По другую сторону реальности

В уме своём я создал мир иной

И образов иных существованье,

Я цепью их связал между собой,

Я дал им вид, но не дал им называнья...

М. Ю. Лермонтов

***

Что такое смерть? Смерть - это остановка наших биологических и физических процессов в организме? Когда сердце не бьется, качая кровь по венам, а легкие не дышат, обогащая горячие органы кислородом? Может, это прекращение сознания? Понимание хрупкости жизни людей? Осознание своих несбыточных мечт и желаний, не способность увидеть родной дом, позавтракать тёплыми блинчиками с душистым чаем под голос семьи, не иметь возможность вдохнуть особенный летний вечерний воздух, пробежаться по полям, пропуская сквозь руки колосья, искупаться в холодной воде, чувствуя песок под ногами, ощутить легкие касания первого снега к своему лицу..... Это наказание за все проступки, за все грехи или освобождение, второй шанс? Странный по ощущению день заканчивался вечерней прогулкой с одногруппницей. Настроения как такого не было, из-за чего девушка была молчалива. — И так после очередной его истерики в три часа ночи, я просто скинула вызов и легла спать. Когда-нибудь он меня доведёт… — Новая неделя — новая история про парня подруги, с которым Ева виделась пару раз в жизни, но он уже сидел у неё глубоко в печенках. Хотелось придушить этого придурка своими же руками. Возможно ли быть таким тупым? Очевидно, что да. Постоянные эмоциональные качели, глупые шутки, безосновательные обвинения и контроль. И как Кристина могла терпеть этого недоумка. К слову, за все свои восемнадцать лет Ева никогда не вступала в отношения. Почему? Ответ лежал на поверхности. Зачем трепать себе нервы лишний раз, когда она сама в состоянии это сделать. Не для идиотов девушка, конечно, всего пару раз, но ходила к психотерапевту, чтобы наладить свой эмоциональный фон, который, судя по всему, всё также оставался неустойчивым, раз такое сильное раздражение мог вызвать не касающийся её человек. Хотя после этих рассказов только самый настоящий камень не испытает желания убить. — Эй, ты тут? — Ладонь мельком пролетела перед стеклянным взглядом, выводя из глубины мыслей. — Да. — Глаза зацепились за черные начищенные ботинки, несущиеся по мокрому после дождя асфальту. Пальцы перебирали завалявшуюся мелочь в карманах и рвали ноготками ненужные чеки. Легкие сполна наполнялись кислородом, разбавленным азотом после грозы. — В общем, пока я решила поморозить его. К черту. Я вот подумала. Может, на права сдать весной-летом, а то в следующем году диплом, аккредитация, не до этого будет. Что думаешь? Черные зрачки остекленели, окунаясь с головой в мысли. Идиотское ощущение, пробиравшее блондинку последние пару недель, вновь заклокотало где-то в груди, сжимая ускорившееся сердце, разгоняя жар по телу. — Не знаю. Мне кажется это бессмысленным. — Почему? Вдруг машина появится. — Задала резонный вопрос Кристина. — Будем ездить ночью по городу с открытыми окнами под кальянный реп. — Тихий смех сорвался с уст, вызывая секундную улыбку у спутницы. Да, заманчивая идея. Недолгая разрядка шатенки сменилась молчанием. Пауза повисла на мосту центральной улицы небольшого родного города. Где-то вдалеке слышался смех компании веселых парней рядом с заезженной кафешкой. — Мне кажется, я не доживу до этого момента. Набор слов. Предложение, заставляющее человека рядом подавить появившийся испуг вперемешку с чувством, что это вновь неудавшаяся шутка подруги, чёрный юмор. Но Ева, к своему несчастью, и не собиралась шутить. Ощущение приближающейся смерти не отпускало ее уже не первую неделю, но сегодня обострилось как никогда. Это было волнительно, пугающе и так странно? Она не понимала как, почему и откуда оно взялось. Чутье? Девушка часто гадала, да, возможно, пару раз ей снились вещие сны, иногда она могла угадать знаки зодиака незнакомых людей, и, в общем, её тянуло во всю эту мистическую стезю, но могла ли блондинка верить своей интуиции? «Это бред». Твердил голос разума, но внутри всё равно сжимались органы в тугой узел. И, вроде, смерть её никогда не пугала. Она не раз смотрела ей в глаза. Будь это кончина близких родственников, уходивших с каждым годом, или её личная трагедия, где ей приходилось балансировать на лезвии ножа. Чего врать, девушка, как и многие другие в моменты незримой усталости, истощающей досуха, сама думала о ней. Но это всё было чем-то до боли привычным, тем, что на следующее утро уходило, не оставляя и следов. Но сейчас… Всё было по-другому. И от этого не по себе. — Нейман! За такие шутки сама знаешь, что бывает. — Кристина натянуто улыбнулась, касаясь плеча ладонью в ободряющем жесте. — Доживешь, ещё всех нас переживёшь! Даю руку на отсечение. Ева взглянула в тёмные зелёные глаза шатенки. В их отражении поблескивали полупогашенные фонари мостовой, в каплях на стеклах которых мерцали бледные лучики света. — Надеемся и верим. — Уголок губ устремился вверх, но лишь на мгновение, чтобы разрядить атмосферу. Осадок от несдержанных слов царапал слизистые глотки. Захотелось откусить свой язык и захлебнуться кровью от осознания, что девушка заставила вновь кого-то волноваться. И что за глупость она только что сморозила? — До завтра. — Пара дошла до конца улицы, конечной точки, где их пути должны были на сегодня разойтись. Неспешные объятия обвили тело, заставляя вдохнуть лёгкий