По другую сторону реальности

Воспоминания приносят боль, А забвение радость. Сотри мне память коль Совершил ты гадость…

***

Сердце стучало все громче. Оно отбивало ритм, что ускорялся с каждой секундой все больше и больше, и казалось, что орган просто разорвет на части. Тревога неслась вместе с кровью по телу чернью. Каждый сосуд, каждая нервная клетка содрогалась в приступе паники, который накрывал, словно огромное цунами. Тук-тук. Тук-тук. Ева неслась по подземельям, по коридорам, по лестницам, не разбирая дороги. Её руки судорожно вытирали разводы крови по губам, на которых отчетливо ощущался сладковатый вкус железа. Непонимающие и любопытные глаза студентов, что встречались по пути сталкивались с испуганными голубыми радужками. Не испуганными. Потерянными. Нейман сорвалась на бег. Она ничего не слышала, кроме себя. Ужас буквально порабощал мозг, что ещё не успел остыть после бесцеремонного вмешательства. Он кипел. Взрывался. Девушке чудилось, что в её мыслях, в её воспоминаниях до сих пор кто-то бродит. Что в её черепной коробке копошились черви, сотни опарышей, мерзкий шелест которых звучал в голове пронзительным эхом. Они выгрызали, рыли, будто кроты землю, все то, что она так бережно хранила. Что она скрывала. От чего неосознанно бежала… Ведьма ворвалась в туалет, запирая тот на автомате. Влажный и прохладный воздух оседал в носу. Палочка со стуком упала на раковину. «Блять. Блять. Блять.» Журчание заполнило комнату шумным потоком. Рваный вдох, пытающийся расправить легкие. Рваный выдох, от которого сводит каждую мышцу. Россия. Дом. Семья. Друзья. Учеба. Осколки. Простые слова, которые если раскрыть, несли в себе колоссальный смысл. Огромное количество воспоминаний. От них становилось тошно. Плохие, хорошие. Удивительно, но от счастливых и любимых было паршивее всего, ведь они не повторятся, а люди, ставшие героями, никогда не появятся в жизни. Ведь их нет… Гриффиндорка набрала в руки ледяной воды, умывая лицо, в попытках привести себя в чувства. Все напрасно. «Леди.» Белый шерстяной комок с такими человечными карими глазами. Как же её не хватало. Её запаха, виляния хвостом, звонкого лая. Ева сейчас была бы даже рада, если бы увидела, как ее Леди совершенно похуистично отнеслась к ее зову и легла на грязный пол, как это обычно бывало. Если бы она снова притащила немытую обувь на кровать или своровала вкусняшку со стола. Была бы рада надоедливому младшему брату, что специально действовал на нервы. Матери с её перепадами настроения. Сестре, с которой созвониться можно только по видеосвязи из-за расстояния. Кристине, Ане… Да даже грёбанной Ульяне, которую всегда хотелось забыть. Хотелось последние полгода в России. Чтобы приторные воспоминания не давали повода вернуть общение, ведь она была совершенно недостойна его. Недостойна, как Ева того отношения, которое она пережила. Глаза защипало. Горло сжалось в спазме. Нейман прикусила губу, чувствуя, как слёзы смешиваются с водой. Душевная боль почти ощущалась физически. «Тварь.» Он не имел никакого права. Совершенно никакого, чтобы вторгаться в её голову. Жаль, ему было плевать. «Интересно тебе?» Загадки, тайны. Все скрытое должно было стать явным для Тома только из-за его желания. Почему он думал, что ему все позволено? Что он особенный? Щеки покрылись мурашками, хотя ей было определенно жарко. Душно. Не по себе. Если бы Ева сделала тоже самое, было бы ему приятно? Нет. И от этого хотелось это сделать. Хотелось также поднять над толщей воды всю ту грязь, что хранил Реддл в себе. Воспоминания из детского дома не такие