Эхо родника

Наказание

Все вокруг превратилось в ледяное царство. Каждый сантиметр земли стал предательски скользким, так что упасть можно было, едва сделав шаг. Мороз настиг внезапно, безжалостно замораживая пробуждающуюся весну. Но воздух... воздух был особенным — хрустальным, свежим, с тонким ароматом дождя и пробивающейся где-то из-под снега земли. Этот запах навевал воспоминания, хотя сейчас они казались чем-то далеким и почти нереальным. Ной стоял на коленях, в зубах сжимая льняную тряпку. Лед под ним был твердым и беспощадным, больно впиваясь в колени, будто холод вгрызался в них. Эти будущие синяки казались ничем по сравнению с огнем, жгуче разливающимся по спине. Алые следы от плети были уже отчетливо видны. Эрен возвышался над ним, сжимая в руках плеть. Его голос был холоден, пока он четко считал удары. — Шесть. — громко прозвучало над ухом. Ной не сдержался — из его горла вырвался протяжный вопль, который он отчаянно пытался заглушить тряпкой. Боль была невыносимой. Он корчился, пальцы вонзились в бедра, стараясь держать равновесие, а тело дрожало от напряжения. Как же глупо было думать, что это наказание окажется таким же, как в детстве, когда отец еще щадил его. Сейчас же все было по другому, Эрен воспринял это серьезнее некуда. Он уже исчерпал все силы, что оставались у него внутри. Молитвы к богам и раскаяние в мыслях слились в бессвязный поток. — Семь. — вновь прозвучал голос. Следующий удар обрушился, как раскат грома. Ной не удержался и резко подался вперед, едва не падая лицом в лед. Руки задрожали, а слезы градом покатились по его щекам. Но даже так он из последних сил поднимался снова, будто подспудно верил, что выстоит, выдержит это испытание. Осталось всего три… Закрыв глаза, он глубоко вдохнул, пытаясь собраться, стиснул зубы и зажмурился. Последние три удара оказались более щадящими, отец видно сжалился, но нахлыст на уже открытые раны все равно ощущался, как прежние — ужасно больно. — Встань. — прозвучало наконец. Эти слова, холодные и требовательные, будто пробили стену. Ной израненный, покачиваясь, начал подниматься. На спине не осталось живого места, но он не мог позволить себе остаться на коленях. Ведь сейчас, несмотря ни на что, он был обязан показать, что все выдержал. Ной, шатаясь, поднялся на ноги. Колени дрожали, от усталости и боли. Голова пошла кругом, и он чуть не упал снова, но вовремя нашел равновесие. На мгновение показалось, что он сейчас просто рухнет без сил. Эрен наблюдал за ним молча. Его взгляд был жестким, строгим, но в глубине глаз поблескивало что-то еще — тень сожаления, едва уловимая. — Ты выстоял, — наконец произнес он, убирая плеть за пояс. Голос был глухим, но в нем сквозило едва заметное беспокойство. — Запомни эту боль, Ной. Она — твой учитель. Ошибки стоят дорого. Ной ничего не ответил. Он опустил взгляд, стараясь скрыть слезы, которые блестели на его ресницах. Его губы дрожали, но не от холода — от борьбы с эмоциями. Обида, гнев, стыд — все смешалось внутри, как буря, готовая вот-вот разразиться, но он сдержался. — Ты свободен, — добавил Эрен и отвернулся.

