По другую сторону реальности

***

Ева тихонько прыснула, рассматривая полки справа от себя. — Как же. — Улыбка расцвела на алых губах, а затем медленно погасла, как перегоревшая лампочка. Секунды зависли, а затем побежали быстрее прежнего. Нейман медленно повернулась обратно. Сердце пропустило удар, и, казалось, что не билось больше вообще. Пока мозг только пытался обработать услышанный обрывок фразы, организм уже искал спасения, выбрасывая такое количество адреналина и кортизола, что сводило буквально все. — Что? — Переспросила с истеричной усмешкой Ева, чувствуя как кровь отлила от лица, а по спине пробежали горячие мурашки, приносящий лишь жутки холод. Могло ли быть так душно и морозно одновременно? Она побледнела. Стала светлее первого выпавшего на земле снега в ноябрьскую ночь. И даже мысли испарились в моменте, предоставляя её самой себе. — Я знаю. — Том слегка приподнял уголок губы. Пугающая улыбка и набор звуков, что вылетели из его рта, заставляли судорожно соображать, не желая слышать концовки неполной фразы. — Ты же из будущего, не так ли? — То ли вопрос, то ли утверждение, наводящие дуло иллюзорного пистолета прямо к пульсирующему виску. «Нет. Нет. Нет!» Колдунья усмехнулась. — Боже, да ты же бредишь. — Ответила бы она с большей убедительностью, если бы слизеринец действительно бредил. Но он был в здравом уме. «Думай. Думай! Сделай же что-нибудь!» Ведьма неосознанно покачала головой. Дыхание сперло вплоть до чувства тошноты. В прошлый раз сработало и в этот раз должно повезти. Девушка насколько могла быстро сунула влажную от волнения руку в карман, поднимая палочку, чувствуя, как её пробирает дрожь. Пальцы сжали деревко, вырисовывая в спешке нужную руну. «Забудь. Забудь. Забудь!» — Облив… — Она даже не успела сфокусировать взгляд на парне, который уже ждал её реакции с упоением. Сильный удар пришёлся ей в грудь, впечатывая в книжные полки. Палочка выпала из кистей с громким ударом об деревянный пол и укатилась в неизвестном направлении, лишая возможности колдовать. Колдовать, защищаться. Сделать все, что угодно, чтобы предотвратить крах. Брюнет прижал её руки к книгам до боли. Неровная поверхность впечатывается в кожу, в мышцы, в сухожилия, давила на кости до крика. Лицо брюнета было близко, оно источало скрытое раздражение, что отлично слышалось в словах полных предупреждения. — Даже не думай. — Он почти прошипел этот приказ, глядя своими бегающими черными глазами в её раскрытые и полные страха. Она и не думала. Этот вариант развития событий был просто уже отработан на автомате. Но даже в такие моменты удача дает сбой. Нейман оцепенела, вглядываясь в знакомые черты. Острые скулы, желваки ходили ходуном от того, что перфект сжимал зубы, напряжённые уста, шептали ей угрозы и были так убийственно близко. Внутри запульсировало. Девушка сглотнула ком в горле. Пересохшие от частого дыхания губы выдали лишь незаконченный вопрос, что стоял слишком остро. — Как ты?.. — Перед глазами темнело от нервов. Казалось, что её сейчас вырвет, что она упадёт в обморок. Потеря сознания была бы даже кстати. Небытие спасло бы её от допроса. Спокойствие… О каком спокойствие она думала еще десять минут назад, когда ты сидишь на пороховой бочке? Реддл буквально дал ей передышку, замылил глаза, хотя она думала, что такого больше не произойдёт. Видимо думать это, правда, не её конёк, раз она позволила себе остаться с ним наедине. Позволила прижаться к себе, завести в ловушку. Паника заставляла вести себя дико. В попытках предпринять хоть что-нибудь. Его бедра касались жаром её ног. И идея пришла практически моментально. Руководствуясь лишь желанием выжить, гриффиндорка резко выставила колено вперед, целясь точно в пах. Втянутый сквозь зубы воздух, морщинки у напряженных век. Хватка ослабла лишь на секунду, а затем усилилась, оставлял