уж и радужные. Старый приют Вулла, серые комнаты с плесенью на стенах, потрепанные игрушки и крошки еды. Голод и обстрелы. Болеющие и злые дети. Сирота. Брошенный и озлобленный мальчик. Именно это являлось нутром старосты Слизерина. Не чистокровность, не величие. Ничего из этого… Еву переполняла злость. Гнев вперемешку со страхом. Как сильно ей хотелось задушить мерзавца, так сильно и стереть ему память. «Почему я этого не сделала?» Может неаккуратно, может до амнезии, но хотя бы как-нибудь… А теперь? Что делать? Куда бежать и девать себя? «Реддл видел. Видел мою ебучую прошлую жизнь.» Урывки. Непонятные картинки. Но уже этого было достаточно, чтобы усомниться в личности Евы. Чтобы сломать неокрепший фундамент её настоящего. Что будет? К чему приведет? Ведьма подняла глаза. Через зеркало на нее смотрело лицо, напоминающее белую маску. По губам стекали капли, ресницы намокли и слиплись, по векам струились кусочки смытой туши. Это конец? Нейман не знала. Хотелось верить, что нет. Что гриффиндорской удачи, помутнения рассудка, непонятно откуда взявшейся глупости и безумия хватит, чтобы слизеринец списал все на неудачную оккюльменцию, на бред сумасшедшего. Ведь этого не может быть в реале. Он никогда не видел такого. Шепот сорвался с губ, как подтверждение. — Никогда. — Девушка встряхнула головой, проводя мокрыми руками по горячей шее. Длинные ногти оставили белеющие полосы. Догадаться о истинной причине появления здесь блондинки будет крайне сложно. Такой вариант будет казаться невозможным, от того самым далеким. Ведь Том верит фактам, верит своему опыту, верит логике. А логики в её смерти нет, как и в том, что он увидел. Ведьма прикрыла глаза. Медленный вдох. Раз, два, три, четыре. «Все под контролем».

***

Каменная кладка со скрежетом восстановила очертание стены за спиной. Здесь было шумно, до главной концертной программы оставался час, а народ уже собирался, чтобы поздравить победителей сегодняшнего матча. Староста Слизерина появился в гостиной бесшумно, прошел быстро, не обращая внимания на однокурсников, на зов первокурсника, на сметенные взгляды Вальпургиевых рыцарей, что расположились посреди диванов. Им хватило мига, чтобы заметить перемены. — Том! — Светловолосая девушка, заприметив перфекта, вскочила с дивана. Он не повернулся. Не дрогнул. — Целестис, сядь. — Розье качнул головой, удерживая однокурсницу за кисть. — Сядь. Парень черной тенью прошёл в глубь комнаты, скрываясь за поворотом, за дверью в свою комнату. Палочка скользнула в ладонь. — Коллопортус. Уединение. Шум потерялся в спальне среди недвижимой мебели, оставляя Тома одного. Это должно было помочь. Всегда помогало. Должно было отрезвить его, мозг должен был начать работать и, наконец, совместить совершенно разные детали, неподходящие друг другу пазлы. Но не получалось. Не получалось! — Дерьмо! «Гребанное гриффиндорское недоразумение.» Реддл ходил из стороны в сторону, словно заведенный, будто физические движения могли обеспечить ему умственные. Парень кусал внутреннюю сторону губы, не ощущая боли. Тонкие бледные пальцы зарывались в чёрные кудри, оттягивали волосы до покраснения кожи головы. Всегда идеальная прическа напоминала сущий кошмар, а всегда сосредоточенные и умные глаза, казалось, впервые за долгое время потеряли всю осознанность. Что это было? Слазар! Этот вопрос не давал покоя, не давал, как и сотни других. Они гудели, жужжали, как встревоженный пчелиный улей. Резкий, нервозный взмах кистью заставил книги свалиться с прикроватной тумбочки. Это был промах. Это был почти проигрыш! Он пошёл