По другую сторону реальности

Да, легко живет, наверно, тот, Кто всерьез не любит никого. Тот, кто никому не отдает Ни души, ни сердца своего.

У него — ни дружбы, ни любви, Ибо втайне безразличны все. Мчит он, как по гладкому шоссе, С равнодушным холодком в крови…

Эдуард Асадов

***

Апрель 2022.

Холодный голос мог резать метал. — Обиженных в зад ебут, Ев. — Пустые коридоры колледжа, где свет на третьем этаже прорывался только из окон, заполнился шумом выходящих на перемену студентов. Белые халаты маячили среди бежевых стен с деревянными вставками, на которых висели картины полей, цветов и фруктов. Как они здесь оказались? Кто их нарисовал? Было неизвестно. Ева угрюмо усмехнулась. Хмурые брови сдвинулись к переносице, а губы искривила ухмылка. Такая грубость в её адрес стала привычной. Чем-то самим собой разумеющимся. Стилем общения, что утратил былое понимание и уважение. — Ты сейчас серьезно? — Конечно, серьёзно. Ты раздуваешь из мухи слона. Ты хотела поговорить, сказала, что я тебя задела, но это общение… — Русоволосая развела руками. — Обыденное для меня. Нейман не удалось не скривиться. Это определённо была шутка. Либо у неё амнезия. Да что угодно. Как только блондинка думала, что всё нормализуется, через секунду стучали со дна. Её обливали кипятком и выгоняли затем на улицу. — Какое общение? Голова шла кругом. Девушка никогда не сталкивалась с таким. Да, у неё было много друзей на протяжении всей жизни. В не лучшие периоды она с приятелями могла обмениваться ядовитыми шутками, но они либо не переходили грань дозволенного, либо же извинялись. Здесь же было всё по-другому. Ева не знала как себя вести. Советовалась, но не могла принять решение. Как только появлялась мысль закончить всё, обрубить этот хаус на корню, ее снова купали в лучах солнца. Такого желанного солнца. Тут отходить далеко не нужно было. Заглядывать сильно назад. Два дня могли распотрошить её брюхо и вынуть сердце, что позднее разорвут, сошьют и вставят обратно. Допустим два дня назад. Ульяна сама предложила собраться на ночевку. Это было чем-то удивительным, долгожданным событием. Она оттаяла. Она всё поняла. Плохой период закончился, они смело могут двигаться вперёд. Но она не пришла вечером. Ни один расклад, ни один домысел не мог сказать правду. Что, чёрт возьми, не так? Что опять произошло? Дела? Почему никто не предупредил? Ева благословила богов, что в такие минуты с ней оставались Кристина и Аня, что своим присутствием почти могли выбить образ русоволосой из головы. «С меня хватит.» Хватит, пока на следующее утро, в ожидании пары по микробиологии девушка не подойдёт и не обнимет. Не поцелует. Поцелует? Что? Это был рассказ сумасшедшего. Ева ощущала себя душевнобольной, когда пыталась кому-то донести весь пиздец, что она проходит ежедневно. И самое главное, что по своей воле. — Да. Пойми, нихуя и не случилось. Я тебе повторяла это сотни раз. Зачем что-то мне придумывать и вешать тебе лапшу на уши? «Ты её вешаешь днями напролёт.» — Такое общение обыденное для меня, систематическое по отношению к каждому, я не делю людей одного уровня между собой. Одного уровня, то есть, есть Воронцова, Жиляева, есть ты, я и другие. И никаких среди «ты, я и другие» нет разделений и индивидуального подхода для каждого. Это было пощечиной. Возможно, эгоистично было предполагать, что Ева выделялась на общем фоне, хотя бы потому что они с Ульяной были близкими друзьями, но девушка ничего не могла сделать. С другой же стороны. Раз все равны, то почему ведро говна вечно льётся на неё. — Ты очень изменилась… — Слова вырвались сами. Тихо. Почти неразборчиво. Слезливо и жалостливо. Нейман разглядывала свои кроссовки. Серость. Потёртости. Подошву. — Я не менялась. Только если в твоих глазах и для тебя… Злость застилала глаза. За что? Почему? Зачем Ева боролась за отношения, что изначально были обречены на провал. Не осталось и намека на тепло. Даже если бы Ева подхватила все интересы подруги, то этого бы ничего не изменило. Им было не о чем разговаривать. Комфорт исчез. Нейман бросили в ветхую лачугу, которую скоро снесут к чертовой матери. Разве она не видела все «красные флажки» в самом начале? Отсутствие у неё друзей, близкое сближение, неподдельный интерес, игнорирование других за глупые промахи. Её так быстро сделали особенной и так быстро растоптали… — Как скажешь, Ульян. Но я не хочу больше это слышать. Не хочу слышать о тебя, что я психически больна, что мои интересы, мои вкусы — это полная дичь, что я глупая и вечно себе что-то придумывать, что я терпила… — Вдох. Выдох. Сколько обиды было съедено и закапано внутри. Сколько всего хотелось сказать. Но какой в этом смысл, если её не хотят слышать? — Я не буду больше долбиться в закрытые двери. — Ева не смотрела на неё. Она поставила здесь точку. — Подожди. — Ульяна закинула свою руку подруге на плечо. И как же стало отвратно, плохо до тошноты. От любви до ненависти один шаг. Так же говорится? — Я же шучу. — Не трогай меня, блять. — Голос превысил по громкости норму. — Ты больная, если тебе нравится чужая боль. Лечись.