красные пятна на кистях. — Давай только без концертов, Нейман. — Со всем терпением, что давалось совершенно непросто, произнес маг, пытаясь выкинуть из головы все ещё ноющую боль в брюках. Он бы дал ей пощечину, заставил бы ползать на коленях, но издевательство судьбы в том, что она все ещё была ему нужна. Ведь до-ве-ри-е зарабатывается, ой, как непросто. Игнорируя свой садизм, брюнет наклонился к волосам, вдыхая въевшийся запах её мятного шампуня. Мята… Если прислушаться, то в этом ментоловом амплуа можно было разгадать нотки кислой малины и мягкого зеленого чая. Такая банальная и одновременно убаюкивающая смесь. Приятная… Подходящая ей. — Мне не хотелось бы прибегать к пыткам. — Ева зажмурилась. То ли от страха, то ли от прожигающего непонятного огня внутри грудной клетки. Она не знала, куда себя деть. Лицо покраснело и пылало жаром. — Поэтому будь просто хорошей девочкой, ладно? — Колдунья прикусила внутреннюю сторону щеки до металлического привкуса на языке, кивая в соглашении. — Умница… А теперь. Иди за мной. — Он отшатнулся, давая свободу напряжённому до предела телу, затёкшим рукам. Её палочка выскочила из-под стеллажей, устремляясь к парню. — Она пока побудет со мной. — Не оборачиваясь, бросил слизеренец. И после этого у Евы засосало под ложечкой. Волшебная палочка — продолжение любого волшебника. Потеря или кража ее сравнима с оскорблением. Реддл не оставлял выбора. Он принуждал поступить так, как надо именно ему. Они вышли из запретной секции. — До свидания, мадам Пинс. — Даже здесь Том не забыл о своем имидже. У Евы же язык не поворачивался, а глаза не поднимались от паркета. Её мало интересовали сейчас манеры, хорошее впечатление о ней, недовольство библиотекарши. Это было не то что второстепенным, а чуть ли не сотым пунктом в очереди, из-за которого можно было бы реально переживать. Слизеринец и гриффиндорка покинули теплую библиотеку и вернулись в холодную и серую реальность с мрачными коридорами школы. Наступившие сумраки окрасили стены синими красками, убивая любое настроение. Реддл повел её непонятными отходными путями. Об этом свидетельствовало отсутствие каких-либо студентов у них на пути. Они шли быстро, но даже это странствие в никуда рано или поздно заканчивалось целью. Последняя витиеватая лестница. Седьмой этаж, увешанный огромными гобеленами и картинами, как и другие пространства в Хогвартсе. Но это место Ева отличила бы от сотни других. Три повтора и в стене в немом молчании появилась дверь. Выручай комната. Зайти туда — проложить прямую дорогу к своей могиле. Не выбраться. Не позвать на помощь. Только он и она. — Только ты и я. «Это бред. Самоубийство.» — Нет. — Ведьма оступилась. Сохранить равновесие было сродни испытанию, когда тряслись коленки. Быть с парнем один на один — уже пугающая мысль. Быть с Томом — кошмар нескольких месяцев пребывания здесь. — Салазар. — Перфект устало закатил глаза, выдыхая обращение. Контингент или гены, но брюнет вспоминал основателя факультета постоянно. Особенно, когда дело касалось грязнокровок и гриффиндорцев. Но надо же! Ева была воплощением и того, и другого, вымораживая только одним своим существованием — Я не убью тебя. — Хоть и очень хотелось. Хоть он и грезил об этом так давно. Нет Евы Нейман — нет проблем. Но эта заноза в заднице засела слишком глубоко. Сгнила и растворилась в крови, став с ней одним отравляющим целым. Не убьет. Весьма сомнительное заявление, когда ты останешься один на один с убийцей. — Тебе доверять — себя не уважать. — Нельзя никому доверять, но слизеринцу особенно. Это набито уже на коже красными пятнами от его рук, это вырезано на мозге. — Кто бы говорил, новенькая. — Парируя, съязвил колдун, повторяя манеру речи девушки напротив. — Ева, не вынуждай меня прибегать к магии. Перед смертью не надышишься. Перед Реддлом