Эхо родника

Наследник Дома Родника

Вернувшись к месту, где он оставил Айдена. Парень сидел облокотившись на ограду, тихо дыша, завернутый в его, Ноя, накидку. Он выглядел совсем крохотным вот так, словно весь мир вокруг был ему слишком большим и страшным. Ной тихо выдохнул с облегчением – на месте. Но радость быстро сменилась растерянностью. В дом его тащить – совершенно безумная идея. Кто-нибудь обязательно заметит. На улице оставить – даже думать об этом страшно. В сарай к Томи? Томи этот сарай толком и не использует... Но это далеко, да и дети любят бегать туда играть. Риск слишком велик. В сарай рядом с домом? Ной поморщился. Найдут. Эрену может понадобиться зайти туда хоть сейчас. Погреб? Наивно. Нари рано или поздно заглянет за припасами, и уж точно заметит. Может, кладовка? Он на секунду оживился от этой мысли, но тут же осознал: тоже не вариант. Сестра, опять же, обязательно будет шарить там, если что-то понадобится по хозяйству. Ной тихо простонал, чувствуя, как беспомощность подступает. Вариантов не оставалось. Он снова взглянул на Айдена, который выглядел еще более изможденным, чем он сам. — Похоже, остается только одно… — пробормотал он себе под нос, уже мысленно проигрывая весь маршрут. Самое безумное будет самым толковым. Так он хоть будет держать омегу в поле зрения. Ной поднял взгляд на Айдена и коротко кивнул в сторону дома, указывая направление. — Пойдем. — Куда? — тихо переспросил Айден, медленно поднимаясь на ноги, отряхивая штаны, уже вымокшие от снега. — Ко мне. — ответил Ной уверенно, начав двигаться вперед, но не слишком быстро, чтобы Айден успевал за ним. Он продолжал оглядываться, проверяя, не отстал ли омега и не свернул ли куда-то в сторону. Подходя к дому, Ной огляделся по сторонам. Все было тихо. На улице никого. Он осторожно потянул за калитку, та тут же заскрипела, заставив его поморщиться. Махнув Айдену следовать за ним, Ной провел его к задней стороне дома. Остановившись за домом, Ной вгляделся в окна, стараясь не шуметь. В нескольких окнах виднелся тусклый свет от масляных ламп – они мягко мерцали, намекая на то, что внутри кто-то был. Ной нахмурился, пытаясь понять, где сейчас находятся члены семьи. На кухне мелькнула тень – это была Нари, она явно была занята чем-то за столом, ее силуэт двигался неспешно. В комнате Эрена, по блику света, Ной понял, что отец тоже дома. Его желудок сжался от легкого напряжения – попадаться на глаза сейчас нельзя. Окно его комнаты располагалось прямо над сараем. Если Айден будет тихим и быстрым, все должно пройти гладко. — Я подсажу тебя на крышу, — сказал он, показывая наверх. — Откроешь окно и залезешь. Понял? Айден молча кивнул. Его лицо было уставшим, но в глазах читалась готовность сделать что угодно, лишь бы пережить эту ночь. Ной пригнулся, сложил ладони, сцепив их в замок, и наклонил голову. — Давай, наступай. Айден аккуратно поставил ногу в его руки, и Ной, с легкостью подняв его, удивился. Парень оказался таким легким, будто весил меньше ребенка. На мгновение в голове мелькнула тревожная мысль: Он вообще здоров? — Ты что, вообще не ешь? — пробормотал Ной, вскидывая Айдена выше. Айден ухватился за выступ и подтянулся, оказавшись на крыше сарая, замер, прислушиваясь к тревожным звукам. Крыша предательски прогнулась под его весом – дерево скрипнуло, но выдержало. Ной тихо выдохнул: крыша была явно не рассчитана на такое, уже постарела и отсырела за долгие годы. Когда то давно он сам не раз забирался сюда, еще в детстве. Тогда он сбегал из дома, чтобы гулять с Кайлом и девчонками, а теперь использовал старую лазейку, чтобы спасти чужую жизнь. Айден на секунду испугался, что провалится, но быстро взял себя в руки. Он потянулся к окну, толкнув его вверх. Ставни поддались не сразу, но спустя несколько секунд со скрипом открылись, освобождая проход