Жизнь продолжается.

Негоциант сэр Добслей приподнял бокал с игристым мерсийским, салютуя даме. Вообще-то почтенный негоциант любил пиво, но ведь это обед с дамой. Причем с дамой, на которую он имел вполне определенные виды. Когда-то Боб Добслей, молодой торговец, имевший запутанное галлантско-лондрийское происхождение и голдианское гражданство, мог позволить себе выпить кружечку-другую пива, закусив хрустящим жареным ребрышком, ухваченным с тарелки пальцами. А то и вгрызться в копченую рыбешку, тоже замечательно идущую под пивко. И девочки тогда интересовали молодого Боба простенькие, безыскусные, чтоб никаких проблем, потрахались и разбежались. Увы, те времена прошли, о копченых ребрышках пришлось забыть, печень пошаливает. Вот даже выкроил недельку и выбрался на воды, потому что кому же понравится, когда партнер во время делового разговора кривится, морщится и хватается за бок? Не способствует это бизнесу, ох, не способствует! К тому же после появления на банковском счету второго миллиона пришлось озаботиться своим имиджем. Потому что одно дело – торговец Бобби и совсем другое – почтенный негоциант сэр Роберт Добслей. Конечно, пришлось хорошо отстегнуть и за лондрийское гражданство, и за дворянство, и за титул. И изрядно потратиться на ремонт старой фамильной развалины, прилагавшейся к титулу. Но все окупилось, особенно в последний год. А ведь как посмеивались конкуренты, когда новоявленный лорд принялся вкладывать средства в каботажную торговлю по северному побережью! Ну с кем там торговать-то? С неповоротливыми и не в меру рассудительными поморцами? С лондрийцами, чье занудство вошло в анекдоты? Или с рыжими варварами? Так те сами возьмут и не спросят, их дикарские нравы всем известны. Конечно, в южных морях пиратов тоже хватает, но зато торговля бьет ключом, а с господами морскими охотниками на крайний случай можно и договориться. И как же неправы оказались все эти опытные люди! Во-первых, изначально недооценили рынок. Во-вторых, с началом войны на севере резко возросло спрос на все – от вяленой рыбы до золота и особенно серебра. Да что там серебро, новоявленный лорд смог извлечь выгоду даже из поставок сырой осины! Ну а в-третьих, и с окончанием войны торговля на севере осталась не в пример прибыльней. Надо было снаряжать в дорогу эгинский и мистралийский флот, да и населения на севере прибавилось, а значит, возрос спрос и на каботажные перевозки. А вот на южных морях торговля сейчас захирела, пираты не дают прохода. Конечно, кое-кто и с этого имеет свою выгоду, но такой бизнес таит немалые риски, лучше не связываться. Лучше уж торговать с неторопливыми поморцами и чопорными лондрийцами. А уж в Галланте торговля всегда прибыльна! Хоть на тамошний рынок и нелегко побиться, и сухопутные перевозки дороже морских, но Бобби Добслей и здесь не оплошал. Конечно, ни один уважающий себя торговец не станет ставить все горшки в одну телегу. Была у сэра Роберта и доля в парочке ортанских предприятий, и паи в кое-каких голдианских бизнес-проектах. Имидж… Да, имидж оказался весьма полезен в торговых делах. Нет, новоявленный сэр вовсе не стремился выдать себя за старого аристократа, ведь понятно, что это не вызовет ничего, кроме смеха, да еще эти лорды в -цатом поколении просто обольют презрением с ног до головы, это они умеют. Деньги зарабатывать не умеют, а вот это - запросто. И потому сэр Добслей выбрал свою линию поведения: с теми аристократами, которые его не чурались, держался запросто, устраивал охоты, а бывало, и обеды, и приемы, и обязательно с какой-нибудь изюминкой, чтоб потом весь город говорил, какие актеры выступали перед его гостями или каким экзотическим блюдом угощали. «А вас не пригласили? Жаль, жаль, весь свет говорит, а вас там не было, обидно!». Иногда он посещал приемы, но не часто, отговаривать занятостью коммерческими делами. Он вовсе не скрывал источников своего дохода, потихоньку приучая аристократов к мысли, что и купечество достойно