на отчаянный шаг. Вскрыл почти все карты… Убийство, запугивания, слежка, леглименция. И всё для чего? Для чего?! Нулевой результат и огромные потери. Нейман опасалась его, а теперь у неё есть причины не только не доверять ему, но и действовать против него. Плохо. Очень плохо. Недальновидно. Когда Реддл так оступался, когда не продумывал все варианты исхода события, когда всё шло не по плану? Слизеринец остановился на месте, переводя взор на толщу воды. Мокрая, холодная. Такая же холодная, как остывшая кровь, пропитавшая черную рубашку. Брюнет выдохнул горячий воздух, касаясь влажной ткани. Приятное жжение от пореза разлилось волнами по нервным окончаниям. Парень сел в кресло, касаясь окрашенными в красный подушечками пальцев палочки. — Ева… Ева. Ева. — Имя, которое девушка выжгла собственноручно на подкорке его мозга. Девушка, не дающая покоя. Новенькая ученица с гриффиндора. Всё, что осталось лежать на поверхности. Никаких деталей, никакой истории. Ничего, что стоило бы внимания, если не присматриваться. «Может, Дамблдор научил тебя оккюльменции. Может, ты сама оккюльмент?» Первые рациональные предположения. Рациональные до поры до времени. «Она не сильный маг, либо скрывает силу… Я видел её на уроках. Её успеваемость… Она же обычная девчонка. Что-то другое.» Что-то, но что именно? Рана затягивалась от магии, а бездна с предположениями всё росла и росла. Её воспоминания или то, что она показала, только больше сбивали. Мешал и языковой барьер. «Почему в СССР нет войны или это твой город до её прихода? Почему он так сильно отличается от того, что я видел? Почему везде висят цветные колдографии, если волшебство скрывается? Почему твоя жизнь лишена тогда даже бытовой магии? И что я видел, прежде чем…» Прежде, чем гриффиндорка смогла вырваться из оков и полоснуть его. Что за обрывок, который она так явно хотела защитить? Почему именно он вызвал в ней столько эмоций? И почему нет больше ничего вплоть до появления в поезде? «Вальбурга говорила, что впервые увидела Нейман именно там.» — Мало того, что эти дикарки преградили мне проход, так ещё и нагрубили, Орион. В Хогвартс берут кого попало… «Но почему тогда в памяти не отпечаталась долгая дорога до школы?» Брюнет провел ладонью по лицу, смахивая наваждение. «Нужно опросить всех заново.» Его не смущало то, какие мысли посетят его прислужников при этом. Он Лорд, а они не имеют права сомневться в нём, также, как и задавать ответные вопросы, переходящие черту дозволенного. Реддл оглядел комнату, переводя свой фокус внимания на разбросанные фолианты. На полу лежали учебники, книги и рукописи, что принёс Нотт. Начать стоило сначала. С сентября и их первых встреч.

***

Мандраж прекратился. Прекратился до поры до времени. А времени на восстановления хоть какого-нибудь душевного равновесия требовалось немало. «Сказать Альбусу, пока ничего не известно — глупо. Неопределенность самая жестокая пытка. Тогда он точно скажет, что это моя судьба…» Вмешиваться во время нельзя. Вмешиваться в законы другого мира тем более, а Ева впутывала в свою историю всё больше людей. Если всё дойдёт до критической точки, то нужно придумать ещё более идиотскую легенду… — Вы можете посетить его завтра… Промежуточное помещение между коридором и лазаретом было окутано тусклым светом пламени. — Прошу меня простить. — Эмма извиняюще улыбнулась мадам Помфри, отступая назад. Шатенка обернулась, слыша приближающиеся быстрые шаги. — Куда ты пропала? — Миллер подошла к потерявшейся среди толпы блондинки, что растворилась в ней, словно облако дыма в воздухе. Ева