***

Сон. Любимый сон. Казалось, если бы Еве дали возможность, то она бы проспала всю свою жизнь. Конечно, это было до того момента, как в её руках оказалась магия. Поэтому девушка совсем не удивилась, когда она открыла глаза уже следующим вечером. Блондинка проспала целые сутки и теперь сладко потягивалась на нагретой телом кровати без капли сожаления о потраченном времени. Умиротворение царило в комнате, а по сосудам текло расслабление. Тягучее. Мягкое. Приятное. Будто волшебница парила в облаках. Давно. Очень давно она не чувствовала себя настолько бодро. Выспаться, что в прошлой жизни, что в Хогвартсе никогда не представляло возможности. Проблемы со сном у Евы развились ещё в далеком две тысячи восемнадцатом году, когда весь пережитый стресс вылился в бессонницу. Не то чтобы критично, но сонные параличи иногда заходили к ней в гости. Психосоматика странная вещь. Вроде всё хорошо, но один триггер способен запустить цепочку болячек, причина которых в не совсем здоровой голове. Нейман аккуратно села на матрас, свешивая ноги и разминая руки. Костяшки приятно хрустнули в кистях под давлением. — С добрым утром. Гриффиндорка встала на прохладный пол, пошаркивая до шкафа. Хотелось в душ, чтобы взбодриться и помыть не первой свежести волосы, что сейчас напоминали гнездо. Охапка вещей легла в руки, когда дверца захлопнулась за прямой спиной, удаляющейся прямиком в ванную комнату. Горячая, почти обжигающая вода стекала по плечам, поднимая ввысь густы клубы белого пара, что заволокли собой всё пространство и замылили зрение. Дышать было нечем. Удивительно, как со своим давлением Ева ещё не валялась на полу. Но тело было старой закалки. Нейман частенько просиживала часы в ванной, выбираясь потом из неё с дрожащими ногами. Эх… Как же она скучала по своей ванне. И по песням, что не сможет услышать… Приглушенный звуками работающего душа голос отражался эхом, когда колдунья принялась смывать маску с волос. Как же прекрасно было ощущать чистоту и шелк послушных прядей, что ластились к её рукам, когда она ненавязчиво расчесывала локоны. Настроение было прекрасное. Как же сильно действовал на ведьму сон. Последние капли стекли с шумом в слив. Блондинка потянулась за полотенцем, качая головой в такт играющей внутри черепной коробке мелодии. Тук. Тук. Тук. Тихий напористый стук был уловлен слухом. Он не прекратился ни через пять секунд, ни через минуту. — Боже… Девушка быстро обернулась длинным и широким полотенцем, шлепая ко входу, где её ждал незваный гость. — Что! — Громче обычного спросила нахмуренная Ева, открывая дверь в коридор с явным недовольством. — Что случилось? — Ев… — Широкие янтарные глаза с ошеломлением уставились на гриффиндорку. — А. — Пруэтт проскользил взглядом сверху вниз, прежде чем отвернуться в полном смущении, от которого вмиг зажглись щеки и краешек ушек, что выглядывали из-под рыжих кудрей. Румянец ярко контрастировал на светлой коже настолько сильно, что парень походил на помидорку. Холодный воздух. Открытое окно и дверь, которую всё ещё держала колдунья, образовали сквозняк. Он обдувал голую и распаренную кожу, вызывая мурашки. — Ты так и будешь молчать? Послышалось нечленораздельное бормотание, а затем кашель. Игнатиус отошёл от оцепенения, устремляя свои глаза в пол. Пыль под начищенными ботинками была куда интереснее, чем неподобающий вид почти обнажённой знакомой. — Прости. Там… — Ещё один тяжелый вздох. — Там Мия проснулась. Неожиданная новость отозвалась радостью в груди. Так быстро Ева ещё никогда не собиралась. С Дэвис все было хорошо, не считая, конечно, боли, что притупляли седативные и анальгетики, а также заштопанные ноги, что в этот раз были открыты с целью проветривания. В общем и целом было терпимо. Наверное, ситуацию сглаживал сам настрой пострадавшей гриффиндорки. Это не могло не радовать. Но в любом случае посещение лазарета вызвало стресс, который девушка утопила в нескольких бокалах газировки. Оказывается, домовики в столовой могли повторить все что угодно.

***

Время летело быстро. Прошло четыре дня. За прошедшую половину недели мракоборцы осмотрели территорию школы и запретный лес, придя к выводу, что последователи Гриндевальда либо были перехвачены, либо находили за пределами Хогвартса и его окраин, а значит ученики находились в безопасности. Директор возобновил матчи по квиддичу. Ева не присутствовала на них, несмотря на то, что одна из игр была между Когтевраном и Гриффиндором, где участвовали друзья. Нейман больше волновал покой, которому она хотела отдаться полностью. Незаметно для себя блондинка стала захаживать в класс прорицания, чтобы побыть наедине со своими мыслями и вернуться к любимому раньше занятию — карты таро. Не то чтобы она сильно верила в провидцев, тем более, что она имеет дар предсказания, но само действие, что связывало её с другим миром, успокаивало. Успокаивала хотя бы надежда, что эти бумажки в самом деле могут дать верную информацию, взятую из общего энергополя. Что она может контролировать других людей. Поэтому пока все возбужденно болели на трибунах, Ева сидела в кругу подушек и тасовала потасканные и пожелтевшие карты, вдыхая аромат чая, что любезно предложила мадам Онай. Конечно, колоды не отличались большим разнообразием, скорей их было всего несколько штук. Их же купили не для эстетического удовольствия, а для практики. Зачем ученикам необычные картинки, если это были всего лишь карты. Главное было сохранить символику. Но Нейман скучала по своей полке, что была заставлена мешочками с колодами. Когда появилась первая? Это был первый курс. Ведьму всегда тянуло в каком-то роде в эзотерику, ведь тайны притягательны, а скрытые от других знания тем более. Но она не погружалась настолько глубоко, чтобы