***

На кухне, пропитанной теплыми запахами печи и густой похлебки, царила напряженная тишина. Нари и Айден готовили, но оба знали, что происходит на улице, слышали, как Ноя наказывают. Эта мысль висела в воздухе, не давая покоя. Нари подала Айдену мешочек соли, объясняя, сколько нужно класть, в какой момент и на сколько порций. Он взял его, помешивая содержимое кастрюли длинной ложкой, внимательно слушая ее поучения, но мысли его не здесь. Вдруг входная дверь с резким скрипом распахнулась и сразу же с глухим звуком захлопнулась. Ной быстрым шагом прошел мимо, не взглянув на них, и поспешил к лестнице, в свою комнату. Алые полосы на спине Ноя были доказательством того, что происходило на улице. Айден и Нари переглянулись. Омега почувствовал, что ему стало тошно, он представил на сколько это больно и в груди снова кольнула вина. Он продолжал смотреть в сторону, где исчез Ной, его руки ослабли, и соль чуть не выпала из пальцев. Омега был готов броситься следом, но что-то внутри удерживало его. — Осторожно! — быстро вмешалась Нари, подхватывая его руки и положив драгоценную соль на столешницу. Она мягко прикоснулась к его плечу, пытаясь вернуть внимание. — Айден. Ее сердце тоже болело. Она тоже чувствовала вину, ведь десять плетей были ее словами. Она не хотела, чтобы брат подвергся такому наказанию, но тогда перед отцом не думала, что тот воспримет это всерьез и действительно накажет брата вот так. — Ты понял, сколько соли насыпать? — спросила она, пытаясь вернуть голос в норму, чтобы отвлечь его. Айден взглянул на нее с легким недоумением. — Какая соль, Нари? Там Ной… у него вся спина в крови… — беспокойно проговорил омега, указывая в сторону лестницы. Нари тяжело кивнула. Все уже было сделано. Они не могли изменить случившееся. Могли только предложить немного заботы, хоть это и казалось таким малым. — Да... я видела. — тихо ответила она, а взгляд мельком скользнул по кухне. Нари вздохнула, стараясь сосредоточиться на простых делах. Нужно скорее приготовить все для лечения. — Сейчас Ной вряд ли подпустит тебя к себе, или меня. Дай ему немного времени, чтобы успокоиться. Потом мы поможем ему с ранами, хорошо? Она медленно опустилась к нижней полке и начала что-то искать. — Сходи-ка за водой, пол ведра набери. — попросила она. Айден немного замешкался, но в конце концов направился к двери, тяжело переступая порог и выходя на улицу. Нари достала маленькую баночку и открыла ее, проверяя сколько осталось мази из ромашки и шалфея. Сняв со стены череду, пальцами стала крошить ее в баночку. Ей было больно за брата, хотя, с другой стороны, он сам напросился. Дел натворил, будь здоров. Но сейчас Нари уже не злилась на него. Этот проступок вдруг стал казаться не таким уж серьезным, словно произошел давным-давно. Может, потому что Айден оказался славным малым — хорошим помощником, учился быстро и ни разу не пожаловался. Она тихо вздохнула, отгоняя мысли, и продолжила свои действия. Айден вернулся с ведром воды, поставил его рядом, и Нари кивнула на печь. — Поставь-ка сюда, пусть нагреется. — сказала она спокойно, не отрываясь от процесса. Айден так и сделал, заодно помешав еще раз похлебку. У него скребло на душе, он не мог прогнать желание пойти и навестить альфу, но знал, что не стоит нарушать его покой сейчас. Каждый был поглощен своими мыслями о Ное. Айден не мог усидеть на месте: он то опускался на стул у печи, то вскакивал и начинал бродить по кухне, не находя себе места. Его взгляд то и дело скользил к лестнице, словно он надеялся, что Ной сам появится и развеет его смятение. Нари старалась держаться стойко, хотя внутри ее тоже терзали чувства. Она вытирала столешницу, почти автоматически, чтобы занять руки и хоть немного отвлечься. Она понимала, что сейчас важно сохранять самообладание, иначе Айден окончательно потеряет уверенность. Айден таки уселся на стул, шумно выдыхая. Мысли метались, перебирая обрывки событий. Вдруг, словно нечаянно наткнувшись на что-то важное, он решил кое-что спросить. — А где тот мальчик? — тихо спросил омега, обнаружив его отсутствие. Нари приподняла брови, не сразу понимая, о ком идет речь. — Кто? Экки? — переспросила