пыталась выглядеть невозмутимо. — Нужно было срочно переговорить с кое кем. Как они? — Колдунья кивнула в сторону приоткрытой двери, откуда сочился белый прохладный свет. Однокурсница поджала губу. — Стабильно. Мия повела Поттера в гостиную, Игнатиус спит, мадам Помфри дала ему усыпляющее зелье после всех прочих коктейлей. — Шатенка потерла глаза. Переживания выжили все силы. Слишком насыщенный день. — Что-то сломано? — Флимонт отделался правой рукой, Пруэтт сломал несколько рёбер и ключицу. Несколько дней на больничной койке ему обеспечены. «Ауч.» Почти каждый из их маленькой компании побывал в лазарете. «Надеюсь, из-за моей удачи Эмму не постигнет данная участь.» Ева подбадривающе коснулась плеча подруги, вкладывая в лёгкое поглаживание сочувствие. — Как раз проверим его теорию с женским вниманием, авось, найдёт себе девушку. Эмма грустно усмехнулась, кивая. — Может. Хотя я давно не видела его с кем-то. Блондинка усмехнулась. — Или просто кто-то уже влюблён? — Кто знает? Вечер наступил быстро. Особенно когда ты запер себя среди четырех стен. Выходить не было никакого желание. Тоска пропитывала каждую клетку. Возможно, в компании Ева бы и нашла отвлечение, но какая-то больная сторона хотела пострадать, пережить чувства, разодрать грудную клетку, которую и так по ощущениям выжгли непотушенными сигаретами, оставляя в мясе пепел и смолу. Неприятно и противно. Дэвис ушла в гостиную, оставляя ведьму в гордом, но нужном одиночестве. Нейман сидела на подоконнике в комнате. Моросил мелкий дождь. Руки выводили узоры по стеклу приоткрытого окна. Легкий ветерок пробирался сквозь щель, обводя лицо приятным холодом. Воспоминания… Восемнадцатый год. Февраль. Её день рождение. Тогда отец ещё был жив, хоть волос на голове от химиотерапии не осталось. Тогда была ещё надежда, розовые очки и беззаботное юношество. Ева так долго просила родителей остаться в родном городе, чтобы отметить праздник с друзьями, без которых раньше дышать давалось с трудом. Почему-то в подростковом возрасте они кажутся больше семьей, чем кто-либо. Хотя о какой настоящей дружбе может идти речь, когда вы не выросли ни физически, ни эмоционально? Одноклассники, знакомые… Это просто люди, с которыми ты проводишь рутину. Но подростку же не объяснишь. Нейман злилась, раскисала, когда ей сказали, что она уезжает. И куда? В Питер. Неблагодарный ребенок. Утро прошло в поезде. Недосып из-за плачущей маленькой девочки, встреча с сестрой, метро, долгая экскурсия по Эрмитажу. Были ли вообще люди, которые смогли обойти дворец полностью? Они сделали столько фотографий на телефон, что был подарен в Новый год, незадолго до этого. Эти фотокарточки провисят ещё ни один год на страницах в социальных сетях. Под конец дня ноги гудели. Они гуляли по культурной столице целый день, невзирая на снегопад. Снег. Столько снега… Трехметровые горы. В этой молочной каше застревали ботинки. А он всё падал и падал, переливаясь в желтых бликах фонарей и проезжающих машин. — Имениннице положен торт. Кондитерская. Пахнет кофе. Контраст температур ощущается особенно сильно. Щеки краснеют, а по рукам проходят звезды. В уютном помещении кружат официанты, а за стойкой стоит девушка. Огромный список напитков и вкусностей. Чизкейки, красный бархат, медовик, наполеон. Не перечислить. — Ева, смотри в камеру. — В ладонях теплиться самый вкусный и неповторимый горячий шоколад, а на лице искрится улыбка. — Подожди. — Шершавые руки отца касаются непослушной челки, что лезет в кадр, поправляя. Вспышка. Снимок остался в галереи, напоминая о незабываемом вечере.