учиться насылать порчи. Хотя чего скрывать, иногда хотелось. Поэтому мантика во всем своем проявлении была отличным способом познать себя, а может обмануть разум. Колода Уэйта — первое с чего чаще всего начинают новички. Ева до сих пор помнила, как она со всем воодушевлением делала миллион раскладов за день, уча уже на практике значения каждой карты. Подстегивало не только любопытство, но и поддержка знакомых, которым с нетерпением нужно было разложить на любовь. Аня, Кристина. Ульяна… Перед глазами пронеся размытый образ, что оставил гадкий отпечаток. Ева потрясла головой. Это было неважно. Её личная коллекция, которая радовала душу, теперь была в зоне недосягаемости. А дальше… А дальше Нейман встречала воодушевлённых, холодных и потных ребят вместе с девочками. Мию выписали из лазарета. И хоть русоволосая до сих пор хромала и частенько опиралась на предоставленную ей трость, ведь девушка не хотела скучать в больничном крыле, она всё равно гуляла со всеми, не давая себе ни минуты отдыха. Ужас, не иначе. — Ты уверена, что не хочешь вернуться в комнату? Целый день на ногах? — Блондинка время от времени замедляла шаг, в ожидании покалеченной соседки, что совсем не поспевала за широкими и быстрыми шагами ведьмы. — Не-а. — Мотнула головой Дэвис, упорно идя вперед. — Я в полном порядке, не надо делать из меня инвалида. — Почти раздраженно выдохнула русоволосая, поправляя цепочку на груди. Последнее время ей уделяли слишком много жалостливого внимания, а жалость — последнее, что хочет видеть бойкая девушка. — Как скажешь. — Спорить с Мией было бесполезно. Это Нейман поняла ещё в начале их знакомства, поэтому сейчас она просто не мешала ей ковылять до пункта назначения. — Зачем нам, кстати, в большой зал? До ужина ещё пару часов? Рядом пролетел младшекурсник, задевая девушку плечом. Ева только зло обернулась на уходящую спинку парня, чтобы затем вернуться к разговору. — Я тут подумала насчет твоего перерыва в наших маленьких дуэлях. — В смысле? — Озадаченно спросила блондинка, на что Мия лишь загадочно улыбнулась. — Тебе нечем заняться, наше тайное место пустует, а ты скучаешь и всё больше погружаешься в себя без активности. — Брови Евы подпрыгнули вверх и сжались у переносицы, словно её виски атаковала мигрень. Нейман сложила руки на груди протестующе. — Мне есть, чем заняться. — Буркнула себе под нос ведьма, на что соседка по комнате только покачала головой, мол, ты не понимаешь. — Сидеть в одиночестве и раскладывать карты? — Усмехнулась русоволосая, вписываясь аккуратно в новый коридор огромного замка. Блондинка закатила глаза на это язвительное замечание. — Поговори мне ещё тут. Вот понадобиться тебе расклад на какого-нибудь красивого, высокого и умного парня, тогда-то ты и запоешь. — Карты хоть и считались у многих глупостью, но Ева верила им. Да, сомнения частенько одолевали светлую голову, но спустя года, когда её расклады сбывались один за другим, она уже отметала подозрения в сторону. Особенно ей нравилась любовная тематика. Хотя может это просто самовнушение? — И что ты надумала? — Дуэльный клуб, моя дорогая. — Мия неприлично ускорилась, ловко открывая большие двери, за которыми мелькали вспышки и искры. Как только физический барьер был преодолен, до слуха тут же донеслись воодушевлённые возгласы, обрывки заклинаний и гневное шипение. Ева стояла в проходе, не смея войти вовнутрь. Её глаза бегали по площади зала, что был досконально изучен за почти полтора месяца пребывания здесь, ведь его девушка посещала чаще всего. Вместо четырёх столов под знаменем факультетов сейчас здесь стояла лишь сцена, что находилась посредине комнаты. Она напоминала ковровую дорожку, настолько сильно выступ отделялся от основной мебели, что практически отсутствовала. Деревянный подмосток делил зал на две части. Он был длиной не больше двадцати-тридцати метров. Его окружала толпа волшебников, что в отличие от других дней, были одеты в повседневную, но удобную одежду. Старшие курсы за дубовыми дверьми сражались в импровизированной схватке, оттачивая свои физические и магические навыки. Выходя в центр зала, каждый участник становился не просто наблюдающим, не волшебником, а танцором, что в данный момент времени показывал свое лучшее выступление. — Вы так и будете стоять в дверях? Противный голос принадлежал Малфою, что блеснув своей белой шевелюрой, отвернулся к развязавшемуся поединку. Мия, увидев, что она произвела должный эффект, растянула губы в лучезарной улыбке и потащила все ещё потерянную ведьму за рукава синей кофты, что делала её кожу бледнее. — Почему ты не говорила раньше? Русоволосая пожала плечами. — Игнатиус в начале года должен был сообщить о кружках, ты не спрашивала, я не ходила в связи с подготовкой к экзаменам. «Черт. Моя лень и невнимательность.» — Да и этот кружок полон предрассудков. — Продолжила соседка, глядя на сцену. Там, среди ликующего народа порхали двое парней. — Как видишь, девушек здесь немного. Ева осмотрелась. Шестой курс слился со всех факультетов в маленькую группку, где числилось человек пятнадцать-двадцать. И среди этих двух десятков всего четыре женщины, включая Нейман и Мию. Счастливицы были с пуффендуя. Раздался свист, а затем глухой удар. Дэвис скривилась под громкий звук и оханье толпы. Кто-то неудачно приземлился. — Выглядит не особо безопасно. — Сделала вывод блондинка. Почему нет никого из преподавательского состава? Хогвартс удивительно «безопасное» место. Не злодеи так ученики. Ведьма проводила взглядом бедного когтевранца, что был обезоружен спустя минуту после прихода девушек. Колдунья не знала, сколько длилась сама дуэль, но судя по тому, что там стоял не кто иной, как Долохов, что теперь крутился вокруг своей оси расставив руки