она, откладывая тряпку в сторону. Айден кивнул, он выглядел растерянным, как будто он не мог избавиться от мыслей, которые его беспокоили. — У дяди Марта. А что? — Просто... не видел его после того дня. — немного смущенно сказал Айден. Нари слегка усмехнулась, глядя на него. Видно было, что Айден до сих пор переживал из-за того инцидента. — Ну да, знатно ты его напугал. Не переживай, вернется. — сказала она, пытаясь успокоить его. Омега почесал затылок, и снова заговорил, голос его был неуверенным. — А кто такой дядя Март? Нари вздохнула, проводя рукой по краю стола. — Близкий друг отца. Эрен отвел его туда, пока улаживает дела здесь… — ее голос на мгновение затих, а затем она добавила с легким сарказмом. — Не доверил нам за ним следить. Мы все — плохие. Айден помычал, будто пытаясь найти слова. — А Эрен... он... меня ненавидит? Нари резко повернулась к нему, ее взгляд был немного настороженным. — Ненавидит? Это слишком сильное слово, — ответила она, сдерживая нервный смешок. — Я бы сказала, ты на испытательном сроке. Раз отец решил оставить тебя, то наверно, пожалел. За что ему тебя ненавидеть? — Она пожала плечами, не желая углубляться в подробности. Ей показалось, что Айден боится, что с ним могут поступить так же, как с Ноем. Это беспокойство было видно в его глазах. — Эрен не тронет тебя. Он не поднимет руку на омегу, если ты об этом переживаешь, — добавила она, стараясь успокоить его. Айден вздохнул с облегчением, но тут же появился новый вопрос. — На омегу не поднимет... а на тебя поднимал? Нари ненадолго замолчала, но потом спокойно ответила на его вопрос. — Не поднимал. У него есть и другие способы унизить. Словесно, например. Запреты всякие, или оставить без ужина. Но ты не думай, что он совсем плохой. Такой вот у него метод воспитания, но он за нас горой. — постаралась оправдать отца Нари. Айден немного помолчал, и, кажется, это облегчило его тревогу, но какой-то холодок всё равно оставался. Похлебка была готова, и Нари разлила ее по двум глубоким тарелкам. Они тихо пообедали вдвоем. Омеге кусок в рот не лез, было тревожно. Но в гостях нос не воротят, съел. Он все вспоминал алые полосы на спине альфы и желание пойти к нему снова накрыло его. Заметив это, Нари слегка улыбнулась. Омеге, видимо, Ной очень не безразличен. — Сейчас пойдешь его спасать. — добродушно сказала она, убирая пустые тарелки в таз и наливая в другую порцию для Ноя.

***

Через минуту Айден уже стоял на пороге комнаты альфы. В одной руке он держал тарелку с похлебкой, в другой — ведро с теплой водой, а на плече болталась тряпка. В воде плавала маленькая баночка с мазью, которую он специально туда окунул, что бы та согрелась. Омега немного переживал. Он не знал, как Ной отреагирует, вдруг тот его прогонит? Вдруг он не захочет никого рядом? Но все же Айден не мог отступить, не мог оставить его одного с болью. Ной так много для него сделал, он бы хотел отплатить хоть чем-то. Он тихонько постучал в дверь. Услышав слабое движение внутри, с легким усилием толкнул дверь, входя в комнату. Слабый дневной свет падал на кровать, где Ной лежал на животе, лицом в подушку. Сначала он никак не отреагировал, но через несколько мгновений медленно повернул голову. Его взгляд был уставшим, почти отсутствующим. У Айдена сжалась душа. Раны на спине Ноя были ужасными, глубокими, красными полосами пересекающими его кожу. Это зрелище заставило омегу замереть на месте, страх и растерянность сковали его. Он стоял в тишине, не зная, как начать разговор. Слова не могли выразить всего того, что Айден хотел передать — сожаление, желание помочь. Но молчание было еще хуже. — Ной... — его голос был тихим, почти неразборчивым. — Я принес воду... и немного еды. Ты... ты хочешь, чтобы я что-то сделал? Может, помочь тебе? Ной не ответил сразу. Его взгляд скользнул по Айдену, а затем снова потух, словно даже говорить ему было слишком тяжело. — Уйди, Айден. — наконец сказал он, голос хриплый и уставший. — Почему? — тихо спросил омега, делая шаг ближе. — Потому что я попросил. Просто уйди, пожалуйста. — Ной отвернулся, снова опустив голову на подушку, явно стараясь не двигаться из-за боли. Айден растерянно нахмурился, но