***

По ощущениям дни никогда не длились так долго и так невыносимо. Когда безмятежность ускользала, словно песок сквозь пальцы, хотелось рвать этими пальцами себе волосы на голове от нервов. Обычно данные приступы нервоза сопровождали Нейман во время приёма еды. Если в замке ещё и можно было прятаться, используя дополнительные коридоры, чтобы избегать ненужного общества, то в большой зал все ходили по расписанию. И как назло, старосты сидели от начала и до конца трапезы. Игнорирование должно было стать одним из лучших навыков, которым обучилась девушка в Хогвартсе, хотя оно давалось с огромным трудом. Не только потому что блондинка сама хотела пялиться, как ненормальная на одного слизеринца, но и потому что взгляд этого слизеринца был чертовски тяжелым. Солнечный луч, что прожигает под стеклом бумагу. Пуля замедленного действия, которая проходит сквозь каждую ткань тела. Реддл явно мог посадить ведьму на диету только своим присутствием. «Даже мать в порыве гнева так не давила, как ты.» Ева обернулась, уже зная, что увидит за своей спиной. Что увидит за столом, находящимся под флагом змеиного факультета. Его. «После ужина практика по астрономии. Там избежать тебя будет намного сложнее.» И судя по взгляду, адресованному ей, Реддл это прекрасно понимал. По коже пробежали неприятные мурашки, заставляющие ощутить призрачные и ненужные касания, что до сих пор напоминали о произошедшем. Редкие, но меткие. Они всегда были некстати, они всегда вызывали странные, смешанные эмоции, которые сложно было разобрать. Даже просто описать. «Будто привязали к стулу и начали бить током.» Ведьма поёжилась, сбрасывая наваждение. Радовало только то, что перфект так и не добрался до сути. Но его попытки душили. Пальцев не хватит сосчитать, сколько раз гриффиндорке приходилось резко заворачивать в ненужные кабинеты, чтобы избежать встречи. Избежать разговора, которого он искал. А Том искал его. И в эти моменты сердце сходило с ума, наровясь остановится под выбросом адреналина. «Где моя мантия невидимка?» Девушка отпустила вилку. Та со звоном ударилась о край тарелки. Изо рта вырвался тяжелый вздох. «Какое-то не прекращающееся испытание для моей психики, не иначе.» — Ты чего опять не ешь? — Буркнула вопросительно Миллер, глядя недовольно на оставленный, почти не тронутый кусок запеканки. Русская выгнула бровь. — Не любительница запеканок. — Ещё астрономия, проголодаешься же. «Жаль, что эта меньшее из проблем.» — Давиться этой творожной дрянью ещё хуже. Тем более всегда можно забежать на кухню. — Пожала плечами ведьма, убирая от лица белые кудри. Знания о секретах школы неслабо облегчали ей жизнь. — Со мной пойдете? — Не сегодня, забегу ещё к Пруэтту, он попросил принести конспекты. — В отрицании качнул головой Флимонт. Выглядел он явно лучше. Конечно, наложенный магловский гипс мешал ему не хуже самой травмы, но так хотя бы все должно было правильно срастись. Неудобства взамен на здоровье. Хотя было видно, как командир команды скучал без полноценных тренировок. — Надо же. Игнатиус настолько заскучал, что решил тратить время на учебу. — Усмехнулась Мия. — Чем ещё заняться в четырех стенах. — Выдохнул с грустью и полным пониманием шатен. «Поттер до сих пор не простил себя за проигрыш. Он списывает все на странное стечение обстоятельств, свою неудачу или же вариться в сомнениях, как я.» После выходки Реддла думать о матче сильно не приходилось. Но все же мысли все ещё посещали эту светлую голову. «Я слишком стара, чтобы верить в совпадения. Слизерин схитрил, поставив Гриффиндор под угрозу. И все ради кубка?» И все же Нейман могла ориентироваться только на собственные ощущения, куски услышанного разговора и стереотипы. Негусто и совсем невкусно. — Что ж, пожелаем ему удачи. Эмма слегка наклонилась. Сладкий приятный аромат её духов смешался с воздухом. — Я схожу с тобой. Давно не навещала эльфов, да и на астрономическую башню можно взять парочку печеньев. — Считай почти романтический ужин при звездах. — Мечтательно сказала русоволосая. Дэвис хитро улыбнулась и начала закручивать локон у лица. — Без зависти Мия, если хочешь присоединиться, то