внутрь. — Тихо. — прошептал Ной, глядя на Айдена снизу и для верности прижал указательный палец к губам, если тот вдруг не расслышал с такой высоты. Он дождался, пока Айден бесшумно протиснулся в комнату, затем развернулся и направился к главному входу. Теперь оставалось самое сложное – спокойно войти в дом и не выдать себя. Ной несколько раз прокрутил в голове, как зайдет, что скажет, если столкнется с кем-то из домашних. Главное – выглядеть так, словно все в порядке. Он шагнул к двери, глубоко вдохнул и потянув за ручку. Внутри было тепло и пахло ужином - похлебкой с копченым мясом и луком, запах которых сразу ударил в нос, вызывая голодный отклик в животе. Прикрыв за собой дверь, Ной снял снаряжение и аккуратно поставил лук и колчан со стрелами в угол прихожей. Легкий скрип древесины под его шагами смешался с потрескиванием огня на кухне. Конечно, как он и ожидал, Нари уже была там. Она стояла у печи, одетая в простое домашнее платье теплого серо-коричневого цвета. На поясе висел выцветший льняной фартук с потрепанными краями. Платок, завязанный на затылке, скрывал непослушные пряди ее темных волос, но пара локонов все равно выбилась, касаясь висков. Возле печи стояла деревянная табуретка, на которой лежал сложенный холщовый мешок с сушеными травами, а рядом – старый железный котелок с водой. На столе, покрытом тряпичной скатертью, красовалась глубокая миска с корками черствого хлеба. Воздух был наполнен запахом похлебки, смешанным с ароматами сушеного тимьяна и дымка от дров. Нари помешивала похлебку длинной деревянной ложкой, пар клубился над горшком, а капли горячего бульона стекали по ее рукояти. Услышав шаги Ноя, она выпрямилась, поправила фартук и повернулась к нему, окинув внимательным взглядом. — Ну что, как прогулялся? — спросила она усталым голосом, отложив ложку на край печи. Но в ее словах звучала привычная нотка любопытства. Ее взгляд скользнул по брату и задержался на зайце, болтающемся у него на ремне. Она чуть прищурилась, а затем, вытирая руки о передник, шагнула вперед, скрестив руки на груди. — У кого это ты купил? — усмехнулась она, кивая на добычу. Тон был насмешливым, но любопытство в зеленых глазах выдавало искренний интерес. — И денег-то хватило? Ной хотел что-то ответить, но вместо этого молча потянулся к ремню, чтобы снять тушку. Он чувствовал, как внутри нарастает раздражение. Неужели нельзя просто похвалить? И почему она всегда такая? Он быстро развязал петлю и поднял зайца за задние лапы. — Я сам поймал. — бросил он и слегка потряс тушку, мол "гляди". — Не верю. — заявила Нари, качая головой. Она протянула руки, чтобы взять тушку. Ее пальцы мягко обхватили зверька, и она, разглядев его, хмыкнула, губы дрогнули, будто сдерживая усмешку. — Да это же малыш! Тут мяса то, на один укус. Что, крупнее не нашел? Ной только пожал плечами. — Лучше, чем яйца с бобами. — с деланным равнодушием ответил он, повел рукой, словно показывая, что ему уже все равно, что она думает. Но это было не так. Ему и правда просто повезло, что заяц сам к нему пришел, когда он даже не собирался охотиться — это же был патруль, а не охота. И все равно, неужели так сложно было хоть раз похвалить? Нари тяжело вздохнула и отвела взгляд, словно сдаваясь в этом словесном поединке. Она развернулась и подошла к печи, где накрыла крышкой горшок с похлебкой свободной рукой. — Ладно, — бросила она через плечо. — Все равно разделывать тебе. Ной кивнул, но она уже не смотрела на него. Он потерял интерес к разговору. Быстро оглянув сестру, он поспешно пошел к лестнице, забыв о вежливости. — Завернешь. — кинул он через плечо, слова прозвучали резко, как обрывки его мыслей. Нари подняла бровь, коротко глянув через плечо на спину брата. — Притормози. — сказала она, пока тот не улизнул. Она уложила зайца на столешницу, открыла ящик и