь вон на ту полянку… не касаетесь ни одного из деревьев, не разговариваете и… по возможности не шевелитесь… Ворс… ищи торпян… чем больше, тем лучше… на триста шагов вокруг, дальше не уходи… деревьев, веток, лиан не касайся… я натаскаю хвороста… подготовим кострище, раз из колыбели сами выбраться не сможем…       Марианн кивнула, но не удержалась от вопроса. Напряжение и страх, конечно, перекрывали физиологические потребности, но всё-таки не убирали их полностью.       — …колдовать можно? — едва слышно шепнула она, но Кэррия всё равно вздрогнула.       — …можно, но не много… гиары сюда не сунуться, но лишние движения… — тихо зашептала лиса, а Мари, не дослушав, прижала слезу к бумажке и представила шарик воды в воздухе, тут же его проглотив, а затем ещё один и ещё. Она не стала полностью утолять жажду, так как понимала, что в кустики, в которые уже хотелось, шансов сходить нет.       — …пить будете? — тихо уточнила Мари, разжав ладошку и вновь осветив детские лица.       Кэррия хмыкнула и кивнула. Мари, согнув руку, в которую вцепилась Миира — отцепить девочку так и не получилось — положила на неё бумажку и прижала слезу так, чтобы тусклые отблески всё же попадали на лица. Потому что ей надо было видеть, где она шарик представляет. А то наколдует воду прямо в чужом носу, вот смеху то будет.       Напоив каждого, даже привычно кривящегося Ворсера, Марианн понятливо села на указанной полянке и стала ждать. Миира почти сразу села рядом, незаметно прижавшись к её боку. От лисички шло тепло, поэтому Мари не обратила внимание на то, что давление постепенно увеличилась — лиса, словно поваленное ураганом деревце, крепко опёрлась на неё и задремала, свесив голову вниз. Ми периодически вздрагивала и открывала глаза, осматриваясь, но усталость была сильнее.       Кэррия уходила на десяток ринок и неизменно возвращалась с охапкой веток. В один из заходов она притащила в подоле рубашки горку мелких, извилистых прутиков и ссыпала их отдельно. К четвертой вылазке охотницы объявился Ворсер. Марианн заприметила его сразу по лёгкому чавканью и шуршанию, но едва ли не подпрыгнула, когда голубоватый свет слезы выхватил пучок желтоватых змей в его руках. Лишь когда Ворс скинул их на землю, Мари поняла, что это подгнившее высохшие стебли какой-то особенно упитанной травы.       Кэррия ходила без остановки, попросив воды лишь в момент, когда темень сгустилась такая, что её едва рассеивал свет от накопителя. Мари сразу же определила самый мрачный промежуток ночи между третьей и четвертой склянкой, когда на небе не было ни одной из лун. Их Кэррия провела рядом с Ворсером, который тоже задремал, сложив руки на коленях и уткнувшись в них лицом.       Начало светлеть и Кэррия поднялась, продолжив таскать дрова. Сумрак рассеивался всё быстрее. Стала заметна бледность охотницы, особенно яркая на фоне медных прядей, выбившихся из жёсткой косы. А ещё синяки. И пересохшие, искусанные губы. Ссадины на руках…       Воздух стал сереть и на деревья чётко проступили шевелящиеся, выпитые ветки будущих древунов. Гротэр аккуратно отодвинула Ми от себя — нужно было поговорить с Кэр. Младшая лиса не проснулась. Медленно накренившись вбок, она упала на землю, подложив под щёку кончик пушистого хвоста. Учёная поднялась и подошла к присевшей на корточки охотнице, которая аккуратно ссыпала очередную охапку дров. Мари положила руку ей на плечо. Кэррия вздрогнула, вывернув мгновенно перехваченное запястье, и едва не вспорола ей кожу ногтями, но почти сразу разжала хватку.       Больно… значит шаги не услышала… Устала? Мари потёрла ноющую кисть. Всё-таки Кэр ещё ребёнок, который к боевым операциям в лидерской позиции явно не готов. Талантливый, способный, смелый ребёнок.       Мари села на землю как можно ближе к охотнице.       — …как обычно выглядит костёр? …дрова нужно поближе к деревьям сложить? — едва слышно спросила Гротэр. Возникли у неё подозрения, что взрослые за ними не явятся. Даже Аластер до сих пор их не нашёл.       — да… достаточно парочку костров подпалить… затем нужно будет сбежать… зачатки древуна будут пытаться их погасить, но лианы очень хорошо горят… поэтому колыбель подожжёт себя сама…       Значит справимся. Но Марианн волновало не это.       — …если мы подожжём тут всё… выбираться нам как?       И поняла всё по закушенной Кэррией губе. Ответа ждать не стала.       — почему ты не свернула к деревне, когда поняла, что тут древунов тьма? у тебя же младшие на хвосте были, — Кэр прижала уши к голове и низко опустила голову, будто бы Мари собиралась её ударить.       — Ну? — шепнула чуть громче и встряхнула лису за плечо.       — инструкции… если вас засёк древун, то нужно держаться подальше от границы… барьер для них не преграда… его нельзя было вести в деревню…       Вот же дурость. Марианн едва не сплюнула. Какая разница куда идти, если замерев, можно сбить древуна с толку? А затем рвануть и предупредить своих? Дело не в инструкциях. Наверняка какое-нибудь правило из перечня для охотников содержит в себе требование: «…при обнаружении агрессивных новорожденных особей ищите колыбель, дабы изничтожить их как можно быстрее», — но не тогда, когда у тебя на хвосте два недоросля.       Не в характере Кэррии было действовать опрометчиво. Пусть и напрашивался вывод, что она рванула искать на свой хвост приключения, её пристыженный вид и то, что она не могла придумать, как их вытащить, и явно себя за это грызла, указывал, что это не так. Возможно она не заметила древуна сразу? Была увлечена ссорой, но уловив корни, смогла заставить детей замереть? А затем, поняв, что древун их всё же засёк и движется к ним, решила тащить детей прочь от границы, к колее древуна? А дальше ещё из каких соображений решила, что сердцевина колыбели безопаснее попытки добраться до деревни? Хотя бы потому, что новорождённые деревья не рыщут тут, а наоборот, уходят отсюда?       Марианн не знала. И, честно, ей было без разницы.       — …как быстро займётся огонь?       — если подложить под деревья все дрова и поджечь тропян, то за десяток ринок зацепит лианы… дальше и пяти не пройдёт, как весь верх колыбели будет полыхать.       — …сколько до ближайшего края колыбели добираться?       Кэррия от её вопросов чуть выпрямилась, но всё ещё не подняла взгляда от кривой кучи дров.       — …если бежать, то с двадцаток.       То есть им нужно поджечь костер и тут же бежать, уповая на то, что тот разгорится. И остаток пути им по головам будут стучать взбешённые горящие змеи. Но Кэррию явно волновало не это. При желании костры можно выложить так, чтобы под деревом загорелось не сразу — им хватит времени удрать. Да, шансов, что затухнет, больше, но им же ничего не помешает при возможности вернуться и вновь организовать костерок? На крайний случай можно оставить это ликрам-охотникам.       Но вряд ли именно эта часть сложившейся ситуации волновала охотницу до мелкой нервной дрожи в кончике хвоста.       Учёная наклонилась чуть ближе и положила руки на плечи лисы.       — что именно тебя беспокоит…? дело ведь не в том, что мы не успеем убраться из-под горящих лиан…? что именно происходит? — но лиса вновь сжалась, не двигаясь и не реагируя на лёгкие потряхивания Марианн. — Кэр… Кэр! …мы не сможем разобраться с проблемой, если ты будешь держать её в себе… ты наш якорь на данный момент, потому что я без эльника из леса, кишащего древунами, не выйду. Ворсер слишком вспыльчивый, хотя вроде и может что-то предпринять, но он быстрее взбесится и сам нас древунам скормит. Миира от страха цветом с травой сливается… а ты, вместо того, чтобы пытаться нас вытащить из леса в обход древунам, почему-то трясёшься и бегаешь, притворяясь, что нет никаких проблем и всё под контролем… ну? скажи мне в чём дело, и я попытаюсь помочь.       — со стороны деревни нет сигнальных огней… — тихо прошептала Кэррия и Мари попыталась понять, что это могло означать.       — и? — плечи под её руками дрогнули.       — сигнал даётся сразу, как становится понятно, что возле деревни вьются древуны… детям этот сигнал говорит о том, чтобы они замерли и ждали охотников… старшие начинают прочёсывать лес и группами сжигают обнаруженных древунов… их обстреливают флаконами с тропяном, а затем следом горящими стрелами. затем сжигается колыбель… мы встретили пятерых древунов пока добирались до колыбели… значит, помимо нас должны были быть и утренние группы охотников… они к обеду вернусь в деревню, и если хоть одна группа, следуя инструкции, пошла прочь от границы, то уже к вечеру лес должны были начать прочесывать и затем дать сигнальный огонь… А даже если никто и не наткнулся на древунов, даже если только мы одни… Ты же предупредила взрослых…! Они наверняка пошли бы за нами… нашли следы… И сигнал бы прозвучал ещё ночью. Или на рассвете. Но его все ещё не дали! Я боюсь, что давать сигнал некому. Если древун влез в деревню, если хотя бы один из них наткнулся на маленьких детей и те побежали домой и привели его за собой… — Марианн грубо дёрнула девочку за лисье ухо, заставляя поднять взгляд и отвлечься, — уж больно сильно охотница повысила тон.       — спокойно… если бы древун добрался до деревни, его бы наверняка попытались сжечь к Зверю… и опять же, дали бы сигнал… даже если бы выжил кто-то один, он бы предупредил тех, кто в лесу… я отправила послание к началу девятой склянки… уже вечерело… возможно эльник нашёл кому отдать записку не сразу, возможно его даже не восприняли всерьез, но так или иначе Ал не дал бы им не обратить внимание на нашу пропажу и брошенные корзины… по следам они могли идти уже в потёмках, значит следы древуна нашли ночью… если твои хвалёные утренние охотники не наткнулись на древунов днём, значит повылазили те недавно, очень недавно… они наверняка уже заметили, что дело нечисто и твой сигнал скоро прозвучит… вспомни, как нам пришлось идти, останавливаясь чуть ли не каждые сотню шагов… если взрослые идут по нашим следам, то им так же тяжело, как и нам, что идти вперед, что назад… поэтому прозвучит твой сигнал, не паникуй… давай лучше сходим в туалет, попьём и сожжём тут всё к Зверю… а дальше по обстоятельствам.       Кэррия от её слов сжалась ещё сильнее. Всё же какой она ещё ребёнок… Да, старшая в семье и присматривает за младшими, но ей всего двенадцать. Ей так же страшно, как и Миире, и пусть она боится не леса, а за своих родителей, ей приходится справляться со всем самостоятельно. Всё, чем могла помочь учёная, — это создать видимость, что не только Кэррия отвечает за детей. Что она не одна и может на неё положиться. Ну и попытаться не дать лисе скатиться в истерику. Марианн понимала, что переживания Кэррии могут сбыться, но им нельзя было раскисать. Только не Кэр, единственной способной хоть как-то выживать в лесу. И пусть Марианн была уверена, что с деревней всё в порядке, даже если это не так — тем более нельзя раскисать. Ведь иначе им придется выживать в лесу, кишащему древунами. Без вещей, без припасов. Но не слишком ли опасно сейчас сжигать колыбель?       — Кэр, смотри… как лучше: мы ждём сигнала ещё две склянки… за это время ищем хоть какие-то съедобные корешки, потому что с пустым желудком далеко не убежишь, и лишь потом, будет сигнал или нет, сжигаем колыбель… или лучше поджечь её сейчас? или вообще лучше вывести Мииру и Ворсера из колыбели, а затем поджечь костры и нам самим сбежать? или ты останешься с детьми, а я запомню дорожку и пробегу сама… всё-таки у меня есть какая-никакая магия и себя мне прикрывать будет проще…       Кэррия громко шмыгнула и, подняв голову, шлёпнула себя руками по лицу. Она не плакала. Из Мари правда такой себе помощник в приключениях и выживании. И поддерживать других она совершенно не умеет. Но помочь в чём-то, с чем она справится — это запросто.       — …ты умеешь пользоваться огнивом? — Кэррия выпрямилась и её уши вновь стали дёргаться из стороны в сторону. Интересно, а насколько далеко она слышит? И как на дальность повлияла усталость?       — …магией зажгу, не впервой.       — тогда я сейчас покажу тебе и Ворсеру, возле каких деревьев костры сложить… а сама схожу за едой…       Мари посмотрела на мальчишку, пытаясь понять, не убьют ли они друг-друга в попытке организовать костёр, но вместо привычного лица, похожего на пережеванную шкурку мандаринки, обнаружила, что Ворсер задумчиво смотрит сквозь Марианн. Устал? Не удивительно. Ми вон вообще свернулась калачиком на земле и тихо посапывает.       — сначала покажи, куда можно в туалет сходить… я и так со вчерашнего дня терплю.       И Кэррия показала. Не то что бы лиса стала выглядеть оживленнее или спокойнее после разговора — Кэр просто вернулась к сосредоточенному состоянию. Но Мари сомневалась, что его хватит надолго. Лиса не спала, не ела и всё время была настороже. Она рано или поздно свалится. Главное, чтобы не в самый ответственный момент.       После того, как Кэррия принесла корешки баро, те самые, что по вкусу очень напоминают сырой картофель, они организовали три костра под деревьями с лианами средней длины и малой подвижности. С лисой пришлось поспорить, кому лучше поджигать и бежать потом через всю колыбель. Да, Мари была мелкой — буквально ровесница Ми, которая сдерживала истерику из последних сил, — но выносливости хватит. Тем более после ликровской площадки с препятствиями бег по лесу, когда не нужно ни от кого скрываться, будет напоминать обычную прогулку. По крайней мере Гротэр оптимистично представляла себе это именно так.       За спором они едва не пропустили тихий хлопок, но благодаря Ворсеру, дёрнувшему Кэр за хвост, охотница обернулась и радостно заулыбалась, а Мари облегченно выдохнула.       Со стороны деревни в небо взвился столбик рыжеватого, искрящегося дыма.       Можно было без страха сжигать колыбель.              

***

      Марианн два раза прошлась по маршруту, который выбрала Кэррия.       Оставив детей на границе колыбели, учёная вернулась назад и подошла к одному из костров. Она потратила с десяток ринок, чтобы искры подожгли мелкие обрывки бумаги, уложенные вокруг руны огня, а затем быстро закинула таящую бумажку к желтой траве торпяна. Толстые стебли вспыхнули, окатив Мари снопом искр и едва не спалив кончик косы. С помощью прутика девочка перекинула пламя и на другие кучи дров, потеряв пару драгоценных ринок.       Нужно было бежать сразу, как пламя схватилось… первого костра точно бы хватило… Хорошо хоть Мари заметила, как казавшаяся вялой лиана резко рванула вниз и зашаталась в воздухе, не дотягивая до огня совсем немного. Другие лианы, более длинные, тоже дёрнулись, зашевелившись.       У Мари ёкнуло сердце. Она бросила последний костёр, едва начавший тлеть, и сорвалась на бег, взяв максимально доступный темп.       «Дышать. Дышать ровно», — цеплялась за вдохи учёная, проскакивая между деревьев.       К середине пути над её головой вспыхнули иссушенные зачатки древунов, с треском разламывая целые ветки и раскидывая повсюду языки пламени. Не останавливаясь, Мари попыталась создать над головой водную плёнку, но сосредоточится на вышло. Притормозив, Мари едва себя не прибила, окатывая ледяной водой — могла бы догадаться сделать это раньше. Лучше уж мокрой, чем сгоревшей.       Лианы бились, будто припадочные, заражая едким пламенем, пропитанным тёмным, наполненным копотью дымом, всё вокруг. Учёная не сбавляя темпа задрала тунику, прижав свёрнутый влажный подол к лицу. Лучше обожжённая кожа, чем отравление. Подол помог продержаться, — задыхаться Мари начала почти у самого выхода из колыбели. Голова закружилась и она едва не схлопотала по голове очередной дёргающейся в припадке веткой.       Выскочив на оговорённый холмик, Мари пробежала чуть вперёд и тут же согнулась пополам, пытаясь прокашляться. Горло жгло, во рту всё пропиталось горьким и она сплюнула — слюна оказалась с тёмными разводами. Её подхватили под руки Кэррия и Ворсер, и поволокли прочь.       — …времени нет. нужно уйти как можно дальше. на пожар могут явится созревшие древуны, — пробормотала Кэррия.       Дети тащили её с десяток ринок и Мари успела отдышаться. Вырвавшись, она запила горечь наколдованной водой, а затем пошла самостоятельно — голова почти перестала кружится.       