не двинулся с места. Ему было не приятно от того, что Ной отталкивал его. — Не прогоняй меня, — мягко сказал он, опуская ведро на пол. — Я хочу помочь. Тебе ведь больно... — Больно, — резко оборвал Ной, его голос стал громче, раздраженным. — Поэтому не надо меня трогать. Я сказал, уйди! Айден опустил глаза, но твердо решил не уходить. Молча выловив из воды баночку с мазью, отложил в сторону. Он сел на пол рядом с кроватью, намочил тряпку в теплой воде, отжал ее, и, больше не спрашивая разрешения, осторожно приложил к спине Ноя. Теплая вода стекала по коже, смывая засохшую кровь. — Боги... Айден... — протянул Ной, протяжно зашипев от боли. Его пальцы вцепились в одеяло, сжимая его в кулаках. — Я же сказал... мне больно... — Мне тоже, — неожиданно ответил омега, остановившись лишь на миг. Его голос слегка дрогнул от эмоциональности, но в нём была уверенность. — Мне больно, когда ты грубишь мне. Больно, что ты отталкиваешь мою помощь. И больно видеть, как тебе больно. Так что лежи и терпи. Ной замер, явно удивленный такими словами. Он медленно повернул голову, чтобы бросить взгляд на омегу. Айден склонился над его ранами, каре-зеленые глаза горели упрямством. Свет из окна падал на его профиль, подсвечивая черные пряди волос, что немного завивались на концах. Айден старался быть максимально осторожным, но каждый раз, когда приходилось надавить сильнее, Ной резко втягивал воздух, сжимая пальцы на одеяле так, что суставы белели. — Прости... — тихо пробормотал Айден, опустив взгляд, и постарался быть еще аккуратнее. Его пальцы дрожали, но он не останавливался, словно боялся, что любая пауза даст Ною шанс прогнать его. Тряпка мягко скользила по воспаленной коже, впитывая кровь. Иногда он окунал ее в воду, стараясь не смотреть на болезненные гримасы Ноя. Капли падали обратно в ведро, нарушая тишину комнаты глухими всплесками. Когда раны были промыты, Айден убрал тряпку в сторону и потянулся за баночкой с мазью. Запах трав тут же наполнил комнату, едва он открыл крышку. Аромат был густым, сама природа протягивала руки, чтобы успокоить боль. Омега взял немного средства на пальцы и начал наносить его на воспаленные участки. Ной сжал зубы, когда мазь коснулась кожи, пощипывая и кусая. Каждое прикосновение жгло не только раны, но и гордость. Он вздрагивал, иногда тихо шипел, да стонал от боли, но не произнес ни слова. Его дыхание стало глубже, тяжелее, будто он пытался вдохнуть терпение вместе с воздухом. — "Унизительно... но лучше Айден, чем кто-то другой." — с горечью признал Ной в своей голове. Наконец, закончив, Айден убрал мазь в сторону, взявшись за длинную ленту, что нужна для перевязки. — Можешь сесть? — наконец наигранно-непринужденно попросил он. Ной тяжело вздохнул, но уже смиряясь с ситуацией, подчинился. Он медленно приподнялся и сел к омеге спиной, чтобы Айден мог закончить перевязку. Тот аккуратно обернул ленту вокруг его плеч и груди, закрывая рваные воспаления на спине, то и дело касаясь голой кожи. Щеки его вспыхнули, и он был рад, что Ной этого не видит. Когда перевязка была закончена, Айден задержал ладонь на его спине, словно приглаживая бинты. На самом деле он просто хотел почувствовать эту связь, тепло под своими пальцами. Ной не шевелился. Он молчал, словно уходя в себя, но и не делал попыток отстраниться. Довольный своей работой, Айден потянулся к тарелке с похлебкой, решив, что Ной должен поесть. Взял в руку ложку, явно намереваясь покормить его. — Я сам, Айден, не надо. Ты уже достаточно сделал. Я не беспомощный. — буркнул Ной, пытаясь забрать тарелку. Но омега ловко уклонился, держа еду подальше. — А ну, руки убрал. — вдруг с напускной строгостью сказал Айден, глядя на него серьёзно. — Тебе же та-а-ак больно. Ной замер, ошеломленный такой сменой тона. Его руки, вопреки желанию, медленно опустились, как будто подчинились приказу. — Хороший, — с некой хитрой улыбкой сказал Айден и зачерпнул ложку похлебки. — Ну, давай, открывай. Ной нахмурился. Это что еще за игры? Он же альфа, зачем с ним так? Но, несмотря на внутреннее сопротивление, рот сам открылся. Айден кормил его с какой-то забавой в душе. Омега явно наслаждался процессом, находя