достала оттуда сложенную льняную ткань. Ной напрягся. Что-то всплыло? Он выдал себя? — Ну что еще? — Ной уже хотел взвыть, ведь в его комнате оставалась всемирная тайна без присмотра, но он сдержался, заставив себя не выдать лишнего. Нари, как всегда, не могла просто оставить его в покое. Она развернулась к нему, оставив все свои дела, и теперь смотрела на него с особенным вниманием. Ее голос стал мягче, чем обычно. — У тебя… все в порядке вообще? Ты какой-то странный в последнее время. Нервный, вздернутый весь. Ной почувствовал, как внутри все сжалось. Причин для его состояния было много – слишком много, чтобы собрать их в единое объяснение. А теперь добавилась еще одна, куда более серьезная причина – Айден, спрятанный в его комнате. Она склонила голову, ожидая ответа, ее взгляд был мягким, но настойчивым, как будто она надеялась, что он, наконец, скажет что-то честное. Ной прекрасно понимал, что Нари говорит это из заботы. Она всегда была такой: доброй, внимательной, даже если подкалывала его своими язвительными шутками. Он мог ей доверять, знал это… но не с таким секретом. — Да просто… не знаю, — выдавил он наконец, изо всех сил стараясь звучать обыденно. — Холодно, голодно, настроения нет. После короткой паузы она вернулась к делам, обдумывая неровный тон своего брата. Нари ловко заворачивала тушку, ее движения были привычными, как у человека, который уже делал это тысячу раз. — Зима длинная, — заметила она с легким вздохом. — Ужинать будешь? — Угу, — коротко ответил Ной. — Приготовь для меня, а я… сейчас схожу переоденусь. Он быстро развернулся, прежде чем сестра успела задать еще какой-нибудь вопрос, и направился к лестнице. Поднимаясь наверх, он ускорил шаг, чувствуя, как сердце гулко стучит в груди. Ему нужно было проверить, все ли в порядке с Айденом. Секунда промедления – и он точно бы выдал себя. Едва Ной поднялся на второй этаж, как в коридор из своей комнаты вышел Эрен. Отец был, как всегда, серьезен, и от одного его взгляда у Ноя внутри все похолодело. — Ной, зайди поговорить. — спокойно, но твердо произнес Эрен. Внутри Ноя все перевернулось. Он прознал? Увидел их снаружи? Слышал разговор под окном? Или, что еще хуже, нашел Айдена? Мысли понеслись одна за другой, пугая все больше. Если он знает... Все кончено. Его обвинят в предательстве, в том, что он солгал. Айдена заберут, а что с ним сделают – даже страшно представить. А Ноя, скорее всего, изгонят из дома и заставят покинуть деревню. Эрен будет разочарован. Не просто разочарован – оскорблен. Глава Дома не потерпит такого позора. Молча, с тяжелым сердцем, Ной прошел за отцом в его комнату. Комната Эрена, как и всегда, внушала уважение. Она была больше любой другой в доме – как и подобает Главе Дома. Высокие шкафы вдоль стен хранили книги, свитки и указы. Большая кровать с мягкой периной, тяжелый письменный стол из темного дерева, на котором стояла масляная лампа. На стене висел семейный портрет. Ной краем глаза взглянул на него и вдруг почувствовал, как внутри защемило. На портрете была запечатлена вся их семья: Эрен – величественный и строгий, но с мягкой тенью улыбки. Рядом Ной, тогда еще мальчишка, Нари, маленький Экки и... Дэнни. Омега казался таким здоровым, счастливым, с его сияющими светлыми волосами. Никто тогда и представить не мог, что их ждет в скором будущем. Теперь этот портрет напоминал о печальном прошлом, о том, кто никогда не вернется. Ни Нари, ни Экки не унаследовали светлых волос Дэнни – оба пошли в отца. Брюнеты, с веснушками, точно копия Эрена. Разве что Экки получил от папы карие глаза. А Нари – полное отражение отца. Ной, напротив, всегда был чужим на этой картине. Белые волосы, бледная кожа. Альбинос. Тогда это не казалось важным – его любили просто за то, что он есть. Но сейчас что-то болезненно кольнуло в груди. Он всегда