в сторону, в ожидании оваций, скорей всего недолго. «Кто вообще может сравниться с Вальпургиевыми рыцарями?» Только их предводитель. — Хватит тебе, слазай оттуда! — Крикнул насмехающийся Орион, тёмная макушка которого маячила у самого края. — Дай насладиться славой, друг. «Выпендрежник.» Он открыто смеялся, спрыгивая со своего пьедестала в крепкие рукопожатия Блэка. Ева наблюдала не за тем, кто решил выступить следующим, а за их близким взаимодействием. Не то чтобы блондинка была полна стереотипов, но было, как минимум странно видеть дружбу между… убийцами? Будущими, по крайней мере. — Мия! — Лучезарная ухмылка устремилась к Дэвис, что стояла, оперевшись на свою деревянную трость. — Какими судьбами, красавица? Брови Нейман подскочили на светлом лице. Антонин сделал несколько шагов, раскрывая объятия, но был остановлен протянутой и уперевшейся ему в грудь палкой. Слизеринец на это лишь понимающе поджал губы. — Завела в ваши сети новую жертву. — Чего? — Ева! — Русский обратил теперь всё своё внимание к новенькой. Он протянул ладонь и притянул колдунью к себе, выбивая из горла неожиданный вздох. — Рад видеть. Решила попытать удачу? — Не то чтобы… — Ева отстранилась, хмуря брови. Она перевела взор голубых глаз за спину знакомого. Следующая партия стремительно развивалась. Блэк вступил в схватку с… «Как хоть его…» — Беккер сегодня отдувается за двоих. — Присвистнул повернувшийся Долохов, когда фиолетовая волна пролетела над головой брюнета. — Проходи, не стесняйся. «Джон Беккер.» Однокурсник, хорошист и друг Ларри Уилсона. Интересно… Гриффиндорец был одет в чёрные брюки и красный свитер. Имел миловидную внешность, граничащую с приторностью. Длинные брови, сжатые у переносицы, как у мимов, большие синие глаза и пухлые губы. Ева не думала даже о том, что тихий Ларри и его друг из множества кружков могли выбрать именно этот. Не то чтобы она вообще много думала о своих одноклассниках вообще. Ева подошла ближе к сцене под приглашение Долохова рядом, который быстро взял девушку в оборот. Насколько было безопасно стоять возле возвышенности, если нигде не было защитного барьера? А если промахнутся? Всем откровенно плевать. Даже Еве. Ведь представление было поистине шикарным и завораживающим. Беккер неплохо уворачивался. Каждое летящее в него проклятье проходило в миллиметре от кожи. Успех. Наверное, он мог ощущать дрожание воздуха рядом с собой. Но быстрые действия выматывали, зашкаливающий пульс сбивал шумом в ушах. Его атаки проходили совсем мимо или были перенаправлены. Орион в сравнении с львом держался идеально. Каждый его шаг был просчитан. Деревко, плавно рисовавшее рисунки, прекрасно лежало в руке. На палочку не оказывалось и грамма давления. — Инкарцеро! — Длинные жесткие веревки обвили ноги гриффиндорца. Он не растерялся. — Диффиндо. Секундное промедление противника и… — Инферно. — Столб красных искр сорвался с левой стороны и полетел вперед, образуя сияющий теплом огонь. Жар заполнил воздух рядом, а в узких зрачках заплясало пламя. — Глациус. — Замораживающее заклинание столкнулось с противоположностью, проносясь ветром по залу. Белые локоны отлетели от лица за спину, а душа дрогнула от вихря красок, что водоворотом закружили вокруг. Голубые кристаллы льда ловили проходящий сквозь окна свет и падали в алое пекло. Еле уловимые для зрения пятна сини и пурпура окрашивали светлую кожу, усыпанную редкими веснушками. Ева восхищенно ахнула. Она шумно втянула воздух через ноздри. По телу пробежали мурашки, а волоски встали дыбом. Опасно и так прекрасно. Ей снова не верилось, что все взаправду. Ей хотелось сделать шаг вперед, протянуть руку к точке соприкосновения двух противоборствующих сторон и почувствовать эту неукротимую силу, что оставит ожог. Почувствовать боль, чтобы вновь понять — это реальность. Она может также… Она обрела силу… Она стала такой же особенной, как герои любимых книг, фильмов и мультиков. И, возможно, если была бы возможность, она бы остановила время, зависла в этом моменте, когда тело чувствует дрожь магии, когда фиолетовые фейерверки отпечатываются на сетчатке до белых бликов перед глазами, когда витиеватые линии чар окружают силуэты. Но он прекратился. Прекратился с отдышкой гриффиндорца и слизеринца. Нужно было переключить внимание. Простой и очень действенный приём, о котором знал каждый. Блэк уже пытался выбить палочку, пытался связать и сжечь конкурента, но всё впустую. — Серпенсортиа! Испуганный вскрик сорвался с губ, когда за вспышкой белого света рядом с Евой, всего в метре от неё, упала змея. Шок и дезориентация холоднокровного пресмыкающегося продлилась всего секунду. Серо-зелёный клубок, так напоминающий мрачный антураж и затхлость подземелий, начал двигаться. Распутываться. Полметра. Метр. Полтора. Она увеличивалась в размерах, чтобы в конечном итоге поднять свою вытянутую голову, очерченную капюшоном, что с раскрытием добавлял только больше ужаса. Сердце дрогнуло, упало и укатилось в дальний угол, когда животное повернулось в сторону блондинки, открывая розовую пасть с острыми ядовитыми зубами и выпуская длинный раздвоенный язык. «Кобра.» Гриффиндорка сглотнула вязкую слюну. Как же, черт возьми, она боялась змей. Байки, поездки летом к бабушке в Смоленскую область, где полно гадюк. Кто бы знал, что невинные истории и предупреждения поселят в ней такую неприязнь. Такой ужас и миллионы мыслей и образов, что могли довести до исступления. Пресмыкающееся дёрнулось и двинулось вперёд на Беккера, забирая последнюю кроху своего внимания у девушки, но и этого резкого выпада хватило, чтобы Ева с клокочущим страхом внутри резко отшатнулась назад, впечатывая в чужую спину. Тепла она не почувствовала. Только окутывающий её мороз. — Кобра — одна