уважения. Но чего не хватало его собственным обедам и приемам, так это хозяйки. Такой, чтоб ему под стать, и уверенная, и с достоинством, и с изюминкой. Можно было конечно, жениться. Но зачем? Взять купеческую дочь с солидным приданым? Так денег и своих хватает. Жениться на рафинированной аристократке, чтоб она тут кривила губы на его недостаточно изысканные манеры? Обойдется как-нибудь. Да и женитьба – такая карта, что разыграть можно один раз, потом не переиграешь. Так что с этим пока можно подождать. Завести любовницу-актрисульку? Или просто молоденькую красотку? Неинтересно, таких пруд пруди, претензий у них масса, а толку с них... А вот эта дама - другое дело! Не юна, но красива. И в постели весьма искусна, так что на прочих девочек можно не тратиться. Сэр Добслей с удовольствием вспомнил прошедшую ночь. Давно у него не было таких ночек, словно в молодость вернулся. Да, эту даму стоит удерживать при себе как можно дольше! И какая биография! Родила ребенка принцу, впоследствии ставшему королем Мистралии, долгое время была официальной фавориткой сперва одного, потом другого короля Ортана. О ее жизни в последний год ходят самые противоречивые слухи, но официальных обвинений никто не выдвигал. Напротив, судя по тому, что она на свободе и даже посещает курорты за счет Короны, эта дама и здесь вышла сухой из воды (сэр Добслей не поленился выяснить, кем оплачено пребывание этой дамы на одном из самых фешенебельных галлантских курортов). Так сказать, вышла сухой из воды – и сразу на воды! Такая спутница жизни ему под стать! Он, правда, сперва опасался, что пожившая при дворе дама будет излишне склонна к соблюдению этикета. Но, познакомившись с ней, отмел эту мысль. Прямой, дерзкий и даже бесстыжий взгляд его визави, равно как и парочка замечаний, отпущенных ею вчера в адрес пьющих воды аристократок, убедили сэра Роберта, что скучно с этой дамой не будет! Опять же – связи! Сэр Добслей имел обширные знакомства среди негоциантов и дворян Лондры, среди поморского купечества, деловых людей Галланта, и, конечно, среди самой разнообразной публики в Голдиане. Но вот круг его знакомств в Ортане был несколько ограничен, а жаль, жаль... Чутье подсказывало сэру Роберту, что при таком короле экономика этой страны и дальше будет идти в рост, и умному торговцу надо будет держать руку на пульсе, чтобы вовремя войти в какое-нибудь прибыльное дело. И тут эта дама может ох как пригодиться! Конечно, сделать такую женщину своей постоянной дамой непросто, раз она привыкла к обществу королей и принцев. Но и у сэра Добслея есть чем ее завлечь и поразить. Он улыбнулся и нащупал в кармане коробочку, обтянутую бархатом. Да уж, такого ей наверняка ни принцы, ни короли не дарили! А сидящая напротив сэра Добслея дама тоже напряженно размышляла. Да, ее спутник не может похвастаться происхождением, тут она навела справки. При лондрийском дворе был принят лишь дважды. Правда, половина лондрийской аристократии ездит к нему на обеды (а вторая половина исходит бессильной злобой, завидуя приглашенным, и лицемерно цедит сквозь зубы: «мы бы никогда не опустились…»). Да, этот господин богат, как старый дракон, но при этом не скуп и в то же время не расточителен – редкое сочетание! И его намерения, похоже, не ограничиваются несколькими ночами любви, он хочет иметь ее на постоянной основе. Уже делал намеки, закидывал крючки. Похоже, наметил себе еще одно приобретение. Мало ему титула и замка, хочется иметь любовницу из королевских фавориток. Не герцогиня, но тоже, считай, титул. Или даже не любовницу? Впрочем, вряд ли. Такие женятся на приданом. Конечно, она не нищая, содержимое ее шкатулок стоит пары имений, но распродавать драгоценности она не будет, а торговцы обычно интересуются капиталом... Или этому хватает своего? И в постели этот господин очень даже ничего, невзирая на брюшко. Не Лаврис, конечно, но вполне, вполне... особенно для своего возраста. Хотя какой же это возраст для мужчины – слегка за