так и скажи. Дэвис хоть и была в игривом настроении, её фразы можно было расценить по-разному. Миллер выбрала стратегию обратного языления. Но злости и обиды, к удивлению, не было. Привыкла или просто больше не обращает внимание? «Берет на слабо.» Лицо Мии заметно расслабилось. Казалось, она задумалась всего на секунду, что-то вспоминая. — Если можно… — Серьезно ответила девушка, не упуская предоставленную возможность. Может, свидания и посиделок сегодня с ней не будет, но парочка лекций и практиках когда-нибудь вполне себе. «Молодец.» — Что? — Эй, а я? — Нарочито возмущено прыснула Нейман, толкая играючи соседку в плечо. Та только больше разошлась, не скрывая ехидного смеха, пока Эмма пыталась разглядеть в вопросе подруги шутку. — Прости, Ева. Сочинение само себя не напишет. — Ведьма облизнула губы, приподнимая бровь в изящном и издевательском изгибе. — Да и у тебя есть свой отличник. Нейман закашлялась. Реддл и совместное занятие. Наедине? Сцена одна за другой вырисовывались у неё в голе. Белокурая ведьма и темноволосый парень на астрономической башни. Гуляет ветер, что несёт по синему небу быстро облака. Девушка смотрит в телескоп, пока движение за спиной не отвлекает её от созерцания звёзд. Колдунья оборачивается, встречаясь с лицом к лицу со старостой Слизерина. Бледная кожа подсвечивается таким же холодным светом безлико луны, придавая Тому мрачное очарование. Его тёмные глаза полные мрака смотрят на неё, а холодные руки, такие же, как вечерняя октябрьская морозь обхватывают талию, чтобы в следующий момент сжать ту в тиски, пока парень снова и снова вторгается без разрешения в её мысли до крови на губах. Ева на секунду прикрыла глаза. Сама мысль об этом вызывала страх и… волнение? «Хватит.» Хотелось ответить соседке, что девушка с ним рядом даже срать не сядет, не то что работать, но… ⁃ Без комментариев. — Верно, они излишни. — Мия думает, что она права. «Пусть так.» Пусть Дэвис видит в нем прекрасный вариант, лучшего ученика, умного и красивого парня. А в их взаимодействиях притяжение и симпатия. Это будет всяко лучше того, что они имеют на самом деле. Флимонт покачал головой. — Девчонки… Закинув для приличия пару булочек, что были запиты соком, Ева проверила сумку с учебными принадлежностями и встала вместе с остальными из-за стола. Нужно было дойти до башни и настроиться хотя бы на урок, ни то что на людей. «До сдачи сочинения не так много времени, с тем учетом, что я ничего не понимаю в астрономии. Стоит ли рассчитывать на Мию? В прошлый раз и у неё не получилось совладать с небом, не зависимо от её настроения. Получить неуд по такой фигне вообще не хочется. Астрономия, как физкультура в моём мире. Её не сравнить с биологией или же с рунами.» — Эй, Ева! — Звонкий голос, приблизившихся за несколько секунд заставил остановится. — Привет. — К ней подбежал Антонин, встречая сопровождающую девушку компанию и её саму доброй улыбкой. Взамен он удостоился лишь пустых и холодных взглядов. Они не общались всё это время. Да и зачем? Ведьма неловко обхватила ладонью свою руку, поглаживая. — Привет. — Гриффиндорка натянула на свое лицо самую радостную маску из всех ей предоставленных. Лицемерие. «Что ты хочешь?» — Встретимся уже там… Флимонт ушёл. Мия недовольно покосилась на слизеринца, принимая закрытую позу тела. Будто отвечая на заданный в мыслях вопрос Дорохов продолжил. — Всё пытался тебя достать, но с матча ты вечно где-то пропадаешь. «Интересно почему?» Однокурсник поджал губы, будто понял, что сморозил глупость. — В общем. Не хочешь встретиться на днях, можем покататься на метле? — Прости, Антонин, но слишком много всего навалилось. Я пока без настроения, да и долги по учебе… — Попыталась максимально устало и убедительно ответить блондинка. — Не хотелось бы погрязнуть в них, когда на носу Хэллоуин. Но как только, так сразу. «Как только я разберусь с тем, что мне делать с вашим змеиным клубком, так полетаем.» — Хорошо. Если нужна будет помощь по астрономии… Мия сделала шаг вперёд, обхватывая соседку по комнате за предплечье. — То мы справимся сами. Нам надо идти. Долохов заснул руки в