из самых известных и опасных змей в мире. — Тихий горячий шепот у самого уха заставил вздрогнуть снова. Бархатный, но такой тихий голос напоминал тот самый знаменитый парселтанг, что вживую слышать было сложно до одури и явных мурашек на коже. Блондинка была готова поклясться, что её обдали из ведра ледяной водой, когда её волосы осторожно убрали за плечи, оставляя следы касаний под напряжёнными лопатками. — Их яд содержит невероятно сильные токсины, способные парализовать добычу или причинить серьезные повреждения и даже смерть человеку. Пока Джон был отвлечён ниоткуда появившейся зверушкой, что была готова вгрызться ему в шею, Орион выпустил сначала обезвреживающее заклинание, а затем и отбрасывающее. Темноволосый упал у самого края сцены, со стоном ударяясь головой. Еве не смотрела. Она была почти парализована, будто это её сейчас укусили. — Красивая, не правда ли? Нейман обернулась через плечо, сталкиваясь с чёрными смеющимися глазами, обрамленными густыми длинными ресницами. — Так вот, кто в твоём вкусе. — Реддл был так близко, что в нос вновь ударил противоречивый запах, сохраняющий в себе горечь дыма, что с пеплом оседает на языке, свежесть мертвых цветов, алкоголя, который слизеринец с большей вероятностью ни под каким предлогом не выпьет и сандал церкви, в которую он никогда не войдет. Не только из личных соображений, ведь всё, что связано с маглами - это грязь. Грязь, которая пачкает его кровь. Но и из-за того, что по домыслам Евы, такой человек просто не может перешагнуть порог святилища. Она коснулась его синью глаз. Быстро, неуловимо, очерчивая чёрный блестящие кудри, прямой нос, усмехающиеся губы и бледность лица. Он говорил о змее с такой нежностью, с которой не обратиться бы ни к одному другому живому существу. К змее, что с нередкой регулярностью съедает своих хозяев. Бред… Неудивительно, что именно с этими тварями сдружился тёмный маг. Свист дал возможность опомниться. Он оповестил об окончании еще одного поединка, когда Том вскинул палочку и произнес легкое. — Випера Иванеско. — Черное облако дыма окружило кобру и сожгло в оранжевом пламени слишком быстро. — Слизерин сегодня как никогда хорош. — Довольно протянул Долохов, стоящий справа. Он явно был горд собой и своими друзьями, что размазывали остальных по стенке. Было бы глупостью и откровенной ложью сказать, что глядя на них, другие не испытывали зависть и восхищение. Они были отличными дуэлянтами, с которыми Ева бы не хотела стоять по разные стороны баррикад. По крайне мере пока она не будет уверена в себе на сто процентов. — Мерлин, перестань. — Мия, дав понаблюдать за всем одной и погрузиться в этот хаус посреди школы, наконец, отошла от стены, чтобы подойти к подруге. — Даже если бы вы пали на дно, то ты бы сказал то же самое. — В её словах было столько сарказма, а в сложенных на груди руках столько уверенности, что блондинка не сомневалась. Так бы и было. Антонин качнул головой, подавляя всё-таки вырвавшийся из груди смешок. — Может быть. — Он словно павлин расправил плечи и взметнул ввысь подбородок. — Но сегодня дно делит гриффиндор с пуффендуем. — Русский облизнул полные розовые губы, парируя обвинения девушки. Поражение главных соперников приносило чувство удовлетворенности. Нейман нахмурилась. Между русоволосой колдуньей и волшебником явно что-то было. Иначе она никак не могла объяснить их вечные перепалки. — Хотя если две ведьмы, что сразились с людьми Гриндевальда и выбрались из Хогсмида живыми, покажут сегодня класс, то всё может измениться. Ева? — И хоть всё это время разговор делили два человека, в конечном итоге крайней оказалась Нейман, к которой уже была обращена повернутая голова слизеринца. — Что? Долохов обнажил ряд зубов в улыбке. Он оглядел её с ног до головы, оценивая на адекватность свою мысль, что ему, судя по всему, показалась отличной идеей. — Не хочешь попробовать свои силы? — Его светлая бровь, что издалека почти сливалась со слегка загорелым круглым лицом, изогнулась в вопросе. — Вдруг в тебе кроется гигантский потенциал? Было непонятно, шутил ли парень или говорил всерьёз. В любом случае, сегодня она точно не горела показательным выступлением. Со стороны уже сыгравших свою партию раздался смешок, что тут же в тишине обсуждения привлек всеобщее внимание. — Антонин, ты, конечно, тот ещё сердцеед и романтик, но не стоит льстить женщине. — Последнее слово Малфой почти выплюнул в данном контексте. За этот месяц, где бы гриффиндорка с ним не пересекалась, он не поменялся совсем. Одежда? Несомненно. Волосы? Ну, может, слегка отросли, хотя он и без этого имел довольно длинную платиновую шевелюру. Но его презрительный взгляд, пренебрежение и вытянутая до состояния натянутой струны осанка оставались такими же, как и в сентябре на вечеринке. Он сложил руки, обвешанные массивными перстнями, в карманы брюк. Она же прикусила губу, сдерживая улыбку. «И как его еще не утащили сороки?» — То, что они здесь — уже большая глупость и одолжение преподавательского состава. — Ева сощурила глаза, поддакивая. Кто-то был готов подставить под сомнения решения директора? Восхитительно… — Наши предки точно в гробах переворачиваются, глядя на этот… — Он обвел взором и двух пуффендуек, и усмехающуюся Дэвис. — Абсурд. — Зачем так грубо, Абраксас? — Антонин даже смутился от резкости. Не то чтобы это как-то коснулось самооценки гриффиндорок. Мия вновь перенесла вес на трость. Ноги побаливали от активности, от которой отвыкло тело за неделю бездействия. — Действительно, зачем так грубо, Абраксас? — Русоволосая не скрывала злорадства, парадируя голос Долохова. Она смирила зеленью радужек высокий силуэт выходца чистокровной семьи, а затем принялась разглядывать свои ногти. — В прошлый твой