не поживешь. Чем больше блондинка оттягивала неизбежное, тем сильнее она изводила себя. Нервы… Тревога… Полнейший отврат. Иногда ведьме казалось, что в один из дней она просто не выдержит этого мерзкого чувства. Что её сердце откажет. Шаг. Ещё один. Хоть здесь она не довела терпение парня до точки кипения. Только вот сама она погружалась в самую пучину пиздеца. Легко и без смазки. Как обычно… Дверь за спиной закрылась. Нейман вошла в комнату. На секунду даже отлегло. Ни ремней, ни медицинского кресла, ни хирургических инструментов для пыток. Даже бедного замызганного ремня не было. А нужен ли он, когда в твоих руках волшебство? Реддл же не магл. Он отрицает все, что связано с обычными людьми. «Верх собственного непринятия.» Гриффиндорка скривилась, завершая осмотр территории. Камин с проигрывателем, все те же стеллажи для фолиантов, что отнюдь разбросаны и по кофейному столику рядом с диванами. Окна в никуда. Зелень. И все в изумрудных тонах. Куда же без этого… — Миленько. — Даже это чудо Хогвартса тебя не удивило. — Свечи горели под потолком, нагоняя атмосфере мрачность. — Значит опасения Розье были не зря. Это ты была в выручай комнате в начале сентября? — Допустим. «Главное, чтобы по нелепой случайности здесь не появилась ещё и Мия, разыскивающая меня.» Не спрашивая разрешения, блондинка прошла к дивану, усаживаясь на тот. Пусть ненадолго, но эти пуфики дадут ей отдохнуть от бурления внутри организма. — То есть, уже не отрицаешь? — Спросил Реддл, садясь напротив. Так чтобы либо видеть её, либо чтобы проклятие в случае чего долетело максимально быстро. От напряжения между ними буквально трещали нитки на одежде. — Есть смысл? — Если бравые герои и русские партизаны и молчали до конца, даже тогда, когда с их рук сдирали ногти без анестезии, то Ева лишаться пальцев не хотела. Более того, это было не логично. Какой бы сильной оккюльменцией она не обладала, перфект был достаточно упорным учеником, чтобы пробить эту стену. Чтобы извести её другими способами. — Это ты мне скажи. — Произнёс брюнет сквозь ухмылку, вспоминая все те ругательства ведьмы, адресованные лично ему. Ева покачала головой. Воздух горячим выдохом вышел из лёгких. — Давай решим данный вопрос быстро и, желательно, безболезненно. Том откинулся на спинку кресла, устраиваясь поудобнее, посвободнее. Неформально для него самого. Губы слизеринца растянулись в победной улыбке. Он одобрительно кивнул, закинув ногу на ногу. Бледные пальцы коснулись острого подбородка, еле проводя по нему тыльной стороной. — Даже так?! — Язвительность слышалась в словах отчетливо. Даже в таком напряженном моменте Реддл оставался несносным гадом. Думалось, что староста отпустил контроль, расслабился… Но это было не так. Он выжидал. — Как ты понял? — Ей хотелось знать, когда и как пазлы в голове этого гения сложились. Не то, чтобы этого не должно было произойти. Блондинка давно себя готовила к этому события, знала почти все свои промахи, но не могла не обсудить в данную минуту времени. — Ней-ман, я же не вхожу в клуб твоих друзей-идиотов с гриффиндора. — Ему стоило только развести руками и злобно похихикать, чтобы наверняка добить. Сегодня по расписанию явно была прокачка самообладания. — Это не ответ. — Нахалка из поезда. — Процитировал он Блэк. — Которая оказалась новой ученицей из другой страны. Ни упоминаний, ни истории. Лишь странное знакомство с Дамблдором и дикий интерес к магии времени. Странный выбор, не находишь? Речь, одежда — лишь мелочи в твоем анамнезе жизни. Хотя и они наталкивали на нужную дорожку, которую я всячески избегал, пока… — Колдун сделал паузу, подбирая более мягкие слова. — Не позаимствовал парочку твоих воспоминаний. «Позаимствовал. Ага, как же.» После той стычки он долго сидел. Сидел, лежал, ел без особого аппетита, раздумывая. Рассуждать здраво