в этом странную радость. А Ной, хоть и пытался сохранять гордость, постепенно расслаблялся. Ему уже не хотелось возражать. К тому же омега выглядел довольным, улыбался. Альфа бы не хотел снова все портить своим ворчанием. — "Пусть думает, что победил." — смирился он, чувствуя, как тепло похлебки разливается по телу. Доедая свою порцию, Ной лишь устало выдохнул. Раздражение, как рукой сняло. То ли это Айден на него так подействовал, то ли еда. Он наблюдал за омегой, который аккуратно сложил посуду на пол. — Как у тебя дела? — все же поинтересовался Ной, не сводя взгляда с его лица. — Нари тебя не сильно перегружает? — Нет, — ответил Айден, покачав головой. — Она очень добра ко мне. — Рад слышать. — немного ревностно проговорил Ной, сам не понимая, откуда взялось это чувство. Айден заметил, но не стал поднимать лишних вопросов. Вместо этого он решил утешить свое любопытство, раз уж Ной был в более мягком настроении. — Я хотел узнать… кое-что. — начал он, устроившись поудобнее, согнув колено и обхватив его руками, — Что же? Спрашивай. — Ной слегка приподнял бровь, ожидая. — Ной, а кто был на портрете? Тогда, в комнате твоего отца. Там был большой холст. Альфа на мгновение застыл, а затем его взгляд потускнел, словно облако закрыло солнце. Он медленно опустил глаза, его пальцы сжали край одеяла чуть сильнее. Говорить об этом было горько, но раз Айден уже спросил, чего таить? — Папа. — произнес он тихо, коротко. В его голосе звучала не скрываемая скорбь. Айден и не знал что сказать. Он тут же мысленно себя отругал. Зачем он вообще спросил? Но теперь было поздно. Тяжелый момент повис в воздухе, и Айден, чувствуя себя неловко, попытался сгладить ситуацию. — Вот как… Мне очень жаль... — тихо сказал он, стараясь вложить в слова все свое сочувствие, хотя понимал, что они звучат слишком банально. Ной слабо кивнул, потер затылок, немного скривившись от боли из-за собственных движений. Разговор невольно привел их прямо в капкан. Казалось, и воздух сгустился, стал тяжелее. — Пневмония… — прошептал Ной, коротко, почти сухо. Это слово прозвучало как приговор. — Четыре года назад. Больно было наблюдать… Айден почувствовал, как комок подступил к горлу. Он хотел что-то сказать, найти слова утешения, но они казались такими пустыми и ненужными перед лицом такой потери. Все, что он смог сделать, — это кивнуть, понимая, насколько глубокой и тяжелой была эта утрата. Он знал, каково это — терять близких. Эта боль была знакомой, она связывала их, как невидимая нить. — Я тоже видел, как... мама... — начал Айден, но голос его дрогнул, и он замолчал. Продолжать было слишком тяжело. Слова, казалось, застревали в горле, обжигая его изнутри. Ной знал, что боль утраты никогда не уходит. Она остается с тобой, становится частью тебя, как шрам, который не исчезает, даже когда рана заживает. — В тот день? — тихо спросил Ной, догадавшись. За окном внезапно завыл ветер, заставив старые рамы слегка задрожать в неплотных петлях. — Да... — Айден ответил, чуть вздохнув. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, но он заставил себя продолжить, — А еще... — он сделал паузу, глотая воздух, будто перед прыжком в ледяную воду. — Я не рассказал тебе тогда... Ты спрашивал, бежал ли я один. Так вот... не один. Омега сжался, как если бы его накрыла волна воспоминаний. Голос стал тише, но в нем зазвучала стальная нить, некая тихая ненависть. Ветер стих, затаившись за стеклом. — Меня брат спас. Он вытащил меня из того ада, вот только... монстр тогда уже успел вцепился ему в бок... — Айден резко накрыл свой собственный. — Он шёл рядом еще три часа. Тащил меня. Держался. А потом... просто рухнул. Кровь... ее было слишком много. Последнюю фразу он выдохнул почти на грани слез. Это звучало как горечь ребёнка, который до сих пор не понимает: как боги могли допустить подобное. Сердце Ноя кольнуло, как будто кто-то сжал его в кулаке. Этого он не знал. Он не мог даже представить, каково это — потерять мать и брата в один день, да еще и все свое племя в придачу. Горе, которое Айден нес в себе, казалось невыносимым. Айден вдруг осознал, что его слова могли прозвучать как обесценивание признания