проигрыш мне я была достаточно нежна. Орион сжал губы, бросая сочувственный взгляд другу, чьи щеки с каждой секундой озарял милый румянец. Нейман была наблюдателем. Она молчала. Почти каждая женщина рано или поздно приходила к выводу, что с идиотами не нужно иметь дел, не нужно им что-то объяснять и пытаться доказать. Это… Бессмысленно. Но Дэвис не пыталась доказать. Она просто ставила на место из раза в раз. Мия могла вызывать восхищение. Ведьма открыто рвалась в бой. Гриффиндорская смелость и честь были ярко выражены в ней. Львица, которую не загоняли в рамки предрассудки. Отчасти можно было сказать «спасибо» её семье, отцу, что не вбивал ей в голову слепые убеждения общества. «Была бы я парнем, то пала бы от её чар.» — Твои предки тогда были не против? — Заткнись, гряз… — Абраксас! — Нарочито высокий голос окликнул блондина. Реддл стоял на сцене, смиряя каждого взглядом бездонных глаз. Всех, но в особенности пыхтящего Малфоя, что чуть не упал лицом в грязь на виду у стольких свидетелей. — Прошу тебя следить за словами. — Холодный, жесткий тон пробирал до костей. Проблемы, жалобы, потеря балов Тому были не нужны. А они были бы. Ситуация с нападением Гриндевальда была как никогда остра. Нельзя было высказывать нетерпимость к братьям своим убогим. Именно этим объясняла поведение Реддла ведьма. Ведь староста слизерина и сам был не против грубых высказываний. Ведь люди — пыль под его ногами. — Не стоит обвинять девушек в немощности, они же могут доказать обратное, а мы можем предоставить им эту возможность. «Какая вселенская щедрость…» — Как хорошо, что этот шанс сегодня ещё есть. Ведь… — Том покрутил в пальцах палочку. — Я остался без пары… Нейман прикрыла глаза. «Блять… Серьёзно?» — Ева. — Это приторное обращение стало уже привычным, но то, что за ним обычно следовало… К этому было не привыкнуть. — Не составишь мне компанию? «Это что? Длительно продолжающаяся месть? Он решил меня извести?» Долохов присвистнул, а Абраксас понял, что сегодня проиграл в схватке точно не он. Её размажут, как споли по стенке. Какой бы не был у неё потенциал, если он вообще был, Тёмного Лорда никто не превзойдет. — Ева, ты никому не обязана ничего доказывать. — Прошептала Мия. Она проходила в дуэльный клуб два года, и она прекрасно была осведомлена о возможностях лучшего ученика школы. Нейман тоже прекрасно знала о способностях Реддла. О чём они? Она знала всю его историю, ведьма видела, как он обезоружил и убил двоих. «Лучше и быть не может.» Время шло. Все ждали ответа. «Что может быть прекраснее позора?» Да всё что угодно. Но если Ева сбежит, то опозорится ещё больше. А так будет надежда получить всего несколько переломов и ходить с Дэвис вместе в клуб калек этой осени. — Ладно. — Блондинка выдохнула это с такой всеобщей усталостью, что можно было подумать, что она упадёт со следующим шагом, но она поднялась на сцену под молчание шестикурсников. «Ещё никогда Штирлиц не был так близок к провалу.» Ева встала напротив на исходную позицию. Облаченный в серые брюки и черную водолазку Том стоял напротив, крутя палочку в длинных изящных пальцах так легко, что можно было начать завидовать. Он смотрелся на поле боя, на фоне большого зала так органично, что Нейман на его фоне была лишь ещё одной блохой. Его высокий силуэт очерчивали лучи трепещущих свечей и солнца, что пробивались сквозь высокие окна. Витражи бросали яркие пятна разноцветного стекла, на котором были изображены фазы луны, гербы факультетов и их символы священных животных. Красивый. Статный. Сильный. Лучший ученик, превосходный староста, идеальный противник. Блондинка посмотрела вниз. Несмотря на то, что высота не превышала метра над уровнем земли, от волнения кружилась голова. Стоило сделать пометку «никогда не идти за Мией на сомнительные мероприятия». Ведьма завязала волосы, выравнивая дыхание. — Готовы? В голове «никогда не буду к этому готова». А на деле… — Да. Легкий кивок — всё, что было нужно, чтобы сдвинуться с мертвой точки. Весь фокус внимания был переведен на человека напротив и его движения, казалось, что даже голоса студентов заглохли на фоне переживаний. Цель была не победить. Нет. Это был бы полный вздор. Чушь. Бессмыслица. Целью было не улететь со сцены в первую секунду, чтобы не выглядеть настолько жалко, насколько это было вообще возможно. И с этим ведьма вполне справилась. «Годриковый член, освяти меня свей удачей.» На стороне Евы точна не была сила, тем более знания, но на ловкости можно было попробовать вывезти. С ней занимался Дамблдор, Дэвис, она же ходила, чёрт возьми, всю свою жизнь на разные кружки. Танцы, ушу, да спортивный зал, в конце концов. Они же должны были оставить хоть какой-то след? Реддл прощупывал слабые места, выпуская редкие заклинания. Сначала безобидные, затем более изощренные. Она пока ещё не обращалась даже к своей магии, уделяя время уворотам в разные стороны. Она стала на место Беккера. — Инкарцео. — Селенцио. — Депульсо. Яркие вспышки летели в сторону колдуньи. Фиолетовые, желтые, оранжевые. Сейчас ей же не хотелось коснуться ни одной. — Аква Эрукто. — Струя воды сорвалась с противоположной стороны, орошая сцену дождём. Мокрый ковёр под подошвой. Ноги стали влажными. — Глациус. — Капли кристаллизовались, превратились в лёд, что морозью касался кожи. Стало скользко. Слишком скользко, чтобы оставаться на одном месте. «Чёрт.» — Протего. Уход в сторону, круг и ещё шаг. Расстояние стремительно сокращалось. — Инсендио. В ответ. — Импервиус. Второй раз разыгрывать дуэль было также страшно. Формулы контрзаклинаний шли также туго. Сколько нужно, чтобы привыкнуть к этому, чтобы брать эмоции под контроль и играть, используя только холодный рассудок? Чудилось, что время замедлилось, что