было сложно. Но подсказки помогали, помогали и обрывки бесед. Слишком много было несостыковок для обычного объяснения. Для него и Ева была не слишком проста. — Реддл, ты же понимаешь, что я не хочу, да и не могу всего… Парень дернулся вперед, затыкая только жестом. — Но… но… но… — Теперь я задаю вопросы. — Девушка сглотнула вязкую слюну, что неприятно облепила слизью глотку. Как во время самой отвратной простуды в первые дни её проявления. Когда захлебываешься мокротой и соплями не в силах заснуть. Запрет на вмешательство во время мог ли остановить перфекта? — Из какого ты года? — Несколько десятков вперед. — Размыто, но удовлетворительно. — Из СССР? — Ну… почти. — Перфект поднял вопросительно бровь. — Да. Из СССР. — Война? — Закончилась. Когда, не скажу. — Сразу остановила его девушка. — Сколько тебе лет? — На год старше. — Вопросы шли один за одним. Была ли это манипуляция или настоящий интерес слизеринца к её персоне, но краткий рассказ о себе, не переходящий, пока, никаких границ, мог привести нервы в порядок. — Как оказалась здесь? — Сама не знаю. — Не врала. Отвечала быстро и без колебаний. Если и пыталась выяснить, то ничего не получилось. Свыклась? — Может, отдашь уже мне палочку? — Попытка не пытка. Не убежит же она, не развяжет глупую драку. Иначе от неё и пыли не останется. Ехидное. — Волшебное слово? — От лица перфекта это было слышать комично. С его стороны скорей вылетело бы волшебное Авада-кедавра. Строгое в ответ. — Реддл. — Не производящее никакого эффекта. — Пожалуйста. Мольбы… Такие приевшиеся, но в её исполнении они становились пением птиц. — Раз так просишь. — Брюнет сунул руку в карман. Вынув отобранную ранее палочку, он покрутил её задумчиво в пальцах. Ева протянула раскрытую ладонь, но слизеринец не смел спешить. — Том? — Откуда ты меня знаешь? — Он поднял свои чёрные глаза, сжимая деревко. — Мы не встречались до Хогвартса. Тогда откуда? — В сороковые у Тома не было такого широкого влияния. Более того. У него не было знакомств и приятелей из других стран. Что уж говорить о СССР. — Почему ты думае… Опять это предупреждающее. — Ева. — Не дающее даже попытаться солгать. «Говорить, что он персонаж из книги — это полный пиздец. Фильма? Не лучше. Если представить, что в моё время существовали волшебники, то про Реддла, наверняка, написали бы. Вторая мировая война, вторая магическая. Плюс минус одно и то же.» — Слышала о тебе. — Но видела ли? Разговаривала ли с ним в будущем? «Я приоткрою завесу тайны, но и смогу потешить его эго, а это самое главное. Он поверит. Точно поверит. Моё поведение на протяжении двух месяцев только подтвердят эту легенду.» — Не многое. Я же из другой страны, сам понимаешь. Выросла не в Британии. Том кивнул, хоть и явно не доверял. Но копаться в родословной, в мелочах жизни девчонки не особо сейчас прельщало. Брюнет сидел спокойно, но Ева чувствовала его нетерпение. «Нарцисс.» — Но даже до нас дошли слухи о тебе. — Реддл довольно улыбнулся. Не сомневался. Как же. — Какие же? Девушка повела плечами, понимая, что теперь она захватила целиком и полностью его вниманием. Ему же хочется услышать его будущее. Не в виде какого-то непонятного видения или ничем не подтвержденного гадания, а в формате доклада об важной исторической личности, коей он и хотел стать. Хотел вершить судьбу, иметь влияние. Не только среди жестоких, надменных и зажравшихся аристократов, но и среди плебеев. Ева обвела взором его всего. От ботинок до наглаженных брюк. От рубашки до изумрудного галстука. — Амбициозный, умный, сильный. — Блондинка облизнула губы, накидывая самые сладкие и желанные эпитеты, которые бы описали человека. Пока ещё человека напротив. И не сказать, что она лгала. Наоборот, правда её раздражала. Ева могла согласиться с каждым прилагательным, вылетающим из её рта. Можно было даже