аромат шампуня от растрепавшихся осенним ветром волос. — Пока. Чёрные наушники, с которыми Ева не расставалась ни на день, вновь оказались на её голове, приятно сдавливая уши, ограждая их от шума вокруг. Редкие прохожие проносились по периферии размытого взгляда. Свежий воздух трепал пепельные пряди, щекотавшие щёки, щипал холодный нос, кружил забитую мыслями голову. Даже громкая мелодия депрессивного характера минорных нот пианино не могла их заглушить. Они прозрачные, еле осязаемые, но настойчивые. «С такой музыкой моё состояние неудивительно». Подытожила девушка, вслушиваясь в слова и ища своему поведению объяснения. Нейман любила вечер, любила ночь, с приходящей вместе с ней чудесной полной луной, одаривающей тёмные улицы своим блеклым холодным свечением. И эта луна была поистине прекрасна во всех своих воплощениях. От растущей до убывающей. Но полнолуние, которое царило на сегодняшнем ночном небе, не могло не завораживать. Она всегда любила тёмное время суток больше дня. Но, как ни странно, существовать в этот момент ей было намного сложнее. С закатом на её плечи опускались извечные, философские вопросы, которые мучили людей с древних времен. В чем же смысл её жизни? Раньше Ева успокаивала себя тем, что нужно жить ради счастливых моментов, но даже в этом нет никакой логики, к которой она прибегала из раза в раз. Ведь когда она будет умирать, какая ей будет разница, сколько раз ты съездил на море или прыгнул с парашютом. Громкий выдох вырвался из груди с облаком горячего пара. Да девушка и не помнила, когда она ощущала что-либо, кроме усталости. Физической и моральной. Все чувства давно атрофировались, оставляя после себя их серые копии. Это раздражало, бесило, хотелось хорошенько проплакаться, как раньше, но она не могла. Наверное, растущий внутри неё гнев — это единственное, что она могла выделить из основной, потерявший цвет, массы. «Закончится ли это когда-нибудь? Бывает ли по-другому?» Воспоминания твердили, что бывает. И от этих слов, как ножом по сердцу. В такие моменты бывало, девушка ругала себя за то, что распускает нюни. «У многих бывает хуже!» Причитал внутренний голос. Но от этого, увы, легче не становилось. Неужели с каждым прожитым годом серость многоэтажек будет давить все сильнее. Руки покраснели от низких градусов. Оставалось несколько минут до дома, где её встретит любимая собака и тёплая кровать. Шёпот выученного наизусть текста срывался с пересохших губ. Рядом пролетел вид старой школы, построенной ещё до военного времени. Где-то в этих красных кирпичных стенах до сих пор слышны выстрелы, а вдалеке грохочут бомбы. И тем не менее, это здание, в котором она сама же и училась, до сих пор величественно стояло на этой земле и оставалось целым и невредимым. На улицах родного города пусто. Одинокий перекрёсток мерцал в свете светофора. Девушка осмотрелась. Свежие дома сливаются со старинными избами и заброшками, ставшими притонами для бомжей и наркоманов. По одну сторону рядом с ней - трухлявый деревянный дом с погрязшем во мраке двором и гаражами, готовый развалиться от следующего порыва ветра, а напротив - чистая, красивая новостройка с редкими машинами на парковке. Два мира. И эта картина настолько неестественно выглядит, что хочется убрать одну из двух переменных. В кармане завибрировало. С третьей попытки холодные пальцы смогли разблокировать телефон. Мама: "Ты где?" Ответ «Рядом с домом, минут через пять буду» улетел в сеть, а экран погас. Лицезреть дальше несостыковки в творении застройщиков времени не было. Задерживаться не особо хотелось, поэтому, свернув в те самые изученные вдоль и поперек за десятилетие гаражи, через которые лежала короткая дорога до дома, Ева поспешила вперёд, не оборачиваясь по сторонам. Жар прилил к телу, от чего захотелось расстегнуть куртку. В темноте, сбоку к углу неожиданно с характерным в тишине щелчком загорелась зажигалка, подпалившая сигарету. Около косяка, оперившись боком, стоял силуэт, выпускающий в кромешную мглу дым. Сердце на секунду остановилось и забарабанило с новой силой, почти оглушая. Дыхание прерывистое. Лоб покрылся бисеринками пота, а руки зажимающее до этого монеты, теперь слегка подрагивали. Громкость предусмотрительно была понижена до минимальной, а наушники, что теперь не укрывали от реальности, сползли на оголенную шею. «Это просто прохожий. Успокойся». И сколько бы ни причитал разум внутри черепной коробки, что-то вновь подсказывало о приближающейся неизбежности. Может, это преувеличение, паранойя, но заметив движение в её сторону, перед тем как они поравнялись, девушка ускорилась, моля о том, что это вновь её навязчивые мысли и пересмотренные выпуски тру-крайма. — Кошелёк или жизнь? — Хриплый шёпот прозвучал сзади, но так отчетливо, что по спине прошлись мурашки. Ева думала, смерть — это конец её пути, но как оказалось, это было лишь началом. Кто же знал, что тот глубокий вечер станет её последним. Что те пары, посещённые утром, объятия с семьей и пушистой собакой, прогулка с подругой и песня, играющая в наушниках, станут её концом. Боль, парализовавшая её несколько секунд назад, больше не волновала. Единственное, что запомнили её глаза перед закрытием — это свет прекрасной сияющей в окружении далеких звёзд луны и привкус металла на языке. Горячие слёзы обжигали окоченевшее тело. Оказывается, Ева всё-таки боялась смерти…