прошло уже как минимум минут пять, но на деле всего одна. События развивались стремительно. Если в начала Реддл вообще не включался в дуэль, не прикладывал и грамма усилий, то сейчас его удары были намного заметнее. А ведь это не предел. Слизеринец разбил защитные в ту же секунду, обрушивая новый поток заклинаний на ведьму. Их можно было сравнить с пощечинами, пинками. — Секо. — Громкие вздохи сокурсников. Ева вскрикнула, когда её левую руку пронзила боль. По предплечью будто прошлись лезвием, давая крови вытекать из тела, окрашивая одежду в алые тона. Синь вязаной кофты потемнела. Второй неглубокий порез пришёлся на ногу, заставляя блондинку на секунду дрогнуть и потерять опору. Нейман была готова поклясться, что это было её самое ненавистное заклинание. Оно сидело уже в печёнках. Ей дали несколько секунд придти в себя. Глаза запекло. Девушка глубоко задышала. Ебаные чёрные глаза смотрели прямо в душу, раздирая ту не хуже ранее выпущенного режущего. Реддл едва заметно прикусил щеки, сдерживая ядовитую ухмылку. Ему определённо нравилось насилие. Больной. Нейман была уверена, что если бы парень хотел её уничтожить, то мог это сделать в самом начале. Он просто издевался. — Акселитус. — Почти шепотом Нейман вывела нужную формулу в воздухе. Ранее она её использовала только в выручай комнате на манекенах, которых было не жаль. Реддлу, наконец, пришлось оставить роль статуи и сдвинуться с места, чтобы уйти от угрозы. Вместо насмешки в нём теперь читалось удивление. Это было не базовое заклинание. Оно было боевым и не использовалось повсеместно. Кто пользуется удушающим на дуэлях? — Конфундус. — Искры отлетели в сторону с взмахом. «Невербальные чары…» Что было выпущено дальше, оставалось загадкой. Ева предполагала, что это были всё те же невербальные чары обезоруживания и отбрасывания, потому что улетевшая палочка не давала простора фантазии, а резкий удар в грудь убил остатки бушующих мыслей. Обстановка вихрем закрутилась перед ней. Полёт был недолгим. Он не подарил чувство свободы, не вызвал радость. Лишь испуг и боль в пятой точке, спине и голове, на которых девушка проехалась, как на ледянке в стужёную зиму, раскинув руки в стороны. Наличие брюк спасли её репутацию. Свист был оглушающим. Вот и всё. Проигрыш спустя три минуты. Не то чтобы очень хорошо. Насколько честно было использовать невербальные заклинания? Ева не знала правил. Зрение стабилизировалось. С пересохших губ срывались частые влажные выдохи теплого воздуха. Сердце стучало в висках метрономом. Раны саднило, пульсация боли расходилась дальше, захватывая большую часть руки и ноги. Нейман лежала на полу, будто на воде, устремив взор на потолок. Гам голосов сливался в шум неспокойного моря. Её покачивало на фальшивых волнах. Парящие над ней свечи сглаживали облака, что ближе к закату раскрашивались акриловыми пятнами. Розовые, лимонные, голубые. Они плыли под крышей, не смея сорваться и улететь на улицу к основной массе. Их «заперли» в клетке, чтобы ученики любовались ими. Пролежать бы здесь до ужина, наслаждаясь такой обыденностью для волшебников, но, увы, никак. Шаги еле уловимой вибрацией отдавали в тело, а шум всё приближался и приближался, пока не остановился совсем вместе с тенью, что загородила всю магию. Блондинка поднялась на трясущихся локтях, скользя пальцами по грязи дуэльной дорожки. Поясницу тянуло. Стоило проверить бедный позвоночник. Ресницы слегка подрагивали. Том нависал сверху, умудряясь даже без прямого взаимодействия придавливать только своей аурой к земле. «Дьявол.» — Ты как? — Его лицо не выглядело испуганным, не выглядело сочувствующим. Оно не выражало ничего. Камень. Что вообще могло вывести его из равновесия? Загадка. Но несмотря на всю отстранённость парень медленно протянул руку. Ева окинула с сомнением его ладонь, его самого и даже окружающую их толпу, будто спрашивая «где подвох?». В библиотеке он не был так услужлив. Девушка облизнула губы и усмехнулась. — Отлично, Том. Задница никогда так ещё не болела. — Не отбит ли вообще её копчик? Отбит. Гриффиндорка приняла совершенно неальтруистическую помощь, позволяя помочь себе встать. Ледяные пальцы обвили её ладонь до странного волнения. Реддл потянул ведьму на себя. Он слишком близко. — Аж до дрожи в ногах. — Спасибо, Ева. Я определённо рад. — Староста был доволен. Ещё бы. Ну и пусть подавиться своей победой. — Не сомневаюсь, тебе девушки, наверное, не часто это говорят. — Они встретились снова взглядами. Крепкое кофе и серый небосвод. Тьма и свет. На языке только язвительные шутки, а в голове ворох мыслей, которым не суждено вырваться. Реддл ухмыльнулся, отворачиваясь к окнам, чтобы провести языком внутри рта и несколько раз кивнуть головой. Очень смешно. Они спустились вместе со сцены, где у подножья ей помог уже Долохов, рядом с которым всё это время, наблюдая, стояла Мия, что протянула ей палочку. На сегодня было достаточно. Каждый сыграл как минимум одну партию. Нейман же после своей партии хотела обработать раны и отдохнуть. Никакого дуэльного клуба, пока они не обзаведутся бронежилетами и матами. — Всё нормально? — Обеспокоенная Дэвис будто совсем и забыла про свой костыль, подлетая слишком быстро для травмированного человека, чтобы осмотреть на наличие повреждений. Кровь заставила одежду прилипнуть к коже. Противно холодно. — Ага. Жить буду. Двери открыли. Сцену трансфигурировали и убрали. Списки на стене пополнились новыми заметками. Толпа зевак расходилась по замку. — Тебя проводить до больничного крыла? — Складывалось такое ощущение, будто соседка по комнате готова была нести на руках блондинку. Наверное, катализатором был не только испуг, но и вина. Исход последнего боя был всем известен ещё до начала. — Можно