сказать, что гриффиндорка преуменьшает, не выкладывает все козыри разом. Это было бы слишком. Слишком много похвалы для одного мальчишки в пубертате. — Выдающийся лидер, красавчик, придерживающийся взглядов о чистоте крови. — Его карие радужки блестели огнём, краснели от самодовольства. Было в них что-то дикое, было в них и что-то манящие. Искры безумия завораживали, говорили не замолкать. Говорили закончить предложение неопровержимым фактом, чтобы он поверил ей. — Тёмный маг, не боящийся прибегнуть даже… «К созданию крестражей и убийству детей.» Девушка прокашлялась. — Даже к применению непростительных. Тишина. Тягучая и бесконечная. Казалось, в голове пошёл отсчет секунд. Тик-так. Тик-так. Сейчас решалась судьба слишком осведомлённой гриффиндорки, чей нрав ещё не поддался контролю. А нужно ли его контролировать? К сожалению. Второе убийство в стенах Хогвартса не потерпит даже маразматичный Диппет, чей век быстро и незамедлительно подходит к концу. — Занимательно. — Протянул со всей мрачностью перфект. Просто и лаконично. Руки ведьмы вспотели. Чудилось, что она окунула ладони в студёную воду чёрного озера. Что они покрываются инеем и замерзают, становясь прозрачными, словно ледяная скульптура. — Тебя это не будоражит? «Не будоражишь ты?» Его биография. Он сам. История действительно была потрясающая. Колдунья не умаляла его способностей, но явно не хотела быть ещё одной пешкой, которая хоть на крупицу связана с убийствами и запугиваниями. Только вот Ева уже была связана. — Нет. — Четкое. Сказанное без отлагательств. — Ни капли. — Не будоражил своей личностью, не возбуждал своими достоинствами, не опьянял своим присутствием, не электризовал воздух между ними в тесных коридорах. Все чувства, что выходили за границы осуждения и ненависти были навеянными. Да. Именно так. Если слизеринец мог вторгнуться без какого-либо разрешения в разум, то что ему мешало этот разум испоганить. Залить мутной водой, чтобы спутать все выводы, чувства и эмоции? Реддл многозначительно хмыкнул. — И что же случилось с этим выдающимся магом, Ева? — Умер… Умер, как и десятки до него…

***

Она ушла. Он отпустил, остался совершенно один. Хотелось бы продолжить беседу, но его выбили из колеи. Снова. Снова она. Она. Она. Она. Ева. Е-ва. Это было хуже разряда тока, удара молнии прямо в долбанное тело. Давно Реддла ничего не могло ввести из себя, давно он не чувствовал себя так… Так разбито. Он был готов ко всему. Казалось, что и перфект давно разобрался со всем. С целями, с сообщниками, с врагами, со своими страхами. Страхом. «Умер. Умер, как и десятки до него.» Книги задрожали. На полках стеллажа, падая вниз, на пол, на деревянном столе рядом, что точно должен был треснуть. Голову повело в сторону, будто по шее, прямо под кожей проползли склизкие черви, которых было не вырвать, не убрать, не убить. Они ощущались как опухоль, как самая мерзкая субстанция, которую хочется скинуть с себя. Отмыться. Это походило на невроз. Скоро будет походить и на психоз, если парень не спасет себя самого из этой пучины полной грязи. Крестражи. «Знает ли о них? Не может. Или может?» Именно они должны были сохранить его жизнь. Они должны были не дать умереть. Это же такая магия. Такой шаг. Отважный и такой уродливый одновременно. Убить. Расколоть свою душу. Не один раз и даже не два. Пережить такую боль… И к этой боли нельзя было привыкнуть, нельзя было перетерпеть, не пройдя целую агонию, не испытав чувства, что твои кости ломаются, а внутренности лезут наружу по пищеводу прямо в глотку. И ради чего? Ради смерти. Его потряхивало. Какая ирония. Его трясло хуже, чем эту долбанную Нейман в ожидании пыток. Даже тут она его обошла. Даже тут посеяла зерно сомнений без особых усилий. Не утолила его жажду знаний, а только разверзла эту бездну, которой нет теперь ни конца