сорок? Кендар Завоеватель, по слухам, до глубокой старости имел фавориток, и столько рассказывали про его любовные подвиги, что Камилла не раз жалела, что поздновато оказалась при дворе. Да, конечно, о ней будут говорить всякие гадости. «Вышла в тираж», «спуталась с торгашом», «он говорит, что лондрийский лорд, но мы-то знаем…», «и это после короля!». Но она смертельно устала бороться за место в постели у знатных особ. За последнее, впрочем, конкурировать было не с кем, других дур не нашлось, как честно и горько призналась себе Камилла. И тут же, как всегда при этом воспоминании, внизу живота словно скрутился клубок боли. Камилла помнила, как обследовавшая ее метресса Стелла поясняла ее состояние ученице. Дескать, у демонов плацента более развита, чем у людей, и ее ворсинки врастают в ткань матки глубже, чем при развитии обычного человеческого плода, к тому же со временем развивается несовместимость... Как будто обязательно надо было говорить это при пациентке! Еще много ночей снилось Камилле, как крошечный демон впивается в нее изнутри своими щупальцами, и там, где они прорастают, ее плоть чернеет и рвется, и течет из нее потоком черная кровь... Она просыпалась с криком и потом долго боялась заснуть. А еще ей снился мертвый Харган, он приходил в ее сновидения, укорял за неверность, глядел тоскливо, и кровь капала у него изо рта, а потом он поворачивался и медленно брел прочь, и она в ужасе смотрела на его раздробленный затылок. Этот сон тоже мучил ее, заставляя бояться ночи. Кто бы мог подумать, что она – она! – будет пить успокоительные микстуры! Что на улице станет закрывать лицо вуалью, чтобы знакомые не ужаснулись тому, насколько она осунулась и постарела. Что курорт выберет не самый модный, а такой, где народу поменьше и никто ее не узнает. И что мужчины будет вызывать у нее лишь легкий отстраненный интерес, приправленный толикой отвращения. Но спустя луну кошмары отступили, кожа засияла, щеки налились здоровым румянцем, походка вновь приобрела вальяжную плавность. Воды оказались чудодейственными. А может, и не воды, а иные жидкости - парное молоко, сливки, крепкие бульоны и красное вино, в которых она тоже себе не отказывала. Она вновь ощутила интерес к жизни. И как-то после ужина, одним взглядом очаровав заезжего офицерика и залучив его в свою спальню, убедилась, что не утратила мастерства в постельных делах. Спустя три дня она сменила курорт на самый фешенебельный, оставив в покинутой комнате ненавистную вуаль и баночки с микстурами. И теперь с новыми силами наслаждалась жизнью и явным интересом представителей мужского пола. Так как же отреагировать на прозрачные намеки этого торговца? Лорд, кто бы мог подумать. Впрочем, не строит из себя аристократа, даже не скрывает, что титул куплен. Приглашает погостить в поместье. Надо же, его интересует ее мнение о мебелировке и прочем убранстве. Он, дескать, человек простой, а она придворная дама, у нее вкус... А что, можно и съездить, посмотреть. Оценить. Присмотреться. Капитал у этого господина не меньше, чем у короля, а знатность... что с той знатности? Но с другой стороны, вот сразу из одной провинции в другую? Вот так сразу тащиться с ним в деревню? И наверняка в карете, вряд ли телепортом. При мысли о долгой тряске в экипаже внизу живота снова нехорошо заныло. Нет, не стоит так сразу соглашаться, она не абы кто – ехать за первым встречным, пусть даже он сказочно богат. И она капризно замечает, что немного устала от провинции, что ей надо заехать в Лютецию, обновить гардероб, появиться в обществе... Надо же, молодец какой, сразу понял намек. Прищурившись, явно поразмышляв несколько секунд, соглашается, что стоит заехать в Лютецию, что даме нельзя без модных нарядов. И он был бы рад, если она согласится сходить с ним на концерт или в театр. Он, дескать, человек простой, занятый, не до театров было, а у нее вкус, опыт, так что куда – выбирать ей. И конечно, он понимает, что такому бриллианту, как она, нужна