выделялся, словно белая ворона. Не был похож ни на кого в семье, ведь он чужак. И сейчас эта мысль резанула по сердцу особенно сильно. — Присядь. — оторвал его от тяжелых размышлений голос Эрена. Ной замер. Все. Пиши пропало. Сейчас его раскроют. Сейчас он услышит, что предал семью, деревню, всех, кто в него верил. Его вырежут с этой картины, как предателя. И тогда... Он медленно опустился на кресло с деревянными резными подлокотниками, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри все уже рушилось. Он посмотрел на отца, напряженно следя за каждым его движением, каждой мимикой, словно пытался предугадать, что тот скажет. Эрен выдержал короткую паузу, которая показалась Ною вечностью, а затем заговорил, его голос был ровным, но в нем читалась непреклонность. — В следующем месяце тебе исполняется восемнадцать, — начал он, делая ударение на важности момента. На миг он замолчал, погруженный в свои мысли, затем продолжил. — Ты уже задумывался о том, чтобы выбрать омегу? Словно удар грома раздался для Ноя этот вопрос. Омегу? Так… это значит, его тайна не раскрыта? Айден пока в безопасности? Его сердце на мгновение забилось быстрее, а затем он почувствовал облегчение. Гора с плеч. Но что ответить? Ной знал, что отец ждет от него зрелости, семейной ответственности, но мысль о том, чтобы выбрать омегу сейчас, казалась чуждой и нелепой. Конечно, в будущем омега стал бы поддержкой, помощником, залогом продолжения рода… но сейчас он был слишком далек от этого. — Отец… я не знаю, — наконец выдавил он, избегая прямого взгляда. Глаза метнулись в сторону, словно там могла быть подсказка. — Это ведь серьезное решение. Эрен тяжело выдохнул, сцепив руки в замок и медленно потирая пальцами ладонь, как будто сдерживал раздражение. — А когда ты уже станешь серьезным? — его голос был твердым, но в нем чувствовалась усталость. Он нахмурился, уперев локти в стол, и пристально посмотрел на сына. Ной с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. — Ну... — У нас и так мало рук в доме, — резко перебил Эрен, ударив ладонью по столу, не сильно, но достаточно, чтобы заставить Ноя вздрогнуть. Не позволяя сыну уклониться от ответа. — До стандарта далеко, а ты то и дело отлыниваешь, да где-то пропадаешь целыми днями. Ты избегаешь своих обязанностей. Стань уже серьезнее, Ной. Слова отца обрушились на него, как лавина, но вместо страха внутри закипел гнев. Ной резко взглянул на Эрена, его глаза блестели от подавленной ярости. Он выпрямился в кресле, стиснув зубы. — Да что ты привязался! — вспылил Ной, его голос дрожал от накопленной обиды. Он резко ударил кулаком по подлокотнику. — Неужели не видно, что я не подхожу для твоей роли?! Я никогда не стану таким, как ты, и не хочу! Я бы лучше стал лесорубом или пастухом, чем решал за всех, как им жить в Доме, который ты пытаешься сделать моим! — выпалил он все, что долго носил с собой. И тут же пожалел. Эрен на мгновение застыл, слегка удивленный этой вспышкой, но тут же вновь взял себя в руки. Его взгляд стал ледяным, голос низким, как удар кулака. — Пыл свой поутишь. — бросил он, каждое слово, как обломок льда. Комната погрузилась в гнетущую тишину, в которой слышалось только тяжелое дыхание Ноя. Он судорожно сглотнул, руки сжались в кулаки. Слова отца, как всегда, быстро отрезвили. Снова захотелось вырваться наружу, сбежать от этих стен, этих ожиданий… от всего. — Не выберешь сам – я выберу за тебя. — произнес Эрен с такой уверенностью, что слова прозвучали как окончательный приговор. Ной замер, его глаза расширились от шока. — Что…? — переспросил он, не веря своим ушам. Рот приоткрылся, как рыба, пытающаяся глотать воздух, — Ты не можешь... — едва выдохнул он, сжимая подол рубахи, так что костяшки побелели. — Ты все слышал, — кивнул Эрен, его взгляд был пронзительным, будто он пытался достучаться