ни края. Как у неё это получалось? Просто как? «Долбанная. Долбанная гриффиндорка!» Сдавленный рев вырвался из рта под яркую вспышку разрушающей бомбарды, которая расщепила диван, на котором она сидела ещё мгновение назад. Почему не её? Почему? Том отпустил Нейман, хотя должен был запытать. Должен был заставить взять свои слова обратно под девичьи всхлипы и кровавые бульканья. Но не сделал. Не смог. Не захотел… Второй раз. Второй раз за неделю Лорд появлялся в гостиной Слизерина черным похоронным вороном, одаривая своим настроением и заражая всех вокруг страхом, чтобы потом исчезнуть в своих личных покоях, оставляя столько вопросов. Оставляя желание у софакультетчиков также пропасть, разойтись по своим комнатам, чтобы, не дай Мерлин, не попасть чудным образом под тяжелую руку. Пугало то, что никто и не знал, в чём крылась причина таких явных перемен. Всё спокойно: не было жалоб, никто не попадался на глаза, выполняя свои черные делишки. Наоборот, слизеринцы выходили вперёд по балам, выигрывали матчи, получали похвалу от преподавателей. — Не нравится мне всё это… — Проговорил Блэк, после дальнего хлопка двери и затянувшейся тишины. Малфой поднялся. Подхалим. Бегал, как собачка, в надежде получить благосклонность. — Может… — Даже не думай туда соваться. — Не отрываясь от игры в шахматы, скомандовал Розье, не поднимая глаз. — Боюсь, иначе твоя голова будет висеть над камином в качестве украшения, как в гостиной Гриффиндора. — Откуда ты знаешь, что в гостиной Гриффиндора? — Поинтересовался без особо участия Нотт, делая ход. — Неважно…

***

Лететь вперёд, куда глаза гладят, сшибая все вокруг, уже входило в привычку. Находиться на волоске от нервного срыва уже вошло. И сейчас Ева пыталась хотя бы на несколько минут отложить новую истерику. Добраться бы до тихого места, цепляясь в поворотах плечами за стены. Раньше это была спальня, сейчас же ничего. Взломать кабинет, зайти может в пустой, засесть в туалете… Идеальные варианты, чтобы почувствовать одиночество в полной мере. Никому не высказаться, не пожаловаться. А толк то от этих жалоб? Идиотизм. Не страшась позднего времени, девушка свернула к внутреннему двору, который в случае чего был соединен с коридорами замка. Женский силуэт спрятался среди колонн и расположился на холодном камне, что неплохо отрезвлял. То, что нужно. Что необходимо, чтобы вернуться в реальность. Подошва туфель ощущала влажную почву, руки — шершавую плиту. Строение не пропускало ветра, но холодный октябрьский воздух щипал щёки, заставлял съеживаться, поджимать ноги к груди в попытках сохранить тепло подольше. В попытках ощутить себя чуть лучше. Ощутить поддержку, которой и быть не может. «Отпустил. Отпустил…» Всё прошло слишком хорошо. Слишком быстро. Будто ведьма перед библиотекой выпила феликс фелицис. Чудилось, что это был тот самый неприятный сон. Кошмар, который в кое-то веки закончился хэппи-эндом. Но он не закончился. Не закончится. — Сука. Нейман намеренно ударилась лбом о колонну. Глупость в чистом её проявлении. Мазохизм, не дарующий ничего, кроме тупой боли в лобной части мозга. Расколоть бы эту голову, да приложиться посильнее. До звезд, до потери памяти, до полной амнезии. Чтобы не спросили, чтобы не пытали в будущем, не убили в конце концов. Чтобы сама убилась. Из своего желания, по своей воли. Ногти драли шершавую ткань ладоней. Зубы кусали губы, отшелушивая до болячек кожу. Всё плохо. Всё очень и очень плохо. «Что делать? Что делать, твою мать?!» Почему-то об этом Ева не думала, когда вообще открывала свой рот хоть перед кем-то. Да даже когда завернула два месяца назад в ту ебучую подворотню, где встретила придурка с ножом. Теперь разгребать этот бардак, хотя если бы была возможность, то сожгла бы его до тла. «Сказать Дамблдору? Вступить в Орден? Найти крестражи, уничтожить их, а