достойная оправа. Он будет счастлив оплатить достойный туалет для выезда в свет. Что же, грубовато, но прямо. Мог бы расщедриться и на большее, конечно. Но лиха беда начало... Словно прочтя ее мысли, кавалер добавил, что ему бы хотелось, чтобы сопровождающая его дама была в самом дорогом платье и, конечно, драгоценностях. Безусловно, она сама – драгоценность, но он надеется, это дополнит... Как по волшебству, на столе явилась бархатная коробочка. Немаленькая – не серьги и не кольцо. Брошь? Толстые пальцы проворно щелкнули замочком... Камилла задохнулась от изумления. Она попыталась придать вопросу оттенок холодного равнодушия, но у нее не получилось, и голос все же дрогнул: - Надо же! Ведь это... это… бриллианты в пластмассе? - А вот и не угадали – сэр Добслей лучился самодовольством, наслаждаясь произведенным эффектом – камни тоже пластмасса! Не верите – попробуйте на вес! Камилла осторожно вынула брошку из коробочки и взвесила на руке. И точно, легкая, как перышко! И она с еще большим восхищением уставилась на сверкающее великолепие. - Так вы не откажитесь стать моей спутницей? Откажется ли она? Камилла вспомнила, что Алиса Монкар на днях собиралась в Лютецию. Та самая Алиса, чей браслет уже изрядно поцарапан... Пластмасса – хрупкий материал, а Алиса таскала свой браслет, не снимая. Камилла тут же дала себе слово всемерно беречь подаренное ей украшение. Впрочем, браслет Алисы, даже когда был новым, выглядел куда проще, чем эта брошь. Она роскошнее даже заколки Азиль. Камилла осознала, что лежащее перед ней украшение совершенно уникально, такого нет ни у одной женщины! Правда, невежды примут камни за обыкновенные бриллианты, но она-то все равно будет осознавать истинную ценность безделушки. А любопытствующих она просветит, чтобы осознали. Она представила, как идет по фойе театра, как ее провожают взглядами, перешептываются за ее спиной... Представила идущую навстречу Алису, как ее взгляд натыкается на брошку… - Пожалуй, сэр Добслей – она, как заправский актер, потянула паузу – пожалуй, я приму ваше предложение. Виктор ехал по вечернему лесу и против воли улыбался. Настроение было – лучше некуда! Герои держали путь в поместье Даберри. Собственно, они могли переместиться туда и телепортом, но вот незадача – в прошлый раз, когда они покидали поместье, расстроенный Элмар хотел отбыть поскорее, и Мельди второпях взял ориентиры прямо в передней замка. Сегодня же они были верхом, поскольку лошади, верноподданнически предоставляемые местными дворянами, Элмара устраивать перестали. Как-то быстро они уставали что под принцем-бастардом, что под его боевым товарищем. Сегодня они взяли лошадей в дворцовой конюшне. А телепортироваться в замок с лошадьми – не лучшая идея. Мельди предложил пока оставить лошадок на попечении хозяина постоялого двора, но Элмар не согласился, раскритиковав тамошнюю конюшню, а также напомнив, что после визита к семье Даберри им незамедлительно предстоит следовать в соседние поместья согласно указанию короля. Похоже, провалив одно королевское задание, принц-бастард спешил реабилитироваться, ударно поработав над другим, а именно посетив как можно больше провинциальных дворян. Мельди подумал и предложил переместить их на перекресток в часе езды от замка Даберри. Там он тоже брал ориентиры. На том и порешили, и вот теперь лошади неспешно трусили по лесной дороге. Витькино лицо обдувал теплый ветерок, воздух казался удивительно свежим даже для этого мира, закатное солнышко пригревало, и губы сами собой расплывались в счастливую улыбку. Витька, конечно, понимал, что на фоне вконец расстроенного Элмара его радость выглядит неуместно, но ничего не мог с собой поделать. Жизнь была прекрасна! Позади осталась сессия агентства, которой он так боялся. Прав оказался король, сидевшее в президиуме начальство само постаралось прервать поток вопросов, отсечь самые неудобные и вообще сделать все, чтобы Витька не ляпнул с трибуны чего лишнего. Доклад он кое-как