до сына. Он чуть приподнял подбородок, усиливая свое превосходство. — Я не слепой, Ной. Ты способный, я тебя растил, воспитывал. Я знаю, что у тебя есть задатки. Просто ты, упрямый как баран, не хочешь это признать. Но выбора у меня, к сожалению, нет. Я не молодею. Эрен сделал паузу, чтобы дать Ною осознать его слова. В его голосе звучала усталость, перемешанная с напряжением. — У меня только ты и Экки. Но он еще ребенок, слишком мал, чтобы понимать, что значит этот Дом. А ты, Ной... Ты должен был успеть это принять. Или ты хочешь, чтобы наш Дом распался? Чтобы твои брат и сестра растворились среди чужих Домов, а наше имя оказалось забыто? Ной резко поднял голову, его глаза блеснули от гнева. В груди вспыхнуло нечто болезненное – смесь обиды, злости и старого чувства чужеродности, которое всегда таилось где-то внутри. — Наш Дом… — он выдохнул тяжело, с ироничной усмешкой, едва сдерживая эмоции. — Я ведь вам даже не родной. Я не настоящий, я не продолжение нашего рода... Эрен вопросительно поднял бровь, как будто он только что услышал самую большую глупость. Взгляд был, как у старого льва, слышащего нелепое рявканье слабого детеныша. Эрен наклонился вперед, словно собираясь что-то важное сказать, и, облокотившись на стол, начал постукивать указательным пальцем по поверхности. — Ты прав. Ты не моей крови. Но даже так, ты все еще мой сын. Неужели ты этого еще не понял? Ной замер, слова отца застали его врасплох. Он следил за его движениями, но был не в силах заглянуть отцу в глаза в этот момент. — Ты такой же ребенок Дома Родника, как и Экки с Нари, — продолжил Эрен, его голос стал мягче, но не потерял твердости. — Кровь – это не единственное, что делает нас семьей. Я воспитал тебя, и ты вырос здесь. Этот Дом – твой, другого у тебя нет и не было, — Он задержал взгляд на семейном портрете за спиной Ноя. — И именно поэтому я хочу, чтобы ты принял на себя ответственность. Ной и так это знал, верил отцу, но его сердце, охваченное сомнениями, не позволяло найти мир в душе. Нежелание, как тяжелая тень, пораждало неуверенность. Он убеждал себя, что не справится. Все это было так сложно и страшно, как огромная гора, которую невозможно было бы осилить. Эта семья – все, что у него было, все, что он мог любить, дороже всего на свете. Возможно, и правда пришла пора. Пора повзрослеть. Ной невольно насупился, напряженно теребя край рукава, словно тот мог помочь ему собраться с мыслями. Затем он глубоко вздохнул, потер лицо обеими руками и, чуть опустив плечи, медленно кивнул. Это движение стало как бы маленьким шагом вперед, несмотря на всю внутреннюю борьбу. Он конфликтовал с собой, но знал — надо было с чего-то начинать. — Просто... дай мне немного времени. — тихо попросил он, не желая потерять все, что было так дорого. Эрен внимательно посмотрел на сына, словно оценивая его слова. Его строгий взгляд чуть смягчился, но он все же остался твердым. Медленно встал из-за стола, отодвинув стул с тихим скрипом, и, указав на него пальцем, пригрозил: — У тебя есть две недели. Если сам не выберешь омегу, я сделаю это за тебя. И поверь, я не буду долго раздумывать. Ной крепко сжал кулаки, борясь с эмоциями, которые рвались наружу. Он уже согласился, и, несмотря на это, чувство неудовлетворенности не оставляло его. Он все понимал, выбор неизбежен, но решение все равно казалось чужим, навязанным. Как будто он не имеет права на собственное мнение. — Две недели. — повторил Эрен, не скрывая твердости в голосе. Он плавно повел рукой, как бы давая понять, что разговор окончен, и Ной может уходить. Ной не ответил. Он резко встал, не давая себе шанса на последний взгляд, и направился к двери, не оглядываясь, оставляя позади тяжелый, почти весомый взгляд отца, который следил за ним до последнего. Эрен тяжело вздохнул, глядя на закрывшуюся за сыном дверь.