карманы, задорно хмыкая настойчивости гриффиндорки. Иногда казалось, что она его ревнует к своей подруге, но разум подсказывал, что это всё ещё была обида. — До встречи, девушки. Не отходя от намеченного плана по набиванию желудка на ночь, девушки незаметно для остальных обитателей замка проскочили в столовую, удивляя своим присутствием эльфов. Магические существа после плодотворной работы над ужином явно не ожидали посетителей, да и ни то чтобы они вообще думали, что кому-то мог не понравится приём пищи. Но на каждого повара есть своя привереда. Тем ни менее у эльфов не было причин злиться на студентку, им было не в тягость поработать пару минут над сладким угощением для гриффиндорки, что заглядывала к ним с переменным успехом. Возможно, дело было в неком одиночестве. Эльфов воспитывали строго, даже внушали им, что вся их жизнь — служение. Если в Хогварсте существам и давали продохнуть, то в реальности всё было не так красочно. В школе была совершенно другая жизнь, которая иногда наполнялась и приятными знакомствами. Как оказалось, Эмма была у них на хорошем счету. Более того, многие считали её подругой, в каком-то извращенном для понимания Евы смысле. Шатенка сама могла принести крохотным человечкам подарки, в основном одежду под канун нового года. Сначала всё начиналось из жалости и какой-то сердечности, а потом всё переросло в теплые отношения. Миллер могла проводить в столовой часы, слушая маленькие проблемы маленьких эльфов, чьи голоса напоминали больше голос под гелием. Наверное, если бы не мировая война, то именно Эмма попыталась бы расширить их права. Но увы. — Я уже ненавижу эти ступеньки. Кто вообще придумал забираться на эту фигню ночью. Последние коньки здесь оставишь. — Спорт не входил в любимые занятия или в отвлечения, как у некоторых. А после шоколадного печенья, что подняло пульс до небес, тем более. Эмма грузно выдохнула, переводя дыхание. — И не говори. Самая ненавистная часть практики. — Эй! Ну чего вы там отстали? — Русая голова выглянула из-за перил. Дэвис находилась на несколько пролетов выше, пробегая лестницу, как очередной марафон. — Идем. Идем. — Скорей полезем, ползем. «Лифт не помешал бы.» Добравшись с божьей помощью с сумкой наперевес до конца, первым делом блондинка отошла к перилам, сжимая бок, отзывавшийся коликами. Нужно было перевести дыхание. Часы пробили девять вечера. — Если все в сборе, то начнём. — Профессор Синистра развернула свернутый в трубу список. — Встаньте к своему факультету и начнём распределение. Ева окинула взглядом сумрак, стараясь не задерживать своё внимание на чём-либо вообще. Она заприметила группу с красными мантиями и поковыляла к ним, смотря усердно в пол. «Чуть меньше часа. Я продержусь. Не будет же этот слизень выяснять отношения при всех. Репутация не даст.» Думалось, что так называемое профессором «распределение» было лишним, ведь все знали о своей паре, всё помнили о своём уговоре. Они лично записались ещё в первый день в пары. Мия с Евой, Эмма с Ноттом и далее, далее, далее. — Беккер и Уилсон, Орион Блэк и Вальбурга Блэк, Шэфод и Поттер… — Мало, кто выбирал себе в пару человека с противоположного факультета. В данных условиях это была редкость. Кто-то руководствовался дружбой, кто-то выгодой. Ева смотрела на небо. Распогодилось. Синь поражала глаза, отпечатывалась на подкорке. Сапфировый, кобальт, грозовой синий стекал в чёрный горизонт. Звезды сияли ярко и задорно, цепляя. — Дэвис и Долохов. Миллер и Нотт… Блондинка пропустила мимо ушей, дожидаясь своей фамилии. — В смысле? Мия слегка толкнула её в плечо. — Ева Девушка нахмурилась. Чего еще? — М? — Ты ничего не меняла? Ведьма смутилась, не понимая сути вопроса. Блондинка протянула. — Не-е-ет. Люди начали расходиться. К ним приближался Антонин. Профессор Синистра продолжала читать список без запинки. Ошибки быть не могло. Она бы заметила, кашлянула, исправилась. — Нейман и Реддл… Соседки переглянулись. Ева сглотнула, пряча напряжение в сжатых кулаках, что в момент налились свинцом. «Нейман. Реддл. Нейман и Реддл.» — Какого хрена?! - Для всех прошло, как надо, но не для них… — Добрый вечер, дамы.