отчитал (и как папа всю жизнь выступал перед полными залами?), на ожидаемые вопросы ответил. Элмаров кузен, заранее послушав его доклад, довольно точно предсказал, о чем могут спросить из зала. И подсказал, как ответить, не подставившись и никого не подставив. А в кулуарах его прикрыли от излишне любопытных коллег Макс и веселая толстая тетка, его новая начальница. А покрывать было от кого, желающих познакомиться с новым коллегой и расспросить в неформальной обстановке было достаточно. Несколько человек прозрачно намекнули, что по случаю прихода в новый коллектив неплохо бы проставиться, но все понимают, у новичка пока туго с кругленькими, так они подгонят и выпивку, и чем закусить... Витька правдиво сослался на больную печень, а бдительный Макс оттер его от не в меру дружелюбных коллег. Вечером второго дня Матильда Соломоновна вообще разрешила Виктору вернуться в Даэн-Рисс, объяснив высокому начальству важность получаемой им информации. Дескать, кто еще доберется до дальних уголков Ортана, а тут агенту, можно сказать, устроили ознакомительный тур за счет Короны, так что не стоит терять ни дня! Впрочем, сразу они с Элмаром никуда не поехали. Принц-бастард напомнил, что завтра в Погорелом театре премьера и ее не стоит пропускать. Нельзя сказать, что во время спектакля все внимание Виктора было устремлено на сцену – рядом сидела Тина, и это очень отвлекало. Но новую песню Диего пропустить было невозможно. Витька лишь горько вздохнул, подумав, как жаль, что отец не слышит. Ему бы понравилось... Элмара песня тоже проняла, после спектакля за кулисами он долго тряс Диего за плечи, повторяя, как это было здорово. Мафей, правда, слегка подпортил всем настроение, ворча, что спектакль неправильный. Главный герой, не умеющий толком фехтовать, но претендующий на любовь девушки, напоминает сами помните кого. И совершенно неправильно, что девушка именно его в конце концов выбрала, получается, она его просто пожалела, всего такого израненного. Элмар довольно резко оборвал кузена, сказав, что тот не прав, ничего общего с «тем типом» главный герой не имеет, «тот тип» – трус, а главный герой не побоялся драться. И правильно сделала девушка, что погнала его соперника, дав ему букетом по морде – она ведь не приз, чтобы доставаться победителю, сама имеет право выбирать. Витька так и не понял, какого «того типа» поминали, а спросить как-то не получилось, да и не стоило, наверное. Ольга как-то разом вскинулась и тоже явно готова была спорить с Мафеем, но после слов Элмара ограничилась лишь возмущенным взглядом на парня. Тем более что Элмар сразу перевел разговор на песню Диего. Сперва они обсудили изменения в исходном тексте – оказывается, Кантор кое-что переделал, а Элмар читал оригинал – а потом все же раскрутили Диего на небольшой концерт. А дома, все еще под впечатлением, принц-бастард засел в библиотеке с пером и бумагой. Виктор, сообразив, что Элмару не до него, ушел ночевать во дворец, клятвенно обещав вернуться к утренней тренировке. Утром, однако, оба проспали. Прибежавший в дом товарища Витька увидел, что пол в библиотеке усеян скомканный бумагой, а только что проснувшийся Элмар хмур и неразговорчив. После обеда он уехал во дворец беседовать с новым переселенцем, а на ночь глядя вновь засел за стихосложение. Увы, с тем же эффектом. Наутро, увидев его мрачное лицо, Азиль постаралась, как могла, развлечь его, а потом напросилась вместе с ним во дворец. Виктор так и не понял, чего там было больше - желания посмотреть на нового подопечного своего любимого или опасения, что раздраженный Элмар что-нибудь разнесет. Если опасения, то они оказались оправданными. Когда они вернулись, Элмар был зол, как голодный дракон, а Азиль перепугана и расстроена. Лишь после ужина Виктору удалось узнать, что там приключилось. Подопечный Элмара был законченным продуктом общества с тоталитарным режимом правления, со всеми характерными вывертами психики. Когда-то Витьку в порядке повышения квалификации