потом и Реддла?» Крестражи… «Для Тома я не могу о них знать. И во времена Гарри Поттере не многие были осведомлены. И то. Перестрахуется. Устранит меня и глазом не моргнув, перед этим выяснив всё, расплавив мой мозг, как горелка кусочек металла. Если закрыть глаза на происходящее, то уже через два-три года меня будут носить по всему свету, как грязнокровку.» — Вступить в ряды? Последний путь сорвал с уст смешок. «Стать Пожирательницей смерти? Просто ахуенная идея. Лучше сразу выстрелить себе авадой в висок на потеху публике.» Вариант с самоубийством был самым реалистичным и прагматичным, но ведь так не хотелось умирать… Не когда уже умер, получил в дар магию и новую возможность, второй шанс. «Ну почему жизнь так сложна. Выкинуло бы в какое-нибудь мирное время, но нет же.» Она злилась. На судьбу, на себя, даже на Дамблдора. Ведь он тоже частично виноват во всем. Оставил бы мальчика в грязном приюте. Приглядывал бы за ним, и то было бы другое положение дел. Но всё обстоит так, как обстоит и никак иначе. Стрелку часов не поменять, маятником не воспользоваться. Нужно работать с тем, что имеется, пускай работать не хотелось вообще. Гриффиндорка настолько погрязла в свои мысли, что и шагов не услышала. Обернулась только тогда, когда показался неяркий блеск света. «Который час?» — Ева? — Ева даже не дернулась, узнавая голос. А голос отдавал удивлением и принадлежал Пруэтту, который вернулся к обязанностям старосты, не успев полностью оправиться. — Ты чего здесь делаешь? — Парень подошел ближе, ослепляя холодным лучом. Блондинка сощурила от непривычки глаза, отворачиваясь. — Ой, прости. — Игнатиус быстро убрал люмос, замечая почти сразу на миловидном лице тени сомнений. — Отбой наступил, как полчаса. Что-то случилось? «И вот он — слушатель. Отважный и славный гриффиндорец, что всегда прийдет на помощь.» — Нет, ничего. — Отмахнулась ведьма. — Прости… Просто потеряла счет времени. И устала. Дико устала хранить всё в себе. Парень не поверил. Слишком странная картина: сидит одна, одета не по погоде. Мерзнет, наровясь заболеть перед самим Хеллоуином. — Ничего. — Староста перешел на секретный шепот. — Я не сниму с нас балы, только тс-с-с. — Он приложил палец к губам, повторяя жестом слова. Это выглядело по-детски забавно, вызывая на лице Нейман намек на улыбку. Ей до этих баллов было… — Я провожу тебя. — Из заботы или из манер? Они же все-таки хорошие приятели. — Спасибо. — Также тихо ответила ему девушка. Пруэтт весело моргнул ей, подавая ей здоровую руку, чтобы встать. А затем парень принялся снимать с себя мантию, что была лишь накинута на плечи. — Вот, возьми. Ты вся продрогла. — Так по-джентльменски и так по-магловски. В чем проблема была воспользоваться согревающими чарами, когда у обоих есть волшебные палочки? Кто знает. Думать об этом воспаленным мозгом — последнее дело. Поэтому блондинка просто согласно приняла верхнюю одежду, кутаясь в ту, как в одеяло, пока рыжеволосый оставался в одном лишь зеленом свитере. Зеленый цвет прекрасно оттенял его яркие черты, хоть и выглядел в ночи более изумрудным, даже черным. Так по-слизерински… Ева качнула головой. Даже тут смогла провести параллель с ненавистным змеиным факультетом. Ненавистным? Давно ли Нейман начала питать к ним ненависть? Не передается ли она воздушно-капельным путем всем, кто поступает на Гриффиндор? Пара неспешно пошла в сторону спален. — А кто прошерстить оставшуюся часть? — Возвращаясь к обязательствам старост, спросила ведьма. Было что-то неловкое в том, как вместе они шли по безлюдному коридору. Как Ева отлучила его от своих дел. Как куталась в чужую одежду, чувствуя мужской парфюм, напоминающий запах орехов и пряностей. Игнатиус пожал плечами. — Призраки. — Аккуратно, Игнатиус. Скоро баловство войдёт в привычку. Гриффиндорец закатил глаза. Звучала она