На дорогу они потратили почти весь день. Кэррия следила за местностью, иногда резко сворачивая, ускоряясь или замедляясь. И она совершенно игнорировала в каком состоянии находятся идущие по пятам дети. Казалось, что лиса хотела в замок графа в гости заглянуть, настолько упорно она отдалялась от болота. А Мари еле переставляла ноги и чувствовала тревогу, подозревая, что где-то в пределах суток есть ещё одна колыбель. В итоге Мари не выдержала. Ухватив Кэр за руку, она тихо заговорила, пересказав увиденное перед тем, как схлопотала дубинкой по голове, оказавшись в их компании. Кэррия, мотнув головой, осмотрелась.       — скорее всего ты на эту же колыбель и наткнулась в прошлый раз… они очень редко образуются и всегда на большом расстоянии друг от друга…       — …тогда может хватит удаляться от границы? давай свернём к дороге и сами медленно пойдём к деревне?       — …это против инструкций, — мотнула головой Кэр.       — …ты же понимаешь, что поджёг колыбели сбил наши следы и чем дальше мы отходим от деревни, тем дольше нас будут искать? Кэр, Миира на пределе со вчерашнего дня… Ворсер тоже уже тормозит… я на ногах только потому что едва ли не упрямей тебя… нам либо надо устроиться где-то и спокойно ждать, пока нас найдут, или двинуться назад.       — пока рано останавливаться, здесь всё ещё не безопасно… — упрямо повторила Кэррия, взбивая хвостом воздух.       — Сейчас вне деревни нигде не безопасно, — разозлившись, Мари повысила голос. — Твои инструкции же не говорят бежать от деревни на другие острова и только там ждать старших? Пожалуйста, давай свернём к дороге, она же где-то близко? А по ней пойдём назад. Там же земля утоптанная, корни незаметно не пробьются. Будем следить за окружением и не шуметь. И идти будет проще, чем по кустам и этой жиже. И тебе будет легче. И старшим на нас наткнуться быстрее.       Кэррия зажмурилась и отвернулась в сторону, вслушиваясь, а затем неуверенно повела плечами.       — ладно… — неохотно кивнула лиса и чуть повернула. Неужели дошло? Или, что вернее, охотница устала настолько, что просто не смогла её переспорить?       Через склянку, когда небо вновь стало фиолетовым и тьма медленно разъедала видимость, они вышли на дорогу и побрели в сторону деревни. А к полуночи им на встречу вывалился встрепанный, замаранный в грязи эльник, следом за которым пришли две высокие тени, — Мари с трудом признала в них ликров. Миира, увидев старших, рухнула на землю и разревелась, размазывая грязные разводы по бледным щекам. Кэррия запоздало вытащила меч, — приближение старших она не расслышала, — но почти сразу сдулась, направив лезвие в землю и ссутулившись. Ворсер же, не смотря на усталость, напрягся и выпустил костяной хвост, щёлкнув им по воздуху, когда увидел, что один из ликров замер и поднял руку, коснувшись кончиками пальцев подбородка.       Аластер с шипением и пыхтением пробежал пару кругов вокруг Мари, а затем ощерился и замер, глядя прямо на неё.       Учёная хмыкнула и присела на корточки, чуть не завалившись набок. Ал злился. Явно не понимал, почему она сказала одно, а поступила по-другому. Но Марианн устала так, что хотелось лечь прямо посреди дороги и хорошенько выспаться. И пусть по ней проползёт древун, бегают гиары, грызут эльники или крошится земля, утопая в болоте. Без разницы. Радовало одно — с Аластером всё в порядке.       — Ты как? — тихо пробормотала девочка. Марианн видела, что он живее живых, но не могла не спросить. Эльник чуть сильнее шикнул, а затем мотнул головой и перестал показывать зубы. — Так вышло. Зато я спалила к зверю те лианы, которые тебя в тот раз напугали.       Марианн потянула руки к зверьку и аккуратно взяла его на руки, не обращая внимания на скатавшуюся шерсть. А затем крепко прижала к себе и выдохнула куда-то ему в ухо, чувствуя, как внутренняя струна напряжения с треском лопается, ударяя по её внутренностям.       — спасибо, что вышел нам на встречу, — тихо шепнула Мари, а затем медленно поднялась, ощущая, как ноет каждый кусочек тела.       Ворсера и Мииру охотники понесли на руках, а им с Кэррией пришлось идти пешком. И всю дорогу до дома Мари не выпускала эльника из рук.