Ноя, словно он пытался сказать, что его боль была сильнее. Он поспешно поправился, голос его стал тише. — Извини... это был твой момент. — виновато прошептал он. — Это ничейный момент, — глухо ответил Ной, его голос звучал болезненно, но в нем не было упрека. — Утрата — это не соревнование. Я просто благодарен, что ты поделился со мной. Айден внимательно посмотрел на него, словно впервые видел человека, который прятался за привычной маской. — Ной, а ты умеешь говорить серьезные вещи. — неровно произнес он, пытаясь немного разрядить тяжесть момента. Альфа слабо улыбнулся. Он медленно потянулся вперед и осторожно взял Айдена за руку. Его большой палец мягко скользнул по тыльной стороне ладони, словно в этом прикосновении он пытался передать то, что оставалось невысказанным. — Умею… когда очень хочу. — произнес Ной, чуть слышно. Айден замер, глядя на их сцепленные руки, а затем слегка сжал его ладонь в ответ. На мгновение Айден почувствовал, как груз что он нес, стал чуть легче. Выговорившись Ною, он будто открыл для себя что-то новое — тихую, почти неуловимую уверенность, что его слова нашли отклик. Тепло руки альфы казалось реальным якорем в мире, который порой казался таким зыбким. — У тебя… остался еще кто-нибудь? — аккуратно спросил Ной, стараясь не задеть за больное. Айден слегка помотал головой, спокойно реагируя на вопрос. — Нет. Мы жили втроем, — тихо начал он, и его голос прозвучал почти спокойно, хотя где-то глубоко чувствовалась боль. — Я не знаю, кто мой отец. Мама никогда не рассказывала… да и, если честно, мне это не важно. С братом та же история. Он ненадолго замолчал, как будто подбирая слова. — Она… не была идеальной. Иногда забывала о нас, жила своей жизнью. Но для меня она все равно оставалась самой лучшей. — Айден попытался объяснить. Его голос дрогнул, но в нем слышалась странная легкость — он наконец принял эту правду для себя. Их пальцы переплетались, нежно играя. Ной невольно подметил, как мала была рука Айдена. Насколько она была нежнее, хрупче, мягче. Так и хотелось держать ее в своей руке, защищать от всего, что могло причинить ей боль. — Понятно. Ну, главное, чтобы ты помнил ее за хорошее. — спокойно произнес Ной. Он не стал говорить лишнего, не стал давать пустых обещаний или утешений. Это было ни к чему. Айден кивнул, соглашаясь с его словами, и слабо улыбнулся. Ной склонился немного вперед, пристально посмотрев Айдену в глаза. Его взгляд был проницательным, будто он пытался прочесть, что творится в душе омеги, не собирается ли тот сейчас плакать или сломаться. — Обнимемся? — неожиданно предложил он, слегка смутившись, но все же разводя руки в приглашающем жесте. Щеки альфы тронула легкая краска. Айден неровно выдохнул, затем медленно поддался вперед. Без слов он забрался в пространство между ног Ноя и свернулся там, как в гнездышке. Его движения были осторожными, почти трепетными — он аккуратно положил руки на плечи альфы, стараясь не задеть и не надавить на скрытые под тканью раны. Кожа Ноя была теплой под его ладонями, и Айден невольно задержал дыхание, уловив его запах. Ной пах знойным холодом зимы, дымом от костра, свежестью дождя, ромашкой с шалфеем и чем-то неуловимо домашним, словно впитал запах этого Дома. Этот аромат завораживал и успокаивал, обволакивая в уют и безопасность. Айден прикрыл глаза, прислушиваясь к ритмичным ударам сердца Ноя. Оно билось уверенно, мощно, как будто говорило, что рядом с ним все будет хорошо. И это ощущение комфорта стало для Айдена чем-то безмерно важным. Ной приобнял его, положив руки на его плечо и талию. Он почувствовал что-то сильное, что-то, что заставило его сердце сжаться. Этот хрупкий клубочек в его руках, прошел через столько боли. Он заслуживал мира и покоя. И Ной хотел быть тем, кто подарит ему это. — Я бы за тебя хоть сто плетей принял, — тихо прошептал Ной, прижимая омегу ближе. Его голос был немного хриплым, но в нем не было ни капли сомнения. — Лишь бы с тобой все было хорошо. Айден затаил дыхание, услышав эти слова. Его сердце сжалось от благодарности и восхищения. Ему показалось, что несмотря на всю боль и трудности, он наконец-то обрел человека, который был ему так нужен.