как мама, как Мия. — Ты опоздала с нотациями. Разгильдяй — моё второе имя, Ева. — Шутки, пакости, безделье доставляли ему одно лишь удовольствие. Вся жизнь — кинолента. И огромная удача прожить её ярко. Блондинка удивлённо вскинула брови, усмехаясь открытости Пруэтта к критике, которую он не только отрицал, но и всячески поддерживал. В шуточной форме, конечно. — И как ты только стал старостой? — Может, я для этого и стал, чтобы была причина бродить без дела поздней ночью, пока все лежат по кроватям. «Ага. Как же.» — Как видишь. — Девушка развела руками, указывая на себя. — С этим я справляюсь, не будучи перфектом. — Не особо успешно, по правде говоря. — Поэтому я поймал тебя и веду сейчас в гостиную? — Парировал Игнатиус, что в момент повеселел. Если бы ведьма попалась той же Кэйт Фоули с Пуффендуя, то та бы не была с ней так добра. Сняла бы несколько очков и отправила на отработку. Поэтому рыжеволосый рисковал теперь не меньше той же Нейман. Оказывал ей услугу, защищал. И эта помощь не была в тягость. Наоборот. От неё и внутри становилось теплее. Ещё одно приятное воспоминание в копилку. Пруэтт сжал пальцы в кулаки. «Приятное.» — Это единоразовая акция. — Она бы не попалась, если бы не некоторые обстоятельства, от которых хотелось отвлечься. — Не более. — Отрицала девушка, отворачиваясь в сторону и убирая свои белые распущенные волосы за спину. Её аккуратный профиль застыл перед глазами, а образ в голове. Так недолго знакомы и так сблизились. Нейман буквально органично влилась в их четверку, будто так всегда и было. Стала ещё одним кусочком пазла. Не недостающим, но дополняющим общую картину. Она чем-то напоминала Мию и всё-таки кардинально от неё отличалась. — Как скажешь. — Согласился рыжеволосый, проводя рукой по затылку. Конечности в миг сковало, будто мысли привели его в замешательства. Дошли до портрета полной дамы скоро. Спешка и разговоры. Ева болтала много. Слишком много. Обо всём. Погода, учеба, предстоящий праздник. И ни слово о том, почему гуляла поздним вечером одна. Стражница впустила их, но не без осуждающего взгляда, но то ли от большой любви к старосте, то ли из-за привычки и говорить ничего не стала. — Спокойной ночи. — Спокойной. — Пара разошлась. Игнатиус ушёл в мужское крыло, а вот Еве подниматься в комнату совсем не хотелось. Эмма. Ларри. Нотт. Реддл. Колдунья вздохнула. И будто от этого усталого и грузного вздоха даже пламя в вечно горящем камине дрогнуло. Имена смешались в кучу. В огромную навозную кучу. Чем больше клубок расследования разматывался, тем сильнее запутывался на другом конце. Ларри оказался гнидой, а Эдвард героем. Миллер жертвой, а Том информатором. И как всё могло путаться так в мире? В её жизни? И как ей теперь распоряжаться этой информацией? Хочется заехать по морде. Каждому. Но по воле судьбы, Том даст ей ещё больших пиздюлей, а с Уилсона взятки гладки. Не пойман — не вор, как говориться. Лезть без доказательств — гиблое дело. Слизеринец преподнёс ей эту мысль очень доходчиво. «Решай проблемы по мере их поступления…» И не важно, что её пребывание здесь и есть одна большая проблема. Но Реддл явно выделяется на этом фоне. Сегодня выделился уж так точно. «Неужели мне придётся его убить?» Девушка прошла к креслу, падая на тот без сил. Сама мысль заставляла истерически смеяться. Похуй как. Сам факт убийства, к которому её несут события. Она же не головорез. Она же не психопатка. У неё есть чувства. Есть эмоции. Которых было слишком много в последние время, они обрушивались цунами. «Но непростительное использовала.» И это ничего не меняло. Совершенно. Каким бы мерзавцем Реддл не был, как бы сильно он её не бесил, сейчас её останавливало от преступления что-то гораздо сильнее, чем в сентябре при первой их встрече. И это тянущее чувство в груди было ни с чем не спутать. — Чёрт!