погнали на трехдневные психологические курсы, так там и про такие задвиги тоже рассказывали. Прямо один в один, хоть сдавай этого паренька тому лектору в качестве живой иллюстрации! Элмар ему вещал про честь воина, необходимость защиты слабых и все такое, понемногу дополняя это кое-какими сведениями, необходимыми каждому переселенцу. Тот то ли внимал, то ли просто глазел на идеального воина. Элмара дико раздражал тупой восторг в глазах подопечного, но он терпел. В тот день он представил заглянувшую в комнату Азиль как свою невесту, после чего та выпорхнула общаться с Ольгой, а Элмар привычно стал рассказывать про государственное устройство Ортана, как вдруг подопечный отмер и категорически потребовал, чтобы Элмар на Азиль не женился. Потому что она представительница неполноценной расы. Нет, ну не дурак, а? Ну не идиот? Ну и кто ему после этого виноват, что Элмар его сгоряча приложил о стенку? Так-то оно так, но мэтресса Стелла высказала своему любимому пациенту немалые претензии. Потому как ей самой этот переселенец надоел хуже горькой редьки, а теперь он валяется без сознания с сотрясением мозга и ушибом позвоночника, и сколько ей с ним еще возиться, непонятно. Элмар, правда, решительно утверждал, что сотрясаться там было нечему, но все же изрядно конфузился: мэтрессу Стеллу он уважал и побаивался, а тут получается, что устроил ей пакость. Она, как выяснилось, собирается возвращаться в Мистралию, но обещала Шеллару долечить парочку пациентов, в том числе этого переселенца, которого отправить в обычную обычную больницу как-то не с руки, а в тюремную пока еще не за что. Еще сильнее Элмар сконфузился, когда Азиль за ужином выболтала причину, по которой Стелла решила оставить работу во дворце. Надо же! Последнюю пару лун мэтресса носила мешковатую мантию с накинутым поверх передником, видно, не желая демонстрировать изменения фигуры. Вот, значит, как. Стало быть, у глазастого пацана, который осенью бегал хвостом за Виктором и совал нос во все моторы, скоро будет братик или сестричка. Витька искренне порадовался за коллегу Мануэля. В общем, к концу ужина Элмар вынес решение: завтра же продолжить поездку по провинции, раз уж кузен считает ее важным делом. Тем более что надо разобраться с проблемой барона Даберри и его дочери. Виктор согласился и взялся пойти и найти Мельди, заодно и в свою комнатку во дворце зайдет, кое-что взять. Ну а оказавшись во дворце, он, конечно, заглянул к Тине попрощаться перед отъездом. И как-то так получилось, что опять выскользнул из ее комнаты только под утро. И, кстати, заметил, что ближайший пост стражи отодвинут от двери в покои принцессы-регента шагов на сорок. М-да, в наблюдательности и предусмотрительности ортанскому королю не откажешь. Наутро рванули телепортом в Дакорн, захолустный городок, где обитал новоявленный претендент на поместье Даберри. Сперва Элмар посетил губернатора. Тот, как выяснилось, никого из семьи Даберри давно не видел, потому столь беспечно принял на веру версию нахального кузена. Он был рад услышать, что барон в добром здравии, а его дочь не выглядит умалишенной, а, напротив, производит впечатление весьма здравомыслящей девицы. Виктор деликатно молчал. На его взгляд, попытка девицы обзавестись наследником не свидетельствовала о здравом уме, но, с другой стороны, подыгрывать всяким гадам, якшающимся с адвокатами, не хотелось. А хотелось им от души врезать. Предприимчивого кузена они нашли легко. Виктор опасался, что простодушному Элмару будет не совладать с пройдошистым парнем. Зря опасался! Элмар не стал спорить с юнцом, а по-простому вызвал его на дуэль. За оскорбление дамы. Приятно было посмотреть, как с парня вмиг слетела самоуверенность. Он не был идиотом и прекрасно понял, что шансов у него нет. И попытался выкрутиться: он, видите ли, не намеривался оскорбить даму, он ей и ее родителям от всей души посочувствовал и хотел помочь, взяв на себя управление имением. А что хотел его на себя переписать, так