мне? — Предложение, ударившее в спину мужским барионом, точно могло добить. Девушки остановились на месте. Обескураженная русоволосая, не знавшая, давать ли ей согласие, и раздражённая блондинка. — Как-никак я увлёкся. Увлёкся. Долохов прикусил губу, пиная воздух. Мия посмотрела на Еву. Предоставленного аргумента явно было недостаточно, поэтому староста слизерина продолжил свою речь. — Да и я хотел поговорить… Одна бровь русской взлетела вверх и пробила потолок. Крыша в тот же момент обвалилась на черепную коробку. О чём? Что на этот раз? Какая-то бесконечная череда вопросов крутилась между Евой и Томом, как только они оказывались в одном помещении. Гриффиндорка прикрыла веки, под которыми глаза закатились до полностью белых глазных яблок. — Ладно. — Пойдём, Мия. — Антонин подхватил Дэвис за руку по направлению к движущимся лестницам, оставляя наедине соплеменницу и своего Лорда, чей интерес по какой-то непонятной причине остановился именно на ней. Что случилось за последнее время, о чём их предводитель не собирался говорить? Девушка проводила пару взглядом. Она осталась одна с ним. Опять. Молчание затянулось, не приводя ни к каким действиям. Ведьма сложила руки на груди, жмурясь от жжения, что никуда не девалось и не денется, пока мадам Помфри что-нибудь не сделает. — Чего стоим? На руках понесешь? — Недовольство читалось во всём. В её виде. В словах. В интонации. Ева вела себя рядом с ним, как самая противная и большая язва. Это было заметно. Это вызывало у брюнета только больше вопросов к ней, к её отношению насчёт него. Колдун сделал шаг, заставляя девушку напрячься. Том закатал рукава водолазки выше, собирая лишнюю ткань на локтях и обнажая скрытую под слоем чёрного трикотажа мертвенно бледную кожу. «Он точно не умер?» Четко виднелись лучевые и локтевые кости, что были обтянуты напряжёнными мышцами. Набухшие вены обвивали предплечья и кисти, напоминали извитые веточки деревьев. Нажмёшь на них — лопнут. И тогда алая кровь начнёт стекать по широким ладоням, длинным аккуратным пальцам вниз. Прямо на пол. С тихим и глухим стуком, наливая озеро боли. «Реально подхватит и понесёт?» Блондинка сглотнула. Смятение и трепет. Она волновалась. Она спокойно могла бы дойти сама, терпя, конечно, некоторые неудобства из-за одного гада. Но если бы этот гад легко поднял бы её в воздух, не используя магию, так по человечески, то… То что? Наверняка, женщины испытывают радость от такого близкого взаимодействия с мужчиной, но это же Том. Том Марволо Реддл. Он не пошёл бы на это, а Ева бы ни за что не залезла на него. Сама мысль «коснуться опасного убийцы» запускала мурашки по коже. Пускай он был умным, сильным, да даже красивым. Ни за что. — Что ты делаешь? — Нейман почти прошептала свой вопрос. Слизеринец обхватил здоровое плечо и притянул её ближе. Только сейчас девушка заметила, что брюнет держал палочку. — Не стоит воспринимать свои влажные мечты за реальность. — Реддл взял её за покалеченную кисть. Волшебник резко дёрнул за рукав одежды, задирая тот вверх. — Ауч. — Нейман шипела сквозь плотно зажатые зубы, стреляя гневным взглядом в парня. — Совсем из ума выжил?! — Под покровом одежды явственно выделялся порез длинной около десяти-пятнадцати сантиметров. «Маханул от души.» — С тем учётом. — Голова старосты склонилась над ней. Его чёрные блестящие и такие воздушные кудри качнулись. Девушка кусала губы, пытаясь не всхлипывать от того, как в её ране ковыряются с особым садизмом. — Что ты, которую неделю заманиваешь меня в пустые классы. — Нейман глубоко вдохнула воздух, когда с его уст сорвалось лёгкое «Эпискей», отозвавшееся теплотой в области пореза. — То я бы поспорила, у кого из нас влажные фантазии, Реддл. — Прошу прощения, Нейман. — Том ядовито усмехнулся, обращая своё внимание к ноге. Вылечить или отрезать совсем? — В следующий раз заявлюсь и скажу о твоём маленьком преступлении прямо за завтраком, чтобы у тебя не появлялось никаких надежд и ложных представлений обо мне. Блондинка не стала отвечать, лишь покачала головой. Надежды? Ложные представления? Брюнет отстранился, напоследок выводя руну очищающих чар. Ни боли, ни следов побоев. Как удобно. Не то чтобы ведьма должна была хоть что-то говорить, но она сказала неуверенное. — Спасибо что ли? Так о чём ты хотел поговорить? Том запустил одну руку в карман, а другой поправил ворот водолазки. Свет уходящих лучей очертил опустившийся кадык. — Я подумал над твоими словами. И… «Я думала, мы закончили с этим.» — И? — И я согласен с тобой. — Облегчение вместе с тревогой закружили под рёбрами. Согласен? — Нам незачем усложнять друг другу жизнь. — Слизеринец почти повторял реплики девушки с того дня, что остались в том пустом и пыльном классе. — Нужно держаться вместе… Воздух выбили ударом под дых. Вместе? «Чёрт. Чёрт. Чёрт.» — Вместе? «Какой нахуй «вместе»?» — Да. — Колдун совершенно непринуждённо провел по волосам, оттягивая слегка пряди. Такой обычный и естественный вид. В нём не было никакого подвоха. Они ведь совсем не обсуждали сокрытие убийства. — Я прикрываю твою спину, а ты мою. — Мило. Только вот Нейман боялась, что площадь его спины, которую стоило прикрывать, была необъятна. — Доверие и всё такое? Реддл по-мальчишески улыбнулся, кивая в согласии. Она не против? — И всё такое. Это всё было плохо. Пиздец, как плохо, если выражаться своими словами. Пришла очередь Евы кивать, как болванчик, что установили в машину для отвлечения в пробках. Горло пересохло. Голос дрогнул. — Да. Да, конечно, Том. — Хорошо Только вот ничего хорошего не было. Доверие всегда выходило боком, особенно в случае Евы. Особенно, когда это касается Реддла. И уходя из большого зала, Нейман понимала, что спокойствие утекает сквозь её пальцы. Она на мушке…