это знакомый законник его убедил, что так будет всем лучше с юру... юре... в общем, чтоб никто не подкопался. Это все он, тот законник, виноват! Виктор так и не понял, поверил ли Элмар хоть слову из этого объяснения, но принц-бастард серьёзно выговорил парню за излишнюю доверчивость ко всяким проходимцам, недостойную истинного дворянина. И на всякий случай сообщил, что права супругов Даберри и их дочери на имение подтверждены бумагой, подписанной лично его величеством Шелларом. После чего юнец сник окончательно. Но на этом Элмар не остановился. Он потребовал примерно наказать негодяя, посмевшего ввести в заблуждение дворянина и подбить его на столь непочтительное поведение по отношению к родственникам. И сникший юнец покорно повел их к жилищу своего приятеля. При виде пышной вывески «Адвокат. Юридические консультации, составление жалоб, дарственных и завещаний», украшавшей видавший виды домишко, Витька заскрипел зубами. Законник, на свою беду, оказался дома. Откуда и был извлечен и строго спрошен, как посмел он лгать благородному дворянину и подбивать его на недостойные дела. Вокруг здания быстро собралась толпа. Как выяснилось, скользкий тип многим подгадил, подбивая людей ссориться и судиться за наследство, землю и вообще любую малость, которую без его полезных советов никто бы не подумал делить. А нескольких человек лишил имущества в пользу своих приятелей, ловко подтасовав документы. Так что на вопрос Элмара «Что сделать с этим проходимцем, посмевшим обмануть дворянина?» часть собравшихся посоветовала зарубить мечом, а менее радикальная часть – хорошенько побить. Что в исполнении Элмара по результатам не отличалось бы от зарубания мечом. Витька мстительно предложил облить гада смолой и вывалять в перьях. Аудитория заинтересовалась. Такого способа расправы в этом мире не практиковали, но идея народу понравилась. Кто-то сбегал за смолой, а подушек добрые горожанки приволокли аж шесть штук! И все, включая Элмара, уставились на Витьку, ожидая ценных указаний. А тот о подобном методе расправы знал лишь теоретически и конкретные действия представлял слабо. Помнил лишь, что по завершении процедуры жертву следует выгнать за пределы населённого пункта, не дав одеться. Ага, то есть сперва надо раздеть! В результате с незадачливого адвоката содрали камзол и рубашку (штаны оставили, дабы не смутить присутствующих дам). Витька держал гада, Элмар лил ему на спину, плечи и грудь смолу, временами поднимая на друга вопрошающий взгляд. Витька уверенно кивал, все больше входя в роль эксперта по процессу. Когда ведерко опустело, он рявкнул «Поберегись!» и уверенным пинком послал законника на середину освободившегося пространства, кивнув добровольцам с подушками. Досталось всем: и облитому смолой, и героям, и зрителям. Незадачливый адвокат давно скрылся в переулках, сопровождаемый наиболее ретивыми преследователями, а народ у домика все еще отряхивался от перьев, нисколько, впрочем, по этому поводу не огорчаясь. Наоборот, героев вовсю благодарили за избавление города от скользкого паразита. Когда расправа уже подходила к концу, появился губернатор со стражей. Но вмешиваться не стал, стоял за спинами зрителей. Теперь же он аккуратно отозвал Витьку в сторону и поинтересовался, что герои будут делать с бумагами изгнанного. О том же робко справлялись у Элмара и некоторые горожане. Хмм, похоже, адвокат и шантажом промышлял... Элмар предложил бумаги сжечь, не разбирая, присутствующие горячо одобрили. Костер развели тут же, посреди улицы, и еще долго носились в воздухе обгорелые обрывки бумаги и клочья пуха. Ну а когда команде удалось прорваться сквозь ряды благодарных зрителей и немного почиститься, Элмар вздохнул и сказал, что пришла пора забрать оставленных на постоялом дворе лошадей и нанести визит в замок Даберри. И вот теперь они неторопливо ехали по вечернему лесу, и принц-бастард, судя по его сосредоточенному лицу, уже обдумывал предстоящий непростой разговор с бароном.